Текст книги "Всей нечисти Нечисть..."

Автор книги: Анастасия Вихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Много она в него вложила премудрости, но тогда он был мальцом и премудростями не интересовался – а жаль, как раз их-то ему и не доставало. Пятнадцать лет спасение было под боком, но разве кто-то задумывается о могиле, когда вся жизнь впереди и все дороги открыты? Как гром среди ясного неба грянула беда, когда вдруг в скором порядке пришлось вспоминать бабкину науку, чтобы спрятать себя под вуалью и отвести глаза косенькой с косонькой.

Ребята оказались веселые, по жизни больные оптимизмом. Казалось, их ничто не волнует, шутки сыпались из них, как горох из дырявого мешка. У него так не получалось. В тот же вечер они затащили его в кабак. Подъемных им выдали немного, но в горах они вряд ли бы пригодились, и он с радостью согласился потратить состояние. Знали бы они, сколько лет он не имел на руках столько денег сразу! Но два парня, похоже, не за тем шли, чтобы помнить о его благородной бедности. Отодвинув бутылку из-под самого дорогого вина, какое нашлось в заведении, со скучающими лицами, они дождались метрдотеля и выложили ему на стол все что имели.

Метрдотель оглядел их придирчивым взглядом и предложил на выбор: или платите, или молитесь на господина в форме.

– Программа у вас не самая изысканная, посмешить бы народ. А можно мы станцуем? – предложил северный народец, заметив на сцене полуобнаженную девицу, искреннее удивляясь, что они заказали, чтобы им принесли такой огромный счет. – Поплачем, глядишь, подадут...

– Все трое? – округлил глаза метрдотель, не без интереса приглядываясь к Зуле. – Освистают, будете мыть посуду и полы на все дни, пока вас в ваши горы не заберут! – пообещал он. – И завещание на меня напишете. Я слышал, вашему наследнику подъемные полагаются?

– Я бы лучше помыл, – согласно кивнул он, но ему подмигнул южный народец.

– Брось, не парься! – сказал Игорь, не сумев скрыть довольную ухмылку.

И оба зачем-то потащили его в гримерную, раскрывая свои спортивные сумки, туго набитые барахлом...

Зуля сразу же принялся учить его извиваться у его ног, стягивая с него в нужный момент шелковые платки и полупрозрачные покрывала. Игорь забряцал браслетами, цепями и опахалами. Вскоре его поставили перед зеркалом, и он едва узнал себя накрашенного и выряженного под султана. Северный народ стал не то госпожой, не то наложницей, южный явно рабом.

– Ты главное не тушуйся, и гладь себя по тепленьким местам, от которых бабы дуреют, а я займусь мужиками... Честно отрабатывай денежки, снимая с себя одежду, а то неустойку требовать начнут... – посоветовал Игорь. – Он тебя прикроет. Но не сразу, дождись, когда постучу вот так! – он изобразил два прихлопа. – Встанет, покажи народу красоту свою, не встанет, лучше попридержи набедренную повязку. Остановиться тоже надо вовремя. Там подклад, он не даст тебе упасть лицом в грязь.

– Да я народу в глаза после такого не смогу смотреть! – возмутился он, ужасаясь тому, на что его толкали.

– А для чего тебе смотреть народу в глаза-то? – удивился Зуля. – Ходи, не поднимая глаз. И пусть нагибаются, чтобы в твои глазоньки заглянуть. Да ладно, брось! Мы их так насурьмили, кто опознает? Представь, что ты на невольничьем рынке, и богатые бабы покупают тебя, чтобы сделать своим сейфом....

Южный народец подсел к нему и душевно произнес:

– Пойми, мы ничему другому не научились. Я и Зуля танцуем вот с таких лет! – он показал от горшка два вершка. – А театры нам не слишком рады.

Заиграла музыка. Его провели и уложили на подушки. Поставили перед ним фрукты и налили бокал вина. И он обалдел, когда вышла к нему красоты неописуемой принцесса Зулейка и запорхала по сцене, зазывая и животом, и попой, и всем, чего у нее было и не было, позволяя прикоснуться к своей ножке. А тут еще раб Ибн-Ибрагим стал ухлестывать за красоткой, выставляя его дураком. Пока он ползал, как самый настоящий придурок, теряя по дороге то башмак, то колпак, зал разрывался аплодисментами и визжал от восторга, бросая на сцену кошельки...

