Текст книги "Меняя правила (ЛП)"

Автор книги: Анастасия Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Белла, – зову я. – Мне правда жаль...

Мило сидит в прихожей, виляя хвостом.

Чёрт. Он никогда не ждёт меня у двери, когда она дома.

А значит...

Нет. Она не могла уже уйти.

Я несусь по дому, ища её, и сердце замирает, когда не нахожу её нигде.

Почему она не ждала? Почему не позвонила?

Потому что злится. Я так сильно ранил её, что она предпочла пойти к тем монстрам одна, чем видеть меня.

Пиздец.

Дрожащими руками я надеваю чёрные джинсы и белую рубашку. На секунду ловлю своё отражение в зеркале и взъерошиваю волосы. Раздражение пульсирует во мне, сочась из каждой поры. Я не знаю, что буду делать, когда увижу её.

Что бы ни случилось между нами, она не должна была идти туда одна. Эти люди ужасно с ней обращались. Её отчим... Этот ублюдок изнасиловал её.

Боже, клянусь, если он дотронется до неё, я сломаю ему каждую кость.

Я запрыгиваю в машину и включаю заднюю передачу. На выезде я резко жму на тормоз. Я не знаю, куда ехать. Я не знаю, где живёт её мать.

Мэг должна знать. Или Бен с Томом. Я могу спросить у них. Я достаю телефон из кармана и сразу вижу кучу уведомлений. Каждое – новое сообщение от Стейси. Я смахиваю их и пролистываю контакты. Найдя номер Тома, я нажимаю на него, не раздумывая. С ним проще говорить, чем с Беном.

Надеюсь.

Линия соединяется, но Том молчит.

Сердце в горле, я говорю:

– Привет. Это Ксандер.

– Угу, – он фыркает. Он сам признавал, что любит сплетни, так что, наверное, уже в курсе насчёт фото.

– У меня к тебе просьба.

– Серьёзно? – он саркастически смеётся. – Нужно, чтобы я прикрыл тебя перед Беллой, пока ты встречаешься с бывшей?

Чёрт. Стону, я опускаю лоб на руль и закрываю глаза.

– Точно нет. – Я делаю глубокий вдох. – Можешь скинуть мне адрес мамы Беллы?

Тишина в трубке оглушает. Наконец Том прочищает горло.

– Только не говори, что она пошла туда одна.

– Так и есть, – признаюсь я, голос дрожит. – Пожалуйста, дай адрес.

– Секунду, – бормочет он. Через мгновение телефон пикает – сообщение от Тома. – Поверить не могу. Я просил её только об одном – не ходить туда, а она взяла и пошла.

– Она злится на меня, – признаюсь я. – Я слишком сильно ранил свою девушку.

Я открываю сообщение и вбиваю адрес в навигатор. Когда маршрут появляется на экране, я снова включаю заднюю передачу и выезжаю. Доберусь до её мамы за час. Наверное, опоздаю, но мне плевать, что они подумают. Я хочу быть рядом с Беллой.

– Рад, что ты всё ещё считаешь её своей девушкой, – тихо говорит Том. – Но ты прав, ты ранил её и заслуживаешь страдать за это.

Его слова – как нож в грудь.

– Я знаю. Я её не заслуживаю.

Через несколько минут я попадаю в пробку. Чёрт. Хотя бы раз вселенная могла дать мне передохнуть?

– Ты изменяешь ей? – спрашивает он твёрдо. Впервые с нашей встречи его расслабленность исчезает.

– Нет. Мне никто не нужен. Я люблю Беллу.

– Приятно слышать, Уокер. Начни вести себя соответственно, – упрекает он. И бросает трубку.

В колонках тут же взрывается музыка – панк-песня из какого-то случайного плейлиста. Именно то, что нужно, чтобы успокоить нервы.

Пожалуйста, пусть с ней всё будет в порядке.

Двор её мамы ухожен, с аккуратными деревьями. Двухэтажный белый дом с высокой крышей и аккуратными клумбами. Крыльцо небольшое, но под навесом, что спасает меня от дождя, начавшегося ещё по пути.

