Текст книги "Отвага"

Автор книги: Анатолий Безуглов

Соавторы: Борис Зотов,Анатолий Кузьмичев,Михаил Иванов,Юрий Пересунько,Андрей Тарасов,Игорь Бестужев-Лада
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

С трудом ворочая затекшей шеей, Саша начал глядеть по сторонам, пытаясь определить, где же он находится. В кромешной тьме трудно было что-либо различить. Но подсознательно, основываясь на смутных воспоминаниях о каких-то стенах, Саша догадывался, что это скорее всего какое-нибудь заброшенное в песках селение. Сабир Гарифулин, наверное, наткнулся на него случайно и облюбовал под свое убежище. А сам-то он где сейчас? Что-то не слышно его. Неужели уехал и бросил захваченного пленника на произвол судьбы? Невеселенькое положеньице! В таком беспомощном состоянии, лишенный пищи и воды, он, Саша, пожалуй, долго не протянет. Особенно мучительна жажда. Она, как проклятие, сопровождает весь его путь по пустыне, но сейчас, кажется, достигла предела… Вот ведь как обернулась твоя практика, Александр Гуляев! Не закончится ли она тем, что диплом юриста получать будет некому? Впрочем, к чему эти грустные мысли? В любом случае надо надеяться на лучшее. Куликов-то с Усманом, наверное, давно вернулись в Аяк-Кудук. Конечно же, сразу хватились его, Саши, и начали поиски. Можно себе только представить, как ругается Владимир Петрович, а Усман презрительно хмыкает: он с самого начала был о нем не лучшего мнения, и случившееся – лишнее подтверждение его правоты. А Куликов, наверное, не раз пожалел, что взял с собой какого-то практиканта, от которого никакой пользы – одни хлопоты. Соответствующий и отзыв о практике напишет. Ладно, не беда, лишь бы поскорее вызволили его отсюда, а там он любую кару примет с великой радостью…

Тяжело вздохнув, Саша запрокинул назад гудящую голову и закрыл глаза. Он вновь почувствовал страшную усталость. Ему казалось, что какая-то сила подхватила его и начала вращать, причем с каждым новым кругом он спускался все ниже и ниже… Испугавшись этого стремительного полета, он поспешно открыл глаза. Вокруг по-прежнему было темно, но на щербатой стене перед ним подрагивали неясные отсветы. Как будто где-то поблизости горел костер. Не успел он толком осмыслить причину этого внезапно возникшего странного явления – ему и невдомек было, что он около двух часов находился в забытьи, – как где-то наверху, совсем рядом, послышалось движение и вслед за этим неровный голос с укоризной произнес:

– Никак не пойму, что ты за человек, Сабир? Сколько тебя знаю, всегда думаешь только о себе.

– О ком же мне еще думать? – хрипло отозвался Сабир.

Саша так и замер. Значит, Сабир Гарифулин все-таки здесь? А кто второй? Голос незнакомый…

Собеседник Сабира грустно продолжил:

– Вот так ты всегда! Кроме себя, больше никого не видишь. В детстве, бывало, что-нибудь вместе натворим, а кому доставалось? Мне одному. А ты – в стороночке. Молчишь себе тихонько, словно ты тут вовсе ни при чем. Отец трепку мне задаст, я плачу, а ты потом надо мной еще посмеиваешься: «Так тебе и надо, дураку! Не попадайся! Впредь умнее будешь!» Скажешь, не было этого?

– Уй-ва, нашел, что вспоминать!

– Что поделаешь, обиды долго помнятся…

Сабир с кряхтением заворочался, видимо, устраиваясь поудобнее, и с нескрываемой иронией сказал:

– Оби-идчивый ты, как я посмотрю! Глянь-ка на себя, борода уже седая, собственные дети давно выросли, а ты все еще не можешь забыть детские обиды. Ха! Не смеши меня, Нигмат!

«Нигмат? Нигматулла? Он-то откуда здесь появился?»

