Текст книги "Всей нечисти Нечисть..."

Автор книги: Анастасия Вихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

– Что значит – кто? – переспросила Ее Величество, недовольно взглянув в сторону мужа.

– Они в упор расстреляли тридцать наших... Предположим, что они отстреливались на ходу, и поднялись быстрее, чем мы предполагали. Час, два, три... Успели наследить порядком здесь... Ушли от драконов... Или сначала они где-то здесь достали ключ, спустились в долину, расстреляли в упор наших посыльных... И ушли от драконов? Я ничего не понимаю!

– Это стрелы такие, – напомнил один из оборотней. – Скорее всего, стреляли отсюда. Я видел, как летела одна стрела из проклятой земли, примерно на такое же расстояние. Параллельно земле, огибая препятствия, и достала одного из наших...

– Вы хотите сказать, что у них самонаводящие стрелы?! Бога ради! – воскликнула Ее Величество. – Я столько слышала об этих стрелах, но никто ни разу не предоставил нам доказательства существования подобного оружия.

– Покажите мне эту стрелу, я хочу ее увидеть, – потребовал Его Величество. – Мы же все проверили: труп есть, дырка есть, серебро есть, а стрелы нет! Неужели наши люди работают так плохо?

– Это невозможно, Ваше Величество, – ответил оборотень. – Стрелы, поражая цель, самоуничтожаются. Они сгорают. Возможно, это как-то связано с температурой пораженной цели. Скажем, тело начинает остывать...

– Как все сложно! Первый раз слышу про такие стрелы! – сказал один из вампиров. – Но я слышал про самонаводящие ракеты...

– Мы пробовали их применять, сударь. Увы, увы! – сказал еще один вампир, притопывая на месте. – Они разворачиваются и сбивают то место, откуда ее выпустили.

– Это не стрелы... это совершеннейшее оружие, которым мы, к глубокому сожалению, не располагаем, и вряд ли будем в скором времени, – министр обороны немного смешался.

– Пробовали? Вы хотите сказать, что кто-то на ходу перехватывает управление ракетой, перенастраивает, задавая другую цель? – воскликнул вампир, который слышал про войну с проклятой землей, но не успел в ней поучаствовать. – Господа, мы так дойдем до того, что станем думать, что наши предки жили не в пещерах! Если правда то, о чем вы говорите, нам пора переписывать историю...

– А как бы мы нашли ключи, если проклятые города невидимы для нас? – спросил один из вампиров, который в последнее время мог только идти последним. Он ходил взад-вперед по небольшому участку, рассматривая его содержимое под ногами.

– Так, быстро все разошлись по местам. Здесь проводятся следственно-оперативные мероприятия, – приказал оборотень, который отвечал за безопасность Их Величеств. – Не хватало, чтобы вы затоптали следы!

– Осмотрите здесь все, переверните каждый камень! – потребовала Ее Величество. – Тут столько следов проклятой, что негде присесть! Вымылась бы она что ли!

– Я могу, – из толпы вышел оборотень, один из немногих, которые остались в теле человека, умея трансформироваться по желанию. Дневная луна изводила его, и ему хотелось встать на карачки, обретши свое тело, но вампир, которому открывалось сознание зверя, удерживал его. – Я чую их след.

– И ты, – Ее Величество указала еще на одного оборотня, который подчинялся только ей, потом повернулась к Его Величеству. – И ты, любимый. Это ответственное задание я не могу доверить посторонним. Иди с ними, – приказала она.

Его Величество подчинился, больше никто не смог бы, ни у кого из вампиров не осталось сил. Он кивнул, направляясь вслед за оборотнями, которые вели его, петляя зигзагами, обнюхивая каждый камень.

«Разорвут меня когда-нибудь!» – поежился он, внезапно обнаружив позади себя еще двух оборотней в образе зверя. Наверное, жена послала их, желая все увидеть своими глазами. У него у самого редко получалось считывать информацию с оборотней, хотя они в последнее время с удовольствием подчинялись ему. И он завидовал жене, когда ей случалось бежать в ночи, а ему лишь оставалось всматриваться в ее застывшее лицо, понимая, что она где-то далеко. И тогда он понимал, что больше всего на свете желает стать как она, чтобы и в такие ночи быть рядом с нею.