Я держу букет цветов, купленный по дороге. Я уже опаздываю на десять минут, и приходить с пустыми руками казалось неправильным, хоть мне и плевать на впечатление.

Мать Беллы заставила её пройти через ад – она не заслуживает ничего, кроме презрения. Но я не хочу давать ей повод корить мою девушку.

Когда дверь открывается, передо мной появляется красивая брюнетка.

Чёрт. Я никогда не задумывался, что Белла могла унаследовать свою красоту от матери – наверное, потому что передо мной женщина с уродливой душой, а моя девушка – чистое сердце.

– Здравствуй, – приветствует она. Её голос мелодичный и лёгкий, прямо как у Беллы.

– Привет, – я протягиваю букет, и она берёт его, прикусывая нижнюю губу. Чёрт. Ещё одна черта, доставшаяся дочери. – Я Александр, парень Беллы.

– Очень приятно наконец познакомиться, Александр. – Она улыбается. – Я Саманта.

– Взаимно. – Я киваю. – Ещё раз прошу прощения за опоздание. Тренировка затянулась.

– Всё в порядке. Ты пришёл, и это главное. – Она отступает. – Проходи. Мы ещё не начали.

Закладывая руки в карманы, я вхожу в дом. Меня сразу окружает странная энергетика. Здесь Белла росла, здесь страдала от игнорирования и жестокости матери, здесь чувствовала себя нежеланной. Здесь её отчим...

– Пройдём в гостиную, – Саманта останавливается рядом.

Её улыбка тоже напоминает улыбку Беллы, но тревога наполняет мои вены и превращает сердце в камень.

Пережить этот ужин будет сложнее, чем я думал.

ГЛАВА 13

Я ВЫРАСТИЛА МОНСТРА

КСАНДЕР

Год и один месяц назад

Июль

– Изабелла, – говорит Саманта, когда мы заходим в столовую, – у твоего мужчины отличный вкус. Букет, который он принёс, просто прекрасен.

Я представлял дом, где выросла Белла, как тёмное и угнетающее место, что-то прямо из фильма ужасов. Такой дом, от которого веет злом, и это чувствуется, как только переступаешь порог.

Но это место совсем не такое. Оно просторное, ухоженное, наполненное светом и модными деталями. Выглядит так, будто могло быть безопасным убежищем для неё – местом, куда она бежала бы, когда ей было больно, где искала бы утешение.

Вместо этого это был её личный ад.

Когда я замечаю Беллу, сидящую за столом, я слегка улыбаюсь ей. Я был зол на неё за то, что она ушла без меня, но теперь, когда она передо мной, я просто счастлив, что она в безопасности.

Прикусив нижнюю губу, она бросает взгляд на женщину рядом с собой. Её идеально уложенные волосы касаются плеч бежевого кардигана. Её кристально-голубые глаза изучают меня пристально, когда она сжимает губы. Бабушка Беллы. Она – единственная причина, по которой моя девушка вообще согласилась приехать. Мне любопытно узнать, как эта женщина относится к своей единственной внучке.

– Александр, не стой просто так, – Саманта хватает меня за руку и игриво подталкивает.

Я направляюсь к столу, осматривая комнату в поисках того ублюдка. Пока что, похоже, здесь только они трое. Я останавливаюсь рядом с Беллой и опускаюсь на стул рядом с ней.

– Привет, – тихо говорю я, наклоняясь ближе.

– Привет, – её голос нейтральный, отстранённый. – Бабушка, это мой парень, Ксан...Александр.

– Приятно познакомиться, Александр.

Неловкость охватывает меня, когда я встречаю взгляд бабушки Беллы.

Она деревянно кивает.

– Пожалуйста, зови меня Корделия.

– Взаимно, Корделия. – Я изображаю улыбку и слегка опускаю подбородок. – Как вам Бостон?

– Приятно видеть семью, но сам штат и город мне не нравятся. – Она поднимает бокал и отпивает. – Не понимаю, что Саманта в нём нашла или почему осталась здесь после смерти мужа. Я миллион раз просила её переехать обратно, но она всегда отказывается. Видимо, попробовав свободы, она больше не хочет снова оказаться в клетке.

