Текст книги "Подъем, спящая красавица! (СИ)"

Автор книги: Анастасия Разумовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– И почему ты мне об этом сразу не сказала? – глухо уточнил Эй, не оборачиваясь.

– Потому что… потому что ты же…

– Зло?

– Да.

Он глубоко вдохнул, медленно-медленно выдохнул. Обернулся, подхватил её на руки и чмокнул в нос.

– Хорошо. Заброшу. На три года. Один год – на школу.

– Я в девятом…

– Я не забыл. Два года – на университет.

– Я не успею…

– Успеешь. Ты – сестра Мари Рапунцель, маленький нераскрытый гений. Лучшая ученица в классе элитной гимназии.

– Мари же попаданка, ты же говорил, что…

– Так и ты – тоже.

– Но ты говорил, что мой отец – король Андриан, мать – королева Юта, а мать Мари – Розочка и…

Дезирэ ухмыльнулся. Кончики его губ загнулись вверх. Он ткнулся в её лоб, жадно вдохнул запах, отстранил и поставил на ноги. Подмигнул:

– А папенька у нас кто? Как ты думаешь? Или, по-твоему, родство может быть только по матери? Всё. Давай спать. Я устал. Завтра я вернусь в Старый город. Восточные границы Монфории в безопасности. Завтра я перекину тебя в другой мир. Послезавтра заберу. Ты построишь свой газгольдер и что там ещё захочешь. Играйся в это королевство, как захочешь – я не стану тебе мешать. Мне наплевать, спасёшь ты его или погубишь. Но у меня есть одно условие.

– Какое? – насторожилась Осень.

– Ты больше не будешь пытаться меня соблазнять.

Она покраснела до ушей. Забралась в постель, юркнула под одеяло. Проворчала оттуда едва различимо:

– Не буду. Всё равно не получилось.

«Отчего ж?» – мысленно хмыкнул Эй, обернулся волком и лёг рядом с девочкой.

От АВТОРА любознательным:

Газгольдер – в данном контексте – резервуар для хранения природного газа. Первый из них был изобретён в 1781 году и имел объём 100 литров (газ не сжижался). С 1816-го года начинается эпоха промышленных газгольдеров. В настоящее время практически не используются

Полевая гвоздика

Глава 17

Статуэтка из розового мрамора

Королевский парк встретил нас тишиной. Вернее, слышались перехихикивания гуляющих с кавалерами дам, окрики нянюшек, смех вельможных детишек, суета прислуги, украшающей деревья фонариками и гирляндами, но вот именно суеты, которая неизбежно охватила бы замок, узнай Илиана о том, что случилось в темнице, не было. Мы погуляли туда-сюда, а затем подошли к башне.

И не увидели стражу.

Значит – совершенно точно Илиана ещё не знает. Она бы не оставила такого узника без охраны. Я быстро огляделась, и мы проскочили внутрь, спустились по скользким ступенькам, пробежали по пыльному коридору (трава уже рассыпалась в прах).

– Ну, – выдохнула я. – Давай, общайся.

Отошла в сторону, достала зеркальце и принялась раскрашивать лицо: белить, румянить. Подвела глаза, меняя им форму, губы, по-другому очертила скулы. Сейчас не время кому-либо заметить наше сходство.

– Ваше Величество, – зашептала Кара в окошко, – вы там как?

– Никак, – донеслось до меня злобное.

– Ой, ну и чудненько! Давайте вас отсюда достанем?

– Доставайте.

– М-м, а вы горячий мужчина, мой король. Обожаю таких. Вы там, должно быть, давно сидите?

– Недавно, – раздражённое, – до этого стоял. Ты кто вообще и что тут делаешь?

– Так это… спасти вас хочу.

– Ну спасай, – издевательский смех.

Кара загрохотала замком. Вскрикнула от боли, отпрыгнула, обернулась ко мне. Анри полюбопытствовал:

– И как там, спасается?

Я не видела лица короля, но один вот этот насмешливый голос вызывал желание придушить мужчину голыми руками. Кара молча отвернулась и подошла ко мне.

– Он не очень-то учтив, – заметила, потрясая обожжённой рукой. – А тот, кто накладывал на замок заклятье… очень сильный маг. Я не уверена, что справлюсь. Нужен ключ.

– Илиана прячет его в декольте. Трудновато будет оттуда добыть – хмыкнула я.

– Ой, вы такой бледный, – вдруг раздалось жизнерадостное. – Вам срочно нужно поесть! Хотите пирожок?