Сама судьба подогнала ему двух друзей – он так и заявил им об этом, намекнув, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Но те лишь улыбнулись и переглянулись, покачав головами.

– Ты у нас будешь третий третий, которому снесут головушку, если барыши наши достанутся не нашему Благодетелю. Нас ищут, и поэтому мы решили пожить рядом с Величествами, чтобы по доброте их, освободить себя от бремени Благодетеля...

Он отговаривал их, не так настойчиво, как сделал бы это сейчас, все же он был чужим для них и не забывал об этом, но разве отговоришь, если оба они задались целью обойти всех и войти в состав самой известной и богатой труппы при дворце Величеств?! У каждого человека есть мечты, у этих двоих – особенно, и он понимал, что оба они заслуживают того, о чем мечтали, больше, чем другие. И когда представился случай остаться с последней группой на третьей вершине, оба его приятеля остались, не раздумывая.

Ох, если бы он знал, что успел так полюбить обоих за эти три недели, он бы заставил их сесть на ковер-самолет силой. Он еще неделю назад решил, что останется с этими ребятами, когда они вернутся, и не сомневался, что справится с их Благодетелем без заступничества Их Величеств. Он и драконов умел обвести вокруг пальца... Но так и не успел сообщить им о решении и посвятить в свою тайну, подыскивая для этого подходящий момент. А когда вдруг узнал, что они остались там, на Вершине третей горы, тревожно кольнуло сердце... Может быть, он не умел сделать такой номер, как они, зато понимал кое-что в людях, научившись от своей кормилицы. И когда, против правил, в их палатку подселили двоих из чужого отряда, впервые за последние три года он открылся, чтобы получить информацию извне....

И сразу услышал крик о помощи, и пришла боль – как всегда в таких случаях заболела голова, но какой-то не своей, чужой болью... Нет, с болью можно жить, боль пройдет, в видении он не увидел главного – драконов, его драконов, которые пожирали людей.

Страх отпустил, он снова подумал, что если сумеет разгадать тайну драконов Ее Величества, то победит своих. Наверное, эти были такие же опасные, но эти не видели его, как те, которые держали его голову в своих страшных лапах. Сегодня вечером он посвятит друзей в свою тайну, которая мучает его много лет. Он верил, что все обойдется, и крик о помощи не имел отношения лично к нему. Он не позволил себе слушать сердце, которое продолжало ныть, чтобы не накликать беду...

Но почему они не спускались с горы? Каждая минута превратилась в вечность. Где же вы, Зулейка и Ибн-Ибрагим? Бог не мог забрать у него друзей, как всех, кто был ему дорог...

Грохот барабана позвал людей на ужин. Он оглянулся. Драконы улетели за последней партией экспедиции давно, еще до обеда, но пока их было не видать. И облегченно вздохнул, когда один из возглавлявших экспедицию, взглянул в бинокль и весело передал по рядам: "Вижу! Вот они! К ночи будут здесь. Установите маяк!"

Он обрадовался и незаметно завернул в пуховик буханку хлеба и три банки консервов, огляделся, чтобы выскользнуть незаметно из-за стола – и случайно подметил, что еще один вспомнил о тех, кто остался наверху. Он тоже расстегнул теплую куртку и случайно уронил внутрь небольшой кусок колбасы и вареную курицу, подобрал кем-то оставленный ломоть хлеба. Он улыбнулся: этот парень давно ему нравился. Наверное, дожидался балагура – лицом один в один. Их постоянно видели вместе, не иначе, братья. Оба они были из группы подрывников, у которых был в экспедиции особый статус, им и места получше доставались, и на драконах они поднимались в особом режиме, и уважения к ним было поболее, чем к остальным. Но пока в их группе не было нужды, и ребята скучали. Представился удобный случай завести полезное знакомство, а если повезет, добраться до серьезного оружия – кое-какой опыт у него имелся еще с армии, о которой он старался не вспоминать.

