Текст книги "Змееловы (с иллюстрациями)"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

12

После фотографирования Вениамин потянул за рукав бригадира. Они отошли под деревья.

– Степ, такая штука, проявить мне надо… Может, и отпечатаю. Короче, надо исчезнуть. Завтра как штык с утра буду в лагере.

Азаров пожал плечами:

– Дело хозяйское. Гляди, чтобы не накостыляли…

Веня согнул руку, пощупал бицепсы.

– Я видел, как на тебя волком смотрели здешние ребята. Здоровые… – сказал бригадир.

– Пусть только полезут. Первый разряд. – Чижак похлопал по икрам и загоготал. – На длинные дистанции!

Степан усмехнулся:

– Другое дело. Валяй.

Гости и хозяева шумно и весело возвратились к столу. Отсутствия Вени сначала никто не заметил. Но тетя Капа воскликнула:

– А где наш любезник?

– В город отправился, – сказал Степан. – Пленку проявлять.

– Ой, неплохой паренек, этакий алюсник[6]6
  Алюсник (местн.) – краснобай.


[Закрыть], – завздыхала старушка.

Через некоторое время змееловы засобирались домой. Петр Григорьевич предложил всем остаться заночевать. Эту идею горячо поддержал Василий.

– Надо ехать. Хозяйство наше без присмотра, – сказала Анна Ивановна.

– Тогда посидите еще, – попросила хозяйка. – За дочкой мы соскучились.

– Засветло надо добраться. А Зина пусть останется. – Анна Ивановна решительно встала. – Вернуться может завтра-послезавтра. Замена ей есть.

– Что вы, Анна Ивановна, я поеду. Работы много, – сказала Зина.

– Оставайся, оставайся, ты и так уже два выходных не использовала. – Кравченко улыбнулась. – А то на профсоюзном собрании мне как руководителю выговор объявят за нарушение трудового законодательства…

Зина нехотя согласилась остаться.

– Раз уж решили, с богом, – поднялся Петр Григорьевич.

На улице уже смеркалось. Степан с Олей первые подошли к машине. Азаров подсадил девушку в кузов.

– Степа! – крикнула с крыльца Анна Ивановна. – Иди сюда.

Оля присела на скамейку в темном фургоне, зябко кутаясь в свою синюю курточку с вязаным воротником и манжетами.

Вдруг через борт перемахнул Василий, вынул из-за пазухи бутылку и сунул ее в тряпье под сиденье. И только тут увидел Гридневу. Пузырев зачем-то снял кепку.

Оля улыбнулась:

– Что, Вася?

– Продадите небось?.. – вздохнул тот.

– Зачем же…

– И я говорю. Это ж форменная пытка над человеком. Такая закуска – пей не хочу! – Он извлек из кармана целлофановый пакет, от которого пряно пахло соленьями. – Понимаете?

– Понимаю, – кивнула Оля.

– А вы не беспокойтесь: я тихо, ночью, когда все уснут. А на утро Вася – как огурчик! – Он тщательно спрятал пакет и поспешно спрыгнул на землю.

Скоро вернулся бригадир. Ловко перемахнул в кузов.

– Поехали? – крикнула с крыльца Анна Ивановна.

– Поехали! – ответил Азаров, усаживаясь около Оли.

– Милости просим, Степан Иванович, – сказал на прощанье Петр Григорьевич.

– Спасибо, как-нибудь, – ответил Азаров.

Хлопнула дверца. Василий тронул, и дорога поплыла назад со всем семейством Эповых, выстроившихся возле своей калитки.

– Погуляли, – сказал Степан.

– А что, было очень хорошо. Да, а где Христофор?

– Тоже остался. Деньги не успел своим отправить. Заботится…

Машина лихо мчалась по шоссе.

– Что-то Вася лихачит, – заметил Азаров.

– Спешит домой, – улыбнулась в темноте Оля.

– Но вы не волнуйтесь. В трезвом виде он водит машину как бог.

– А я и не волнуюсь. Уж с какими шоферами не приходилось только ездить…

– Где это? – поинтересовался Степан.

