Текст книги "Я и мой оригинал (СИ)"

Автор книги: Анастасия Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– У тебя-то? – поинтересовалась я и вернувшись на песок, уселась в позе лотоса у края воды, приглашающим жестом похлопав место рядом с собой. – Куда могут спешить мертвые?

– Спасать живых, – рыкнул Магнус и подлетел ко мне, спровоцировав поток воздуха, такого же холодного и мертвого, как и он сам.

– Только не говори, что собираешься спасать меня, – хмыкнула я и прикоснулась пальцами к воде. Она была странной на ощупь. Как будто плотнее, чем обычная морская вода.

– Это Палое Озеро, – со знанием дела сообщил мне Магнус. – Благодаря ему я смог сюда попасть.

– Кстати об этом, – спохватилась я. – Каким таким могильным ветром тебя сюда занесло?

– Ты позвала, и я пришел, – высокомерно вздернув черную густую бровь, наводящую на мысли о том, что у него в близких родственниках имелись оборотни, заявил Магнус. – Не в моих привычках нестись по зову какого-то полумага-полусуккуба, который при этом не является полностью ни тем, ни другим, но один паренек уж очень за тебя просил.

– Юстас? – удивилась я. – Откуда он знает, что я здесь? Когда мы виделись в последний раз он тихонечко пускал слюни во сне под присмотром своей любимой няни Магнуса Родионовны.

– Не забывайся, – с угрозой прорычал призрак. Я заулыбалась еще шире, Чеширский кот бы просто обзавидовался. – И нет, ты не угадала. Руслан, он попросил тебя найти.

– Аааа, так вот, где собака порылась! – воскликнула я.

– Он слышал твой зов, – начал рассказывать Магнус, встряхнув длинными призрачными рукавами мантии и сложив руки на груди. – Но был очень пьян, даже чтобы понять, что происходит. И решил, что тебя убили и теперь ты в облике духа бродишь вокруг его дома.

– Из всего сказанного меня удивляет только одно, – меланхолично отозвалась я. – У Руслана есть дом?

– Нет, он живет в собачьей конуре, – съехидничал некромант.

– Ну, тогда земля ему мягкой подстилкой, – взмахнула я рукой. – Ты здесь зачем?

– Ты когда-нибудь научишься дослушивать? – любезно поинтересовался Магнус, продемонстрировав в холодной улыбке острые зубы.

– В следующей жизни обязательно, – пообещала я. – Я как раз на полпути к ней.

– Надо было убить тебя, когда была такая возможность, – с раздражением зашипел Магнус.

– Поздно, Зина, пить Нарзан! – весело заорала я. – Живи теперь с этой мыслью! – потом оценила степень “живости” призрака и поправила саму себя: – Ну, вернее, существуй в пространстве.

С несколько секунд он молча созерцал мою наигранно-радостную физиономию, а потом резко подавшись вперед, одним смазанным движением приблизил своё лицо, уже мало похожее на человеческое, к моему:

– Я не для того общался с твоим бывшим любовником и тем, кто метит в будущие, а потом прорывался сквозь миры, плыл по Озеру, переполненному тенями мертвых и вырывал тебя из нагнанного бывшей благой волшебного сна, чтобы сейчас выслушивать бред ненавидящей саму себя и плохо владеющей даже элементарной магией бывшую алкоголичку-недопринцессу!

– Во-первых, – я спокойно подняла указательный палец вверх. – Если под “бывшим любовником” ты подразумевал Сашку, то он мне не любовник.

– А кто? – выразительно округлил свое подобие глаз Магнус.

– Босс в пальто! – заорала я и тут же успокоилась. – А, во-вторых, откуда ты знаешь, что я…вроде как… принцесса?

Магнус отклонился назад.

– Тени сказали. Сказали, что в пещере лежит та, что отмечена Богиней. Принцесса двух миров. Ты в курсе, что можешь наследовать сразу оба трона, и Благой, и Неблагой?

– Да, я догадалась, – демонстративно поморщилась я. – Сразу, как только услышала от распорядителя бала бесконечно перечисление абсолютно не выговариваемых приставок к имени, которое вроде как моё. Хотя оно и паршивое.

