Текст книги "Змееловы (с иллюстрациями)"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

7

Вечер был теплый и тихий. Праздник для мошки, спасения от которой найти было негде.

Ребята наломали свежих хвойных веток и разожгли костер. Пламя шипело на сочных зеленых лапах, заливая поляну густым белым дымом. Он ел глаза, першило в горле, но что это значило по сравнению с пыткой, учиняемой беспощадным неисчислимым врагом.

Особенно страдал от мошки Вениамин. Он буквально заливался диметилфталатом, забирался под двойной марлевый полог, но мучители доставали его и там. Его тело было покрыто шишками и волдырями. Больше всего он оберегал лицо. Но постоянно под глазами или на лбу комары оставляли красноватую возвышенность.

Единственным человеком, которого щадила мошка, был Василий. По-видимому, гнус не переносил запаха бензина и солярки, которым был насквозь пропитан шофер. Он потихоньку что-то мастерил в машине.

Оля сидела чуть поодаль от костра и, не мигая, смотрела на пламя, пожирающее золотистые скелеты сучьев. Анна Ивановна, в длинном широком платье, полностью укрывающем ноги, расположилась на раскладном стульчике, какие бывают у художников, с вязанием в руках.

– Что, бригадир, устал? – обратилась она с улыбкой к Степану.

– Да вроде бы нет…

– Бегать надо, – сказала Кравченко. – Это уж ты мне поверь. Между прочим, я сегодня пробежала километров тридцать и чувствую себя отлично.

Анна Ивановна страстно пропагандировала бег трусцой. Будучи в Новой Зеландии, она познакомилась с Лидьярдом, который подарил ей книгу Гилмора «Бег ради жизни» со своим автографом. Вернувшись домой, Кравченко всем и каждому рекомендовала закаливать свой организм бегом на длинные дистанции. Не избежали уговоров и члены экспедиции. Но никто из ребят не следовал ее советам, ссылаясь на то, что они все чувствуют себя прекрасно и так.

«Погодите, когда вам перевалит за сорок, вы будете чувствовать и сердце и легкие», – говаривала Кравченко.

«Это западным людям бегать надо, – спорил с ней Христофор Горохов. – У них автомобили, электробыт. А нам, русским людям, приходится все на своих двоих. Поглядите, утром и вечером все бегут по улицам с полными авоськами, сумками, портфелями. Разминка почище лидьярдовского бега трусцой. Какая там трусца! Галопом бегают…»

Но Анна Ивановна, убедившись в тщетной попытке увлечь своей идеей кого-нибудь из членов экспедиции, продолжала совершать почти каждодневные пробежки в одиночестве.

Степан нехотя поднялся и пошел в вагончик.

Зина, сосредоточенная и замкнувшаяся в себе с первых минут пребывания в лагере новенькой лаборантки, молчаливо вязала. Этим занятием Кравченко увлекла ее довольно легко.

– Давайте поближе к костру, Оля! – сказала Анна Ивановна. – Кусать меньше будут.

– Ничего, спасибо.

– Подвигайтесь, подвигайтесь.

Оля пересела поближе.

– Я, кажется, привыкаю, – улыбнулась она. – Вообще здесь очень хорошо. Вот если бы не мошка…

– Скажите спасибо, что только мошка. – Анна Ивановна поправила длинной суковатой палкой багряные головешки. В черное небо устремился вихрь искр. – Если вы очутитесь где-нибудь на Борнео, Амазонке или в Индии, встретите живность и поопаснее. Вы, наверное, читали об этих странах, представляете себе. Под Веракрусом, в Мексике, например, в нашем лагере ночью напали на одну из лошадей вампиры. Летучие мыши. Диемус юнги. Знаете, Оля, самое неприятное, что они всё делают бесшумно и незаметно. Утром мы встаем, а лошадь, бедняжка, вся в крови, как в алых лентах. Кровь так и течет, не останавливаясь. Эти твари выделяют в ранки вещество, мешающее крови свертываться.

