Текст книги "Путь отречения. Том 1. Последняя битва (СИ)"

Автор книги: Анастасия Шевцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Лафаст сказал разбираться самому – я разобрался. Этот подлец заслужил настоящей петли, а не пары улыбок. Но зато от меня отстал.

Офицер недобро усмехнулся. Он старался держаться как старший, но это смотрелось так неестественно, что Якир не мог заставить себя подыгрывать. Тори и сам не отличался примерным поведением, и старшие сотоварищи никогда не трогали его лишь потому, что он был вдвое сильнее любого из них, хотя и поступил в Академию в четырнадцать, как и Якир. Кроме того, многие догадывались, что за воспитанником дочери кузнеца стоял кое-кто повыше. Спустя пару лет досужие подозрения переросли в уверенность. Лицо и богатырскую фигуру трудно было скрыть: они свидетельствовали о его родстве с генералом Горгота лучше самой подробной метрики.

– Интересно, как ты учиться успевал? – Медленно шагнув в сторону, Тори сжал рукоять обеими руками. – Или для Его Высочества и двери все открыты?

Якир тихонько рассмеялся:

– Бесполезно, офицер. Ты еще под стол пешком у тетки ходил, когда мне указывали на мое место. Не трать свое время – этот тест я проходил сотни раз. Да и о тебе любой может сказать то же самое.

– Терпеливый, значит? – Тори задорно улыбнулся, разом сбросив напускную важность. На его круглых щеках заиграли ямочки – наследство рода Аурика, как и пшенично-светлые волосы. – Это хорошо, это правильно. – Шумно выдохнув, он сделал резкий выпад.

Якир не стал блокировать и, увернувшись, закружил вокруг офицера, пытаясь дезориентировать. Тори был силен, и в ближнем бою один на один, да еще и на ограниченном пространстве, о шансах говорить не приходилось, но сила и масса одновременно делали Тори неповоротливым, в то время как Якир умел двигаться быстро. Фехтовал он выше среднего, хотя и не блестяще, но для звания ручника этого уровня вполне хватало.

– Площадочка маловата, бегать устанешь, – добродушно заметил Тори. – Тебе продержаться-то минут десять нужно, боишься, что ли?

– Ха! – Продолжая кружить, Якир по касательной отбивал его удары и лениво, с осторожностью наносил ответные – скорее для отвода глаз.

– Да я не буду напирать особо: ты вон щуплый какой…

– Хитрости в тебе, как у коня молока, Эринма. Смотри, генерал наверняка наблюдает, скажет потом, что ты мне снисхождение оказывал.

– Я и оказываю, – сдерживая улыбку, заметил Тори, ничуть не смутившись, услышав из его уст родовое имя отца. – Мог бы уже раз десять зашибить, и без всякого меча.

– Это против правил…

– А кто тебе сказал, что в жизни будут эти правила соблюдать, а, Валлор?

Увернувшись от лобового выпада, Якир воспользовался тем, что Тори приоткрылся, и решительно шагнул вперед.

Мир стремительно перевернулся, в глазах вспыхнули красные искрящиеся круги. Хватанув воздух, Якир попытался откатиться, но Тори тут же придавил грудь коленом и легко отобрал меч.

– Ну что, сдаешься, Ваше Высочество? – похлопав его по щекам, офицер снова засмеялся.

«Не так просто», – подумал Якир и, поймав его взгляд, шевельнул губами, будто пытаясь что-то сказать.

– Что? – Приподняв бровь, Эринма наклонился ниже, слегка ослабив давление на грудь.

Шанс был невелик, но все же был. Резко выбросив руку, Якир ударил офицера под подбородок. Тот пошатнулся, завалился на бок, но сознания не потерял – и все же этого хватило, чтобы успеть встать на ноги.

– Ах, ты ж… – Подвигав челюстью из стороны в сторону, Тори широко улыбнулся и, встав, отряхнул с брюк песок. – Слабовато. Но неожиданно.

– Предлагаю закончить на этом. – Подняв меч, Якир убрал его в ножны и снял с палки влажный камзол.

– Зря, – досадливо поморщился офицер. – Но как знаешь. Я только не понимаю, зачем тебе нашивки-то? Мало вотчины?

