Текст книги "Приключения 1989"

Автор книги: Анатоль Имерманис

Соавторы: Владислав Романов,Александр Павлюков,Николай Бакланов,Василий Викторов,Владимир Воробьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Джон Лодейзин, гражданин США, выходец из Норвегии, окончил разведшколу в г. Монтерей, 1960 г. – госдепартамент, служащий, 1954–1965 гг. – слушатель курсов в Гармиш-Партенкирхене, 1966–1968 гг. – второй секретарь посольства США в Москве. Расшифрован: публикации в советской печати. Отозван. Политический отдел штаб-квартиры НАТО в Брюсселе, с 1969 г. – сотрудник РС, директор русской редакции.

…Неплохо. И Москва, и НАТО. С него, пожалуй, и начнем.

Вильям Марри, сотрудник отдела радиоперехвата РС.

…Этот мне хорошо известен, не раз сталкивались в нашем представительстве во Франкфурте-на-Майне. Не тот.

Джордж Перри, он же Перетяткович Георг, гражданин США, выходец из Польши; 1958 г. – переводчик ЮСИА, редакция журнала «Америка» при посольстве США в Москве; 1964 г. – помощник директора и офицер безопасности американской выставки средств связи в Москве; с 1965 г. – сотрудник РС, отдел изучения слушательской аудитории, с 1976 г. – директор отдела по связи с прессой и общественностью. Поддерживает тесные связи с разведшколой в Гармиш-Партенкирхене.

…Этот «мой». Две поездки в Москву, польское происхождение. Стоит поработать.

Ганс Фишер, гражданин США, немецкого происхождения, во время войны служил в военной разведке США, действовал на территории гитлеровской Германии, с 1947 г. в штате ЦРУ; 1951–1976 гг. – ответственный сотрудник РСЕ, 1976 г. – административный директор, куратор службы безопасности, отдела кадров, вычислительного центра, библиотеки и общих служб. Агентурная работа среди выходцев из стран Восточной Европы.

…Пожалуй, возьмем на заметку. Посмотрим, где он теперь. Только пока ничего конкретного. От этих карточек в сон клонит.

– Господин Каммингс, – шепотом позвал Панковиц.

Все присутствующие вопросительно оглянулись на него.

– Минуту, Роберт. Сейчас выйду. Продолжайте работать. Вечером каждый доложит, что удалось выудить из этих клоповников. – Ричард водрузил картотеку на место и захлопнул сейф. Закрыв за собой дверь, он вопросительно посмотрел на Панковина.

– Кладовщик ждет. Можем начать осмотр.

Глава VI. ПО ГОРЯЧЕМУ СЛЕДУ

I

Сегодня Ритард решил спуститься в «преисподнюю», пройти все круги складского ада, что залегали глубоко под его «бункером». Хотел пройти тот путь, которым шел к месту взрыва турок, если он действительно существовал в природе. Человек, ранее никогда не бывавший на объекте, знающий подвальные помещения только по рассказам своих информаторов, турок должен был наследить, оставить после себя какие-то свидетельства своего пребывания: кепку, носовой платок, ящик с инструментами. Панковиц клянется, что в чемодане таинственного визитера были только гаечные ключи и отвертки.

Ричард оставил Панковида на верхней площадке, далее вниз он спускался по крутым ступенькам вдвоем с кладовщиком. На них пахнуло затхлым воздухом и сыростью. «Интересно, что в те минуты чувствовал наш турецкий «друг»? Знал ли он, на какой риск идёт, или всё было рассчитано, и он действовал хладнокровно, уверенно, как профессионал? Тогда это либо одержимый, либо смертник, смирившийся со своей участью».

Кладовщик возился с ключами, отпирая преграждавшую им путь решетку, приходившуюся Ричарду чуть выше пояса. «Эту ограду турок легко перемахнул. Не препятствие» По мере продвижения по хитроумному лабиринту переходов и поворотов кладовщик включал и выключал свет.

Мрачные подвалы, массивные металлические двери. На каждой – табличка – «Не вскрывать! Собственность армии США».