– Она подохла? – спросила Оля, содрогнувшись.

– Нет, что вы, спасли, конечно. Там же, в Мексике, я увидела поцелуйных клопов. Омерзительные создания.

– Каких? – удивилась Оля.

– Поцелуйных. Не слышали? (Гриднева отрицательно покачала головой.) Так их называют потому, что они кусают в уголки губ. Разумеется, спящих. Разносят болезнь Шагаса. Тяжелая болезнь. Поражает сердце, мозг, печень…

К костру возвратился Степан с гитарой.

– Это другое дело. Хватит разговоров на производственные темы. А то сидят, скучают. Тоже мне молодежь! – Анна Ивановна поправила волосы. – Как ребята?

– Колумб спит как убитый. Веня стонет, ворочается, вздыхает. На грани истерики. – Бригадир легонько перебрал струны. – И чего его так не жалует мошка?.. В Талышинске идет «Фантомас». Третья серия.

– Съездили бы, встряхнулись, – сказала Анна Ивановна. – Как, Зиночка, соскучилась по кино?

– Сказки все это, – сурово ответила девушка. – Для детей.

Анна Ивановна засмеялась:

– Ну и пусть сказка. Зато смешно. И, знаете, довольно остроумно. Я посмотрела с удовольствием. Как, бригадир?

– Съездим. Послезавтра. К Клинычеву надо как раз. Может, выпишут. – Азаров тихо наигрывал какой-то мотив. – Анна Ивановна, вы где-нибудь в Москве побывали?

– Конечно, побывала. – Кравченко засмеялась: – В приемных разных, у начальников. Представление, да и только! У одного просидела целых четыре часа. А в заключение его секретарша сердитым тоном говорит: «А Виктора Петровича сегодня не будет». И я, как девчонка, которой сделали выговор, пошла себе восвояси… На театры времени не хватило.

Зина, поцокав языком, вздохнула.

– Говорят, Высоцкий в каком-то театре играет. – Степан взглянул на Гридневу.

– На Таганке, – сказала Оля. – А что?

– Так просто. Хорошие песни сочиняет… – Азаров отложил гитару и поднялся. – Дровишек у нас мало.

– Погодите, Степан Иванович, я с вами! – вскочила Зина. Они растворились в сумраке леса.

– Анна Ивановна, я хотела у вас спросить… – начала робко Оля.

– Спрашивайте.

– Правда, что королевские кобры плюются ядом на двадцать метров?

– Плюются, но всего метра на два-три.

– Они нападают на человека?

– Нет. Кто вам это сказал? Все змеи, Оля, стараются уйти от человека. Королевская кобра может напасть на животное или на человека только в брачный период, если ее потревожить. Они в это время раздражительны.

– А вы много поймали королевских кобр?

Анна Ивановна всплеснула руками:

– Поймать королевскую кобру! Да я ее видела один только раз, и то мертвую. На Борнео. Небольшой экземпляр. Крестьяне ее убили.

– А правда, что бушмейстеры рождают по триста детенышей семь раз в год? – спросила Оля уже более осторожно.

Анна Ивановна расхохоталась:

– Понимаю, в чем дело! А про летчика-испытателя, упавшего в обморок, Чижак рассказывал?

– Рассказывал.

– О термитах, съевших самолет, тоже?

– Нет…

– Подождите, еще расскажет.

Оля сконфуженно улыбнулась.

Анна Ивановна вытерла слезы, выступившие от смеха:

