Текст книги "Самолеты падают в океан"

Автор книги: Анатоль Имерманис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Я, правда, коллекционирую изречения, но все же глубины восточного мышления недоступны моему уму. Что означают ваши загадочные слова?

Хай Куанг прищурил глаза.

– Смысл лежит на поверхности… Я имел в виду порок сердца. Поскольку вы курите сигары, опасность грозит вам в большей мере, чем мне… Прошу следовать за мной. – Хай Куанг встал и глубоко поклонился. – На этот раз никто не сумеет помешать мне лично отправить вас в путешествие, откуда…

– Извините! – прервал его Мун. – Я пришел не за этим.

– А зачем же?

– Сейчас скажу. – Мун посмотрел на часы. – У меня срочное деловое свидание, но, поскольку разговор с вами затянется, хочу предупредить, чтобы меня не ждали. Я только позвоню и тотчас же вернусь.

Хай Куанг улыбнулся.

– Один великий мудрец сказал: «Никогда не делай шага, если можешь оставаться на месте, ибо неведомо тебе, не будет ли этот шаг последним».

– К чему это относится?

– Просто так. Вы ведь любите восточные изречения… Но в некоторой степени к тому, что мой телефон всегда в вашем распоряжении.

– Я боялся вам помешать!

– Наоборот, буду очень рад!

Перспектива говорить при Хай Куанге не очень испугала Муна. Он предвидел это и договорился с Дейли об условной фразе. Мун придвинул к себе телефон и, заслонив ладонью диск, набрал номер. Дейли отозвался сразу.

– Это вы? Я, к сожалению, задерживаюсь и не сумею прийти! До свидания!

Этих слов было достаточно, чтобы дежуривший v Олшейда Дейли немедленно привел в действие весь полицейский аппарат.

– Один великий мудрец сказал: «Закрывая дверь, никогда не говори «до свидания», ибо тебе неведомо, что ожидает тебя за дверью». Но это только так, между прочим… Я с интересом жду, когда вы соизволите раскрыть цель, приведшую вас в мой дом.

В эту минуту люди Олшейда, должно быть, садились в машины. Можно было начинать.

– Я пришел из–за попугая, – быстро сказал Мун, не сводя глаз с хозяина «Желтого Дракона».

В лице Хай Куанга произошла еле уловимая перемена. Трудно было определить его выражение. Не смятение, не испуг. Печаль? Во всяком случае, Хай Куанг надел на лицо новую маску.

– Из–за какого попугая?

– Разве у вас их несколько? Я имел в виду того, который в прошлый раз своим энергичным криком мешал нашему разговору.

– Он вас интересует?

– Очень.

– Что же именно вас интересует в нем?

– Владелец.

Хай Куанг опустил руку в карман.

Мун решил, что зашел слишком далеко. Надо думать, на этот раз из кармана будет извлечен не хронометр. Он быстро заговорил:

– В том смысле, что я хотел бы стать его владельцем. Он мне страшно понравился. Хочу обрадовать отца! У него будет возможность разговаривать по–вьетнамски… Сколько вы хотите за него?

Рука медленно вынырнула из кармана. С носовым платком.

– Сколько вы предлагаете?

– Сто долларов!.. Мало?.. Так и быть, двести! Хай Куанг сощурил глаза:

– Наш величайший мудрец сказал: «Есть вещи, которые можно приобрести даром, есть вещи, за которые приходится платить жизнью». – Хай Куанг замолчал. Пауза на этот раз была слишком длительной. Еще секунда, и у Муна не выдержали бы нервы. Хай Куанг приложил носовой платок к глазам. – Бедный попугай! Он хотел перекричать всех и за это заплатил жизнью. Кричать иногда очень вредно! Не выдержал! Он, знаете, был очень стар… Достался мне еще от отца… Умер! Нет его! Так что вы пришли слишком поздно. – Хай Куанг сокрушенно развел руками.

Зазвонил телефон. Хай Куанг придвинул к себе аппарат.

– Слушаю! – сказал он. – Нет, я не один…

Как ни напрягал Мун слух, он ничего не расслышал. Собеседник Хай Куанга говорил слишком тихо. Несколько секунд Хай Куанг слушал молча, потом сказал:

– Хорошо! – Медленно положив трубку, он повернулся к Муну. – Маленькая неприятность! Звонили из ресторана… Надо уладить… Может быть, вы пойдете со мной?