– И вот теперь, – вздохнул Нигмат. – Расстались мы с тобой, Сабир, ой как давно. И все это время ты ни единым словом не давал о себе знать. Где ты был, чем занимался – один аллах ведает. И вдруг нежданно-негаданно заявляешься ко мне. Конечно, я принял тебя с радостью – кто же не обрадуется родному человеку? Я сразу тебе сказал: живи у меня сколько хочешь, моя юрта – твоя юрта. Ты мой брат, и я тебя всегда накормлю пловом и постелю самые мягкие одеяла. А понравятся наши места – и того лучше: одной семьей будем жить. Но все получилось по-другому. С того дня, как ты появился здесь, я полностью забыл покой. Да и как быть спокойным, если ты почти сразу же, можно сказать, ни за что погубил несчастного Рустама?..

– Не напоминай мне об этой собаке! – резко оборвал Сабир. – Он получил то, что заслуживал. А чего, в самом деле, прицепился, будто я ему что худое сделал? Чем-то я ему, видите ли, не понравился! Все выспрашивал, кто я да откуда? Ну, думаю, если ты такой любопытный, тебя просто опасно оставлять в живых, – он коротко хохотнул: – А ловко тогда все получилось, а? Гюрза – надежное оружие. И главное, никаких подозрений! Человека укусила змея. Несчастный случай. В пустыне это бывает.

«О каком же это Рустаме идет речь? – думал Саша, напряженно вслушиваясь в разговор. – Не о том ли, который при весьма странных обстоятельствах погиб где-то здесь, под Аяк-Кудуком? Ну точно, о нем самом! Так вот почему Куликов уже тогда, на стоянке археологов, был уверен, что мы идем по следу Сабира Гарифулина! По каким-то только ему одному известным признакам он догадался, что гибель змеелова – его рук дело. И вот теперь это подтверждается признанием самого Сабира Гарифулина. Та-ак! Примем к сведению…»

С тоской в голосе Нигмат сказал:

– Эх, Сабир! Откуда в тебе столько злости?

Сабир рыкнул:

– Ладно, перестань скулить! Лучше расскажи о тех двоих, которые приезжали к тебе. Что им нужно было?

– Да один из них Усман – местный. А второй – какое-то начальство из области. Спрашивали, как проходила окотная кампания. Документы проверяли.

– Как вели себя?

– Очень спокойно. Везде проехались, все посмотрели.

– Ничего подозрительного в них не заметил?

– Вроде нет.

– Чем еще интересовались?

– Спрашивали, как живем, в чем нуждаемся. Я сказал, что все необходимое у нас есть.

– Смотри, какие заботливые! – едко сказал Сабир. – А не задавали они, случаем, такие вопросы: есть ли у тебя родственники, где они живут, поддерживаешь ли с ними связь?

– Нет, об этом не спрашивали.

– Хитрецы-ы! Исподтишка действуют. Чтобы до поры до времени никто ничего не заметил.

– Думаешь, они приехали… за тобой?

– Не знаю. Но что-то неспокойно мне.

– Неужели прознали о Рустаме?

– Насчет него они никогда не узнают, тут дело чистое.

– Что ты еще натворил, Сабир?

– Зачем тебе знать?

– Ты не таись, я ведь твой брат и никогда тебя не выдам.

– Ладно, как-нибудь после расскажу. Это долгая история, в двух словах не уместится.

– Что на свете делается! Видно, много зла ты, Сабир, причинил людям, если тебя так ищут. А может, ты ошибаешься?

– Сам бы хотел так думать. Да только вот, понимаешь ли, сердце не дает покоя. Чует опасность. Да, забыл тебе сказать: я ведь тут прихватил одного из их компании. Выслеживал меня, собака! Пришлось поговорить с ним по-приятельски…

«Погоди! – с ненавистью подумал Саша. – Мы еще с тобой посчитаемся. Будь уверен, недолго тебе осталось вольно ходить по земле и безнаказанно сеять зло! И за Рустама ответишь, и за все свои прошлые грехи!..»