– Нет, вы не подумайте, что Веня все выдумывает. Сказать откровенно, в его рассказах всегда имеется доля правды. Бушмейстеры действительно рожают живых детенышей. Десятка три. И всего два раза в год. Не видели эту змею хотя бы на снимке? Удивительно красивое животное. А насчет летчика зерно истины тоже есть. Кажется, в «Комсомолке» писали, как один летчик-испытатель, посмотрев на работу герпетологов, признался, что он бы не выдержал. Что далеко ходить: мой муж до сих пор не может спокойно говорить о моей работе. А мы с ним, Оленька, прожили двадцать лет. Как-то я привезла из заграничной командировки горного питона. Небольшого, метра полтора. Грациозное создание, такие крупные желтые узоры… Красавец! Прихожу домой с работы, Генка, сынишка, – тогда ему и четырех не было, – надрывается от крика. В клетке сидит, которую соорудил муж. А бедный питон забился под диван и не вылезает. И что вы думаете? Мне были поставлены условия: или змеи – или семья! Правда, и змеи остались и семья. Только дома больше зверей не держу. Разве что кошку. – Анна Ивановна немного помолчала и вдруг неожиданно, без всякого перехода закончила: – Коллектив у нас хороший. Только профорганизация не работает. Да и совещаний не проводим. – Она улыбнулась.

Воротились Степан с Зиной с большими охапками сушняка.

Василий, стараясь, чтобы его не заметили, украдкой прошел в вагончик.

Потухающий было костер снова весело затрещал, бросая на лес пляшущие отблески.

– Засиделись мы сегодня. Не пора спать? – Анна Ивановна встала. – Бригадир, давай команду.

– Что-то неохота. – Азаров настроил инструмент. – Здесь хоть мошки меньше…

– Ну что ж, посидите. Ваши годы такие. А я пошла. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – дружно отозвалась молодежь.

– Вы много раз бывали в театре, в этом… – спросил Степан Олю, – ну, где от метро все начинается и билеты на штык накалывают?

– На Таганке? – Оля засмеялась. – Один раз. Туда трудно попасть.

Зина, пересиливая дремоту, прислушивалась к разговору.

– Высоцкий пел?

– Нет. Уже не помню, что за пьеса была. Без песен, – ответила Оля.

– Зин, да у тебя глаза слипаются! – приглядевшись к лаборантке, сказал вдруг Степан. – Ты же спишь.

– Вы так считаете, Степан Иванович? – Ее голос звучал сухо и официально.

– Не я так считаю, а твои глаза, – улыбнулся Азаров. – Что себя мучаешь?

Зина обиженно дернула плечами и поднялась.

– Завтра утром варить пшенную кашу или гречку?

– Все равно, – ответил бригадир.

– Сварю овсянку.

– Съедим и овсянку. – Степан взял несколько аккордов.

– Спокойной ночи. – Зина резко повернулась и ушла.

– Приятных снов. – Степан тихо запел:

 
Дни тянутся, тянутся,
Сплетаясь в года.
И всё отправляются
Без меня поезда.
На миг закачается
И дрогнет перрон,
И в память врезается
Последний вагон.
А сердце беснуется,
И мысли в пути.
От этой бессонницы
Лекарств не найти…
 

Оля слушала, прикрыв глаза.

– Что это за песня? Я не слышала, – встрепенулась она, когда Степан закончил.

Азаров закурил.

– Песня как песня…

– Хорошая. Мне понравилась.

Степан отложил гитару:

– Сочиняют и получше…

– Спойте еще.

– Мешаем. Спят люди. А вы как?

– Ни в одном глазу. – Оля взяла в руки палку и стала ворошить костер. – Зина у вас строгая.

– Нет. Она добрая, внимательная ко всем.

– Может быть. Я хочу с ней заговорить, а она уходит. Или молчит.

Степан улыбнулся:

– До вас Зина была единственным цветком, как говорит Веня…

– А Анна Ивановна?

– Мать не в счет.

– Чья мать? Ваша?

– Нет. Это мы ее так называем. За глаза, разумеется, шефиню нашу. – Степан улыбнулся: – «У кого шахиня, а у нас шефиня». Афоризм Вени.

– Умная женщина, твердая… Завидую таким, – вздохнула Оля.

Степан присвистнул.

– Мать железная! Каждый день в любую погоду пробегает не меньше двадцати километров. Волевая. А как-то мне пришлось присутствовать при ее споре с академиком. Всемирно известным. Старик бледнел, краснел… Но все выслушал. Проглотил. С ней здорово работается. От души. Экспедиция – цель всей ее жизни. Если мы дело провалим, другой случай доказать свою идею вряд ли ей предоставят.