– У геологов, – поспешно сказала Гриднева.

– А-а…

– Зина, мне кажется, расстроена чем-то, – переменила тему разговора Оля. – Вы видели, какие у нее были глаза, когда мы уезжали?

– Не заметил, – бросил Степан. И коротко, равнодушно добавил: – У нее еще все впереди.

– А у вас что – позади? – тихо спросила Оля.

– Где-то посередине… Мать, мне кажется, недовольна, – перевел на другое Азаров. – Но разве она скажет? Для экспедиции людей собирал я.

– А что, вы со всеми давно знакомы?

– Нет. Только с Веней и Клинычевым. Чижак тоже из Ташкента. Земляки как бы. Вместе ловили змей в Мургабе, в Казахстане, под Ургенчем. Его я как облупленного знаю. С Клинычевым забавно познакомился. Были мы с Матерью на Кавказе в экспедиции, под Сухуми.

– С вашей матерью?

– Нет, с Анной Ивановной. Увидел я на базаре парня. Продает ремешки из змеиной кожи. У нас их в СССР не делают.

– Моя подруга из Уганды привозила, знаю.

– В Африке где-нибудь, возможно. А у нас не умеют. Когда-то делали ремесленники. А теперь секрет утерян… Так вот, встречаю я на базаре Клинычева. Стал интересоваться. Сперва Ленька струхнул – думал, что я из милиции. Короче, выяснил я, что он сам ловит, убивает змей и делает ремешки. За десятку продает. А секрет выделки ему сообщил старый грек. Умер он уже. Я говорю Леньке, что выгоднее ловить живых и продавать в питомник или в зоопарк. Возиться не надо. Клинычев клюнул на это… Уже третий год ловим вместе. Два раза в Таджикистан летом ездили, в Вахшскую долину, а весной сагитировал его сюда податься.

– А ремешки?

– Не знаю. При мне не делал. Может, у себя в Сухуми этим занимается…

– Деньги любит?

– Как все. Может, чуть больше. Какая разница?

– А как же ваша идея? – спросила Оля.

– Какая идея?

– Ну, вы сами говорили, что здесь собрались ради идеи Анны Ивановны.

Степан пожал плечами:

– Одно другому не мешает. – Он усмехнулся: – Люди, живые…

– А как же Клинычев согласился сюда ехать? В Средней Азии он заработал бы больше.

– Не знаю. Приехал, и все тут. Для меня это самое главное.

Совсем стемнело. Вокруг дороги стеной стоял темный лес. За машиной бежали по небу звезды, проглянувшие сквозь расступившиеся тучи.

– Встретив где-нибудь Веню, никогда бы не подумала, что он может заниматься таким делом, как ловля змей, – нарушила молчание Оля.

– Трепач? – усмехнулся Степан.

– Вообще…

– Венька такие номера откалывал – жутко. Смелый, черт!.. Вам не холодно?

– Нет.

– Может, мою куртку дать? Ваша, как погляжу, на рыбьем меху.

– Это с виду, а вы пощупайте…

– Подкладочка жидкая, – уточнил Степан.

– Гагачий пух.

– Ого! А с виду легонькая.

– Норвежская… Но продолжайте про Веню.

– Почти пацанами были. Мне тогда семнадцать, ему – шестнадцать. Ловили мы змей под Ургенчем. Веньку я еще не знал. Встали бригадой в одном кишлаке на ночь. Чай зеленый, плов… Чайханщик говорит, что в окрестностях какие-то двое парней промышляют. Змей ловят. Как в цирке, говорит. На следующий день Венька сам к нам пришел. Худющий, шкет вот такой. Это он сейчас гладкий да высокий. С ним брат, постарше. Прибились к нашей бригаде. Смотрю на Веньку, а самому страшно: как такой доходяга справится, например, с большой гюрзой или коброй. Бывают в руку толщиной. Сильные твари… На следующий день он устроил нам представление. Выследил кобру. Здоровую, метра полтора. Она встала, распустила свой капюшон и качается. И что вы думаете? Венька перед ее носом медленно поводит мешочком. Она, дура, как завороженная смотрит на белую материю и шипит. Этот шкет спокойно заводит за ее голову свободную руку и гладит по затылку. Мы обмерли. А он подмигивает. (Оля едва заметно вздрогнула, от Степана это не укрылось.) Страшно представить?

