Текст книги "Змееловы (с иллюстрациями)"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

3

Раньше всех вставала Зина. Тихо, стараясь не шуметь, она ходила по лагерю, приносила воду из небольшой протоки, вытекающей из распадка, кипятила чай, готовила завтрак. Он не отличался разнообразием – каша. Гречневая или овсяная.

Потом поднимался Василий. Если это случалось с похмелья, он просыпался раньше Зины и возился с движком, хмурый и неразговорчивый.

Зина любила эти часы, когда прохлада волнами струилась из тайги, а воздух наполнялся гомоном птиц и стрекотанием кузнечиков.

Убедившись, что Клинычев спит, она бесшумно выскользнула из вагончика. Из кузова доносилось негромкое позвякивание железок: Пузырев хлопотал над своей механикой.

Зина взяла ведра, навесила на коромысло. Вася, заметив девушку, спрыгнул на землю и подошел к ней, виновато отворачивая в сторону помятую, затекшую физиономию.

– Подмогнуть?

– Давай, – вздохнула лаборантка, пропуская его вперед.

Они пошли по тропинке, цепляясь одеждой за кусты колючей жимолости.

Василий сопел. Ему не терпелось разузнать, что вчера произошло. Он что-то припоминал, но с большим трудом.

Пузырев смотрел на речушку. Протока была чистая, прозрачная, каждый камень на дне играл удивительной расцветкой. А всего ручей был метра два шириной и глубиной чуть выше голени.

Зина сняла ведра и стала наливать воду деревянным черпаком. Василий жевал стебелек травы.

– Сколько намедни принес бригадир? – как бы невзначай поинтересовался шофер, принимая ведро студеной воды.

– Пять. Да Клинычев семь.

– Неплохо, – одобрил Вася.

– Леню гадюка укусила. Степан Иванович двенадцать километров его на себе нес.

Вася прикусил губу. Случилось то, чего он совсем не ожидал. И тут предательская память подсунула ему более явные, неприятные воспоминания.

Зина механически черпала ковшом воду. Вася поднял камешек и со злостью запустил в стайку мальков, пугливо жавшихся ко дну маленькой песчаной заводи.

– Шибко серчал бригадир? – спросил он глухо.

– Еще как!

Вернулись в лагерь молча. Зина захлопотала над завтраком. А Василий открыл капот машины и нырнул с головой в мотор, выставив наружу лоснящийся от машинного масла зад.

Потом встал Азаров и первым делом зашел на женскую половину. Клинычев спал, тяжело дыша во сне.

Степан спустился из вагончика и остановился возле грузовика. Вася всем телом чувствовал его присутствие, но боялся повернуть голову. Он напрягся, когда услышал за собой голос бригадира:

– Машина в порядке?

Волей-неволей пришлось разговаривать. Вася спрыгнул на землю и сосредоточенно стал вытирать ветошью испачканные автолом руки, не поднимая на бригадира глаз.

– Как всегда.

Степан повернулся и ушел. Вася тяжело вздохнул, захлопнул капот и присел на буфер: разговор, самый серьезный, значит, впереди… Худо.

По-настоящему оживала база только тогда, когда поднимался Вениамин Чижак.

Громко заверещала «Спидола», Зина получила очередной комплимент, загремел умывальник, и над поляной раздалось фырканье, уханье, гиканье. Веня был здоровым, жизнерадостным парнем.

Зина гремела плошками, кружками, ложками. Вышел из вагончика Горохов – долговязый, взъерошенный и молчаливый. Он присел на лесенке и закурил традиционную утреннюю цигарку, сосредоточенно смакуя переход от ночных грез к будничной действительности.

Бригадир уже успел осмотреть ящики со змеями, проверить записи в журнале.

– К вечеру вернусь, будем брать яд, – сказал он Горохову. – А то позавчерашние еще не доены.

Христофор молча кивал. Из вагончика послышался голос Клинычева. Степан поднялся к нему. Леня лежал осунувшийся, с запекшимися губами.

– Пить хочется.

Бригадир налил из чайника вчерашнего чая и, придерживая ему голову, дал напиться.

– Болит?

– Нет. Нога словно деревянная. Во рту сохнет. И тело – как будто били.

– Ничего, ничего. В больницу сейчас поедем…

– Поедем, Степа.

