Текст книги "Весна художника (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 4
– Если бы вы могли отправиться в прошлое и изменить что-то – то что бы вы выбрали?
Я прервал свое увлекательнейшее занятие – созерцание пола – и поднял глаза на Димона, который задал вопрос. Мы решили собраться в школе, чтобы хоть немного порепетировать – приближалась парочка выступлений в клубах. Однако, спустя час довольно-таки вялой тренировки мы все растянулись на полу и предались праздному безделью.
Стас, как всегда, был занят школой – в последнее время учеников прибавилось, так что чаще всего мы были предоставлены сами себе, а порой даже проводили занятия у малышей. Я соглашался на это крайне редко, предпочитая тратить время на другие дела, но вот Андрей и Дима охотно заменяли педагогов. Они школу искренне любили, и я часто ловил себя на мысли, что Данчук может даже когда-нибудь заменит Стаса. Не скоро, но такой вариант развития событий я не исключал.
Трудилась, пожалуй, только Мари. Пристроив на одном из спортивных матов люльку с Аней – мы предварительно все по очереди потискали ребенка – она уселась рядом с ноутбуком на коленях и что-то яростно печатала, параллельно делая какие-то заметки в ежедневнике. Да уж, наша пчелка в своем репертуаре.
– Так всё-таки, – допытывался Муха до нас, – Вот у вас есть возможность исправить одну только вещь – какую? На чем бы вы остановили свой выбор?
– Ну… – протянул Денис, – Я бы, наверное, вернулся в прошлое и спокойно бы почитал.
Его близнец фыркнул, насмешливо глядя на брата:
– Серьезно? Из всех своих косяков ты выбрал именно это?
– Ну а что такого, – пожал плечами парень, – У меня сейчас вообще нет на это времени. И в детстве я вообще не читал, от слова «совсем».
– Ну, этого ты мог и не говорить, – хмыкнул Андрей, – По тебе видно, что ты ни дыры не учился в школе.
– Ой, а сам-то, образованный ты наш, – встал на защиту брата Кирилл, – Вот ты что бы изменил?
– Я бы… – протянул Данчук, кидая косой взгляд на жену и хитро улыбаясь, – Шесть лет назад в ночном клубе к одной девушке бы не подкатил!
– Я все слышу, – отозвалась Мари, не поднимая глаз.
– Ну ка, – подал голос Котов, – Что за история? Машенька, девочка моя, ты что, отшила нашу звезду?
Девушка кивнула, едва сдерживая улыбку, а ее новоиспеченный муж добавил:
– Причем, очень жестко. Кажется, даже матом на меня наорала.
– Не было такого! – возмутилась Маша, – Что ты городишь тут?!
Хохотнув, Дима сказал:
– Слушайте, в таком случае, я бы тоже хотел переместиться в прошлое в тот вечер, чтобы просто на это посмотреть! Так, ладно, Кот, жиголо ты местный, что бы изменил?
– Ну, во-первых, я не жиголо, – заметил Дэм, – Ведь за мои услуги дамы мне не платят ничем, кроме своей искренней радости. А во-вторых…
– Не нуди давай, – перебил его Муха, – Выкладывай всё как есть, красавчик.
– А мы вот сейчас всё по серьезке, да, говорим? Просто я в детстве воровал… – признался Котов, пожимая плечами.
Его слова даже меня вывели из непонятной стадии оцепенения, в которой я пребывал последний час. Удивленно вскинув бровь, я перевел взгляд на слегка покрасневшего друга.
– Так, друг наш, уголовник, – протянул Мухин, – Колись уже тогда до конца.
– Ну, это не прям такие кражи были, – поспешил оправдаться брюнет, – Просто я знал, где у родителей лежат деньги. Ну и вот…
– Да уж, а с виду просто ангел непорочный, – покачал головой Димон и перевел взгляд на меня, – Ну а ты, Грозный? О чем жалеет наш монах?
Я задумался. В голову упорно лезла только одна мысль, но я не был уверен, хотелось бы мне это изменить. Разумеется, я думал о девушке, которую встретил в кофейне. С того момента прошло уже два дня, и мне казалось, что я начинаю медленно сходить с ума. Она снова стала для меня неким наваждением, которое не отпускало мои мысли.
Но хотел бы я изменить это? Черт его знает. Поэтому, тряхнув головой, я пожал плечами:
– Ни о чем. Моя жизнь меня полностью устраивает.
