Текст книги "Всей нечисти Нечисть..."

Автор книги: Анастасия Вихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Перестань, перестань, нас увидят... Придумаем что-нибудь, ну, не реви... ты же почти вампир... – Голос Виткаса становился то мягче, то тверже, то умоляющим...

Валимир поднялся с колен, став почти на голову выше Виткаса. Слезы мгновенно высохли. Он отряхнулся и проворчал:

– Такой ты мне нравишься больше. Но именно так ты будешь рыдать, когда мы придем в лагерь. Припадешь к ногам Их Величеств и будешь умолять рассказать, как погиб твой брат, что он кричал, какими словами матерился, как долго бежал от лавины... И будешь целовать подолы... брюки ее будешь целовать: ах, Ваше Величество, как бы я хотел быть на месте брата своего, как он был горд, что умирал на ваших глазах, как я благодарен вам, мстить поклянешься, тем кто, не иначе, бомбу на той треклятой горе оставил... Ну, придумаешь, за что благодарить эту клыкастую сволочь. Или оборотней...

– А зачем? – пожал плечами Виткас.

– Чтобы тебя не съели, дурачок! – проворковал Валимир. – Вампирам такие молебны нравятся, они от этого дуреют. Подозревать перестанут, а то, вы, горцы, народ горячий, мало ли чего... Они от тебя молитвы не ждут, а ждут, что ты правду начнешь искать, Наверное, они вас, подрывников, тоже посчитали не слишком нужными, – он улыбнулся, решив не говорить другу, что слышал разговор оборотней. Наверное, известий для одного человека за одно утро Виткасу было достаточно. – Три горы прошли, а ни разу не понадобились, зато возни с вами, как ни с кем другим, и оружие при вас. Значит, слабое звено. Опасно такую группу держать под боком, когда факты насильственных смертей уже не скроешь. Двадцать восемь человек – это только начало. Еще ночью человек десять. А теперь подумаем, что нам делать.

– Бред какой-то... Да нет, я верю, но не укладывается в голове... Правда, бред...

– Когда не знаешь, болит вот здесь, – Валимир прижал руку к груди Виткаса, – а когда знаешь, ужас вот здесь, – он постучал себя по голове. – Сидишь, бывало, смотришь новости и видишь, пятнадцать тысяч человек – все в синяках, ползают в ногах нескольких тварей, которые обобрали их до нитки. И они осанну поют. И лица наглые, опьяненные кровью. Или тринадцать тысяч, которые вдруг потеряли память... Или четыре миллиона наркоманов, которые сделать с собой ничего не могут – и такие же твари, как те, что посадили их на иглу, выжигают им мозги электрошоком и бьют дубинками, чтобы одну мерзость перебить своей. Или миллион сумасшедших, с повышенной половой активностью, или пять миллионов сирот, у которых родители с пробитой головой... А три миллиона бездомных, которые не могут вспомнить, как на улице отказались? А двадцать миллионов обманутых вкладчиков, которые картинками и посулами соблазнились? – Валимир тяжело вздохнул. – Всему есть причина и законное следствие. И церковь наша все видит, все понимает, и рассуждает так: половина смертники, зато половина паства. Пир во время чумы. И заткнул бы глаза, закрыл уши, но враг стоит и прямо, и за спиной. Бегу-бегу... И вот сейчас смотрю и думаю, или враг повсюду, или на месте стоял все это время, или бегу той же дорогой, по которой враги идут. Черт, надо же было так вляпаться!

– Если знаешь, зачем пошел? – раздраженно бросил Виткас.

– Я на драконов хотел посмотреть. Понять, что они из себя представляют, – признался Валимир. – И тут я не умнее тебя, который не знает.

– А что нам делать? – Виткас осунулся. Он был напуган и расстроен.

– Вот тут я сам, знаешь ли, в полной растерянности, – задумался Валимир, сунув руки в карман и встав рядом с Виткасом. – Скоро полнолуние, оборотни уйдут за Маней и Борзеевичем. Если балом и вправду правит Дьявол, думаю, троица убьет их всех. Бог не такие армии ложил к ногам пророков. Ну, или оборотни завалят Маньку и Борзеевича – пророки долго не живут. Но нам это ох как не на руку. Мне бы узнать, за что они там Дьявола зацепили... – он кивнул на дерево. – Столько лет прошло, а он все еще из кустов плюет!