Познакомиться и наладить отношения оказалось делом простым. Виткас сразу же протянул руку и представился, обрадовавшись знакомству. Было заметно, что он нервничает, переживая за брата, с которым давно не расставался. Новый знакомый назывался и с ходу начал рассказывать о себе, забыв поинтересоваться его именем, не дав возможности представиться. Наверное, волновался. Запинаясь, будто извинялся, он поделился, как оба брата оказались здесь: к призывному пункту призвали всю их бригаду – она работала в горах, очищая от снега горные трассы. Брат, услышав о призыве, увязался за ним – в экспедицию взяли обоих. Брат подрывником не был, осваивал профессию на ходу, и сейчас Виткас не понимал, почему попросили остаться не профессионалов, а несмышленыша – и для чего вообще понадобился подрывник на третьей вершине.

– Валимир, – представился Валимир, улыбнувшись, когда Виткас не без восторга признался, что всегда думал, что жил в горах, но, увидев эти, понял, что теперь не назвал бы их холмами. Глаза его горели, когда он смотрел вдаль, где поднимались одна горная гряда за другой, на горное озеро, на поваленные лавинами деревья, и тревожно смотрел туда, куда смотрел и он.

Поджидая драконов, Валимир немного рассказал о себе, невзначай намекнув, что когда-то был сапером, и, показывая добытый провиант, в свою очередь посетовал, что не сумел умыкнуть со стола спирт – спирт давали согреться и снять напряжение.

– У меня есть! Лучше! Коньяк! Домашний! – радостно сообщил Виткас. – Виноградник нам с братом от отца достался, а коньяк еще отец отжимал... А давай к нам перебирайся, – с ходу дружелюбно предложил он. – Ребята котел греют, помоешься, и твои не помешают. Пещера у нас небольшая, но место есть. И вакансия... – сообщил он, едва ли заметив, как вздрогнул Валимир. – У нас трое перед самым походом, в последний день выпили какой-то отравы... Струсили, наверное, – расстроено проговорил он и покраснел, как будто струсил сам.

– Ну и правильно, – оправдал их Валимир. – Чего им тут делать? У них, наверное, семья, дети... Брать должны были необремененных, а я смотрю, кого здесь только нет...

Неожиданному предложению Виткаса Валимир несказанно обрадовался. Радость была омрачена лишь отсутствием друзей. Во-первых, выпавший шанс оказаться в группе подрывников был еще одной удачей, во-вторых, он давно хотел посмотреть на жилище тех троих, которые оставляли надписи на скалах. Но пока случай не представился. Пещеры доставалась группе подрывников и тех, кто готовил путь для высокопоставленных особ. А он грузил и перетаскивал тяжести, когда группы экспедиции отправлялись на новое место. Кроме того, каждый, кто нес палатку, должен был поставить ее и дождаться остальных. Потом шли на ужин, а после ужина все обязаны были вернуться на прежние места. В лагере ввели комендантский час, покидать палатку от ужина до утра никому не разрешалось. Впрочем, никто и не покидал – спали, как убитые. В горах было мало кислорода, организм здоровых людей требовал отдыха. А днем их из виду не выпускали охранники, которые были приставлены к каждому отряду. Да и не до того было, все время приходилось что-то делать, в крайнем случае начинались учения.

Валимир вошел в палатку, собрал в рюкзак свои вещи и свернул спальный мешок.

– Ты куда? – остановил его старший по группе.

– Парень меня один пригласил, у них место есть. Они в небольшой пещере расположились, там где подъем начинается по лестнице. И представляешь, они там баню устроили! – он растянул улыбку от уха до уха. – Помоюсь по-человечески!

– Иди, – согласился старшой. – Если место есть, иди. Видел я эту пещеру и подъем видел. Не знаю, парень, что здесь происходит, но как-то странно, что люди обходят стороной самые добрые места. Там подъем проторенный, кому-то не лень было вырубать лестницы. Завтра, когда начнем, вернешься...

