Текст книги "Самолеты падают в океан"

Автор книги: Анатоль Имерманис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Непосвященному могло поначалу показаться, что он попал на птичью выставку, где призы будут присуждены за самое яркое оперение или наибольшее количество заученных слов. Однако обходивших клетки работников полиции интересовало не количество слов, а их смысл. Уличив очередного попугая в непростительном неуважении к священным устоям Британской империи, они прикрепляли к клетке соответствующий ярлык и направлялись к следующей. Сами попугаи, видимо, полагали, что приглашены на конкурс красноречия. Словно поддавшись общему психозу, они ораторствовали без умолку. К их беспрерывной трескотне примешивались громкие протесты владельцев, пытавшихся сорвать ярлыки, и ругань полицейских, препятствовавших этому.

– Все! Хватит, – раздался откуда–то сзади истерический крик. Мун обернулся. Высокий худощавый человек с русой бородкой яростно пнул ногой клетку с попугаем и, зажав обеими руками уши, кинулся к выходу. Сэр Брок заступил ему дорогу.

– Что с вами, князь?.. Это русский князь Шахгиров, работает у меня переводчиком, – пояснил начальник полиции. – Да опустите же руки! Вы что, рехнулись?

Переводчик приоткрыл было уши, но сразу же снова заткнул их.

– Пока еще нет, но близок к этому. Двести пятьдесят попугаев за три часа! Чуть сам не превратился в попугая. О боже! Великий инквизитор Торкве–мада и тот не додумался бы до такой пытки.

– Князь – и такие слабые нервы? – горестно вздохнул сэр Брок. – Да, вырождается аристократия!.. Не то что в былые времена. Когда к лорду Чэ–тему – слыхали, должно быть, он тогда был вице–королем Ирландии – во время беспорядков ворвалась орущая толпа, он даже глазом не моргнул… Кажется, я опять… О чем, собственно, шла речь?

– О том, что мистер Шахгиров поедет с нами… – Мун попытался вернуть начальника полиции в сегодняшний день, – …чтобы показать нам достопримечательности Сингапура, – ехидно добавил он.

– Моя святая обязанность! – закивал головой сэр Брок. – Князь, обязательно сводите джентльменов к мадам Шери… Только не давайте сиамской принцессе слишком много пить. Бедная принцесса! – Сэр Брок махнул рукой, словно смахивая невидимую слезинку.

– Почему действительно не попробовать? – засмеялся Дейли, провожая глазами начальника полиции, продолжившего инспекционный обход.

– Что? – спросил Мун. От крика, гама, а больше всего от болтовни сэра Брока у него разболелась голова.

– Я имел в виду принцессу, – пояснил Дейли. – Как вы на это смотрите, Свен?.. Свен!.. Свен?!.

Но Свен ничего не слышал. И не мог слышать. Его вообще не было рядом. Воспользовавшись тем, что операция «Попугай» отвлекла внимание его стражей, журналист не преминул улетучиться. Должно быть, сейчас он уже находился в каком–нибудь почтовом отделении и посылал за счет редакции телеграмму рекордной длины. Разыскивать его в миллионном городе не имело смысла. Это означало только терять дорогое время. Сейчас оно становилось вдвойне драгоценным.

С той минуты, когда Свен протянул телеграфисту исписанный листок, начались своеобразные гонки. Первая выстуканная телетайпом буква была стартовым выстрелом. Скорости, с которой работают телеграф и радио, надо теперь противопоставить еще большую скорость. Иначе – почти верный проигрыш.

Виновников гибели «Оранжевой стрелы» надо найти прежде, чем отправленная Свеном информация облетит мир и в виде переданных по радио последних новостей вернется в Сингапур. Весть о находке адской машины прозвучит для них предупредительным сигналом: «Спасайте свои шкуры!» Надо арестовать преступников раньше, чем они успеют скрыться. Надо спешить!

– 11-

На аэродром! – приказал Мун. – Побыстрее! – добавил Дейли и для пущей убедительности помахал зажатой между пальцев банкнотой.

Центр остался позади. Они ехали сейчас параллельно бесконечной набережной. Видневшиеся в проемах боковых улиц портальные краны и мачты, обилие моряков всех национальностей, портовых кабачков, контор пароходных компаний, магазинов судовых поставщиков создавали впечатление, что Сингапур – сплошной порт.