Игрейна? Куда ты лезешь, дурочка! Впрочем, плевать.

– Ну, сегодня же у вас бал? – хитро прищурилась Кара.

– Не откажусь. От того, что под юбкой, – грубо и зло отозвался Анри.

Пошляк. Но почему я понимаю такой низкопробный юмор?

– Вам с мясом или яйцом? – не поняла Игрейна.

Она приподнялась на цыпочках и жизнерадостно смотрела в окошечко.

– С рыбой.

– Ой, а с рыбой нет! Я тогда вам два дам: с яйцами и мясом. Хорошо? Они вкусные.

Мы с Карой обернулись. Игрейна пропихивала в решётку пирожки.

– Вы же любите с яйцами, да? Просто не все их жалуют…

– Лишь бы не с моими, – заржал Анри.

– А у вас тут есть яйца? А вы их варите или сырыми едите? Я вот сырыми люблю. А Арман говорит, что сырые мерзко губы пачкают.

Король расхохотался.

– Что ты несёшь! – зашипела я и решительно направилась к тупице, но Кара перехватила мой рукав.

– Пускай, – шепнула тихо, – пообщаются. А я схожу, поговорю со слугами.

Она подмигнула заговорщически.

– Спасибо, – вдруг сказал Анри. – Эти идиоты забыли принести завтрак. Надеюсь, это потому, что моя жена сдохла, и все паникуют.

– Так нельзя говорить о жене.

– А как можно?

– Дева Пречистая, пусть все живут долго и счастливо. И враги, и друзья, и лягушки…

– Лягушки?

Кажется, король всё же озадачился. Мы с Карой не стали дослушивать этот бред и решительно направились на выход. Когда вышли наверх, я на минуту замерла: может воспользоваться случаем и почитать «Историю Эрталии»? Но я была не из книжных девочек, и само по себе чтение меня не прельщало… Вот если бы тут была Осень… И потом, пока Кара исподволь выпытывает у слуг всякое-разное, надеясь узнать что-то, что поможет нашему плану, мне стоит покараулить рядом с башней. Как бы Игрейна меня ни бесила, я всё же не могла бы допустить, чтобы дурочка попала в лапы Илианы. Во-первых, конечно, ради Армана, а во-вторых… Она ж всех нас сдаст раньше времени, когда мы исполним план!

И я принялась прохаживаться по аллеям, делая вид, что любуюсь поздними розами.

Честно, признаться, я была готова к тому, что с минуту на минуту из башни выбежит рыдающая блондинка, обиженная на короля-идиота. Но время шло, а никто не выбегал. Видимо, два идиота встретили друг друга.

– И что вы делаете в запретной части парка?

Я подпрыгнула и обернулась. В ушах зашумело, голова закружилась, в глазах потемнело… О-ох.

– А здесь нельзя быть, да? – необыкновенно тоненьким голоском переспросила я.

Как прекрасны белила! Да здравствуют румяна! Я чувствовала, как лицо под ними заполыхало.

– Нельзя.

– Ну тогда… тогда я пойду, – пропищала я, сделала реверанс. – Доброго дня, сударь.

– Доброго дня, сударыня.

Я поспешила отвернуться и пойти прочь, чтобы не захлебнуться в черноте его глаз. К ногам словно кто-то подвесил гири. Такие, которыми пытают преступников, подвешенных за руки…

– Подождите.

Замерев, я слушала его приближающиеся шаги. Всё ближе и ближе… Ну же, Румпель, подхвати меня на руки и унеси далеко-далеко… На миг я почти поверила в то, что он так и сделает.

– Как вы прошли мимо стражи?

– А там была стража?

– Как ваше имя? Под густым слоем грима я вас не узнаю.

Я обернулась, попыталась унять безумное сердце. Улыбнулась, немного оскалив зубки:

– Шиповничек. Я – невеста маркиза Армана де Карабаса. В Родопсии любая уважающая себя дама из дому не выйдет, не наложив на лицо защитную маску. У нас совсем иная мода, чем у вас.

Только не говори, что ты был в Родопсии! Он и не сказал. Румпель, прищурясь, смотрел на меня и молчал. Я снова улыбнулась:

– А теперь мне надо идти. Здесь же нельзя быть, а я – законопослуш…

Он внезапно шагнул ко мне почти вплотную (насколько позволяла моя пышная юбка), и мой голос пресекся. Просто взял и оставил меня в самый неподходящий момент.

– Позвольте предложить вам руку.

