Текст книги "Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Из записок судебного деятеля"

Автор книги: Анатолий Кони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 41 страниц)

Используя богатый материал своей судебной практики, А. Ф. Кони убедительно показывал в «Нравственных началах», что судья не имеет права решать вопросы, исходя из принципа «я так хочу», он должен руководствоваться положением «я не могу иначе» потому, что такое решение подсказывает смысл закона. Он настойчиво подчеркивает мысль, что судья – слуга, а не лакей правосудия. Для осуществления правосудия важно не только то, что произносится в суде, но и то, как оно произносится, учитывается ли волнение и страх подсудимого перед судом, внутреннее состояние потерпевшего, которому нанесли психическую травму или которого лишили законных прав, и т. д. г

Раскрывая роль и значение этики в осуществлении правосудия, А. Ф. Кони глубоко анализирует деятельность судьи, прокурора и адвоката при разрешении уголовных дел. Затронутые в «Нравственных началах» вопросы, касающиеся прокурорской деятельности, показаний обвиняемого и свидетелей, освещены и в других работах Кони: «Приемы и задачи обвинения», «Обвиняемый и свидетели», «Свидетели на суде»..

Интересны также судебные выступления Кони. Трудно переоценить практическое значение его ораторских приемов. Содержание и стиль его речей захватывали слушателя и читателя. Для них характерна строгая логика, глубокая аргументация, тонкий психологический анализ действий подсудимого, объективный и обстоятельный разбор доказательств. Особенно поучительно умение оратора использовать все материалы дела для обоснования своей точки зрения. Необходимо отметить безукоризненную форму выступлений Кони. Его классическое ораторское наследие остается для советских юристов живым и в настоящее время.

В большинстве судебных речей А. Ф. Кони, особенно в кассационных заключениях, содержатся оригинальные суждения по отдельным теоретическим вопросам уголовного права и процесса, которые по существу служили научными комментариями законов.

Несомненно, что труды Кони по вопросам права – выдающееся явление в отечественной юридической науке. В них развиваются и защищаются демократические положения уголовного судопроизводства. Огромна роль

А. Ф. Кони и в развитии процессуальных правовых взглядов. Его личное отношение к исполнению обязанностей судьи и прокурора в высшей степени поучительно.

А. Ф. Кони был уже виднейшим юристом, но, несмотря на проявленную настойчивость, он не смог добиться права читать в Петербургском университете курс, посвященный судебной этике, имеющий большое значение для формирования взглядов будущих юристов.

Министры Плеве и Муравьев находили, что будущим юристам не нужна наука об основах судебной морали и этики. На предложение Кони прочитать такой курс в университете от Плеве поступил ответ: «Едва ли, по обстоятельствам настоящего времени, чтение таких лекций можно признать удобным».

Кони был верен своим убеждениям. Когда в 1906 году поколебленная революционными событиями правящая камарилья во главе со Столыпиным попыталась воспользоваться при создании министерства юстиции высоким нравственным авторитетом А. Ф. Кони, он наотрез отказался вступить в это, по выражению В. И. Ленина, «министерство либеральной бюрократии»

Самостоятельность суждений отличала А. Ф. Кони и тогда, когда он стал членом Государственного совета (1907 г.). И здесь он не отступает от своих принципов, которым служил и которых придерживался всю жизнь. Он неоднократно выступает в защиту свободы слова, печати, совести, в защиту расширения прав женщин.

Для более полного выяснения его отношения к русскому самодержавию последних лет существования воспользуемся характеристикой, данной им Николаю П: «…трусость и предательство прошли красной нитью через все его царствование. Когда начинала шуметь буря общественного негодования и народных беспорядков, он начинал уступать поспешно и непоследовательно, с трусливой готовностью, то уполномочивая Комитет министров на реформы, то обещая совещательную думу, то создавая думу законодательную в течение одного года. Чуждаясь независимых людей, замыкаясь от них в узком семейном кругу, занятом спиритизмом и гаданьями, смотря на своих министров как на простых приказчиков, посвящая некоторые досужие часы стрелянию ворон у памятника Александры Николаевны в Царском Селе, скупо и редко жертвуя из своих личных средств во время народных бедствий, ничего не создавая для просвещения народа, поддерживая церковно-приходские школы и одарив Россию изобилием мощей, он жил, окруженный сетью охраны, под защитой конвоя со звероподобными и наглыми мордами, тратя на это огромные народные деньги» [8]8
  В. И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 12, стр. 30.
  См. впервые публикуемые воспоминания Кони во втором томе настоящего издания.
  «Огонек» 1927 г. № 40.
  Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 134, on. 4, д. 360.