Нигмат обеспокоенно сказал:

– Знаю я твои разговоры! Ты, когда разозлишься, совсем не помнишь себя. Что же, так и бросил его?

– Ну почему? – со смешком ответил Сабир. – Я его для верности связал, чтобы случаем не скрылся куда-нибудь.

– Да ведь тебя двое суток здесь не было! За это время он мог умереть…

– Ничего с ним не случится!

– Где он?

– Внизу.

– Идем к нему.

При этих словах Саша внутренне весь как-то съежился. Несмотря на сочувственный тон Нигмата, он не ждал от этой встречи ничего хорошего. Кто его знает: говорит одно, а на уме, может, совсем другое…

Отсветы на стене перед ним стали ярче. С тяжелым сопением Нигмат и Сабир спускались вниз. В отблесках огня справа возникли каменные ступеньки, полузасыпанные песком. Из-за стены появилась рука с горящей головешкой. Едко запахло дымом. Шедший впереди Нигмат остановился. С кряхтением присел на корточки. Придвинул к Саше полыхающую головешку. Свет от огня неровно плясал на его бороде, глаза прятались где-то далеко, в темных провалах, морщины казались крупными и резкими. Некоторое время он молча разглядывал Сашу, потом обернулся к старшему брату и неодобрительно зацокал языком:

– Крепко ты его…

– Не будет лезть куда не надо!

– Может, развяжем?

– Нет! – резко сказал Сабир. – Этот змееныш может укусить. Связанный он безопаснее.

– Ну хотя бы напоить можно?

На этот раз Сабир проявил великодушие:

– Напои, если уж тебе так хочется.

Передав Сабиру чадящую головешку, Нигмат начал отстегивать от пояса флягу. В ней булькнуло…

Оцепеневший Саша встрепенулся. Вода! Неужели он сейчас напьется? Скорее! Скорее же! Для него каждый миг ожидания мучителен… И вдруг, перебивая это страстное желание напиться, где-то внутри его почти непроизвольно возник протест. От внезапно охватившего волнения у него даже застучало в висках. Пользоваться милостью этих людей? После всего, что случилось? Да ни за что на свете! Пусть он лежит перед ними, избитый, беспомощный, но это вовсе не значит, что им удалось сломить его. Умирать будет от жажды, но воды от них не примет. Эта мысль придала ему силы. А чтобы внезапно не ослабеть, он про себя начал повторять: «Я не хочу пить. Я не хочу…» Открыв фляжку, Нигмат приложил ее к Сашиному рту. Саша поспешно сжал воспаленные губы. Вода потекла по подбородку и щекам.

– Что же ты? – удивился Нигмат. – Это вода. Понимаешь, вода! Пей!

С полнейшим равнодушием Саша отвернулся. Самое удивительное для него самого было то, что в этот момент он и в самом деле не испытывал ни малейшей жажды.

Недоумевающий Нигмат вновь приложил фляжку к его губам, но Саша, до боли стиснув зубы, замотал головой, и драгоценная влага опять пролилась мимо. Нигмат вопросительно посмотрел на брата:

– Не хочет?

– Слишком гордый! – презрительно сказал Сабир. – Пить-то он хочет, двое суток здесь без воды валяется, да – не желает! Дескать, плевать я на вас хотел, ничем вы меня не возьмете! Ну и черт с ним! Пусть ему будет хуже. Ладно, хватит возиться с этой мразью! Идем отсюда!

Резко повернулся и первым начал подниматься по лестнице, унося догорающую головешку. Нигмат поднялся, горестно развел руками, как бы говоря: а что здесь я могу поделать? – и шаркающей походкой последовал за ним. Вокруг Саши вновь сгустилась тьма. Как сквозь сон, слышал он разговор поднимающихся по лестнице братьев:

– Зачем он тебе нужен, Сабир?

– На всякий случай.

– Какой случай?

– Время покажет. Если они и в самом деле приехали по хозяйственным делам, тогда отпущу этого щенка на все четыре стороны. А если…

– Об одном тебя, Сабир, прошу: не бей его больше!

