Текст книги "Ректор поневоле (СИ)"
Автор книги: Анастасия Никитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– Этот образ добавляет мне солидности на официальных мероприятиях, – не моргнув глазом, заявила я и, не меняя тона, начала рассказывать о том, как мне полезен нынешний вид.
Моё разошедшееся высочество говорило минут сорок. Я рассказывала о необходимости производить впечатление на профессоров, многие из которых в десять раз старше меня, о психологических аспектах и ограничениях высокого положения, о теории и практике влияния на волю собеседника. Ифитовы кишки, какую ахинею я только не включила в этот монолог, вспомнив даже проповеди дворцового монха о роли, отводимой правящему роду Создателями.
Глаза царственного родителя, несмотря на его тренированное столетиями правления самообладание, раскрывались всё шире, а брови неуклонно ползли вверх. Макса, тот вообще вытаращился на меня, как чернак, узревший Создателя в деревенском сортире. Па явно понимал, что ему вливают в уши полную чушь, но выделить, где именно эта чушь проявляется, не мог: логика моей речи была неоспорима. С тем же успехом я, пожалуй, смогла бы, не сходя с места, логически доказать, что Создателей не четверо, а семь, как, впрочем, и то, что их вообще не существует.
Па сдался на сорок шестой минуте. Напустив на себя деловой вид, он поднялся:
– Прости, дорогая дочь, но государственные дела не ждут. Я вижу, что ты трудишься на благо Белого континента с полной отдачей. Вряд ли я смогу посещать тебя часто, но всегда готов помочь. Для этого достаточно предоставить в Совет аргументированный доклад…
– Конечно, папочка, – с ангельской улыбкой подтвердила я, понимая, что победила, и Па теперь в Академию палкой не загонишь. – Я ещё подумала, что надо разобраться форменной одеждой студиозов, а, кроме того, библиотека…
Па позорно бежал, оставив братца мне на растерзание.
– Только не надо про библиотеку! – взмолился Макса, едва за царственным родителем закрылась дверь.
– Я тебе сейчас про канализацию расскажу, – с угрозой прошипела я. – Со всеми подробностями узнаешь, насколько она изношена. А потом в Совет доклад отправлю. И в качестве аргумента укажу, что государю-наследнику уже всё доложила!
– Не надо!
– А если не надо, то в другой раз, если Па втемяшится в голову устроить мне сюрприз, ты меня заранее предупредишь!
– Да я сам поздно узнал! – отбивался братец.
– Ну, уж точно раньше меня, предатель!
– Хорошо, хорошо! – сдался он.
– Не соблаговолит ли его высочество государь-наследник сопроводить меня вниз? Я должна проводить Его величество Правителя, – напыщенно проговорила я, и уже нормальным тоном добавила. – Там, вроде, труба сбор играет. Похоже, Па хочет удрать побыстрее.
– Я бы тоже удрал после того, что ты тут наговорила, – поморщился Макса, пропуская мое ехидно ухмыляющееся высочество в коридор. – Как можно с таким серьёзным лицом целый час нести невероятную и в то же время совершенно правдоподобную ерунду? Я минут через десять вообще перестал понимать, о чём речь. Долго тренировалась?
– Ты не поверишь, – усмехнулась я. – Экспромт.
– Не поверю, – качнул головой братец. – Скажи ещё, что твоя внезапно появившаяся королевская осанка – тоже экспромт. Складывалось впечатление, что ты ради этой встречи лом проглотила. Это ж надо, ни на полсантиметра голову не склонить за всё время! Такие фигуры Создателям в храмах рисуют, – тут он поёжился и добавил, – впрочем, лица тоже. Такое чувство, что рядом со мной статуя идёт.
В этот момент мы подошли к кортежу, и разговор затих сам по себе. Па уже был в седле, похлопывая по холке тёмнозелёного ящера, явно недовольного тем, что ему не дают сорваться с места. Макса вскочил в седло, и царственный родитель, вскинув вверх сжатый кулак, громко выкрикнул ритуальные слова одобрения:
– Моё дитя!
– Королевское дитя! – подхватило полсотни глоток.