– Некий восточный мудрец сказал: «Никогда не делай шага, если можешь оставаться на месте, ибо…»

– «…неведомо тебе, не будет ли этот шаг последним», – с приятной улыбкой закончил Хай Куанг. – Очень рад, что вы так быстро усвоили эту великую восточную мудрость! В таком случае я не настаиваю.

Хай Куанг церемонно поклонился и направился к двери. Как только он вышел, Мун вытащил револьвер и оттянул предохранитель. Стараясь не шуметь, подошел к стене, за которой находилась молельня. Несколько движений, и дверь открылась. Мун отскочил в сторону. Он был почти уверен, что Нгуэн спрятался в молельне. Но она была пуста. На всякий случай, несмотря на риск быть застигнутым врасплох, Мун принялся ощупывать Будду. Фигура не раскрывалась. К счастью, в памяти всплыла игривая фраза Дейли: «Я почесал ее за ухом». Действительно, на правом ухе был еле заметный выступ. Мун нажал на него. Что–то лязгнуло, в животе образовалось квадратное отверстие. Сейф был достаточно велик, чтобы вместить человека. Но в нем не было ничего, кроме фишек, о которых рассказывал Дейли.

Послышались шаги. Мун еле успел выскочить из молельни и закрыть дверь. Вернуться на прежнее место не было времени. Хай Куанг уже входил в комнату. Мун притворился, будто рассматривает фотографии.

– Надеюсь, не скучали? – спросил Хай Куанг с улыбкой. С таким же успехом это могло быть и вежливостью и издевкой.

– Нет! – Мун сел на свое место. – Надеюсь, вам удалось уладить маленькую неприятность и без меня? – Мун не очень старался завуалировать иронический подтекст вопроса.

– Слава богу! – Хай Куанг удовлетворенно кивнул головой и тоже сел на прежнее место.

Минуту они молча глядели друг на друга. Это походило на передышку между двумя раундами. Мун первым возобновил атаку:

– Один западный мудрец сказал: «Никогда не говори «слава богу», избавившись от маленькой неприятности, ибо неизвестно, не ожидает ли тебя непонятность крупная».

– Прекрасное изречение! – согласился Хай Куанг. – Постараюсь запомнить. Как звали этого западного мудреца?

– Точно не помню… Кажется, Мун.

– Разве он философ? Я думал, детектив!

Мун посмотрел на часы. Олшейд мог явиться в любую минуту.

– Каждый человек обязан быть в какой–то мере философом.

– Обязан? Благодарю вас! Вы вовремя напомнили мне об одной прискорбной обязанности, которую придется сейчас выполнить.

Хай Куанг медленно встал. Мун ждал, что рука опять опустится в карман. Но вместо этого владелец «Желтого Дракона» выдвинул ящик. Мун вскочил, но тут же сел обратно. Хай Куанг вынул из ящика продолговатую черную палочку. Палочка была настолько же загадочной, как сама личность Хай Куанга. Тот направился к стене. Дверь в молельню открылась. Мун похолодел… В животе Будды зияло квадратное отверстие. Он забыл закрыть его!

Но ничего не случилось. Хай Куанг притворился, будто не видит. Вложив в бронзовую руку Будды палочку, он зажег ее. Синеватый дым пополз вверх и заполнил всю молельню голубым туманом. Запах был одуряющим, горьковато–сладким. Сквозь клубы дыма смутно виднелась фигура Хай Куанга. Он стоял неподвижно. Казалось, в молельне находятся два идола.

Все это было до того непонятно, что Мун испытал что–то вроде нервного шока. Вместо того чтобы думать о грозящей опасности, он пролепетал:

– Это что за фокусы?

Хай Куанг вышел из молельни. За ним тянулись струйки дыма. Он подошел к столу, но не сел.

– Вы еще не поняли? – отозвался Хай Куанг каким–то чужим, замогильным голосом. – Тогда я объясню. – Он скрестил руки на груди и торжественно произнес: – В нашем роду есть такой обычай. Это священный дым. Он должен сопровождать лущу покойника в последнее путешествие.