– Откуда знаешь, что Дьявол тот самый Бог?

– А какой еще Дух мог бы сказать про себя: Я Жив? И прийти к человеку и помучить его? А огонь и сера? Оружие-то у Бога и у Дьявола одинаковое! Огонь – вот он, и сколько бы не бегали, серость наша впереди нас бежит. Видел я этого Дьявола пару раз! – признался Валимир неохотно. – Перебросились мы с ним как-то в картишки разок...

Брови Виткаса поползли вверх. Он снова смотрел на Валимира, как на сумасшедшего.

– Я на картах собаку съел, и вот сажусь играть. Мужик так себе, пальцы едва гнутся. И раз он у меня выиграл, и второй, и третий... Ну, думаю, не ты, Дьявол играет вместо тебя. А тут ба! – и вправду Дьявол. Сидит и ухмыляется. Я же говорю, вижу иногда. Он как бы сам по себе, печать на головке гладит, и, несомненно, умнее. Я ему поклонился, и говорю: "Здравствуй, Отче!" А он мне: "Ну, здравствуй, блудный сын! Как, корчит тебя болезнь? Может, помолишься, наконец, на Помазанника моего? Слаб ты и имя твое... не в почете у меня". Я говорю: "Э, нет, я некрещеный, а если хочешь, я тебе бумагу от попа выправлю!" Он еще раз ухмыльнулся и был таков, а печать у этого... Крученая! Это у меня пальцы не гнулись, и глаза отвалились! Позади все время зеркало висело, а я смотрю на него и не вижу.

– Ты Дьявола Отче назвал? Любопытная деталь, я всегда думал, что Бог – это любовь.

– А как его называть, если других богов не встречаю? Он один лыбится с каждой булатной головушки. Они же у него штампованные все. Посмотри кругом, все одной головой думают, и каждый уверен, что уж он-то не такой как все... Любовь, конечно. Какой вампир скажет, что Бог не любит его, если он тебя под ноги ему ложит? – Валимир закусил губу, с горечью взирая на лагерь. – Нам бы как-то вырваться от гадов и схорониться, а потом, если выживем, спустимся в проклятую землю и наймемся, а хоть бы батраками. Лучше быть батраком, чем покойником. У меня выбора нет, но есть вопросы к этой самой Маньке. Круто она! Я всегда считал себя первым лицом в государстве, а теперь получается, что не я...

– Я домой вернусь, у меня своя земля есть, – помолчав немного, решил Виткас.

– Когда все успокоится, вернешься. А теперь давай рассуждать: поляна эта не простая. Вампиры ее за версту обходят. И след везде остается, где эта троица побывала, но не конкретно след, а что-то другое. Как такое может быть?

– Я слышал, как говорили, что бандиты всюду таскают какое-то полено за собой... которое горит...

– Правильно, – подтвердил Валимир. – И оборотни вчера то же самое сказали... Про полено, про огненные стрелы, про ключ дракона...

И Валимир, и Виткас разом уставились на куст, который играл огнем, показывая фокусы.

– Не, не! Я ломать его не буду! – замахав руками и отходя от дерева подальше, воспротивился Виткас. – Я что, сам себе враг? – он покачал головой.

– Постой-ка, у меня во сне посох был вот их такого дерева! – вспомнил Валимир. – Если им шарахнуть как следует, можно запросто Помазанников поджарить... Нам в любом случае что-то от дерева нужно взять с собой, – он снова упал на колени, сложив перед собой руки. – Дерево, может, ты нам покажешь? От этого зависит и моя, и жизнь вот этого безусого юнца... – Валимир подождал немного, и помолился уже на небо: – Дьявол, я же знаю, твое дерево, ну хоть какой-то подай знак! Видишь, смиренно прошу!

– Ужас, я чувствую, что мы влипнем еще больше, если поднимем руку на святое дерево! – похолодел Виткас, обойдя дерево со всех сторон. – И, пожалуйста, не поминай Дьявола так часто! Он обязательно, обязательно устроит нам западню!

– Мы и так в западне! – напомнил Валимир. – И если он нас в нее сунул, ему и вытаскивать! Прикинь, если нас завтра съедят!.. – он ткнулся головой в землю и взвыл: – О, я так мало пожил!