Я слегка поклонилась, принимая похвалу. А в дальнем углу двора Никс что-то втолковывал глупой библиотекарше, оживлённо жестикулируя. И единственный взгляд, который он бросил в мою сторону, был совсем не добрым.
Глава 14. За двумя студиозами погонишься – ни одного не поймаешь
Я открыла глаза и поняла, что выспалась. Впервые за последние дни выспалась на славу. Вчера, вымотавшись до предела, я завалилась в постель, заставив себя только избавиться от ректорской мантии вкупе с тяжеленным амулетом и принять душ. Отключилось моё вымученное высочество, похоже, ещё раньше, чем голова коснулась подушки.
За окном было ещё темно. В углу тихо сопела в своей новой кровати Оли. Я потянулась и, стараясь не шуметь, выбралась из-под одеяла.
Полчаса спустя я уже сидела за своей партой и разбирала вчерашнюю корреспонденцию. Большая часть, как обычно, была ни о чём. А вот одно из писем меня заинтересовало. Мать просила, чтобы её сына перевели в третью группу обеспечения ввиду тяжёлого материального положения семьи. Моё опешившее высочество совсем не аристократично почесало в затылке. Когда я была студиозой, никаких специальных «групп обеспечения» у нас не было. Все получали одинаковую форму и ели обычные обеды в столовой. Даже дети Правителя не имели никаких послаблений. Считалось, что мы не должны выделяться, ибо в Академии все равны. А теперь вот оно как: все равны, но кое-кто равнее. Неудивительно, что бюджет трещит по швам, а на ремонт денег и вовсе не остаётся. Тут мне вспомнилась короткая потёртая рабочая мантия Буи с выпускного потока боевиков, и я снова полезла в затылок. Моё затурканное письмами высочество явно не улавливало какой-то нюанс.
Отложив письмо о группе обеспечения в сторону, я решила для начала пообщаться с кастеляном, а уж потом отвечать, и взяла следующее послание. Но в нём, как и во всём десятке оставшихся, никаких сюрпризов не оказалось. Те же ставшие уже привычными сказки о героях и несколько резюме преподавателей. Я не нуждалась ни в тех, ни в других, и безжалостно отправляла бумаги на архивную полку, отвечая короткими отписками.
Разделавшись со всей пачкой, моё удовлетворённое плодотворной работой высочество откинулось на спинку стула. Но низкая столешница тут же впилась ребром мне в колени, вернув меня с небес на землю: не далее, как через несколько часов тут появится новая куча бесполезной бумаги, её придется снова читать.
Помянув нехорошим словом дармоедов, которые, вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, пишут письма, взялась за чернакский план лекций, пытаясь решить, какие подойдут для Оли. И только тут до меня дошло, что я даже не представляю, умеет ли девчонка прилично писать, не говоря уже о чём-то большем. А это значило, что её, прежде, чем отправлять на какие-то лекции, надо отвести во дворец к наставнику моих младших братьев.
Выругавшись сквозь зубы, я приказала духу-охранителю принести завтрак и достала расписание своих занятий с боевиками. В этом году им идти на выпускной контроль, а вопросы по зельеваренью туда включали всегда. Если мои первые студиозы в полном составе провалят экзамены из-за незнания моего же предмета, смеяться над незадачливой ректоршей будет вся Академия. И не важно, что я не собираюсь задерживаться в этом кресле. Моё заносчивое высочество так воспитали: если уж что-то делаешь – делай это лучше всех.
Никаких иллюзий по поводу объёма знаний моих боевиков я не питала. Как показал первый же урок, они были минимальны, если вообще были. Но это надо было наглядно продемонстрировать и самим лерам студиозам, наверняка считающим, что «паршивое зельеварение» они подучат в ночь перед контролем. И я знала, как это сделать.
Решив, что размышлений на сегодня достаточно и пора действовать, моё сытое высочество выбралось из-за парты, посадив очередной синяк на колено, и отправилось к кастеляну.
Старик встретил начальницу не то, чтобы неприветливо, но и не радостно:
– Что Вам угодно, лерра ректор?