– Ты и на балу успела побывать? – неподдельно изумился Магнус.

– Я не особенно к этому стремилась, но моими желаниями не так, чтобы интересовались, – поведала я со вздохом.

– Почему?

– Почему не интересовались? – уточнила я.

– Почему не стремилась, – прищурился Магнус.

– На мне плохо сидят платья, – едко ответила я. – Примерно, последние двадцать четыре года.

– Вроде двадцать три было, нет? – Магнус отвел глаза в сторону, словно что-то высчитывая.

– Было, – кивнула я. – Точнее, это “было” наступит через пару дней.

– Когда именно? – вдруг сильно напрягся Магнус, да так, что аж его образ в этом мире засиял сильнее, но не так, как сияет солнце или другой источник жизненно-необходимого света. Он не источал приятный согревающий свет, а наоборот, напоминал последнюю искру, вылетающую из задуваемой зимним ночным сквозняком лампады.

– Через четыре дня, – чуть оторопело сказала я и уже через секунду мне пришлось отпрянуть от воды, как от огня. Но если огня я не боялась, я сама была огнем, то вода…Вода – не моя стихия. А тем более, закипающая, бурлящая, адски негодующая вода. И вот из этих клокочущих темных глубин вдруг послышался утробный рык. Надо сказать, уже достаточно знакомой и успевший осточертеть.

16.

– Кто это? – Магнус напрягся и высвободил ладони из-под своей призрачной мантии.

– Да так, – скривилась я, отряхиваясь от черного песка. – Один приблудный дракон, настойчиво желающий пообщаться.

– С кем? С тобой? – проявил поражающую недогадливость призрак.

– Нет, блин, с тобой, – не выдержала я. – Свидание хочет назначить. Ты как относишься к однополым, межвидовым и межмирным связям?

– Крайне отрицательно, – медленно бледнея, прошипел Магнус, поедая меня ненавидящим взглядом. Впрочем, он у него всегда такой, независимо от того, смотрит он на меня или на кусок грязи. Правда это сигнал о том, что мне следовало бы задуматься – то ли Магнус не способен отличить меня от кучки земли, то ли эта самая кучка раздражает его не меньше меня. А я раздражаю его всем, даже просто тем, что существую.

– Очень жаль, – театрально вздохнула я, прижимая ладошку к груди. – Это разобьет ему сердце.

Магнус медленно перевел взгляд с меня на бурлящие темные глубины озера, создающие на поверхности обезумевшего озера большие вспенивающиеся круги.

– Знаешь, а по тебе не скажешь, что у тебя было много приключений при жизни, – произнесла я. – Морда абсолютно унылая.

– За собой следи, – рявкнул на меня Магнус.

– А чего ты злишься? – насупилась я.

– Я попал сюда с помощью Палого Озера, – ни к селу, ни к городу вдруг заявил Магус.

– Очень содержательно, спасибо, что сообщил. То есть, ты в буквальном смысле приплыл? – я постаралась не расхохотаться. Но Магнус все понял и бросил на меня испепеляющий взгляд. Я в ответ продемонстрировала свои хорошие манеры, вернее их отсутствие, и показала язык.

– Точно такое же есть в мире людей, а между ними – тонкая связующая нить, по которой я и прошел, – снизошел Магнус до объяснения. – Но чтобы вернуться обратно, мне нужно погрузиться в воду. А там дракон.

– То есть, Гал мешает тебе заняться водными процедурами, – подытожила я.

– Как ты его назвала? – вздрогнув, ощерился вдруг призрак.

– Гал, – повторила я. – Галларион. Он сам так назвался, меня его имя интересовало еще меньше, чем твоё.

И тут Магнус начал изрыгать ругательства. Надо сказать, призрак некроманта, плюющийся и матерящийся на большие пузыри воды выглядел забавно, и я бы даже посмеялась, если бы от нового рыка не содрогнулась земля под моими ногами. Стало очевидно, что дракон очень и очень близко.