– И это... я, наверное, не вернусь, – сообщил он. – Им подрывник нужен, а я... не скажу, что специалист, но имею опыт. И моих ребят тоже отпусти, – попросил Валимир. – А то я без своих не пойду.

Старшой с интересом посмотрел на него, махнул рукой.

– Ну... друг у меня там, привет передавай... Иваном зовут. Без дела они тоже не сидят, а палатку мы утром сообща соберем. Все равно на драконах подниматься. А от двух лодырей я с удовольствием избавлюсь, – порадовался он. – Но их, похоже, уже куда-то перебросили. Тот, с эмблемой – старший неопределенно кивнул на выход и посмотрел на два спальных мешка, в которых лежали новые люди, – привел мне двоих и сказал, чтобы я их вместо тех двоих принял... Тоже мне, экспедиция! – фыркнул он. – Я заметил, кажется, немногие обрадовались найденным припасам. Половина не притронулась ни к зелени, ни к орехам, ни к грибам, которые мы собрали на той поляне... – старшой нахмурился. – Неизвестно, сколько нам еще здесь, консервы бы экономить...

– Я просто думаю, радиоактивные они. И кто-то знает, а кто-то нет, – подал голос один из новеньких. – Я слышал, они про полено какое-то говорили, про огонь из земли, про проклятые города... На военном совете. Мы неподалеку стояли.

– Я завтра узнаю, – еще больше нахмурился старшой. – Спрошу, почему нас не предупредили.

– Ага, и все ступени радиоактивные! – засмеялся из спального мешка второй новенький. – Радиация она или есть, или ее нет. Мы на драконах штурмуем горы, как крепости, а люди нормальные ходят, где легче. Иди быстрее, – посоветовал он Валимиру. – А то Его Величество больно строг, или охрана наша по вам затоскует – и враз они тебя на место вернут. Все они, похоже, за людей нас не считают. Они сами по себе, а мы сами по себе. В горах так нельзя. Слышали, еще не прошло и десяти дней, а восемнадцать человек уже погибли. Нас десять человек в палатке было, восемь среди ночи исчезли. Странно как-то: то зверь, то лавина, то со скалы сорвался, а то ушли, говорят, в каком-то другом направлении. А если ушли, почему нас не разбудили? Вот, записку оставили: "Беги!", – он вынул из кармана мятый клочок бумаги и передал старшому. – Куда бежать? Зачем? И вещи их... После всех этих смертей нас теперь и пописать не выпустят.

В спальниках зашевелились, высовывая головы, прислушиваясь к разговору. Записку пустили по рукам. Но не все, кто-то уже спал.

– Дурак, о тебе же беспокоятся, – заступился за руководителей экспедиции старшой. – Знал бы, сколько народу в этих горах сгинуло. Нечисто тут. Я от отца про горы эти слышал. Не возвращаются отсюда.

– Как пропали? – насторожился Валимир, предчувствуя недоброе. Обычно он не слушал, что говорили за его спиной.

– Да так, сегодня за ужином сказали, – подтвердил слова новенького старшой. – Это поначалу не поймешь, кто есть, и есть ли вообще, а теперь, когда все друг друга знают, не скроешь. А свита молчит, наверное, чтобы паника не началась. Короче, кто людей знал, за ужином рассказали, что все они или оставались с последней группой, или ложились спать со всеми, а проснулись, их нет. А я вот думаю, может, троица эта, которая шныряет где-то здесь, охоту на нас устроила, а нам не говорят?

– Вряд ли. Злой человек не стал бы в горах себя так показывать, – не согласился Виткас, застыв на пороге, дожидаясь, когда теперь уже товарищ, соберет свои вещи. – Те трое, пожалуй, далеко вперед ушли.

– А что же они пишут: смерть вампирам! Смерть оборотням!? – обижено произнес старшой, залезая в спальник. – А подписываются как? Дьявол! И странно пишут, будто выплавляют камень. Мы люди, а они о нас что?! Совсем совесть потеряли. Кто такой Дьявол? Это же сатана!