«О, не стоит. Я в состоянии сама дойти», – хотелось сказать мне, но предатель-голос так и не возвращался. Пришлось принять предложение, опереться о мужской локоть и молиться, чтобы не повиснуть на нём, так как ноги подкашивались.

Да что ж это такое со мной⁈

– Давно ли вы приехали в Эрталию?

Мы вдвоём пошли по аллее, и теперь, когда я не видела его лица, стало немного легче.

– Несколько дней назад… Не припомню точнее. Вы же понимаете: любовь не замечает песка времени…

– С чего вы решили, что я это понимаю?

– Но ведь вы же…

И я прикусила язык, только сейчас осознав свой промах. Пречистая! Он не представился, а я не спросила его имени! Как может дама гулять с кавалером, не зная, кто он? А ведь невеста Армана, прибывшая из Родопсии, узнать Румпельштильцхена просто не может.

– У вас очень располагающее лицо, – уверенно запищала я. – Такое, знаете, романтичное. Не знаю почему, но я вам сразу поверила.

– Вот как?

Так… ни одна умная барышня не станет гулять с незнакомым кавалером. Получается, у меня лишь один вариант: быть глупой барышней. Я закрыла глаза, припоминая повадки Игрейны. Вцепилась в его руку, обернулась и залепетала:

– Да. Вы почти, как мой жених! У вас глаза одинаковые. Правда у Армана они голубые, а у вас – чёрные, но ведь это неважно, верно? Цвет – это вообще не существенно. Вот вы правильно делаете, что надеваете чёрную одежду. Она стройнит. Даже если у вас брюшко, то чёрный цвет придаст импозантности.

Невозмутимость на лице королевского фаворита дрогнула.

– Брюшко? – непонимающе переспросил Румпель.

– О да, знаете, конечно, если вот прям совсем брюхо, то даже чёрная одежда не способна будет скрыть, но… Для этого придумали гаун. Особенно стёганный. Его свободный крой способен визуально уменьшить даже самое объёмистое пузо.

– Я потерял вашу мысль, – честно признался мой спутник. – Зачем вы мне это говорите?

– О-о, не подумайте только, что я про ваш живот, сударь. Вы вполне атлетично сложены, честно. Будь я скульптором, я бы пожелала, возможно, чуть большей ширины плеч. Они, конечно, у вас не узкие, но рост, понимаете? Есть ощущение некоторой вытянутости… Но тут уж ничего не поделаешь. Тут как Бог дал, так и есть. А нам, людям, придётся только смириться с тем, что есть. Вот, например, я. Мужчины же любят таких вот… махоньких женщин. Чтобы на ладонь поставить и любоваться. А я слишком длинна. Мне и папенька говорили: Шиповничек, ну куда ты прёшь? А я, знаете ли…

– Подождите.

Румпель остановился. Свёл брови на переносице. А ты как хотел, милый? Чтобы всё было так просто? Но так в жизни не бывает!

– О-о, знаете, – жарко зашептала я, послушно замерев, – у вас такой голос властный! Просто обожаю мужчин, которые умеют командовать! Прикажите мне ещё чего-нибудь.

– У вашего жениха тоже…

– Нет, к сожалению. Но вы не переживайте, я его обязательно этому научу. Хотя, знаете, лучше, если это сделаете вы.

– В каком смысле? – осторожно уточнил мужчина.

Чёрные глаза сузились, губы вытянулись скобкой, жёсткой и категоричной. Но я-то видела, что лейтенант сметён огнём моей артиллерии. И, не давая ему возможности прийти в себя, схватилась за обе крепкие руки, заглянула в лицо (благослови Бог всех высоких мужчин!) и радостно затараторила:

– Ну а как же? Вот, смотрите, я, например, умею укладывать волосы в прекрасную причёску и переплетать их жемчугом. А Игрейна, сестра моего му… жениха – нет. Но мужчинам так нравится жемчуг в женских волосах! Даже не знаю, почему. Кстати, почему вам нравится жемчуг в женских волосах?

– Как-то не думал на эту тему, – хмыкнул Румпель и хотел что-то добавить, но я перебила:

– Непременно подумайте. Это же очень важно: разобраться почему вам нравится то или иное. Например, мне нравится, когда мужчина молчалив. Вот как вы. Такой весь сдержанный из себя и недоступный и…

– Румпель!

Клянусь, я почувствовала, как он вздрогнул. Хотя… может, это вздрогнула я? Мы оба разом обернулись. Мне кажется, или в парке потемнело? К нам стремительно приближалась королева Илиана, и её чёрные юбки развевалась от скорости шага, а широкие рукава напоминали крылья вороны. Лицо королевы искажала ярость.