– Расскажите мне о группах обеспечения, – попросила я, не желая сразу «давить авторитетом», – Это нововведение прошло мимо меня.
– Нововведение? – слегка удивился кастелян. – Ему уже лет десять, этому нововведению.
– И всё-таки расскажите.
Старик бросил на меня недоверчивый взгляд и молча скрылся за стеллажами. Опешив, я даже не нашлась, что сказать на такую наглость. И это спасло меня от нового конфуза: оказывается, дедуля ходил за толстой папкой, которую и положил передо мной несколько минут спустя.
– Пожалуйте, – он выудил слегка пожелтевшую по краям бумагу.
«Ввиду тяжёлого материального положения…» – выхватил взгляд первую строчку, написанную витиеватым почерком с завитушками. Это что ещё такое?!
Я вчиталась в текст и окончательно перестала понимать, что происходит в этой ифитовой академии. Оказывается, десять лет назад казначей написал приказ о том, что учащиеся обязаны оплачивать не только своё обучение, но и форму, пользование учебниками и расходными материалами, услуги целителей из Больничного корпуса и даже питание в столовой. Мало того, студиозов разделили на три группы обеспечения: самые бедные платили меньше, но и получали всякое старьё в минимальном объёме, а кое-что не получали вовсе. Поверх этого бреда дядюшкиной рукой было размашисто написано «Одобряю». Прикинув, какая сумма набежала за десять лет, даже если все студиозы платили по минимуму, я сжала кулаки.
– Это я забираю, – прошипело моё взбешённое высочество, складывая бумагу. – Вернуть прежний порядок немедленно!
– Мне нужна официальная… – начал было кастелян, с опаской поглядывая в мою сторону.
Не отвечая, я подтянула к себе стопку серой дешёвой бумаги и быстро набросала несколько строчек: «С сего дня группы обеспечения отменяются. Износившуюся форму заменить немедленно. Кормить всех одинаково. Ректор Академии Стихий Аленна Четырнадцатое поколение Первой династии».
– Так устроит?
– Да, – выдавил из себя старик.
– Отлично.
Хлопнув дверью, я вылетела в коридор. Ничего себе приработок придумал хитрый казнокрад! Но дядюшка!.. Этот-то старый ловелас куда смотрел?! Худосочная черначка весь мир заслонила?!
Добравшись до своего кабинета, я схватилась за кристалл связи и тут поняла, что не знаю, кого вызывать. Поиском беглого казначея давно занимается Тайная канцелярия. Но моя бумага бросает тень на члена семьи правителя. Надо ли тамошним следователям знать, каким идиотом оказался мой дядюшка? Опять бежать к Па и демонстрировать, что без его царственной помощи я ни на что не способна? Ну, уж нет… Успокоившись, я аккуратно разгладила бумажку и заперла в потайном отделении стеллажа. Пусть только дорогой дядя попробует обругать какие-нибудь мои действия или назвать меня молоденькой дурочкой. Живо увидит, каким дураком может быть он сам.
Ехидно усмехаясь, я подошла к окну. По главной аллее сломя голову нёсся какой-то парень, судя по мантии – чернак. «У них же сейчас лекции, – удивлённо подумала я, присматриваясь. – Кто-то из преподавателей послал? Духов-охранителей не хватает?» То и дело оглядываясь, студиоз миновал административный корпус и свернул к воротам. Однако.
Заинтересовавшись, я вытянула шею, стараясь не потерять парня из виду. Через минуту он скрылся в домике сторожа.
Я выскочила из кабинета. Ярость, отступившая было, когда я решила пока не показывать Па скандальный приказ, вспыхнула с новой силой. Явиться бы сейчас этому ифитову чернаку, и пусть он объяснит, что за дела у него с переселенцами-студиозами, ради которых они удирают с лекций. Но как раз этого-то моё запутавшееся в двойной жизни высочество себе позволить и не могло. Чернак не должен был узнать во мне Рагетту. Пришлось смирить собственное нетерпение и затаиться в кустах недалеко от сторожки. Какой бы дорогой ни пошёл обратно прогульщик – меня он не минует.
