Текст книги "Самолеты падают в океан"

Автор книги: Анатоль Имерманис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Мун усмехнулся.

– Можно продолжить, мистер Брэдок? – спросил Мэкхилери. Брэдок кивнул. – Мы имели в виду непредвиденный случай, автомобильную катастрофу, тяжелую болезнь… Мало ли что может случиться. Ну хотя бы в районе гибели «Оранжевой стрелы». Командир самолета рассказал нам, что, останься вы там лишних пятнадцать минут…

– Надеюсь… он не пострадал из–за того, что ради меня рисковал самолетом и экипажем?

– Наоборот. Он получил денежное вознаграждение. В данном случае вы рисковали ради установления истины, а для нашей фирмы истина дороже самолета.

– И дороже экипажа? – не удержался от ехидного вопроса Мун.

– Истина всегда требует жертв. Если бы кто–нибудь погиб, родственники получили бы довольно крупную страховую сумму – весь летный состав застрахован за счет фирмы плюс специальное денежное вознаграждение из личного фонда мистера Брэдока.

– Понимаю. Отличная система… Если бы все придерживались ее, на свете вообще не было бы скорбящих вдов… – с елейной миной сказал Мун. – Но я пока не совсем понял, мистер Брэдок, чем поставил вас в неловкое положение? Может быть, именно тем, что вам придется в худшем случае вручать чек не мне, а моей будущей вдове? Могу заверить, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы избавить вас от этой щекотливой обязанности.

Мэкхилери хихикнул. Брэдок осуждающе взглянул на него. Право смеяться, и то в редких случаях, он предоставлял себе, а не своим подчиненным. Мэкхилери быстро исправил свою оплошность. Складки на его лице разгладились. Сейчас это опять была физиономия хорошо вышколенного личного секретаря, обладающего некоторой властью именно благодаря своему идеальному умению быть не самим собой, а тенью и рупором хозяина.

– Неловкое положение связано с политической платформой мистера Брэдока. Мистер Брэдок, как, впрочем, и его противник – в этом вопросе у них нет идейных разногласий, – выступает за жесткий курс по отношению к Северному Вьетнаму. Для мистера Брэдока такая установка не личная прихоть, а железная необходимость…

– Могу быть с вами откровенным. Это в моих собственных интересах, – вмешался в разговор Брэдок. – Жесткий курс означает напряжение, возможность войны, пусть даже только локальной. Две трети производственной мощи моего завода идут на самолеты для нужд военно–воздушного флота. А государственный заказ для меня то же самое, что урожай для фермера. Три сухих года – и от всего моего могущества останутся только приятные воспоминания. Конкуренты проглотят меня вместе…

– …с табличкой «Побеждает тот, кто молчит», – пробормотал про себя Мун.

Брэдок вопрошающе взглянул на него.

– Мистер Брэдок не расслышал вашего замечания, – прокомментировал Мэкхилери.

– К счастью!

– Что к счастью?

– К моему счастью, я имел возможность убедиться, что мистер Брэдок не так уж молчалив, когда излагает свое кредо. Наоборот, очень красноречив. Я не сомневаюсь, что он победит на предстоящих выборах. Особенно если будет чаще выступать перед промышленниками.

Мистер Брэдок одобрительно кивнул. Ирония Муна не дошла ни до него, ни до его секретаря.

– Мистер Брэдок благодарит вас за добрые пожелания, – кивок хозяина был молниеносно расшифрован. – Теперь вы, должно быть, догадались, почему мистер Брэдок пригласил вас? В свете установленных вами фактов южновьетнамские патриоты выглядят отъявленными бандитами, а северовьетнамские коммунисты – героями и мучениками. Мне пришлось прочесть репортаж спасенного вами шведского журналиста… Честно говоря, напрасно вы спасли именно его. Все, что он пишет о вьетнамцах, носит до того тенденциозный характер, что мистер Брэдок даже не пожелал дочитать до конца…

– Истина прежде всего!.. Это я как будто слышал от вас.

– Вы неправильно поняли меня, вернее, мистеру Брэдока… Нейтральных истин не существует… Есть истины, которые служат делу. А если они не служат ему, то только недальновидный человек будет считать их за истины.