Здесь была такая зима, которая никогда не заканчивалась. Никто не брался даже приблизительно предположить, на какую высоту они забрались. Днем небо всегда было чистое, все тучи остались внизу. Редкие из них могли образоваться на такой высоте, сразу выпадая инеем. Ночью его украшали синие, зеленые и красные всполохи, расцвечивали столбы бледноватого света и огромные немерцающие звезды. И одинокая фигура, подсчитавшего убытки – его самого, который часто по ночам стоял на скале и шептал, шептал: "ненавижу! ненавижу! Жри свое железо, давись! Нет места двоим! Нет никакой души!" – и одна мысль, что та, которой он шептал, ненавидит его так же сильно, наполняла его ужасом. И он снова бежал к единственной, которая могла его защитить. Ее Величество гладила его по волосам, роняя слезы, Он не понимал, откуда у него этот страх, скрывать его с каждым днем становилось все труднее. После каждой такой его слабости жена становилась холоднее, будто разочаровавшись окончательно.

Людей становилось все меньше и меньше. Вампиры разделились на два лагеря: одни еще считали его Царем, другие открыто сочувствовали Ее Величеству, пренебрегая установленными правилами. Оборотни были не менее голодны, и их голод пугал вампиров больше, чем своя собственная прожорливость. Нет-нет, да и обнаруживали человеческие останки, к которым вампиры оказывались непричастны. Сказки Котофея Баюновича в ночное опоенное зельем время уже мало кто слушал, люди просыпались с ужасом, понимая, что не досчитаются тех, кто лег спасть вместе со всеми. Людей пугали и звери, которые появились в лагере после полнолуния, никто поодиночке ходить не осмеливался. Зато вампиры теперь не мучились и не лезли по крутым скалам, оказываясь на вершине быстрее людей. Один Котофей Баюнович в собственной шкуре чувствовал себя замечательно. На морозе шерсть его стала густая и шелковистая, с густым подшерстком. Ему перепадало и человеческое мясо, и мыши, которые водились даже здесь, и плоть оборотней.

Кровь давно не восстанавливала силы, или восстанавливала, но ненадолго. Полученные травмы бескровно гноились и чернели, не хуже, чем человеческие раны. Но у людей, по крайней мере, затягивались. В лагере появились вампиры с обмороженными носами и конечностями. Каждого человека перед тем, как разорвать, раздевали, распределяя теплую одежду между теми, кто мог еще что-то на себя натянуть. И вернулись бы, но и вернуться не получалось. Шли назад или вперед, они двигались только вперед. Группа вампиров повернула, и вскоре их догнали. Или застревали на одном месте, когда были у подножия горы, будто горы были живыми и издевались над ними. Этот факт пока замалчивали, но надолго ли удастся сохранить секретную информацию? Не помогали ни ковры-самолеты, ни оборотни, которым не терпелось уйти в горы за своими, ни те, которые желали вернуться. Оставалась одна надежда – драконы. И оборотни. Их кровь теперь ценилась больше, чем человеческая: не грела, но залечивала полученные раны. Никто и не думал иметь отдельную палатку, набивались по десять – двадцать вампиров, укладывая рядом, или даже в спальный мешок оборотня. Но не все соглашались – почерневшие и осунувшиеся вампиры с выпадающими волосами пугали больше, чем смерть от холода. По лагерю прошли слухи о странной болезни. Места, в которых останавливались проклятая со своими спутниками, пользовались большей популярностью, чем костры. Там было тепло, даже если место было почти открытым. Иногда и вампиры пристраивались рядом, чтобы вредный для них огонь обогрел бы чуть-чуть. Вампиры начинали понимать, что даже если они смогут выдержать физическую нагрузку, холод одной из вершин рано или поздно убьет их всех. Стала понятной причина, почему вампиры не возвращались из гор, как люди. Чтобы согреться, жгли одежду, вещи, палатки, давая погреться возле костра и людям. Особенно людям, они единственное, что поддерживало вампиров, их берегли, как зеницу ока, а когда пили кровь, многие даже просили прощение за их преждевременную смерть.