– Он пытается пробиться сквозь магию Озера, – перестав упражняться в сквернословии, быстро пояснил Магнус, оборачиваясь ко мне. – Тени мертвых защищают его, но дракон силен. Даже слишком силен, скорее всего, он подпитывается магией хозяина.

Мне на это сказать было нечего. Я просто стояла и моргала. Увлекательное, надо сказать, занятие.

– Ну, и чего ты стоишь, ресницами машешь? – угрюмо поинтересовался призрак.

– Мне сплясать? – также угрюмо отозвалась я в ответ.

– Беги! – вдруг не своим голосом заорал Магнус. Его призрачные глаза ярко полыхнули зеленоватой магией смерти и это стало последнее, что мне удалось увидеть. Под громкий звук всплеска воды, меня подхватило силовой волной и отбросило назад метров на десять, швырнув в самую глубину пещеры.

Падение на спину выбило из меня весь дух и заодно чуть не сломало позвоночник. С громким стоном, лишь смутно ощущая себя живой, я перекатилась на живот, поднялась на четвереньки и потрясла головой. Когда красные точки перестали скакать перед глазами, предрекая близкую смерть, я, шатаясь, смогла встать, удивленно озираясь по сторонам.

Как оказалось, пещера была сквозная, то есть, помимо входа имелся еще и выход. Его я благополучно преодолела в полете, в который меня отправил Магнус. На копчике проскользила несколько метров по полу, уходящему вниз под уклоном, и оказалась внутри чего-то, похожего на каменный склеп. Помимо вековой пыли, которая теперь уже присутствовала и на мне, это место украшали лишь дыры в каменных стенах, разные по глубине и диаметру, и выдолбленные как-то беспорядочно. Словно тот, кто это делал сам не знал, чего хотел и что искал. А впереди, прямо напротив также неаккуратно выдолбленного в камне арочного входа на высоком постаменте стояла чаша. И именно она испускала тот свет, который я видела, сидя на черном песке.

Невольно заинтересовавшись, я подошла поближе. Чаша на первый взгляд выглядела прозрачной и напоминала стеклянную. Присмотревшись, я заметила, что на ней выгравированы какие-то символы, мне не знакомые. Они походили одновременно и на арабскую вязь, и на китайскую письменность, и на египетские иероглифы. И ни на что из этого однозначно. В выщербленных на чаше символах периодически вспыхивал свет какого-то невнятного и постоянно меняющегося оттенка. Он был словно живым, переливающимся, движущимся, танцующим внутри чаши. И при этом он не покидал ее и не выступал за края. Словно что-то сдерживало его внутри, не давая прорваться наружу.

И меня потянуло на этот свет, как бабочку на огонь. Я шла, не чувствуя земли под ногами. Зачарованная игрой и блеском чаши, я делала шаг за шагом, ощущая себя так, словно стремлюсь к чему-то чистому, светлому, настоящему. К чему-то, за что можно умереть. К чему-то, за что хочется умереть. Меня буквально влекло к ней и чем ближе я подходила, тем больше образ чаши вытеснял из головы все остальное. И вот я уже стою рядом с постаментом. Чаша теперь находится на уровне моей груди и в близи свет внутри неё кажется еще волшебнее, еще притягательнее, еще чище. Я протянула руку, желая прикоснуться к нему, желая ощутить его на своей коже, как вдруг…

– Стой! – приказал уверенный, преисполненный власти голос. Голос, который я слышала очень давно. Голос, который часто являлся мне в кошмарах.

– Не смей! Слышишь? – продолжил голос и от этого звука внутри все содрогнулось, скукожилось, заболело той страшной душевной болью, по сравнению с которой боль физическая – ничто.

– Риган…, – прошептала я одними губами и от того, что спустя столько времени я произнесла его имя вслух боль стала еще сильнее, черным ураганом поднимаясь со дна души. И стало страшно. Это было не просто опасение, не просто испуг. Это был глубинный ужас, про который ты знаешь – он всегда с тобой. Ты чувствуешь его внутри себя каждый день, каждую минуту. Ты кричишь о нем, но это тот безмолвный крик, который мир никогда не услышит.

