Текст книги "Самолеты падают в океан"

Автор книги: Анатоль Имерманис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Слишком продуманно. Она, как вы говорили, действовала в состоянии сильнейшего аффекта.

Мун пожал плечами. До самой гостиницы он хранил молчание. Поднявшись в номер, Мун первым делом принял душ. Сквозь закрытую дверь он услышал, что кто–то пришел. Женский голос что–то сказал. Дей–ли что–то ответил, потом стук закрываемой двери, и снова тишина. Не прошло и минуты, как Дейли вбежал в ванную. В руке он держал несколько отпечатанных на машинке листков – аккуратную запись всего, что приняла телефонистка в отсутствие Муна и Дейли. Поскольку Мун являлся счастливым обладателем универсального абонемента, он мог не тревожиться, что какой–нибудь важный телефонный звонок останется незарегистрированным. Еще мокрыми пальцами Мун перелистал записи. Джон Сильвермен, главный репортер «Санариско кроникл»: «Хочу по возможности скорее встретиться с вами. Наших читателей интересует ваше отношение к сенатской комиссии…» Мистер Брэдок: «Прошу зайти ко мне. Надо поговорить относительно сенатской комиссии…» Еще несколько не представляющих особого интереса звонков. Только на третьей странице Мун обнаружил сообщение, приведшее Дейли в такое возбуждение.

Мистер Стивенсон: «Мистер Мун, как только вернетесь, немедленно приезжайте ко мне. Чрезвычайно важно. Мне кажется, я знаю, кто работает на Фелано».

– Ну, что скажете? – проговорил Дейли.

– Только то, что иногда очень полезно подписываться на универсальные абонементы.

– Разве не понимаете? Вы ошибались! Лучшего доказательства не требуется. Стивенсона убила не жена, а один из агентов Фелано.

Мун молча вытерся и оделся. Только после этого он противно–наставническим тоном сказал:

– Удивительно! Такой сравнительно молодой человек, и такая плохая память. Неужели вы забыли собственные слова, что миссис Стивенсон могла быть агентом Фелано… Если так, у нее двойная причина для убийства… Поразмыслите над этим, а я пока поеду к Брэдоку.

При всем своем хладнокровии Брэдок был чрезвычайно взволнован смертью главного конструктора. Когда Мун рассказал ему о телефонном звонке Стивенсона, он разъярился.

– Почему же он не сообщил мне?.. Какая глупая смерть! Ушел, так и не сказав самого главного! Я платил Хэрти королевское жалованье, я каждый день обшаривал весь завод, я сам молчал и научил подчиненных молчать! А шпион, оказывается, сидел в самом центре! Никогда не прощу этого Стивенсону. Покончить с собой в такой момент, когда он единственный владел этой тайной!

– Вы не правы, мистер Брэдок. Его убили.

– Кто?!.

– Это ведь ясно… Тот, кто не желал, чтобы эта тайна была раскрыта.

В гостиницу Мун вернулся поздно вечером. Дейли уже спал. На ящике с сигарами лежала записка.

«Чем больше раздумываю, тем крепче убеждаюсь, что вы ошибаетесь. Если буду размышлять еще час – почти наверняка приду к выводу, что идеальному электронному детективу будущего ни в коем случае не следует присваивать ваше имя. Поэтому в ваших же интересах иду спать.

P. S. Звонил Фелано. Просил, чтобы вы непременно звякнули ему еще сегодня. Очевидно, великий политик считает, что смерть Стивенсона напугала нас до смерти. Скажите ему, что гвардия умирает, но не сдается. А впрочем, чем Фелано хуже Брэдока? Разница только в девизах. Итак, выбирайте между «Побеждает тот, кто молчит» или «Честность прежде всего!».

Мун вынул из ящика сигару и закурил. Едва он успел сделать несколько затяжек, как зазвонил телефон. Это был Фелано.

– Мистер Мун? Наконец–то вы явились… Никак не мог дождаться. У меня для вас маленький сюрприз. Вы высказали предположение, будто я замешан в убийстве Стивенсона. Мне не хочется, чтобы вы дурно думали обо мне. Как–никак вы будущий союзник.

– Вы прекрасно осведомлены… Меня, конечно, очень интересовал бы источник вашей информации, но боюсь, что вы не пожелаете рассекретить его.