Брэдок посмотрел на часы.

– Мэкхилери, вы отвлекаетесь! – сухо сказал он.

– Извините, мистер Брэдок… Я только высказал нашу точку зрения.

– Я бы сам это сделал, если бы счел нужным… Не рассуждайте. Объясните мистеру Муну, в чем дело!

– Слушаюсь… Под корреспонденцией шведского журналиста нет вашей подписи. Поэтому мы рассматриваем ее как неприятный, но совершенно безвредный укол… Интервью, которое вы, вернее, ваш помощник дал прессе, очень краткое, к тому же мы постарались, насколько это в наших силах, чтобы в газеты не попали ненужные с нашей точки зрения детали. Но вечно так продолжаться не может. На суде вам придется давать подробные показания… Мистер Брэдок просит вас смягчить их… Не делать политической акцентировки… Адскую машину подложил некий вьетнамец… Мотивы преступления не ясны… Понятно? Это небольшое отклонение от истины, не меняющее сути.

Брэдок одобрительно кивнул.

– Это будет трудновато, – сказал Мун после небольшого раздумья. – К сожалению, я не политик и не промышленник, а детектив. Я привык к тому, что от меня требуют не только вещественных, но и психологических доказательств… Допустим, мистер Брэдок, что вас убил… ну, скажем, мистер Мэкхилери. У него находят револьвер и устанавливают, что именно из него сделан выстрел…

– Мэкхилери не имеет никаких оснований убивать меня, – засмеялся Брэдок. – Едва ли он захочет потерять такое хорошее место… Я не ошибаюсь, Мэкхилери?

Секретарь хихикнул. На этот раз он знал, что не совершает оплошности. Хозяин ожидал от него именно этой реакции.

– Совершенно правильно… – настойчиво продолжал Мун. – Об этом я и говорю. Пока я не сумею доказать, что именно Мэкхилери имел основание убить вас, револьвер не выстрелит… в переносном смысле. Им ведь мог воспользоваться и другой – настоящий убийца.

– Ваша точка зрения не лишена убедительности, но интересы мистера Брэдока… – начал было Мэкхилери.

– Никаких «но»! – оборвал Мун. – Почему вы пригласили именно меня? Из–за моей репутации, не так ли? Так вот, для меня моя репутация то же самое, что для фермера… нет, я не собираюсь цитировать вас, мистер Брэдок… то же самое, что для фермера земля. Отказываться от нее ради чьих–то интересов я не намерен!

Воцарилось тягостное молчание.

– Я вам сказал! – повернувшись к Брэдоку, пробормотал Мэкхилери.

– Молчать! Это вы мне посоветовали вызвать его.

– Но я предупреждал, что у мистера Муна крутой характер.

– Вижу! – раздраженно бросил Брэдок. – Что же делать?

Брэдок задумался. Несколько раз, не глядя на Муна, прошелся по кабинету. Минут пять, повернувшись к нему спиной, постоял у стены с панорамой завода. Словно почерпнув в ней новые силы, Брэдок резко обернулся. На его лице было подобие улыбки.

– Нашел! – сказал он. – Придется отказаться.

– От моих услуг? – Мун поднялся с кресла. – С удовольствием!

– Ничего подобного. – Брэдок подошел и дружески усадил Муна. – Вы мне еще нужны… Вы и ваша незапятнанная репутация, – Брэдок говорил это без всякой иронии. – К счастью, я не детектив, как вы. Никто не будет требовать от меня психологических мотивов…

– Преступления? Вы собираетесь кого–то убить или обокрасть?

– Вопрос о краже отпадает. У Фелано ко мне не может быть никаких претензий, поскольку идея взята не из его предвыборной программы. Это моя собственная!.. Это пришло как наитие! И может быть, в конечном счете мне удастся убить его. По крайней мере на выборах. Я изменяю курс на сто восемьдесят градусов. Жесткий на мягкий! А почему бы и нет? Люди в общем желают мира. Многие у нас не могут понять, что мы потеряли во Вьетнаме… Другое дело – Куба. Она близка. Итак, Мэкхилери, с сегодняшнего дня наша программа меняется. Два четких лозунга, понятных каждому. Кубу надо раздавить! Пусть вьетнамцы сами разбираются в своих делах!.. Поняли, Мэкхилери?