Отсалютовав, Якир молча повернулся и пошел прочь. Объяснять что-то человеку, который не принадлежал Ведущей и с детства привык засыпать без кинжала под подушкой, не имело смысла. В одном лишь Тори оказался прав: вотчины Якиру действительно было мало.

Высокие, богато расписанные двери генеральских покоев поблескивали в свете десятков канделябров. В коридоре было уже довольно людно, но Якир все же успел прийти первым. Следом за ним с ворохом бумаг тут же встали еще два человека – пожилой ручник и резервный стопник из Бартайоты.

– Просите, – раздался низкий резковатый голос по ту сторону двери.

Скупо поклонившись, стражник поднял засов и пропустил Якира внутрь.

– А, Валлор… – Обернувшись, Лафаст смерил его недобрым взглядом и ткнул пальцем в стул, сиротливо приставленный к массивному темному столу. Сам генерал стоял у окропленного редким дождем окна и покуривал черную изогнутую трубку. Высокий и крепкий, как древний дуб, бессменный генерал Горгота, несмотря на свои почти семьдесят лет, мог дать фору любому из собственных офицеров. Его боялись не только за недюжинную физическую силу, но и за острый ум. Лафаста опасался даже Глава Совета: они с Тарэмом знали друг друга уже полвека, и, несмотря на то что генерал открыто проявлял неприязнь к Ордену, жрец не смел его трогать.

– Думаю, вы уже знаете, по какому я делу. – Сохраняя в голосе спокойную уверенность, Якир сел и мельком, пока генерал не смотрел на него, обвел глазами гостиную, служившую также и кабинетом.

– Значит, решил счастья попытать? – Докурив, Лафаст немного приоткрыл окно и, впустив сырой ветер, тут же закрыл: камин у противоположной стены издал жалобно-протяжный звук. – А уверен ли ты, сынок, что тебе оно надо?

– Вряд ли меня кто-то спросит, – уклончиво ответил Якир.

– А если бы был выбор? – Опустившись в высокое, обитое темно-синим бархатом кресло, генерал шумно вздохнул. – Чего бы ты сам хотел?

– К чему эти вопросы?

– Отвечай, когда спрашиваю, иначе выйдешь вон, – без тени улыбки спокойно произнес Лафаст. – Ты учишься в моем гарнизоне, и пока числишься, за тебя отвечаю я. Сочту нужным – оставлю.

Внутренне усмехнувшись, Якир опустил голову. Лафаст не бросался словами: у него доставало влияния, чтобы оттянуть неизбежное на пару лет. Но освободить от долга перед Ведущей линией генерал не мог, как не мог изменить существующий порядок.

«Есть ли смысл плыть против течения, чтобы все равно в итоге утонуть?» – Запретив себе цепляться за соломинку, Якир вновь посмотрела генерала. Тот наблюдал за ним, бросая долгие взгляды из-под поседевших массивных бровей.

– Ну что, решил? – спросил он. – С головой в омут, Валлор, или еще у бережка посидишь?

– Я благодарен за покровительство и заботу, мой генерал, – Якир слегка кивнул. – Но если наследник требует, могу ли я уклониться?

– Можешь, – отозвался Лафаст. – Ты не готов. Послужи еще, наберись опыта – больше пользы принесешь.

– У меня есть и другие обязательства. И вы их знаете.

– Это тоже может подождать.

В дверь громко постучали. Раздраженно поморщившись, генерал ударил по столешнице огромным кулаком.

– Впустить! – рявкнул он. – Кого еще там нелегкая принесла?

Услышав скрип и тяжелые стремительные шаги, Якир обернулся. Одернув забрызганный дорожной грязью белый камзол, Параман раздраженно махнул рукой, приказывая следовавшему за ним офицеру подождать снаружи. Судя по темным кругам под прищуренными глазами и пыльным сапогам, герцог провел в седле всю ночь.

– Довольно, Лафаст! – Подойдя, Параман бросил на стол увесистый конверт и знаком попросил Якира встать. – Документы подготовлены и согласованы. И его, и остальных трех забираю завтра утром. Вы просили Фалинор за сына? Я исполнил и ее просьбу, и вашу. Будьте любезны удовлетворить теперь мою.

Приподняв брови, Лафаст хмыкнул и в упор посмотрел на Якира:

– Что скажешь?