– С радостью! – засмеялся Фелано. – Но, к сожалению, это военная тайна. Заключается она в том, что мы платим больше, чем Брэдок… А теперь слушайте внимательно!.. Эзра, включай!

– Сейчас, Джек! – отозвался из отдаления голос Эзры. Щелчок, и Мун услыхал два новых голоса. Один принадлежал Брэдоку, другой – Мэкхилери.

«Мэкхилери. Что вы скажете насчет сенатской комиссии, мистер Брэдок? Нанесли вам прямой удар!

Брэдок. Выдержим!.. Но…

Мэкхилери. Вас беспокоит Стивенсон?

Брэдок. Да.

Мэкхилери. Я тоже об этом думал. Если он проболтается, мы проиграли! Что с ним делать?

Брэдок. Быть верным моему девизу.

Мэкхилери. Я вас не понял, мистер Брэдок… Побеждает тот, кто молчит… Ага, понял! Хорошо. К тому времени, когда ему надо будет выступить перед комиссией, он будет нем как рыба.

Брэдок. Отлично!»

Магнитофон выключился. В трубке было слышно, как смеется Фелано. Потом отключился телефон. Несколько минут Мун стоял неподвижно. Вспомнил званый обед у Брэдока. Вспомнил свой разговор со Стивенсоном. Вспомнил выходящего из–за портьеры Мэкхилери.

Мун взял записку Дейли и на обратной стороне написал:

«СМЕРТЬ СТИВЕНСОНА

1. Убила миссис Стивенсон по личным мотивам,

2. Убили по приказу Фелано – миссис Стивенсон или другие агенты.

3. Убит по приказу Брэдока». Немного подумав, Мун дописал:

«4. Все же самоубийство? Миссис Стивенсон, подбегая к мужу, не заметила, что нечаянно сдвинула револьвер с первоначального места».

Мун разделся и лег в постель с твердым намерением сразу же заснуть. Но из этого ничего не получилось. Он долго ворочался с боку на бок. Что–то не давало ему покоя. Наконец он понял, в чем дело. Мун поднялся, прошел в салон, зажег свет и, немного поколебавшись, зачеркнул последнюю фразу.

– 27-

Абонементный голос разбудил Муна ровно в восемь. В восемь тридцать другой абонементный голос осведомился, куда послать мистеру Муну машину. Мун предпочел пройтись до гаража пешком. Это был путь через полгорода, но Мун не жалел о потерянном времени. Оно вполне возмещалось возможностью проветрить мозги и заодно немного запыленные гипотезы. В построенном Муном здании логических заключений какие–то камни нуждались в замене. Поскольку в одиночестве думалось лучше, Мун намеренно отказался от общества Дейли.

Подземный гараж, в котором стоял «конвэр» Муна, был рассчитан на тысячу машин. Полукруглое отверстие тоннеля беспрерывно выбрасывало сверкающий никелем и лаком разноцветный поток машин. Мун вошел в окруженный цветочными клумбами стеклянный зал. Показав свой жетон подбежавшему работнику гаража, он спустился этажом ниже, чтобы самому вырулить «конвэр» наверх.

Мун пропустил около десятка машин, прежде чем из провала вынырнул его «конвэр». Площадка рывком остановилась. Машина подкатила к Муну. Он снова показал свой жетон. Это был знак, что он сам сядет за руль. Однако служитель не вылезал. Немного удивленный этим, Мун открыл дверцу и чуть не вскрикнул. За рулем сидел Чарли.

– Как вы тут очутились?

– Простите, мистер Мун, но мне показалось, что это единственный способ увидеться с вами так, чтобы никто не знал. Я боюсь…

– Чего вы боитесь?