– Да я его пальцем не трону! Охота мне связываться с ним. Зачем марать руки, когда есть другое, более надежное средство!

* * *

Утром, когда в его обиталище неохотно вполз дневной свет, неподалеку от себя Саша увидел веревку. Небрежно брошенная, она валялась в темном углу. Откуда здесь появилась веревка? Может, заходившие ночью Сабир и Нигмат обронили? Впрочем, какая разница! Они обронили или кто другой – не все ли равно. Утомленный мозг работал вяло. Не хотелось ни о чем думать. После ночной вспышки энергии, позволившей ему, несмотря на смертельную жажду, отказаться от воды – сейчас, надо признаться, он жалел об этом, – он чувствовал, как им постепенно овладевает тупое равнодушие ко всему на свете, в том числе и к своей собственной судьбе…

И вдруг ему показалось, что веревка шевельнулась. Впрочем, он тут же приписал это своему расстроенному воображению. Ничего удивительного, скоро ему и не такое будет чудиться. Надо постараться взять себя в руки. Он и без того наделал много глупостей, за которые приходится так горько расплачиваться… Но веревка вновь сдвинулась и на этот раз совершенно отчетливо – сомнений быть не могло – начала медленно расправляться в длину. Вслед за этим донеслось шипение, заставившее Сашу содрогнуться.

«Гюрза!»

В самом деле, это была она, страшная змея пустыни, ее серое гибкое тело плавно, с какой-то особенной грациозностью разворачивалось на его глазах. Саша инстинктивно задергался в разные стороны, но стягивавшие его веревки только глубже впились в руки и ноги. Нет, не вырвешься – Сабир спеленал его крепко. Поняв тщетность своих усилий, он замер, не спуская глаз с гюрзы в слепой надежде, что, может, она не обратит на него внимания. Но откуда здесь появилась гюрза? Случайно заползла? Так оно, наверное, и есть – места-то змеиные. И вдруг его обожгло воспоминание об одной фразе, произнесенной вчера Сабиром Гарифулиным в разговоре с братом: «Зачем марать себе руки, когда есть другое, более надежное средство!» Как же он сразу об этом не догадался? Однажды Сабир уже использовал в качестве орудия преступления гюрзу, расправившись с ее помощью со змееловом Рустамом, который ему чем-то не угодил. И таким же коварным способом, видимо, решил убрать с дороги его, Сашу. Вот она – смерть. Всего в каких-то двух шагах. Теперь ближе. Еще ближе. Ах, если бы не эти проклятые веревки – он мог бы убежать или, на худой конец, попытаться схватить ее так, чтобы она не смогла пустить в ход свои страшные зубы. Что делать? Нельзя же вот так безропотно ждать своего конца! Может, пока не поздно, позвать на помощь? Кого? Сабира Гарифулина? Он, конечно, придет и, присев вон на тех ступеньках, с ухмылкой будет наблюдать, как змея укусит его, связанного и беспомощного, как потом в страшных муках будет умирать он от змеиного яда. Нигматулла, тот не в счет – не посмеет вмешаться. Нет, он, Саша, не доставит Сабиру Гарифулину такого удовольствия. Зубами будет скрипеть, перетерпит что угодно, но даже звука не издаст…

«Понимаешь, змея боится человека и потому не осмеливается на него нападать».

От кого-то Саша слышал эту фразу. Ну, конечно, от Раджаба, у которого они останавливались несколько дней назад. Неужели в самом деле боится? Трудно в это поверить. Но Раджаб – опытный змеелов, он знает, что говорит. А что, Сашка, может, в этом твое спасение? А? Как бы ни было тебе страшно – молчи, не дергайся. Замри, одним словом. Ты – человек, а змеи боятся людей. Если их не тронешь, они никогда не нападут первыми. Вообще забудь о существовании этой змеи. Думай о чем-нибудь другом. Или о ком-нибудь. О черноглазой библиотекарше Леночке, с которой познакомился на пятом курсе, думай. Ведь она тебе нравится? Конечно, нравится. Очень милая девушка. При мысли о ней тебя всегда охватывает новое, ранее неведомое чувство обновления и радости. Если выпутаешься из происходящей с тобой скверной истории, то при встрече с Леночкой обязательно расскажешь, что думал о ней постоянно. И вообще многое ты ей должен рассказать…