Что таилось за этими толстыми запорами, не знал даже он. При чем здесь собственность американской армии' Так они дошли до зоны взрыва Путь им преградили искореженные трубы, обломки кирпичей, арматуры. «Может быть, под этими грудами, обломками покоится наш турецкий гость, но как же тогда люди Фольмана видели его в Английском парке после взрыва?» Никаких явных следов визита незнакомца. Но ведь он здесь что-то делал в тот вечер, а не ждал, посматривая на часы. Или он ничего не знал, не подозревал и беззаботно подкручивал гайки у дающих течь сочленений? Склады, склады… Не в них ли разгадка?

Чрезвычайные обстоятельства требовали чрезвычайных действий.

– Откройте этот склад, – приказал Каммингс.

– Но, сэр, – кладовщик мялся, – не имею права. Особые инструкции.

– Что-о-о? – Ричарда вдруг прорвало. Каждый день как в вакууме, кругом неопределенность. Вашингтон и Полгар из Бонна. Беспрестанные звонки: «Что нового?», «Когда закончите?», «Почему топчетесь на месте?»

– Вот тебе мои инструкции! – Короткий удар в живот, служащий, охнув, согнулся пополам. Локтевой удар сверху вниз в позвоночник. – Вот тебе «особые распоряжения»! Вставай, хватит валяться. У меня нет времени торчать в этом отстойнике.

Кладовщик поднялся и, хрипя, громыхал связкой ключей, никак не попадая в скважину. Дверь открылась, и Каммингс увидел стеллажи, на которых валялись какие-то старые радиодетали.

– Давай открывай следующий напротив!

Здесь Ричард обнаружил пиропатроны со смесью ЕА-3167, как свидетельствовали наклейки на таре, «улучшающей состав воздуха в помещении». Поставщик: «Лаборатория ограниченной войны, Абердинский полигон, Мэриленд, США».

– Что это?

– Деодоранты, сэр, для системы вентиляции объекта… Мы, правда, пока их ни разу не использовали. Есть инструкции. Да-да, сэр, честное слово… «До особого распоряжения»…

– Так, что в следующем?

У третьей двери кладовщик особенно долго возился с ключами. Ричард вошел внутрь и тут же непроизвольно сделал шаг назад. Холодок побежал по спине. Матовым блеском на стеллажах отсвечивали головки аккуратно сложенных мин. «Кумулятивный заряд с часовым механизмом», – мгновенно определил Каммингс. Лежащий в углу разбитый ящик подтвердил мелькнувшую в мозгу догадку. «Производство «Дженерал дайнэмикс». Цех № 17, партия № 028306, дата выпуска 20.ХII.80 г.».

– Что это? Откуда?

– Собственность армии США.

Да, чудес на свете не бывает. За любым деянием – руки и мозг человека. «Кроту» или тем, кто планировал акцию, видимо, стало известно о содержимом склада. Нет нужды рисковать, хитрить, чтобы незаметно протащить мимо бюро пропусков ленты пластиковой взрывчатки. Всё просто… Достаточно проникнуть в склад, вынести такую штучку в дальнее крыло здания, установить часовой механизм и – унести побыстрее ноги через Английский парк. Итак, вон оно – первое свидетельство.

– Опечатайте эту дверь моей печатью. Имущество склада арестовано мною. Пойдем посмотрим, что в следующем.

– Сэр, дальше не могу. – Кладовщик трясся, как в лихорадке. – Хоть убейте… не могу. Избавьте. Что будет со мною?..

– Чье это хозяйство? У кого вторые ключи?

– Военный атташат в Бонне… У них, сэр, только у них… Но меня избавьте!

– Хорошо, никому ни слова о том, что мы с тобой здесь видели. Это и в твоих интересах. Хватит, не хнычь. Если спросят, скажешь, осматривали место взрыва, рылись в грудах кирпичей, искали следы. Понял?

– Да, сэр. Конечно. Но что будет… Что будет…

Наверху их поджидал Панковиц. Ричарду показалось, что тот чересчур пристально изучал их лица.