– Уходите, – тихо приказал мой собеседник, – немедленно.

Освободился и пошёл навстречу любовнице. Я присела в реверансе, хотя больше всего на свете мне хотелось вцепиться этой женщине в её патлы… чёрные прекрасные волосы, украденные у меня.

– Ваше величество?

– Ты мне нужен! – зарычала ведьма, вскинула руку, щёлкнула пальцами, и их обоих затянула сфера тишины, полыхнувшая на миг паутинным коконом. Какая досада! Значит, я не смогу подслушать, о чём они говорят. Я отвернулась, шагнула к кусту роз, склонилась над ним, принюхиваясь к аромату, которого не было. Может, их разговор продлится недолго, и потом…

– Кто эта уродина?

– Илиана, что случилось? Ты же не станешь меня ревновать ко всем встречным барышням?

– Ты прав. Неважно. Ты должен найти Эрика, коменданта тюрьмы. Немедленно. Прямо сейчас…

Я вздрогнула. Она всё же обнаружила побег… Стоп, а почему я слышу их тайный разговор?

– Зачем?

– Он бежал. И его стражники. И узники – тоже. Я вчера велела их уничтожить, но… их нет! Совсем нет!

Она кричала так, что я невольно огляделась по сторонам, но кроме меня, кажется, никто ничего не слышал. Во время нашего разговора Румпель незаметно вывел меня в общую часть парка, и теперь мимо прохаживались разряженные дамы и кавалеры, и всё те же дородные нянюшки с детишками в лентах и платьицах. По-видимому, тайный разговор слышала только я.

– А король?

– На месте. Рядом с ним была какая-то девка, но в ней не обнаружилось ни на капли магии…

Я похолодела. Была? Да, я не любила Игрейну, но… была⁈ В каком смысле? Румпель сухо уточнил:

– Что ты с ней сделала?

– Неважно! Ты не понимаешь! Узников освободили не просто так, это сделал не Эрик, не стража. Узников освободили магией! Я почувствовала её остатки. Ты должен немедленно найти всех сбежавших. Я покажу этим мерзавцам, как сбегать из моей темницы! Но сначала ты должен пойти со мной, чтобы усилить мою магию. Я должна понять, кто это сделал.

– Илиана, – Румпель взял безумную женщину за плечи, – зачем тебе эти несчастные? Пусть живут. Они же воробьи.

– Перестань! Они – враги, а врагов нужно уничтожать…

– Враги? Мелкие лавочники, бюргеры, дворянчики – враги могущественной фее? Ты серьёзно? А дети тоже?

Она зарычала, отступила на шаг, вырвавшись из его рук:

– Они бунтовали против меня! Распускали грязные сплетни. Они – мятежники.

Я всмотрелась в лицо Румпеля. Холодное, отстранённое, почти злое.

– Предположим. Допустим, что шёпотки за кружкой пенного это бунт. Жалобы на налоги и… вот это всё – мятеж. Возможно, они тебя не любят. Но, Илиана, с твоим могуществом, ты всерьёз рассматриваешь всю эту шушеру как врагов? Что они могут тебе сделать, моя королева?

Ему больно – вдруг поняла я. И сердце сжалось. Неужели Илиана не видит, что причиняет ему боль⁈

– Ещё слово, Румпель, – зашипела ведьма, – и я буду считать тебя таким же врагом. Не смей идти поперёк меня! Никогда, слышишь⁈ Если ты на стороне моих врагов, значит ты – мой враг! Ты не можешь идти против меня!

– Я тебя услышал.

– Иди в башню, найди мне того, кто разрушил решётки и вывел моих врагов. Я приказываю, ты понял, лейтенант?

Я похолодела от леденящего ужаса. Что делать? Бежать? А – куда? К Дезирэ? В Родопсию? Куда можно скрыться от мага? Того, кто прогнал Пса бездны? Я – погибла? Но если так… пусть меня убьёт не Илиана. Я предпочту умереть от его руки…

Встала, распрямила плечи, набирая в лёгкие воздух…

– Мне не нужно искать, чтобы найти, – холодно отчеканил Румпель. – И не нужно спускаться в темницу, чтобы узнать, кто вывел из неё твоих пленников.

Откуда он… неужели… но как такое возможно⁈ Конечно, он могущественный маг, но…

– И кто же⁈

– Это сделал я, Илиана.