– Все-таки в чем суть идеи?

Степан пожал плечами:

– Идея простая. Сохранить змей. Изводят их тысячами. Для добычи килограмма яда губится до шести тысяч гюрз.

– А заповедники, то есть серпентарии?

Азаров махнул рукой:

– Гибнут в них змеи.

– Как же так? А научные методы?

– Отстает еще наука от практики. Потом, зачастую наука сама по себе, а заготовители – сами. Для заготовителей главное – количество.

– Почему бы ученым не взять в свои руки отлов?

– Был один такой. – Степан недобро усмехнулся. – Доктор наук. Профессор. Не читали в «Правде» фельетон?

– Подождите, что-то припоминаю. Он, кажется, еще ловил ядовитых насекомых в Средней Азии.

– О нем, – подтвердил бригадир. – Длинный рубль даже профессора сбил с пути истины. О нем на Всесоюзной герпетологической конференции говорили. Чуть ли не вагонами продавал животных на зоокомбинат. Дали по рукам, слава богу… А сколько вольных ловцов? Прямо скажем, туго приходится змеям. Но яд ведь нужен все-таки. И с каждым годом все больше. И вот Анна Ивановна предложила брать яд у змей в местах обитания. И тут же отпускать их. Практически не вырывать из местных естественных условий…

– Интересно. Очень.

– Понимаете теперь, почему она так строга?

– Конечно.

– Нам никак нельзя провалить дело. Ребята это понимают. Конечно, каждому из нас было бы выгодней поехать в Среднюю Азию. Там за сезон можно здорово заработать. Например, в долине Мургаба. В Туркмении или в Таджикистане… Кобры, гюрзы, эфы. Много змей. В основном змееловы туда и едут. Зато в нашей экспедиции главное – идея. И Мать… А для меня она действительно как мать…

Оля слушала, не отрывая от Степана глаз.

Азаров замялся, словно решая, стоит ли открываться девушке. Но тут из вагона выскочил Веня. Растрепанный, злой, он подбежал к костру, навалил в него сырых веток и, сопя и вздыхая, встал в самый дым.

– Ты что, окорок изображаешь? – спросил Азаров. Он был раздосадован тем, что их разговор прервали.

– «Не спится, няня», – хмуро ответил Чижак. – Я бы всех ученых!.. На Луну летают, в кишки микробам лезут, сочиняют разные киберы, а от этой дряни человечество избавить не могут. – Веня кисло улыбнулся Оле и добавил: – Лучшую часть человечества…

– Рыбку есть любишь? – издали начал Степан.

– А что?

– А икорку?

– Неплохо бы…

– К сведению лучшей части человечества: если избавить тебя от этой дряни, то не видать тебе ни того, ни другого, потому что личинки комаров – основная пища рыбьей молоди.

– Отказываюсь от рыбы и икры. – Веня сел на раскладной стульчик. – Эх, Степан, Степан! Бригадир ты хоть куда, а заставляешь скучать нашу гостью…

– С чего вы это, Веня? Мне не скучно.

– Она не гостья, – спокойно сказал Азаров.

– Тем более. Сыграй, что ли, – не отставал Чижак.

– Разбужу людей.

– На! – Веня вложил в руки бригадиру гитару. – Я отвечаю.

– Брось…

– Сыграйте, пожалуйста. Потихонечку, – попросила Оля.

Степан посмотрел на девушку, пожал плечами.

– Ладно, одну. – И устроился поудобней.

Над полянкой поплыла тихая, грустная песня.

 
Мне сосны и ели
Вот так надоели.
А может, я им надоел.
Четыре недели
На самом ведь деле
Разлуки с тобою предел.
 

Азаров сделал паузу. И вдруг эта же мелодия зазвучала весело:

 
Скорей бы метели
Сюда прилетели
И встречу привез самолет.
Я обнял бы ели,
Чтоб ветви скрипели,
Мурлыкал, как ласковый кот…
 

Окончив, Степан решительно отложил гитару.