Когда до окаменевшего Саши оставалось несколько сантиметров, гюрза остановилась. Легонько повела маленькой головкой в разные стороны. Крохотные бусинки ее глаз живо поблескивали. Она плавно повернула и заскользила вдоль его тела. Но, словно убедившись, что возникшее перед ней препятствие не скоро кончится, с ой же грациозностью еще раз повернула вправо и заскользила обратно к стене, оставляя после себя слабый извилистый след. Добравшись до стены, медленно свернулась, опустила маленькую головку и замерла.

В изнеможении Саша перевел дух. Уф-ф, пронесло! Прав оказался змеелов Раджаб, своим советом спасший ему жизнь. Внутри у Саши все дрожало. Ничего себе приключеньице! В страшном сне такого не придумаешь. Но, несмотря на пережитый страх, Саша испытывал удовлетворение: что ни говори, а в трудный момент он не сплоховал.

* * *

Сквозь вязкую полудрему, когда сон мешается с явью, возник какой-то шум. Неразборчиво зазвучали голоса. Измученный Саша не придал этому значения. Не иначе Сабир с Нигматом поссорились. Призывно заржала лошадь и где-то в отдалении послышалось ответное лошадиное ржание. Хлопнул выстрел, прозвучавший неожиданно громко.

«Ого! – почти безразлично подумал Саша. – Уже до пальбы дошло. Что же они там между собой не поделили?»

Прямо над ним гулко протопали шаги. Стало тихо. Только слышно было, как неподалеку с мягким шорохом осыпается потревоженный песок.

И в этой хрупкой, настороженной тишине послышался знакомый голос:

– Эй, Сабир! Ты слышишь меня?

«Владимир Петрович? Ей-богу, он! Успел-таки…»

Потрясение, вызванное внезапным появлением Куликова, было настолько сильным, что нервные спазмы подступили к горлу Саши, и он заплакал, сотрясаясь всем телом. Слезы катились по его щекам, а он, не стыдясь их, счастливо улыбался. Куликов здесь. Какими-то неведомыми путями все-таки добрался сюда. Теперь можно не волноваться – все будет в порядке.

– Чего молчишь, Сабир? Отвечай! Я же знаю, что ты здесь!

Гулко хлопнул второй выстрел. И почти сразу же – третий. Как на сквозняке, потянуло сладковатым пороховым дымом.

На это Куликов не без иронии отозвался:

– А стрелок ты, Сабир, просто ни к черту! Только зря переводишь патроны.

Наверху послышались глухие звуки, как будто там передвигали что-то тяжелое. Сабир отрывисто спросил:

– Кто ты такой?

– Майор милиции Куликов.

– Что тебе от меня надо?

– Ну об этом, думаю, ты уже и сам догадался!

– А ты сначала доберись до меня, начальник! Я ведь не фрайер какой, чтобы сразу перед тобой слюни распускать. Ко мне подход нужен. Как бы ты зубы не обломал, а?

– Вот это ты напрасно, Сабир! Добраться до тебя я все равно доберусь. Никуда ты от меня не денешься. Да только стоит ли затевать всю эту волынку? Мой тебе дружеский совет: не ершись особенно и сдавайся без сопротивления!

– Дружеский? Ха-ха-ха! Знаю я твою дружбу, начальник! Выйду я к тебе, а ты меня за шиворот – и за решетку.

– Да уж не в санаторий отправлю – это ты верно подметил.

– Вот видишь! О чем же нам тогда с тобой говорить?..

Снаружи помолчали. Потом Куликов голосом, в котором даже на расстоянии чувствовалось с трудом сдерживаемое волнение, спросил:

– Саша Гуляев с тобой?