– В тот раз я сказал вам неправду. Я был вынужден… У нас на заводе разветвленная система подслушивания. Мэри ничего не стоило подслушать меня из кабинета Мэкхилери… Вы были правы – это Мэри уговорила маму лететь на «Золотой стреле»… В день отлета «Красной стрелы» она забыла дома одну банку… Нет, не думайте, что это грубая оплошность… Ведь я это желе терпеть не мог, никогда к нему не притрагивался… Сам не знаю, почему я на этот раз попробовал. Оно было необычно горьковатым, точно, как вы сказали. А голос… Голос действительно мой. Как только Мэри получила деньги, она сразу же купила магнитофон. Для проверки микрофона попросила меня прочесть эту фразу из детективной книжки… А потом, очевидно, пропустила звук через свинцовую трубу и переписала на другой магнитофон… Эта труба осталась у нас после ремонта водопровода. Мэри – страшный человек! Она догадалась, что у меня есть подозрения, поэтому после смерти матери заставила жениться на себе. Круговая семейная порука… Если она узнает про наш разговор, она уберет нас обоих… Ведь ей ничего не стоило отправить на тот свет шестьдесят два человека. Будьте осторожны!.. Она не должна знать, что вы сегодня виделись со мной…

– Извините, Чарли, на этот раз вы все же ошибаетесь.

– Насчет чего?

– Насчет того, что Мэри убила Стивенсона. У нее для этого не было никаких мотивов.

– Я вам этого не говорил.

– Вы сказали, что Мэри убила шестидесяти двух. Пятьдесят пять погибли на «Золотой стреле», шестеро на «Красной»…

– Ах да! Значит, я проговорился… Я не хотел, вам рассказывать… Это слишком опасно…

– Теперь уже ничего не поделаешь… Но все же не понимаю, зачем она это сделала?

– Не понимаете? Не верите? Я вам сейчас докажу… – По заострившемуся лицу было видно, что мозг Чарли работает с предельным напряжением. – Она… – Чарли остановился, – …тайный агент Фелано!

– Мэри? – изумился Мун. – Как это вам могло прийти в голову?

– Мне об этом сказал мистер Стивенсон… В день своей смерти… Поэтому он и был так расстроен…

– Надо рассказать Брэдоку!

– Вы с ума сошли! Неужели вы не понимаете? Если Брэдок узнает, значит, узнает и сама Мэри… А тогда… Ради бога не проговоритесь… Это слишком опасно.

– Хорошо! Обещаю!.. Какое несчастье, что вы не можете выступить свидетелем обвинения.

– Почему?

– Муж не имеет права давать показания против жены. К тому же она нагнала на вас такой панический страх, что вы не осмелитесь выступить.

– К тому времени она будет уже в тюрьме. Мне нечего будет бояться, но это надо сделать как можно быстрее. Я подаю на развод. Мэри пока ничего не знает, но как только… Сами понимаете…

– Понимаю. Еще один вопрос. Где банка, о которой вы говорили?

– Понятия не имею. Когда я в тот день вернулся с работы, ее уже не было.

– Спасибо. Значит, могу рассчитывать на вас? – Мун протянул руку.

Чарли крепко пожал ее.

– Я, может быть, и трус, но тем не менее сделаю все, чтобы смерть матери была отомщена.

Мун собирался поехать к Мэри и вторично допросить ее, но сейчас в этом отпала надобность. Куда важнее было встретиться с Дейли, обсудить с ним новую ситуацию и совместно продумать, как добиться от начальника полиции ареста Мэри. Итак, задача: сначала запереть се в четырех прочных стенах тюремной камеры под круглосуточной охраной и уже потом выяснять все не выясненные до конца пункты. По дороге в гостиницу Муна осенило. Пожалуй, это был единственно правильный путь.

Мун застал Дейли в ванной комнате. После первых же слов своего шефа Дейли выскочил из–под душа и, даже не дав себе времени вытереться, с лихорадочной быстротой оделся.

– Звоните не из холла, а из автомата! – наказал Мун. – Для встречи выберите самое безопасное место, например рынок… Никто не должен подозревать о вашем разговоре… Чарли сказал правду – любая неосторожность грозит смертью.

Уходя, Дейли столкнулся в дверях с Мэкхилери. За личным секретарем Брэдока следовал Хэрти с большим портфелем из свиной кожи.

– Мистер Брэдок просил передать вам нашу находку, – без всяких предисловий начал Мэкхилери. – В связи с тем, что среди нас находится секретный агент Фелано, мистер Брэдок велел – это, конечно, между нами – установить в комнатах всех сотрудников подключенную к телефону аппаратуру для подслушивания!.. Я… извините, мистер Брэдок и я предположили, что раньше или позже агент позвонит самому Фелано или его связному, и мы его на этом поймаем. При установке аппаратуры мы наткнулись на тайник. В нем помощник Хэрти нашел нечто интересное. Дайте мне портфель! – Мэкхилери открыл портфель и поставил на стол банку. Отвинтив крышку, придвинул к Муну. – Если вы не ошиблись, это та самая взрывчатка, которая уничтожила оба самолета.