Дверь слева открылась. Вбежал Свей. Он сощурил глаза от дыма, который начал заполнять кабинет. Потом увидел Муна,

– Вас еще не убили?! – воскликнул он.

– Пока нет! Но, кажется, было очень близко к этому.

– Много вы знаете! – донесся из дымного тумана насмешливый голос Хай Куанга. – Разве станет восточный мудрец убивать западного, если знает, что ему грозит та же опасность, только в большей мере?

– Мистер Хай Куанг, маленькое интервью перед вашим предстоящим арестом!

– Много вы знаете! – сказал Хай Куанг и спокойно направился к молельне.

– Ни с места! – Мун прицелился в него. – Руки вверх!

Распахнулась дверь справа. Та самая дверь, что вела в коридор, соединяющий кабинет хозяина «Желтого Дракона» с курильней. Вбежал Дейли в сопровождении Олшейда и двух полицейских.

– Он там! Скорее! – крикнул Дейли. Мун и Свен побежали за ним. Олшейд со своими помощниками остался. Курильня выглядела точно так же, как в прошлый раз. Распростертые в забытьи курильщики… Трубки… Девушки с прическами гейш… Они казались совершенно безучастными. Было ли то выработанное столетиями стоическое спокойствие или густой слой рисовой пудры на их личиках мешал разглядеть испуг? Света было намного больше. Он исходил от яркого карманного фонаря. В желтоватом световом кругу Мун сразу опознал два знакомых лица. Миссис Стивенсон!.. Она находилась в глубоком забытьи… Правая рука еще сжимала выпавшую изо рта трубку. Чуть подальше лежал Нгуэн. Глаза его были закрыты. По всей видимости, он находился в таком же бесчувственном состоянии, как миссис Стивенсон. Дейли подошел и встряхнул его. Мун прислушался. Что–то капало…

– Переверните его, – сказал он. – Направьте сюда свет!

Дейли перевернул Нгуэна. Девушки вскрикнули. Из спины Нгуэна торчала шестидюймовая рукоять кинжала. На полу виднелась багровая лужа. Она расплывалась все больше и больше.

– 20-

– И что вы обо всем этом думаете? – спросил Мун.

– Думаю, что в общем все в порядке. Свен доволен, что получил для своих читателей труп, из которого постарается выжать целый роман с продолжением… Я доволен, что вопреки его упованиям этим трупом оказались не вы и не ваш покорный слуга Дейли… Олшейд доволен, что смог доказать вам свою честность… Хай Куанг доволен, что избавился от нежелательного свидетеля… Фелано доволен… Вот чем доволен Фелано, это более сложный вопрос!.. Пусть выскажется великий западный мудрец Мун!

– Картина более–менее ясна… Олшейд по долгу службы был обязан оповестить начальника, тот по долгу службы позвонил Фелано, а Фелано предупредил владельца «Желтого Дракона». Будучи великим восточным мудрецом, тот понял, что Нгуэн почти наверняка попытается купить свою жизнь подробными показаниями, весьма нежелательными для Хай Куанга. Поэтому Нгуэна надо было убрать. Так как я сглупил и остался в кабинете, никто не мог помешать Хай Куангу лично отправить Нгуэна в далекое путешествие…

– При помощи кинжала, на котором, к сожалению, не осталось отпечатков пальцев, – вставил Дейли. – Такой человек, как Хай Куанг, заранее обдумывает каждый шаг… А с Фелано вопрос действительно сложнее. У него могло быть множество мотивов для предупредительного звонка. Желание уничтожить живое вещественное доказательство того, что воздушные катастрофы – следствие не конструктивных недостатков, а преступной диверсии – это раз! Желание спасти собственную шкуру – это два!.. Если эта шайка действовала по его указке, то показания Нгуэна могли повредить ему не меньше, чем Хай Куангу…

– Вы опять за свое, Дейли?