Впереди замерцала неправдоподобная синяя гладь Танжонг Рха, обезображенная нефтяными разводами, островками нечистот. Огромный внутренний бассейн походил на заполненный водой своеобразный ноев ковчег, в котором плавали образцы всех на свете корабельных и лодочных пород. В живом музее Танжонг Рха было решительно все – от шестидесятитысячетонного океанского исполина до облепившей его бесчисленной мошкары жилых джонок. На этих плавучих подмостках поколение за поколением показывало публике интимные сценки домашней жизни. Ничуть не стесняясь, тут на виду у всех раздевались, умывались, стирали, развешивали белье, спали, играли в маджонг или кости, стряпали, ели, умирали с голоду. Эта редкостная по богатству красок экзотика напоминала надетое на нищего прохудившееся парчовое одеяние с султанского плеча. Ткань переливалась ослепительным золотом, а сквозь прорехи виднелось изможденное голое тело в рубцах и незаживающих язвах.

Но для Муна и Дейли Танжонг Рха в данную минуту означал одно: близок аэродром. Лишь краем уха они слушали Шахгирова. Не имея возможности показать гостям первоклассное заведение мадам Шери, как того желал сэр Брок, он в меру своих сил старался ознакомить их с другими достопримечательностями Сингапура.

– Удивительный город! – проникновенно произнес Шахгиров и, почти без перехода превратившись из рекламирующего музейные ценности гида в просто человека, добавил: – Но, по мне, пусть катится к чертовой матери! Вместе с сэром Броком, сиамской принцессой и с проклятыми попугаями. Ненавижу. Задыхаюсь! От этой дьявольской жары, от своей работы, от всего!

– Работу можно ведь переменить, – заметил Дейли.

– Для меня это не легко. Кто я такой? Бывший князь! Бывший русский! Эмигрант! Чужак! Аутсайдер!.. Таких, как я, охотно берут только на полицейскую службу. Считают: раз русский эмигрант и притом дворянин, значит, обязательно белогвардеец, махровый реакционер… Когда я в Сайгоне служил переводчиком у французского генерала, он с утра до вечера поносил коммунистов. Старый идиот воображал, что оказывает мне этим любезность… Противно! Разве я виноват, что отец бежал от большевиков?

– Вы даже французский знаете? – удивился Мун.

– С детства. Кроме того, английский, китайский, японский, малайский, вьетнамский, – не без гордости перечислил Шахгиров.

– Вьетнамский! – обрадовался Мун. – Это именно то, что нужно. Сам бог послал вас.

– При чем тут бог? Благодарите попугаев!.. Чертова жизнь!

– Кабы я разговаривал на семи языках, стал бы не сыщиком, а специальным представителем президента, – заметил Дейли. – Хотя для этой должности умение говорить не столь важно, как искусство заговаривать зубы.

– Я знаю только шесть, – поправил Шахгиров.

– А русский? – напомнил Мун.

– Стыдно признаться, но именно его–то я и не знаю. Типичная трагедия эмигрантов, особенно второго и третьего поколения… Дикое чувство – не иметь родного языка. Примерно то же самое, как если бы у вас было шесть искусственных сердец и ни одного настоящего… Это одна из причин, почему я не вернулся в Россию. Приедешь в Москву и даже не сумеешь спросить, как пройти на Новодевичье кладбище. Отец рассказывал, что там похоронен мой дед. Самое странное, что деда царские власти считали красным, его даже арестовали и сослали. А внук вынужден уличать в вольнодумстве попугаев!.. – Шахгиров горько рассмеялся.

– Арестовали? Черт возьми! – Мун хлопнул себя по лбу. – Хорошо, что напомнили. Как же мы арестуем их, если у нас нет ордеров?

– Ничего! – успокоил Шахгиров. – Ведь они вьетнамцы. Сэр Брок посмотрит на это сквозь пальцы. С туземцами здесь не принято церемониться. Другое дело, если бы это были белые.