[Закрыть]. В этих немногих строках дана оценка не только ничтожной личности Николая II, но и его тупого окружения.

Строки эти написаны до Октябрьской революции, поэтому они особенно значительны, так как помогают понять истинное отношение А. Ф. Кони к царскому самодержавию. Можно без преувеличения сказать, что задолго до финальной сцены отречения последнего из Романовых от престола умудренный жизнью судебный деятель как бы подводил в своих воспоминаниях итог старому миру с его беспримерной жестокостью и произволом.

Вполне уместен вопрос, как воспринял А. Ф. Кони социалистическую революцию, как относился он к грандиозным преобразованиям, которые произошли в России? В дореволюционных работах он неоднократно писал о своей любви к Родине, к русскому народу, о вере в его творческие силы и высокие духовные качества. В ряде случаев, правда в очень осторожной форме, в его работах проскальзывало невольное оправдание революционных действий, вызванных деспотическим самовластием царизма.

Октябрьская революция застала А. Ф. Кони на одной из высших в бюрократической иерархии должностей – первоприсутствующего в общем собрании кассационных департаментов Сената и в должности члена Медицинского совета – высшего врачебного учреждения в России. Однако эти высокие посты не помешали ему отказаться от старого мира. Он не примкнул к лагерю контрреволюции, не покинул родную страну, не поддался злобной клевете, распускаемой врагами Советской власти. Больной, обессиленный, он мужественно переживал трудности первых лет революции. Он не роптал на голод и холод, не отгораживался книгами своего кабинета от народа, а в числе лучших представителей русской передовой интеллигенции присоединился к строителям новой культуры.

Открытое и полное признание нового политического строя знаменитым юристом, который никогда не примыкал к революционным кругам и не отличался радикальностью взглядов, послужило примером для той колеблющейся части русской интеллигенции, которая в то время еще не определила своего отношения к Советской власти.

А. В. Луначарский в коротких, но исключительно теплых воспоминаниях, посвященных А. Ф. Кони, говорил, что буквально в первые дни установления Советской власти, когда возглавляемый им Народный комиссариат просвещения только развертывал просветительную деятельность, кто-то передал ему просьбу Кони навестить его, так как он болен и прийти к Луначарскому сам не может. Незнакомый лично с Кони, но зная его как выдающегося общественного деятеля, писателя и оратора, Луначарский посетил престарелого юриста. Оказалось, что тот хотел предложить свои услуги для чтения лекций и воспоминаний, которыми была так богата его память. В беседе, завязавшейся между ними, сразу же выявилось отношение Кони к социальным преобразованиям, которые произошли в нашей стране. «С огромным презрением, – вспоминал Луначарский, – презрением тонкого ума и широкой культуры глядел сверху вниз Анатолий Федорович на царей и его приближенных». А. Ф. Кони говорил Луначарскому: «Мне кажется, что последний переворот действительно великий переворот… Да, если революция не создаст диктатуры – диктатуры какой-то мощной организации, – тогда мы, вероятно, вступим в смутное время, которому ни конца, ни края не видно и из которого бог знает что выйдет, может быть даже и крушение России. Вам нужна железная власть и против врагов, и против эксцессов революции, которую постепенно нужно одевать в рамки законности, и против самих себя… Ваши цели колоссальны, ваши идеи кажутся настолько широкими, что мне, большому оппортунисту» который всегда соразмерял шаги соответственно духу медлительной эпохи, в которую я жил, все это кажется гигантским, рискованным, головокружительным. Но если власть будет прочной, если она будет полна понимания к народным нуждам… что же, я верил и верю в Россию, я верил и верю в гиганта, который был отравлен, опоен, обобран и спал. Я всегда предвидел, что когда народ возьмет власть в свои руки, это будет в совсем неожиданных формах, совсем не так, как думали мы – прокуроры и адвокаты народа. И так оно и вышло. Когда увидите ваших коллег, передайте им мои лучшие пожелания»

Трудно было рассчитывать на то, что лица, занимавшие в старом мире положение, подобное положению Кони, придут на службу Советскому государству. Большинство из них заняли непримиримо враждебную позицию по отношению к Советской власти. Некоторые же безучастно наблюдали за происходившими революционными преобразованиями. Но А. Ф. Кони, как и немногие крупные деятели России, не мог оставаться в стороне от грандиозного переворота и вскоре после победоносного Октябрьского штурма понес сокровища своих знаний в гущу народа.