Время шло, а студиоз не появлялся. Я усела заскучать, а потом и вовсе разнервничалась. Если паршивец как-то, хоть и непонятно, как, умудрился проскочить мимо, я опять ничего не узнаю. «Ифит бы забрал всю эту банду переселенцев!» – сквозь зубы выругалась я и тут же прикусила язык: за спиной что-то зашуршало.
– Ты это слышал?
«Ба! Да это же лер Рус собственной персоной, – едва не расхохоталась я. – Ещё один прогульщик».
– Ничего я не слышал, – буркнул в ответ смутно знакомый голос, похоже, тоже кто-то с выпускного потока боевиков. – Какого идиота понесёт в эти кусты?
– Мы же тут, – резонно подметил Рус.
– Я до сих пор не понимаю, зачем, – недовольно проворчал его товарищ. – Удрать с теории магии – это хорошо. Неохота в такую жару париться за партой, тем более, что старый пьяница Кор всё равно не заметит наше отсутствие. Но лезть в дурацкие кусты…
«Нет, – усмехнувшись, подумала я, – кусты как раз очень даже хорошие. Где ещё лерра ректор сможет узнать столько интересного? Тот же Кор при встрече произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Я даже не собиралась соваться на его лекции. А он, оказывается, иногда студиозов пересчитать не способен!»
– Тут нас не подслушают, – продолжал Рус.
– Какие тайны…
– Сердечные. Ноксан, ты мне друг, или как?
– Ну, друг, – с едва заметной опаской отозвался тот. – Но если опять надо признаваться в каком-нибудь скандале, то мимо. На мне ещё за прошлый раз предупреждение висит. Отец меня убьёт, если я вылечу из Академии.
– Не вылетишь. Потому что о тебе никто и не узнает. А я в долгу не останусь.
– Посмотрим.
– Всё очень просто. Я решил жениться, – с пафосом возвестил Рус.
Я прямо таки воочию увидела, как он приосанился при этих словах, выпятив грудь, и сразу практически потеряла интерес к разговору. Юношеские влюблённости моё толстокожее высочество никогда не воспринимало всерьёз. Надо признать, они вообще прошли мимо меня. За тем, как мои сокурсники влюблялись, расставались и страдали напоказ, я с недоумением наблюдала со стороны. Разве что, однажды отправила в целительский корпус очень уж наглого серцееда с факультета бытовиков. Он, бедолага, не знал, что очередная брошенная и активно обсуждаемая пассия дружила со мной. Впрочем, и впоследствии меня миновала горькая участь влюблённой дуры, о чём я ничуть не жалела.
В этот момент распахнулась дверь сторожки, и на пороге показался ожидаемый прогульщик. Да не один, а в сопровождении Никса. Я пригнула голову: не дай Создатели, заметят. Но чернаки не смотрели в мою сторону, зато моё глазастое высочество с удивлением узнало в собеседнике привратника любителя каминных труб Юрася.
Они спокойно беседовали, а моё нетерпеливое высочество старательно напрягало слух, пытаясь расслышать разговор. Но вместо этого до меня долетело собственное имя, и совсем не с той стороны, откуда ожидалось.
– Да. Аленна. А что? Она – дочь Правителя. Представляешь, какую я сделаю карьеру? Кроме того, внешне вполне ничего. По крайней мере, мне не придётся создавать иллюзии, исполняя супружеский долг, – вещал Рус, о котором моё склерозное высочество уже благополучно успело забыть.
Сообразив, на ком он собрался жениться, я едва не расхохоталась. Хохот выдал бы моё присутствие. Пытаясь подавить его, моё невыдержанное высочество, мало того, что прохлопало продолжение монолога нахального студиоза, так ещё и Никс с Юрасем прогулочным шагом двинулись по аллее.
Беззвучно ругаясь последними словами, я сидела на земле, пытаясь слиться с кустами и не упустить из виду ифитову парочку. А за спиной продолжали переговариваться боевики, и их разговор становился всё более интересным.
– Ну, может быть, – с сомнением отозвался на какую-то, опять прослушанную мной фразу Руса Ноксан. – А ты проверку на совместимость прошёл?