И вдруг, дерево разом сбросило листья. Листья мгновенно почернели, свернулись и стали землей. Виткас и Валимир замерли. Но больше ничего не происходило. Валимир поддал подзатыльника Виткасу, пригнув его на колени.

– Помолимся, сын мой! Сдается мне, что за деревом пригляд, не хуже, чем за нами.

Молились минут пять. В духе. Каждый про себя. Но больше знаков не намечалось.

– Ладно, нам пора, а то останемся на закусь. Думаю, Манька, Борзеевич и Дьявол простят нам вандализм, но нам тоже нужно полено. В крайнем случае, если выживем, сбегаем потом сюда, посадим еще одно. Ломай такие ветви, из которых можно сделать стрелу и колья осиновые. Если уж быть закусью, то деликатесом. Глядишь, подавятся...

Виткас не удержался и хихикнул.

– Кол осиновый, а дерево-то не осина, – пояснил он. – Ну, – он с сожалением взглянул на дерево, доставая нож, и виновато произнес: – Мы же не под корень...

Виткас ломал дерево со знанием дела, оставляя такие побеги, которые бы позволили дереву сформировать новую крону, не упустив шанса объяснить городскому недорослю, что в деревнях не дураки живут. Он отмечал ветви, которые Валимир мог взять, а которые должен был оставить. Срезал два крепких ровных сука для лука, зачистил от коры и подал один Валимиру, как посох. Прошлись вдоль ручья и обнаружили еще такие же деревья, с вертикально поставленными листьями, будто кто-то специально рассадил их ровными рядами, но эти больше походили на кусты. Они были такими же теплыми, как дерево, с зеленой, ничуть не пожелтевшей травой подле них. Хвороста из дерев получились две охапки. Обрезь закопали в землю.

– И что нам теперь с этим делать? Нам такое добро не спрятать. И вряд ли драконы поднимут нас с таким добром, – задался вопросом Валимир, когда охапки были связаны веревками, сообразив, что об этом они не подумали. – С другой стороны, – он почесал голову, – вчера оборотни тут были и не увидели его. Получается, что они видят силу, но не источник? Иначе, уже все тут перекопали бы.

– Можно пронести их в пещеру, как обычный хворост, – предложил Виткас. – Все знают, мы спали на земле. Скажемся больными. Около пещеры никого нет, Дьявольские тропы далеко стороной обходят. И в пещере сейчас никого нет, наши в это время грузят на драконов оборудование и вещи этих...

– Вампиров.

– Ну, хорошо, вампиров. Поднимут вещи, потом будут подниматься эти...

– Оборотни.

– Может, и оборотни, – согласился Виткас, еще не привыкнув. – Наши подниматься будут завтра с утра, после этих... которые всегда с вечера, как охрана. Они готовят место для хранения взрывчатки и для нас. Так что у нас целый день, а потом можем завернуть стрелы и колья в спальники или в рюкзаке уместить. Влезут, если не длинными делать.

– Ну и? – вопросительно посмотрел на Виткаса Валимир. – А когда нас на драконов посадят?! Если от следов шарахаются, думаешь, от дерева их не стошнит? – он с тоской посмотрел на ветви, уложенные в две вязанки. – То-то и оно! – он расстроился окончательно. – Барракуда моя гонится за мной, любо дорого посмотреть, драконы, всем на зависть, ублажают ноги мои, оборотни охраняют от всякого зла, вампиры... эти мечтают порезвиться с моим бренным телом...

Виткас впервые улыбнулся.

– Думаю, нам не стоит здесь задерживаться, – сказал он так, что Валимир поднял голову и взглянул на друга с удивлением. Голос Виткаса прозвучал спокойно, как будто это не Валимир его, а Виткас поднимал их обоих. – Мы придумаем что-нибудь в пещере.

– Значит, ты мне веришь? – с замиранием сердца спросил Валимир.

– Не знаю, – сказал Виткас, заметив взгляд Валимира. На губах его заиграла зловещая ухмылка, он снова посмотрел вдаль, на вершину третьей горы, самую меньшую в череде гор, которые возвышались слева и справа. – Но если ты прав, я сам все увижу, – он с какой-то холодной решимостью сжал кулаки. – Не было никакой лавины. Я бы знал. Я же все время туда смотрел... – он поник и насупился, сдерживая отчаяние, которое омрачило его лицо. – Не было... не было никакой лавины.