Якир улыбнулся.

– Я – сын Ведущей линии, мой генерал.

– Ну, тогда будь по-твоему. – Взяв конверт, Лафаст вынул бумаги и, бегло просмотрев, подписал. – Таэру даю звание боевого ручника, заслужил. А что до тебя… – Протянув Якиру чистый лист, генерал безразлично пожал плечами: – Захочешь получить чин – вернешься и закончишь обучение.

Почувствовав, как всколыхнулась в груди злость, Якир с вызовом прищурился:

– А если я буду настаивать?

– Осторожнее, – тихо предупредил Параман. – Не лезь на рожон.

– Настаивать на чем? – Откинувшись на спинку, Лафаст скрестил на груди руки. На его широком лице отразилось любопытство.

Подавив подступивший к горлу комок, Якир расправил плечи и уверенно ответил:

– Я нахожусь на последней ступени, успешно сдал все теории и прошел испытание – вы не могли не видеть. Считаю себя достойным звания боевого ручника.

Запрокинув голову, генерал от души расхохотался.

– Ладно, бери его, Параман. Пусть катится отсюда на все четыре стороны. И за Тори присмотри, чтобы глупостей не наделал.

– Присмотрю, – кивнул герцог. – Не думай, что мне в радость – тебе ли не знать? Сам ведь двоих уже пережил…

– И тебя переживу, – добродушно отозвался Лафаст. – Не обольщайся.

– Вряд ли, – в тон ему ответил Параман. – У меня дурная наследственность. Причем виновник этой наследственности до сих пор не найден.

– Весомый аргумент, – согласился генерал. – Но не думаю, что есть основания: даже его терпения не хватило на столько-то лет. Так что не тревожь тени – пора оставить прошлое в прошлом.

Параман покачал головой.

– Для меня, Эринма, прошлое всегда перед глазами: слишком дорого далось настоящее.

– Ладно, ладно, – примирительно подняв руку, Лафаст встал. – Идите оба, у меня дела. Через три часа спущусь вниз, проверю табели. И гляди, Тори ничего не говори. Мое решение окончательно: здесь его не будет. Чем ближе к огню, тем безопаснее. Вырастет – поймет.

[1] Офицер среднего звена. Боевой ручник имел в подчинении от сотни и выше человек и несколько палечников – офицеров младшего звена. Был наделен правом преподавать любые учебные дисциплины, в том числе и не военные. Резервный ручник мог командовать ста воинами только при объявлении военного положения, если в том возникала необходимость, а в остальном подчинялся боевым офицерам своего звания и выполнял их поручения.

[2] Палечник – офицер младшего звена. Боевой палечник имел право командовать десятью воинами и выполнять штабную работу. Резервный – находился в подчинение у боевых офицеров.

[3] Стопник – высший офицерский чин Королевства. Боевой стопник, помимо права командования, может вести преподавательскую деятельность по любым дисциплинам, разбирать судебные дела. Резервный стопник так же имеет право преподавать любые дисциплины и разбирать судебные дела. В условиях военного времени или чрезвычайной ситуации прямым приказом может получить статус боевого офицера.

Глава 3

20 апреля 3131 года по исчислению Малого Мира. Белый Замок / 1981 года от Р.Х., Греция

По стеклу барабанил дождь. Крупные капли стекали вниз и глухо падали на короткий стальной отлив. Порывы ветра то и дело кидали в окно сорванные листья и задували в плохо запертую форточку, из которой тоненькой струйкой сбегала на подоконник мокрая дорожка.

Лия вздохнула. За пару дней, пока держалась температура, она выспалась настолько, что снотворного, которое дал ей брат, хватило всего на пару часов. Странная тяжесть давила на сердце, заставляя снова и снова вглядываться в дождливый полумрак за полупрозрачным тюлем и вслушиваться в завывающий над крышей ветер.

Карл спал на старом матрасе возле кровати. Его мерное дыхание иногда прерывалось сухим отрывистым кашлем. Он тоже заболел, но оставлять ее одну все еще опасался: из-за врожденного порока сердца Лия плохо переносила температуру.