Что?

– Что⁈ Ты… ты предал меня? Ты⁈ – она задохнулась от ярости.

– Если желаешь, ты можешь считать это предательством, – уклончиво отозвался лейтенант.

– Как ты мог⁈

Она ударила его в плечо, подхватила юбки и стремительно направилась прочь. Но, едва я понадеялась на продолжение моей беседы, обернулась и прошипела:

– Следуйте за мной, лейтенант Румпельштильцхен.

Едва обе фигуры скрылись с моих глаз, я развернулась и бросилась в башню. В каком смысле «была какая-то девка»⁈ Я вихрем сбежала по лестнице, промчалась по узкому коридору и замерла в тупике. Дверь. Окошко. Корзинка с пирожками, валяющаяся на полу.

– Игрейна, – прошептала я, с трудом двигая губами, а потом завопила: – Игрейна!

– Её больше нет, – отозвался Анри.

Что-то грохнуло. Видимо, пленённый король швырнул чем-то об стену. Глаза защипало. Я подошла, склонилась над корзинкой, кусая губы, чтобы удержать рыдания. Да, я ненавидела эту дурочку. Она меня бесила. Ну и вообще… Но… Что я скажу несчастному Арману? Что его сестра была со мной, а я… а я…

Какая-то кукла лежала на полу. Я взяла её на руки. Небольшая статуэтка в локоть высотой. Из розового мрамора. Всмотрелась в лицо. Игрейна? Наивная мордашка, жизнерадостная улыбка и глаза с этим вот дебильным детским восторгом. Я сглотнула. Положила то, что осталось от сестры моего бывшего жениха… бывшей сестры… в корзинку и встала.

– Вы всё ещё хотите оставаться пленником? – спросила зло. – Ваш выбор. Пока вы тут играете обиженного на весь мир мальчишку, Эрталией правит ваша прелестная жёнушка. И, знаете, что? Нахрен вашей стране такой королишко? Тот, кто дуется и не способен ни на что, кроме пошлых шуточек. Здесь, в пятидесяти шагах от вас, заживо гнило человек сто ваших подданных. Но вы их не спасли. Их спасла – я. Я вывела их из темницы, я… А вы… оставайтесь в безопасности. Я больше вас не потревожу.

Развернулась и пошла прочь.

– Стой! – крикнул Анри. – Я согласен. И жениться на тебе, и… Хочу убить эту тварь. Выпусти только меня отсюда и, клянусь, я расправлюсь с этой бешенной собакой.

Я закрыла глаза, пробормотала ругательство, не разжимая губ, обернулась:

– Мой король, мы готовы встать под ваши знамёна.

– Илиана прячет ключ от моей темницы в корсаже…

– Я знаю.

– Откуда?

А действительно – откуда? Я пожала плечами и туманно пояснила:

– Разведка не дремлет.

– И много вас, моих верных сторонников?

Я, рыжая бестия, лягух и прелестная накаминная статуэтка.

– Вся страна жаждет вырваться из-под ига чёрной ведьмы, Ваше величество. Все ваши подданные встанут под ваши знамёна.

– И какой у нас план?

– Сегодня вечером будет бал. Этой ночью, государь, вы снова станете свободны. А пока я покину вас.

Ну не говорить же узнику, потерявшему надежду, что плана нет. Я не настолько жестока.

Румпель, Румпель, почему ты любишь эту тварь?

– Стойте, сударыня.

Я вздрогнула. Солнце золотило листья. Воздух тянул прохладой. А перед моим носом две алебарды скрестили древки. Стража? Уже? Быстро она… Ко мне шагнули гвардейцы в кирасах.

– Именем королевы, вы арестованы.

Глава 18

Нюансы магии фей

Я почувствовала, как искорки магии защекотали пальцы. Шарахнуть по гвардейцам? Интересно, смогу ли я превратить их в лягушек? Например. Чтобы Арману не было так скучно одному. Но применить волшебство – значит раскрыться. Думаю, Илиана, как ведьма более сильная, сможет разрушить моё колдовство, чтобы расспросить стражников. Сейчас она злится на Румпеля и, похоже, искренне считает, что темницу разрушил её «сентиментальный» любовник. Вот пусть так и думает подольше.

– Я не понимать, – пролепетала я, мило захлопав ресничками. – Я не знать, что сюда нельзя ходить. А нельзя, да? Я заблудиться и хотеть только спросить, как пройти в королевский замок…

– Вот в тот? – кивнул гвардеец на стену, распахнувшую окна шагах в ста от нас за изрядно облетевшими, а потому прозрачными деревьями.