– А кто такой сатана? – пошутил Виткас. – Это же Дьявол! Да ну, – не согласился он. – Лес не палят, не мусорят. Не людям же смерть. Там один в яблочко непонятно откуда попал. Я яблоко видел, и следы нашел, но уж слишком далеко. И грибы и ягоды собирали они. Мы четыре дня назад прилетели, делать нечего было, и пока ждали, когда кухня подоспеет, все тут облазили. Хотел бы я посмотреть на этого стрелка! Нет, они не прячутся, смело идут, открыто. Ерунда какая-то.

– Ребята, кто-нибудь из вас на войне был? С землей, мимо которой пролетели? А я был! У меня до сих пор огонь в глазах стоит. Может, и в самом деле Дьявол подписался? Я бы не удивился...

– Какой огонь? – живо заинтересовался Валимир, не обращая внимания на гнетущую повисшую тишину. Дьявол, безусловно, заслуживал внимания. Увидеть надписи ему посчастливилось только раз на третьей вершине.

– Обыкновенный. Молнии из тучи. Одна молния – и роты нет, еще одна – и ракетная установка накрылась. Я думаю, мы как раз за теми предателями идем. Вон сколько оружия с собой, а зачем нам оружие, если не на войне? А если мы за ними идем, то чего от них-то ждать?

– Ну, у нас автоматы и винтовки... – подытожил старшой. – Не справиться им с нами со всеми-то.

– Стрела бесшумно летит – пойми потом, откуда она прилетела! – усмехнулся Виткас. – Но сами подумайте, люди пропадают то позади, то рядом, а те, что на скалах пишут, те впереди идут – все время впереди! Они зерна заваривают, вот, – Виткас вытащил горсть проращенного зерна. – И просыпают иногда. Смотрите, зерно проросло. Они тут были неделю назад.

Виткас высыпал горсть зерен на газету, поднял рюкзак Валимира и вышел.

Валимир вышел следом, заметив, что драконы вот-вот достигнут лагеря. Надо было поторопиться встретить друзей. Позвать их, наверное, он имел право. Странно, известие о смертях, вместо того, чтобы заставить его убиться, принесла ему облегчение. Он вдруг ощутил пустоту, и хотел, но не мог расстроиться. Такое затишье он всегда чувствовал перед бурей, когда уже ничего нельзя было исправить. Он почти не сомневался, что с друзьями что-то произошло, и теперь виновато смотрел на Виткаса и пытался понять, как помочь парню, когда тот поймет, что с братом случилась беда. И все же, не следовало паниковать раньше времени.

Глава 6. Первая кровь

Дракон мог посадить на себя до трехсот человек. Все, кто летел последним рейсом, прилетели на одном драконе. Два других доставили вещи, палатки и продукты высокопоставленных особ.

Валимир оставил Виткаса, когда тот свернул к драконам, добрался до пещеры, в которой расположились подрывники, бросил рюкзак у входа и бегом, хоронясь от взглядов, вернулся, насторожившись, когда среди людей не заметил ни Зулю, ни Игоря, ни брата Виткаса, ни других, которых знал и помнил, что они остались вместе с его товарищами.

Не дойдя до места, он застыл – сразу вспомнился крик о помощи, вырвавший его из бытия.

Двойные лица на людях были четкими и просматривались, как никогда. Он похолодел – столько довольства видел он в тех страшных лицах, скрытых застывшими масками любви и сочувствия. Но он видел – и впервые так ясно, что не поверил глазам. Обычно информацию приходила к нему на уровне интуиции, изредка он видел, как густая пелена прикрывает лица. Или у него начались галлюцинации, или здесь, в горах, обострилось его видение. Драконы уже отлетели и отдыхали, прикрыв глаза. Но Валимир знал, драконы никогда не спят. Не умеют.

"Суки!" – подумал он, обеспокоено бросив взгляд в сторону драконов. Драконы умели читать мысли, и его легко могли в таком состоянии запеленговать. И сразу понял, что его собственные драконы уже почувствовали боль, и теперь пытались нащупать его местонахождение – вся его левая сторона забилась чем-то липким и противным, хотелось тут же с себя смыть драконью слюну.