Мун никогда не был поборником расовых привилегий. В свое время он нажил кучу неприятностей, посадив за решетку белых убийц негритянского студента. Преступников оправдали, но это все же была моральная победа – победа отважно выполненного служебного долга над трусливой оглядкой на общественное мнение, прессу и позицию начальства. Однако когда полицейский задержал велорикшу с пассажиром–малайцем у въезда на аэродром, а такси с белыми беспрепятственно пропустил, Мун даже порадовался культивируемому сэром Броком неравноправию рас. Благодаря этому они выиграли несколько минут.

Оказалось, что дежурный по аэродрому, отправлявший в рейс «Оранжевую стрелу», пошел домой. За десять минут машина добралась до поселка, где в легких одно–и двухкомнатных бунгало жили служащие аэропорта. Домики стояли вокруг площади, на которой размещались души, площадки для тенниса и гольфа. Администрация, очевидно, пыталась привить подчиненным английский образ жизни. О результатах свидетельствовали заросший яркими тропическими цветами теннисный корт и англичанин, в полном одиночестве гонявший клюшкой мяч. Он был весь в поту, но все же продолжал с фанатическим упорством выполнять ежедневный, возведенный в религию, спортивный ритуал. По–видимому, это был начальник аэродрома Чарльз Ундроп. Глядя на него, Мун решил, что, будь он местным жителем, он также игнорировал бы предоставленную возможность приобщиться к западной культуре. Играть при такой жаре в гольф могли только англичане.

Такси поравнялось с выкрашенным в розовый цвет бунгало.

– Стоп! – поднял руку Шахгиров.

– Разве дежурный живет здесь? – спросил Дейли. Шахгиров не ответил.

– Странно! – Он прислушивался к доносившимся из бунгало гортанным фразам. – Слышите? Это попугай. Выкрикивает лозунги.

– Что же тут странного! – усмехнулся Дейли. – Вам пора было привыкнуть, что в Сингапуре эти птички занимаются подрывной деятельностью.

– Поэтому я и удивился. Мы натолкнулись на редчайший экземпляр. Этот попугай убежденный антикоммунист.

– Вот как? У нас бы он сделал на этом карьеру. Ему немедленно предложили бы выступать в еженедельной телепередаче «Задушевные беседы с домашней хозяйкой», – сострил Дейли.

– Замолчите! – нетерпеливо бросил Мун. – На каком языке он говорит?

– На вьетнамском, – ответил Шахгиров. Мун и Дейли переглянулись.

Из стоящего напротив бунгало вышел худощавый малаец в длинной гавайской рубашке поверх шаровар. Коническая шляпа защищала от палящего солнца голову, темные очки – глаза. Оказалось, это тот самый дежурный по аэродрому, к которому они направлялись. Мун забросал его вопросами, в основном о владельце попугая.

Нгуэн Бао Мин – так звали владельца птицы – работал на аэродроме механиком. Жил сравнительно замкнуто, почти ни с кем не общался. Был южновьетнамским подданным, до недавнего переезда в Сингапур жил в Сайгоне, время от времени улетал туда на несколько дней.

– Вы не помните, Нгуэн присутствовал при отправке «Оранжевой стрелы»? – спросил Мун.

– По–моему, нет. В состав моей бригады он не входит. Хотя абсолютно точно сказать не могу. Бывает, что работники аэродрома встречают или провожают родных и знакомых, поэтому на них не обращаешь внимания.

– Значит, вы могли и не заметить его?

– Вполне. Тем более что я был слишком занят. «Стрела» прибыла с запозданием, надо было успеть с разгрузкой, проверкой и посадкой.

– Вы не отлучались от самолета?

– Ни на минуту.

Мун досадливо поморщился. Как сказал бы любитель карт – пасьянс не получался.

– Дайте мне список всех людей вашей бригады, – сказал он и бросил шоферу: – Включайте мотор! – Разыскивать всю бригаду, говорить с каждым в отдельности – страшная, почти катастрофическая трата времени, если вспомнить, что посланная Свеном информация могла уже попасть в эфир.

– Скажите, шасси самолета было в исправности? – спросил Дейли.

Мун с удивлением взглянул на него. Сосредоточившись на одном вопросе, он не сразу сообразил, куда тот клонит. Поняв, выругал себя за то, что сам не догадался испробовать этот путь.