– Никаких следов, – как можно беззаботнее резюмировал Каммингс, – ни единой зацепки. Это не турок, а злой дух, как сквозь землю провалился.

II

После душных катакомб Ричарда потянуло за город, в лес. Возвращаться и дышать архивной пылью было выше сил. Хотелось уединения. Через полчаса он уже рулил по шоссе № 11, выезжая из Мюнхена на Фрайзинг. «Какого черта, – спрашивал он себя, – военный атташат держит на РСЕ-РС боевые снаряды? Что им, мало армейских складов по всей территории ФРГ?»

Так, после Обершляйсхайма надо попасть на Ингольштедтерландштрассе, здесь где-то должен быть поворот налево, правильно, вот и здания барачного типа, охраняемые частями бундесвера. Справа – радиостанция «Немецкая волна», под сенью которой незаметно приютился наисекретнейший отдел перехвата РСЕ-РС.

Раньше отдел размещался на РСЕ, но после разоблачений в советской печати о том, что РС ведет электронную разведку, подслушивает телефонные и радиопереговоры стран Варшавского Договора, слушает линии связи Москва – Иркутск, Москва – Алма-Ата, Москва – Владивосток, Москва – Магадан и Москва – Хабаровск, та часть отдела, которая работала на этих линиях, была изъята из подчинения РС и передана в ведение военной разведки США. Сотрудники отдела переехали в казармы Макгроу, а на РС осталась служба, которая ведет перехват материалов ТАСС и передач центрального республиканского и областного радиовещания русских…

Почему именно здесь, под крышей «Немецкой волны»? Слишком много общего между обеими радиостанциями. На РСЕ-РС командует ЦРУ, здесь же – вотчина БНД. И по тону, и по характеру передач обе радиостанции – сиамские близнецы. Вальтер Штайгнер в бытность директором «волны» поучал своих сотрудников: «Наши идеи следует внедрять всеми средствами, не пренебрегая ни искусными психологическими приемами, ни приветливостью и сочувствием к тем, кого мы в действительности ненавидим».

Вальтер Штайгнер начинал свою карьеру в пропагандистском ведомстве гитлерюгенда, продолжал её в роте пропаганды № 501, которая подчинялась Геббельсу и входила в состав 18-й армии вермахта, мрачно известной расправами с населением Псковщины. Службу последних новостей «Немецкой волны» курировал д-р Экхард Генти, бывший резидент абвера в Каире, а директором политического отдела числился д-р Франц Херре, о котором либералы пустили шутку: «Он отбрасывает тень даже в угольном погребе».

Уильям Кейси как-то заметил: «Слово «шпион» вызывает множество ассоциаций. Я предпочел бы говорить о наблюдателе». Отдел перехвата РСЕ-РС как раз и был центром подобного «наблюдения». Точно так же, как станция «Диоген» в Синопе (Турция), база радиоэлектронной разведки в Дармштадте (ФРГ), в Менвит-Халле и Милден-Холле (Англия), в Тревизо и Бриндизи (Италия), в Швеции на острове Луве, всего в десяти километрах от Стокгольма, в Шотландии, неподалеку от городка Феттеркери, в Гренландии, где находится сверхсекретная система ОЛ-5, снимающая разведывательную информацию, в том числе и в отношении союзников, с американских «национальных средств контроля». Директива для любознательных «наблюдателей» одна: собирать и анализировать военные, дипломатические, гражданские и коммерческие сведения, проходящие по каналам связи. На отдел перехвата РСЕ-РС возлагаются, кроме того, специфические контрразведывательные функции: прослушивание и подслушивание каналов связи радиоцентра в Мюнхене, разговоров и телефонных переговоров сотрудников в кабинетах, служебных помещениях или по месту проживания…

III

– Подберите мне все плёнки радио– и видеозаписей внутренние мониторов и подслушивающих устройств по состоянию на 20 и 21 февраля, – обратился Каммингс к технику. – Прежде всего служебные кабинеты и частные квартиры. Устроим выборочное прослушивание.