– Да это ерунда. Просто традиционная формальность, чтоб вежливо отсеивать неподходящих. По происхождению там, или с паршивой репутацией. Мне отец сказал.
«Много твой отец знает! – невольно подумала я. – Если бы всё было так просто…»
В действительности, чисто теоретически, войти в семью Правителя мог любой. Достаточно пройти Контроль совместимости у древнейшего артефакта Белого континента и добиться взаимности избранника. Говорят, что артефакт оставили Правителям сами Создатели, когда уходили в Горний мир. Однако одно маленькое «но» не оставляло камня на камне от подобной вседозволенности. Королевский дар. Он передавался из поколенья в поколенье только с подходящим супругом. Случится ли такое с претендентом, и определял Контроль на совместимость. Когда Па открыл мне эту тайну в день пятидесятилетия, то сказал, что артефакт одобряет примерно одного из десяти тысяч приходящих к нему людей. Учитывая, что каких-нибудь чернаков или безграмотных крестьян к нему не приводят, выбор остаётся довольно узким: о любви мечтать не приходится…
Увлёкшись грустными воспоминаниями, я опять чуть не пропустила все события вокруг. Во-первых, парочка боевиков всё-таки договорилась, хотя моё рассеянное высочество и прослушало, до чего, но финал разговора уловило. И сказать, что я обалдела, значит сильно приуменьшить.
– Хорошо. Договорились, – решительно припечатал Ноксан. – Но что, если она сама не захочет? Тогда все твои планы – болтовня. Всё-таки Аленна старше тебя лет на тридцать, если не больше.
– Плевать! – Рус просто дышал самоуверенностью. – Возраст – ерунда. Я потерплю. Моя матушка отца на пятьдесят шесть лет старше, и ничего, живут. Так даже лучше. Больше меня ценить будет, молодого и красивого.
– А может, ты ей не понравишься, – ехидно приспустил приятеля собеседник. – Такой молодой и красивый.
– Глупости! Понравиться любой проще простого. Женщины любят сексуальных и властных самцов, которые их самих ни в грош не ставят. Раз Аленна до сих пор не замужем, значит, пока никто не посмел вести себя с ней именно так, как девицам нравится. А я не побоюсь, и она стечёт в мои руки, как масло с ножа. Говорят, прежний ректор на черначке женится, и ничего. Чем я хуже? Хоть крестьянка, хоть принцесса – всё равно баба останется бабой.
– Ладно. Но твой план опасен. Я слышал, что ректор Аленна боевик, наш факультет заканчивала. А ну, как наваляет этим…
– Ага. Боевик, как же, – насмешливо перебил Рус. – То-то она у нас зельеваренье читает. Враньё!
Только смутное осознание, что высунуться значит познакомить Никса с моей второй ипостасью, заставило моё взбешённое высочество усидеть на месте. С Русом и его идиотскими планами я могу разобраться и позже. А вот чем занимаются чернаки, надо выяснять здесь и сейчас. Другого шанса может и не представиться. Кстати, где они? Аллея была пуста, а Никс как раз входил в привратницкую.
За спиной зашелестели кусты: боевики убрались на параллельную аллею. Разрываясь между желанием немедленно надавать по наглой физиономии Русу, из-за которого упустила Юрася, и попыткой догнать чернака, я вскочила и завертела головой. Никого. Плюнув на исчезнувшего чернака, я ломанулась сквозь кусты на другую сторону.
Когда моё сквернословящее высочество выбралось на дорожку, боевики как раз скрывались за поворотом. С трудом заставив себя соблюдать хоть какие-то приличия, я быстрым шагом, сильно смахивающим на бег, отправилась следом. Возле учебного корпуса я почти нагнала парочку, но, случайно взглянув в сторону, заметила Юрася, открывающего дверь в соседнем здании. Резко развернувшись на девяносто градусов, я бросилась туда, уже не заботясь о приличествующей званию ректора степенности.
В холле шустрого чернака не оказалось, и я, сверившись с расписанием на первом этаже, побежала в кабинет, где проходили занятия у его курса. Вела эту лекцию, что меня совершенно не удивило, профессор Карна. Вот пусть она и объяснит мне, где бродят её студиозы!