Полежав без сна еще с полчаса, она не выдержала и, откинув одеяло, встала. После теплой постели пол приятно холодил ступни. Осторожно подойдя к окну, Лия отодвинула занавеску и взглянула на косые струи, бьющие в землю в бледном полукруге фонаря. Чуть дальше виднелись кромка забора и поблескивающие на дорожке лужицы. Лампочка над входной дверью отбрасывала на сырой деревянный пол тусклое кольцо света, в котором белели забытые с вечера босоножки и лежал неподвижный желто– рыжий комок шерсти. Словно почувствовав на себе ее взгляд, промокший насквозь кот встал и отряхнулся.

Тихий вздох в глубине комнаты заставил Лию настороженно обернуться. Что-то прошептав во сне, Карл перевернулся на другой бок и машинально поправил сползшее одеяло. Вскоре его дыхание вновь стало ровным и спокойным. Подождав еще минуту, она подняла с пола шерстяной платок и накинула на плечи.

В коридоре было темно. Держась рукой за стену, Лия нащупала соседнюю дверь и вошла в комнату Кристиана.

– Ты забыл впустить Баму! – Ее голос прозвучал неожиданно гулко и низко.

Постояв с минуту в полной тишине, она вздохнула и зажгла свет. Высокая кованая кровать была аккуратно застелена, а на закапанной воском тумбочке лежал повернутый набок будильник. Серебристые стрелки показывали половину шестого утра. Только теперь Лия вспомнила, что брат еще позавчера предупреждал их, что не будет ночевать и вернется под утро: у него были какие-то дела с музейной документацией. В последнее время Кристиан часто задерживался на работе.

Прерывистый стук в дверь тревожно завибрировал в воздухе. Вздрогнув, Лия решительно щелкнула выключателем и выбежала в коридор. Дождь на улице немного утих, и стало лучше слышно, как гуляет по крыше ветер. Невольно поежившись, она остановилась у двери, и плотнее закутавшись в платок, робко спросила:

– Кристиан?

Снаружи раздался приглушенный кашель. Не включая свет, чтобы не разбудить Карла, Лия вздохнула и, дважды повернув щеколду, отошла в сторону. Маленькая рыжая тень, задев ее ногу мокрым боком, стремительно метнулась внутрь.

– Простите за столь ранний визит, – голос человека, застывшего на пороге, был неестественно низок и совершенно ей не знаком. – Я ищу Карла Валлора. Мне дали ваш адрес.

Растерявшись, Лия кивнула и на всякий случай отступила еще на шаг. Словно почувствовав всколыхнувшийся в ней страх, гость убрал протянутую для приветствия руку.

– Подождите, я сейчас его позову, – сдерживая дыхание, ответила она, не сводя с него напряженного взгляда. Внутри все оцепенело. Ощущение опасности было настолько сильным, что казалось, будто застыл даже воздух.

– Не стоит, – тотчас же ответил мужчина и, быстро перешагнув порог, прикрыл за собой дверь.

Неспешно сняв темно-зеленый плащ, с которого тонкими струйками стекала вода, он набросил его на вешалку и, помедлив, словно раздумывая, включил свет.

Его движения и голос были настолько спокойными и уверенными, что Лия не успела среагировать. Холодные влажные пальцы сдавили горло стремительно и сильно, мир в одночасье превратился в сплошную пульсацию боли и ужаса.

– Кричи! Ну же! Зови его! – Цепкие ладони слегка разжались, позволяя ей сделать вдох.

– Пустите… – едва слышно прохрипела она, чувствуя, что еще немного – и не сможет удержать сознание: перед глазами угрожающе вспыхивали ярко-оранжевые лучистые круги.

Мужчина коротко выругался и, обернувшись, толкнул ногой стоящую поодаль массивную вешалку. С грохотом, от которого, казалось, содрогнулся весь дом, та упала и откатилась к входной двери. Спустя пару секунд из коридора послышались торопливые шаги.

Отшвырнув Лию на пол, незнакомец стряхнул с руки сорванную цепочку с крестом и выхватил из-за пояса искривленный кинжал.

– Вы прожили в этом мире столько лет, таясь и наблюдая за нами, чтобы явиться сюда с простым ножом? – Голос Карла прошелестел тихо и чуть насмешливо. Отразив тусклый свет лампы, в его руке угрожающе блеснул тонкий стилет. – Что ж, я вас ждал.