– Отойди от неё сейчас же! – распорядился голос. И грудь моя содрогнулась от охватившего сознание ужаса.

– Это не ты, – в панике я схватилась за голову, крепко зажмуривая глаза. – Это не можешь быть ты….

***

Он всегда действовал на меня особым образом. С первой минуты нашего знакомства я легко попала под его влияние. Это словно рухнуть с моста и прямо под колеса мчащегося грузовика – бесконечно больно и мучительно неотвратимо. И я действительно испытывала рядом с ним буквально физическую, едва выносимую боль. Позже, когда я уже полностью находилась под его контролем, и он был уверен, что никуда от него не денусь, он раскрыл мне некоторые свои секреты. Не все, их у него было слишком много, и все они были так хорошо спрятаны, что, наверное, жизни не хватило бы все рассказать. Да и к тому же Риган обладал бесчисленным количеством талантов, одним из которых было умение виртуозно врать. Он врал так, как не способен был никто другой. Он мог сказать правду, но так, что все подумают, будто он врет, а мог солгать – и об этом не знал бы никто, даже он сам. В этом была вся его суть – он умел лгать даже самому себе.

После нескольких дней, а может быть даже недель (я не знаю точно, ведь время рядом с ним размывалось, теряя свою точность) проведенных с ним под одной крышей и в одной постели, он объяснил мне загадочную природу моего состояния, настолько никудышнего, что я едва могла шевелиться от боли, раскаленными иглами пронизывающей каждую клеточку моего тела.

– Все дело в том, девочка моя, что я вторгнулся в твою ауру, – безмятежно выписывая пальцем невидимые рисунки на моём оголенном животе пояснил он. – А это всегда больно. Обычно боль проходит менее, чем за сутки. Но ты начала сопротивляться мне. И что самое невероятное – сопротивление идет на подсознательном уровне. Ты даже не осознаешь, что борешься и в то же время, ты сражаешься со мной словно львица, защищающая своих котят. Просто поразительно, – я услышала его смешок, в котором, как мне послышалось сквозь вату в ушах, было неприкрытое восхищение. – Ты сильна, но я сильнее. Намного. Поэтому тебе так больно.

У меня едва хватало сил, чтобы дышать, а не то, чтобы с кем-то сражаться. То безмятежное спокойствие, которым меня накрыло в момент нашей первой встречи прошло, растаяв без следа. Туман в голове хоть и был, но я воспринимала себя и окружающий мир с прежней четкостью и ясностью. То ли я подстроилась и научилась его блокировать, то ли он изменил методы воздействия. Но одно было совершенно очевидным – я находилась рядом с человеком, опаснее и сильнее которого никогда раньше не встречала. И этот человек явно имел какие-то планы на меня.

– Когда это закончится? – спросила я, попробовав перекатиться на бок. Получилось только с третьей попытки, при этом спину от шеи до поясницы прожгло болью, от которой перед глазами замельтешили белые круги. В комнате, где находились лишь я и парень со странными абсолютно черными глазами была большой и окутанной полумраком. В центре высилась задрапированная тяжелым одеялом кровать. Единственным источником света выступал небольшой торшер, стоящий в углу. Он создавал вокруг себя ореол мягкого, убаюкивающего тепло-желтого света, от которого постоянно клонило в сон. Окна отсутствовали, как и какая-либо другая мебель. Сплошные голые стены из темно-бордового кирпича. И пол, застланный пушистым ковром, в котором ноги утопали по самую щиколотку. Я очень хорошо запомнила это ощущение, когда впервые оказалась здесь, в этой каменной тюрьме.

– Как только ты сдашься, – я ощутила движение за своей спиной. Кровать на мгновение прогнулась, когда он встал. Обойдя кровать с другой стороны, парень подошел и встал передо мной. Я лежала, практически уткнувшись лицом в подушку. А потому в поле моего зрения попадали лишь его ноги, облаченные в простые спортивные штаны белого цвета. Словно прочитав мои мысли, он присел, благодаря чему наши лица оказались на одном уровне. Ага, лица, а еще его неприкрытый одеждой торс.