Не объяснила. Первым, кого я увидела, войдя, и оказался Юрась. Потный и запыхавшийся, он сидел в первом ряду и старательно делал вид, что не замечает, кто пришёл. Он даже голову не повернул, так старался. А решительное выражение на лице Карны подсказало моему взбешённому высочеству, что объяснений мне не дождаться.
Я так же молча вышла вон, проклиная свою щепетильность. Ну, вот что мне мешало убавить ифитову переселенцу прыткости каким-нибудь парализующим плетением, коих я знала с полсотни?!
В соседний корпус выяснять, почему по аллеям в учебное время болтаются боевики, я, поразмыслив вообще не пошла. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что там моё в очередной раз севшее в канаву высочество ждет аналогичная ситуация, плюс двусмысленные взгляды Руса.
Ругаясь сквозь зубы и распугивая злобным бормотанием случайных духов-охранителей, я отправилась к себе. Как же теперь узнать, зачем Юрась бегал к Никсу, и что за пакость опять задумал Рус?!
Глава 15. Если всё идет по плану, значит, что-то осталось незамеченным
Несколько дней пронеслись мимо меня с безумной скоростью: прибыли присланные царственным папенькой и Советом ремонтники и всё необходимое для Целительского корпуса. Поначалу я даже обрадовалась подобной оперативности. Всё-таки нести ответственность за три сотни недоученных магиков, собранных на небольшой территории, удовольствие ниже среднего. Моему затурканному высочеству одной Оли хватало с головой для регулярных выбросов адреналина. Но отвечать за три сотни недорослей и при этом знать, что, в случае чего, целители не смогут исправить ничего сложнее простого перелома, это вообще экстрим. Особенно, если упомянутый перелом обеспечил кусок штукатурки, свалившийся с потолка больничной палаты.
Поэтому, когда в ворота Академии стихий въехали запряжённые тягловыми ящерами тяжелогруженые подводы с новыми инструментами, травами и прочим инвентарём, я едва не захлопала в ладоши. Но ликование быстро сменилось глухим раздражением и хронической усталостью. Какие там ночные посиделки в трактире и детективные истории чернакских заговоров? За пределами тесного мирка штукатурки, кранов, половых досок, краски, складских стеллажей и канализационных труб мир для моего измордованного прозой жизни высочества превратился в смутный серый мираж. Остатка сил только и хватало на утренний разбор корреспонденции и ликвидацию последствий буйного гения Оли.
Особенно последнее выматывало меня до состояния валящегося в постель безмозглого овоща. Список «не трогай», «не магичь», «не пробуй» и прочих «не», читаемый девчонке по утрам, вырос до чудовищных размеров, но каждый вечер меня поджидал новый сюрприз. И при этом Оли умудрялась не нарушить ни один из озвученных запретов. За ту кошмарную неделю, что длился ремонт, обуреваемая скукой приблуда дважды чуть не сожгла мой кабинет, залила кладовку этажом ниже и оживила все деревья в парке. О массовом пробуждении покойников на близлежащем кладбище я думать отказывалась категорически. Потому что как раз тем вечером в Академии Оли ничего не натворила. А уважительное, всё-таки добропорядочные граждане, хоть и мёртвые, упокоение мертвецов никогда не было моей сильной стороной.
В довершение моего ожившего кошмара мне то и дело приходилось шастать по разным надобностям у ворот на виду у Никса. Поэтому всю неделю я появлялась за пределами кабинета исключительно в образе «лерра ректор – дочь Правителя». А это значило толстый слой краски на физиономии, высоченную причёску, от которой к вечеру разламывалась голова, попугайскую ректорскую мантию и три кило золота в виде проклятого амулета на многострадальной шее.
Удивительно, как в таком режиме я умудрилась ничего не забыть, не дать ушлым работничкам себя облапошить, и даже не только читать лекции дорогим боевикам, но и время от времени обламывать не в меру разошедшегося Руса.