Завтракали на скорую руку. Вася едва притронулся к еде и бегом бросился к машине. Деловито обошел ее, ударил носком сапога по всем скатам, погремел капотом, дверцами, пролез под задним мостом, короче – производил впечатление страшно предусмотрительного человека.

После завтрака поставили в кузов раскладушку, опустили и плотно пристегнули брезент. Веня расположился наверху, рядом с больным, а бригадир сел в кабину.

– Поаккуратней, – бросил он Васе.

– Мимо болота? – преданно глянул ему в глаза шофер.

Азаров пожал плечами: решай, мол, сам.

Вася сдвинул видавшую виды кепку на затылок и нажал на стартер.

– Довезу, как хрустальную вазу.

– Рюмку… – хмуро произнес Степан.

Вася осекся и тихо тронул машину по лесной просеке.

4

До райцентра добирались около часа. Талышинск только просыпался. На окраине им встретилось стадо разномастных коров, подгоняемых пареньком с маленьким транзистором на груди.

В приемном покое Клинычева осмотрел пожилой врач. Две санитарки, узнав, что ребята змееловы, смотрели на них во все глаза. Веня им незаметно подмигнул. Девушки залились краской.

Обследовав ногу Клинычева и выслушав сердце, врач деловито записал все в карточку и в заключение сказал:

– Возьмем денька на два-три. Проследим за сердцем, общим состоянием… – Заметив напряженный взгляд больного, он успокоил: – Ничего опасного я не вижу, но для профилактики полежать надо. Организм получил небольшую дозу токсичного вещества… Есть можно все, побольше жидкого. Лучше всего – минеральной воды. Можно чай, соки, лимонад. – Последние слова врач адресовал Азарову.

Степан кивнул.

Санитарки увели Клинычева, и скоро ребятам передали его одежду.

Полчаса колесили по городу в поисках минеральной воды. Ее, разумеется, нигде не было. В столовой посоветовали съездить на вокзал – в железнодорожном буфете снабжение получше. Но там воды тоже не оказалось. Только пиво, на которое с тоской поглядел Вася.

Буфетчица подсказала: проследует пассажирский поезд «Владивосток – Москва». В вагоне-ресторане минеральная вода наверняка есть. Придется подождать.

Веня и Василий скисли.

– Подождем, – твердо сказал Азаров.

Пассажирский пришел минут через сорок.

Степан долго уламывал официантку продать воды. Та шумела, что посторонних не обслуживает, что на всех чужих не напасешься. Но все же, когда поезд уже тронулся, Азаров спрыгнул на перрон с ящиком «нарзана».

По пути в больницу заехали на рынок, купили для Клинычева горшочек сметаны, вареную курицу, огромных звонких яблок и туесок пахучей малины.

Напоследок заглянули на почту. И в дверях столкнулись с Анной Ивановной.

– Прекрасно, что вы здесь, – обрадовалась она. – В райкоме обещали машину только после обеда… Отовариваться приехали?

Одета Анна Ивановна была, как всегда, красиво и элегантно.

Степан замялся.

– Такая штука, Анна Ивановна, Клинычева в больницу положили…

Кравченко всплеснула руками:

– Ну вот, обрадовали…

– Змея укусила, – сказал Азаров.

Анна Ивановна нахмурилась. Раскрыла сумочку, пошарила в ней.

– Дайте закурить, в гостинице оставила.

Ребята спешно протянули ей три пачки.

– Ничего, в общем, страшного, через пару дней выпишут, – успокоил ее Чижак, щелкнув зажигалкой.

Анна Ивановна решительно открыла дверцу машины:

– В больницу.

– Не стоит, наверное. Мы уже были, оставили Лене что надо… – неуверенно сказал Степан.

– Я сама знаю, стоит или нет. Полезайте в кузов, – приказала Кравченко, усаживаясь рядом с шофером.

В больнице она сразу направилась к главному врачу, заставила его самого осмотреть Клинычева и, убедившись, что все устроено, велела ехать к гостинице.

Талышинская гостиница располагалась на центральной площади, рядом с райкомом и исполкомом. Это был небольшой одноэтажный домик в шесть комнат.