Вспоминая этот период жизни Кони, акад. Н. С. Державин писал: «В неоднократных беседах со мной А. Ф. Кони с совершенной определенностью говорил о том, что Октябрьская революция для него – величайший исторический факт мирового значения, факт, которого нельзя игнорировать, но для которого надо работать. И он работал с неутомимым самоотвержением, как бы боясь, что он не успеет передать нашему современью того огромного культурного наследия, которое он скопил за долгие годы своей жизни, своих встреч и своих интересных переживаний».

Передвигаясь с помощью двух «костыльков», А. Ф. Кони посещает порой не топленные, порой пронизанные сквозняком рабочие и студенческие клубы. Великолепный художник слова, обладавший огромной памятью, острым умом, тонким пониманием, он своими лекциями и воспоминаниями быстро завоевывал любовь слушателей.

Его активная творческая деятельность не прекращается до последних дней жизни. Анатолий Федорович всегда был желанным лектором у рабочих Путиловского завода, в народных библиотеках, его вдохновенные лекции охотно слушали строители Волховстроя. В первые годы Советской власти он прочитал около тысячи лекций. Даже в период острых болезненных приступов он не отказывает в просьбах поделиться своими воспоминаниями.

С особой готовностью откликнулся А. Ф. Кони на предложение Петроградского университета занять в нем кафедру уголовного права. Успех его лекций был исключительным. В период внезапно обострившейся болезни, вызванной застарелым переломом ноги, которая мешала совершать «хождение к Василию» – на Васильевский остров, студенты в тяжелое время разрухи добились того, чтобы их любимому профессору был предоставлен «одноконный экипаж»

В эти же годы А. Ф. Кони выпускает отдельными изданиями некоторые свои воспоминания и с увлечением готовит к переизданию мемуары «На жизненном пути».

Впервые свои воспоминания, ранее опубликованные в журналах, А. Ф. Кони объединил в книге «За последние годы», изданной в 1896 году. В последующие годы постепенно создается сочинение, принесшее ему широкую литературную известность, – пятитомник «На жизненном пути». Здесь собраны многочисленные статьи и воспоминания о юристах, историках, писателях, общественных деятелях, скромных тружениках просвещения и совсем безвестных людях – словом, обо всех, задевших ум и сердце знаменитого юриста. В этом сочинении сказался человек необычайно широких интересов, запечатлевший в живых образах сложную полувековую эпоху в истории России.

Ценность воспоминаний А. Ф. Кони – в умении глубоко проникнуть в сущность сложных явлений, в их большой достоверности и объективности. Исключительная память и душевная чистота позволяли ему воспроизводить почти с документальной точностью факты общественно-политической и литературной борьбы прошлого столетия, встречи со множеством разнообразных людей, быт и нравы минувших десятилетий. При этом он всегда избегал таких оценок, резких или мелочных, за которыми могло бы исчезнуть главное; своими воспоминаниями А. Ф. Кони стремился расширить понимание и изучение творений писателей в их отношении к разнообразным сторонам жизни.

Именно с этой стороны интересовала его личность современника.

Кони-мемуарист не ограничивался обычно личными впечатлениями; он внимательно изучал творчество того или иного лица, читал воспоминания о нем современников. Поэтому-то рассказ о какой-либо встрече под его пером нередко перерастал в литературно-критическую статью, в которой общая характеристика писателя или общественного деятеля оживлялась, «подтверждалась» воспоминанием. За живым рассказом вставал облик современника.

Не все портреты, нарисованные А. Ф. Кони, равноценны. В созданной им обширной галерее характеристик далеко не все лица заслуживают тех теплых и проникновенных слов, которыми они обрисованы. Многих из них, в особенности это касается государственных и судебных деятелей, он незаслуженно восхваляет, а роль других преувеличивает [9]9
  Это обстоятельство учитывалось при выпуске настоящего Собрания сочинений, не включающего ряд очерков, в значительной мере потерявших свою общественно-литературную значимость.
  «На жизненном пути», т. 4, стр. 4.
  «На жизненном пути», т. 2, стр. 293.


[Закрыть]. Однако подавляющее большинство его воспоминаний остается образцом мемуарного жанра.