Именно поэтому я с такой счастливой улыбкой смотрела из окна кабинета, как мастера и уже пустые подводы выезжают за ворота. Последний бой, тот самый, который особенно трудный, завершился безоговорочной победой моего закалённого ремонтом высочества. Я приняла работу и заплатила именно ту сумму, что стояла в первоначальном договоре. Попытки бригадира накинуть цену ввиду сложных условий не увенчались успехом. А то, что двое из его работников за последнюю неделю обзавелись развесистыми рогами, а один – пушистым хвостом, их личные проблемы. Мастер попытался было угрожать мне иском за моральный ущерб, но, увидев примерный счёт за услуги целителей, избавили-то его работничков от дополнений здесь же, в Академии, сдулся.
– Оли! – позвала я, убедившись, что ворота за последней подводой заперты.
– Я ничего не делала, – сунулась в дверь мелочь.
– Зря. Могла бы почитать книгу.
– А что толку читать, если Вы ничего не разрешаете пробовать.
– Рога, выросшие у парочки маляров после твоей последней пробы, пилили часа четыре, – слегка нахмурилась я.
– Так откуда же мне было знать, что они за стенкой крутятся? – возмутилась приблуда. – Тут-то ничего не ремонтировали. Я контен… Кон-цен-три-ро-валась, вот. И на урода этого рогатого, – Оли показала на одну из голов моего собрания – смотрела. Так в книжке было написано, которую Вы мне дали…
– Да помню я всё! – отмахнулась я.
Пострадавшие маляры, кстати, присматривали, что бы такое стащить. Но так уж совпало, что сразу обзавелись рогами. А на следующий день уже моё обозленное высочество приделало другому воришке хвост. Среди работничков пошли слухи, что всё имущество Академии зачаровано, и попытки что-нибудь стащить прекратились. И слава Создателям! Следить ещё и за чужими карманами мне бы не удалось. А так, даже стройматериалы никто не тащил.
– А чего тогда звали? – напомнила о своём присутствии приблуда.
– Вечером пойдём во дворец, поэтому…
– Честно?! – перебила Оли, заплясав вокруг. – Ура! Надоело тут сидеть!
– Да погоди, ты, – рассмеялась я. – Дослушай сперва. Пока я с боевиками воевать буду, выбери нормальную одежду, волосы причеши. Я хочу тебя своему учителю представить.
– У Вас тоже был учитель?
– Конечно.
– А я думала, Вы тут учились.
– Ага. С самого рождения, – хмыкнуло моё ехидное высочество.
– А, ну, да, – сообразила Оли, тоже рассмеявшись.
– В общем, постарайся ничего не натворить в моё отсутствие и выглядеть достойно…
– А достойно – это как?
Я, поморщившись, глянула на извазюканную в яичном желтке с обеда физиономию мелкой:
– Жёлтые разводы на лице точно лишние, например.
– Ой, – покраснела Оли, мельком взглянув в зеркало.
– Договорились?
– Ага!
– Ну, вот и отлично. А мне пора в ифитову колыбель.
– Куда?! – опешила приблуда, и я сообразила, что случайно произнесла последнюю фразу вслух.
– К боевикам на лекцию пора, – поправилось моё ухмыляющееся высочество.
Оли кивнула и убежала умываться. А я действительно отправилась к боевикам.
Ифитова колыбель бурлила, как перекипевший котёл. Студиозы сбились в две группы и злобно смотрели друг на друга. Мой любезный ассистент снова парил под потолком, но чуть в стороне, как будто его просто мимоходом прибрали, чтобы не путался под ногами. И как сие понимать? Это и есть задуманная Русом пакость?
– Что здесь происходит? – громко спросила я.
Ответить мне, разумеется, никто не потрудился, но под моим тяжёлым взглядом студиозы разошлись по местам. И то хлеб…
– Лер Кирри, – маленькой искоркой деактивирующего плетения я вернула горе-помощника на пол. – Студиозы успели сдать результаты своей самостоятельной работы?
– К сожалению, нет, профессор Аленна, – с заискивающей улыбкой отозвался тот, поправляя перекосившуюся рабочую мантию.
– Леры? – вопросительный взгляд снова переполз на молодёжь.