– Понял! – вскочил Мэкхилери. – Работать с вами просто наслаждение!

– Вы хотели сказать, служить мне?

– Совершенно правильно!.. Поверьте, вы станете когда–нибудь президентом!

– Надеюсь, только после моей смерти, – пробормотал Мун.

– Комплименты мне не нужны, – отмахнулся Брэдок от бурных восторгов своего секретаря. – Мне нужна работа! Завтра же в городе должны висеть плакаты. Идею я вам дал. Оформление придумайте сами… А теперь насчет президентства. Вы, должно быть, надеетесь стать при мне государственным секретарем?

Мэкхилери покраснел.

– Нечего краснеть. Честолюбие свойственно многим людям и не всегда самым глупым… Но я не честолюбив. Мне куда важнее стать губернатором, разгромить Фелано и «Авиамоторы Виском и сын»… И конечно, получить заказ на «Стрелы» и «Молнии». Благодаря вам… – кивнул Брэдок Муну. Задумавшись, он позабыл закончить фразу.

– Мистер Брэдок хочет сказать, что благодаря вам можно считать, что государственный заказ у нас уже в руках.

– Мэкхилери, я не просил вас комментировать меня. Знаете нашу договоренность: или я молчу и вы говорите, или говорю я, тогда вы обязаны молчать. Ваш отец был священником. Вы должны знать, что слова господа бога толкуют на разный лад, только пока он сам безмолвствует.

– Но вы ведь не господь бог… – сказал Мэкхилери.

Мун удивился. Неужели личный секретарь Брэдока способен на хотя бы секундный бунт? Но не тут–то было!

– Вы – мистер Брэдок. Мне и в голову не пришло бы истолковывать вас! – закончил свою фразу Мэкхилери.

Брэдок удовлетворенно хмыкнул и хлопнул Мэкхилери по плечу.

– Не обижайтесь на меня. У вас для этого нет никаких оснований. Есть какие–нибудь вопросы по существу? Нет?

– Есть! – отозвался Мун. – Я бы на вашем месте подумал насчет перехода на мягкий курс. О вас писали, что ваши принципы и ваши самолеты сделаны из одной стали… Не пострадает ли от перемен репутация… ваших самолетов? Это ведь равноценно измене принципам.

Брэдок усмехнулся. Жестом приказав замолчать открывшему было рот Мэкхилери, он энергично сказал:

– Во–первых, это писала субсидируемая мною газета. А самое главное, я и не думаю отказываться от своих принципов. Слова ничего не значат. Завтра их развеет ветер. Афиши, плакаты, предвыборные речи – завтра все это будет лежать в мусорном ящике. А тем временем я получу государственный заказ и спущу с конвейера сотни самолетов… Они–то будут проводить в жизнь мои принципы. Ясно?

Когда Мун выходил из кабинета, Брэдок уже стоял у телевизора и наблюдал, как в монтажном цехе новый самолет получал крылья. Крылья, на которых он когда–нибудь будет проводить жесткий курс мистера Брэдока. Курс на Северный Вьетнам, или Кубу, или Конго, или любую другую точку земного шара, где можно сбрасывать бомбы и воздушные десанты.

– 18-

В комнатах, через которые Муну пришлось пройти на пути к рыцарскому залу, все так же веселились гости. Некоторые были уже в сильном подпитии. Другие, тесно прижавшись друг к другу, танцевали. Третьи тоже танцевали, но более современные танцы. Партнер отрабатывает свои движения в одном углу, а партнерша – в другом. Мун минуточку постоял, недоуменно поглядел на дуэт двух сольных партий и пошел дальше. К счастью, на него не обращали никакого внимания.

Разговор с Брэдоком требовал разрядки. Повстречав на пути слугу, катившего перед собой передвижной бар, Мун немедленно заправился. В течение десяти минут он следовал за заправочной станцией, время от времени пополняя запас горючего. Потом станция исчезла в легком тумане. Мун оказался на совершенно пустой площади, где, кроме него, были только большие рекламные щиты. Мун подошел поближе, чтобы посмотреть, что они рекламируют.