Обладая редким даром рассказчика, А. Ф. Кони по существу стер грань между художественным очерком и документальным воспоминанием. Его «Житейские встречи», например, написанные с какой-то особенной непринужденностью, безукоризненно точным и чистым русским языком, вполне могут быть названы новеллами.

Главное, что объединяет все написанное А. Ф. Кони и что особенно сильно проявилось в его мемуарах, – это моральная проповедь. В этом смысле он был сыном воспитавшей его эпохи, «эпохи реформ», с ее либеральными иллюзиями и надеждами на возможность гуманных законов в монархической России, с ее обостренным интересом к проблеме человеческой совести и справедливого «совестливого суда». «Право и нравственность не суть чуждые или противоположные одно другому понятия. В сущности источник у них общий, и действительная их разность должна состоять, главным образом, в принудительной обязательности права в сравнении с свободною осуществимостью нравственности. Отсюда связь правовых воззрений с нравственными идеалами. Чем она теснее, тем больше обеспечено разумное развитие общества», – писал Кони в статье «Нравственный облик Пушкина»

На рубеже двух веков, когда в полной мере развернулась литературная деятельность А. Ф. Кони, он считал очень важным обратиться «к молодому поколению с руководительным словом». В своих публичных выступлениях, говоря об ученых или писателях, вспоминая тех, кто оказал большое воздействие на людей его поколения, он не уставал ратовать за моральную правду, которую отстаивал и в суде. Анатолий Федорович часто выступал публично во славу «доблестных деяний и подвигов», «разбирал житейскую правду».

Отсюда огромный интерес А. Ф. Кони к людям, жизнь и деятельность которых может служить нравственным примером. Он всегда с теплотой и благодарностью вспоминал о великих и безвестных людях, открывших перед ним «красоту человеческой совести». Особенно высоко он ценил Л. Толстого и скромного труженика доктора Гааза. И характерно, что в Л. Толстом Кони привлекали не выводы моральной проповеди писателя; он интересовал его «как живой выразитель волнующих ум и сердце дум, как нравственный судья движений человеческой мысли и совести, относительно которого почти наверное у каждого, вошедшего с ним в общение, в минуты колебаний, когда грозит кругом облепить житейская грязь, настойчиво и спасительно встает в душе вопрос: «А что скажет на это Лев Николаевич? а как он к этому отнесется?».

Проповедь Кони не превратилась в отвлеченное поучение, потому что провозглашаемые им моральные принципы оказались неразрывно связанными с его общественной деятельностью, служением родине, народу. «Характер, как бы его ни определять, – писал А. Ф. Кони в статье «Н. И. Пирогов и школа жизни», – выражается в сущности в переходе мысли, явившейся результатом внешних впечатлений и вызываемых ими ощущений, и внутренней работы сознания – в волю, т. е. в осуществление этой мысли в том или другом действии, решении, поступке» Такие образцовые поступки содержала, в его глазах, деятельность самых различных людей: Пирогова и Гааза, Стасюлевича и Грота, много сделавших для народного просвещения и медицины.

Не менее великим нравственным подвигом была для него деятельность русских писателей, рисовавших в своих произведениях мрачные картины жизни и вызывавших любовь к простому человеку. Вот почему в воспоминаниях о Тургеневе он ставил перед собой цель не только изобразить писателя, каким он запечатлелся в его памяти, но и рассказать о нем как о человеке, работавшем на пользу родине [10]10
  Т а м же, стр. 316.


[Закрыть]. Высоко ценя Некрасова за его «сочувствие к простому русскому человеку и веру в жизненность его духовных сил», А. Ф. Кони писал в первые годы Октября: «Быть может, недалеко уже то время, когда Некрасов станет вполне и непререкаемо народным поэтом и песенка его зазвучит над Волгой, над Окой, над Камой»[11]11
  Т а м же, стр. 319.
  «На жизненном пути», т. 4, стр. 241.


[Закрыть]. Личность и творчество, личность и деяние, слово писателя и общественное значение его произведений – вот что было главным для А. Ф. Кони в наследии русской литературы XIX века.

Это огромное и великое наследие, которое для него все еще было живой историей, он стремился сделать столь же живой для широких масс, с которыми почти ежедневно встречался в первые годы после революции и в будущее которых верил. Трудно переоценить его вклад в приобщение народа к русской культуре. Его моральная проповедь, несмотря на либерализм ее автора, и до сих пор остается высокогуманной проповедью справедливости.