По взгляду парней я понял – не поверили. Друзья слепыми не были, и видели, что в последнее время я пребываю в некой прострации, не до конца понимая, где я нахожусь и что делаю. В какой-то момент мелькнула мысль, что Дима затеял этот опрос, чтобы вывести меня на откровение. Вот только я был не из тех, кто так легко идет на контакт и позволяет копаться в своей голове. Мои эмоции – они только мне и принадлежат. В конце концов, о той незнакомке я даже Дэму не сказал. А ведь он – мой лучший друг.
Просто меня итак считали странным. Не хотелось усугублять ситуацию, рассказывая о том, что в моей голове вот уже полтора года живёт девушка, которую я видел лишь на фото, и вот – о чудо! – повстречал в жизни. Это стремно и попахивает маньячными замашками. Которые меня самого пугали, незачем было еще и друзей напрягать.
В итоге я, сославшись на головную боль, позорно слинял с тренировки. Демид сказал, что доберется сам, так что я с чистой совесть закинул свои вещи на заднее сидение автомобиля, и поехал в сторону дома. Правда, зайдя в лифт, я нажал не кнопку своего родного, пятого этажа, а ткнул пальцем в цифру «15». Оказавшись наверху, я поднялся уже пешком еще на два лестничных пролета, на ходу доставая из кармана ключи. Под самой крышей я открыл небольшую неприметную дверцу и вдохнул слегка застоявшийся воздух. Щелкнул выключателем – и зажмурился с непривычки. Давненько я не был в своей обители.
Одной из причин, почему много лет назад мы с Дэмом выбрали именно эту квартиру, было то, что к ней прилагалось еще и чердачное помещение. Которое я с чистой душой оборудовал под свою мастерскую. Хозяева помнится, возмущались такому произволу, но когда мы с Котовым заявили, что планируем выкупить квартиру, успокоились. Да даже если бы и нет – мне было откровенно плевать. Я искал себе место для работы, а, увидев именно эту комнату – большую, с тремя окнами, которые впускали внутрь максимально много света – влюбился в неё.
Конечно, пришлось кое-что переделать – например, чуть подкрасить стены и заменить старые рамы современными стеклопакетами. Отдельной главой в этой истории была война с голубями, которые каким-то образом умудрились разбить там свое поселение, и никак не понимали, что мне такие соседи не нужны. Я не знал, через какие дыры они умудрялись пробираться ко мне, но факт оставался фактом – пока мы с Котовым не оштукатурили заново все стены, замазав буквально каждую щель, наглые птицы в покое меня не оставили.
А после дверь в мастерскую официально закрылась для всех, кроме меня. Я не любил, когда кто-то находится рядом, пока я работаю, да и конечный результат я людям показывал крайне редко, предпочитая творить «в стол». Поэтому, после ремонта я остался наедине с собой и смог обставить комнату на свой вкус.
Возле самой дальней стены, прямо под двумя небольшими окнами, примостился большой мягкий велюровый диван, на котором горой возвышались подушки и пледы. Еще одно окно – самое большое, почти во всю стену – я снабдил большим широким подоконником. Мне захотелось сделать его из натурального дерева – от солнечного света оно нагревалось, и сидеть на нем было очень приятно. А чтобы добавить чуть больше комфорта, на подоконник я тоже кинул парочку подушек. Как вы уже догадались, я очень любил комфорт и уют.
Оставшиеся две стены я завесил своими работами – тут были карандашные наброски, пейзажи акварелью, гуашью, портреты, несколько работ углем. Отдельно висели салфетки, обрывки бумаги и даже билеты, на которых я от скуки что-то карябал. Я не выбрасывал ничего, потому что хотел сохранить любой, даже самый маленький кусочек своего творческого «я». С десяток мольбертов тоже были заставлены моими работам, а несколько чистых холстов одиноко пылились в самом дальнем углу. Да, давненько я сюда не заглядывал.
Вот и в тот вечер, включив проигрыватель и поставив тихую, спокойную музыку, я устало опустился на диван и задумался. Собственно, последние пару дней я только этим и занимался. Меня просто раздирали противоречивые мысли.
О чем я думал? А то вы не догадались! Даже не о чем, а о ком – о той девушке. И нашей неожиданной встрече. Тогда, когда я смог полностью вычеркнуть её из своих мыслей – она появилась.