Но вряд ли люди хоть как-то могли это оценить...

Впрочем, пожалуй, ценили. Спать было спокойнее, криков по ночам стало меньше, умирали мужественно.

– Вот здесь что-то лежало, я чую запах, – наконец сказал оборотень, принимаясь разрывать снег.

От его голоса Его Величество вздрогнул. Он задумался. Такое тоже часто бывало с ним в последние дни.

Здесь снега было немного, вершина обувалась всеми ветрами, и снег под собственной тяжестью катился вниз, как скатился бы с круто поставленной крыши. Или та же самая сила, которая обогревала ступени, не давала ему укрыть вершину надежно, как склоны. Он посветил в вырытую яму и заметил обломки той самой статуи, которую видел в одном из городов. Но здесь она была настоящей, из черного камня. Недалеко обнаружилась медная невзрачная лампа. И оплавленные обломки ключа. Того самого, который они нашли на площади в третьем городе.

Его Величество обрадовался – наконец-то первая удача! С усмешкой на губах он собрал осколки ключа в платок, подаренный женой в их первую брачную ночь, подобрал лампу, подавив желание потереть, попросившись домой во дворец, и сразу в теплую ванну, наполненную пеной и душистыми маслами. Последний раз он помылся у подножия четвертой вершины.

"Да, отрыжка Дьявола, с твоим мышлением тебе никогда никем не стать! Сел попой на сокровище, и не смог его взять!" – злорадно подумал он о маге, прижимая лампу к груди. Что ж, их три желания закончились, теперь была очередь жены. Он поднял обломок статуи. Черный камень, из которого ее сделали, на ощупь был тяжелым, и как-то сразу сдавило руку, будто он сунул ее в сильное магнитное поле, а в руке у него тяжелый металлический предмет.

– Здесь был кто-то еще, – сказал оборотень. – Давно, когда были здесь первый раз, – оборотень прошел вперед довольно далеко и вернулся. – Они шли вместе. Запах несколько разрушен, как в пустом флаконе из-под духов... Пахнет статуя и башмаки, но дальше следов нет...

– Значит, не тот вампир и старик, которые сопровождают проклятую?

– Нет, вампир не имеет запаха, старик попахивает нафталином и липой, а этот... как человек. Здесь он их снял... – оборотень указал на железный проржавевший ботинок. – И исчез...

Его Величество поднял ботинок, изношенный до дыр. Железо было добрым и не имело на себе печать Проклятия. Ковал его не Упырь. Мелькнула догадка, что, возможно, поход троицы имел спасательную миссию, и действия мага первоначльно не были направлены на них... Или то и другое.

– Не самая лучшая новость на этой неделе! – кисло скривился Его Величество. – Он вампир? Впрочем, можешь не говорить. Я догадываюсь, кто он... Из прошлой жизни дракона.

Больше ничего выяснить не удалось. Все трое вернулись к Ее Величеству. Она сидела у костра из искусственного топлива и грела руки, дожидаясь его. Его Величество выложил ей остатки былой мощи. Она взглянула, и сразу стала недовольной, заметив, во что были завернуты обломки.

– Но не было больше ничего! – воскликнул он, оправдываясь. В нем закипела злость.

– Сложил бы в шапку! – буркнула она. – Это же мой платок!

– Если бы у меня отвалились уши, было бы лучше? – в последнее время жена стала раздражительнее, чем была во дворце, и он, вместо того, чтобы промолчать, язвил в ответ.

– Да, это выглядело бы подвигом, а не так, как сейчас... Плюнул мне в лицо, – обиделась она. – Скоро все, что связывает нашу любовь, будет растоптано! Этим самым платочком я вытирала свои и твои слезы, когда мы давали друг другу клятвы. И когда ты завернул в него обломки ключа, ты потерял то, что в нем было завернуто, когда я сидела на спине чудовища: деньги, наши обручальные кольца... Да-да, кольца, которые на нашем пальчике!

Его Величество стушевался. И в самом деле, забыл – всегда помнил, и вдруг забыл, обращаясь со святыней, как с обыкновенным платком. На него можно было только молиться...