Они рекламировали духовные ценности. Такие, как Шекспир, Спиллейн и Набоков. Впрочем, сейчас до Муна уже дошло, что это не щиты, а стеллажи с книгами. Он находился в библиотеке. Немного протрезвев, Мун стал искать выход. Неизвестно, как и почему он очутился на какой–то лестнице, едва освещенной падавшим через окно светом уличного фонаря. Он был здесь не один. Несколькими ступеньками ниже, на площадке, стояли двое. Мужчина и женщина. Они целовались. В том состоянии, в каком находился Мун, ему казалось совершенно несомненным, что это Дейли и Мэри. Он погрозил им пальцем.

– Смотрите у меня, Дейли, не вздумайте обменять ее на какую–нибудь другую… В этом вашем… Как оно там называется?.. В бюро по обмену… Не то я расскажу вашей жене!

Целующиеся отпрянули друг от друга. Несмотря на опьянение, Мун узнал их: миссис Стивенсон и молодой человек по имени Чарли.

Мун спустился по лестнице и очутился на другом этаже. В полутемной комнате он увидел молодую девушку, удобно устроившуюся на коленях своего кавалера.

– Вы случайно не Дейли? – спросил Мун.

– Случайно – нет. Не случайно – да.

Это действительно был Дейли с секретаршей Брэдока. Они великодушно отказались от интимной беседы, чтобы проводить Муна до ближайшей заправочной станции. На этот раз Мун в целях охлаждения карбюратора залил в себя целое ведро содовой воды. В результате, входя в холл гостиницы, он был уже почти трезв. Здесь он протрезвел окончательно. Причиной явился молодой человек в элегантном белом костюме, поднявшийся ему навстречу.

– Свен? Разве вы не в Сингапуре? – обалдело спросил Мун.

– Что вы! Я уже успел слетать в Стокгольм… Получил новое задание. Меня прикомандировали… к вам.

– Ко мне?! Если в качестве возбуждающего средства, то должен сказать, что в сумасшедший дом я скоро попаду и без вашей помощи.

В дверях показался Дейли.

– Кого я вижу! Свен? Так скоро? Разве вы уже кончили диктовать свой сногсшибательный репортаж?

– Только начинаю. Я предложил главному редактору давать всю вашу историю вплоть до судебного процесса. Каждый день минимум сто строк. Он сразу сообразил, что это находка. Об убийстве с одним трупом и то иногда пишут неделями. А тут налицо уже сто двадцать один.

– Могу предложить вам сто двадцать второго, – сказал Дейли.

– Кто это? Нгуэн? Вы поймали его? Пристрелили?.. Где тут ближайший телефон?

– Я имел в виду вас.

– Я еще жив.

– Посмотрите на мистера Муна. Внимательнее! Разве не видите в его глазах свою грядущую смерть?

– Не вижу ничего, кроме мутного выражения… Насколько мне известно, это не смертельно.

– О господи! – промычал Мун. – Надеюсь, что по крайней мере буду видеть вас только по високосным числам… Где вы остановились?

– Совсем рядом.

– С нашей гостиницей? Этого еще недоставало!

– Нет, с вашей комнатой! – радостно сообщил Свен. – Специально попросил!.. Таких, как вы, всегда удобнее иметь под боком, чтобы не пропустить какой–нибудь интересный момент. Например, если у вас взорвется адская машина…

– Между прочим, вы довольно близки к истине. Пойдемте, мы вам продемонстрируем. На сто строчек, пожалуй, хватит.

Но демонстрацию магнитофонного голоса пришлось отложить. Поднявшись наверх, Мун и Дейли, говоря словами анекдота, догадались, что у них кто–то побывал. Исчез костюм Муна и новый серебряный портсигар Дейли. Как только теперь выяснилось, это был подарок Мэри. Вместе с костюмом и портсигаром вор забрал вещественные доказательства – остаток адской машины и найденный в бунгало Нгуэна кусок идентичного сплава. Они были упакованы в коробку универсального магазина и перевязаны красивой ленточкой с еще более красивым бантом. Можно было допустить, что вор, не имея времени ознакомиться на месте с содержанием коробки, решил, что в ней хранится коллекция бриллиантовых запонок. Однако ни Мун, ни Дейли не сомневались, что костюм и портсигар играли роль яркой ленточки, служащей для отвода глаз. Это был первый удар, нанесенный Джеком Фелано после объявления военных действий. Чувствительный удар! Удар, который мог свести на нет все предыдущие победы, если не удастся арестовать Нгуэна и Хай Куанга. Только их признание могло возместить потерю. К счастью, найденные у хозяина «Желтого Дракона» чертеж и фишка находились у Дейли в нагрудном кармане. Иначе они бы, несомненно, исчезли вместе с адской машиной.