Статьи и воспоминания А. Ф. Кони неотделимы от его юридических интересов и деятельности. И не только потому, что они порой написаны с профессиональной, «юридической» точки зрения. К такого рода статьям относится, например, его выступление по поводу «Живого трупа» Л. Толстого («По поводу драматических произведений Толстого»), пьесы, как известно, опубликованной после смерти писателя и вызвавшей многочисленные и противоречивые отклики в печати. Кони видел задачу юриста в том, чтобы «исследовать преступное деяние не как внешний факт только, но и как душевное проявление». Юрист, по твердому убеждению А. Ф. Кони, не должен в своих суждениях быть ограничен лишь слепым исполнением законов; он должен изучить внутреннее развитие преступления, «судить по совести». Отсюда огромный интерес А. Ф. Кони к художественному творчеству, и в особенности к таким произведениям, в которых говорится о психологии преступника, об отношении народа к суду, каторге и законам, к анализу темных сторон русской действительности и фактов, приведших к преступлению. Здесь литература может оказаться весьма полезной вдумчивому юристу. По рассказам Горбунова Кони восстанавливал, например, систему народного правосозерцания, над которым нельзя не задуматься; книга Чехова о Сахалине интересовала его как редкое по силе убедительности доказательство негуманности мер наказания, в которых не учитывается человеческая индивидуальность и суровость которых явно не соответствует задачам человеколюбивого суда. Особенно привлекало А. Ф. Кони в этой связи творчество Достоевского. В 1881 году на годовом собрании Петербургского юридического общества при университете он выступил со специальной речью о только что умершем писателе, доказывая его «великую заслугу перед русским судебным делом и перед русскими юристами». Анатолий Федорович говорил: «Слово о великом художнике, который умел властно и глубоко затрагивать затаенные и нередко подолгу молчаливые струны сердца, – не может быть неуместным в среде деятелей, посвятивших себя изучению норм, отражающих в себе душевную потребность людей в справедливости и искание наилучшего ее осуществления… Те темы, которые мы разрабатываем за последнее время, те вопросы, о которых говорят некоторые из нас перед вами, служили бы лучшим опровержением противоположного взгляда, если бы он мог найти себе место между нами…» [12]12
  «На жизненном пути», т. 4, стр. 238.


[Закрыть].

Такое отношение к художественным произведениям позволяло А. Ф. Кони тонко и подчас с неожиданной стороны раскрывать их содержание, обеспечивало его статьям и выступлениям долгую жизнь. Речь о Достоевском или большое исследование о Горбунове (оно неоднократно перепечатывалось в качестве вступительной статьи к собранию сочинений писателя) нисколько не потеряли своего научного значения и читательского интереса и в наши дни.

Литературно-юридическая деятельность А. Ф. Кони не была случайным явлением. В ней, может быть, лишь наиболее ярко и непосредственно отразилось весьма характерное и закономерное для второй половины XIX века «переплетение» юридических интересов с «психологическими». Новый суд настоятельно требовал от передовых русских юристов изучения психологии преступника и даже психологии русского человека семидесятых – девяностых годов. Анализируя эту психологию, они нередко обращались к художественным произведениям: литература той поры давала богатый материал для размышлений. Так, судебные деятели, подобно А. Ф. Кони, становились профессиональными литераторами. К. Арсеньев, В. Спасович, С. Андреевский, А. Урусов были не только талантливыми адвокатами, но и известными в свое время литературными критиками. Помимо этого, гласность суда, позволившая всей русской читающей публике следить за драматическими судьбами обездоленных русских людей, видимое равенство прав сторон в процессе и довольно многочисленные оправдательные приговоры присяжных, создававшие иллюзию возможности «совестливого» и справедливого суда, – все это повлекло за собой огромный интерес (и особенно – писателей) к судебной практике (достаточно назвать хотя бы имена Ф. Достоевского и Л. Толстого).

Душевная отзывчивость и нравственная чистота, постоянное стремление отстоять правду, колоссальная эрудиция и оригинальность суждений счастливо сочетались в Кони и привлекали к нему интерес большого числа знаменитых писателей и общественных деятелей. Они любили беседовать с известным юристом не только потому, что он находился благодаря своему служебному положению в гуще различного рода судебных дел. Он был умным собеседником, которого столь же живо волновали «проклятые вопросы времени». Как и многих его современников, Анатолия Федоровича интересовали обнажавшиеся во время

судебных процессов психологические и моральные проблемы эпохи, этого «времени судебного», как тонко и точно назвал ее Г. Успенский.