– Ты бы увидел? – обалдел Валимир, с сомнением посмотрев в сторону третьей горной гряды, которая была так далеко, что отсюда видны были только пики, укрытые снежными шапками. – Ни хрена себе!

– Орел с высоты десять километров видит мышь. У меня зрение такое же, особенное, признался он. – Только я не стал говорить об этом. Мы с братом самые меткие стрелки... Были, – Виткас тяжело вздохнул. – Раньше думал, все так умеют. От лавины следы остаются. У него девушка была, свадьбу хотели весной сыграть... Думал, денег заработаем. Отец ее в нашей группе... Тоже подрывник. Наверное, я верю тебе.

– Ни хрена себе! – произнес Валимир, все еще глазея в сторону третей горной гряды, скрытой ледниками. – Ладно, пошли, – сказал он, и вдруг остановился, спохватившись: – Стой! Нам больными надо стать!

Валимир прошел по поляне, выкопал луковички и натер глаза, сунул остатки в нос.

– Так мы за больных сойдем, пояснил он, подавая одну луковичку Виткасу.

В пещеру с хворостом они попали легко. Врач передал градусники – натереть их, подержав над веткой неугасимого дерева, оказалось делом пустяковым. Больных у врача пока не было, разве что вывихи и головокружения, когда поднимались на драконах. – и обрадовался, когда захворали сразу двое. Сам принес в пещеру еды, питья и лекарства. И оставил их. Разожгли костер, положив в него ветвь неугасимого дерева. Огонь запылал ровно, и стало тепло. Дрова, к их удивлению перестали прогорать. Когда ветку достали, оказалось, что она ничуть не обгорела.

– Понятно, – произнес Валимир, задумчиво рассматривая ветку.

– Что тебе понятно? – поинтересовался Виткас, примериваясь ножом, обрабатывая конец стрелы. Нож дерево резал с трудом и быстро тупился.

– Как они путешествуют налегке. Дай-ка, – Валимир взял готовую стрелу из рук Виткаса, подошел к стене и воткнул ее в камень. Стрела вошла почти полностью. – Смотри-ка, а я удивлялся, что за сучки из скалы торчат. Этой стрелой Бога убить можно... Хотя... – он задумчиво покачал головой. – На оборотня серебро нужно. А его-то у нас как раз нет. Они еще про воду говорили, но это вряд ли. Сам видел, как они ее пьют.

– Есть, – радостно воскликнул Виткас, снимая с себя внушительный серебряный крестик. – Цепочка тоже из серебра. Если расплавить его и кончик обмакнуть...

– Не самое лучшее серебро, если в богадельне побывало, – рассматривая крестик и цепочку, произнес Валимир. – Волшебное свойство серебра – у оборотней и вампиров оно белеет, у проклятых чернее черного становится. Как будто черные мысли души на себя собирает. По нему можно определить, какая у кого душа.

– Золото тоже, – сказал Виткас, подув на стрелу и проверив ее на глаз. – Черные пятна оставляет на коже.

– Никогда не понимал, как оно работает, и почему они не боятся брать его в руки... Наверное, оно с их кровью что-то делает...

– А проклятый – это кто? Тоже гаденыш?

– Проклятый – это я. И Манька. И Борзеевич, наверное. Но я не совсем проклятый, а только наполовину. Я видел их, каждого в лицо помню, поэтому оно на мне не так заметно. И на человека не летит, если отверзаю от себя. Кроме того, я знаю, как Проклятие работает, поэтому вижу иногда его ужас в себе. Все люди в той или иной мере проклятые, но не до такой степени, как проклятые, которых проклинают со знанием дела.

– В смысле?

– Проклинают человека не здесь, а там, а зовут отсюда. Человек о встрече с вампирами никогда не помнит, но обычно они изводят всю семью. Было бы странно, если бы на брата наложили, а меня бы оставили. Но то, что ложили не совсем умно, в этом я уверен. Зов они на брата наложили, а меня Прокляли с обеих сторон... Я же говорю, нас с братом перепутали, мы с ним похожи. И получилось, что барракуда моя сама себя ославила. Жаль, что она не на себя, а от себя проклинает.