Ричард плюхнулся в кресло. Чувствовал он себя опустошенным. Сказывались усталость, напряжение последних дней. Махнул рукой технику: «Давай!» Медленно закрутились бобины одиннадцатидорожечного магнитофона:

«Ты представляешь… члены сенатской комиссии по иностранным делам, которым предстоит утверждать кандидатуры новых членов СМР, поставили администрации условие, чтобы послужной список будущих членов совета хотя бы формально был чист в плане их отношений к разведывательному сообществу…»

– Стоп! Кого мы сейчас слушаем?

– Кабинет Д-III. Русская служба… Директор Роберт Так.

– Давай дальше. Прокрути немного.

«…Полагаю, шеф, нам пора сменить наши почтовые ящики для входящей корреспонденции. Картина получается такая: городские отделения связи № 80 и 81 уже давно примелькались. К тому же выемка корреспонденции возложена на одних и тех же людей. И Литтерати-Лоотц, и Каспарек, и тем более Роберт Так хорошо известны служащим почтовых отделений. Намозолили глаза. Я бы предложил…»

Ричард с удивлением узнал голос Рудольфа Штрауса… Выходит, и его «бункер» тоже прослушивается… Вот те на…

«…Способствуем расширению наших программ на некоторые неевропейские страны, что должно послужить солидным контраргументом возможным упрекам русских на мадридской конференции, что наши передачи противоречат духу Хельсинки. Сейчас мы готовим программы для Чили, Китая, где население также имеет весьма ограниченный доступ к…»

«…Вчера Кейт Буш посетил разведшколу в Гармиш-Партенкирхене. Попробуй угадай, кто сопровождал его в этой поездке? Лариса Ловецкая!

– Не может быть. Она же любовница Перри!..»

Из динамика вдруг полилась песня:

 
Як що колись повернусь
в ридний край,
ничего не повезу до дому,
лишь згорточок старого полотна
и вишите життя мое на тому.
 

Ричард поднял руку. Пусть поет. Маленькая передышка среди многоголосия студийных болтунов.

 
Два кольори мои, два кольори,
оба на полотни, души мови оба.
Два кольори мои, два кольори.
Червони – то любое, а чорне – то журба.
 

– Наш Челентано? – спросил Каммингс, чтобы отвлечься.

– Сашка Дмитриенко, дома у себя душу отводит, отец у него был солистом в харьковском театре. Сынок его подонок, скряга неимоверный, но как поёт!

– Поехали дальше, – Ричард вновь поторопил техника.

Ему уже надоело слушать большой треп о прошлом, о секретных сторонах внутренней кухни РСЕ-РС, намеки и полупризнания о прошлых грехах и преступлениях. Болтовню на сексуальные темы, об измене жен, любовных битвах в рабочих кабинетах, заигрываниях гомосексуалистов и сутенеров. Изнанка человеческой жизни с её низменными страстями, жадностью, скаредностью, завистью и ненавистью – всё это было запечатлено беспристрастной техникой на магнитофонную ленту. За окном уже начало смеркаться.

Утомленный Каммингс слушал, не вникая в смысл реплик статистов на невидимой сцене:

«…Придется, видимо, отказаться от услуг рекламной фирмы «Интора» как прикрытия для бюро анкетирования РСЕ-РС в Вене. Недавно шеф бюро Гельмут Айгнер, представь себе, потребовал 750 шиллингов за каждую анкету. Ведь это чистый грабеж. Максимум, что мы можем предложить, – 500, и ни шиллинга больше…»

Неожиданно голоса оборвались, и в уши ударил надрывный сигнал зуммера

– Да выключи, наконец, – закричал Каммингс технику.

– Что это у тебя? – спросил он потом без всякого интереса

– Зуммер нашего трансмиттера в Пальсе, Испания.

– Регулярно они так позванивают?

– Я здесь третий год, такого не помню. Тем более что они «выстрелили» суммарной мощностью всех передатчиков…

– Ты уверен?

– Вот запись в журнале.

– Когда был дан сигнал?

– Здесь записано: 21 февраля в 21.40.

Смутная догадка подняла Каммингса с кресла.