– Вы провидец, Свен, – сказал Дейли. – Адская машина действительно взорвалась… Причем так основательно, что от нее не осталось ни пылинки.

Свен направился к телефону.

– Надо позвонить в полицию, – сказал он.

– Для чего?

– Как вы не понимаете? Инспектор, пять детективов, их краткие характеристики, осмотр, промеры, допрос, поиски отпечатков пальцев… Пятьдесят строк с лишним!

– Ради ваших пятидесяти с лишним строк лишаться ночного покоя?.. Вы слишком много требуете от нас! Кроме того, весьма возможно, что полиция, прикрывая агентов Фелано, вообще заявит, что мы ее дурачим…

– Между прочим, прежде чем звонить в полицию, советую прочесть эту инструкцию, – Дейли указал на лежавший под стеклом листок. На нем стояла подпись начальника полиции. Отпечатанный четкими буквами текст гласил:

«Вы можете помочь в обнаружении и предотвращении преступления, если будете постоянно находиться начеку. Телефонируйте в полицейский участок при первом замеченном вами явлении подозрительного характера, например, когда услышите необычные шумы в вашем доме или по соседству. Если по возвращении домой обнаружите изменения в расположении осветительных устройств, немедленно идите к телефону и наберите наш номер».

– Прочли? – спросил Дейли. – Ну вот. На каком основании вы будете звонить в полицию? Подозрительного шума вы не слышали, лампа висит на месте. Значит, все в порядке… А вот если бы вы слышали по соседству взрыв атомной бомбы и обнаружили, что лампа с потолка двадцатого этажа переместилась на первый, тогда вы имели бы некоторые основания…

Свен не слушал. Даже не разрешил себе присесть. Облокотившись на холодильник, он стоя набрасывал свои сто строк. Мун подмигнул Дейли. Незаметно для погрузившегося в работу Свена он положил к нему в карман магнитофончик, предварительно нажав кнопку. Голос произнес:

«Предупреждаю! Прекратите расследование! Иначе – смерть!»

– Что за шутки?! – Свен испуганно отскочил от холодильника.

– Это лишние сто строк! – сказал Дейли.

– Именно то, что вам нужно, – добавил Мун. Прослушав рассказ Муна, Свен чуть не упал в обморок от обуревавшего его восторга.

– Ну видите! Это просто изумительно! Такое нарочно не придумать!.. Сто строк?! Да вы с ума сошли! Из этого я без труда сделаю тысячу!..

Через два часа Свен еще писал. Мун и Дейли как раз прикончили бутылку контрабандного кубинского рома, когда вконец измученный Свен поставил точку, завершающую последний абзац. Он прочел его вслух:

«Невидимая смерть стоит у дверей известных детективов Муна и Дейли. День и ночь они не смыкают глаз. Заряженный шестью пулями «смит–вессон» находится в боевой готовности, даже когда они спят.

Однако ни на миг они не могут быть уверены в своей безопасности. Невидимая смерть может настигнуть их в лице швейцара гостиницы, случайного прохожего и даже любимой девушки…» (Продолжение следует.)

– А знаете, Дейли, ведь Свен не такой дурак, каким притворяется! – внезапно сказал Мун. – Невидимую смерть можно встретить в самом неожиданном месте. Мы оба ее сегодня видели. Когда мы вторично прослушали пленку, я вспомнил, что сегодня вечером слышал этот голос… Мне приходилось иметь дело с намеренно искаженными голосами, поэтому предполагаю, что не ошибаюсь.

– Кто это?

– Один из тех, кто был сегодня у Брэдока.