Мун, точно так же как и Свен в свое время, ткнул палец в приятно пахнущую желтоватую массу и облизнул. Желе было с явной горчинкой.

– Где вы это нашли? В конструкторском бюро?

– Представьте себе, нет. В комнате секретарши.

– Мэри Гримшоу? Примерно этого я и ожидал, – пробормотал Мун. – Мистер Брэдок уже предпринял что–нибудь?

– Конечно. Помощнику Хэрти и самому Хэрти выдано крупное денежное вознаграждение.

– О да! – кивнул молчаливый Хэрти. – Мистер Брэдок платит неплохо.

– Ну так вот, – сказал Мун. – Пусть мистер Брэдок немедленно сам или через своих влиятельных друзей свяжется с Федеральным бюро. Он должен во что бы то ни стало добиться, чтобы из столицы прислали детективов с неограниченными полномочиями и ордером на арест Мэри Гримшоу. Высылайте за ними специальный самолет. Дай бог, чтобы они не явились слишком поздно… Этой штучкой займусь я.

– Хорошо, – сказал Мэкхилери. – Мистер Брэдок приказал, чтобы Хэрти остался для охраны.

– Чьей?

– Разумеется, взрывчатки. На суде она будет фигурировать как самое внушительное доказательство.

– Пожалуй, я сам не менее нуждаюсь в охране, – улыбнулся Мун. – Но под бдительным оком мистера Хэрти и я и банка будем в полной безопасности.

Мэкхилери ушел. Мун проводил его, чтобы еще раз внушить, насколько важен арест Мэри. Так и не дождавшись Дейли, Мун вместе с Хэрти поехал к эксперту по взрывчатке. Лабораторный анализ полностью подтвердил мнение Муна. Но эксперт снова в такой же категорической форме заявил, что без детонатора от взрывчатой смеси будет столько же вреда, сколько от беззубой кобры. Мун позвонил Брэдоку.

– Ничего не получилось, – сообщил Мэкхилери. – Мистер Брэдок через полчаса лично вылетает в столицу.

Мун с тяжелым вздохом засунул банку обратно в портфель. Где–то в этом городе сейчас находилась живая гремучая смесь со страшной взрывчатой силой, и у Муна было такое чувство, что он сам вложил в нее детонатор. Взрыв мог произойти в любую минуту.

Нельзя было мешкать. В сопровождении того же Хэрти Мун отправился в полицию. Начальник полиции критически оглядел банку. Он довольно умело сыграл всю гамму постепенно переходящего в неверие удивления, но Мун все же не мог отделаться от ощущения, что для начальника находка не является сюрпризом.

– Мистер Мун, вы сами еще совсем недавно были инспектором полиции, вы должны понять меня. Я не всесилен. Если потом окажется, что я арестовал безвинного человека, под меня моментально подкопаются… Хотя бы тот же Брэдок. Возможно даже, что вся история выдумана специально для этого. Брэдок знает о моих хороших отношениях с мистером Фелано и поэтому хочет убрать меня с дороги.

– Речь идет не о вас, а об аресте Мэри Гримшоу. О предупреждении новых преступлений. Я беру всю ответственность на себя. Если удастся доказать, что Мэри не виновна, то от этого пострадает только моя репутация… Обо мне не беспокойтесь, я сумею защититься.

– Отвечу вашими же словами, мистер Мун. Речь идет не о вас, а об аресте человека, вина которого пока ничем не доказана. Вы мне предъявили эту банку. Охотно верю, что ее содержимого достаточно, чтобы разнести в клочья нас троих и еще кое–кого в придачу. Но вы ничем не можете доказать, что банки в сумке Мэри Гримшоу содержали именно это адское зелье, а не подлинное грейпфрутовое желе.

– Вызовите в качестве свидетеля Свена Кратера. Он пробовал то желе. Специфически горьковатый вкус, по–моему, достаточное доказательство.