– Жутковато, – созналась Оля.

– Мы попросили его больше таких номеров не выкидывать… Вообще Венька опасности любит. В позапрошлом году ездил с вулканологами на Курилы. В вулканы лазил. Бороду себе спалил. Целый год новую отращивал. Со спелеологами тоже дружит. Один раз его завалило в пещере. Неделю откапывали. Чуть живой был… А попадет в большой город – как телок тушуется… Не любит он больших городов.

– Ташкент ведь тоже большой город, как он там живет?

– Это сейчас он стал на город похож. Землетрясение помогло. Центр и новые районы отстроили по-современному… А Венька, он в Ташкенте месяца три-четыре в году бывает. В основном шляется по разным горам, пещерам и вулканам…

– Вот тебе и Венька, – покачала головой Оля.

Машина замедлила ход и резко свернула с асфальтированного шоссе в лес. Грузовик тряхнуло.

– Степан, вот вы все время Анну Ивановну матерью называете?.. – нерешительно спросила Оля.

– Это так, между собой. Уважаем. Родителей я потерял в самом начале войны. Вернее, они меня потеряли…

– Совсем?

– Нашел я их… Недавно.

– Они с вами живут?

– Нет. К себе звали, в деревню. Но уж очень я свыкся с Азией.

Машина резко затормозила. Степана привалило к Оле.

– Черт! – выругался он. – Не ушиб я вас?

– Нет. Ничего.

– Оля… неудобно – не отвечайте… Вас что сюда пригнало?

Гриднева немного помолчала.

– От мужа подальше…

– Пьет?

– И пьет… И бьет… В общем, с ним все равно что в петлю.

– Ясно. А вообще чудно́… – Азаров скомкал погасшую сигарету, закурил другую. – Без причины, значит?

– Какая может быть причина!

– А куда вы, простите, раньше смотрели?

– Разве он такой был до свадьбы? Это уж потом выясняется…

– Верно, верно, – поспешил согласиться Степан. – Но у нас вы отдохнете. Ребята у нас хорошие. Колумб тоже отличный парень. Хоть и молчаливый, но замечательный. Это сегодня на него что-то напало.

– Интересно они с Анной Ивановной спорили. Я слушала.

Машина неожиданно встала. Замолк мотор, и наступила удивительная тишина. Хлопнули дверцы кабины, и над бортом показалась голова в кепке.

– Вот мы и дома. – Вася услужливо предложил руку Гридневой.

– Что-то ты, Вася, сегодня неаккуратно, – усмехнулся бригадир.

– Пораньше хотел. Чтобы выспались… – Пузырев настороженно посмотрел на бригадира.

– Смотри какой заботливый! – засмеялся Степан.

– А как же! – весело откликнулся шофер. – Спокойной ночи, Оля…

– И тебе, – улыбнулась Гриднева.

Вася был доволен: не выдала.

13

Прямо с утра Анна Ивановна занялась обучением новой лаборантки. Святая святых экспедиции была маленькая комнатка в служебном вагончике, где сушился так называемый сырой яд в стеклянном шкафчике и стоял небольшой несгораемый шкаф, в котором хранились флакончики с сухим ядом. На тумбочке под прозрачным колпаком стояли аналитические весы с коробочкой блестящих гирек.

Кравченко предложила Оле облачиться в белый халат, хирургический колпак и маску, а также подала ей резиновые перчатки и очки с обыкновенными стеклами в плотно прилегающей оправе. Таким же образом снарядилась и сама.

– Смотрите, Оля, и запоминайте. Работа не сложная, но требует внимательности и точности.

Анна Ивановна достала из шкафчика эксикатор, по форме напоминающий супницу, но только из стекла и с притертой верхней крышкой. Эксикатор был наполнен белым порошком, на котором стояла чашка Петри с сухим ядом.