– Да, пока вы не докажете мне противное…

– Вы упустили из виду еще одну возможность… Фелано хотел доказать нам, что с ним шутки плохи… Что нам никогда не преодолеть минные поля, которыми он преграждает наш путь… Хотел заставить нас сдаться и перейти на его сторону… Как ни странно, мне кажется, что именно это истинный мотив…

Мун был прав. Расследование убийства Нгуэна напоминало бег с препятствиями. Курильщики опиума ничего не видели. Девушки–прислужницы ничего не видели. Миссис Стивенсон во время допроса вообще была в невменяемом состоянии. Вместо того чтобы отвечать на вопросы, она только умоляла ничего не рассказывать мужу. Мун пообещал, но не мог поручиться, что будет молчать и Олшейд.

Что касается Хай Куанга, то на допросе он вел себя, как обычно: цитировал восточных мудрецов и улыбался своей загадочной улыбкой. Он утверждал, что никогда в жизни не видел Нгуэна. В курильню приходят многие люди, всех он не может знать в лицо. Если верно, что убитый виновен в гибели северовьетнамской делегации, то, по его мнению, преступников следует искать среди местных вьетнамцев, придерживающихся коммунистических убеждений. Хай Куанг защищался так ловко, что начальник полиции за недостатком улик отказался арестовать его. Правда, владельцу «Желтого Дракона» было предъявлено обвинение в содержании недозволенной законом курильни опиума, но от этого Муну не стало легче.

Мун выкуривал уже третью сигару подряд.

– Давайте хотя бы откроем окна, – предложил Дейли. – Пуля подстерегающего за портьерой убийцы неприятная штука, но по крайней мере это не так глупо, как смерть от удушья по вине собственного компаньона.

– Отстаньте! – отмахнулся Мун. – Дым помогает мне думать.

– Пока вы еще ничего не придумали!

Уже который раз они прослушивали записанные на магнитофонную пленку показания Хай Куанга, тщетно пытаясь найти уязвимое место в непроницаемой броне. Владелец «Желтого Дракона» словно издевался над ними. Каждое слово звучало вызывающей ложыо, а между тем нельзя было доказать, что это неправда.

«Мун. Вы сами признались в убийстве. Зажигая палочку, вы объяснили, что священный дым сопровождает душу покойника.

Хай Куанг. В убийстве?.. В каком убийстве?.. Покойный умер естественной смертью.

Мун. Вы считаете смерть от кинжала естественной?

Хай Куанг. Один великий мудрец сказал: «Каждая смерть естественна, противоестественно только бессмертие». Но это между прочим, поскольку вы любите восточные изречения… Покойный умер не от кинжала, а, как я вам уже сказал, от крика. Когда скончался попуган, я был занят другими делами и не сразу смог выполнить обычай, ставший для рода Хай Куанга священной традицией… Вы случайно напомнили о моей обязанности, за что я вам глубоко благодарен…

Мун. Попугая вы убили одновременно с его владельцем. Оба должны были исчезнуть. Вы надеялись таким образом уничтожить следы, ведущие к катастрофе «Золотой стрелы». Вы просчитались! В моих руках ваше письмо к Нгуэну и чертеж…»

Тут Хай Куанг применил довольно странный маневр. Он не стал отрицать, что в сейфе находился чертеж «Стрелы». Вместо этого с абсолютно невинным видом утверждал, будто нашел чертеж в курильне. Как тот попал туда, не знает. Возможно, что план выпал из кармана одного из курильщиков.

Мун выключил магнитофон.

– А что, если за этим утверждением кроется крупица правды? – сказал он задумчиво.

– Что вы имеете в виду? – спросил Дейли.

– Откуда, по–вашему, Хай Куанг раздобыл чертеж?

– По–моему, это ясно. От Фелано. Тот, в свою очередь, получил его от своего осведомителя в конструкторском бюро Брэдока.

– Я допускаю, что Фелано непричастен к этому Делу. Дайте мне ваш бумажник!

Мун извлек из бумажника фишку, найденную в чреве Будды. Содержащаяся на ней информация состояла из шести слов: «Стивенсон. Муж – крупный инженер. Опиум, секс».

– Судя по этой записи, миссис Стивенсон не только употребляла опиум, но и была членом клуба по обмену жен, – пояснил Мун. – Конечно, в роли мужа фигурировал не мистер Стивенсон, а подставное лицо… Между прочим, не помешало бы познакомиться поближе с членами этого клуба. Вам это доставит большое удовольствие.