И несмотря на то, что мой мозг плавал в тумане, периодически отключаясь в целях самосохранения, не оценить красоту его тела было невозможно. Смуглая кожа, имеющая тот самый редкий оттенок кофе с молоком, к которому так стремятся все любители бестолковых посиделок на пляжном песке. Прекрасное телосложение – широкие плечи, узкая талия, тренированные мышцы, очерченный пресс.

И в тот момент, самым непристойным образом рассматривая его тренированные руки с проступающими от запястий венами, я вдруг осознала, что никогда раньше не задумывалась о том, насколько привлекательным может быть мужское тело. Что-то заныло в груди и это что-то явно не имело отношения к тому, что переживал в данный момент весь остальной организм. Забыв про своё текущее состояние, я попыталась привстать, подтянув под себя ноги и…заорала от боли, падая обратно в постель и вцепляясь зубами в подушку. Все тело свело ужасающей судорогой.

Когда боль от приступа начала понемногу стихать, я ощутила на своем лице прохладные пальцы. Он легко поглаживал меня по щеке, тихонько напевая что-то на незнакомом языке. Мелодия напоминала колыбельную.

– Урод, – прошипела я сквозь зубы. В подушку. Но он услышал.

17.

– Нет, я далеко не урод, – легко рассмеялся он. И тут же его настроение опять резко изменилось. Холодные пальцы погладили мою щеку, пробежались по шее и спустились к ключице. А голос из веселого плавно превратился в отстраненно-холодный. – Я не хочу тебя ломать. Поэтому…не сопротивляйся мне.

Мне захотелось злобно зашипеть. И сделать еще что-нибудь, пусть даже откровенно глупое. Например, плюнуть ему в лицо. Но я лишь подняла настолько тяжелые веки, будто мне на глаза положили по булыжнику, и посмотрела на него, вложив во взгляд всю имеющуюся у меня ненависть.

Парень лишь легонько усмехнулся, протянул руку и откинул с моего лба мокрую от пота прядь волос.

– Так тебе будет удобнее пытаться испепелить меня взглядом, – все с той же улыбкой пояснил он. – Не отказывай себе в этом удовольствии.

– Сволочь, – вымолвила я, закусывая пересохшую и потрескавшуюся губу. – Меня будут искать.

– И я в этом ни минуты не сомневаюсь, – закивал парень и от этого его движения у меня начало троиться в глазах. – И вполне возможно даже найдут. Но…это ничего не изменит.

Он легко поднялся и направился к выходу. К счастью, дверь здесь присутствовала. Но постоянно была закрыта. Когда ему надоедало изображать бревно рядом со мной на кровати он уходил и створку запирали снаружи. Чем он занимался в то время, когда я то приходила в себя, то опять проваливалась в полусон, не знаю. Но иногда я слышала какие-то звуки из-за двери, а до обоняния доносился мучительно знакомый, но так и не распознанные мною запах.

– Что…значит…не изменит? – от удивления, вызванного непререкаемой уверенностью, сквозившей в каждом его слове, я аж приподнялась над подушкой. Впервые мне повстречался настолько убежденный в собственной правоте человек. Это…сбивало с толку, вызывало растерянность и зачаровывало одновременно.

– Вот так, не изменит, – сказал он, прикасаясь к ручке двери. – Ты не покинешь этот дом без меня. И твои друзья, насколько бы могущественны они не были, ничем тебе не помогут. Потому что меня им не победить.

И он оказался прав.

После этого разговора я провела в кирпичной комнате еще некоторое время. Мне постепенно начало становиться лучше. Возможно, помог тот странный зеленый напиток, которым Риган самолично периодически поил меня. А возможно, моему телу просто надоело бесполезно валяться среди огромного количества подушек.