– Порошок – это хлористый кальций. При помощи его высушивается яд. Сушка производится десять дней. Это яд гадюки. – Анна Ивановна вынула сосуд с сухим ядом. – Видишь, как мелкая-мелкая лапша… У кобры, например, другой – кристалликами, вроде сахара.

Оля внимательно наблюдала за чуткими руками Кравченко. Анна Ивановна взяла скальпель и стала осторожно соскабливать с донышка стеклянной тарелочки рыхловатые белые струпья.

Когда эта процедура была закончена, она взвесила сухой яд на аналитических весах.

– Взвешивают яд до одной тысячной грамма.

– Так точно? – удивилась Оля.

– Именно так. Эта штука дороже золота во много раз. – Кравченко повернула рычажок весов, и чашечки остановились.

– Анна Ивановна, а справлюсь я? – с тревогой спросила Гриднева.

– Справишься. – Кравченко ссыпала яд во флакончик и закрыла его крышкой. Потом достала книгу и записала точную порцию яда. – Та-ак… – протянула она, довольная. – Набирается у нас продукция. Ну, Ольга Никитична Гриднева, давайте теперь вы, самостоятельно. Для начала возьмите вот этот эксикатор. Там немного.

Оля осторожно достала из шкафа стеклянный сосуд и поставила его на стол так, словно в ее руках был мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть.

– Смелее, – подбодрила ее Анна Ивановна.

Оля осторожно взяла скальпель и стала водить тонким лезвием по донышку стеклянной тарелочки.

– До крупинки, – сказала руководитель. – Чуть поживее. Так мы с тобой до послезавтра не управимся…

Оля затаив дыхание занималась новым для нее делом.

Через полчаса они сделали перерыв. Вышли на свежий воздух, сняли очки и маски.

После вчерашнего дождя было влажно. Блестела трава. Над тайгой курился туман. Солнце припекало вовсю, подняв в воздух ненасытную злую мошку.

Анна Ивановна смазала открытые части тела диметилфталатом и передала пузырек Оле.

– Тесновато в нашей лаборатории… – вздохнула она.

– А если шкафы поставить в операционную? – предложила Оля.

– Думала я об этом. Нельзя. Вдруг во время взятия яда змея вырвется? Будем мы метаться на узком пятачке… Эх, нам бы еще вагончик! А лучше – два. Один бы полностью отвели под операционную, другой – под лабораторию. В третьем держали бы ящики со змеями. Оборудовали бы все… Мечта у меня, чтобы вот такие экспедиции, как наша, заменили серпентарии. Представь себе, ездят группы герпетологов по местам обитания змей, ловят их, берут яд и отпускают. На следующий год – опять на то же место… Я уверена, что это выгодней и лучше, да-да, выгодней, если поставить дело широко, чем содержать питомники. Сколько змей гибнет в посылках, не говоря уже о питомниках! – Кравченко еще раз вздохнула. – Ладно, пойдем продолжим. Между прочим, соскабливанием яда у нас занимаются все, кроме Василия. Сделаем вас старшей лаборанткой. Все, что касается лаборатории, возложим на вас.

– А Зина?

– У Зины нервы крепче. Не обижайтесь, Оля, я все вижу. В операционной вы вряд ли сможете работать.

Оля смутилась.

– Это от вас не зависит, – продолжала Анна Ивановна. – Нервная организация. Петр Первый – мужик, отважный, смелый, жестокий, сам головы рубил во время стрелецкой казни, а тараканов боялся до обморока. Для него везде на новом месте избу строили. В свежих срубах тараканов не было… Сейчас яд в подотчете у Азарова. Со временем оформим на вас… – Кравченко вдруг остановилась и посмотрела на Гридневу: – Конечно, если вы хотите.

– А справлюсь?

– Справитесь. Образования большого не надо. В этой работе прежде всего аккуратность и точность. Остальное не трудно. Соглашаетесь?

– Да.

– Ну, вот и хорошо. А из Зины отличный герпетолог может выйти. Если учиться будет дальше. Главное, нервы у нее подходящие. И по-моему, работа ей нравится.