– Новая? – спросил Веня. (Азаров не ответил, закурил.) – На «пять» с плюсом, бригадир!.. Оля, мы с вами присутствуем при рождении шедевра. Автобиография в песнях…

– Не трепись, – остановил его Степан.

– Будет тебе скромничать…

– Вы действительно сами? – вмешалась девушка.

– Пытаюсь сочинять. – Степан поднялся и направился к вагончику. – Спокойной ночи.

Оля тоже встала.

– Посидите еще, Оленька! – взмолился Чижак. – На кого вы меня покидаете?

– Извините, но я хочу спать. Правда.

– Между прочим, в Африке, это было в Конго, термиты сожрали знаете что? – попытался привлечь внимание Оли Чижак.

Девушка кивнула:

– Знаю. Самолет.

Степан обернулся и засмеялся.

– Ну что ж, оказывается, почитывают у нас газеты… – Веня деловито залил костер из ведра и поплелся спать.

8

На следующий день погода испортилась. Часам к восьми все небо обложило тучами. Стал накрапывать мелкий, нудный дождь. Идти на отлов змей было бессмысленно.

Анна Ивановна сидела в операционной не в духе. День пропадал. Вспомнив о своем разговоре с Олей по поводу совещаний, она собрала всех в служебном вагончике.

– Не хотела я вам портить настроение в день приезда, а сейчас поговорить самое время.

Василий, жавшийся в углу на корточках, втянул голову в плечи.

– Случай с Леней Клинычевым чрезвычайный. Не буду же я каждый раз рыться в ваших рюкзаках и проверять, что вы взяли! Ты, Степан, бригадир и отвечаешь за технику безопасности. И сам первый же ее нарушаешь. Выясняется, что вы ходите на отлов без противозмеиной сыворотки.

– Мы с Христофором… того, не нарушаем. Он всегда берет два-три пузырька… – вставил Вася.

– Да ты иногда один, – подхватил Веня.

Все засмеялись. Кравченко поморщилась.

– Ну хватит, хватит. Вам шуточки… А дело серьезное. Ну хорошо, Горохов с Пузыревым выполняют инструкцию. А остальные? Чижак?

– Чего там, Анна Ивановна, в Мургабе на кобр ходили. – Веня небрежно закинул ногу на ногу. – Без сыворотки. – Он обвел всех гордым взглядом и остановился на Оле.

– А здесь не будете ходить без сыворотки. – Кравченко сказала это жестко и властно. – И если такое выяснится хоть еще один раз, храбрец будет отстранен от участия в экспедиции. Я думаю, все ясно?

Все вразнобой ответили, что ясно.

– Азаров, – продолжала руководительница экспедиции, – как это получилось, что Клинычева доставили в больницу только на следующий день?

В операционной стало тихо.

– Так получилось. – Степан застегнул на все пуговицы куртку.

– Анна Ивановна, можно мне? – робко попросила Зина.

– Ну?

– У нас тайга, на машине не везде проедешь, да еще ночью… Надо иметь лошадь. Я буду смотреть за ней. У отца моего была. Я умею. – Зина смутилась от своей смелости и замолчала.

– Мы сейчас о другом. – Анна Ивановна постукивала карандашом по столу.

– Лошадь, она по лесу, по тропе любой пройдет, – убеждала Зина. – Травы кругом много. Только коси. Чуток овса подкинуть, и все.

– Потом, лошадь не выпивает… – серьезно добавил Веня.

Змееловы рассмеялись.

– Чижак! – строго прикрикнула Кравченко.

– Научный факт, – развел руками Веня.