Степан спешно выпрыгнул из кузова и помог Анне Ивановне вылезти из машины, ожидая громов и молний. Но Кравченко только сказала:

– С этим мы еще разберемся, бригадир. А сейчас пойдем, познакомлю тебя с новым членом экспедиции. Лаборантку привезла. Во Владивостоке просил за нее горком комсомола… Трудная жизнь у этой особы. Нелады в семье. Впрочем, сам все поймешь.

– Справится? Не щеглов ловим…

– Посмотрим. Уж больно к нам рвется.

– Заработок привлек?

– Деньги, Степа, кому не нужны…

Азаров пожал плечами:

– Ладно, это ее дело. Откуда она?

– Из Москвы.

Бригадир присвистнул.

– И потащилась в такую даль?

– До нас она у геологов побывала. Видать, не понравилось.

Новенькая сидела в номере, если так можно было назвать простенькую комнатку с пятью кроватями и единственным шкафом.

В дешевом спортивном костюме, в синей курточке с воротником и косыночке она выглядела очень молодо.

– Познакомьтесь, Оля, наш бригадир – Азаров Степан Иванович.

Оля привстала с кровати и протянула Степану маленькую руку. Пожимая ее, он отметил про себя, что рука у девушки крепкая.

– Гриднева, – просто ответила новая лаборантка.

– Поедем сейчас, – сказала Анна Ивановна, раскрывая шкаф. – Наша машина здесь.

– Я готова. – Девушка указала на небольшой потрепанный чемоданчик.

– Ну и хорошо. У меня тоже почти все. – Анна Ивановна придирчиво осмотрела костюм, снятый с вешалки, аккуратно сложила его в чемодан и обратилась к бригадиру: – Степа, я успела, между прочим, слетать в Москву. Поэтому задержалась. Виделась с Матсом Эдуардовичем. В Таллине ждут наш яд.

Азаров незаметно наблюдал за Гридневой. Мелкие, но красивые черты лица. Выражение неспокойное, настороженное.

– Вы регулярно брали яд у змей? – Кравченко надела пыльник, оглядывая себя в зеркале.

– Почти, – ответил бригадир. – Знаете, Колумб поймал три полоза Шренка. Один очень крупный экземпляр. Надо отправить в Московский зоопарк. Заявка давно лежит.

– Отправим, – вздохнула Кравченко. – Браку, наверное, опять много?

– Есть, – нехотя ответил Степан.

Анна Ивановна поморщилась, как от боли:

– Все же неосторожно вы работаете с животными…

Оля сидела, бесстрастно слушая разговор.

Азаров отметил про себя, что девушка неразговорчива. Может быть, приглядывается…

– Ну, поехали. На месте поговорим, – сказала Кравченко.

Степан подхватил чемодан Анны Ивановны и потянулся за Олиным.

Девушка запротестовала:

– Что вы, он легкий.

Азаров все же взял чемодан.

– Скажу только, – добавила Анна Ивановна, когда они выходили, – в Москве, в институте, многие нашу затею по-прежнему считают глупой. Во всяком случае – нерентабельной. Но самое удивительное, в министерстве нас полностью поддерживают. А я-то считала, что их совсем не интересует, откуда и как берется сухой змеиный яд для фармакологической промышленности. Думают все-таки люди о будущем.

5

По приезде в лагерь Кравченко первым делом направилась к змеям. Узнав, что часть из них находится в клетках уже который день, она сделала Азарову выговор:

– Ты же знаешь, что весь смысл нашего эксперимента в том, чтобы взять яд у животных и тут же отпустить в естественные условия. Держим мы их долго, вот они и того…

– Ничего страшного, – оправдывался бригадир, – подохло всего три гадюки и один щитомордник.

– Как это ничего страшного! – вспылила Кравченко. – Чем тогда наша экспедиция будет отличаться от змеепитомника, где животные гибнут одно за другим!

Степан промолчал, прикусив губу.

В отделении для рептилий была и Оля.

– Анна Ивановна, я бы взял яд вчера, но случай с Леней… – сказал бригадир с обидой в голосе.

– Дело – прежде всего, – не успокаивалась Кравченко. – Еще раз говорю: эксперимент должен быть чистым.

Увидев полоза, свернувшегося в ящике, Анна Ивановна забыла свой гнев.