А ведь я искал её. На следующий день после выставки, уже сидя в аэропорту, я позвонил в ту галерею и попытался купить одну из работ. Но меня ждал суровый облом – женский голос вежливо сообщил мне что все десять фотографий уже проданы. А когда я попытался выяснить имя модели, меня вежливо, но жестко отбрили. Попытки связаться с самим фотографом тоже успеха не возымели – парень будто сквозь землю провалился. В итоге, промучившись с пару недель, я успокоился.
Я пытался нарисовать её – не один раз, ноу меня упорно не выходило. Что-то я упускал – то глаза блестели недостаточно ярко, то свет через волосы просвечивал неправильно. Никогда не любил рисовать, опираясь лишь на фото – мне нужна была живая модель, которую я мог бы вертеть и двигать, как моей душе будет угодно. А тут у меня даже этого не было – лишь воспоминания, которые, как бы я не старался, тускнели с каждым днём. В итоге все неудачные попытки валялись где-то в кипе того хлама, который был недостаточно хорош для стены, но выкидывать рука у меня не поднималась.
Но что, если попробовать еще раз? Подняв голову, я прикинул, насколько сейчас настроен работать и понял, что, кажется, это было именно то, что мне нужно. Я всегда был твердо уверен, что единственный способ разложить мысли по полочкам – это изобразить их на холсте. Так почему же я должен был менять свою тактику?
Сказано – сделано. Правда, от холста и красок я решил отказаться, поэтому прикрепил к мольберту простой лист ватмана. Остро заточил грифельные карандаши – сразу четыре штуки. И, придвинув к себе низкий табурет, я посадил на него свой зад. Задумчиво пожевав кончик карандаша, я всё же протянул руку – и провел первую линию. Параллельно прислушиваясь к песне, что лилась из динамиков и стараясь очистить разум.
«Вот она, прямо передо мной,
Забери мою жизнь и снова сделай меня свободным,
Мы создадим из этого воспоминания.
Позади меня священный путь,
Не смотри, а снова прими меня обратно,
Мы создадим из этого воспоминания»*
Как ни странно, работа шла ровно, без сбоев и срывов. Линия за линией, я медленно, но верно, воссоздавал из памяти давно забытое лицо. Очень помогло и то, что воспоминания о последней встрече были свежи, и я с каким-то упоением высекал на бумаге контур накрашенных алых губ, изгиб шеи, замотанный легким дизайнерским шарфом.
«В итоге мы расходимся и разбиваем сердца друг друга.
Если мы хотим жить, как в юности, дорогая, нам лучше начать сегодня»
Отдельное внимание я уделил глазам – огромным, как у лани и с такими густыми ресницами, что начинаешь невольно сомневаться, не наращенные ли они. Чуть испуганный взгляд – интересно, она действительно волновалась, что я ошпарился горячим напитком, или просто я напугал её своей руганью?
«Всё должно стать проще, о, как-нибудь проще,
Потому что я иду ко дну, я иду ко дну.
Оу, проще, как-нибудь попроще.
Оу, я призываю тебя, я призываю тебя…
И это ещё не конец, и пока всё не закончилось,
Я не хочу этого дожидаться.
Всё должно стать проще, проще…
Но не сегодня,
Несегодня»
С последним аккордом я отложил в сторону карандаш и критически изучил свою работу. С листа ватмана на меня смотрела Она – та самая прекрасная незнакомка. Если бы я делал её в цвете, то обязательно бы слегка размыл задний фон, добавил бы светло-зеленых и бледно-голубых оттенков – чтобы придать её лицу еще больше свежести. Но и так получилось очень неплохо – мне казалось, что если я протяну руку, то смогу коснуться её кожи. Интересно, а какая она на ощупь? Черт, кажется, я реально становился маньяком.
Встав с табурета, я размял затёкшие конечности и бросил еще один взгляд на наспех написанный портрет. Я так и не получил ответ на свой вопрос – что мне делать с той бурей, которую подняла в моей душе эта встреча? Забыть и продолжать жить дальше? Или, быть может, предпринять еще одну попытку найти её? В конце концов, если нас сталкивала судьба – значит, это кому-то надо.
В голове снова вспыхнул вопрос, который задал сегодня Димон. Если бы была возможность изменить что-то одно в своей жизни – воспользовался бы я этой возможностью? Не пошёл бы на выставку, не увидел бы те фото, и не стал бы потихоньку сходить с ума. И, соответственно, та встреча просто прошла бы мимо меня. Я бы просто пожурил девушку, попросил бы быть впредь чуть внимательней – и отправился бы по своим делам. Скорее всего…
Согласился бы я на это? Стер бы это безумие из памяти?