– Не время об этом думать, – ответил он, успокаивая ее. – Мы все тут не в себе. Жизнь висит на волоске, а ты платочком укоряешь! Черт возьми, – обиделся Его Величество, – я имя твое как молитву поминаю перед сном, ем людей, пью кровь, ищу... свою... злобное существо, чтобы убрать как препятствие между мной и тобой, каждую ночь терплю, когда твои братья и сестры насытятся проклятиями в адрес моего тела! Какие еще доказательства моей любви тебе нужны?! Хватит, хватит издеваться надо мной!

– Не твоему телу, а злобной твари! – остановила его Ее Величество. – Пока это все, что мы можем. Надеюсь, что драконы уже сожрали ее и хищные звери терзают ее тело. Но и в Аду я не дам ей покоя! Ты же знаешь, что она заняла мое место! Тварь! Тварь! – Ее Величество нервно прошлась по шатру, швыряя на пол все, что попадалось под руку. – Неужели она никогда не оставит меня и тебя в покое?!

– Как?! – изумился Его Величество. – А по-моему, это мы все время пытаемся отправить ее на тот свет! Она бы и не знала о нашем существовании, если бы мы хоть иногда давали ей побыть человеком среди людей.

– Она дочь моего отца! Хоть он и отказался, но я не сомневаюсь, что только благодаря моей матери. Ты! Ты – мой любимый, с первого взгляда, вдруг оказываешься связанным с нею!

– Пошла ты! Опять начинаешь?! – попытался остановить жену Его Величество.

– Она шла в уготовленное ей место, и вдруг наткнулась на первоживущего... Как, где?! Он должен был прийти к нам! Она ограбила меня, ограбила нас – и продолжает грабить! Как ты этого не понимаешь?!

– Можешь ее больше не расхваливать. Давай раз и навсегда закроем эту тему. Мне все равно кто она. Я ничьим себя не считаю, я не имущество! – Его Величество поцеловал руку жены, согревая своим дыханием, но сознание его кипело яростью. – В крайнем случае, принадлежу лишь тебе!

– Ваше Величество, не желаете отужинать? – в палатку заглянул вампир. Его презрительная насмешка, когда он заметил Его Величество, целующего руки Ее Величества, не скрылась от него.

– Да, мы сейчас будем, – сказала Его Величество, подчеркнув слово "мы".

Усмешка тут же слетела с губ вампира. Его Величество понял, что стоит ей спустить стаю, и его растерзают, как любого другого человека. Подолгу не оставляя людей, он терял контроль над вампирами. Похоже, выпотрошив человека на его спине, они были уверены, что оставили свой след и властвуют над ним, но ведь не Зов накладывали, Проклятие! Или они чувствовали, что он начинает побаиваться их? Убрать из себя свой страх он мог лишь одним способом. Знала и она. Но чем больше они отдалялись, тем больше появлялось сомнений, позволит ли она ему освободиться.

– В горах обрядов очищения больше не будет, – сказал Его Величество твердо. – Мне это дерьмо в голове ни к чему. Оно не работает!

– Я подумаю, – пообещала Ее Величество, рассматривая оплавленные останки ключа, перебирая их и соединяя вместе. Она покрутила в руках лампу, потерла ее, но лампа осталась бесполезным медным сосудом. – Иди, поешь и позови мастеров. Пусть попробуют его восстановить.

– Не трать времени – это всего лишь пыль. Надеюсь, два других дракона догнали ее. И оборотни тащат к нам. Лучше мы поторопимся забрать два других ключа.

– Оборотни прошли здесь два дня назад. Драконы дней семь – восемь. Будем надеяться, что так оно и есть.

– Милая, я хотел бы убить сегодня несколько вампиров, – сказал он мрачно, наблюдая за ней исподлобья. – Это реальный выход сохранить жизнь немногим вампирам, в том числе и вам, Ваше Величество. Я не жалею людей, я хочу, чтобы их хватило! Право слово, я так зол, что хочется снесть пару голов и заставить их пить свою собственную кровь! Не думал, что среди вампиров так много профанов, которые путают Проклятие с Зовом.

– Хм, посвященных так мало, – усмехнулась Ее Величество. – Иди и убей, – равнодушно согласилась она, не отрываясь от груды обломков. – В последнее время люди мне дороже, чем сотня вампиров, которые хотят кушать. И не забудь послать мастера.