– Какое чудо! – воскликнула она, открывая дверцу и вынимая крупную змею, доверчиво обвившуюся вокруг руки женщины.

Гриднева побледнела и слегка отшатнулась.

– Оля, посмотрите, какой очаровательный экземпляр. Прелесть! – повернулась к ней Анна Ивановна.

Девушка молча кивнула, стараясь не выдать своего страха.

– Это же безобиднейшее создание, – сказала Анна Ивановна; заметив состояние Оли, вернула змею на прежнее место и со вздохом добавила: – Заморят его в зоопарке… Не люблю я зоопарков. И не хожу никогда. Губят зверей, да и только. И ради чего, спрашивается? Чтобы толпа зевак глазела на несчастных животных? Глупо. Особенно сейчас, когда в кино и по телевидению можно увидеть всю эту прелесть, заснятую в естественных условиях. Куда интересней и познавательней. Ну, там еще заповедники, заказники… Нет же, устраивают люди для своих «младших братьев», как их принято сейчас называть, настоящие концлагеря. Ох и дикари мы, совсем еще дикари! Не научились еще по-настоящему любить и хранить все живое вокруг. Да и не только живое… А вот японцы, например, могут. Всегда поражаюсь их способности находить красоту в трех-четырех камнях на траве, в миниатюрных садиках. Не говоря уже об искусстве икэбаны… – Закончив свою тираду, Кравченко стала осматривать другие ящики. – Неплохой экземпляр. А эта гадюка маловата. Смотрите, смотрите, нет, это отличный щитомордник! Розоватая окраска. Редкий красавец.

Анна Ивановна была в своей стихии, и весь мир перестал для нее существовать.

Степан продолжал потихонечку наблюдать за Гридневой. Та вела себя так, как большинство людей рядом со змеями. Ему это было знакомо. Но девушка мужественно пересиливала страх и отвращение.

Анна Ивановна, просмотрев журнал записей, коротко приказала:

– Подготовить операционную. Будем брать яд.

Оля спросила:

– Можно мне присутствовать?

– Конечно! Вам надо сразу приучаться к нашей работе. Пока подготовят змей, осмотритесь. Зина выдаст вам хирургический халат, колпак и повязку…

Ящики со змеями вынесли на солнце, выставив рядком. Оля с любопытством наблюдала эту процедуру.

– Как вам у нас нравится? – подошел к ней Чижак. Он был в своей неизменной косоворотке.

– Красиво, – ответила Оля, сдерживая улыбку. – А зачем их вынесли?

– Как известно, – начал серьезно Веня, – змеи – холоднокровные животные. Температура их тела зависит от температуры окружающего воздуха. Следовательно, чтобы их активность повысилась, надо подогреть среду вокруг. Что мы и делаем. – Чижак засунул руку за пояс, как Лев Толстой.

– А для чего повышать активность?

– Очень просто – они тогда легче отдают яд. Между прочим, Оленька, королевские кобры, самые ядовитые в мире, водятся в самых жарких местах на земле. И поэтому они плюются ядом.

– Как это?

– А вот так. Разогревшись до предела, вышеназванные рептилии выслеживают добычу и поражают ее порцией яда прямо в глаза с расстояния в двадцать пять метров.

Оля покачала головой.

– А вы не знали? – Веня наслаждался произведенным впечатлением. – Кстати, Анна Ивановна сама ловила королевских кобр в Индии. – Веня вошел в лекторский раж. Он взял Гридневу под руку и повел по полянке. – По ядовитости кобре немного уступает бушмейстер – южноамериканская гадюка, достигающая длины пять метров и рождающая живых бушмейстерят до трехсот штук семь раз в год… Забавно, не правда ли, Олюшка? (Девушка кивнула). Ливан рассказывала, как сама поймала…

– Вень, помоги аккумулятор отнести в операционную, – остановил лекцию грустный Вася.

– Вот видите, нас прервали на самом интересном месте, – с досадой сказал Чижак. – Но мы с вами еще побеседуем, – пообещал он и поплелся за шофером.

– Оля! Идите сюда, – позвала из операционной Кравченко. Она была в белом халате и шапочке.

Оля поднялась в вагончик.

– Э, нет, так теперь сюда нельзя. Вымойте руки, наденьте халат.