14

В середине дня прибыл из Талышинска Горохов. Веню он не видел. Хотел отправиться на отлов, но тут вернулись Азаров с Васей Пузыревым. Раньше обычного. По лицу Васи было видно, что его распирает гордость и торжество. Анна Ивановна, Оля и Христофор сидели около служебного вагончика. Змееловы подошли к ним и молча положили на землю семь мешочков. Анна Ивановна переводила вопросительный взгляд с бригадира на шофера.

Как Василия ни подмывало высказаться первым, он предоставил это право Степану.

– Двадцать пять, – сказал Азаров и улыбнулся. – Именно такое место, как вы учили…

– Их там тьма-тьмущая! – не удержался Вася. – Больше некуда было… Попадание прямо в девятку!

Анна Ивановна заходила вокруг мешочков, приговаривая:

– Отлично! Прекрасно! Изумительно!

Степан присел, закурил.

– Ну рассказывайте же! – радостно потребовала Кравченко. – И подробнее, пожалуйста.

– Километров пятнадцать отсюда. – Степан взял со ступенек флакон с диметилфталатом. – Пошли мы по Медведухе. Сначала был сухой лес, кедрач, осина. Травы мало. Километров через семь Медведуха вывела на низину. Смотрю, березняк. Бородавчатые березы. Сплошной багульник. Влажно. И подушка мха.

– Сфагнум! – подняла палец Анна Ивановна.

– Ага, – улыбнулся Степан. – Как в учебнике.

– Видите! – торжественно обвела всех взглядом Кравченко. – Именно здесь ареал змей с большой плотностью обитания. Помнишь, Степа, когда мы пролетали на вертолете, я тебе говорила, что в этих местах будут змеи. – Она, потирая руки, засмеялась, как ребенок. – Прекрасно, прекрасно!

– Я думал почему-то, – вставил Христофор, – что Медведуха так и течет все время по распадку. Сухой лес. Без мха.

– Честно говоря, и я так думал, – подтвердил бригадир. – И почему пошел по Медведухе, сам не знаю. На карте это место называется Сорочий мост. Странное название.

– Поэтическое. – Анна Ивановна задумалась. – Надо у здешних жителей спросить… Как бы оно ни называлось, принесет нам удачу.

Оля смотрела на змееловов и тоже улыбалась, заражаясь охватившей их радостью.

– Смотрю, а возле одной березы трава так и ходит, так и ходит, словно в ней пес катается, – стал рассказывать Вася. – Подошли мы… Аннаванна, честное слово, истинно так и было! – начал божиться шофер, увидев улыбающееся лицо Кравченко.

– Это я от радости… – засмеялась Анна Ивановна. – Рассказывайте, Вася, слушаю вас.

– Ходит, значит, ходуном. И берем аж четыре гада…

– Зачем так грубо? Рептилии, – поправила Анна Ивановна, шутливо погрозив пальцем.

– Именно так, рептилиев, – не смутившись, поправился Вася. – С ходу четыре. Опосля – вот. – Он показал на мешочки. – За три часа…

– Много змей, – подтвердил Азаров. – Надо всем завтра туда. Скорей бы Леню выпустили из больницы. До конца экспедиции перевыполнили бы план раза в полтора. Главное, вашему замдиректора крыть будет нечем.

– Расфантазировался, бригадир, – похлопала его по плечу Анна Ивановна. – Хоть бы план осилить.

Степан бросил на землю окурок, растоптал:

– Это реально.

– Потрудиться – два плана возьмем! – подтвердил Вася.

– Будет, будет, – остановила их руководитель, – не сглазьте.

Вася плюнул три раза через левое плечо и решительно сказал:

– Я – человек слова.

– У нас таких много, – усмехнулся Горохов. – Нехватки не ощущаем. А вот людей дела не всюду встретишь…

– У меня есть намерение, – прервала перепалку Анна Ивановна. – Олю сделать завлабораторией. Зину от этого освободим. В свете, так сказать, открытия богатейшего месторождения. Ее руки пригодятся для другого. (Степан понимающе кивнул.) Гриднева согласна. А ты?