«Здесь! Здесь я!» – хотел крикнуть Саша, но не мог произнести ни звука – судорога сдавила горло. С притворным равнодушием Сабир ответил:

– Прихватил я тут одного. Твой, что ли?

– Мой.

– Я так сразу и догадался.

– Жив он?

– Пока жив.

– Что значит – пока?

– А то и значит! Если не оставишь меня в покое, я за его жизнь и гроша ломаного не дам!

– Не слишком ли круто заворачиваешь, Сабир?

– Я серьезно говорю, начальник! Если хочешь, давай разойдемся по-хорошему. Я ухожу отсюда, а ты получаешь своего щенка в целости и сохранности. Ну как, договорились?

Напряженно вслушивающийся в разговор Саша при этих словах даже чуть приподнял голову. Неужели Куликов согласится? Нельзя отпускать этого страшного человека. Ни в коем случае…

Куликов ответил:

– Мне кажется, ты, Сабир, ставишь мне условия. Это ж надо! А ты подумал о том, что тебе самому просто некуда деваться? Ты окружен моими людьми. Даже мышь не проскочит из твоего логова. Рано или поздно мы тебя выкурим оттуда. Но твое глупое упрямство обязательно тебе зачтется, когда ты сядешь на скамью подсудимых. Да тебе этого, наверное, и не надо объяснять – ты человек в таких делах опытный. Соображай, что тебе выгодней!

– Не пугай меня, начальник! Я пуганый. На дурочку меня не возьмешь. Я хорошо знаю, что мне светит. Какая разница, одним грехом больше, одним меньше…

Вдруг Сабир заорал диким голосом:

– Ку-уда? Куда лезешь?..

Раздался еще один выстрел, и пуля, взвизгнув, просвистела совсем близко – кто-то, наверное, успел пробраться внутрь развалин, и Сабир стрелял по нему. Сразу все смешалось – ругань, топот, чьи-то вопли. Саша весь обратился в слух, пытаясь представить, что происходит наверху…

Сверху вдруг послышались торопливые шаги. Длинной струйкой пополз по каменным ступенькам песок, и вместе с ним, потеряв равновесие, съехал Нигмат, испуганный, бледный, с трясущимися губами.

– Вай-вай!.. Что будет?.. Ах, Сабиржан, горе ты мое! Предупреждал я тебя, что добром это не кончится!.. Как в воду глядел… Чего боялся, то и случилось… Что теперь с тобой будет? Что будет со мной?

Путаясь в чапане, он на четвереньках подполз к Саше и, старательно заглядывая ему в глаза, начал оправдываться:

– Я же не сделал тебе ничего плохого! Ты не можешь пожаловаться на меня! Ведь не можешь, а? Я старался помочь тебе… Помнишь, вчера я тебе давал воды… Я хотел как лучше… А Сабир… Это такой жестокий человек! Он ни к кому не знает жалости. Я боюсь его. У меня семья, дети. Мне хочется жить тихо-мирно. А он… О-о-о! Зачем он только сюда приехал? Будь проклят тот день, когда он появился в этих местах. Он принес в мой дом несчастье…

Тут Нигмат запнулся, видимо, сообразив, что изливает свои жалобы беспомощному, связанному человеку, которому и самому худо. Виновато замотал головой и трясущимися руками он зашарил по своему поясу. Из висевшего под чапаном старого кожаного чехла извлек нож с костяной ручкой. Суетливо ползая на четвереньках вокруг Саши, начал одну за другой перерезать стягивавшие его веревки, не переставая при этом жалобно причитать:

– Я тебя сейчас освобожу! Потерпи немного… Вот так! Я говорил брату, что нельзя мучить человека. Но он только смеялся… Совсем озлобился он, нет для него ничего святого… А ты… ты ни о чем не беспокойся… Он тебя больше не тронет… Вот сниму веревки – и тебе сразу станет легче… Об одном прошу: скажи своему начальнику, что я к тебе хорошо относился! Скажешь?..

