Текст книги "Мужчины в нашей жизни"
Автор книги: Анастасия Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– То-то и оно! Дружим столько лет, а ты даже не хочешь позвонить, спросить, как у меня дела?
– Как у тебя, Ир, дела?
– Плохо, ужасно! Хоть ложись и умирай!
– С Николаем?
– Да! Да! С Николаем! Я с ним больше не могу жить! Даже в одной комнате находиться!
– Вы что, поссорились? – спросила я вяло.
– Мы не ссорились и не мирились! С ним это невозможно. С ним вообще невозможно!
– То есть раньше было все нормально, а теперь стало невозможно?
– Раньше мне было все равно!
– Как это все равно?
– Лишь бы выйти замуж!
– Ну а вышла – терпи! И вообще, что за идиотское желание – выйти замуж?
– Идиотское желание?! – закричала Ирка. – Тебя так об стенку, я бы посмотрела, какие бы у тебя были тогда желания!!
– Успокойся, Ир! Об какую еще стенку?
– Не дай бог, конечно! Я просто тебе говорю: поставь себя на мое место. Я разрываюсь между двумя детьми, муж наблюдает за нами из-за заборчика, весь поселок со смеху умирает. Ты не понимаешь, мне так хотелось доказать…
– Доказать?
– Доказать! Всем им! Теткам этим, балаболкам, Кеше, про его жену я уж не говорю. Я к этому шла десять лет. Николай – не какой-нибудь менеджер средней руки! Да они до сих пор от удара оправиться не могут!
– Кто они?
– Да весь поселок! С Кешей во главе.
– Ты думаешь, и Кеша?
– Не думаю, а знаю!
– Откуда?
– От верблюда! От самого Кеши…
– Что же он тебе сказал?
– Что… я для него единственная женщина! Но к сожалению, он это только сейчас понял.
– Когда увидел тебя рядом с Николаем на фоне дворянского особняка!
– Ты думаешь?.. Конечно, это первое, что напрашивается… Но он так хорошо это сказал… так просто, так убедительно…
– А что ты ему ответила?
– Ответила, как пушкинская Татьяна! – Иринка преисполнилась чувства собственного достоинства. – Что он – тоже единственный. Но теперь поздно.
– И с тех пор ты не можешь видеть Николая?
– Да он только затем и был нужен! Чтоб Кеша понял: я единственная. – Подруга с вызовом взглянула на меня. – А дальше – конец.
– То есть развод?
– Да ты что, Наташка, какой развод?! Думаешь, я совсем ненормальная? Не понимаю, что вытащила счастливый лотерейный билет?!
– Тогда держи его покрепче!
– Я бы и держала, но Кеша…
– А что Кеша?
– Это он во всем виноват! Испортил мне всю жизнь! Из-за него я прошла через позор и ужас, из-за него вышла замуж за этого Николая! Из-за него…
– Нет, Ир, не из-за него. Все, что происходит с нами, происходит исключительно из-за нас самих.
– Ты так думаешь? – заинтересованно уставилась на меня Ирка.
– Я в этом теперь убедилась. И претензии у меня только к себе.
– Замечательная позиция! Наверное, очень облегчает жизнь… Слушай, у тебя ничего нет выпить?
Я сварила Иринке кофе, к нему достала бутылку рижского бальзама, а себе налила травяной чай.
– Зачем я вышла замуж за Николая? Только из-за Кеши…
– Давно хочу тебя спросить, Ир. Что бы вам не называть его по-человечески? Так красиво звучит – Иннокентий. А Кеша – хорошее имя для попугая.
– Он и есть попугай! – Ирка махнула рукой. – Взял и улетел к соседям. Умное животное найдет дорогу обратно, а этот заблудился…
– А ты говоришь, все ради него.
– Вот именно, ради него, дурака! Значит, и сама я дура.
– С этим ничего не поделаешь.
– Точно, Наташ. Как у тебя все здорово получается! Четко. Вот что значит финансовый аналитик.
Откуда-то из самых недр моей души, а может, прямо из сердца вылетел хриплый смешок.
– Господи, что с тобой? – испугалась Иринка.
– Да ничего. Так меня называл один человек. Глеб Мажаров… за которого я чуть было не вышла замуж.
– Ты переживаешь, что не вышла? – пробормотала Иринка осторожно.
– В отличие от тебя мне не надо было никому ничего доказывать. Это мой собственный выбор… В общем, я скорей рада.
– Да, ты у нас свободный человек. – Ирка задумчиво наливала бальзам в кофе. – А я знаешь кого тут видела?
– Не знаю.
– Угадай!
– Говорю же, не знаю!
– Влада! Совершенно случайно в Крылатском встретились. Я заезжала в квартиру к Николаю, выхожу из машины – вдруг Влад.