– Пойдет, – махнул рукой Азаров.

Все повалили в служебный вагончик. Отловленных змей пересадили в ящики. Анна Ивановна каждую встречала одобрительным возгласом. Молчал только Христофор.

– Не горюй, фармацевт, – успокоил его Степан. – Несколько сотен этих голубчиков ждут тебя не дождутся.

Горохов криво улыбнулся:

– Ищущий да обрящет…

Под самый вечер прикатили на мотоцикле остальные участники экспедиции – Веня, Зина и Клинычев. За рулем сидел младший лейтенант милиции.

Увидев синюю машину с белой надписью по красной полосе, Вася инстинктивно отошел в сторонку.

Из коляски с трудом вылезли Чижак и Клинычев. Было совсем непонятно, как они ухитрились поместиться на узком сиденье.

Милиционер снял краги и с достоинством представился Анне Ивановне, сразу определив в ней руководителя:

– Младший лейтенант милиции Семен Трудных. По просьбе, так сказать, соседки, – он указал на Зину. – Честно говоря, давно мечтал ваше хозяйство поглядеть.

Клинычев слегка прихрамывал. Степан похлопал его по обоим плечам:

– Жив-здоров, старик?

– Порядок. Думал, хуже будет.

Веня, второпях поздоровавшись, проскочил в вагончик. Но ни от кого не укрылся синяк, синевато-зеленым пятном растекшийся под его правым глазом.

– У вас какое-то ликование, – заметил Клинычев.

– Есть от чего, – кивнула Анна Ивановна. – Вы вернулись. И, прямо скажем, кстати: Степан с Василием обнаружили сегодня богатый ареал змей. За три часа отловили двадцать пять штук!

Клинычев присвистнул:

– Ого! Это же семьдесят пять рублей! Молодцы! И впрямь я вовремя выздоровел. – Он похлопал себя по бедрам. – И я молодец!

– Молодец, – согласилась Кравченко, нахмурившись. Ее покоробили клинычевские слова о деньгах. – Так что отдохните дня два и принимайтесь за работу.

– Зачем? Завтра же пойду с ребятами. – Он кивнул на Олю, хлопотавшую возле костра: – Это новенькая?

– Да.

– И тоже змей будет ловить?

Анна Ивановна вздохнула:

– Нет, лаборанткой вместо Зины.

– Очень хорошо, очень хорошо.

Кравченко, еще больше нахмурившись, кивнула головой:

– Действительно хорошо. Ну, идите прилягте…

Младший лейтенант, которого Зина уже успела сводить в служебный вагончик и показать ему лабораторию и террариум, подошел к Анне Ивановне.

– Ну, скажу я вам, очень и очень… – Не находя слов, Семен Трудных развел руками. – И Зинаида, значит, тоже с вами?

Анна Ивановна обняла зардевшуюся девушку за плечи и притянула к себе:

– Зиночка у нас не уступит мужчинам.

– Что вы, Анна Ивановна, – смутилась та еще больше, пряча лицо.

– В жисть такого не видывал! – продолжал восхищаться милиционер. – Если что надо – прямо к нам. В районный отдел милиции. – Семен завел мотоцикл. Потом, что-то вспомнив, заглушил мотор. – Нет, придется мне выбраться денька на два и показать вам самые змеиные места…

– Вот это разговор! – обрадовалась Зина.

– Конечно, а как же! Я охотник. Всю эту глухомань еще мальчишкой облазил.

– Действительно, – сказала Анна Ивановна, – Семен… простите, не знаю вашего отчества.

– Вообще-то Ильич, но можно просто Семеном.

– Действительно, Семен Ильич, вы бы могли нам очень помочь. Да неловко пользоваться вашей любезностью. Знаете, мы всё по карте ориентируемся. А на ней, как вы сами понимаете, не указано, что нам требуется.

– Пустяки, я с удовольствием, для науки. И, признаюсь, самому интересно. Так что располагайте мной… Бывайте здоровы. Будете в Талышинске, обязательно заходите. – Семен Трудных снова завел мотоцикл и лихо вырулил на просеку.