В день, когда я самостоятельно встала с кровати, передо мной распахнулась та самая дверь, куда он всегда уходил. Я была в комнате одна и вдруг услышала, как с той стороны отодвигается тяжелый засов. Аккуратно приблизившись, я прислушалась. Но никаких странных или подозрительных звуков больше не было, а потому я рискнула. Кончиками пальцев толкнула створку, и она легко поддавшись распахнулась. Я переступила порог и оказалась в шикарном, поражающим воображение и просторном помещении, которое по своей планировке напоминало гостиную. Высокие, как в оперном театре, потолки. Оббитые парчой диваны и кресла. Надраенный до блеска паркетный пол. Замысловатая люстра, украшающая высоченный потолок и больше подходящая для оперного зала. Тяжелые многослойные гардины на окнах в тон мебельной обивке.

Приблизившись к одному из них, я выглянула наружу. И остолбенела. Перед окнами раскинулась просторная парковая лужайка, по которой медленно и гордо прогуливались…павлины?

– Что за черт, – пробормотала я себе под нос.

– Что тебя так удивило? Павлины? – раздался насмешливый голос за моей спиной.

– Павлины тоже впечатляют, – проговорила я, медленно повернувшись на звук.

Небрежно облокотившись о косяк у входа стоял черноглазый. Своё имя он назвал еще в день встречи, вернее скупо проронил лишь одну фразу: «Для тебя я – Риган. Обращайся ко мне только так». Но одним из видов моего протеста было то, что долгое время я упорно избегала называть его по имени. Даже в своих мыслях.

– Ты принципиально игнорируешь одежду? – спросила я, озадаченно рассматривая его голый и, что самое удивительное, мокрый торс. Капельки воды картинно стекали по гладкой коже, завораживая и смущая одновременно.

– Ты покраснела, – насмешливо отметил он, потянувшись к своим потяжелевшим влажным волосам. – Что с тобой?

Я деланно закашлялась, пытаясь сделать вид, что меня внезапно заинтересовала лепнина на потолке. При этом, краем глаза продолжала коситься в сторону. Парень прошествовал к небольшому изящно изогнутому диванчику на высоких тонких ножках – такой ожидаешь увидеть доме какого-нибудь французского аристократа – и сбросив с плеч полотенце, сел, устроив длинные ноги на маленьком столике, стоящем рядом. Со столешницей из тонкого стекла и как будто воздушный, он казался слишком хрупким, чтобы выдержать такую нагрузку. Я уже приготовилась услышать грохот и увидеть разлетающиеся веером осколки, но…повисшую тишину нарушила лишь птичка, звонко запевшая за окном.

– Где я? – все так же удерживая голову высоко поднятой спросила я, пытаясь собрать мысли в кучку.

– У меня дома, – тоном, как будто ответ и так очевиден, сообщили мне. – Где же еще?

– Действительно, – саркастично прищурилась я, порывисто оборачиваясь к полуголому владельцу местной роскоши. – Но я имела в виду город. В каком городе мы сейчас находимся?

– Сообразила? – удивленно приподнял он брови.

Невольно залюбовавшись этим жестом, я дернула плечом.

– Это очевидно. На часах, – я указала пальцев на огромные напольные часы с боем и маятником, – шесть сорок пять вечера. Если бы мы оставались в столице, то сейчас бы уже стемнело. Но за окном я вижу солнце, которое только начало клониться к горизонту.

– Восхитительные аналитические способности, – оценил мои выводы улетели из столицы в ту же ночь, как встретились.

– Улетели? – икнув, переспросила я и начала судорожно перебирать воспоминания, выискивая любые намеки на недавно состоявшийся перелет.

– Ну да, это не трудно, когда есть личный самолет, – он легко поднялся и направился обратно к двери. – Ты голодна?

– Эм, – растерялась я, неуверенно переступив с ноги на ногу. – Что?

– Ты же есть хочешь, – оглянулся он на меня через плечо. И словно в ответ на его слова мой желудок громко забурчал. – Там, куда я иду – есть еда. Пойдешь со мной?

Что-то подозрительное послышалось мне в его словах. Какой-то скрытый подтекст. Словно соглашаясь на рядовое предложение, я на самом деле даю согласие на что-то большее. Но мне вдруг нестерпимо захотелось есть. Рот наполнился слюной, а желудок заворчал еще громче, резкой болью давая понять, что если я его прям сейчас не покормлю, то мне же будет хуже.