Его Величество рассмеялся и вышел. Жена всегда успевала подумать наперед его. Все-таки она была неподражаема даже в такое тяжелое для них время. Он чуть не пропустил ее поощрительный взгляд, которым она его проводила...

– Вы не оставили удовольствия Господину?!

Ее Величество прислушалась, не скрывая довольного одобрения. Голос Его Величество прозвучал фальшиво, наигранно, тема надумана, но он стоял с отрубленной головой вампира, и вряд ли они заметили то, что не укрылось от нее. Пока он мог убивать вампиров и оборотней, он был Царь, а она Царицей. Только сильнейший вампира мог убить вампира простым мечом. Необъяснимый факт, меч рубил – это главное.

– Ешьте! – приказал Его Величество. – Не нравится? Кому не нравится? Пожалуй, мы попробуем на вкус вашу брезгливость!

– Ваше Величество... – пискнул кто-то осипшим голосом...

Ее Величество услышала два коротких взмаха, и живо представила, как еще две голодные головы покатились к его ногам. Она усмехнулась, склонившись над оплавленным ключом.

Так оно и было. Из шеи потекла черная жидкость, сворачиваясь. Тела на глазах разлагались. Вампиры, объятые ужасом, упали на колени в немом покорном молчании. Его Величество прошел по ряду, приподнимая головы кончиком меча. Немногие бы из них уцелели, если бы он не увидел в их лицах себя, который прощал их. И все же, около семидесяти вампиров лишились голов. Двести тридцать вампиров не триста, но много. Его Величество уравнял счет до ста восьмидесяти.

"Пожалуй, и этого много..." – пробормотал он, но рука устала косить головы, как траву. Остались верные ему последователи. Оборотни завыли и бросились прочь – завтра они вернутся, но ночь гнева переждут где-нибудь! Таким его знали, такого его боялись Он взошел на трон и в короткое время прекратил междоусобицу кланов, убивая и тех и других. Он все еще был Его Величеством, и только Ее Величество могла сдержать его гнев, имея на него необыкновенное влияние. Это она закрывала их все это время, когда они решили, что он стал другим, ослаб, выдохся. Она была его жена, и пусть половина из них побывала в ее спальне, рогами тут не пахло. В замуж она ни за кого из них не собиралась.

Вампиры разошлись, не проронив ни слова – до утра от тел не останется ничего. Они сгорят с первыми лучами солнца, которые коснуться останков. Возможно, многие радовались, что крови станет доставаться больше.

Его Величество вошел в палатку, предназначенную для Величеств. Таким и она его любила. Но в эту ночь он никого не любил, даже ее. Едва закончив супружеские обязанности, сам не понимая почему, сославшись на дела, Его Величество попрощался с супругой и до утра поспешил уйти в другое место. Он вдруг понял, что не может вспомнить, что было в их постели в ту брачную ночь, когда он любил ее сумасшедшими чувствами. Он любил ее, по-прежнему любил, но не тем, чем любил раньше.

"Вот пусть тебя имеет любой из них! – подумал он и понял, что ему безразлично, с кем она спит. – Старею... – подумал он, ужаснувшись своей холодности. – Неужто, импотенция не за горами?!"

И мучался, и ворочался до самого утра, пытаясь восстановить в памяти то самое желание, которое раньше сводило его с ума. Вампиров он не жалел. Зато теперь каждый из них знает, как дорог человек, который может накормить. Прогулка по горам, несомненно, пойдет кабинету министров и Святым Отцам на пользу, позлорадствовал он – и, может быть, они согласятся на законы, которые призваны сохранить человека, как вымирающий вид...

Глава 11. Бег с препятствием...

В гору так быстро подниматься не получалось – подъем у Маньки и Борзеевича занял именно четверо суток. Поднимались, почти не отдыхая, без сна, без еды. В середине третьего дня, когда драконы приблизились к подножию и их стало видно, открылось второе дыхание. Дьявол не мешал страху гнать их обоих наверх – добраться до вершины нужно было раньше, чем настигнут драконы, а то, что это случится, уже никто не сомневался. Последние сотни метров поднимались на автопилоте. Вряд ли обошлось без Дьявола, который перед подъемом поплевал им в каждый глазик и прошептал злобно, что-то типа: «А вот, вижу я, что не по зубам вам мои горы!» – и протер глазик своей ядовитой слюной.