Незнакомец вздрогнул, а затем презрительно улыбнулся. Болезненно-худой и бледный, он выглядел будто черно-белый рисунок – плоско и безжизненно.

– Я соблюдаю закон, – в его голосе прозвучала холодная уверенность. – Мне хватит и кинжала: бастарды не достойны большего, а эту девку кто желал, тот и получит. Знал бы ты, как я жалею, что не придушил ее пеленками!

Поймав предупреждающий взгляд брата, Лия стала незаметно отползать к стене.

– Назовите себя, – потребовал Карл, медленно шагнув вперед и заведя свободную руку за спину. – По чьему приказу вы действуете?

– Узнаешь, когда придет время, – дерзко ответил мужчина и, кивнув в сторону Лии, добавил: – Брось оружие, Валлор, а не то я подправлю твоей сестрице личико.

Губы Карла едва уловимо дрогнули. Плавно подойдя ближе, он остановился и разжал пальцы. Упав на пол, стилет тихо звякнул.

Боясь дышать, Лия беспомощно прижалась к стене. Она чувствовала, что должна что-то сделать, но никак не могла взять себя в руки. Мысли беспорядочно перемешивались, не давая сосредоточиться.

Несколько бесконечных секунд незнакомец смотрел на Карла, будто решая, что делать дальше, а затем резко занес кинжал и прыгнул.

Лия закричала одновременно с выстрелом. Она не ожидала увидеть в руках брата пистолет, хотя и знала, что тот много лет хранился у него в сейфе.

Мужчина упал молча, будто срубленное дерево. Пуля прошла навылет через череп, оставив большую окровавленную дыру. Остекленевшие глаза – распахнутые и черные от расширенных зрачков – смотрели куда-то сквозь стену, а по полу вокруг затылка медленно растекалось темно-алое пятно.

Отпрянув, Лия зажала ладонями рот. Ее едва не стошнило.

– Извини. – Опустив пистолет, Карл обошел тело и, наклонившись, осторожно обнял ее за плечи. – Не смотри.

– Что это было? – вцепившись в него, выдохнула она. – Что? Что теперь делать? Ты ведь его убил! Нужно вызвать полицию, нужно…

– Тише, все хорошо.

Легко подняв ее на руки, брат повернулся и пошел в комнату. Без сил уткнувшись в его плечо, она зажмурилась, силясь остановить бегущие по щекам слезы.

– Поспи. – Уложив в постель, Карл подоткнул одеяло и выпрямился. – Ничего не бойся, я рядом.

Лия хотела было ответить, что не сможет заснуть, даже если захочет, но вместо этого разрыдалась. Присев рядом, он легонько погладил ее ладонь и стал успокаивающе напевать. Глаза его лихорадочно поблескивали, а на лбу блестели мелкие капельки пота. Хмурясь, брат пел с придыханием, видимо, тоже пытаясь успокоиться.

– Красивая мелодия… – Закашлявшись, Лия непроизвольно провела рукой по горлу и поморщилась от боли. В голове тут же неприятно загудело, будто кто-то стер стоявшую перед глазами страшную картину широким ластиком, и страх начал отступать. – Ты так редко пел ее, а я никогда не могла понять слов…

– Это Древнейший из всех языков – один из первых отголосков единого языка, существовавшего до Вавилонского разделения, – в голосе Карла послышалась улыбка. – В этом мире он давно забыт, как и язык нашего отца, которому я тебя научил. Даже мне известно куда меньше слов и формул, чем хотелось бы… Впрочем, это поправимо, – задумчиво произнес он и чуть тише добавил: – Я не лгал тебе, хотя и не говорил всей правды. Молчание – не ложь, особенно когда оно во благо. Надеюсь, ты поймешь.

– Пойму что, Карли?

Брат внимательно посмотрел на нее и отвел взгляд.

– Пришло время ответить на все твои вопросы, Ветерок. Даже на те, которые ты не задавала и не хотела бы задать. Как ни желал бы я повременить, нам, похоже, не оставляют такой возможности. – Услышав, как хлопнула в коридоре дверь, Карл запнулся и торопливо встал. – Отдохни немного, я должен переговорить с Кристианом. Скоро вернусь.