– Ну что ж! Проделаем маленький эксперимент. – Вынув из бара бутылку коньяку и лимон, начальник полиции наполнил рюмки. – Прошу сначала без лимона… Вкус горьковатый, не правда ли? Теперь откусите лимон, а потом выпейте… Сладко, не так ли?.. К тому же вкусовые ощущения зависят от настроения. Когда у меня на душе горько, например после ссоры с женой, даже домашний торт кажется мне напичканным горчицей.

– Весьма поучительно, – сыронизировал Мун, – но, напомню, пока вы тут проводите кулинарную беседу, может совершиться новое преступление. Скажу прямо, ваш аргумент пахнет не логикой, а домашней кухней.

– Хорошо, тогда я буду с вами так же откровенен. Мистер Брэдок заинтересован в том, чтобы убедить общественное мнение в непогрешимости своих конструкторов. Погибли три «Стрелы», из них гибель только одной, «Оранжевой», выяснена. Там действительно причиной была адская машина. Но единичный случай не опровергает правила.

– Я уже слыхал это.

– От кого?

– От сенатора Фелано.

– Ну что ж, для меня лестно, что я, сам того не зная, процитировал такого выдающегося человека. Короче говоря, не отрицаю, что банку нашли в комнате Мэри Гримшоу. Но еще неизвестно, кто ее туда положил: сама Мэри или же Брэдок.

– Вы неисправимы. Этот аргумент тоже пахнет кухней, на этот раз кухней мистера Фелано.

Зазвонил телефон. Начальник полиции небрежным жестом взял трубку. По мере того как он слушал, его лицо мрачнело все больше. Наконец он процедил сквозь зубы:

– Слушайте, Олшейд… Я должен посоветоваться. – Уловив взгляд Мука, он покраснел. – Вы говорите, репортеры уже пронюхали? Будет скандал?.. В таком случае заткните им глотку… Да, немедленно… Ордер я выписываю… Незаконно?.. Глупости… Привезите сюда, я его сам предъявлю… Пусть посмеет пикнуть!

Не обращая внимания на гостей, начальник полиции вынул из стола ордер на арест и размашистыми буквами вписал: «Мэри Гримшоу».

– Что случилось? – спросил Мун.

– Беру свои слова обратно, мистер Мун, на этот раз вы были правы… Совершено еще одно преступление. Чарльз Гримшоу доставлен в больницу. Врачи констатировали отравление свинцом. К тому же Мэри Гримшоу призналась, что убила Стивенсона.

Мун облегченно вздохнул.

В салоне гостиницы Мун застал Дейли и Свена. Они рассматривали какую–то штучку величиной с орешек. Увидев Муна, Дейли бросил свое занятие и шагнул ему навстречу.

– Я все сказал, как вы велели… Остается только дожидаться результатов.

– Все в порядке, – ответил Мун. – Она уже арестована.

– Кто? – закричал Свен.

– Мэри. Ее обвиняют в отравлении мужа и… – Но Свена уже не было в комнате.

– Ничего не понимаю! – сказал Дейли.

– Подумайте, Дейли. Или последние события лишили вас этой способности? Что обычно делает преступник, когда загнан в капкан? Убивает или себя, или других.

– Да нет, я не об этом, – отмахнулся Дейли. – Я не понимаю, как сюда попало это миниатюрное ушко. Перед тем как принять душ, я самым тщательным образом обыскал все… Если бы случайно не опрокинулся стул, я бы его никогда не обнаружил. Видите присос? Этой радиопиявке совершенно достаточно пространство величиной в булавочную головку, чтобы присосаться.

– Под каким стулом вы ее нашли?

Дейли указал на стул, на котором недавно сидел Хэрти.

– Едем к Брэдоку!

Самого Брэдока не было. Он уже улетел. Но Муну и Дейли повезло. Они пришли как раз в ту минуту, когда Хэрти кончал осмотр кабинета Брэдока. Обменявшись с Муном несколькими фразами по поводу причины, побудившей Мэри убить Стивенсона, он ушел.

Несмотря на протесты Мэкхилери, Мун настоял на своем. Через полчаса прибыли специальные люди из агентства Пинкертона. Еще полчаса они безуспешно обшаривали комнату. И тут Муну пришло в голову раскрыть рот аллегорической фигуре молчания. В ее металлические зубы впился точно такой же орешек, какой Хэрти оставил под сиденьем стула в гостинице.