Дьявол взлетал выше, втыкал Манькин меч в ступеньку и кидал им сверху веревку, и снова взлетал, приготовляя еще одну, привязанную к колышку из неугасимого поленьего дерева. Откуда взялась вторая веревка, никто не спрашивал – только смертельная опасность могла изменить его сквалыжную натуру, понуждая проявить благотворительность. Пока они поднимались по второй веревке, Дьявол успевал подобрать первую и подняться с ней выше. Горшочек почему-то родил только горькие коричневые зерна, слегка поджаривая их. Их жевали на ходу, запивая живой водой. Пот катился с них градом, и к концу подъема одежда болталась и на Маньке, и на Борзеевиче, штаны пришлось подвязать веревочкой и затянуть резинку.

Драконы почти нагнали их на вершине шестой горы. И обогнали бы, если бы снег, за который они цеплялись, то и дело не обваливался, унося их в пропасть. Но Драконы быстро умнели, предварительно сотрясая гору ударами хвостов. И когда снег скатывался, начинали карабкаться вверх. Едва ступив на вершину, Манька вытянула из связки за спиной посох, и медленно пошла вслед за подсказкой, но все же первый раз прошла мимо. Дьявол остановился на вершине, и бормотал, бормотал, придвигая тучу со снегом.

– Нашли, – крикнули ему, доставая ключ. – Здесь шесть... шестиголового Дракона ключ!

– Давай, что ты там говорила в первый раз? – поторопил Борзеевич.

– Город... город будет не виден... нет, не так, – руки у Маньки тряслись, подбирая посох, она выронила ключ.

– Вы оба! С ума сошли?! – рядом из ничего возник Дьявол. – Прячьтесь в пещеру, где вам санки паяли... Драконы пришли попрощаться...

– Куда? – заметался Борзеевич, хватая и свои, и Манькины вещи, которые попались ему под руки.

– Там, ниже! – крикнула она, подхватив то, что не успел и не смог поднять Борзеевич.

Драконы тяжело бежали за спиной, сотрясая землю своей поступью. И плевали огнем в спину, почти доставая, не замечая, что топают прямо по Дьяволу, который засмотрелся на них.

Будучи растоптанным, Дьявол все же смог провалится сквозь землю и, возмущенный до глубины, вынырнуть в другом месте, поманив спутников в пещеру, которую оба пробежали бы мимо. Он еще не вышел из состоянии тени, когда, намного обогнав их обоих, освободил вход от снега пинком ноги.

Первым в пещеру юркнул Борзеевич, следом Манька – и сразу же в пещере стало светло от огня, вылетевшего из пасти дракона. Они едва успели отскочить в сторону. Дьявол уже тоже был в пещере. А когда юркнули в самый дальний конец в большую залу, он обрушил часть свода, едва не завалив вход в то небольшое помещение, в котором располагалась доисторическая кузня.

Манька едва узнала место, где они останавливались в прошлый раз.

В пещере было жарко и душно. Теперь на стенах и на полу росли какие-то бледные, почти желтые растения, похожие на кочаны салата, кисло-сладкие на вкус, вились плети лиан, несколько видов грибов торчали из земли, кое где пробивалась трава. Озеро с каменной плитой посередине стало чуть больше, вода выходила из-под земли и утекала в расщелину в стене полноводным ручьем, а в воде копошилась доисторическая живность.

Пока они стояли с изумленно отвисшими челюстями, в пещере стало заметно светло. Свет шел от стен, с потолка, слегка светились растения.