Поэтому нетрудно понять, какое огромное значение имели беседы с Кони для Достоевского, внимательно расспрашивавшего его о суде присяжных и других вопросах судебной практики. Психология участников жуткой семейной трагедии, с которой Кони дал возможность познакомиться Тургеневу в 1874 году, несомненно, представляла для «тонкого наблюдателя жизни», каким был писатель, «чрезвычайно интересный материал». Некоторые из рассказанных А. Ф. Кони судебных историй не случайно стали основой известных художественных произведений или помогли писателям закончить начатое. Так, поэма Апухтина «Из бумаг прокурора» («Последняя ночь») непосредственно связана с напечатанным в «Неделе» отчетом Кони об одном самоубийстве, а рассказ о происшедших на его глазах в пору юности трагических событиях позволил продолжить остановившуюся было из-за недостатка фактического материала работу Некрасова над поэмой «Кому на Руси жить хорошо?»[13]13
  Там же, стр. 111–116, 125–128.


[Закрыть]. Общеизвестно, наконец, какое огромное значение в творческой истории романа «Воскресение» сыграли беседы Л. Н. Толстого с А. Ф. Кони. Сам писатель не раз называл свой роман «Коневской повестью». В судьбе Розалии Онии и ее жениха Толстой увидел поучительный, «глубокий и сокровенный смысл», который может помочь «откровению нравственного закона» [14]14
  «Анатолий Федорович Кони. 1844–1924. Юбилейный сборник. стр. 40—56.


[Закрыть].

Воспоминания А. Ф. Кони хранят множество подобных поучительных историй. Они – один из драгоценных источников наших представлений об ушедшей эпохе, ее исканиях и волнениях. Они позволяют многое понять и в специфике ее литературы. «Некрасов, Салтыков, Гончаров, Писемский, Тургенев, Достоевский, Лев Толстой, Горбунов, Апухтин, К. Р., Чехов, Короленко – достаточно припомнить лишь этих Ваших знакомцев и друзей, не говоря о многих других, более или менее славных, достаточно представить себе характер Ваших к ним отношений и перечесть Ваши о них воспоминания, чтобы понять и оценить Ваше значение в Русской литературе последних десятков лет. Ваша биография теснейшим образом переплетается с именами крупнейших наших писателей и поэтов, и многие их величайшие произведения непосредственно связаны с Вашей творческой мыслью», – говорилось в адресе Пушкинского дома, преподнесенном А. Ф. Кони в день его 80-летия К

Следует припомнить и о деятельности А. Ф. Кони как историка литературы, которому мы обязаны появлением в печати неизвестных писем Пушкина, Мочалова, Загоскина, Тургенева и др. Он бережно хранил так называемый «Петербургский архив» Некрасова; этот архив дал возможность К. И. Чуковскому и В. Е. Евгеньеву-Максимову в 1913–1914 гг. положить начало научному изучению творчества поэта. После Октябрьской революции Кони страстно поддерживал только что созданное Тургеневское общество и выдвигал идею создания общества по изучению творчества Достоевского. В 1921 году под его редакцией вышел первый труд Тургеневского общества – «Тургеневский сборник», объединивший воспоминания, статьи о Тургеневе и неизданные письма писателя. А. Ф. Кони принял также деятельное участие в создании одного из наиболее крупных центров современного литературоведения – Пушкинского дома.

В одной из работ, изданной в 1922 году, А. Ф. Кони писал: «Когда жизнь склоняется к закату и ее суетные стороны представляются особенно рельефно, приходится многое переоценивать – ив себе, и в других. Благо тому, кто выходит из этой внутренней работы, не утратив веры в людей и не краснея за себя». Кони не пришлось краснеть за себя. Человек огромных душевных качеств, большой человеколюбец, он на протяжении долгих лет своей жизни совершил много полезных и добрых дел для народа.

Веря в творческие силы народа, который в результате успешного завершения Октябрьской революции пришел к власти, Кони неустанно и искренне нес ему огромные культурные ценности, накопленные долгой и богатой впечатлениями жизнью. Лица, близко знавшие его, говорили, что Анатолий Федорович как бы торопился, боялся, что не успеет передать богатства своих знаний современникам.