– Отказываюсь понимать, – жалобно сказал Мэкхилери, – мистера Брэдока это потрясет сильней, чем убийство Стивенсона. Мистер Брэдок доверял мистеру Хэрти больше, чем мне. Как он мог пойти на такое?

– Скажите, Мэкхилери, что сделал бы мистер Брэдок, если бы какая–нибудь страна предложила за его самолеты вдвое больше, чем наша?

– Конечно, продал бы. Он же не сумасшедший!

– Вот вам и вся мораль.

– Я все же отказываюсь понимать, – упрямился Мэкхилери. – Я, например, никогда в жизни не предал бы мистера Брэдока!.. Подождите… Как это только сейчас до меня дошло? Так это он был осведомителем Фелано? Ну конечно! Я вспоминаю, что мистер Стивенсон в день своей смерти звонил из дому, он искал Хэрти… Но что же тогда получается?.. Хэрти имел куда больше причин прикончить Стивенсона, чем Мэри.

– 28-

Вся спальня Муна была завалена газетами. Первые полосы целиком посвящались предстоящему суду. Заголовки варьировались в зависимости от ориентации и солидности газет.

«Генеральная репетиция выборов: Брэдок или Фелано?», «Последняя жертва Мэри Гримшоу. Останется ли Чарли жив?», «Суд вместо сенатской комиссии. Труп Стивенсона поможет выяснить истину», «Желе смерти. Отчего оно взрывалось?», «Главный свидетель обвинения – мистер Мун», «Летающие пробы мистера Брэдока. В роли козла отпущения – Мэри Гримшоу», «Страховой полис в сорок тысяч доводит до скамьи подсудимых», «Двойная тайна мистера Стивенсона. Мун загадочно отмалчивается», «Самая красивая пациентка психиатрической лечебницы. Миссис Стивенсон сошла с ума», «Прейскурант Мэри Гримшоу. Сколько за каждую человеческую жизнь?», «Стрелы» больше не будут падать в океан. Главная виновница за решеткой», «Адвокат Мэри Гримшоу заявляет: «Она пала жертвой чудовищного заговора!»

В бульварных газетах процесс, подобно огромному удаву, поглотил не только первую полосу, но и вторую и даже часть третьей. Обе финансируемые Брэдоком газеты выпустили богато иллюстрированные экстренные выпуски на шестнадцати страницах, целиком предоставленные одному автору – Свену Крагеру.

Число фотоснимков в разных газетах зависело всецело от расторопности фоторепортеров. Попадались уникальные. Например, миссис Гримшоу варит грейпфрутовое желе. Но во всех были представлены девять сюжетов: Мэри в тюремной камере, Чарли на больничной койке, полулежащий в кресле мертвый Стивенсон, двое дюжих санитаров держат отбивающуюся от них миссис Стивенсон, Фелано выступает с предвыборной речью, Брэдок смотрит на панораму своего завода, Мун курит сигару, Дейли дает автограф молоденькой почитательнице его детективного таланта. Еще два героя дня в большинстве газет были изображены вместе: двое пожилых, лысых, улыбающихся, пожимающих друг другу руки мужчин. «Санариско кроникл» комментировала этот снимок следующим образом:

«Дружеское рукопожатие перед беспощадной схваткой. Сегодня они улыбаются, но завтра Генри К. Томас и его достойный противник Джо Кохен наденут боксерские перчатки и выйдут на ринг. Рингом будет огромный зал «Двадцатый век», где по настоянию ведущих телевизионных компаний проводится процесс над Мэри Гримшоу. Является ли она супер–убийцей или невинной жертвой? Это выяснится только после десятого раунда.