Потом все, не сговариваясь, собрались у костра. Прихлебывали крепкий сладкий чай, пахнущий дымом. Не было только Вени.

– Если это действительно богатый змеями ареал, надо будет подумать о новых людях, – говорила Анна Ивановна. – Мне хотелось бы получить убедительные результаты в первую же экспедицию. Кто знает, когда разрешат вторую…

– А именно о каких людях подумать? – спросил Степан.

– Надо еще одного или двух лаборантов. Я думаю, руководство института теперь пойдет мне навстречу. Ну, и змееловов не мешало бы. Это, Степа, твоя забота. Сейчас бы их вызвать.

– Трудновато, но подумаю, – ответил бригадир.

– Зачем? – возразил Клинычев. – Сами управимся.

– На тебя хватит по горло, – недобро посмотрел на него Вася.

– Я считаю, что окончательное решение мы примем завтра, – сказала Анна Ивановна. – Сходим на место, определим, насколько это нужно.

– На Семена можно положиться, – вставила Зина. – У них в роду все такие охотники.

– Очень кстати он предложил нам свою помощь… – кивнула Анна Ивановна. – Зиночка, а вы не знаете, откуда это название – Сорочий мост?

– Нет. У тети Капы спрошу.

Когда совсем стемнело, появился Веня. Он как ни в чем не бывало подошел к костру.

– Вечеряем у костра? Как в лучших романах Фенимора Купера. – Чижак протянул Анне Ивановне пакет из-под фотобумаги. – Вениамин Чижак трепаться не любит. Правда, пришлось задержаться немного в Талышинске…

Анна Ивановна вынула пачку снимков. Их тут же расхватали по рукам.

– Глянь! – восхищался Вася. – Да это же я!

Веня, насвистывая, присел чуть поодаль.

– А по-моему, это Колумб, – вгляделась в фотографию Зина.

– Кепочка-то моя, – настаивал Пузырев. – Значит, под этой кепочкой моя голова…

Христофор взял фото и долго рассматривал его.

– Это тетя Капа, – решительно сказал он, возвращая снимок Василию.

Веня перестал насвистывать.

– Вот что, верните портреты… – обиженно поднялся он.

– Так нельзя, – пристыдила всех Анна Ивановна. – Нормальные снимки. Веня же не фотограф-профессионал, а любитель. И труд товарища надо уважать.

– Стараешься, терпишь всякое… И вот тебе за труды, – проворчал Чижак, но все же сел на свое место и успокоился.

– Давайте сюда снимки. – Анна Ивановна собрала фотографии и сложила их в пакет. – Рекомендую всем спать. Завтра много работы.

Но ребята запротестовали: никому не хотелось спать. Кравченко отправилась в жилой вагончик одна, оставив молодежь у костра. Вася включил транзисторный приемник. Из Москвы передавали футбольный матч.

Христофор принес пачку писем, полученных от жены, и вскрыл первое по дате. Внимательно его прочитав, он тут же, положив на колени толстый учебник, стал писать ответ с подробной инструкцией по воспитанию детей. Покончив с первым, он принялся за второе письмо, по прочтении которого настрочил ответное послание. И так с каждым.

Зина убежденно говорила Азарову:

– Я считаю, мы вполне можем создать в бригаде комсомольскую организацию. Я – член ВЛКСМ, вы, Христофор, кажется, тоже?

– Да, – откликнулся фармацевт, не отрываясь от своего занятия.

– Видите! Нужен еще один комсомолец, и можно уже работать.

Веня толкнул в бок Василия, замершего с приемником у самого уха.

– Пузырек, слышь, Зина третьего ищет!

– А? Что? – переспросил Вася.

– Третьим будешь? – засмеялся Чижак.

– Брось свои шуточки, – урезонил его бригадир. – Вася, ты комсомолец?

– По возрасту выбыл. – Шофер снова весь ушел в слух.

– А ты, Леня? – обратился к Клинычеву Степан.

– Сочувствующий. Активно сочувствующий…

– Я серьезно, – сказал Азаров.