– Но кто именно? Мун пожал плечами.

– Очевидно, я разговаривал с этим человеком только мимоходом… Никак не могу вспомнить.

– 19-

Мун снял трубку. Звонил Свен. – Мун?.. Вас еще не убили?.. В таком случае захватите пленку и приезжайте!.. Я нашел то, что вам нужно.

Аптека, где Свен назначил встречу, находилась в Верхнем городе. Мун решил обойтись без машины.

Улица, по которой он шел, представляла собой сплошную рекламную ораторию, прерываемую только короткими паузами дверей. Витрины, каждая на свой лад, без умолку распевали: «Покупайте! Покупайте! Покупайте!» В концерте участвовали не только сами товары – аппетитные колбасы, сверкающие белизной ванны, орошаемые искусственным дождем непромокаемые плащи, но и манекены. Пластмассовые, ничем не отличающиеся от живых, и живые, мало чем отличающиеся от пластмассовых. В одном окне полуодетая хорошенькая девушка целый день нежилась в роскошной двуспальной кровати. Она рекламировала изделия мебельной фирмы. В другом еще более красивая девушка с восьми утра до восьми вечера запихивала в рот изделия кондитерской фирмы.

Предвыборная кампания внесла в программу концерта некоторое разнообразие. Прохожих все еще гипнотизировали огромные плакаты с портретами Брэдока и риторическим вопросом: «Станете ли вы голосовать за убийцу?» Но их забивали еще более огромные плакаты, на которые ушла уйма красной типографской краски: два горящих самолета и охваченная пламенем зловещая фигура сенатора Фелано. Выражение его лица было поистине кровожадным. Не иначе как его засняли тайком на матче профессиональных боксеров. Буквы, с которых капала кровь, вопили: «Это он их подстрекал!» Надо было отдать должное Мэкхилери – новая программа Брэдока доводилась до сведения избирателей с рекордной быстротой.

За углом начинался Верхний город. Улица была до того крута, что удивительно, как машины могли брать такой подъем. По многоступенчатой лестнице, заменяющей тротуар, Мун поднялся до конечной остановки трамвая. Трамвай в Санариско был не только гордостью ревнителей старины, но и объектом предвыборной борьбы. «Виском и сын», кроме авиационных, производили также автомобильные моторы. Поэтому сенатор Фелано выступал за замену трамвая автобусной линией.

Украшенный портретом Брэдока вагончик пополз в гору. Пассажиры на ходу вскакивали в трамвай, не имевший с правой стороны стенки. Судя по их ожив ленным лицам, это путешествие доставляло им детскую радость.

Не дожидаясь остановки, Мун спрыгнул прямо у аптеки. Несколько посетителей с молниеносной быстротой уничтожали стандартное блюдо – сосиски с горошком. Вредные последствия обжорства они могли устранить при помощи продаваемых тут же патентованных слабительных таблеток. В худшем положении были покупатели разложенных на прилавке детективных и эротических книжек, рассчитанных на самый непритязательный вкус.

Свен познакомил Муна с молодым вьетнамцем. Парень работал докером в порту, но казался весьма интеллигентным для своей профессии. Вьетнамец протянул Муну руку.

– Спасибо! – сказал он. Его крепкое рукопожатие без лишних слов выражало не только признательность за проведенное Муном расследование, но и точку зрения на события во Вьетнаме.

– Где вы его раскопали? – осведомился Мун, оставшись вдвоем со Свеном.

Свен хитро прищурился.

– Не забудьте, я целый месяц провел в Ханое. Приобрел там много друзей. Представьте себе, они доверяли мне больше, чем вы! А все остальное вас не касается…

– Оказывается, и у вас есть тайны? Как же профессиональная совесть позволяет вам скрывать что–то от своих читателей?

– Как видите, иногда приходится. Между прочим, это не единственный мой секрет. Я узнал кое–что насчет «Золотой стрелы». Такая новость, от которой вы сразу упадете в обморок.

– Не тяните кота за хвост! Выкладывайте!

– Увы! Пока я лишен возможности убить наповал вас, а главное, своих читателей. Ничего не поделаешь… Я обещал…

До самой гостиницы Мун пытался вытянуть из Свена его тайну. Но журналист оказался на редкость стойким.