– Как будто… – задумался малаец. – За сутки

я отправляю двадцать самолетов, а если бывают специальные рейсы, то и больше. Тут всего не упомнишь.

– Попытайтесь все же! – настойчиво попросил Мун.

В эту минуту из бунгало Нгуэна раздался пронзительный крик.

– Попугай!.. – вскричал малаец. – Ну конечно! Вспомнил! У шасси была небольшая неполадка, но ее удалось быстро исправить. Сделал это Нгуэн. Механик бригады был занят чем–то другим.

– Все ясно! – прошептал Мун. – Нгуэн успел прикрепить адскую машину, пока возился с шасси.

– При чем тут попугай? – поинтересовался Шахгиров.

– Из–за него я все вспомнил, – объяснил малаец. – Нгуэн почти не разлучается с ним. И тогда притащил с собой… Носится с птицей как с любимой девушкой. В тот раз клетка была даже покрыта чехлом для защиты от солнца. Чудак! Какое там солнце, если клетка стояла в тени самолета.

– Попугай кричал? – спросил Мун. – Вы, должно быть, не помните?

Шахгиров рассмеялся. Какое это могло иметь значение?

– Попугай был тих, как мышка. Я решил, что он спит. За все время не произнес ни слова.

В бунгало Нгуэна царил полумрак. Спущенные жалюзи пропускали рассеянные солнечные лучи, в которых танцевала сверкающая пыль. Дверь пришлось взломать, но Муна это нарушение законности не очень беспокоило, поскольку не могло быть сомнения, что за обыском последует арест. Первым делом он устремился к клетке, обитатель которой встретил непрошеных гостей негодующими криками. Интерес Муна к клетке немало удивил Шахгирова.

– Вы не понимаете, в чем дело? – догадался Мун. – Дейли, объясните!

– Тут и объяснять нечего… Размер клетки достаточен для адской машины.

– Подумайте! – добавил Мун. – Почему попугай молчал? Потому, что там не было Никакого попугая. А чтобы скрыть настоящее содержимое клетки, Нгуэн накрыл ее чехлом. Ясно?

– Мне тоже кое–что ясно, – Дейли втянул в ноздри воздух. – Он курит сигареты с марихуаной.

– Это конек Дейли, – с добродушной иронией объяснил Мун. – По части табачных запахов он абсолютный чемпион. Нос заменяет ему мозги. Стоит принюхаться, как преступник уже уличен… Дейли нагнал такой страх на преступный мир, что самые заядлые курильщики вместо сигарет стали сосать мятные леденцы…

– Хватит издеваться! – отмахнулся Дейли, – Смотрите, разве я не был прав? – он показал найденный им початый блок сигарет «Нирвана».

Мун закурил одну из них. Голова сразу же закружилась. Еще несколько затяжек, и это состояние перешло бы в легкое наркотическое опьянение, Табак, несомненно, был пропитан марихуаной, родственной гашишу вытяжкой из индийской конопли.

– К тому же хозяин этого дома алкоголик! – пошутил Шахгиров, указывая на бутылку рисовой водки. Этикетка информировала, что изготовители точно соблюдают рецепт, изобретенный в XV веке великим китайским мудрецом Ли Шай–хо.

– Отведаем, что ли? – Дейли откупорил бутылку и сразу отпрянул. В нос ударил резкий химический запах. – Это что такое?

– Судя по запаху, яд для слишком любопытных гостей вроде вас! – усмехнулся Мун. – Хватит развлекаться! Надо до прихода хозяина осмотреть комнату.

На бамбуковом столике стояла машинка с латинским шрифтом. Очевидно, Нгуэн знает английский язык. Внимание Муна привлекла папка с копировальной бумагой. Бумага была разноцветная – черная, красная, зеленая и желтая. Мун тут же вспомнил, что угрожающее письмо с подписью «Желтый Дракон» – вернее, его копия – были напечатано через желтую копирку.

– Это старинная традиция, – пояснил Шахгиров, заметив, с каким вниманием Мун разглядывает бумагу. – Когда–то один из министров аннамского императора – между прочим, выдающийся математик – предложил изготовлять копии переписки разноцветными чернилами. Каждая краска соответствовала характеру письма – внешние связи, послания губернаторам провинций, переписка со сборщиками податей и т. д. Таким образом нужные копии было легче разыскать в архиве.