– Конечно, тоже выбыл. По истечению юношеского возраста.

Зина растерялась.

– Может быть, вы, Оля? – с надеждой спросила она у Гридневой.

– Я комсомолка, – ответила Оля.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнула Зина. – Дел у нас много. Анна Ивановна ведь говорила на собрании, что мы должны проводить культурные мероприятия. Я предлагаю в одно из ближайших воскресений съездить в клуб, на вечер молодежи. У нас хорошая художественная самодеятельность. Драмкружок, хор…

– Значит, ты в хоре? – спросил Веня.

– Нет, я в кружке художественного чтения, – скромно ответила девушка.

– Местный Качалов, выходит?

– Кто, говорите? – смутилась Зина.

Веня с трагическим выражением прочел, раскатисто произнося букву «р»:

 
Вечер над Альгамброй.
Дремлет вся натура.
Тихо в замке Памбра,
Спит Эстремадура…
 

Зина покраснела.

– Чижак! – повысил голос Степан.

– Это не я, – невинно посмотрел на него Вениамин. – Это Козьма Прутков.

– Тем более, – вставил Вася.

– Эх, вы! – махнул рукой Чижак. – Вот академик Ландау, тот шутки любил и понимал…

– Он знал им место, – сказал Христофор.

Ребята не заметили, как к ним подошел человек в брезентовой куртке, сапогах, с винтовкой за спиной.

– Вечер добрый! – приветствовал он сидящих у костра.

– Добрый вечер, Михеич, – отозвались ребята.

– Присаживайтесь. Чайку налить? – предложил Степан.

– Спасибо, я вот до Христофора. – Михеич держал в руках небольшой букетик цветов.

– Кто это? – шепнула на ухо Азарову Оля.

– Лесник.

Фармацевт внимательно рассматривал принесенные лесником растения.

– Аграфена-купальница, – пояснил Михеич. – Очень полезная травка. Бабы собирают. В баньке ею попариться – любую хворь прогонит. Шел я по аргишу[7]7
  Аргиш (местн.) – кабаний след.


[Закрыть] и вот наткнулся.

– Надо по справочнику посмотреть, – сказал фармацевт.

– Аграфена-купальница – еще день такой есть, когда начинают купаться и всякую лекарственную траву собирать, – продолжал лесник. – 23 июня по старому календарю. По новому, значит… – Михеич стал подсчитывать в уме.

– Шестого июля, – подсказал Клинычев.

Михеич кивнул головой.

– А вы не скажете, откуда название «Сорочий мост»? – спросила Оля.

– Это по Медведухе, если вверх идти. – Михеич взял из протянутой Степаном пачки сигарету и прикурил от горящего сучка. – Скажу. Там ведь мост когда-то был. Я пацаном еще помню, деревянные опоры торчали. Медведуха – речушка злая, не смотри, что воробью по колено. В иную весну так разольется – ни проехать ни пройти. Как ни построят переправу, не в этот, так в другой год обязательно унесет. Вот и говорили: опять сорока мост унесла… Давно перестали мост наводить. Наверное, оттого и прозвали те алапы[8]8
  Алап (местн.) – пойменный луг.


[Закрыть] – Сорочий мост. Еще дорога через это место в Сорокино ведет. Деревенька небольшая. Может, потому люди назвали… – Михеич поднялся. – Ну, мне пора.

– Спасибо вам, – поблагодарил фармацевт.

– Чего там, – отмахнулся лесник. – Невелика услуга… Вот что, ребята, вы с огнем поосторожнее, на ночь водой заливайте.

– Все будет в порядке, – заверил его бригадир.

Михеич поправил ружье и неслышно исчез в лесной тишине.

– Теперь – гудбай, а по-французски – бай-бай, – сказал Чижак, поднимаясь с травы.

Христофор собрал письма и тоже поднялся. Змееловы гуськом потянулись к вагончику.

Степан незаметно нагнулся к Оле и прошептал:

– Через полчаса я буду возле грузовика. Приходите…

Оля отстранилась от него, посмотрела растерянным взглядом. Ничего не ответила, поднялась и пошла за Зиной.