– Я удивляюсь, когда вы удивляетесь, когда удивляться нечему, – Дьявол прикрыл им обоим рты, вынимая из Манькиной связки рогатину из неугасимого поленьего дерева и котелки. Воткнул рогатину в землю, зачерпнул живой воды, собрав на ходу грибы и кочанчики. – И вампиру понятно, что здесь была воткнута неугасимая ветвь, которая пустила корни. Они сплетены под нами в тугой узел. Здесь вершина и очень много космических излучений, которые нужны любому дереву для поддержания формы. Мы, как встарь, кинули провод. Что-то корни оставляют для себя, что-то уходит к земле, где пасутся избы. А там, где неугасимое полено, живая вода. Естественно, сам колодец спрятан внутри этой горы, – Дьявол похлопал по стене. – Откуда знать, кто сюда пожалует? А защитить его некому. Приведут оборотни человека и скажут: плюй – он естественно плюнет, если смертельная опасность будет угрожать жизни. Здесь лишь один из боковых корней дерева, а пещера – перевалочный пункт. Но согласитесь, приятно вот так расположиться на отдых посреди каменных пустошей жизни!

– Приятно, – согласился Борзеевич, – особенно если не спишь на голой земле! Когда я соберу этот мох и устрою постель, я окажусь в Раю! – он снял обувь и прошелся по пружинящему мху, упав в него лицом.

– А помыться в этом озере можно? – Манька была полностью согласна с Борзеевичем.

Она поморщилась: Дьявол все время пытался им доказать, что вампир не только полезен и могуч, но и на порядок умнее их с Борзеевичем. Мог бы не напоминать лишний раз. Да, они, конечно, еще не убили ни одного вампира, зато ограбили скольких! Мало ли что понятно вампиру... на то он и вампир, чтобы знать обо всем, что Дьявол положил на человека...

– Можно, – кивнул Дьявол. – Это же озерцо, а не колодец. Он для всяких бытовых нужд и существует.

Ужин был отменный и до отвала. Грибы сушили, варили, жарили, молодые розетки цикория, сладковатые на вкус, прекрасно подошли в качестве гарнира. Сразу после ужина их разморило. Ключ сломали наполовину, а пока думали над остальными знаками, оба свалились без снов. Дьявол накрыл их своим плащом, смеясь, что-то прошептал над ними, потом неспеша вышел на воздух мимо двух драконов, которые пытались разломить твердый гранит, прошел взад-вперед, поглядывая на небо, освещенное лучами закатившегося солнца...

– Шесть дней... шесть дней... – Он махнул рукой. – Ладно, пусть будет пять! – и растворился в вечерних сумерках.

Манька проснулась первой. Заметив сладко сопящего Борзеевича, она не стала его будить. Но он проснулся, едва она взяла в руки ключ и отошла к стене с ветвью, посветив на знаки.

– Придет человек в город и не спасет его... Нет, не так...

– Придет человек в город, где его нет, но будет там, где он есть... О, сработало. Осталось две головы! – обрадовался Борзеевич.

– Ну ты... дай, я сама... Мой кроссворд! – возмутилась Манька.

– Да как-то прилетело...

Борзеевич достал котелок и налил в него воды. Через минуту вода закипела. Он налил и себе и Маньке горячего чая.

– Бедственное положение... бедственное положение... Придет в город человек и не спасет его...

– Правда в том, что спасет или не спасет, я понятия не имел... – Дьявол, как всегда, вынырнул из места, куда в это время никто не смотрел. – Догадывался, что так будет, но это было бы не чудом, а закономерностью. Начни с чего-нибудь другого.

– Тут есть еще лампа и знак, а под ним еще два знака. Так, загадает человек одно желание, а выполнит лампа три... Есть! Я поняла: умрет человек, но будет жить... Все: прощай, прощай! – Манька помахала ключу рукой. – Можешь смешать его с грязью, – попросила она Дьявола.

– Эта версия у тебя была после первой? – мрачно пошутил Борзеевич, когда Дьявол подул на ключ. – Послушай, Маня, мы с тобой не такие уж профаны, если выиграли два раза. Одноголовый – первая версия, достался не нам... Я догадываюсь, кто в нее играл!

– Я тоже, – согласилась Манька. – Чайники.

– Вторая пока не пройдена, или пройдена, но не выиграна. Двухголовый еще жив. И пятая тоже людей пугает. Третья и шестая версия досталась нам, и мы ее, кажется, прошли. Двенадцатая нас с тобой у входа поджидает.