– Ладно, – согласилась я и нехотя направилась следом за Риганом, который ушел вперед, больше не оглядываясь.

Держась от него на расстоянии в несколько метров, я проследовала за ним по длинному широкому коридору до лестницы. Двойная, полностью отделанная деревом и украшенная элегантными резными перилами, она круто уходила вниз, чуть сужаясь и изящно выгибаясь.

Парень направился к левой части, и я потопала следом, стараясь внимательно глядеть себе под ноги, но при этом продолжая отслеживать обстановку вокруг. Напрягала звенящая тишина, мрачные портреты незнакомых мне людей, выполненные в стиле американского реализма и развешенные по стенам, а также ощущение того, что мы одни не только в этом доме, но и на десятки километров вокруг.

– Так ты скажешь мне, где мы? – подала я голос, когда мы ступили на первый этаж.

– Нет, – ни минуты не сомневаясь ответил парень и повернул направо, приведя меня в большую и очень светлую комнату.

Светлой она была за счет высоких прямоугольных окон, занимающих пространство от пола до потолка. А также потому, что все в этой комнате было окрашено в белые и светло-бежевые тона – паркетный пол из светлой породы дерева, который красиво переливался на свету, присобранные по углам белые шторы из тончайшего материала, несколько низких столиков, которые венчали вазы с живыми цветами. Пионы, если я не ошибалась. Но центром притяжения выступал круглый обеденный стол, уже накрытый и сервированный к приему пищи, окруженный стульями с высокими широкими спинками и оббитыми, кажется, бархатом.

– Ничего так, – оценила я, застывая в дверях. – Помпезненько.

– Интерьером занимался не я, – произнес хозяин, стоя ко мне спиной и с чем-то возясь.

– А кто? – угрюмо спросила я, перебегая взглядом от одной висячей люстры, собранной из десятка мелких стеклянных лампочек к другой такой же. – Доктор Джекил? Или мистера Хайд? Что за дикое смешение стилей – на верху у тебя Версаль на выезде, внизу – что-то среднее между хай-тек и обеденным залом королевы Англии.

– Этот дом раньше принадлежал одной моей знакомой, – ровным тоном ответил парень и повернулся ко мне, держа бутылку вина, обмотав её белоснежным полотенцем.

– Это место больше похоже на бестолковый музей, – сообщила я своё мнение, которое навряд ли кого-то интересовало. – В одном углу греческий зал, в другом – египетская мумия с селедкой на плече. Не похоже, чтобы здесь кто-то когда-то жил.

Мой юмор не оценили.

– Это вложение денег. Дом изначально не предназначался для проживая. Мы здесь тоже ненадолго, – высокомерно отозвался Риган, подошел к столу, поставил бутылку, а после взялся за спинку стула и выжидательно посмотрел на меня. – Прошу к столу.

Я ответила хмурым взглядом исподлобья.

– Садись, – приказал Риган низким тихим голосом, и меня словно что-то дернуло за живот. Я сделала пару шагов по инерции, а после попыталась сопротивляться, но ноги все равно уже несли меня к столу.

Даже без намека на грациозность, я пьяным слоном рухнула на предложенный стул, с трудом удерживая рвущиеся наружу ругательства. Я понимала, что это со мной делает он. Я только не понимала – зачем.

Именно это я и спросила в тот момент, когда в стоящий рядом со мной бокал полилось красное вино.

– Ты забавная, – так, словно это было и очевидно всем, кроме меня произнес Риган с блуждающей по лицу улыбкой. – А еще, ты вкусная.

– Слушай, – тяжело сглотнула я, стараясь не провоцировать конфликт. – Я не особенно понимаю, что происходит. Еще меньше я понимаю, кто ты такой. Но…

– …но тебе стоит поесть, – холодно оборвал он мои слова. – Прежде, чем мы приступим к знакомству.

И он с самым невозмутимым видом принялся нарезать стейк на своей тарелке.

– К какому знакомству? – аж подобралась я буквально всем телом.

– Близкому, – криво усмехнулся Риган, глянув на меня исподлобья. – Очень близкому.