– Да-да, спасибо большое…

– Стоять. Простите, сударыня, мы – люди подневольные. Её величество скажет отпустить, тогда отпустим. А пока…

Я задумалась. Усыпить? Стереть память? Буквально пару минуточек памяти, разве им повредит? Но как это делается?

– Ивейн, что тут происходит?

Чуть не подпрыгнув, я обернулась. По аллее клёнов к нам шёл Румпель. Один, слава Пречистой.

– Господин лейтенант, тут дама. Когда мы встали на караул, она вышла из башни и…

– Я заблудилась, – охотно подхватила я. – И не знала, что тут запрещается…

Румпель поднял бровь. Чёрт. Знала. Он же четверть часа назад сообщил мне, что тут быть нельзя. Да ещё и собственноручно вывел за пределы…

– Ох, только не говорите мне, что я снова попала сюда же! – жалобно запищала я. – Ах, моя рассеянность…

– Ивейн, Жак, я сам её допрошу. Благодарю за бдительность. Пройдёмте, сударыня.

И мы вернулись в башню. Поднялись в библиотеку. Мне сразу стало как-то не по себе. Вот здесь он меня поцеловал, а к этому шкафу прижал, а тут… Я сглотнула, опустилась за стол, закрыла лицо ладонями и расплакалась. Понарошку, конечно.

– И что теперь со мной бу-у-удет?

– Кто ваш отец?

– Причём тут мой папенька? – всхлипнула я. – Его тут не было, клянусь…

– Если ваш отец – рыцарь, то вам отсекут голову, как даме из благородного сословия. Если нет, то повесят.

Я уставилась на него, забыв, что в глазах не стоят слёзы, а ведь я как бы рыдала только что.

– Что?

– Повесят. Так кто ваш отец?

Он прошёл к окну, прислонился к подоконнику и невозмутимо посмотрел на меня.

– А других вариантов нет? – улыбнулась я и затрепетала ресничками.

В целом, я согласна расплатиться за свободу честью. Это будет ужасно, но я переживу.

– Отчего ж, есть.

Я чуть облокотилась о стол, нагнулась так, чтобы скрытая корсетом грудь чуть показала свою прелесть.

– Например, колесование или четвертование. Но, я надеюсь, Её величество будет милосердна.

– Вы такие ужасы говорите!

– Не только говорю. Так что вернёмся к первому вопросу. Их будет несколько, и мне бы не хотелось подолгу останавливаться на каждом. Кто ваш отец?

– Ах, вы его не знаете. Он всего лишь… мельник. Наши с Арманом отцы были знакомы друг с другом очень давно, старые друзья и… и компаньоны, ну и… Арман, конечно, потом стал маркизом, однако его отец много лет назад дал слово моему отцу и…

Румпель вдруг подошёл и сел напротив. Я замерла.

– Да? – уточнил он вкрадчиво.

Я отодвинулась:

– Да. Вы же понимаете: слово, данное отцом…

И снова споткнулась, когда лейтенант взял мои руки в свои. Что он делает? И глаза – сверкающие угольки – совсем рядом. И эти жёсткие губы…

– Очень интересно.

– Да нет, что вы! Совершенно скучная, банальная история… Вы не могли бы отпустить мои руки?

– Не мог бы. Продолжайте.

– Ч-что продолжать?

Я поёжилась. И вдруг подумала: он сейчас перегнётся через стол и непременно меня поцелует. И что тогда делать? Ударить? Возмутиться? Ох. Надо бы, конечно, но… Как бы сделать так, чтобы при этом одним поцелуем дело не закончилось? Нет, пощёчина может оскорбить. А вот если, например, расплакаться, то мужчина же начнёт меня утешать, верно? Обычно ведь так всё и происходит… И всё завершается потом новыми поцелуями и…

– Лгать, – милостиво ответил Румпель. – Люблю, когда мне лгут. Особенно под пытками. Люди – такие фантазёры порой.

Я попыталась выдернуть руки, но мужчина мои пальцы сжал сильнее.

– Пустите! – зашипела я.

– Вернёмся к вашему отцу, – предложил он.

– Вот и возвращайтесь, если пожелаете. Он умер много лет назад.