Растерянно кивнув ему вслед, Лия села и поправила подушку. Сердце все еще билось так сильно, что едва не задевало ребра. Знакомая комната казалась отрезанной от остального мира. Там, снаружи, еще гремела вдалеке гроза, хлестал по крыше ветер, слышались тихие голоса братьев, а вокруг стояла непроницаемая тишина. Плетеная ширма отгораживала постель от письменного стола и маленькой библиотеки, которую братья собирали для нее на протяжении нескольких лет. Слева от окна висела в углу старинная, уже потемневшая икона – подарок тети Лиз на крестины. Под иконой блестела маленькая красная лампада. Иногда Лия зажигала ее, и тогда по потолку разбегались вытянутые тени, а стены озарялись теплым мерцающим светом.

Протянув руку, она взяла с прикроватной тумбочки тяжелый кожаный фотоальбом и, положив на колени, открыла толстую обложку.

Родителей своих Лия никогда не видела, а о матери не знала ничего, кроме имени и того, что она была второй женой отца. О нем Карл мог рассказывать часами, но в семейном альбоме хранилась только одна черно-белая фотокарточка.

Проведя кончиками пальцев по гладкой поверхности, Лия наклонилась и прижалась губами к пахнущему годами картону. Она делала так время от времени, когда никто не видел, не зная, как еще выразить то ли признательность, то ли упрек человеку, на которого так была похожа и который исчез из ее жизни, не оставив никакого следа.

Высокий и худой, с резковатыми решительными чертами лица, глубокими глазами и волевым подбородком, отец казался ей воплощением благородства и силы. Карл говорил, что глаза у него были светло-карими, как теплый липовый мед… Лия не знала больше ни одного человека, перед которым бы ее брат так благоговел. Даже о своей матери, Кетрин Кер, он не отзывался с таким трепетом и почтением. Впрочем, Карл и не помнил ее: та умерла во время родов, и все, что братья знали о ней, рассказала им тетя Лис. Они с Кетрин не были родными по крови, но выросли вместе и очень друг друга любили.

На фоне старших братьев Лия совсем терялась: невзрачные темно-серые волосы; бледное, резковатое лицо, такие же блеклые тонкие губы… Единственное, что придавало цвет ее образу, это глаза – ярко-синие, глубокие, обрамленные короткими темными ресницами, они смотрелись мазком ультрамарина на поблекшем листе. Так сказал однажды Кристиан, когда думал, что она не слышит – брат любил живопись.

Вздохнув, Лия перевернула страницу. В детстве Карл улыбался так же открыто и тепло, как и Кристиан. На фотографиях, что были сделаны еще при жизни отца, братья выглядели обычными счастливыми детьми. Беда пришла неожиданно. Однажды ночью отец разбудил их, попрощался и, велев наутро позвонить тетке, ушел в бурю. Так с шести лет братья остались на попечении единственного близкого для них человека – Элисавет Кер. Еще через шесть лет на плечи доброй женщины легли заботы и о Лии. Почему так случилось, Карл никогда не объяснял, а сама Лия спросила только однажды и, увидев, как он расстроился, больше не смела. Конечно, попытки узнать правду на этом не закончились: она пересмотрела все бумаги, какие были в доме, и даже пыталась обратиться к семейному адвокату, знавшего отца. Но Вуллис только развел руками: без разрешения опекунов он не имел права ничего говорить.

В тот год, когда тетя Элисавет умерла от рака, Карл поступил в медицинскую Академию. Лии тогда едва исполнилось четыре, и забота о ней всецело легла на его плечи. Впрочем, брат и до этого неотлучно находился рядом. Благодаря ему она никогда не чувствовала себя сиротой. В отличие от Кристиана, который всегда старался держаться в стороне, Карл заменил ей и отца, и мать. Никого в мире Лия не любила больше, чем его.

Ее собственные ранние фотографии тоже были сделаны в ателье: худенькая девочка с двумя тонкими длинными косами и широкой улыбкой. Из-за высокого роста она всегда выглядела немного старше своих лет.

Лия отчетливо помнила день, когда Кристиан купил свой первый фотоаппарат. Брат радовался как ребенок и бесконечно слепил их вспышкой, почти на полгода забыв мольберт и краски.

Последний снимок сиротливо жался к обложке. Карл так и не приклеил его, хотя прошел уже ровно год. В тот день, поддавшись на ее уговоры, он позвонил Марку и пригласил его поехать с ними в Афины. Это была их маленькая семейная традиция – выезжать куда-нибудь втроем, чтобы не отмечать ее день Рождение дома.