– Полюбуйтесь! – раздался из угла голос Дейли. По его торжествующему виду можно было подумать, что он нашел по меньшей мере золотой слиток. Но это был всего лишь кусок темного металла.

Однако глаза Муна загорелись. Скорей всего тот самый сплав, из которого отлит корпус адской машины. Цепь замкнулась!

Никогда еще в распоряжении Муна не было такого обилия косвенных и прямых вещественных доказательств. Однако оставалось самое трудное – арестовать Нгуэна.

Дверь раскрылась бесшумно. Рассматривавшие находку люди не заметили бы вошедшего, если бы не закричал попугай. Дейли обернулся первым. Но было поздно. Дверь захлопнулась, прежде чем он успел выхватить пистолет. Когда они втроем выбежали из бунгало, спина в синем комбинезоне исчезла в зарослях…

Не было сомнения – это мог быть только владелец попугая. Дейли дал несколько выстрелов в воздух. Беглец не остановился. Запыхавшись, они вбежали в заросли. Где–то поблизости застрекотал мотор. Вынырнув из зарослей, они увидели быстро удаляющийся мотоцикл. Дейли выпустил обойму в шину, но промахнулся. Вторично стрелять не имело смысла. Мотоциклист был уже вне пределов досягаемости.

– Скорее в машину! – скомандовал Мун. Бежать до такси не пришлось. Сообразительный шофер уже подъезжал к ним.

Когда они на полной скорости, чуть не сбив с ног дежурившего у ворот аэродрома полицейского, пролетели мимо него, мотоциклист превратился в быстро уменьшающуюся точку.

Сократить расстояние никак не удавалось. Дорога все время петляла. Каждый раз, когда бешено мчавшаяся точка исчезала за очередным поворотом, у Муна от волнения спирало дыхание.

Водитель выжимал все, что мог. К вою мотора присоединился новый звук. Это клокотала кипящая в радиаторе вода.

– Надо залить воду! – закричал водитель.

– Некогда! – прокричал в ответ Мун.

– Мотор полетит к черту!

– Пусть летит. Сначала мы должны догнать его!

– Не могу рисковать! – прохрипел водитель. Дейли пинком сбросил его ногу с тормоза.

– Покупаю у вас машину! Сколько? – задыхаясь, выкрикнул Мун.

– Правильно! Мистер Брэдок платит за все! – заорал Дейли. – Жми, парень! На всю катушку!

Из слепящего марева вынырнул предупредительный щит: «Осторожно! Впереди поворот! Снизить скорость!» За ним промелькнула огромная, с двухэтажный дом, реклама похоронного бюро.

– Направо! – Шахгиров впервые за все время подал голос. – Эта дорога короче. Мы первыми выйдем на перекресток и перехватим его.

– Слишком большой риск. Если он вздумает свернуть… – откликнулся Мун.

– Ничего! Это наш единственный шанс! – крикнул Дейли. – Давай!

Реакция водителя была слишком медленной. Они чуть не проскочили поворот. В последний момент Дейли, оттолкнув водителя, резким рывком крутанул баранку. На двух колесах машина взяла вираж. Ездоков швырнуло. Из–под шин со свистом взметнулся фонтан песка и гальки. Муна больно ударило по лицу. Через секунду «форд» опять встал на все четыре ноги и помчался вперед, взвивая облака пыли.

Когда они подъехали к перекрестку, шоссе было пусто, если не считать нескольких велосипедистов. Мун велел водителю развернуть машину поперек дороги.

– Мудрая стратегия! – заметил Дейли. – Особенно в случае, если он успел проскочить.

Почти в тот же момент они его увидели. Солнце светило за их спиной. Поэтому мотоциклист обнаружил засаду слишком поздно. Прежде чем он успел развернуться, раздался выстрел. На этот раз стрелял Мун. Из лопнувшей шины с пронзительным визгом вырвался воздух. Мотоцикл опрокинулся. Человек отлетел на несколько футов в сторону и сравнительно мягко упал на упругие побеги саго, окаймлявшие шоссе. Дейли первым добежал до него. Мотоциклист был цел и невредим. Он только потерял сознание от сильного удара.