Дейли они застали у открытого холодильника. Он как раз вынимал из него новую бутылку.

– Как вижу, Дейли, вы становитесь алкоголиком! Наверно, решили, что уже имеющихся в наличии пяти миллионов пьяниц недостаточно для такой большой страны?

– Есть отчего! – пробормотал Дейли. – Пока вы отсутствовали, я узнал о двух весьма прискорбных фактах.

– Факт номер один?

– Мэри выходит замуж за своего двоюродного брата. Что мне делать?

– Посоветовать ей приобрести в рассрочку домик для медового месяца… Ну, а второй?

– Бесчувственный человек! На ваших глазах преждевременно умирает большая любовь, а вы даже не считаете нужным выразить соболезнование… Вот! – Дейли протянул Муну газету.

– Вы поместили траурное объявление?

Но это была короткая информация. Капитан Иво отказался от участия в поисках «Золотой стрелы» ввиду того, что Фонд океанографических исследований предоставил ему крупную сумму для осуществления давнишней мечты. Иво со своими помощниками собирался провести месяц в глубоководной колонии. Далее в информации говорилось, что только что основанный фонд создан на частные пожертвования В беседе с корреспондентом газеты Иво просил передать благодарность своим заокеанским меценатам. Их имена не были названы.

– Очевидно, вы имели в виду эту новость? – обратился Мун к Свену. – Как видите, я еще не упал в обморок.

– Это пустяк!.. У меня есть кое–что похлестче!

– Ну что ж, война продолжается! – сказал Мун. – Источник частных пожертвований мне ясен Ловкий ход! Фелано – сильный противник.

– Вот! Пробили, наконец, вашу толстую кожу! – ехидно заметил Дейли. – Видите, какой несчастный день!

– Не совсем. Могу похвастаться даже некоторой удачей. Свен познакомил меня с одним вьетнамцем, кстати, очень симпатичным парнем. Я дал ему послушать попугая. Как мы и ожидали – антикоммунистические лозунги. В общем, если исключить маловероятную возможность случайного совпадения, это попугай Нгуэна.

– Надо действовать! – воскликнул Дейли.

– Как? Через начальника полиции? Вы знаете, чего мы можем от него ждать.

– Но инспектор Олшейд обещал вам…

– Только в том случае, если дипломатические переговоры дадут соответствующий результат.

– Пожалуй, я сумею вам помочь, – объявил Свен.

Мун и Дейли удивленно взглянули на него.

– Вы полагаете, что ваше корреспондентское удостоверение приведет начальника полиции в такой трепет, что он позабудет свою дружбу с Фелано и немедленно сделает все, что вы от него потребуете?

– Напрасно иронизируете. Недаром прессу называют великой державой. Наш главный редактор в хороших отношениях с министром иностранных дел. В результате взрыва чуть не погиб шведский подданный. Значит, наше правительство имеет все основания потребовать ареста преступника.

– Свен! Произошло чудо! – просиял Мун.

– Вы воспылали любовью ко мне?

– До этого еще далеко. Но по крайней мере мне уже не так обидно, что я спас вас!

В китайском квартале был какой–то праздник. Горели остроконечные фонари, похожие на пагоды в миниатюре. Часть их освещала улицы еще во времена газовых рожков. Выбывшие из строя заменялись точно такими же. Горели тысячи китайских лампионов. Звенели развешанные по углам колокольчики. Шумела состоявшая из местных жителей и многочисленных туристов толпа. Люди запрудили улицу. Особенно много собралось их вблизи «Желтого Дракона», где артисты китайского ансамбля разыгрывали церемонию изгнания злых духов. Весь этот праздник был оригинальной рекламой. Товаром в данном случае служил китайский колорит, покупателями – туристы.

Праздник пришелся как нельзя кстати. Дюжина нанятых Муном детективов агентства Пинкертона смогли, не вызывая подозрений, окружить здание «Желтого Дракона». Люди инспектора Олшейда не годились для этого. Весь успех операции зависел от внезапности. Олшейд должен был узнать о возложенном на него задании только в последнюю минуту. Таким образом Мун надеялся уменьшить до минимума возможность какого–нибудь подвоха со стороны Фелано.