– Длительность сигнала?

– Пять минуг.

– Ты понимаешь, что эго значит?..

IV

Ричард достал из стола испещренный лучами лист – плод его аналитических рассуждений в ту бессонную ночь. Что же получается? Злоумышленник проникает в складское помещение, похищает мину, устанавливает часовой механизм на 21.45, закладывает её, затем сам растворяется в ночной тиши Английского парка, а его сподвижники, пробравшись на пункт РС в далекой Испании, посылают суммарной мощностью всех передатчиков сигнал, по которому часовой механизм срабатывает. Бред какой-то. Может быть, турок вообще ни при чём? Спустился в подвал, осматривал трубы, сочленения, случайно обнаружил мину, перепугался и в страхе воспользовался первым же окном, чтобы унести ноги? Тогда возникает вопрос: кто заложил мину? «Крот»? А роль турка? Отвлекающий маневр? Ведь появился же он в те часы. Значит, «крот» что-то связывал с ним. Что именно? Пока одни вопросы, Каммингс чувствовал, что разгадка где-то близко, он ходит вокруг неё, топчется на одном месте, но ему недостает одного существенного звена. Что упустил из виду «Надсмотрщик» и до чего ещё не докопался «Бульдозер»?

Суммарная мощность передатчиков. Суммарная. Сообщений о вторжении посторонних на объекты РСЕ-РС не поступало Значит, суммарный сигнал подали свои либо «крот», сидящий в Пальсе.

Может быть, случайность? Ошибка? Кто-то из техников случайно нажал не на те кнопки? Ну что ж, начнем с другого конца, с далекого Плайя де Пальс в Испании. Привычно потянулся к интеркому, чтобы попросить Ирми забронировать одно место на вечерний рейс, улетающий в Барселону, но что-то его остановило. Начнутся недоуменные вопросы, пойдут слухи. Билет можно взять самому. Посмотрим, кто в Пальсе санкционировал работу передатчиков суммарной мощностью и для чего.

А собственно, когда, в каких случаях используется этот режим? Во время бедствий? Землетрясений? Нападения? Он толком и не знал. С кем бы проконсультироваться?

В списке для предстоящих бесед с сотрудниками первым у Ричарда стоял Джон Лодейзин. «Очень умный, хитрый и опасный человек, имеющий влиятельных друзей в Вашингтоне, мстительный по натуре. Одно время работал в штаб-квартире НАТО в Эвере», – вспомнил Ричард донесение одного агента. С ним нужно поосторожнее.

Лодейзина он застал за изучением макета «Исследовательского бюллетеня», еженедельника, распространяемого на РСЕ-РС центральным отделом новостей.

– Погоди, – бросил Джон Каммингсу и схватился за телефонную трубку. – Слушайте, давайте на развороте дадим последнее предписание из Вашингтона. Да-да, насчет книг. Так и дадим, что администрация президента усматривает наличие «коммунистических идей» и «антиамериканизма» в таких романах, как «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, «Убить пересмешника» Харпера Ли, «Том Сойер» Марка Твена. Мы предписываем всем национальным редакциям РСЕ-РС больше не цитировать и не ссылаться на эти произведения, а библиотекам на всех подразделениях объекта срочно изъять эти книги из обращения. Да, это пойдет. Надо быстрее реагировать на распоряжения СМР. Ладно.

И Каммингсу:

– Чем могу быть полезен?

– Устал чертовски, – Ричард опустился в кресло и закрыл глаза. Он решил с самого начала взять доверительно-самобичующий тон, единственно, пожалуй, возможный, чтобы вытянуть Лодейзина на откровенность. – Гоняюсь за призраком, и всё без толку, хоть вой…

– Вид у тебя неважнецкий, – поддался Джон.