– Ты говоришь так, будто выбор жить своей жизнью – это что-то ужасное, – парирует Саманта, возвращаясь в комнату с вазой, в которой стоят цветы.

– Нет, – поднимает подбородок Корделия. – Просто я считаю, что ты подаёшь плохой пример собственной дочери. Она не приезжает домой, если ты её не заставишь.

– Я не заставляла её. – Саманта садится напротив нас, её лицо искажено.

– Заставляла. Это очевидно по тому, как ей некомфортно. Когда твой ребёнок последний раз был дома, Сэм?

Румянец распространяется по шее Саманты, поднимаясь к щекам.

– Год назад.

– Изабелла, это правда? – Корделия поворачивается к внучке, приподняв бровь.

– Скорее, два. В последний раз я была здесь сразу после окончания колледжа. – Она украдкой смотрит на мать, а затем на Корделию. – Я не считаю это место своим домом. Это их дом, её и Кевина.

– Так я и думала. – Лицо Корделии смягчается. – А как насчёт тебя, Александр? Ты близок со своей семьёй?

Я выпрямляюсь и киваю.

– Мои родители замечательные. Они поддерживают меня и участвуют в моей жизни. – Я смотрю в глаза Саманте, и на мгновение её маска спадает. Клянусь, в её взгляде мелькает что-то вроде сожаления.

Что сделало её такой? Что заставило её так ненавидеть свою дочь?

– Согревает сердце слышать такое, – улыбается мне Корделия. – Значит, у Изабеллы есть пример того, как семья должна относиться друг к другу.

– Ну просто чудесно, мама, – сухо говорит Саманта. – Если твоя цель – унизить меня, то у тебя отлично получается.

– Я просто хотела увидеть Изабеллу. В последний раз ты разрешила ей навестить меня восемь лет назад, и с тех пор я её не видела.

– Не то чтобы ты сама пыталась, – Саманта хватает бокал и осушает его залпом. – Я не помню, чтобы ты когда-либо присоединялась к нам на праздниках. Ты всегда ждала, что мы приедем в Монтгомери, но сама никогда не отвечала взаимностью.

– Это моё самое большое сожаление, – говорит пожилая женщина. – Потому что теперь я знаю, как ты обращалась со своим ребёнком. – Слова Корделии повисают в воздухе, наполняя комнату удушающей тишиной.

Она выпрямляется, глубоко вдыхает и поворачивается к ошеломлённой Белле.

– Я недавно делала ремонт в доме. Ты знала об этом? Два месяца назад рабочие сняли пол в гостевой комнате. Один из них нашёл твой дневник под расшатанной доской – ты, должно быть, спрятала его там во время своего последнего визита. Он был написан, когда тебе было пятнадцать. Прости, что вторглась в твою личную жизнь, но я не сожалею о том, что узнала, как твоя мать с тобой обращалась.

– Она лгунья, – фыркает Саманта.

Корделия даже не смотрит на неё. Её внимание приковано к Белле.

– Мама, – говорит Саманта, – ты не можешь серьёзно верить всему, что она написала. Она была подростком, отчаянно жаждавшим внимания. Ты даже не представляешь, какие небылицы она сочиняла.

– «Моя мама почти не разговаривает со мной, а когда говорит, то только чтобы наказать за то, что, как ей кажется, я сделала не так. Я могу провести весь день в своей комнате, и она даже не зайдёт проверить, как я. Не спросит, ела ли я. Не предложит провести время вместе. Я почти уверена, что ей так даже лучше. Она предпочла бы вообще меня не видеть».

Слова Корделии пробегают холодом по моей спине. Неужели Белла написала это в своём дневнике? Так она чувствовала себя, живя в этом доме?

– Ты была ужасной матерью, Сэм, и остаёшься ею.

– Это очень забавно, – отвечает Саманта. Она смотрит на меня, её лицо наполнено презрением.

Нет ничего, что она могла бы сказать, чтобы изменить моё мнение о ней. Она заставила Беллу пройти через столько дерьма безо всякой причины.

Саманта очень похожа на свою дочь, но внутри? Эта женщина гнилая.