Похоже, целовать меня никто не собирается. Это было как-то… ну… обидно. Я решительно вырвала руки. Как, ну как он так может? Холодный, словно кусок скалы. Как будто он не… как будто мы не…

– Я больше ничего не скажу. Можете звать свою королеву. Пусть превращает меня в статую или во что там ещё у вас превращают? У вас прекрасный вкус, Румпельштильцхен. Ваша Илиана – само совершенство и идеал.

Отвернувшись, я поднялась и отошла к книжному шкафу, сделав вид, что выбираю книгу. Ничего больше не скажу! Конечно, я не дура, я понимаю, что так нельзя разговаривать с лейтенантом королевской гвардии и тёмным магом по совместительству, но сердце плакало, а слёзы всё же вырвались из глаз. Потому что… вот прямо тут, вот здесь… И стало так безразлично, что он со мной сделает.

– Откуда вам известно моё имя? Я ведь вам не представился.

Беззвучно глотая слёзы, отвратительные из-за вкуса белил, я провела пальцем по корешку толстой книги.

– Вас представила ваша любовница, – фыркнула зло.

– Она назвала меня Румпелем, – шепнул голос над моим ухом. – Откуда вам известно моё полное имя?

– Отгадала.

Как он подходит-то так неслышно?

– Повернитесь. Я хочу увидеть ваше лицо.

– Нет, – прошипела я.

Ещё чего не хватало! Ни один мужчина никогда не увидит, как я плачу. Тем более – этот.

Румпель вздохнул, осторожно взял меня за плечи, развернул, мягко поднял лицо за подбородок. Я дёрнулась, пытаясь высвободиться. Не получилось.

– Сколько тебе лет, девочка?

– Восемнадцать.

– Уезжай. Прямо сейчас. Так далеко, как сможешь.

Я ударила его по руке снизу-вверх, вскинула голову.

– Сама разберусь! Вы мне не отец, не муж и не… У меня свои мозги есть.

– Судя по тому, что ты отдалась первому встречному, с мозгами у тебя всё сложно.

– Так и вы легли со мной! – запальчиво возразила я. – А что по этому поводу скажет милейшая Илиана? Как вы думаете, ей очень понравится, что её любовник спит со всеми подряд?

И замолчала. Пречистая, что я несу!

А потом до меня дошло: он… он меня узнал? Но… Румпель со свистом выдохнул сквозь зубы. Подул на моё лицо. Белила и румяна взметнулись облачком, я едва успела зажмуриться.

– Так и думал, – прошептал он задумчиво. – Кто ты, Шиповничек?

– Невеста маркиза де Карабаса.

Я открыла глаза и совсем рядом увидела его лицо. И чуть поблёскивающие глаза, и вот эту морщинку в уголке рта, и тёмную стриженую щетину, и… губы. Тёмные, выгнутые, точно лук… Привстала на цыпочки и поцеловала, обвив руками шею мужчины и закрыв глаза.

Неожиданно Румпель ответил. Осторожно, словно пробуя. Притянул меня к себе. А потом выпустил и шагнул назад:

– Уезжай. Я дам тебе экипаж…

– Нет, – я шагнула к нему, уцепилась за его руки. – Я не поеду. Тебя же тянет ко мне, неужели ты не видишь? И тогда… вчера тебя тоже ко мне тянуло. Ко мне, не к Илиане. Да, мы похожи, но ты же не мог бы перепутать двух женщин, разве нет? Невозможно перепутать любимую женщину с…

– Какой мужчина откажется от дополнительного блюда?

Я топнула ногой:

– Не лги! Твоя Илиана отвратительна. Она… она хотела убить девяносто шесть человек! Какая из неё королева? Она уничтожит весь мир, даже не моргнув. Она – тьма, а я – нет. Я же лучше, Румпель! Почему ты – с ней?

Он хотел что-то сказать, и я внутренне сжалась, предчувствуя, что услышу нечто крайне неприятное, но мужчина заглянул в мои глаза и передумал.

– Шиповничек, – сказал до странности мягким голосом, – хотел бы я сам знать ответы на твои вопросы. Что есть любовь? А что – добро и зло? Ты говоришь: Илиана – зла, а ты добра. Возможно. Но ты не шла её путём, и не топтала её башмаки…

– Причём тут обувь? – процедила я.

– Это образно. Человек – это хаос, смятение души, чувств и мыслей. Мы идём и сами не знаем куда…

– Я – знаю.

Он усмехнулся, отпустил меня, снова вернулся к окну:

– Мы вечно колеблемся между добром и злом, мечемся, словно обезумевшая форель, выбирая то святость, то порок. То жертвуем собой, то безжалостно попираем других. Что есть человек?