Студиозы зашевелились, доставая фиалы с зельями. Развернув протянутый мне Кирри свиток со списком, кто и что должен был варить, я дождалась, пока ассистент соберёт фиалы. Первый же состав, попавшийся мне на глаза, мог быть чем угодно, только не заданным Уничтожителем запахов. Потому как, едва пробка покинула узкое горлышко, на всю лабораторию завоняло тухлыми яйцами.
– Думаю, комментарии излишни, – проворчало моё скривившееся высочество, заставив распахнуться сразу все окна. – Не засчитано. Что у нас тут ещё? Эликсир кошачьего глаза… – я потрясла бутылочку, наполненную фиолетовым песком. – К Вашему сведению, он должен быть жидким. А это безобразие годится только на то, чтоб засыпать глаза врагам.
– Он в осадок выпал! – пискнул кто-то с последнего ряда, судя по всему, создатель порошка.
– С эликсиром кошачьего глаза подобные казусы не случаются. Вы сварили что-то другое, чему наука пока названия не придумала. Не засчитано, – покачала головой я и взяла следующий флакон. – Зелье обесцвечивания, яркого розового цвета. Насколько мне известно, в оригинале фигурирует бледно-голубой. Не засчитано. Что у нас тут ещё? Маскировочный дым, не желающий не только дымиться, но и покидать фиал. Не засчитано. Аромат лесных цветов, благоухающий помойкой. Не засчитано. Зелье от запора, по консистенции напоминающее застывший цемент. Это наглядная демонстрация того, что случится в кишках пациента, буде он рискнет воспользоваться Вашей помощью? Не засчитано. А вот это безобразие я даже открывать не буду…
– Почему?! – возмутился очередной горе-зельевар.
– Не привыкла, чтобы зелья подмигивали мне из бутылок. Откуда там взялся глаз?
– Эммм..
– Не засчитано.
С язвительными комментариями моё тихо закипающее высочество перебрало все фиалы. Только три или четыре с натяжкой можно было бы признать годными. Да и то, глотнуть я бы рискнула только зелье, сваренное Буи. Правда, содержимое ещё одного фиала не принесло бы вреда здоровью: ушлый студиоз, вычитав, что необходимый состав внешне ничем не отличается от обычной воды, просто наполнил ёмкость в ближайшей умывальне.
– Плохо, леры, – с наигранной грустью констатировала я. – Очень плохо. У меня создаётся впечатление, что вы вообще ничего не умеете, и…
– Умеем! – выкрикнул кто-то с заднего ряда, похоже, Рус.
– И что же Вы умеете? – усмехнулась я. – Прежде, чем ответить, вспомните, что меня интересует зельеваренье.
– Много чего. Это просто неудачно совпало, – отозвался тот.
– Серьёзно? Ну, что ж. Тогда проверим. На ближайшем занятии проведём пробный Контроль…
Студиозы загудели, как рассерженный улей. Впрочем, агрессия была направленна не на меня. Злобных взглядов и парочки увесистых многообещающих кулаков удостоился Рус.
– Леры, успокоились! – скрывая удовлетворение за лёгкой улыбкой, вмешалась я. – Контроль будет пробным. Но все обязаны на нём присутствовать. Вопросы?
– А если кто-то заболеет?
– Срочно заболевших буду лечить лично и с особой жестокостью, то есть, ими же сваренными зельями.
– А у меня день рожденья будет! Именинникам скидку сделаете?
– Могу скинуть пару балов, – кивнуло моё злопамятное высочество студиозу, из-за творения которого в лаборатории до сих пор чувствовался запах тухлых яиц.
– А если я буду сексуально утомлён? – это уже Рус, ифиты бы его забрали.
– Будете писать левой рукой, – с деланным спокойствием пожала плечами я.
Хохот, прокатившийся по комнате, едва не заглушил звук завершающего гонга. Поднявшись, моё с трудом удерживающее на лице равнодушное выражение высочество вымелось в коридор. До чего же глуп этот студиоз! Даже если бы я поставила себе основной целью унизить Руса в глазах сокурсников, и то мне не удалось бы загнать его так глубоко, как он постоянно ныряет сам благодаря своим попыткам острить.