– А девятая была сетевой, – согласно кивнул Дьявол. – Там игроки третьей, шестой и двенадцатой обрели второе дыхание.

– А где четвертая, седьмая, восьмая, десятая и одиннадцатая? – полюбопытствовала Манька.

– Без вас справились, – сказал Дьявол, – но если хотите попробовать...

– Нет, нет, нет! – разом замахали руками и Манька, и Борзеевич.

– Но вы молодцы, – похвалил их обоих Дьявол. – Давайте выспитесь, как следует. Завтра позавтракаем, чем Борзеевич пошлет – и в путь.

– А дракон? – опять хором воскликнули оба.

– На то она и игра, чтобы быть интересной, – весело ответил Дьявол. – Куда он от вас денется? Будет хватать за ноги, мешать, прыгать вокруг да около. Причем исключительно вас. Меня он увидел бы, но не дано ему зрить в корень. Тебя, Борзеевич, я так и быть, понесу, но тебе, Маня, придется рассчитывать только на свои силы.

Манька с хмурым видом взяла меч и посох и направилась к выходу.

– Ты куда? – остановил ее Борзеевич, схватив за руку.

– Пойду пока, потренируюсь, – невесело сказала она, отстранив его от себя. – В игре всегда так, раз пять умрешь на одном месте, на шестой выживешь. Снесу ему пару голов. Он последняя версия, дальше ему усложняться некуда.

Борзеевич захихикал, но Дьявол его пристыдил.

– Между прочим, неплохая мысль. Я бы тоже так поступил. И посмотрел бы, сколько времени ему нужно нарастить новую голову. Иди, Маня, иди! Живой воды ты чуть ли не ведро выпила, так что сила богатырская должна была прибавиться.

Борзеевич посмотрел на Дьявола с осуждением, но Маньку останавливать не стал. Если то была игра, то они были и игроками, и компонентом игры. Быть зажаренными и съеденными означало только одно: кто бы там не пришел после, их в живых уже не будет.

В самой верхней части обвала, преимущественно сбоку, оставался небольшой узкий проход. Она проскользнула по нему и увидела широкий вход, образованный нависшей гранитной массивной скалой в два метра шириной. Дракон в него пройти не мог, но три его головы на длинных узких шеях, как змеи, извивались в "прихожей" пещеры. Дальше плита была рассечена в нескольких местах и уходила вверх, образуя свод. Вот здесь-то и обрушил Дьявол камень крупными глыбами и щебнем, защитив большую залу. Помещение чуть поменьше, где вышедшие из саркофагов люди устроили кузницу, от прохода было недалеко, но вход в него был уже, чем вход в пещеру. Дракон пытался заглянуть и туда, засовывая внутрь то одну голову, то другую попеременно, выпуская огонь.

Манька вспомнила, как человек, с почти таким же мечом, как у нее, рубил головы девятиголовому дракону.

Казалось, он его совсем не боялся – носился вокруг дракона, как метеор. Дракон едва поспевал развернуть свою тушу, когда человек оказывался на другой его стороне. Ему требовалось больше времени, чем человеку вскочить на него, перепрыгнув. Но сзади он здорово работал хвостом, размахивая им и волоча по земле, сминая на своем пути все, как лопатой бульдозера. Только такой лопатой, каких не бывает. Этой лопатой он сотрясал горы не хуже Дьявола, который сотрясал их скрещиванием пальцев. Тот человек высоко взлетал и кувыркался в воздухе, опускаясь на спину дракона и вырубая дыры под лопатками, где у него должны были быть легкие, выпуская огниво. После этого дракон достаточно долго не мог набрать столько воздуха, чтобы выдохнуть его с силой – струйки едкого огня вылетали из пасти жиденькие, стекая по челюсти и разъедая его самого. В это время человек спокойно обрезал ему все головы, возвращался на спину и прорубал достаточно широкие щели снова, дожидаясь, пока новые головы отрастут. После этого он снова обрубал ему все головы, уворачиваясь от ударов хвоста, которым тот протыкал себя, как скорпион. После первой отрубленной головы дракон стал десятой версией, после второй одиннадцатой, после третьей двенадцатой. В это время два других человека преспокойно разгадывали ключ...