– Все равно ничего не понимаю, – признался Виткас.

– Вот смотри, помещик один на три – пять тысяч крепостных рабов. И все они молятся на него, а почему? А потому что поднять вампира не то же самое, что заставить проклятого сунуть голову в петлю. Это жесткое зомбирование, когда есть два человека, связанные между собой.

Но они замучались бы искать душу раба. А им это и не надо! Им чтобы мужик видел Благодетеля, а женщина строгое назидание. А в массе те и другие на коленях стоят. И тут уже механизм взывания к человеку по упрощенному варианту, когда женщина становится объектом наложения Зова, а мужчина Проклятия. А без души именно крепостной раб получается, потому что без самого человека не прославишь. Бабы помещика меньше чтили, но стоило ей голос повысить, мужик ей пару ребер сломал, и она замолчала. А мужика плеточкой помещик охаживает. Он ему только в ноги кланяется и спасибо говорит.

Обычно этим церковь занималась.

Поэтому, когда человек в церковь приходит, он как бы замирает в благоговейном ужасе, чувствуя присутствие невидимого человека, страх, и тянет пообщаться с Благодетелем, а когда выходит, испытывает невероятное облегчение.

Настоящие Зов и Проклятие накладывают, когда хотят вампиром стать. Или торговцы белой смертью и бандиты, которым надо удержать человека на какое-то время, чтобы быстро получить свое и свалить. Эти используют медикаментозное зомбирование, когда два разных состояния, полубессознательность и полная бессознательность, используются и для наложения заклятий. Как кодирование. Но если кодирование с двух сторон, крепче держит человека.

– Ну, торговцам белой смертью только первое время и надо, а там зависимость держит... – поддакнул Виткас. – Человек крепко сидит на игле

– Кодированный крепче, у него зависимость появляется с первой дозы. Без такой зависимости, если если нет посыла от души, человек через какое-то время начинает понимать, что его дурачат. Но или имущества нет и спросить не с кого, или почки уже вырезана, или сидишь в яме, как раб, и никто не ищет, а пикнул, и тебя убили. Убить человека легко. А вылечить только раньше умели, когда Бог человека учил сам. Поэтому все Благодетели его как огня бояться – Дьявол для них самый страшный враг. Вот пришел он, и все вампиры за проклятой бегут.

Валимир рассмеялся.

– А у меня такой знак на лице есть? – Виткас подставил Валимиру лицо.

– Нет пока, – улыбнулся Валимир. – Но ты не расстраивайся. Будет. Со временем. Вампиры каждый день сучат кого-нибудь.

Перед ними уже лежала добрая кучка стрел и кольев, когда вдруг они услышали визг и вопли, и вой, и сразу наступила гробовая тишина, будто остались одни.

Оба вскочили и замерли в ожидании, прислушиваясь к каждому шороху. После недолгого затишья раздался топот бегущих ног, и снова вой, но уже смертельно раненного, и испуганные голоса и вскрики. По голосу оба признали, что воет Ее Величество. Виткас сгреб в охапку и стрелы и колья, рассовывая их в два рюкзака. Валимир быстро убрал хворост и щепки под спальные мешки, в заранее приготовленную яму, присыпав сверху землей и камнями.

– Думаешь, это собачки моей барракуды посадили на кол Ее Величество? – переглянувшись с Виткасом, полушутя, полусерьезно спросил Валимир, слегка побледнев.

– Думаю, твои еще далеко. Наверное, их тоже ждать надо к полнолунию, – предположил Виткас, вслушиваясь в доносившийся шум и приближающийся грохот.

Оба рванули к выходу, столкнувшись в проходе, и, не раздумывая, выскочили наружу, одеваясь на ходу.

Вернулись через полчаса, но оба довольные и счастливые.

– Господи, я видел чудо! – помолился Виткас, встав на колени и сложив руки перед собой. – Я больше никогда не буду в тебе сомневаться. Стыдно называть тебя Дьяволом... Можно, я буду называть тебя Господом? Но если он, – Виткас ткнул в сторону беззаботно развалившегося на спальном мешке Валимира, – позвал и ты услышал, может быть, ты и меня услышишь? Пожалуйста, позаботься о моем брате, о моей жене и ребенке. Пошли нам, Господи, хлеб насущный и благополучный исход дела...