– Возможно. Но еще большее удовольствие мне доставило бы видеть, как вы сами проводите эту операцию. Могу себе представить вашу физиономию в ту минуту, когда какой–нибудь муж пытается вам всучить свою вышедшую из моды жену…

– Не кощунствуйте, Дейли!.. В общем миссис Стивенсон имеет два порока и довольно высокое общественное положение, принуждающее хранить их в тайне. Поэтому не исключено, что план «Стрелы» был платой за молчание Хай Куанга.

– Стоп! – воскликнул Дейли. – Вы все–таки правы.

– Насчет того, что Хай Куанг получил план от миссис Стивенсон?

– Нет. Насчет дыма. Он действительно стимулирует мышление. Гениальная мысль! Стоит того, чтобы ради нее пасть жертвой ваших сигар!

– В чем же она заключается?

– Если Хай Куанг был доверенным лицом Фелано, то сенатор мог знать тайну миссис Стивенсон. При своем стратегическом размахе он эксплуатировал бы золотую жилу куда более интенсивно, чем владелец «Желтого Дракона».

– Вы хотите сказать, что доверенным лицом Фелано в конструкторском бюро Брэдока была миссис Стивенсон?

– Во всяком случае, могла быть…

Мун опять включил магнитофон и, прокрутив пленку, нашел ту часть, где речь шла о письме владельца «Желтого Дракона» Нгуэну. Хай Куанг категорически утверждал, что никакого Нгуэна не знает и поэтому никаких писем ему писать не мог.

«Мун. В доказательство своей правоты вы сейчас, должно быть, приведете обычный аргумент – цитату из «Тысячи восточных мудростей».

Хай Куанг. С вашего разрешения, я на этот раз сошлюсь на западного мудреца – инспектора Олшейда… Уважаемый инспектор показал мне угрожающее письмо. Подписано «Желтый Дракон» и отпечатано на выкраденной у меня фирменной бумаге… Не кажется ли вам, что оба письма посланы одним и тем же отправителем и носят провокационный характер?..»

Мун задумался. Скопившийся столбик пепла упал на пол. Письмо с подписью «Желтый Дракон» до сих пор оставалось тайной. А между тем кассета вертелась дальше.

«Хай Куанг. Не ожидал, что такой выдающийся детектив, которому по совместительству приходится быть философом, обладает скверной памятью… С вашей памятью вы не запомните и ста изречений, а с таким духовным багажом даже на Западе не сумеете прослыть философом… Я ведь вам уже говорил, что они не умерли.

Мун. Вы хотите сказать – в переносном смысле?

Хай Куанг. Один мудрец – между прочим, это изречение приписывалось самому Будде – сказал: «Мы думаем, что живем, и мы думаем, что умираем. Смерти нет, как, впрочем, нет и жизни. Все в этом мире только иллюзия…» Но поскольку у нас не философский диспут, а допрос, я имел в виду буквальный смысл… Они не умерли… Допустим даже, что я намеревался отправить их из одного состояния иллюзии в другое… Зачем же мне было закладывать в «Золотую стрелу» адскую машину? Я ведь знал, что вьетнамские ученые не полетят на ней».

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Мун.

Свен ворвался в дымную комнату с видом охотника, после долгой погони настигшего королевского тигра. Очевидно, он полагал, что наконец–то сработала адская машина, на взрыв которой возлагал столько надежд. Увидев, что Мун и Дейли целы и невредимы, он разочарованно втянул воздух.

– Пахнет не тем… И вообще мне чертовски не везет.

– Огорчаетесь, что мы еще не убиты?

– Поживите! Вы мне пока нужны. Даже очень!

– В чем же тогда ваше невезение?

– Я сказал – невезение? Вот видите, я так расстроен, что сам не знаю, что говорю. Какое там невезение! Страшная драма! Трагедия! Массовое избиение невинных младенцев!.. Вот тут, – Свен с силой стукнул себя кулаком по лбу, – две тысячи… нет, две тысячи пятьсот потрясающих строчек! А я вынужден давиться ими. Только потому, что дал слово!.. Наденьте на меня обруч, иначе я лопну!

– Пожалуй, лучше сразу смирительную рубашку! – сухо бросил Мун. – Вы мешаете нам работать.

– Не остроумно! – сказал Свен.