Оля, смутившись, вышла. Зина подвела ее к умывальнику и, налив туда горячей воды, сунула в руки мыло.

– Как в больнице, – улыбнулась Гриднева, стараясь завязать разговор.

– Ваш хирургический халат, колпак и повязку я положила на вашу койку, – сухо сказала Зина. – Верхняя справа.

В чисто вымытой операционной пахло дезинфекцией.

Кравченко осмотрела Гридневу.

– Вот теперь порядок. Помните, Оля, мы имеем дело с живыми организмами, которые имеют такие же чувствительные органы, как у нас. Их так же поражают болезни, как и людей. Взятие яда – это операция, травмирование полости рта рептилий. Все должно быть предельно чистым.

– Понимаю, Анна Ивановна, – кивнула девушка.

– Повязку со рта пока опустите… Зина, несите чашки Петри, зажим.

Зина быстро и неслышно принесла стерилизатор. Вынув из него чашку Петри – плоскую стеклянную тарелочку, она прикрепила ее зажимом к краю стола.

Веня и Василий, также в белых халатах, втащили в комнату аккумулятор. Пузырев принялся возиться с проводами и приборами.

Зина принесла баночку с желтоватой жидкостью.

– Это раствор риванола, – пояснила Анна Ивановна Оле. – Для обработки пасти змей после взятия яда.

Оля внимательно слушала.

– Вася, готово?

– Готово, Анна Ивановна.

– Хорошо. Где Степан?

– Иду, – сказал Азаров в дверях, на ходу повязывая марлевую повязку.

Вася вышел.

– Начнем с гадюк. – Анна Ивановна подняла на лицо повязку. Все последовали ее примеру.

Веня с бригадиром принесли ящик со змеями.

Наступила тишина. Степан открыл крышку ящика, кронцангом достал змею, положил на стол, слегка придавив хвост мизинцем. Оля внимательно наблюдала, как Анна Ивановна, взяв левой рукой за хвост, уверенно перехватила головку гадюки, из открытой пасти которой торчали два длинных зуба.

Бригадир мельком бросил взгляд на новую лаборантку. Ее лоб казался белее шапочки и повязки. Зубы змеи коснулись края чашки Петри, и Анна Ивановна скомандовала:

– Ток!

Зина приложила к розоватой десне змеи пару тоненьких электродов. На дно стеклянной тарелочки брызнули две маленьких прозрачных струйки…

Степан снова глянул на Гридневу. По бледному виску девушки пролегла блестящая полоска пота.

– Следующую, – сказала Анна Ивановна.

Бригадир показал глазами на Олю, но Кравченко невозмутимо произнесла:

– Змею на стол. Только прошу, Степан, не души ты их, как кот мышей…

Веня засмеялся:

– Он и так берет их нежнее, чем девушку…

– Поговорили – достаточно, – строго сказала Анна Ивановна.

В операционной воцарилось напряженное молчание.

После пятой змеи Кравченко сказала:

– Оля, вы свободны. На сегодня вам хватит.

– Я могу еще… – неуверенно отозвалась девушка.

– Нет-нет, пожалуйста, на воздух, – строже повторила Анна Ивановна.

Оля двинулась к выходу и тут только почувствовала, что ноги у нее заплетаются.

– Я не нужен? – поспешно спросил Чижак.

– Конечно, – ответила Кравченко.

Веня подхватил Олю за талию и предупредительно открыл дверь.

Присев на бревно, девушка содрала повязку и глубоко вдохнула распаренный, пахнущий травой воздух.

Она не замечала мошки, густым облаком висящей в воздухе и нещадно жалящей руки, шею, лицо. Сидела молча, прикрыв глаза.

Чижак деликатно взял ее за локоть:

– Пройдемте по тайге. Озон, хвойно-воздушные ванны…

– Спасибо, Веня, в другой раз. Хочется прилечь…

Оля лежала на своей койке и глядела в низкий потолок. Она слышала, как возле двери в женскую половину вагончика переминался с ноги на ногу Чижак.

– Между прочим, не переживайте, Оля, – проговорил он за дверью. – К нам в Ташкенте в питомник как-то пришел летчик-испытатель. Герой Советского Союза. Повидал на своем веку будь здоров. Мужик – косая сажень в плечах, как говорится… Вы меня слышите?