– Но Илиана – зло!

– Сейчас? Да. Однако, человек всегда больше, чем здесь и сейчас. Она не всегда была такой. Когда-то это была маленькая, насмерть перепуганная девочка. Девочка, которую поставили перед выбором: выйти замуж за мальчика, который её ненавидел, или сгнить в темнице. То зло, которое её переполняет, это страх. Всё тот же страх одинокой беззащитной девочки. И, может быть, однажды Илиана это поймёт.

Я решительно подошла к нему и потянула за рукав:

– Но я-то лучше! Я – не маленькая перепуганная девочка. Я – добрая и взрослая, и…

Он обернулся.

– А я – нет. Я не добр. Что не мешает мне иногда жалеть маленьких глупых девочек. Поэтому – уезжай. Сегодня я тебя отпущу. Но помни: я – тёмный слуга тёмной Владычицы. И если она мне прикажет, я тебя поймаю и выдам ей. Несмотря на то, что вот тут между нами произошло, если ты вдруг как-то рассчитывала на мою снисходительность. И пальцем не пошевелю, когда королева будет с тобой расправляться. Так что – пользуйся моей минутной добротой, пташка.

– Но – почему? – прошептала я, не сводя с него глаз.

Румпель приподнял бровь:

– Что «почему»?

– Почему ты ей служишь?

– Потому что хочу. Потому что это мой выбор. И ты сможешь это осмыслить, сидя в темнице, если не уедешь сегодня. Сейчас.

Потому что заколдован… Например. Он не может любить Илиану, это исключено. Я опустила глаза, повертела кончик витого пояска.

– Хорошо, – шепнула тихо. – Я уеду… Но что ты будешь делать, если я забеременела? А вдруг я жду от тебя ребёнка?

Мужчина рассмеялся. Глухо и как-то зло:

– Это невозможно, девочка.

– Ты бесплоден? – полюбопытствовала я.

– Да.

Он солгал. Я поняла это по секундной паузе, понадобившейся ему, чтобы принять решение. Зачем он лжёт?

– Поцелуй меня. В последний раз. И я уеду.

Румпель колебался. Я закрыла глаза, ожидая.

– Зачем?

За дверью. Я пустила слезинку. Одну. Это оказалось несложно.

– Просто… я… Ты ведь стал моим первым мужчиной, и я…

Да. Так. Прозвучало очень мило и сентиментально. Я не стала договаривать мысль (да и не надо было, и так хорошо). Ну давай, Румпель! Перед тобой милая, невинная барышня, отдавшая тебе самое дорогое, что у неё было, и ничего не просящая взамен. Кроме поцелуя. Это же так несложно, правда? Ты должен проникнуться моментом, должен! Тем более, ты ведь и сам хочешь меня поцеловать, разве нет?

И он проникся.

Привлёк меня к себе, наклонился, коснулся губами губ. Я расслабилась, позволяя проявлять инициативу ему, утонув в его объятьях и ласках. Слушая его пульс, его сбитое, срывающееся дыхание.

Даже умнейшие мужчины порой способны на глупости.

Румпель выпустил меня из объятий, отстранился. Жёсткий и холодный, словно металлический штырь:

– А теперь ты уедешь.

– Да, – покорно согласилась я.

Всё, что мне нужно знать, я уже узнала: ты меня желаешь. Твои губы и руки меня хотят. Очень. И, если я правильно тебя понимаю, ты из тех, кто хотеть может лишь одну женщину.

Румпель насторожился:

– Что ты задумала?

– Плакать. Что ещё может делать девушка, брошенная коварным обольстителем?

Ну что, доволен? Как там, совесть не жмёт? Не жала:

– Я уже не уверен в том, что ведущая роль в обольщении принадлежала мне, – насмешливо заметил Румпель.

Мерзавец.

– Вы же отдадите гвардейцам распоряжение меня выпустить? Или снова воспользуетесь теми преимуществами, которое вам, как мужчине, предоставляет расположение темницы под нами?

– То есть, вы отдались мне исключительно из страха, что в противном случае я отправлю вас вниз?

– Естественно, – скромно потупилась я.

Он наклонился к моему уху и шепнул, немного хрипловато:

– Да-да. Именно так я и понял.

А затем прошёл, распахнул двери и направился к выходу, перешагивая через ступеньку. Я бросилась за ним. У самых дверей Румпель остановился, обернулся, щёлкнул пальцами. Коснувшись лица, я ощутила на коже слой макияжа. Предусмотрительно.