– Зато точно! – огрызнулся Дейли. – Вы мешаете нам работать.

Прокрутив пленку обратно, Мун и Дейли снова принялись прослушивать загадочные слова Хай Куанга о вьетнамских ученых.

– Слышите! – обратился Дейли к Свену. – Вот человек, который даже вас переплюнул. У вас ложь – прикладное искусство, а у него искусство ради искусства.

– Он – меня? Ничего подобного. Он говорит чистейшую правду. Ученые действительно живы!

Секрет, которым владел Свен, казался ему таким важным, что он не согласился говорить ни в гостинице, ни даже в машине. Машину оставили у подножия Близнецов, а сами взобрались пешком на эту самую высокую точку Санариско. Отсюда город был виден как на ладони – белый и голубовато–серый, с белыми отвесными облаками небоскребов в центре и синей полоской океана вдали. Все это было залито миллионами солнечных бликов. С моря дул прохладный бриз. Тугой ветер надувал рубашки. Им повезло. Ни одного туриста, пытающегося найти самый лучший ракурс и подсчитать самую лучшую выдержку для красочной панорамы. Ни одной ищущей уединения парочки.

Тайна Свена составляла целый роман в двух частях. Группе живущих в Санариско прогрессивно настроенных вьетнамцев удалось узнать, что Хай Куанг готовит покушение на вьетнамских ученых. Они–то и послали письма начальнику полиции и Брэдоку. Под видом угрозы скрывалось предупреждение. Владелец «Желтого Дракона» и его антикоммунистические убеждения были достаточно знакомы полиции. Подпись «Желтый Дракон» и фирменные конверты должны были, по мнению авторов письма, заставить полицию допросить Хай Куанга. Испуганный допросом, он едва ли решился бы реализовать свои замыслы. Однако адресованное Брэдоку письмо уничтожила Мэри, а полиция не реагировала. То ли это была небрежность, то ли к этому приложил руку Фелано. Тогда вьетнамские патриоты решили действовать сами. Вместо ученых полетели подставные лица. Эти люди знали, что могло произойти. Они сознательно были готовы в случае необходимости пожертвовать жизнью. Они считали, что жизнь всемирно известных ученых для их родины ценнее, чем их собственная.

– Просто поразительно! – заметил Мун.

– Для них не так уж поразительно. Та же закалка, что у вьетнамцев, с которыми я летел на «Оранжевой стреле».

– Вот вам и расшифровка письма Хай Куанга к Нгуэну! – воскликнул Дейли. – Помните? «Фильм «Стрелы падают» пока не вышел на экран. Сеанс отменен. Главных исполнителей заменили дублерами. Вам поручено проявление пленки…» Мы тогда неправильно истолковали его.

– Беру всю вину на себя, – признался Мун. – «Не вышел на экран» означает, что диверсия не удалась. Главные действующие лица – ученые, которых действительно заменили дублерами. Что касается «проявления пленки», то Нгуэн, очевидно, прилетел в Санариско, чтобы выяснить, куда делись ученые.

Надо предполагать, что он проходил в Сайгоне специальную шпионскую школу и поэтому являлся самым подходящим лицом для выполнения этого задания.

– А ведь действительно! Куда они делись? А ну! Выкладывайте! – погрозил Дейли Свену. – Вы должны знать.

– Растворились в воздухе, – сказал Свен. – Санариско большой город, здесь можно спрятать не только двух ученых, но и две тысячи таких недоучек, как вы! А завтра… – Свен сделал паузу, как бы подчеркивая значимость того, что будет сказано, – завтра они опять материализуются!

Это и была вторая часть свеновского романа, тайна, от которой он готов был лопнуть. Ученые улетали завтра на «Красной стреле», на всякий случай под чужим именем. В Гонолулу они пересядут на самолет, который доставит их на родину. Вьетнамские патриоты считали, что Хай Куанг и его помощники в данной ситуации не осмелятся что–то предпринять. Вылет должен был оставаться строгой тайной. Все вместе сводило риск к минимуму.

– Не знаю, – покачал головой Мун. – На месте ученых я бы лучше отправился морем. Хай Куанг – продувная бестия! Судя по убийству Нгуэна, он способен совершить преступление на глазах тысячной толпы, а потом доказать, что это иллюзия. Пока он не находится за решеткой, я ни в чем не уверен.