– Ну! Те звонят, эти требуют: где, что нового, когда будет результат? А я блуждаю, как в лабиринте, столько ходов, столько версий, а где тот, единственный… Отупел бесповоротно. Сейчас бы так и заснул в этом кресле. – Ричард заерзал в кресле, делая вид, что устраивается поудобнее, чтобы вздремнуть. По сочувствующему взгляду Джона он видел, что пока не переигрывает. – Старая развалина. Ни одной обнадеживающей версии. И ты знаешь, в чем главная трудность для меня? Новый я здесь человек, не успел войти в курс, а тут такое громыхнуло. На одних оконных стеклах разорится наша радиостанция. Так вот, многого я ещё не знаю, не понимаю. Задаю себе тысячу вопросов, а, быть может, на них уже давно ответы есть. А я кручусь, маюсь, трачу энергию… Слушай, может перекусим где-нибудь поблизости? Я угощаю. Надо бы снять напряжение. Как, идёт?

– А что, очень нужно? – Лодейзин явно иронизировал. – Господин Каммингс, наша резидентура здесь получила указание оказывать вам всемерную помощь. Так что я к вашим услугам. Махнем в «Голубой дом», там солидная публика.

– Согласен. На твоей машине: так устал, что даже за баранку нет сил держаться.

– Вы хотите незаметно улизнуть с объекта? – Джон просчитывал все хитрости Каммингса.

– О чем ты? Не понимаю. Посмотри, как трясутся клешни. – Ричард закрыл глаза и вытянул руки вперёд.

Спектакль был продолжен в отдельном кабинете гостиничного ресторана «Голубой дом».

– Ты представляешь, Джон, – начал Ричард издалека, – полгода назад у меня была альтернатива: либо возглавить «бункер» на РСЕ-РС, либо занять место Макса Ралиса при штаб-квартире НАТО в Эвере. Меня пленил Мюнхен. Но после этого дьявольского взрыва я всё чаще подумываю, не сделал ли я ошибки, отказавшись от Бельгии?

– Прости, Ричард, но информационно-пропагандистская служба НАТО – это не для тебя. Здесь ты на месте, а там… Там нужно постоянно держать нос по ветру и крутиться. При штабе идеологической службы в Эвере аккредитованы представители радиостанций, вещающих на Восточную Европу. Постоянные брифинги, передача инструкций, указаний, а то и готовых материалов для их «продвижения» на Восток. Плюс непростые взаимоотношения внутри НАТО между Европой и США, особая позиция Франции, Греции. Нет, Ричард, там больше шансов попасть не в такт.

– Ну и как относятся к представителям РСЕ-РС в Эвере?

– Как к пасынкам. За нами стоит Америка, поэтому и вынуждены терпеть ради «солидности». Но попытки. Вашингтона перевалить на плечи Западной Европы финансирование РСЕ-РС не встречают особого энтузиазма у европейцев. Вашингтон не раз старался убедить европейских партнеров, что РСЕ-РС по сути своей, мол, идеологический рупор НАТО, действующий в постоянном контакте с его соответствующими пропагандистскими органами. Результат? – Джон безнадежно махнул рукой.

Каммингс вспомнил нравоучения Фольмана в отношении статьи уголовного кодекса ФРГ: «Мы каждого из вас или почти каждого с полным основанием упрячем за решетку на два года». Ричард чувствовал, что задел за живое Лодейзина, и теперь ему оставалось наводящими вопросами тонко направлять Джона.

– Может, европейцы не видят проку в нас?

– Только слепой не видит. Действующие на РСЕ-РС нелегальные каналы получения политической и военной информации позволяют существенно дополнять данные центральной разведки, дают нашим аналитикам возможность вырабатывать достоверные оценки и прогнозы развития обстановки в странам Восточной Европы. А обмен этой информацией между союзниками по НАТО – это что, мало? Я уже не говорю о роли РСЕ-РС в чрезвычайных обстоятельствах, таких, как вооруженный конфликт в Европе, напряженная обстановка в соцстранах. Всё это им прекрасно известно, да с «планом по Европе» знаком каждый член НАТО.

– Ты имеешь в виду военный план ЕКОП-5Д – единый комплексный оперативный план ядерного нападения на СССР. Я о нём слышал.

– Что особенного в этом европейском Армагеддоне?