* * *

– Эй, Нигмат!

Нигмат оглянулся, и смуглое его лицо приняло пепельный оттенок. В нескольких шагах от них на ступеньках стоял Сабир с пистолетом в руке. От быстрого бега он тяжело дышал. Рубашка на нем была порвана.

– Что же ты, братец, покинул меня? А?

Не вставая, Нигмат протянул к нему руку:

– Послушай, Сабир…

– А зачем его развязал?

– Я хотел… Я сейчас все объясню…

– Что ты хотел, я уже понял! Дрожишь за свою шкуру, собака? Меня, родного брата, решил продать?

– Сабир, не говори так…

Лицо Сабира исказилось нетерпеливой, злой гримасой.

– А ну, отойди в сторону!

– Зачем?

– Поменьше спрашивай! С этим щенком я все равно рассчитаюсь. Пока есть время. Пусть не думают, что Сабир Гарифулин бросает слова на ветер…

– Сабиржан, одумайся…

– Заткнись!

Нигмат всхлипнул. Так и не поднимаясь, он на четвереньках отполз в сторону. А Сабир, посмотрев через плечо наверх, откуда постепенно приближались голоса и топот, мягкими шагами боком пошел вдоль стены, не спуская глаз с развязанного, но успевшего только чуть приподняться Саши…

В самом углу что-то похожее на веревку подвернулось Сабиру под ноги. Не глядя, он носком сапога отбросил ее в сторону. Веревка отлетела, но в следующее мгновение словно клюнула его выше колена. Это была гюрза.

Сразу забыв о Саше, Сабир медленно опустил пистолет, прищурив глаз, стал целиться. Оглушительно грохнул выстрел. Возле маленькой головки змеи поднялся фонтанчик песка. Встревоженная гюрза заметалась. В неистовстве оскалив зубы и теперь уже не целясь, Сабир еще два раза выстрелил в нее, но змея молниеносным движением ускользнула в расщелину. Сабир хотел выстрелить ей вслед, однако пистолет только слабо щелкнул. С недоумением Сабир посмотрел на него. Потом трясущимися руками начал вытаскивать обойму. Должно быть, она оказалась пустая, и Сабир, глухо заворчав, с треском вогнал ее обратно. Повертел ставший теперь бесполезным пистолет, видимо, прикидывая, что с ним делать, потом размахнулся и с силой швырнул его наверх. Мелькнув в воздухе, черная точка исчезла среди полуобвалившихся стен.

Мутными глазами Сабир посмотрел на Сашу, но даже не подошел к нему. Наклонившись, он пощупал правую ногу чуть выше колена и поморщился от боли. Оглянулся, прикидывая, куда бы присесть, и опустился прямо на песок. Опершись правой ногой о левую, начал разуваться, издавая при этом какие-то ухающие звуки. Сапог был тугой и поддавался с трудом. После некоторых усилий наконец удалось стянуть его. Сабир торопливо задрал штанину. Оглядев начинающую вспухать ногу, он не удержался от горестного возгласа:

– Ой-е-ей!

Обернулся к Нигмату и неожиданно жалобным голосом позвал его:

– Иди сюда! Скорее!

– Чего тебе? – спросил тот, не трогаясь с места, страх перед старшим братом у него, видимо, был настолько велик, что даже к беспомощному он не решался к нему приблизиться.

С мукой в голосе Сабир сказал:

– Меня гюрза укусила!

– Ва-ах! Горе-то какое!..

– Прошу тебя, помоги мне!

– Чем же я могу тебе помочь?

– Ну, придумай же что-нибудь! О, какая боль! Я не вынесу этого! Я умираю!..