– Да, – тихо ответила девушка.

– Подполковник. Решил посмотреть, как мы берем яд у змей. И что вы думаете? – Веня сделал многозначительную паузу. – Через десять минут грохнулся в обморок. Ферштеете?

– Иес, – ответила Гриднева.

– Ну, отдыхайте. Не буду мешать.

Оля молча вытерла со щеки слезы.

6

На следующий день змееловы по двое разбрелись по тайге.

Горохов ушел с Василием, все время ожидавшим разговора с бригадиром и по этому случаю молчаливым и притихшим. Веня – с Зиной. Степан пригласил Олю, чтобы новенькая лаборантка обвыклась в тайге и узнала «секреты» их работы.

Анна Ивановна засела за свои записи. Ребята любили, когда в лагере оставалась она: по возвращении их ждал в таких случаях отменный ужин.

– Мне стыдно за вчерашнее, – сказала Оля, когда они остались одни с Азаровым.

– А что? Все было нормально.

Они поднимались вверх по распадку, еще прохладному и тихому.

Степан нес в руках мешочки со змеями, у которых вчера взяли яд.

– Мне хочется у вас работать как следует. Я постараюсь…

– Народ у нас хороший. Привыкнете. – Степан остановился, развязал один из мешочков, взял его за концы и вытряхнул змей в траву. Те, развернув кольца, оставались на месте. Азаров подтолкнул их кронцангом, и они нехотя расползлись в кустах таволги.

Оля, с трудом скрывая страх, наблюдала за происходящим. Когда они двинулись дальше, она спросила:

– А зачем вы их отпускаете?

– Пусть живут. И размножаются. Так, кажется, в Библии сказано.

– Ну, – откликнулась девушка, – и много таких экспедиций, как ваша?

– Первая. – Степан невесело усмехнулся. – И за нее Анван билась столько лет… Нам до сих пор палки в колеса ставят. Один из академиков назвал Анну Ивановну «Дон Кихот в юбке».

– Я люблю донкихотов. На них держится все доброе и светлое. – Азаров с любопытством посмотрел на Гридневу. А она продолжала: – А то получается: делай подлость, живи для своего удовольствия – и ты нормальный. Но как только кто-нибудь проявит альтруизм, откажется от своего блага в пользу других – на него сразу вешается ярлык: чокнутый.

– Случается. Жизнь – штука сложная, – уклончиво ответил Степан. – А с другой стороны, все как будто вертится в нужную сторону.

– Вы довольны своей жизнью? – неожиданно спросила Оля.

Азаров был озадачен этим вопросом.

– Я делаю то, что мне положено, – подумав, сказал он. – Надо не подличать. Вот и все.

– Наверное, это так, – согласилась Гриднева.

– А вы? Вы довольны?

Гриднева растерялась.

– В личном мне не везет, – грустно произнесла она. – Но это вам не интересно…

– Бросил он вас, наверное. Поэтому вы уехали из Москвы?

– Мне надо было уехать…

– От себя не убежишь. – Степан поправился: – От своих неприятностей.

– Это верно, – вздохнула Оля. – Но иногда просто необходимо не видеть, не встречаться с каким-то человеком… Вы меня понимаете?

– Да, конечно, – подтвердил Азаров. – Не встречаться… Но иногда приходится встречаться. Не хочешь, это тебе как нож в сердце, а ты вынужден. – Он посмотрел на собеседницу. – Бывает такое?

– Бывает, – тихо ответила Оля.

– Вот то-то и оно. Думаешь, взять бы да и разрубить все одним ударом. А попробуешь – что-то осталось тебе дорогое, очень важное для тебя…

– У меня ничего такого не осталось, – твердо сказала девушка.

– Вам повезло, – усмехнулся Степан. – Не приходится разрываться надвое.

– Мне в детстве казалось, что главное в жизни – это чего-нибудь очень захотеть. А если возникнут трудности, неприятности, спокойно разобраться, и все станет на свои места. Оказывается, нет. Потому что правды одной не бывает. Сколько людей, столько правд. Докажешь свою правду – ты на коне.

– Смотря как доказывать. Если за счет других – дрянное это дело.

– Победителей не судят…

– Судят! Так или иначе, а кто нахрапом берет, рано или поздно получает по заслугам, – сказал Азаров убежденно.