Нашим читателям уже известно, что мистер Джо Кохен, которого многие считают самым блестящим адвокатом страны, со своим многочисленным штабом будет защищать Мэри Гримшоу. Джо Кохен отказался от двух процессов, чтобы, как он сказал, посвятить все свои силы торжеству правого дела. «Считайте, что я приехал сюда не по приглашению Универсальной страховой компании, а по зову совести, – сказал он нашему репортеру. – Я глубоко убежден, что Мэри Гримшоу причастна к катастрофам не больше, чем мы с вами. Если не сумею добиться ее полного и безоговорочного оправдания, то не возьму ни цента». Следует напомнить о многих, почти безнадежных делах, которые удалось выиграть Джо Кохену. В прошлом году Джо Кохен защищал короля гангстеров Ала Матеони, обвиненного в убийстве своего соперника и трех его телохранителей, в отравлении любовницы, налете на филиал Первого Национального банка, ранении двух полицейских и пяти прохожих во время завязавшейся после этого перестрелки и в сокрытии доходов от налогового ведомства. Алу Матеони грозил суровый приговор по каждой статье обвинения, общая сумма которых составляла сто три года тюрьмы, подлежащих автоматической замене пожизненным заключением. После продолжавшейся три с половиной часа речи Джо Кохена, вызвавшей слезы на глазах не только публики, но и присяжных, Матеони был оправдан по всем статьям, кроме сокрытия доходов.

Генеральный директор Универсальной страховой компании мистер Грин заявил в беседе с нашим корреспондентом: «В результате воздушных катастроф мы потеряли очень большую сумму, выплаченную по страховым полисам. Поэтому, будь у нас хоть малейшее сомнение в невиновности Мэри Гримшоу, мы более всех были бы заинтересованы в ее осуждении. То, что мы взяли на себя оплату ее защитников, свидетельствует о нашем глубоком убеждении, что истинным преступником следует считать главного конструктора «Авиабрэдок» Стивенсона. Выстрел Мэри Гримшоу достоин не осуждения, а восхищения. Это была месть за смерть любимой тети, за смерть всех жертв Стивенсона, справедливый акт возмездия».

Наш корреспондент спросил Генри К. Томаса, что он думает по этому поводу. Генри К. Томас как раз брился. Проведя последний раз бритвой по гладкой, как полированный шар, щеке, он сказал: «После моего выступления на суде от этого утверждения не останется ни волосинки». Как уже известно читателям, Генри К. Томас, в распоряжение которого юридическая фирма «Кун и К0» отдала своих самых талантливых сотрудников, представляет на суде интересы мистера Брэдока. «Авиабрэдок» предъявил Мэри Грим–шоу частный иск на сумму двадцать миллионов долларов как возмещение за возникший в результате гибели самолетов материальный и моральный ущерб.

Со стороны мистера Брэдока это весьма удачный ответный ход. То, что ему удалось заручиться поддержкой Генри К. Томаса, можно назвать еще большей удачей. Генри К. Томас известен тем, что за всю свою адвокатскую деятельность проиграл лишь одно дело, и то только потому, что обвиняемый в своем последнем слове чистосердечно признался, что найденная под полом его комнаты коллекция трупов принадлежала лично ему. Самым блестящим доказательством почти чудодейственных способностей Генри К. Томаса является приговор по делу Сильвии Рей против младшего сына консервного короля Батлера, которого танцовщица обвинила в невыполнении обещания жениться. Представленные Батлером свидетели утверждали, что тот видел Сильвию один–единственный раз, причем предложил ей не руку и сердце, а всего лишь публично искупаться в ванне с шампанским. Батлеру пришлось уплатить Сильвии сто тысяч долларов за нанесение материального ущерба и штраф в десять долларов за нанесение оскорбления: во время судебного разбирательства Батлер в пылу гнева назвал Сильвию неприличным словом. Как потом стало известно, процесс финансировала фирма Мосли, известная производством шампанского. Сразу же после суда представитель фирмы подписал с Сильвией двухгодичный контракт на исполнение главной роли в театрализованной рекламной передаче.

Таковы краткие характеристики двух грозных противников, которые завтра начнут первый раунд. Окончательный результат трудно предсказать. Произведенный институтом общественного мнения опрос выявил следующую картину. Сорок пять процентов предсказывают полное осуждение Мэри Гримшоу. Двадцать процентов – оправдание по всем статьям обвинения.

Тридцать пять – Мэри Гримшоу будет признана невиновной в воздушных катастрофах и виновной в убийстве Стивенсона, но, учитывая смягчающие обстоятельства, отделается шестью годами тюремного заключения.

Как нам сообщили в последнюю минуту, букмекерская контора Дожона, идя навстречу многочисленным пожеланиям, открыла специальный тотализатор. Пари принимаются на любую сумму».