– Знаете, по–моему, это не он, – сказал Шахгиров.

– Почему вы думаете? – спросил Мун.

– Для вас они все на одно лицо. Но я–то разбираюсь. Это не вьетнамец.

– Точно так, – подтвердил подошедший шофер. – Этот человек малаец.

– Вот тебе и на! – Дейли чертыхнулся. – Как в анекдоте: гнались за живым тигром, а поймали жареного индюка.

– Все! – вздохнул Мун. – Можно считать, что мы проиграли. Сто против одного, что настоящего Нгуэна нам не видать как собственных ушей.

– Он приходит в себя, – сказал Шахгиров. Человек открыл глаза.

– Мой мотоцикл!.. – простонал он.

– Не волнуйся! – утешил Дейли. – Мистер Брэдок платит за все!

Только теперь мотоциклист увидел наклонившихся над ним людей и револьвер в руке Муна. Лицо малайца перекосилось от страха.

– Не стреляйте! – простонал он. – Я ничего не сделал… Это он меня послал.

– Кто?

– Нгуэн Бао Мин.

– 11-

Врет, сукин сын, – сказал Дейли. Он мог не стесняться в выражениях. Малаец не понимал по–английски.

Шахгирову пришлось переводить слово за словом его сбивчивый рассказ, отчего тот показался еще более запутанным и сбивчивым.

Вначале они поняли только одно. Малаец почему–то считал, что они из местной полиции, и боялся, как бы его не пристрелили. Очевидно, белые, подчиненные сэра Брока, не очень церемонились с цветными. Постепенно выяснилось, что малаец работает на аэродроме заправщиком. Его знакомство с Нгуэном началось с того, что тот ему как–то достал опиум. Сегодня они вместе обедали в столовой летного состава. Внезапно Нгуэн всполошился. Сообщив малайцу, что полиция разыскивает его за торговлю опиумом и что ему надо скрыться, он попросил привезти попугая. Все это смахивало на наскоро придуманную басню.

– Пожалуй, я склонен ему верить, – сказал My и после короткого раздумья. – Вспомните, что дежурный рассказывал о привязанности Нгуэна к птице.

– Логично, но тем не менее неправдоподобно, – возразил Дейли.

– А мы сейчас проверим… Спросите, куда он должен был доставить клетку? – обратился Мун к Шахгирову.

Малаец не ответил на вопрос. По его угрюмому лицу и плотно сжатым губам было видно, что он намерен молчать.

– Не хочет выдавать товарища. Они все ненавидят полицию, – объяснил Шахгиров.

– Есть за что, – заметил Мун. – Как же заставить его заговорить?

– Давайте, я ему выложу все начистоту, – предложил Шахгиров. – Надо сказать, что по вине Нгуэна погибли вьетнамцы…

– Опасно, – возразил Дейли. – Не верю я ему. Мы, как простофили, выложим все карты, а потом окажется, что он сообщник.

Шахгиров о чем–то заговорил с малайцем. Тот несколько раз кивнул головой.

– Я так и знал, – объявил Шахгиров. – Тут каждый второй сочувствует коммунистам… Рассказывать?

– Давайте! Рискнем, – Мун спрятал револьвер в карман. – Заодно объясните ему, что ущерб будет возмещен.

Мун и Дейли забрались в «форд». Ждать пришлось довольно долго. Очевидно, малаец не сразу поверил Шахгирову.

– Спорю, что мы окажемся в дураках, – злился Дейли. – Не спускайте с него глаз, не то удерет.

Но опасения были напрасны. Малаец вместе с переводчиком подошел к машине.

– Все в порядке… Нгуэн ждет его в Ботаническом саду у рощи гигантских бамбуков.

– Так я ему и поверил! – проворчал Дейли. – Что он там такое мелет?

– Просит отпустить его. Говорит, что охотно поехал бы с нами, если бы не мотоцикл.

– Спросите, не желает ли он лучше прокатиться на похоронных дрожках? – огрызнулся Дейли.

– Подождите, – оборвал Мун. – Скажите ему, что он поедет с нами. За мотоцикл я плачу.

Малаец дважды пересчитал деньги. Он уже сел в машину, но неожиданно выскочил и бросился к мотоциклу.