– Если ядерный конфликт разразится в Европе, вероятнее всего, он начнется с территории ФРГ. Допустим, что войска Варшавского Договора пересекли границу ФРГ. Будет лиг у нас время; чтобы демонтировать ракетные установки, очистить склады, погрузить содержимое и вывезти? Нет. Будет ли у нас время, чтобы собрать Совет НАТО и дискутировать на тему: можно или нельзя воспользоваться ядерным оружием, да потом ещё обратиться к правительству Западной Германии за разрешением нанести ядерные удары по выборочным целям? Соберется бундестаг и будет решать? Поэтому «План по Европе» наделяет военных в НАТО правом нажать на кнопки в случае конфликта и безо всяких политических консультаций' с союзниками. И нравится им это или нет, но решать вопрос будет не бундестаг, не Европейский парламент, а главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе – американский генерал.

– Но территория ФРГ… Это же не пустыня! Тут плотность населения настолько велика, что использование ядерного оружия неизбежно приведет к гибели сотен тысяч… Тем более какой смысл наносить ядерные удары по собственным складам боеголовок или химического оружия?

– Ты хочешь, чтобы этот арсенал достался русским в качестве трофея? Можешь считать меня циником, но те немцы, что исчезнут в огне, не будут знать, погибли ли они от ракет русских или им не повезло и они оказались в «уязвимой зоне», стали жертвами, предусмотренными «Планом по Европе».

– Будем надеяться, что такого не случится. С «Планом по Европе» в НАТО явна переусердствовали. Бять по своимю..

– Чему ты удивляешься? А сценарий Пентагона? Да, тот самый ЕКОП-5Д. Там в списке ядерных целей около тысячи объектов на союзных и нейтральных территориях. «Уязвимые зоны» Запада. Уязвимые в смысле их возможного захвата русскими.

– Недальновидная политика. Я бы посоветовал «медным каскам» и в Пентагоне и в Эвере почитать Нострадамуса. Пока его предсказания сбываются. Там, кстати, и сценарий третьей мировой бойни.

– Напиши президенту. Пусть почитает на ночь вместо Библии.

– Джон, тут не до шуток. Послушай, что писал мудрец. Третья мировая начнется в июле 1999 года между русско-американским альянсом против желтого дракона. А закончится победой альянса! Вот что нас ожидает, а мы катим на русских бочку, во всём видим их козни… Недальновидно!

– С каких это пор служба безопасности оперирует прогнозами XVI века?

– С тех пор, как начала расследовать этот таинственный взрыв на радиостанции. А что отводит нам «План по Европе»?

– Начнем с чрезвычайных обстоятельств. Допустим, волнения в соцстранах. Тогда по особому распоряжению НАТО либо Пентагона все передатчики РСЕ-РС в Мюнхене, в Португалии и в Испании включаются на полную мощность для ведения специальных «ударных передач». А в случае необходимости в наше распоряжение поступают даже трансмиттеры «Голоса Америки» и ряд военных радиостанций. Суммарная мощность позволит нам преодолеть работу 32 тысяч глушителей и пробиться к тем, кто хочет нас услышать.

– «Ударные передачи»?

– В них включаются материалы, рассчитанные на радикальное обострение общественных противоречий, на порождение паники, на усиление брожения в соцстранах. В общем, специальные операции. Как говорится в новом уставе ЦРУ…

– Это действия, – подхватил Ричард, – проводимые в поддержку целей государственной внешней политики, которые планируются и выполняются таким образом, что роль правительства США не видна и публично не признается.

– Да, Ричард. Ты помнишь неплохо.

– Спасибо, Джон. А в случае боевых действий как обеспечивается выход в эфир суммарной мощностью? По указанию НАТО или Пентагона?

– Не совсем. Передатчики РСЕ-РС, где бы они ни находились, становятся звеном системы оповещения НАТО, дублируют распоряжения главнокомандующего объединенными вооруженными силами, в том числе и приказов о нанесении ядерных ударов. Вначале передаем сигнал «Ред хоутел уап» предписывающий готовность № 1 всем на пусковых площадках и барражирующим в воздухе бомбардировщикам, затем – предупреждение «Стейт скарлет ту», ну а после сигнала «Блю дот Ромео» ракеты устремляются к целям. Как сказано в «Плане по Европе», команды о нанесении ударов передаются всеми доступными средствами, значит, и нашими.