– Да пошел ты, – прошипела я, приставая со стула и присматриваясь к лежащим на столе приборам, судорожно раздумывая над тем, что можно швырнуть в эту нагло ухмыляющуюся морду. – Думаешь, я с тобой не справлюсь?

– Я думаю, что ты очаровательна, когда злишься, – ласково заметил парень, откидываясь на спинку стула и аккуратно откладывая нож с вилкой. – Ох, и этот запах, – он громко втянул в себя воздух, прикрыв глаза. На его лице отобразилось наслаждение и еще что-то, что я не сразу смогла определить. Это выражение потом еще часто мелькало на его лице и в конце концов я научилась его идентифицировать. Это было желание, темное, мрачное, больное желание, которое зарождалось где-то в потаённых глубинах его мозга, там, где обитали боль, страх и порожденные ими монстры. – Цветочно-сладковатый, с легкими пряными нотками, не приторный, но вызывающий желание пробовать еще и еще. Пробуждающий аппетит.

– Если у тебя в организме что-то пробуждается, – я окончательно встала и отошла от стола, – то это исключительно твои собственные проблемы.

Я собиралась добавить еще парочку язвительно-презрительных фраз, но тут поднялся Риган. Поднялся медленно, с удивительным сочетанием изящества и угрозы. Сделал шаг вперед, и я, поддаваясь какому-то необъяснимому инстинкту, тоже сделала шаг. Назад. Он дальше вперед, я дальше – назад. Это было похоже на странный молчаливый танец, без музыки, без зрителей, без правил…без надежды на спасение.

Перед глазами пошла серо-белая рябь, как если бы в моей голове включили старый ламповый телевизор.

18.

– Я советую тебе придержать свой острый язычок, – зашептали над ухом, отчего волоски на затылке тут же встали по стойке смирно. – Тебе придется осознать и смириться с тем, что сейчас ты полностью в моей власти. Я могу сделать с тобой, что угодно. Я могу лишить тебя зрения, слуха, – и едва только он произнес эти слова, как словно по щелчку пальцев я перестала воспринимать звуки. Вообще любые. Я не слышала даже шума собственной крови, бурлящей в венах и сотрясающей тело от переизбытка адреналина. И даже его голос, который вопреки всему остальному очень четко раздавался в моей голове, не принес облегчения, потому что говорил он не рядом со мной, а внутри меня, словно став неотъемлемой частью моего сознания. – Я могу отобрать твою силу воли, поработить твою душу, захватить твой разум… Не заставляй меня это делать, девочка. Ты слишком драгоценный подарок, чтобы так расточительно его использовать.

– Подарок? – прохрипела я с трудом.

Внутри что-то неприятно дернулось, как если бы мои внутренности подцепили и потянули. Но тут же ко мне вернулся контроль над собственной сенсорной системой.

– А ты думаешь, – весело заговорил Риган, отступая от меня в сторону и давая мне возможность отдышаться. – Мы встретились случайно? Нет, ты стала моей наградой.

– Наградой за что? – с недоумением спросила я и тут же закашлялась.

Риган криво усмехнулся, в два широких уверенных шага достиг стола, взял прозрачный кувшин и плеснул в бокал воды.

– Спасибо, – вежливо отреагировала я, когда этот самый бокал настойчиво сунули мне под нос. И покорно сделала глоток, кожей ощущая на себе его цепкий взгляд. – Но хотелось бы узнать, кто и зачем использовал меня в качестве приза. Я вроде не сверкающий кубок, да и медалька на шею из меня тоже, так себе.

– Сядь, поешь, – распорядился Риган. – И тогда я расскажу тебе то, что ты хочешь знать.

Около минуты мне потребовалось на раздумья. В конце концов, я кивнула, вернула парню бокал, невежливо ткнув его в грудь и мимоходом расплескав воду, дошла до стола, громыхнула стулом, уселась и начала есть. Ела я быстро, практически не ощущая вкус и стремясь поскорее заполнить желудок.

– Ты бы хоть жевала, что ли, – поморщился наблюдавший за мной Риган, лениво потягивая вино из бокала. – А то выглядишь как утка, которую год не кормили.