Машину пришлось оставить на площади у памятника Сунь Ятсену. Несмотря на это, швейцар сразу узнал Муна. Тому даже показалось, что дверь распахнулась перед ним с еще большей предупредительностью, чем в первый раз.

– Вы к хозяину? – спросил швейцар. – Я провожу вас.

Это было весьма подозрительно. Мун кивнул. Швейцар пошел вперед. С улицы доносились голоса, звон колокольчиков, веселый смех. Швейцар открыл тяжелую дубовую дверь. Где–то в глубине прозвенел колокольчик. Возможно, Муну только показалось. Это мог быть случайно пробившийся сквозь стены отголосок уличного шума. Еще две комнаты, и они оказались у двери Хай Куанга. Швейцар поклонился, показывая жестом, что дальше не пойдет. Мун, точно как в первый раз, вручил ему пять долларов. Швейцар взял их и поклонился еще ниже. «Преувеличенно низко», – подумал Мун. Швейцар распахнул дверь. Мун решительно вошел.

Все было таким же, как в прошлый раз, – портреты с автографами на стенах, матовый свет плафона, Хай Куанг, восседающий в кресле, наподобие Будды. Клетки с попугаем не было. На столе лежала стопка конвертов с тисненным в углу желтым драконом.

– Я вас ждал! – сказал Хай Куанг.

– Ждали? – оторопел Мун.

– Разумеется. Один великий мудрец сказал: «Однажды вошедший в ворота, за которыми скрывается неизведанное блаженство, будет искать их до конца дней своих». – Лицо Хай Куанга расплылось в улыбке. – В прошлый раз я был лишен возможности узнать, остались ли вы довольны… Надеюсь, что на этот раз смогу лично… – Его раскосые глаза, походившие в эту минуту на занавешенные на три четверти окна, внимательно следили за Муном. На лице Муна блеснуло что–то похожее на зарницу.

В пепельнице еще дымился окурок. Сигарета с марихуаной. Нгуэн только что был здесь!

Хай Куанг перехватил его взгляд. Спокойным движением взял сигарету, затянулся, положил обратно и как ни в чем не бывало закончил фразу:

– …сопровождать вас в страну прекрасных иллюзий.

Мун посмотрел на белоснежные зубы Хай Куанга, на ногти. Ни малейших следов никотина. Даже если Хай Куанг в прошлый раз не заверил бы Муна, что не курит, этого одного было достаточно, чтобы прийти к такому заключению. Мун решил перейти в наступление.

– Вы ведь сказали, что не курите?

– Да, – усмехнулся Хай Куанг, – когда вы предложили сигару. Считаете, что я должен был сказать точнее: «Не курю сигар»? Один великий мудрец утверждает: «Сказав два слова там, где можно ограничиться одним, ты или сам глупец, или считаешь глупцом собеседника».

– Извините! – сказал Мун. – Можно попросить у вас сигарету?.. Я оставил свои сигары в машине.

– Я никогда не ношу их с собой, чтобы не подвергаться лишнему соблазну… Врач запретил мне курить… У меня больное сердце… Но я сейчас попрошу слугу принести.

Хай Куанг с абсолютно непроницаемым лицом поднял палец, чтобы нажать кнопку.

Мун не знал, что последует за этим сигналом. Ничего доброго нельзя было ожидать. Поэтому он поторопился возразить:

– Нет, нет… Ради бога не надо… Я, собственно, тоже стараюсь курить поменьше… Представьте, у меня тоже больное сердце!

– Какое совпадение! – Хай Куанг покачал головой. – Ваш отец жил в Сайгоне, мой тоже… У меня больное сердце, у вас тоже… Один великий мудрец сказал: «Если совпадают только слова, это случайность, но если совпадают и слова и мысли, то это уже больше не случайность. В таком случае то, что ждет одного, не минует и другого»… – Хай Куанг сделал паузу. – Если верить мудрецу, вам грозит та же опасность, что и мне, но в еще большей мере! – закончил он.

Эта сентенция звучала настолько угрожающе, что Мун невольно засунул руку в карман. Прикосновение к прохладному оружию наполовину вернуло ему самообладание.