Откуда тогда пришла боль, если не его драконы велели убить его друзей?!

Он заставил себя успокоиться и посмеяться и над Виткасом, и над своими невернувшимися друзьями, порадовавшись их отсутствию, и дал драконам пищу получше: облил себя грязью и помечтал о самоубийстве, прислушиваясь к тому, как дракон сладко прошептал: давай, давай!

Липкая муть освободила левую его сторону, и сразу же впились в тело тысячи игл.

"Черт, – выругался он. – Ведь даже подумать не могу ни о себе, ни о друзьях!" "Уходи! Уходи!" – мысленно помолился он, закрывая глаза и отсчитывая удары сердца. Едва сдерживая дыхание, Валимир скользнул в палатку полевой кухни, прислушиваясь к каждому слову. Взмахом ножа он разрезал материал, вырезая кусочек материи, чтобы видеть, что твориться за снаружи. И прильнул к дыре, пытаясь рассмотреть врага. Именно врага!

Виткас стоял возле группы людей у самого костра. Он потеряно бродил между теми, кто прилетел, и теперь размещался в приготовленных для них палатках, провожая человека недовольными безучастными взглядами.

– А где, где мой брат? – услышал он голос Виткаса, в котором было столько отчаяния, что невольно Валимир завыл, но молча, умом.

– О, это, наверное, один их тех десятерых, которые погибли под лавиной? – мягко спросили его, но Валимир почувствовал в голосе фальшь и уловил хищный оскал спросившего.

К Виткасу подошел Его Величество и тепло похлопал по плечу.

– Я приношу свои соболезнования. Но мы же знали, куда идем, и сколько опасностей нас поджидает. Бумагу подписывал? Там черным по белому написано: никаких вопросов и никаких ответов.

– Ну что ты! – остановила Его Величество Ее Величество. – Кто он тебе был?

– Брат, – выдавил Виткас из себя одним дыханием.

– Понимаю. Мы все понимаем твою боль. Нам хуже, чем тебе сейчас. Нам тяжело об этом даже говорить... О, эти горы! Но мы не имеем права останавливаться на полпути. В нас верят, нам доверяют, и пусть мы погибнем, но как герои. Мне жаль, мне так жаль, что я бы вырвала сердце, если бы могла вернуть погибших!

– Но вы же на вершине были! – воскликнул Виткас в отчаянии. – Откуда там лавина?! Я бы увидел! Лавины не должно было быть!

– А она была! Не на вершине, мы спускались, – холодно ответил Его Величество, поинтересовавшись его именем и местом, где Виткас остановился. Виткас ответил чисто механически, на одном дыхании, как в армии. Выслушав его, Его Величество повернулся к тем, кто стоял рядом, даже не пытаясь скрыть равнодушие и раздражение. – Слава героям!

И вся группа людей радостно крикнула, снимая шапки:

– Слава героям! Слава! Слава! Слава!

Ее Величество обронила слезу, глядя на Виткаса широко распахнутыми глазами, произнесла тихо:

– Слава! – протянула носовой платок. И как-то сразу, будто бы не скорбела только что, попросила: – Приготовьте нам с Его Величеством что-нибудь перекусить...

Виткас принял платок и поклонился с каменным лицом. Он мял платок в руках и смотрел то на одного, то на другого. Губы его задрожали, и весь он стал жалким, точно просил милостыню.

– Ваше Величество... – произнес он тихо и растеряно, запнулся и вдруг упал на колени и тихонько завыл, как малое дитя, разрывая руками землю и камни, будто хотел спрятаться в яме, зажимая в руках платок Ее Величества.

Валимир сжал кулаки: друг его напомнил ему себя самого в младенчестве. Бабка-кормилица в это время стояла рядом и получала удовольствие, навсегда отбивая желание плакать. Вспомнив, он усмехнулся – или завывала еще громче, навсегда отбив желание слушать. Мертвы, смысл сказанного наконец дошел до него, он побледнел, ноги подкосились – Валимир едва сдержался, что бы не закричать самому.