Обхватив ногу, Сабир вместе с ней мерно стал качаться вперед и назад, словно стараясь успокоить боль и подвывая на низкой однообразной ноте:

– А-а-а…

Между тем сразу несколько человек скатились по лестнице. Впереди всех – Куликов, перепачканный, в ободранной одежде, совсем не похожий на того спокойного, немного флегматичного человека, каким его прежде знал Саша. Тяжело дыша, он огляделся. Увидел Сашу и сразу кинулся к нему:

– Жив? Ну, слава богу! – приглядевшись к нему, горестно воскликнул: – Ах, сволочи! Как они тебя…

От слабости, а еще больше от волнения у Саши кружилась голова. Происходящее вокруг он воспринимал в каком-то тумане. Чьи-то заботливые руки приподняли его и начали перевязывать голову. Кто-то поднес к его рту фляжку, и он, тяжело ворочая непослушным языком, с усилием глотал воду…

А Куликов, оставив его, подошел к сидящему на песке Сабиру. С искаженным от боли лицом тот снизу посмотрел на майора и выдавил сквозь зубы:

– Сдаюсь!

– Вижу, что сдаешься. Пистолет? Живо!

Съежив плечи, Сабир глухо ответил:

– У меня ничего нет…

Нигмат поспешил подсказать:

– Он выбросил пистолет. Я помогу вам найти…

Через минуту пистолет был принесен. Куликов осмотрел его, вытащил пустую обойму и неодобрительно покачал головой:

– До последнего патрона отстреливался!

От нестерпимой боли качаясь, как маятник, Сабир вдруг косноязычно произнес:

– Спа-асите!

– Что? – не понял Куликов.

– Г-гюрза…

Взглянув на его колено, Куликов, кажется, сразу все понял.

– Нож! У кого есть нож?

– У меня, – торопливо сказал Нигмат, вытаскивая его из висевшего на поясе чехла.

«Все понятно, он хочет отсечь место укуса и выпустить отравленную кровь, – догадался Саша. – Только к чему это? Зачем спасать этого изверга? Пусть получает то, что заслуживает!»

А Сабир, по-своему истолковав намерения майора, не поднимаясь, поспешно начал отодвигаться назад и, затравленно глядя на столпившихся вокруг людей, со страхом забормотал:

– Я не хочу!.. Вы не посмеете!. Это – расправа… Ведь есть закон…

– Ишь ты, о законе вспомнил! – искренне удивился Куликов. – А ну, держите его покрепче!

– Не-ет!..

Со всех сторон на Сабира навалились люди, среди которых оказался и Нигмат, севший ему прямо на укушенную ногу. Сабир отчаянно вырывался. Потом взвыл сильнее и сразу обмяк, издавая только стоны.

«А ведь он трус, – подумал Саша. – Судя по всему, смелый он лишь тогда, когда ему ничто не угрожает и можно безнаказанно творить зло…»

Куликов, взмокший и усталый, подошел к Саше и неожиданно ласковым движением легонько погладил по спутанным волосам.

– Ну, как ты?

Саша слабо улыбнулся.

– В порядке.

– А мы, обнаружив твое исчезновение, стали искать тебя по юртам. В одной из них, принадлежащей Нигмату Гарифулину, как выяснилось, жил его брат Сабир. По радио я вызвал местных оперативников, которые прилетели на вертолете. Возле юрты мы обнаружили следы лошади, ведущие в пески. Пошли по ним, и они привели нас к этим развалинам…

* * *

Чуть прихрамывающего Сабира Гарифулина подвели к вертолету, похожему на стрекозу, опустившуюся на пески. По небольшой лесенке он начал подниматься в кабину. Перед самой дверцей Сабир на какой-то миг задержался и вдруг, резко вскрикнув, прыгнул в сторону. Находившиеся внизу оперативники, не ожидавшие от него такой прыти, не сразу, видимо, сообразили, что произошло. А Сабир какими-то нелепыми скачками, припадая на один бок, кинулся в сторону.

Саша и Куликов выходили из развалин.

«Как же его упустили? – успел подумать Саша. – А вдруг уйдет?»

И, забыв об усталости и боли, побежал наперерез Сабиру Гарифулину.

Сзади донесся веселый голос майора:

– Саша, остановись! Никуда он не денется.