– Забавно? – переспрашивает Белла. Она ставит локти на стол и переплетает пальцы. – Я была одна, независимо от того, была ты здесь или нет. Одинокой. Забытой. Никому не нужной. Ты появлялась только тогда, когда тебе нужен был выход для твоего гнева – и тогда я становилась твоей любимой игрушкой. Тебе нравилось наказывать меня, когда тебе нужно было подпитать своё эго. Тебе никогда не было дела до того, больно мне или грустно. – Белла выпрямляется и качает головой, словно отгоняя желание расплакаться. – Ты помнишь тот день, когда я пришла в твою комнату и сказала, что у меня болит живот? Ты обвинила меня в том, что я притворяюсь, чтобы привлечь внимание. Даже когда я лежала на полу, крича от боли.

– Ты всё время врала. Неужели ты действительно ожидала, что я поверю тебе? – шипит Саманта, ударяя ладонями по столу.

– Я никогда не лгала тебе, – говорит Белла, её грудь медленно поднимается и опускается. – Я просто хотела, чтобы ты любила меня.

– В конце концов ты получила то, что хотела. Кевин отвёз тебя в больницу. Он провёл с тобой всю ночь и следующий день.

Белла усмехается.

– Ты ведёшь себя так, будто это было что-то особенное. Мне удаляли аппендикс.

– И он был рядом всё это время. Что ещё я должна была сделать? Я не могла пропустить работу. Мой муж занял моё место и позаботился о тебе.

– Позаботился о ней? – я кипячусь от ярости, захлёстывающей меня. – Позаботился...

Белла едва заметно качает головой.

– Не надо.

Меня будто обухом по голове. Какого чёрта я должен молчать?

– И вот, спустя столько лет, ты всё ещё ищешь внимания, – бросает Саманта, окидывая меня взглядом, а затем хмуро смотрит на дочь, будто точно знает, что я хотел сказать.

Корделия наклоняется вперёд, тоже глядя на меня.

– Мне нужно что-то знать?

– Нет, – Белла расправляет плечи. – Но у меня есть вопрос.

– Конечно, дорогая, – бабушка ободряюще улыбается ей.

– Зачем этот фарс? – твёрдо спрашивает она, сжимая челюсть.

Моя грудь наполняется гордостью. Она держится стойко и задаёт именно тот вопрос, который мучил меня. Какой смысл во всём этом спектакле?

– О чём ты? – Корделия моргает, её губы складываются в недовольную гримасу.

– Ты сказала, что нашла мой дневник два месяца назад. Ты прочитала его. Узнала, как моя мать со мной обращалась. – Она облизывает губы. – Зачем тебе нужно было, чтобы я приехала сюда? Мы могли встретиться где угодно, буквально. Я могла навестить тебя в Монтгомери. Вместо этого ты устроила целое представление. Зачем?

– Я хотела ответы, и хотела, чтобы они были у тебя тоже. И надеялась, что у Сэм хватит достоинства признать, через что она тебя провела, и взять на себя ответственность. – Корделия слегка опускает голову. – Я ошиблась.

– Моя мать не заботится ни о ком, кроме себя, – говорит Белла. – Даже о Кевине. Для неё он просто аксессуар. – Она сохраняет прямую осанку, продолжая. – Мать любит только себя, и после этого ужина она возненавидит меня ещё сильнее. Хотя она и королева унижений, она ненавидит, когда люди ставят её в неловкое положение.

Мне нужно всё моё самообладание, чтобы не схватить её и не прижать к груди. Что-то в ней изменилось. Я не могу понять, что именно и как, но она нашла в себе уверенность, чтобы встретиться лицом к лицу с матерью и высказать правду. Она стала настоящей.

– Простите за задержку. – Громкий голос прерывает напряжённую паузу, и в комнату входит крупный мужчина.

Моя спина мгновенно напрягается. Это тот самый ублюдок, который почти разрушил душу Беллы. Ему пятьдесят, как она говорила, но выглядит он на добрых десять лет моложе. Он накачан, будто всё свободное время проводит в спортзале, а его рубашка на размер меньше, едва сдерживая бицепсы и подчёркивая каждый рельеф пресса. Кевин выглядит лучше, чем мой собственный отец, и это, честно говоря, сбивает меня с толку. Он насильник, которому удалось обмануть весь мир своей внешностью.