– Ну и что он?..
– Сказал, что хотел тебя поздравить с днем рождения. Звонил-звонил, а ты трубку не берешь. Я ему рассказала новости: Инна Владимировна умерла, Наташка осталась вдвоем с Лешкой. Я еще не знала, что вы разъехались…
– Да зачем ему это нужно?!
– Зачем нужно?! Хочешь лишний раз послушать о своей неотразимости?! Он, по-моему, от одного твоего имени приходит в экстаз!
– И что он сказал в экстазе?
– А что говорят в экстазе? Лепечут что-то бессвязное… Хороший он все-таки, Наташ. Жаль, что у вас не срослось… А тебе самой жаль?
Прощаясь, Ирка потребовала от меня священной клятвы звонить ей хотя бы каждую неделю.
– Иначе я умру от тоски! Понимаешь, умру! Я бы и еще с удовольствием с тобой поболтала, но некогда: в SPA-салон опаздываю.
Я тоже торопилась. Неприятно ехать за город совсем уж глубокой ночью… да еще одной. Совершенно одной.
В такой ситуации нужно иметь рядом мужчину. Чтоб не было страшно в темноте… В остальном же в их присутствии рядом с нами я не вижу особого смысла. Я сама умею водить машину, хорошо разбираюсь в технике и зарабатываю приличные деньги. Я все умею делать сама… Да и в этом единственном случае легко можно избегнуть жесткой необходимости. Надо просто засветло возвращаться домой, а если в темноте, то хотя бы не очень поздно. Когда на улицах еще много людей. А на дорогах – машин.
Эпилог
Недавно я услышала по радио, что на Леонарду подали в суд. Она обвинялась в попытке зомбирования с корыстной целью несовершеннолетней девушки – дочери весьма состоятельных родителей. Якобы девушка регулярно перечисляла на Леонардин банковский счет баснословные суммы, и не добровольно, а под воздействием колдовских чар.
Леонарда пыталась защищаться: мол, она чиста как стеклышко, а респектабельная пара – наймиты ее завистливых коллег по ремеслу. Но этот номер не удался, и пришлось Леонарде отправляться в хорошо знакомую мне клинику нервных болезней на Любимовке. Вот, дескать, если и делала что не так, то будучи не в своем уме.
В клинике у Леонарды возникли некоторые сложности. Госпитализировать и лечить ее никто не отказывался, а вот справку о психической невменяемости давать не хотели.
Как-то вечером ко мне заглянула Лиза.
– Наташ, ты не могла бы помочь?
– Кому помочь? – удивилась я.
– Ну, понимаешь, этой Леонарде… Со справкой для суда.
– С какой стати я буду за нее просить?! Да и ты-то зачем просишь? Сама рассказывала: противная тетка!
– Противная-то противная… А нам не чужая.
– Кому это нам?
– Саше. У них, что ни говори, общий ребенок. Саша переживает, я обещала помочь.
Лиза тоже была мне не чужая, поэтому и я, со своей стороны, решила взяться за это неприглядное дело. Позвонила в клинику. Музыкальный доктор мгновенно узнал меня, обрадовался;
– Как дела? Как здоровье?
Я подтвердила, что на здоровье не жалуюсь. А про дела не стала распространяться. Что ему до моих дел, постороннему человеку?
Когда доктор узнал, чего я хочу от него, завел уже совсем другую песню. Беде нашей можно помочь. Только их коммерческая клиника не выдает таких справок. Помогут его друзья – сотрудники системы Минздрава. Им, естественно, надо заплатить. И ему тоже – за услуги посредника.
Я все это выслушала и побежала к Лизе. Хорошо, что мы с ней теперь соседи – вышел из нашей калитки и сразу уперся в Лизин забор.
– Вот смотри. – Я достала записи, которые делала под диктовку музыкального доктора. – Сначала позвонишь по этому телефону, объяснишь, что от Игоря Львовича, и по какому делу расскажешь. Тебе назначат время.
Лиза зачем-то стала записывать эти указания, хотя просто могла бы воспользоваться моим листочком. Долго писала. Чтобы получить справку для Леонарды, надо было пройти несколько кабинетов и инстанций… Справки для суда абы как не выдаются!
– И сколько же это стоит? – поинтересовалась она в конце.
– Это ты у них сама спрашивай! Кто станет по телефону суммы называть?
– Придется спрашивать, – вздохнула Лиза. – Большое спасибо, Наташ. Что бы мы без тебя делали?!
– Без меня вы бы другие каналы искали… Ну ладно, я пойду.
– Подожди, давай кофе сварю.