Вглядевшись в лицо Марка, который стоял рядом с Кристианом напротив Башни Ветров и с улыбкой смотрел на нее, хотя Карл почти заслонял их друг от друга, Лия тяжело вздохнула и закрыла альбом.

Грохот, раздавшийся из гостиной, заставил ее вздрогнуть и прислушаться. Задев приоткрытую дверь, в комнату вальяжно вошел Бама. Вытянув вверх толстый полосатый хвост, он демонстративно потерся еще мокрым боком о ножку кровати, а затем запрыгнул на одеяло и замурлыкал.

За окном постепенно светало. Бесконечный дождь за ночь смыл с неба все яркие краски, и теперь тонкие мокрые дорожки бежали по стеклу на фоне беспросветной серости. Лии вдруг действительно захотелось спать. Укутавшись с головой в тонкое одеяло, она свернулась калачиком и закрыла глаза.

** *

Пока Кристиан вскрывал пол, чтобы добраться до спрятанного под досками погреба, Карл внимательно осматривал труп. Никаких бумаг, кроме авиабилета и фальшивого паспорта, у нападавшего найти не удалось, да и обыскивал он больше ради брата, чтобы избежать ненужных вопросов. Он давно знал, кем был этот человек: Хансвэд выслеживал его не один год, а последние дни контролировал каждый шаг. Не будь Карл уверен, что Лии ничего не угрожает, он не стал бы рисковать.

– Я против, – в голосе Кристиана отчетливо слышались раздражение и страх. – Зачем ей вообще знать? Пусть живет спокойно. Я бы на ее месте…

– Боишься? – Подняв голову, Карл внимательно взглянул на близнеца и натянуто улыбнулся, заметив, как тот вздрогнул.

Отложив лом, Кристиан потянул за железное кольцо и рывком приподнял фанерную дверцу.

– Нужно было рассказать все раньше, а не тянуть до последнего, – зло огрызнулся он. – Почему я должен в этом участвовать?

Карл выжидающе промолчал. Он знал брата достаточно хорошо, чтобы понимать ход его мыслей.

– Ты наверняка ожидал, что так все и случится, не так ли?! – Кристиан явно не собирался успокаиваться. – Пол обмолвился летом, что предчувствия тебя не обманули… Не знаю, что там у вас произошло, но эта авария явно была не тем, что ты нам преподнес. А твои отлучки до этого? Ни Вуллис, ни Хранитель не говорят и полуслова – сколько ты им заплатил, а? Судя по тому, что мы имеем сейчас…

– Эти события никак не связаны. – Поднявшись, Карл убрал билет в карман и оглянулся, прикидывая, как далеко придется тащить труп. – Орден тогда прислал убийцу, чтобы освободить своему кандидату путь к власти. Мне пришлось его устранить, равно как и всех, кто приходил до этого. – В его голосе, вопреки стараниям, скользнула едва различимая нотка недовольства. Подозрительно прищурившись, Кристиан тут же вызывающе расправил плечи. – Что касается сегодняшнего, я пока не готов сказать, что было нужно этому человеку и кто за ним стоял. Главное, Лия цела и невредима.

– Чудом, брат, чудом!

– Возможно, – легко согласился Карл, – но учитывая, что тебя вообще не было поблизости… Кстати, как там твоя срочная работа? Хорошо отдохнул?

Последовала небольшая пауза. Кристиан недовольно поджал губы и отвел взгляд. Врать он так и не научился, хотя с тех пор, как занялся своей личной жизнью, делал это с завидной регулярностью.

– Я хотел убедиться, – сбивчиво ответил он, будто извиняясь. – Раз таблицы по твоему мнению неточны…

– И?

– Цикл Западного лепестка действительно сбился: ветер запел, Тропа формируется… Ты был прав.

Карл довольно кивнул:

– В таком случае, у нас не больше четырех часов для принятия решения. И, как мне кажется, выбора больше нет. – Наклонившись, он взял убитого за ноги и, пятясь, потащил к зияющей в полу дыре.

– Это безумие! Что мы сможем? Куда ей возвращаться?