Это просто пиздец.

– Ты как раз вовремя, – Саманта встаёт и направляется к мужу. – Ужин готов. Поможешь мне на кухне?

Она хватает его за руку и уводит из комнаты.

Он идёт за ней, широко раскрыв глаза. Не могу его винить, хотя то, как его взгляд задерживается на Белле, мгновенно выводит меня из себя. Ему лучше быть осторожным, потому что мои кулаки всё ещё чешутся после стычки с Миллером.

– Дорогая, я…мне так жаль, – запинается Корделия, опуская голову. – У меня были подозрения, но я убеждала себя, что это не моё дело, что она отдалилась от меня, потому что я была слишком навязчива. Я не хотела усугублять ситуацию. Боялась, что если стану её ругать, она полностью отгородится от меня; думала, что, возможно, она не позволит мне видеть тебя. Мне не следовало ждать так долго. Я подвела тебя, Изабелла.

– Ты почти не видела меня, – говорит Белла, её тон такой же ровный, как и выражение лица. – А когда видела, даже не пыталась узнать меня лучше. – Она опускает руки на колени. – Если бы ты заступилась за меня, я хотя бы знала, что ты заботишься, что я для тебя важна. Но ты не показала мне этого до сегодняшнего дня, и…

– Уже слишком поздно, да? – Корделия поднимает глаза, они стекленеют. – Я сожгла этот мост задолго до того, как поняла, что он в огне.

Белла отводит взгляд, глубоко вздыхая.

– Мне нужно в ванную. Прошу прощения.

Она медленно встаёт и выходит из комнаты, оставляя меня наедине с её бабушкой. Этот ужин идёт хуже, чем я мог себе представить, и еду ещё даже не подали.

– Ты, наверное, презираешь нас всех, – говорит Корделия, её голос звучит побеждённо. – Тебе повезло иметь здоровые отношения с родителями. Боюсь, наша семья слишком дисфункциональна, чтобы когда-либо прийти к этому. «Как я могла вырастить такую дочь, как Саманта?» – вот о чём ты думаешь, да? – спрашивает она. – «Как я позволила ей разрушить жизнь моей единственной внучки?» – её плечи опускаются ещё ниже. – Как я могла быть такой слепой и заблуждающейся? Как я не заметила того, что происходило у меня под носом?

Эти последние слова застревают у меня в голове. Я напрягаюсь, пытаясь ухватиться за внезапную мысль, мелькнувшую в сознании, но она ускользает так же быстро, как и появилась.

Чёрт. Это важно, я уверен.

Хмурясь, я меняю позу и поворачиваюсь к Корделии.

– Белле нужно время, и ей нужно быть среди правильных людей, прежде чем она почувствует себя достаточно комфортно, чтобы открыться. Ты никогда не давала ей причин доверять тебе. Не знаю, сможет ли она найти в себе силы простить тебя. По крайней мере, пока нет.

– Когда я нашла её дневник, то не стала читать его сразу. Подумала – это её секрет, она прятала его не просто так. Но мне было любопытно, да и одиноко... И вот однажды я решила – а почему бы и нет? Она уже взрослая. Что плохого в том, чтобы прочитать записи маленькой девочки?

Её лицо искажается от боли, она закрывает глаза.

– То, что я обнаружила, потрясло меня до глубины души. Я знала, что моя дочь строга с Изабеллой, но даже не подозревала, что она её ненавидит, что все эти годы наслаждалась жизнью, забросив собственного ребёнка. – Корделия поднимает салфетку и промокает глаза. – Бедная девочка не могла никому довериться, поэтому выплеснула всю свою боль на бумагу. Всё, чего она хотела, – это любви. Она мечтала, чтобы её любили мать, чтобы её любил Кевин. – Голос её дрожит. – А взамен получала лишь молчание или, что ещё хуже, угрозы выгнать её из дома за излишнее любопытство. Саманта – ужасный человек, и в этом моя вина. Я вырастила чудовище.