Мун собрал газеты, сложил в аккуратную стопку, перевязал бечевкой и открыл люк мусоропровода. Двадцать тысяч строк и минимум тысяча снимков, написанных и сделанных сотнями репортеров и фотографов, подхваченные воздушной струей, совершили затяжной прыжок. И, пролетев двадцать этажей, благополучно приземлились в резервуаре для нечистот. Мун вышел в салон.

– На свидание? – спросил он, увидев, что Дейли завязывает перед зеркалом ярко–желтый галстук.

– Угадали.

– С кем на этот раз?

– Со служанкой Мэри.

– Уже переключились на служанку? Быстро это у вас получается.

– Меня беспокоит отравление Чарли.

– Что ж тут беспокоиться? Вы ведь знаете, что его состояние улучшается. Процесс отравления был постепенным. Небольшие дозы свинца накапливались в организме, пока не вызвали критическое состояние.

– Конечно! II знаю также, какое заключение вывел из этого инспектор Олшейд. Мэри в течение длительного времени примешивала к пище мужа небольшие дозы свинцовых белил. Кроме того, инспектор Олшейд предполагает, что затеянная Мэри окраска чугунной ограды была своеобразной защитной маскировкой.

– Совершенно правильно, – подтвердил Мун.

– Я недавно звонил инспектору, – продолжал Дейли. – Она отрицает причастность к отравлению мужа и воздушным катастрофам.

– По–моему, инспектора Олшейда и его начальство это скорее радует, чем огорчает, – пожал плечами Мун. – А Фелано тем более! Можно сказать, что в предварительном забеге они одержали большую победу. Все работает на них.

– Да. Получилось неплохо: самолеты гибли из–за конструктивных недостатков. А убийство Стивенсона в счет не идет. Его можно истолковать как акт мести.

– Уже истолковали. Вы разве не читали газет? Фелано – умная голова. Знает, как преподнести товар. Я всегда говорил, что он перехитрит кого угодно.

– Только не вас!

– Вы считаете, что я перехитрил его? – самодовольно улыбнулся Мун.

– А вы сами как считаете? В дверь постучали.

– Войдите! – откликнулся Мун. Появился инспектор Олшейд.

– Есть у вас что выпить? – спросил он тоном убитого горем родственника, заказывающего похороны с музыкой. Дейли налил ему полный стакан кубинского рома. Олшейд выпил залпом и поперхнулся. – Что это такое?

– Тайное оружие Фиделя Кастро! – усмехнулся Дейли.

Олшейд мрачно захохотал.

– Вижу, вы обрели чувство юмора! – сказал Мун.

– Благодаря вам! – II Олшейд снова захохотал. – Вы и меня втравили в это дело, но я как–нибудь выкарабкаюсь, а вот вы сели в такую грандиозную лужу, что даже Атлантический океан по сравнению с нею комнатный аквариум для золотых рыбок.

– Судя по вашему сверкающему остроумию, вы в один прием пытаетесь наверстать упущенное за десять лет службы… – заметил Мун. —: О чем вы говорите?

– Я думал, вы уже сами догадались… Об аресте Мэри Гримшоу. Кто настаивал на нем?

– Я.

– Тогда у меня для вас есть неприятный сюрприз. Мэри отказалась от своего показания насчет Стивенсона.

– Да ну! – сказал Мун. – И это все?

– Нет, не все. Она представила неопровержимое алиби. В то время, когда произошло убийство Стивенсона, она находилась на другом конце города в зоологическом магазине. Три продавца подтвердили, что видели ее… Ха! Она покупала зернышки для попугая, а вы–то были уверены, что она в эту самую минуту спускает курок.

– Да, это очень печально, – сказал Мун.

– Тем более, что попугай умер, – добавил Дейли.

– Вы издеваетесь надо мной! – взъярился Олшейд.

– Наоборот, пытаемся вас утешить, – улыбнулся Мун. – Положение не так безнадежно, как вам кажется. Мэри ведь отравила своего мужа… Разве это не достаточное доказательство ее вины?

– Но мотивы!.. Мотивы!.. – воскликнул Олшейд. – Ради бога дайте мне мотив для преступления! До сих пор предполагалось, что она хотела избавиться от мужа, потому что тот подозревал ее в убийстве Стивенсона. Теперь это отпадает.