Ее Величество дождалась, когда Его Величество поднимет юношу с колен, тихонько разворачивая и подталкивая в сторону его расположения. Улыбнулась мягко, погладив Виткаса по волосам.

– Впрочем, нет, не надо, – сказала она, жестом показывая в сторону полевой кухни, в которой прятался Валимир. – После того, что случилось, мне кусок в горло не полезет. Это уже двадцать восьмой человек, которого мы потеряли.

Валимир запомнил восемнадцать. Значит, часть людей погибла еще раньше, в самом начале, когда никто друг друга не считал. В палатку направлялись четверо человек, и он метнулся в глубь, заметив, что охранники ведут Виткаса мимо. Выйти из палатки с задней стороны не получилось, полевую кухню окружили. Он едва успел спрятаться под мешками, оставляя себе небольшое отверстие, заметив, что Виткас пьяно бредет в другую от грота сторону.

Прошло около часа. Вампиры, набрав приготовленную для них теплую воду с растворенным в котле красноватым порошком, разбрелись по палаткам. Кому-то их них повезло зазвать в палатку свою нимфу из фрейлин Ее Величества, которых тут было немного, почти вся экспедиция состояла из мужчин. В просторных шатрах-палатках высокопоставленные особы жили по двое и по трое, обогреваясь сухим бездымным горючим. На каждом их шатре были установлены пленочные солнечные батареи, которые не только обогревали, но и позволяли иметь электричество, и теперь, когда дров было навалом, многие использовали его чтобы побриться и послушать музыку. Охранники тоже разбрелись. Часть отправилась отдыхать, часть собралась у костра, часть ушла на обход лагеря. Валимир выбрался из-под мешков, заглянул в котел, посветил фонариком и обомлел: на дне его осталась самая настоящая кровь. По спине пробежали мурашки, он похолодел, припоминая надписи на стенах. Значит, глаза его не обманывали. Сомнений не оставалось, часть людей, которых они сопровождали, были вампирами – те, что с масляными лицами, а те, что со звериными мордами – оборотни.

Валимир сунул в карман пакет из раскрытого рюкзака, сваленных в кучу у входа, тихо проскользнул мимо палаток, стараясь не попадать в полосы света, устремившись в ту же сторону, в которую ушел Виткас.

Голова его шла кругом. Почему вампиры гнались за троицей?

И тут же мелькнула догадка: Маня была связана с драконами, не иначе – или знала о них что-то такое, что мог знать только тот, кто был с ними связан. А Борзеевич и некто, называющий себя Дьяволом, сопровождали ее. Если она была проклятой, в горах у нее были преимущества: она не встречалась с людьми, которые могли бы стать жертвой драконов царской четы или вампиров, или как-то выдать ее местонахождение. Здесь Благодетели не могли настроить людей против нее, чтобы те вступили с ними в молчаливый сговор. Он похолодел еще больше, зубы его начали отбивать дробь: голодные драконы не умеют пить кровь сами! Не имея доступа к проклятому человеку, они будут требовать пищи у вампиров, и те начнут испытывать голод. Вампиры уже обнаружили себя: двадцать восемь человек за восемь дней – это только начало!

Но кто те двое, которые сопровождали Маньку?

Валимир остановился, обнаружив, что почти знает ответ. И почувствовал, что лицо его вытянулось. Мир изменился – но кто кроме Бога мог внезапно обрушиться на развращенное человечество? Но почему он сопровождал проклятую, а главное – как!?! Как она его вынула из глубокого анабиоза, и почему он явил себя миру под знаменем Дьявола?! Кто, проклятая или сам Дьявол заманил драконов и их хозяев в горы? А кто такой Борзеевич, ангел или демон?

Значит, ему не мерещилось... Рассказы, теперь уже, наверное, пророчества кормилицы вдруг обрели смысл и стали явью...

Валимир засмотрелся на едва заметное свечение среди травы, которое вело в темную чащу лесного массива с невысокими редкими деревьями, осторожно ступая рядом. Тропинка поднялась на возвышенность и спустилась к реке. И едва не наступил на Виткаса, который лежал на земле и уже не рыдал, и не сотрясался. Он ушел далеко от лагеря. Валимир испугался, когда тот не откликнулся на его зов. Он потрепал его за плечо и попытался поставить товарища на ноги, но тот смотрел на него каким-то мутным взглядом с расширенными зрачками и валился с ног.