– Стой! – закричал Дейли. – Буду стрелять!

И на этот раз тревога оказалась ложной. Малаец не собирался бежать. Остановив первого встречного, он подарил ему мотоцикл, чем немало удивил Муна и Дейли. Торжественная церемония передачи королевского подарка, сопровождаемая многими поклонами и традиционными фразами восточной вежливости, длилась около пяти минут.

Наконец они тронулись. Мун нетерпеливо поглядывал на часы. Не дождавшись малайца, Нгуэн мог почуять неладное и скрыться. Тревога Муна возросла, когда он узнал, что у Нгуэна есть машина. Но все это было ничто по сравнению с сомнением, которое никак не удавалось отогнать: а что, если Дейли прав, что, если они едут по ложному следу? В довершение всех бед водитель внезапно объявил, что кончается бензин.

– Что же ты раньше не заправился? Чертова голова! – набросился на него Мун. Было отчего выйти из себя – до Ботанического сада оставалось несколько миль.

Заехать на ближайшую заправочную станцию означало потерять полчаса. Мун оглянулся. Не было видно ни одной машины. Шоссе казалось вымершим.

– Поехали! – наконец выдавил из себя Мун. – Авось дотянем. Хотя весьма сомневаюсь…

Через несколько минут машина остановилась.

– Ну вот! – объявил Мун. – Сбываются самые мрачные предсказания…

– Так ведь мы почти доехали! – водитель показал рукой на видневшиеся невдалеке веерные пальмы, на верхушках которых резвились обезьяны. Ни ограды, ни билетных контролеров. Но это все же был Ботанический сад.

Водитель остался в машине. Остальные направились к саду. За пальмами под сенью джутового дерева стоял маленький двухместный «фиат».

– Он еще здесь! Это его машина! – воскликнул малаец.

Мун глубоко втянул в себя воздух. Окружающий мир, за секунду до этого казавшийся мертвенно–бесцветным, снова приобрел свои яркие краски.

– Что вы собираетесь делать?! – воскликнул Мун, увидев пистолет в руке Дейли.

– Всадить несколько пуль в шины, чтобы не удрал…

– Вы полагаете, он глухой? – сердито сказал Мун. – Никакой стрельбы! Возможно, он где–нибудь поблизости. Отвинчивайте колпачки!

Ботанический сад встретил их оглушительным обезьяньим визгом, которому вторили перелетавшие с ветки на ветку пестрые попугаи. К счастью, они не были цивилизованными и изъяснялись на своем, только им понятном варварском языке. Кругом ни души. Это не означало, что здесь нет никого, кроме зверей и птиц. Просто сингапурский Ботанический сад, один из самых больших в мире, был настолько обширен, что посетители и сторожа могли легко затеряться в его необъятных дебрях. Удивительный мир – все страны света собрались здесь воедино. Откуда–то доносился дурманящий запах бразильских орхидей. С кокосовой пальмы упал перезревший плод и покатился по дорожке. Из–за ограды с надписью «Опасно!» выглядывал колючий кустарник, из сока которого пигмеи Центральной Африки изготовляют яд для своих стрел.

Мун забыл про жару. Впрочем, тут она была менее ощутима. Почти все время они держались в тени деревьев, лишь изредка приходилось пересекать открытое пространство. Временами из чащи выскакивали какие–то зверьки и снова исчезали в густой зелени. Один раз малаец глухо вскрикнул – ему показалось, что за могучими ветвями хлебного дерева мелькнула черная тень пантеры. Внезапно до них донеслись необъяснимые, словно потусторонние звуки. Малаец шепотом объяснил, что это отмершие бамбуковые стволы резонируют от колебания воздуха. Мун раздвинул мясистые листья агавы. Впереди поднимались к небу гигантские бамбуки. Они были похожи на высушенные солнцем, вертикально поставленные позвоночники давно вымерших чудовищ.

Нгуэн, по–видимому, прятался в самой чаще. Мун шепотом отдал распоряжение: малаец подойдет к чаще и позовет Нгуэна, остальные останутся в засаде.

Укрывшись за похожий на тумбу исполинский кактус, Дейли напряженно следил за малайцем. Дуло пистолета, все время находившееся на одной линии с неторопливо шагающей фигурой, показывало, что Дейли оставался при своих сомнениях. Малаец вплотную подошел к чаще. Еще несколько шагов, и он будет недосягаем для пули.