Виткас склонил голову и благоговейно и смиренно замолчал, полуприкрыв глаза.

– Не-а, он этого не любит! – сказал Валимир, наблюдая за другом. Улыбка во весь рот не сходила с его лица с тех пор, как они вернулись. – От него все милости ждут, а не жертвы. А он молитвами не сыт, ни пьян. Ему, как вампиру, тоже кровь нужна, не зря вампиры его вампиром называют... Вот мы, решили боднуть болезни и немощи наши, и, пожалуйста, драконы пали к нашим ногам! – Валимир растянулся на спальнике и блаженно улыбнулся. – Господи, я исправлюсь! – пообещал он кому-то в потолке и виновато развел руками: – Ну не могу я, вот так, сразу... – он снова воззрился на Виткаса, который смотрел на развязного Валимира с осуждением. – Что?! Это самый бессовестный и хитрый Дух, Вечный Изгнанник и Скиталец, в общем – законченный Поганец. Ну сам посуди, разве надо было так долго ждать... – Валимир помрачнел, вспомнив Зулю и Игоря. Но обвинить Дьявола в их смерти не получилось, на этот раз он знал убийц в лицо. Он лишь надеялся, что, как Бог, Дьявол не будет с ними слишком суров и несправедлив. – Корчит из себя параноидальную шизофрению... – произнес он с досадой. Сел, одевая теплые унты. – Молись, не молись, а береженого бережет. Меня скоро хватятся люди барракуды и Благодетеля, и если они меня вычислят, они меня от себя никуда не отпустят. Нам пора выздоравливать и сваливать. А кроме того, эта внезапная болезнь драконов может обострить у вампиров приступы голода. Им завтра наверх тоже ножками топать. Нам по лесенкам, а им на веревках, – Валимир снова с ехидцей засмеялся. – Им за день в гору ни за что не залезть. Так что мы им теперь за место Бога...

– Согласен. Мы можем прямо сейчас отправиться. Магазин у нас боеприпасами заполнен. Я еще один нож на кухне стянул под шумок, – Виткас вытащил из-за пазухи здоровенный секач, помахал им в воздухе.

– Нож нам не поможет. Даже стрела из дерева. Я слышал, они умирают от стрел, как от пули, если только ранить оборотня смертельно. Так, нам еще луки нужны, – напомнил Валимир, разглядывая нож. – Ты можешь максимально приблизить их к тому состоянию, когда их можно будет называть луком? – он кивнул на две дубины, оставленные в углу грота.

– Заметят, если приблизить, – ответил Виткас уныло. – Для того, чтобы сделать лук точным, с максимальной дальностью полета, нам еще трубка нужна, хорошая тетива, а где мы это все возьмем?

– У рыбаков, – произнес Валимир и слегка растерялся, не сразу сообразив, откуда у него взялась эта мысль – У них и лески есть, и трубки. Я видел, когда они на озеро собирались. Металлолома здесь хватает. От драконов каркасы остались, они легкие и прочные, один им уже точно не понадобиться. На худой конец, можем завалить оборотня и забрать у него автомат.

– Про автомат забудь, тогда нам точно крышка. И не известно, умирают ли они от обычных пуль. Везде предупреждают, во всех сказках и легендах: не лезьте на рожон, если у вас креста нет, святой воды, серебряных пуль и осиновых кольев. – Виткас тяжело вдохнул. – Судя по необычному дереву, наверное, и крест есть какой-то особенный, и вода. А как мы их понесем? Лук в рюкзак не спрячешь, даже сборный.

– Могу же я в горах ногу подвернуть, – возмущенно воскликнул Валимир. – Вместо подпорки его использую. А там стяну, когда придет время. Но зарубки и насечки лучше сделать прямо сейчас. Правда, я понятия не имею, как это делают...

– Ты из лука хоть раз стрелял? – поинтересовался Виткас с улыбкой знатока.

– Нет, не приходилось, – признался Валимир, слегка покраснев. Наверное, уповать на лук было глупо. Лучше бы пистолет с серебряными пулями, но где столько серебряных пуль возьмешь?!

– А я в соревнованиях участвовал иногда, – Виткас убрал спальный мешок, сгребая землю. – Пусть и моя нога повредится тоже... Заберем, что осталось. Дяде Ване скажу, что надо, он не станет спрашивать зачем... Прикроют... О!... О!...