– Вьетнамцы все же правы. Бомбу можно запрятать и в трюм парохода, а «Стрелы» как–никак находятся в центре внимания, – возразил Дейли. – Сам великий Мун не сводит с них проницательных глаз.

– Хватит, Дейли! Ваше участие способно превратить любой научный симпозиум в юмористический аттракцион, – одернул его Мун и обратился к Свену: – Меня беспокоит, что тайна доверена вам. Пока вы выболтали ее только здесь, но один бог ведает, как долго при вашем характере сумеете держать такую сенсацию в секрете от читателей.

– Да, это нелегко! Адские муки!.. Не пожелаю даже своему злейшему врагу!.. Но до завтра я уж как–нибудь потерплю. Если эти вьетнамцы молодцы, ладо и мне быть героем – хотя бы двадцать четыре часа. Как только самолет поднимется в воздух, я свободен от обещания!.. А тогда… Экстренный выпуск! Миллионный тираж!..

– Обычные выпуски у вас тоже изредка бывают? – ехидно спросил Дейли.

– Конечно. Должен же я позволить и своим коллегам где–то печататься. А насчет того, что я проболтался вам случайно, глубоко заблуждаетесь. Подумайте, неужели вы двое мне дороже миллиона читателей? Я коллективист. Будьте уверены, что они обо всем узнали бы первыми. Меня просили сказать вам об этом вьетнамские патриоты. Ваше дело обеспечить безопасность ученых.

– Ничего себе задачка! – сказал Дейли. – Вот почему вы так милостиво разрешили нам пожить еще несколько дней!

– Не понимаю, чем вы возмущаетесь? По–моему, это очень самоотверженно. Вы даже не заметили, какое бескорыстие я проявляю в данном случае. Ведь в моих профессиональных интересах, чтобы «Красная стрела» разлетелась в клочья – минимум пять продолжений, по тысяче строк каждое, а я забочусь о том, чтобы ничего не случилось!

– Что же тут удивительного? – отпарировал Дейли. – Психологи утверждают, что у каждого злодея бывают благородные порывы, правда в отличие от вас они не рекламируют их так громко… Как вы считаете, инспектор?

Мун не отвечал. Он смотрел на расстилавшийся у его ног огромный город и все же не видел ни белых кубиков зданий, ни похожих на отвесно ползущие конвейерные ленты крутых улиц.

– Что вы так внимательно разглядываете? – спросил Дейли.

– Слона!

– Какого слона?

– Того самого, которого мы не приметили из–за мухи. Вы знаете, что означает фраза «Сеанс отменили»? Хай Куанг говорил правду. Ни он, ни его единомышленники не причастны к катастрофе «Золотой стрелы». Они собирались ее подорвать так же, как Нгуэн взорвал «Оранжевую стрелу», но в последний момент отказались от своего намерения. Ведь их интересовали только вьетнамские ученые…

– Этого еще не хватало! – заметил Дейли. – По всем правилам, мы дошли до того места, когда дело начинает проясняться, а у нас оно, наоборот, все более запутывается. Кто же в таком случае виновен в гибели «Золотой стрелы»?

– Не знаю, – пожал плечами Мун.

– А я знаю! – откликнулся Свен.

Мун и Дейли с удивлением взглянули на него.

– От кого вы получили информацию? Может быть, преступник известил вас лично? – съязвил Дейли.

– Нет! Но он известил вас. При помощи магнитофона. Это «невидимая смерть»!

– 21-

«Конвэр» Муна остановился на людном перекрестке. Путь преграждали многочисленные уличные зеваки. Остановились спешившие на свидание девушки с приколотыми к воротничкам цветами – в Санариско это сейчас было самое модное украшение. Стояли разносчики газет. Стояли деловые люди с портфелями. Было здесь даже несколько сандвичменов с рекламными щитами на груди и спине.