– Нгуэн! – громко позвал малаец. – Где ты? Из чащи раздался крик. Это была обезьяна.

– Нгуэн! Это я! – на этот раз малаец крикнул во всю мощь своих легких.

Муну показалось, будто в чаще что–то зашевелилось, но никто не отозвался. Дольше ждать не имело смысла. Мун первым выскочил из засады, за ним Дейли и Шахгиров. Дейли на ходу крикнул малайцу:

– Беги вперед! Шаг в сторону, и пуля в лоб! – Он угрожающе махнул пистолетом.

Его слова не нуждались в переводе. Малаец побежал вперед. Дейли едва успевал за ним. Колючая трава пружинила под ногами.

Никаких следов человека. Да их и не могло быть—примятая подошвами трава сразу же выпрямлялась.

Где–то в стороне затрещал сухой бамбук.

– Стой! – закричал Дейли. К счастью, он не успел выстрелить. Из–за стволов выскочил Мун, прочесывавший чащу с другого конца.

– Никого! – процедил Мун сквозь зубы.

– Видимо, заметил нас издали, – сказал Шахгиров.

– А я готов дать голову на отсечение, что его здесь и не было. Разве я не говорил, что нас водят за нос?.. – Дейли угрожающе надвинулся на малайца. – А ну, признавайся, сукин сын, в каком месте ты договорился с ним встретиться?.. Или… – Дейли прицелился в малайца, но тут же опустил руку. Его ноздри раздулись, как у гончего пса. – Он не врал!.. – виновато пробормотал Дейли. – Здесь только что курили марихуану…

– Вот! – Шахгиров первым увидел еле заметный дымок.

Дейли поднял окурок. Сигарета тлела.

– Он где–то здесь!.. Надо… – Дейли не успел договорить – в чаще блеснуло пламя. Что–то обожгло кончики пальцев. Словно отрезанная невидимым ножом, половина сигареты упала на траву.

– Ложись! – крикнул Мун.

Засвистели пули. Они с жужжанием впивались в траву, с сухим треском расщепляли бамбуковые стволы. Мун и Дейли наугад открыли ответный огонь. Лишь по направлению, откуда летели пули, можно было догадаться о передвижении противника. Над головой отчаянно визжали испуганные обезьяны. Потом все смолкло. В бамбуковой роще воцарилась тишина. Слышны были только издаваемые мертвыми стволами жуткие звуки.

– Все! Представление окончено. Можете вставать! – объявил Мун.

Один за другим они поднялись с травы. Перестрелка длилась не более минуты – об этом свидетельствовал все еще тлеющий окурок.

– Как будто все живы? – осведомился Мун.

– Так точно, господин генерал! – Дейли уже опять был в состоянии шутить. – Убитых нет, раненых нет, пропал без вести один, но поскольку это противник, можно поздравить вас с блестящим исходом боя… Между прочим, у него пистолет с глушителем.

– Ваша наблюдательность просто поразительна – сказал Мун, вытирая с лица пот. – Да, получилось точь–в–точь как в чикагском анекдоте: вид полиции вызвал среди гангстеров страшную панику, в результате которой было убито десять и тяжело ранено двадцать пять полицейских… К выходу, – скомандовал Мун. – Он, несомненно, отправился к своей машине.

– Одно утешение, что ему не удастся воспользоваться ею. Придется удирать пешком.

Однако Дейли недооценил противника. Из Ботанического сада они выбежали как раз вовремя, чтобы увидеть удалявшееся облако пыли. Это была их машина, в которую Нгуэн догадался перелить бензин из своей. В «фиате» они нашли водителя, связанного, с кляпом во рту.

Битва была проиграна.

– 12-

Сторож провел их к телефону. Мун связался с начальником полиции и попросил послать кого–нибудь в бунгало Нгуэна. Сэр Брок возразил, что нет свободных людей. Мун предложил использовать для засады дежурившего на аэродроме полицейского. Начальнику полиции пришлось согласиться. Просьбу Муна – выделить полицейских для проверки лиц, покидающих город, – сэр Брок выслушал с большим сочувствием.