Когда белоэмигрантские газеты напечатали ложное сообщение о смерти Кони, тот ответил статьей, в которой рассказал о полной напряженного труда жизни, которую он ведет в Советской стране. Здесь – университетское преподавание, лекции об «этике общежития», об ораторском искусстве в Институте живого слова, лекции в Доме литераторов, Доме искусства, Доме ученых, Доме железнодорожников, подготовка новых томов воспоминаний. Зарубежные некрологи «несколько преждевременны», ядовито заключал он свою автобиографическую статью[15]15
  «Вестник литературы» 1921 г. № 9, стр. 16–18.


[Закрыть].

У А. Ф. Кони была возможность выехать для лечения пошатнувшегося здоровья за границу, но он понимал, что в его возрасте это значило бы навсегда покинуть Россию. Сохранилась записка, разбитая на две колонки – «за» и «против» поездки. Оглядываясь назад, Кони мог не стыдиться своего прошлого, он нашел приложение своим силам в настоящем: «Я мог – и осуществил это – читать лекции в России, не поступаясь своими убеждениями и приобретая любовь слушателей». И вот что говорило «против»: «Переехав за границу, я обрекал бы себя на тяжкую тоску по родине и оставлял бы в России дорогих мне людей». Кони не мог «покинуть родину навсегда и в ее судьбе не принимать никакого активного участия»[16]16
  ЦГЛОР, Ф. 564, ОП. 1, Д. 17, АЛ. 1–2,


[Закрыть]. Его вдохновляла мысль о творческом труде во имя просвещения народа, только что завоевавшего свободу.

После многочисленных поздравлений на вечере в Доме ученых по случаю 80-летнего юбилея А. Ф. Кони сказал, отмечая роль молодого поколения в строительстве нового общественного строя: «В постройке этого здания, должны участвовать молодые поколения и вкладывать в свой труд не только знания, но и связанные с ним нравственные начала. Представители этих поколений должны послужить прочными кирпичами в этой постройке, и я счастлив, что на склоне лет, ввиду уже недалекой могилы судьба послала мне трудовое общение с ними» [17]17
  Рукописный отдел ИР ЛИ, ф. 134, on. 4, д. 81


[Закрыть].

Весной 1927 года Кони простудился, читая лекцию в холодной аудитории. Затянувшаяся болезнь привела к роковому концу. Скончался Анатолий Федорович 17 сентября 1927 г. в возрасте 83 лет.

Многогранный талант А. Ф. Кони – судебного деятеля, мемуариста и оратора, широта его интересов, страстная борьба с несправедливостью – все это делает его наследие близким нам. Труды А. Ф. Кони – это не только одна из блестящих страниц истории прошлого; в них запечатлен обаятельный образ человека, поборника высоких нравственных начал.

Впервые осуществляемое издательством «Юридическая литература» издание Собрания сочинений А. Ф. Кони включает в себя наряду с известными ряд недавно обнаруженных составителями произведений и писем, представляющих большой интерес для широких кругов читателей.

При подготовке издания составители отказались от простого воспроизведения популярного, но ставшего библиографической редкостью пятитомника «На жизненном пути». Несомненно, что первоначальный замысел этого произведения включал в себя идею органически связанных в отдельные циклы воспоминаний, очерков и статей. Однако уже со второго тома А. Ф. Кони начал отступать от задуманного плана. В этом смысле «На жизненном пути» в отличие от таких произведений, как «Былое и думы» А. И. Герцена или «История моего современника» В. Г. Короленко, – не цельное произведение, а в значительной мере условное и неустойчивое объединение разрозненных мемуарных отрывков, судебных очерков, критических статей, неравноценных по содержанию и стилю. Все это не позволяет, принимая во внимание научный тип настоящего издания, механически воспроизвести в нем не завершенную самим автором и внутренне противоречивую композицию «На жизненном пути». Следует также отметить, что в пятитомник А. Ф. Кони не включал свои речи и ряд статей по вопросам права, вошедшие в третий и четвертый тома настоящего издания.

Обследование рукописного материала А. Ф. Кони, сохранившегося в Институте русской литературы АН СССР (Пушкинский дом), в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР, в Государственных публичных библиотеках им. В. И. Ленина и им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, позволило выявить ряд писем, представляющих значительный общественно-литературный интерес. Избранное эпистолярное наследие А. Ф. Кони впервые публикуется в последнем томе.