Виткас замолчал, тупо уставившись на яму, в которой они оставили остатки срезанных ветвей и щепу.

– Что? – Валимир слегка перепугался и нехотя поднялся, приблизившись к Виткасу.

Взгляд у него стал не менее озадаченным. Брови удивленно поползли вверх.

– Мы сколько ходили? Полчаса?

– Меньше...

– И это все наросло за полчаса? Ай да молодцы! Кому бы в голову пришло заглянуть под землю!

Весь хворост, который они ставили, оброс корнями, которые уходили в землю, пробивая камень толстыми плетьми.

– Что ты на это скажешь? – спросил Виткас, выворачивая то, что еще можно было употребить на стрелы и на тонкие крепкие колья.

– Наверное, мы в любое время сможем пополнить боеприпасы, только как долго приходится их ждать.... Могли бы и приписку сделать, – обиженно надулся Валимир, – что, мол, так-то и так-то, произрастает в этих краях дерево, которое приятно иметь под рукой, когда вами заинтересовались большие люди...

– Теперь подрывники должны будут подниматься первыми, чтобы обезопасить новый лагерь от возможного схода лавин. Правильно будем подниматься, как люди. Я попробую договориться насчет нас, чтобы нас в первую группу взяли. И разживусь у повара едой на вечер и на утро. Только как мы в горы поднимемся с этим... нам же еще динамит тащить... А вдруг...

Оба одновременно уставились на два рюкзака, из которых торчали стрелы и колья.

– Переборщили мы, – согласился Валимир. – Я теплые вещи оставлю, снаряжение придется оставить, но без веревки нам не обойтись. И кто-то понесет динамит, а кто-то стрелы.

Из рюкзаков выбросили все лишнее. Рюкзаки им выдали хорошие, вместительные, чтобы человека можно было нагрузить по полной. Избавившись от теплой одежды и кучи ненужного хлама, сразу стало веселее. Стрелы в рюкзаке умещались и не торчали. Колья рассовали по спальным мешкам. И даже осталось место вернуть в рюкзаки часть вещей. Часть закопали.

– А вдруг все же динамит заставят тащить? – расстроено произнес Виткас.

– Забудь про динамит, – уверенно произнес Валимир. – Не будем могилу себе копать. Попросим ребят...

– Нас не за тем отпустят, чтобы мы свои шкуры спасали! И потом, подставлять ребят... У нас это не принято, – напомнил Виткас. – А вдруг взрывать, а у нас взрывчатки нет? Нас еще всегда человек двадцать охраняют – догадаются, нам не жить. Они с нами на драконах летели. Суровые ребята.

– Вот и пускай несут сами. Теперь-то мы не на драконах! – возмутился Валимир. – И потом, с чего мы взяли, что он обязательно взорвется. Видал, какое дерево умное! А про ребят... Я к слову сказал. Мы можем динамит, а они пусть наши рюкзаки.

– Ладно, по ходу разберемся, – сказал Виткас, одеваясь. – Есть у меня еще пара человек, с которыми можно договориться. Мы тут все свои. Пойду, разведаю, что к чему, и попрошусь в первую группу. Поплачу еще, а то горец, а о мести ни разу не упомянул, кому, за что... Подозрительно. Клятву мести свидетели должны скрепить, которые месть у нас признают справедливой, обычно отец, мать, старейшины. Но раз их нет, наверное, Царь с Царицей подойдут?... Чувствую себя скотиной, как я могу взять в свидетели клятвы тех, кому собираюсь мстить?!

– Ага, если подпустят... Наверное, это справедливо, объявить тем, кому ты идешь мстить, о своей мести? Вежливо, тактично, интеллигентно. Так мол и так, считаю смерть брата запланированной, иду мстить, признайте месть справедливой, а цель мщения благородной, и вижу врага своего, достану из-под земли, настучу по барабану... Поверь, они обалдеют от твоей наглости и ни за что на себя не подумают. Кто, кроме врага, смог бы месть лучше всего охарактеризовать? Если назовут ее благородной и справедливой, считай благословение свыше ты уже получил. Да с дубиной-то не ходи! – проворчал Валимир, тоже одеваясь. – Они его за версту чуют...