– Виткас, пойдем, вставай, – Валимир испугался еще больше. – Честное слово, я вытащу тебя отсюда, если мы сегодня спасемся! Клянусь! Господи, да что же это с тобой...

И вдруг понял, вглядываясь в пустые глаза: он не пил за ужином чай – горячий сладкий чай остался на столе, когда он торопился унести продукты в палатку, а когда вернулся, кружка была пустая... Так вот почему все люди спали, не просыпаясь до самого утра! Люди с утра мечтали о кружке чая и выстраивались за ним в очередь ...

Он усадил Виткаса, но тот повалился, как тряпичная кукла.

Валимир мысленно помолился. Он тоскливо посмотрел вокруг себя, заметив, что они находятся в той самой лощине, откуда принесли грибы и орехи на ужин. Место тут было спокойное, но он встревожился: здесь повсюду играл все тот же таинственный свет, поднимаясь от земли. Валимир насторожился, исследуя его источники. Он заметил, что свет исходит от растений, не то кустарника, не то маленьких деревьев, которые сами оставались темными. Лишь странное раскидистое деревце, листья которого были поставлены ребром, при его приближение вдруг засветилось, не просто излучая свет, но как бы само наполнилось огнем, который струился в нем, как кровь. Свет был теплым и приятным. Он дотронулся и отдернул руку, от дерева шел жар. Пересилив страх, он надломил маленький сучок. Сучек загорелся в руке, как спичка. Другой огонь, жидкий, выделился в месте преломления и мгновенно затянул рану деревца.

"Это не радиация!" – подумал он, успокаиваясь, с любопытством исследуя странное раскидистое растение. "Наверное, это то самое дерево, из которого Бог воззвал к Моисею!" – опешил он от своей догадки. Люди с двойными лицами почему-то обходили эти места стороной, и говорили, что тоже видят свет. Не удивительно. Но обычные люди его не чувствовали и не видели. Во всяком случае, орехи и грибы ничем не отличались от обычных, разве что были чуть крупнее и не потравлены червем. Ему тепло показалось приятным, он вернулся к Виткасу, не выпуская дерево из виду. Комендантский час в лагере наступил давно, лагерь спал, один за другим гасли костры. Светились лишь палатки вампиров и тех – с клыкастой пастью, как будто для них комендантского часа не существовало. Но вяло. Он вдруг подумал, что неплохо бы свалить отсюда. Его самого вряд ли хватятся до утра – он ушел от своих, свои не хватятся, и донес вещи, бросил на полдороге, когда заметил, что вернулись драконы, так что и группа подрывников искать его не станет. Другое дело Виткас, его знали, и знали, что он отправился встречать брата...

"Черт!" – выругался он, перетаскивая друга поближе к теплому дереву, уложив между поваленными деревьями. Бежать было самое время, но мог ли он оставить друга и как далеко он его унесет?! Каждый раз он был уверен, что вот он – худший день его жизни, но приходила новая беда, и день тот, оказывается, был не самым худшим.

"За что?! – взмолился он и сразу поднялась волна протеста. – За что, Господи?!"

Сейчас ему больше всего на свете ему хотелось убить каждую тварь, которая забрала у него Зулейку и Ибн-Ибрагима, плюнуть в довольные клыкастые лица. И за бабку-кормилицу, которую нашел с пробитой головой, и запуганного брата, который боялся собственной тени, и за Мирабель, и за Стаса... Слава Богу, что его все же чаще вычеркивали из своей жизни – но вычеркивали так, что не оставалось сомнений, кто за этим стоит. В бессильной ярости он сжал кулаки, против воли возненавидев себя за сырость на щеках. Здесь, где никто не мог его видеть, он мог дать волю чувствам, но их-то как раз и не было, а была боль, запертая внутри, и вой, которым воют на луну, и который рвался наружу, не доставая ее. Боль была там, а он здесь.