А по улице двигалось десять грузовиков с открытыми платформами. Они рекламировали сенатора Фелано. Вернее, не они, а стоявшие на них девушки Зрелище стоило того, чтобы на него поглазеть. Фелано переплюнул Брэдока. Девушек было не меньше ста, все как на подбор красавицы. Роскошные бюсты должны были привлекать внимание зрителей к нарисованному на груди портрету Фелано. На крошечных бюстгальтерах едва умещалась надпись: «Честность прежде всего!» Фелано умел себя рекламировать. Пока этот конкурс красоты проплывал мимо Муна, он ломал себе голову над тем, как обезопасить пассажиров «Красной стрелы». Кортеж навел его на мысль поговорить с Фелано в открытую. Приехав в гостиницу, Мун немедленно позвонил сенатору.

– Это вы, мистер Мун? – прозвучал в трубке приятный голос Фелано. – Откуда вы звоните? Вас не может кто–нибудь подслушать?

– Кроме ваших агентов, никого не интересует, что я говорю.

– Какой вы наивный человек!.. Неужели вы думаете, что Брэдок вам особенно доверяет? Он для этого слишком умен!

– Ну, допустим, что меня подслушивает целая армия, – проворчал Мун. – Какое это имеет значение?

– Для меня – огромное. Я отнюдь не заинтересован, чтобы Брэдок знал, что вы переходите под мое знамя. Давно пора…

– И не думаю.

– Тогда не понимаю, для чего вы звоните?

– Иногда противникам тоже полезно встретиться для делового разговора.

Фелано ответил не сразу. После длившегося несколько секунд молчания он, наконец, сказал:

– Ну что ж! Если это вам доставит удовольствие, приходите.

Фелано принял Муна в очень большой комнате, походившей не на деловой кабинет, а скорее на штаб–квартиру предвыборного комитета. Стены от пола до потолка были покрыты плакатами, снимками предвыборных митингов, фотомонтажами ораторствующего Фелано и аплодирующих ему рук, огромной картой штата с обозначенными на ней пунктами, где Фелано уже выступал и где ему еще предстояло выступить, и, конечно же, лозунгом «Честность прежде всего!» во всех размерах, цветах и шрифтах. Пока Мун находился у сенатора, беспрерывно звонили телефоны, входили, и уходили получавшие указания люди. В силу этого разговор напоминал состоящую из отдельных кусочков мозаику. Поняв, что при таких обстоятельствах беседа может затянуться до позднего вечера, Мун без всяких предисловий приступил к делу.

– Насколько мне известно, вы знакомы с владельцем «Желтого Дракона»?

– Я? – притворился удивленным Фелано.

– В его кабинете висит портрет с вашим автографом.

– Ах да! Вспоминаю. Я получил письмо от одного избирателя. Он был возмущен, требовал закрыть курильню опиума. Пришлось заняться этим делом. Вы ведь знаете, избиратель имеет право требовать от меня самые нелепые вещи. Может ругать какими угодно словами, а я даже пикнуть не смею. Он для меня священная особа… Попробуй назвать его идиотом!.. Даже с президентом и то я менее учтив и любезен… Дурацкая система, не правда ли?

– Особенно для того, кто остается в дураках!

– Вы хотите сказать, что это не я, а избиратель… – рассмеялся Фелано.

– Судя по тому, какой результат имело требование закрыть курильню.

Фелано пожал плечами.

– Бороться с опиумом! Смешно! У нас это очень дорогое удовольствие, так что практически никакого вреда от него нет. Другое дело – марихуана и наркотик ДТЛ. Они становятся национальным молодежным бедствием. Особенно в нашем штате.

– Вы, конечно, принимаете решительные меры? – иронически заметил Мун.

– А вы поменяйтесь со мной местами. Посмотрим, захочется ли вам тогда иронизировать. В одном нашем штате двадцать тысяч студентов употребляют ДТЛ. Больше того, они сами производят его в тайных лабораториях. Что же вы мне посоветуете? Закрыть лаборатории?.. Они создадут новые… Закрыть университеты?!

– Это ваше дело. Мое – требовать от вас, чтобы вы закрыли «Желтого Дракона» и сказали его владельцу, чтобы он убирался к себе во Вьетнам.

– Вы полагаете, что я выполню ваше требование?

– Да. К счастью, я не ваш избиратель. Если вы этого не сделаете, я потребую, чтобы расследованием убийства Нгуэна занялись детективы из Центрального управления… И первым делом попрошу выяснить, кто предупредил Хай Куанга о появлении полиции.