– РСЕ-РС в Мюнхене случайно не находится в «уязвимой зоне»? – машинально вырвалось у Ричарда, прежде чем он осознал зловещий смысл своего вопроса. Джон тоже, видимо, об этом не задумывался. Они молча смотрели друг другу в глаза, оба пораженные простым и очевидным ответом на этот вопрос. Лодейзин первым отвел глаза в сторону.

– Ну ты, наверное, знаешь, что в случае конфликта предусматривается эвакуация в США всех американских граждан, работающих на РСЕ-РС. Если будет невозможно вести передачи из Мюнхена, включим в работу запасной радиоцентр в США, который до поры до времени держит для нас законсервированным Пентагон.

– А эмигранты, архивы, документы ЦРУ: досье, агентура, связники – это куда? Или ты хочешь, чтобы всё это досталось русским в качестве трофея? – Ричард повторил вопрос, заданный ему ранее Лодейзином.

– Тебя волнует судьба «нафталинников» и прочего сброда? – Лодейзин продолжал смотреть куда-то в сторону. – Не беспокойся. О них позаботятся. Ни один из них не попадет в плен. Материалы и документы тоже. Ты слышал что-либо об Абердинском полигоне в Мэриленде? «Лаборатория ограниченной войны»? Психотропное оружие?

– Откровенно говоря, не доводилось. – Каммингс силился вспомнить, где-то он видел этот адрес, и совсем недавно. «Мэриленд…» – где? Ящики, Ящики на складах в подвалах РСЕ-РС, «деодоранты, улучшающие состав воздуха в помещении». Прижимистый кладовщик. – Нет, не доводилось. Это для меня китайская грамота.

– Всякое оружие, Ричард, имеет своего генерала или адмирала. Адмирал Хаймэн Риковер протолкнул ядерную подводную лодку, генерал Кэртис Лимэй – стратегический бомбардировщик, адмирал Нимиц глотку рвал за авианосец, генерал Паттон отстаивал танки. Генерал психохимической войны – это Уильям Кризи. Он создал отравляющее вещество, известное в НАТО как ЕА-3167. Бесцветное, бездымное. Поначалу жертвы, вдохнувшие его, ничего не чувствуют. Слабые неприятные ощущения, легкий шум в ушах, потение, небольшая дрожь. Со временем всё вокруг приобретает карикатурный характер, они не просто смотрят на окружающие предметы, а как бы купаются в них. Их тянет к открытому окну, на свежий воздух. На улицах люди, кое-как одетые, а иногда и голые, бредут без цели, что-то бормоча. Автомобили наскакивают на тротуары. Десятки граждан, в том числе полицейские, сидят посреди улицы беспомощные и хохочут. Другие в экстазе исполняют что-то вроде пляски святого Витта…

– Хватит, Джон. У меня и так натянуты нервы.

– Представь себе; военное противоборство в Европе, на РСЕ-РС среди эмигрантов паника или бунт. Этот сброд становится неуправляемым. Легкая доза ЕА-3167… Нет, дело не в том, чтобы убивать, хотя без жертв, видимо, не обойдется. Просто парализовать их волю, на время лишить рассудка, после чего их можно как овечек переправить в другой город… Прости, Ричард, но мне надо быть на радиостанции. – Джон бросил на стол деньги – Предпочитаю ужинать по-немецки, каждый платит за себя.

Каммингс остался один. Он посмотрел на часы. Пора в аэропорт, надо успеть на последний рейс в Барселону.

«Вы верите в приметы или вещие сны?» – припомнились ему слова Ирми, когда в салоне самолета он решал, куда бы сесть. «Если в «Боинге-737» твое место в хвосте самолета, то непременно останешься жив даже в самой невероятной катастрофе». Каммингс грузно опустился на сиденье в конце салона и мгновенно заснул.