– В отличие от тебя, – тяжело дыша, отозвался Карл, – я думал над этим почти шестнадцать лет. И если ты наконец-то готов мне доверять, то сделать мы сможем очень многое. Никто не посмеет оспорить права единственной законной наследницы.

– Никто и не допустит, чтобы она эти права предъявила! – с горечью заметил Кристиан и, услышав глухой удар, с гримасой отвращения захлопнул люк.

Выпрямившись, Карл пристально взглянул на близнеца.

– Отец отдал приказ, и я его исполню. Любой ценой. Если хочешь, можешь оставаться здесь.

– Разумеется, нет! Я пойду за тобой куда угодно, и ты это знаешь. Прекрати мной манипулировать!

– Нам следует держаться вместе и сейчас, и в будущем. – Карл попытался улыбнуться, но не смог. – Мне нужно твое доверие, а не слепое послушание. Настало время взрослеть – и желательно быстро. Все, что происходило с тобой до этого момента – иллюзия, Кристиан. Ты создал ее сам, и я позволял верить в нее до последнего, но на этом все.

Зазвонил телефон. Кивнув головой на разбросанные доски, Карл поспешил на кухню. Пол позвонил как нельзя кстати. В том, что это именно он, сомневаться не приходилось: судя по прерывистым сигналам, звонок был международным.

– Привет, Пол, – сняв трубку, Карл прижал ее плечом к уху и поставил на плиту чайник. – Нет-нет, все хорошо. Все, как и договаривались. – Бросив мимолетный взгляд в гостиную, Карл чуть слышно добавил: – Может, и свидимся, кто знает: жизнь долгая.

Кристиан заколотил пол быстро – всего на пару секунд раньше, чем закипела вода. Злость и досада придали ему сил. Исподволь поглядывая в гостиную, Карл мысленно усмехнулся и нарочито громко спросил:

– Кофе будешь?

– Нет! – Бросив молоток, брат встал и нервно отряхнул запылившиеся брюки. Было видно, что он едва сдерживался, чтобы не ответить грубостью.

Безразлично пожав плечами, Карл выключил плиту и снял чайник. Ему нужно было вернуться к Лии, поэтому тянуть с разговором он не хотел. Кристиану требовалось выговориться, но, как обычно, не хватало решимости.

– О каком доверии может идти речь, если все эти годы ты нам врал? – Подойдя к раковине, брат наскоро ополоснул руки и сел за стол. – Почему я только сейчас узнаю о том, что Орден нас нашел?

Поставив перед ним чашку, Карл взял с подоконника корзинку с нарезанным хлебом и, достав пару ломтиков, спокойно ответил:

– «Нужно жить настоящим». Так ты сказал десять лет назад, помнишь? Я пытался поговорить, но ты не захотел слушать. Да и сейчас не стал бы, не случись этого покушения.

Нахмурившись, Кристиан отвернулся к окну. Карл знал, куда бить – возразить близнецу было нечем.

– Мы ведь даже не сможем доказать нашу причастность к Роду… – наконец мрачно произнес тот. – Не понимаю, на что ты рассчитываешь? Столько лет беречь ее, чтобы самому бросить в руки Совета?

– Я рассчитываю выжить. – Сев напротив, Карл бросил в свою чашку два куска сахара и, подняв взгляд на брата, добавил: – Если ты думаешь, что есть другой способ, то ошибаешься. Годом раньше, годом позже, но однажды я допущу ошибку. Королевство вот уже шестнадцать лет без короля, Кристиан. И Ведущая, и народ не будут ждать вечно. Если Параман не примет трон, власть Тарэма окажется под угрозой, поэтому он пойдет на все. Сумеем его опередить – есть шанс опереться на сторонников отца. В отличие от тебя, я многое помню – например, те имена, которые он называл нам и указал в письме. Не думаю, что Совет сумел перебить всех.

– Почему именно сейчас? Почему не подождать еще пару лет до следующей Тропы?

Мысленно усмехнувшись, Карл покачал головой:

– Потому, что два года назад мне удалось убедить посвященного в смерти наследницы, а он, в свою очередь, передал радостную весть Главе Совета. Очень скоро тот поймет, что это была ложь, потому что никто не сможет пережить коронацию, пока Лия жива. Надеюсь, хотя бы это ты еще помнишь?