– Да уймись ты, Вениамин… Допустим, с Клинычевым обошлось. А если случится серьезное что-нибудь? Травма или болезнь? Степан, за все в ответе я и ты. Мне порой некогда вникать в разные неурядицы, поэтому…

– Я виноват, – поднялся Василий. – С меня и спрашивайте. Степан Иванович тут ни с какого боку не провинился. Ну, приложился я, не рассчитал…

– Василий, Василий… – вздохнула Анна Ивановна. – Вам что: проспались и все забыли. Захотели – уйдете, шофер и механик вы хороший… Что ж, я тоже сделаю выводы…

– Не буду я в рабочее время, – угрюмо произнес Пузырев.

– У нас все время рабочее. Тем более у вас.

– Сказал – не буду, значит, не буду. И от вас уходить интереса нет. В городе у меня тут же корочки отберут…

– Всё? – положила обе ладони на стол Анна Ивановна.

– Железно! – Вася махнул рукой и снова опустился на корточки.

– Ладно, Василий, поверим в последний раз. И об этом хватит. – Кравченко повертела в руках надорванный конверт, как бы раздумывая, сообщить ребятам новость или нет. – И еще я хочу вам сказать одну досадную вещь. Получила из нашего института письмо. От замдиректора. Недовольны там результатами экспедиционной работы, – Анна Ивановна горько усмехнулась. – План не выполняем. Нерентабельны, пишут…

– Наука требует жертв, в том числе и материальных, – пробурчал Христофор Горохов.

– Мало змей собираем, – задумчиво сказал Азаров.

– А если их здесь действительно мало? – воскликнул Чижак. – Мы их не можем творить из праха, как бог…

– Давайте продлим время отлова на два часа в день, – предложила Зина.

Все заулыбались.

– Это как получится, – откликнулся Вася. – Иной раз так увлечешься, до темноты бродишь… – Он вздохнул. – А гадов тут, видать, действительно не густо.

– Нет, Василий, мне кажется, мы не отыскали еще ареала с большой плотностью обитания рептилий, – возразила Кравченко. – По фауне можно предположить, что такие места есть, и где-то рядом.

– Дай-то бог! – кивнул Пузырев.

– Вопрос ясен, Анна Ивановна, – как бы подытожил Азаров. – Надо искать. И не обращайте внимания на всякие писульки… А дисциплину наладим…

Все его хором поддержали. Только Гриднева сидела в сторонке тихая и задумчивая.

– Спасибо, ребята, – улыбнулась Кравченко. – Вот, собственно, все, что я хотела сказать. День, жалко, сегодня для отлова пропал…

– У меня есть предложение, – встал Степан. – Подоить змей и махнуть в город. В кино.

– Отличная мысль! – подхватил Чижак.

– Идет, бригадир, – кивнула Кравченко. – Вот теперь, слава богу, и о культуре подумали. Как в нормальном коллективе.

9

Собрались ехать все. Чижак по этому случаю подправил ножницами бороду и нацепил ярко-красную жокейскую шапочку. Вася, тщательно побрившись, вылил на себя изрядную порцию тройного одеколона.

– Перешел на одеколон? – похлопал его по плечу Чижак.

– Оно приятнее благоухает, мухоморыш, – не обиделся Пузырев. Буря миновала, настроение у него повысилось. Василий легко забывал огорчения.

Веня критически осмотрел себя в маленьком зеркальце, сдвинул жокейку слегка набок.

Колумб, помявшись, обратился к бригадиру:

– Степ, одолжи полсотни. Домой надо послать.

– И мне пора… Ребята, – повернулся Степан к членам бригады, – нужна сотня.

Чижак молча вывернул пустые карманы.

– Ясно, – кивнул Степан: Чижак отдал бы последний рубль.

– Трояк вот, – виновато показал бумажку Вася. Он тоже поделился бы последним.

– Придется идти к Анван, – вздохнул Азаров.

Она в это время сама появилась на мужской половине.

– Банда дикарей! – всплеснула она руками. – Приведи себя в божеский вид, Степан. А щетину сбрей.

– Так уж и надо? – пробурчал Азаров.

– Так уж и надо. Я вон Олю отругала за брюки. Не взяла ни одного платья! А вдруг танцы? Придется ей связать платье. А ты, будь добр, надень белую рубашку.