За кофе Лиза говорит о работе. Медицина и косметология так стремительно развиваются, постоянно надо читать, учиться. Иначе отстанешь и будешь никудышным специалистом. Никто не захочет идти на прием к такому.
– Так в любой области, – соглашаюсь. – Вот я не работаю четыре с лишним года. Во-первых, половину забыла из того, что знала, во-вторых, что творится на рынке – представляю весьма приблизительно, в-третьих…
Но тут зазвонил телефон.
– Наташа, – зовет муж, – возвращайся. Я без тебя не справляюсь.
Я быстро прощаюсь с Лизой и бегу домой.
С чем он может не справляться, думаю по дороге. Не иначе как опять дети перессорились. Обычная история – старший брат ревнует родителей к младшей сестре. Привык быть в центре, привык, что все для него! Эгоист!
По лестнице, ведущей в детскую, я взбегаю в воинственном настроении. Муж поджидает меня на площадке у дверей комнаты…
Вы, наверное, удивлены, откуда у меня взялся муж?
Это все Ирка! Реализовала-таки свою навязчивую идею. Все-все, по ее мнению, обязательно должны выходить замуж и не бояться последствий. Даже если после замужества жизнь покажется немилой, все равно замуж выходить стоит!
– Ты бы и сейчас вышла замуж за Николая? – спросила я, памятуя о нашем недавнем разговоре.
– За Николая! За Николая любая бы вышла! Лучше Николая никого нет! Или тебе мой Николай не нравится?!
– Нет, нет, нравится. Я просто не совсем точно выразилась.
Ирка хитростью выведала мои воскресные маршруты и направила по ним Влада.
…Когда я столкнулась с ним в холле пансионата «Сойкино» – даже слов не нашла от удивления. А оказалось, он проводит здесь уже третьи выходные. Наблюдает за мной. За мной и за собой. И понимает, что ничего за это время не изменилось.
– Как ты думаешь?
– Я не знаю.
– Может, поговорим у меня в номере?
Первое, что я увидела, войдя к нему в номер, букет стройных, трепетных чайных роз. И сразу вспомнились те розы, до последнего стоявшие на комоде у меня в комнате. И как я выбрасывала тот букет, навсегда покидая родительскую квартиру, и мамино кроткое лицо в гробу, и скрип сцепления черной «ауди», увозившей Глеба. Я упала в кресло и разрыдалась. Впервые с того дня, как мне исполнилось тридцать три года.
Наверное, это была моя крестная эра, и с приходом Влада она закончилась.
Теперь я просто не понимаю, как жила без него. Как могла каждый день обходиться без его любви, нежности, внимания. И еще – иногда я подолгу думаю об этом – почему я так упорно отказывалась принять эту любовь?
Что ни говори, а женщина – слабое, зависимое существо. Все женщины скроены на один манер. Все они жаждут любви… Одни тайно, другие явно. Одни начинают мечтать о ней в старших классах средней школы, другие – в детском саду. Одни для этой любви прихорашиваются и наряжаются, другие получают ученые степени, третьи стремятся вверх по карьерной лестнице… Любите нас! Красивыми, совершенными, умными… самодостаточными, эмансипированными… любите!
А мужчины?.. Мужчины – это ведь не только наши мужья и любовники. Это еще и наши братья, отцы. Они не учитывают нашей извечной – девической – потребности в любви и заботе, они судят о нас по себе. Порой предпочитают нам других женщин, навсегда вычеркивая нас из своей судьбы… И мы продолжаем перемещаться по земле, внутренне сжавшись от предательства, как от удара, но все с той же пресловутой потребностью… и даже с еще более сильной.
Рано или поздно мы начинаем жить одной надеждой на заветную встречу. Сейчас мне кажется: каждой женщине уготована такая встреча, важно только ее не пропустить. А то будет по пословице: что имеем – не храним, потерявши – плачем…
– Митя! – Войдя в детскую, я грозно глянула на сына. – Митя, почему ты обижаешь сестру?!
– Она дерется…
Моему сыну четыре года, и он излагает свои мысли с трудом, но по тому, как стремительно темнеют его карие глаза, я понимаю – сын сердится.
– Сейчас же попроси у Нади прощения! Ты понимаешь, она – девочка. Она твоя сестра! А ты старший брат! Ты должен защищать ее ото всех, от бед, от обид…
Я увлекаюсь и начинаю говорить непонятно… но Митя угадывает пафос моей речи, подходит к сидящей в манеже двухлетней Наде и пытается погладить ее по головке. Неожиданно девочка размахивается и закатывает ему звонкую, классическую пощечину.
Я жду начала привычной баталии, но Митя тихо садится на диван, приложив ладонь к пылающей щечке.
Наверное, я ему не то наговорила!
А вдруг мой сын вырастет подкаблучником?!