– Вы в это верите?

– Да, конечно. Иначе было бы противно жить.

– Я вам завидую, – улыбнулась девушка. – А мне кажется иногда, что все добрые старания человеческие обречены. Зло сильнее.

– Это вам сейчас так кажется, потому что не повезло… Погодите.

Сделав знак не двигаться, он осторожно приблизился к кустам папоротника и быстро выхватил что-то оттуда. В его руках извивалась небольшая змея.

– Полоз, – сказал он, поглаживая блестящую, с красивым узором кожу рептилии.

Оля с недоверием, но уже без вчерашнего страха подошла ближе. Бригадир измерил ужа, потом вынул из кармана пинцет и, выщипнув несколько пластинок у него на брюхе, пустил в траву. Змея поспешно уползла.

Степан достал блокнотик и сделал запись.

– А что вы делали пинцетом? – спросила Оля.

– Метил.

– Как?

– У них у всех на брюхе щитки. Делаются выщипы из первого щитка у анального отверстия – единицы, у второго – десятки и так далее.

– И они сохраняются? – удивилась девушка.

– На всю жизнь, сколько бы раз змея ни линяла.

– Понимаю. Это как кольцуют птиц?

– Точно.

– Вы ловили здесь какую-нибудь змею дважды?

– Нет. Первый год здесь…

– Я, наверное, заболталась, отрываю вас от дела…

– Будете мне мешать, скажу сам. А вообще спрашивайте. Больше будете знать о нашей… – он поправился, – о вашей работе.

Оля кивнула. Некоторое время они шли молча.

Азаров часто сворачивал с тропинки и тщательно оглядывал кусты красноягодника, калины и лимонника, густо разросшиеся под кронами пихт и ясеня. Особенно внимательно осматривал он заросли папоротника, раздвигая красивые стебли, словно вырезанные искусной рукой. Оля шла за ним, отставая на несколько шагов.

В лесу было влажно. Солнце еще не вошло в зенит, и его косые лучи пятнали застывшие зеленые волны кустарников.

Торжественную тишину тайги изредка нарушали крики иволги и удода. И даже гнус, атакующий целыми полчищами, не мог нарушить очарования июльского утра. Так они вышли на крохотную полянку, залитую ярким светом. Оля увидела в зарослях курослепа три серых взъерошенных комочка. Это были ежи. Мамаша ежиха суетилась вокруг двух смешных созданий с удлиненными рыльцами, оканчивающимися маленькими пятачками… Заметив незнакомое существо, малыши уставились на девушку крохотными бусинками глаз.

– Степан! – позвала Оля.

Азаров подошел к ней. Оля кивнула на ежей:

– Симпатяги какие!

– Не вздумайте так сказать о них Анне Ивановне.

– А что?

– Враги змей – ее личные враги.

– Они едят змей?

– За милую душу.

– А яд?

Степан дотронулся носком сапога до ежихи. Она тут же свернулась в клубочек, из которого во все стороны торчали колючки.

– Как такого укусишь? – сказал он.

– Это верно. И много врагов у змей?

Степан усмехнулся:

– Хватает. Человеки – прежде всего. Птицы разные. Вот эти симпатяги. Еще кабаны и свиньи.

– А они как же? Яд на свиней не действует?

– Действует. Но, чтобы убить животное, яд должен попасть в кровь. А у свиней и кабанов толстый слой подкожного жира, в котором нет сосудов. Попробуй пробей. Яд и остается в жиру, окисляется и не наносит никакого вреда. Понятно?

– Да, конечно, понятно, – кивнула она.

– Жарковато становится. Пить хотите? – спросил Азаров.

– Хочу.

Они повернули назад и пошли через лес к тропе, идущей рядом с протокой.

Напившись воды, они присели на нагретых солнцем камнях. Степан, глядя куда-то в заросли через речушку, сказал:

– Хочу вас предупредить, Оля. Если вам будет трудно свыкнуться с нашим делом, скажите сразу. Не всем это по нервам.

– Я понимаю.

– Не пытайтесь храбриться. Змеи – это змеи.

Оля опустила голову и тихо произнесла:

– Есть люди, которые похуже змей…

Степан поднялся. Поднялась и девушка. Они двинулись дальше.