– Хорошо, – нехотя согласился Степан. – У меня к вам просьба: одолжите сто рублей.

– Одолжу. И помните: на́ люди едем. – Анна Ивановна вышла.

Веня достал фотоаппарат из чемодана и перекинул ремешок через плечо.

– Птичка вылетит, паря? – спросил Василий, поглаживая блестящую кожу футляра.

– И бутылка тоже, – отпарировал Чижак.

Азаров глянул на себя в зеркало. Провел пальцами по заросшим щекам.

– Вень, дай лезвие для бритвы.

– Ты ж хотел отпускать бороду под Чехова. – Вениамин достал пачку с лезвиями.

– Видишь, приказывают под себя самого, – сурово откликнулся Степан. – А ты, Колумб, побрейся и тоже надень что-нибудь поприличней.

– Омниа меа мекум порто, – сказал Горохов.

– А по-русски? – спросил Веня.

– Все свое ношу с собой, – перевел фармацевт.

– Ясно. Тогда хоть побрейся, – бросил бригадир.

– Это можно.

…Ехали молча. Все смотрели через откинутый сзади полог брезента на влажный лес, размазанный дымкой дождя, на низкое небо, проглядывающее сквозь кроны деревьев. Вася вел машину медленно, но уверенно, стараясь не попасть в колею, раскисшую от непогоды. Для форсу на поворотах он выбрасывал левую руку.

Оля сидела между бригадиром и Чижаком. Зина – на другой скамейке, рядом с Гороховым. Она изредка бросала на новую лаборантку деланно равнодушный взгляд.

Когда грузовик выбрался из тайги на асфальтированное шоссе, Зина вдруг предложила:

– Степан Иванович, может, заглянем к нам после кино? Я предупрежу мать, она пельменей налепит… Второй месяц у нас, а настоящих сибирских пельменей не отведали еще…

– Я – за, – подхватил Чижак. – Гулять так гулять! Раз живем!

– Да что ты, такая орава нагрянет, – покачал головой Азаров. – Это сколько пельменей лепить надо… Спасибо, Зина.

– Ой, это же пустяки! – Лаборантка стала загибать пальцы. – Мама, Светка – сестренка моя, тетя Капа… Ну, и я могу. Пока будете в кино, мы управимся.

– Не пойдешь в кино! – воскликнул Веня.

– Я серьезные картины люблю.

– Про любовь, конечно? – подхватил Веня.

– И про любовь. – Зина оглядела сидящих в кузове. – Ей-богу, ребята, не пожалеете!

– Накладно вам будет, – проговорил серьезно Горохов.

– Вы не знаете сибиряков, – обиделась девушка.

Некоторое время ехали молча.

Степан, заметив, что Зина опустила голову, сказал:

– Хорошо. Посоветуемся с Анван.

Лицо девушки просветлело.

– Скоро мой дом. Надо будет Васе дать сигнал…

В кузове стало веселей. Веня замурлыкал какую-то, песню. Христофор машинально стал отстукивать ритм ногой.

«Газик» выехал на околицу Талышинска. Зина внимательно смотрела по сторонам.

– Вот здесь… Постучите, Степан Иванович.

Машина сошла на обочину и остановилась.

Азаров спрыгнул на землю и пошел выяснять ситуацию. Вернулся он быстро и махнул рукой:

– Порядок.

И когда Зина уже перелезла через борт, поддерживаемая бригадиром, Оля неожиданно попросила:

– Зина, можно мне с вами? Помогу…

Девушка растерялась:

– Да мы справимся, что вам возиться…

– Мне интересно, – сказала Оля. – А кино это я два раза видела. Можно?

– Можно, конечно, – еще больше смутилась Зина.

Оля решительно спрыгнула на землю.

Степан, улыбнувшись, обменялся с Гридневой взглядом.

– Оленька! И вы нас покидаете? – сокрушался Чижак, когда машина тронулась. Он театрально прикладывал руки к груди, пока грузовик экспедиции не скрылся за поворотом.