Корделия всё ещё вытирает слёзы, а я не могу найти слов, как вдруг слышу шаги за спиной. Оборачиваюсь, ожидая увидеть Беллу. Но вместо неё в комнату входит Саманта с сервировочной миской в руках.

Едва сдерживаю презрительный смешок. Неужели она всерьёз собирается продолжать этот дурацкий ужин? Как будто ничего из того, что сегодня вскрылось, не произошло?

Хотя чему удивляться. Саманта вообще проигнорировала собственную дочь, когда та попыталась рассказать, что Кевин с ней сделал. В этой женщине нет ни капли сострадания, нежности, любви.

Я ненавижу её.

– Кевин пошёл переодеться и умыться. Когда вернётся, начнём ужинать.

Умыться?

И какова вероятность, что прямо сейчас он загнал Беллу в угол?

Сердце бешено колотится, я резко вскакиваю. Столь стремительное движение едва не опрокидывает стул.

– Э-э, прошу прощения. Я схожу в туалет перед ужином.

Саманта ставит блюдо на стол и бросает мне улыбку, в которой нет ни грамма тепла. Сердце у неё точно изо льда, в этом я не сомневаюсь.

– Конечно. – Она кивает в сторону коридора. – Первая дверь справа.

– Спасибо. – Я вылетаю из комнаты, не обращая внимания на её шёпот с матерью. Наверняка обсуждает меня, но мне плевать.

Стучу в дверь ванной и, не дождавшись ответа, осторожно открываю.

Пусто.

Где Белла? Может, она в своей старой комнате? Она упоминала, что хочет забрать кое-какие вещи из детства, пока здесь. Возможно, сейчас собирает их?

Бормоча ругательства себе под нос, поднимаюсь наверх, двигаясь медленно и бесшумно.

Едва моя нога касается площадки, как раздаётся её голос:

– Я говорила тебе держаться от меня подальше. Говорила не прикасаться ко мне.

Вот же тупой ублюдок.

«Умыться», да, конечно.

Края зрения заливаются красным, когда я бросаюсь к приоткрытой двери в конце коридора. Ярость переполняет меня, когда я распахиваю её и врываюсь внутрь.

Белла стоит у книжного шкафа, упираясь ладонями в грудь Кевина, пытаясь оттолкнуть его.

Чувство, клокочущее во мне, превращается в чистую ярость.

Я бросаюсь через комнату, оттаскиваю Кевина от неё. Её крик разносится по стенам, пока я валю этого подонка, сначала бью в челюсть, затем – в нос.

Кевин хватается за мою рубашку, пытаясь остановить удары, но усмирить пробудившегося во мне монстра невозможно. Я обрушиваю на него град ударов, раз за разом бью в лицо. Миллер вывел меня из себя сегодня, но этот мудак... этот мудак разозлил меня как никто другой. Я намерен выбить из него всю дурь.

– Ксандер! – Белла хватает меня за плечи, оттягивая. – Ксандер, пожалуйста, хватит! Остановись!

Я встречаю её взгляд, тяжело дыша, одной рукой сжимая его рубашку, другую всё ещё сжав в кулак. Адреналин бурлит в крови, заставляя тело дрожать. Сердцебиение гулко отдаётся в ушах.

Её взгляд переходит с меня на человека подо мной, и глаза расширяются.

Только тогда я опускаю взгляд и вижу, что натворил. Лицо Кевина – кровавое месиво, и, чёрт возьми, это прекрасное зрелище. Он получил по заслугам.

Когда я поднимаюсь, Белла встаёт передо мной, словно защищая меня от него.

Он тоже медленно поднимается, его налитые кровью глаза прикованы к ней, будто кроме неё ничего не существует.

Грудь сжимается так сильно, что на мгновение становится трудно дышать. Его нижняя губа рассечена. Из явно сломанного носа хлещет кровь. Правый глаз уже распух. Но выражение его лица заставляет мою кровь стынуть.

В нём есть мягкость, и не только – ещё какая-то странная напряжённость, будто он полностью поглощён ею. Он не обращает внимания на кровь, стекающую по лицу, на боль от сломанного носа. Он видит только её.

Он любит её, да?