*Imagine Dragons – Not Today
Глава 5
Спустя еще три дня я сидел в машине возле «Старбакса» и напряженно сканировал окружающее меня пространство. Я пытался подкараулить незнакомку, чтобы сделать то, что следовало еще тогда, в нашу первую встречу – познакомиться.
Да, я решил, что ничего из памяти вычеркивать я не собираюсь. Не хочу. Мне нравилось то безумие, которое завладело моим существом. Я чувствовал себя живым, когда строил различные планы относительно того, как завоевать внимание этой девушки. В голове прокручивал самые разные сценарии того, как повернется наш разговор, что я скажу, и какой будет ответ. Пытался подготовиться к любой возможной реакции, чтобы не опозориться еще больше.
Одна беда – она как в воду пропала. Мой расчет был прост – если она любила кофе и часто бывала в этой части города, то наверняка являлась постоянным клиентом кофейни. А значит, рано или поздно девушка должна была снова войти в эту дверь, чтобы сделать заказ. И вот тут-то я ее и собирался подстеречь.
Во всем моем, без сомнения, идиотском плане, был один существенный изъян – она не появлялась. То есть я приезжал, как заправский маньяк, каждый божий день к «Старбаксу» и сидел в машине до самого закрытия, но красавица, от которой пахло весной, не появлялась. Был, конечно, вариант, что она заезжала за кофе, пока я трудился в школе, но я уже не исключал и того, что мой план оказался провальным.
Трое суток я провел в болезненном ожидании. И, когда я был готов уже плюнуть на всё и сдаться – подъехала та самая иномарка. Из которой, на ходу открывая зонтик, вышла Она.
Черт, она была слишком хороша. Прямое черное пальто, которое удивительно походило на мое, только из более мягкой ткани, из воротника которой выглядывал кусок белоснежной водолазки, черные замшевые туфли на шпильке, прямые брючки, завитые локоны насыщенного золотого цвета – она словно сошла с картинки. Мне тут же захотелось взять кисть и снова нарисовать её портрет. В этот раз маслом – только эти краски казались мне достойными и достаточно яркими, чтобы изобразить этого ангела.
Пока я залипал, чуть ли не открыв рот, девушка уже упорхнула в приветливо приоткрытую дверь. Стряхнув с себя оцепенение, я выскочил из машины – и почти бегом устремился к уютной кофейне, морщась от холодных капель – снова начался дождь.
Внутри привычно пахло смолотым кофе и едва уловимо – корицей и банановым сиропом. Людей было немного – время только подбиралось к пяти вечера, и основной поток людей еще не освободился с работы, учебы и прочих дел. Кроме двух барменов в небольшом помещении находилось всего пять человек, и двое из них – я и эта девушка. Которая, сделав заказ, присела в ожидании за столик и теперь что-то читала с экрана тонкого и изящного планшета с выгравированном яблоком.
Глубоко вздохнув, я, волнуясь, как школьник перед экзаменом, в два шага преодолел расстояние, отделяющее меня от девушки и, отодвинув стул, присел рядом. На меня уставились два удивленных светло-серых омута, и на секунду я потерялся в пространстве и забыл, что нужно что-то сказать.
– Эм…простите, – подала голос девушка, – Мне кажется, тут еще очень много свободных мест.
– Ээээ…да, – кивнул я, чувствуя, что еще секунда – и я покраснею, – Я просто хотел…Вы не помните меня?
– А должна? – вскинула идеально накрашенную бровь блондинка.
– Ну, если вы каждый день обливаете мужчин кофе – то, пожалуй, нет, – и как в такой ситуации мне удалось непринужденно усмехнуться – не понимаю.
Искра понимания пробежала по ее лицу, и напряжение исчезло из глаз. Чуть выдохнув, девушка улыбнулась:
– Точно! Мы столкнулись пару дней назад.
Пять, если быть точным. Но неужели кто-то считает? Вслух я этого, разумеется, не сказал, лишь пожал плечами и постарался непринужденно улыбнуться. Мол – ничего страшного, эта встреча была для меня такой же мимолетной, как и для вас, озаноза души моей.
– Я же тогда вас не ошпарила? – спросила девушка, включая блокировку планшета и убирая его в сторону.
Так, отлично, контакт был налажен. Она не кричала, не убегала и не пыталась звать на помощь. Значит, шанс у меня еще был. Так мне думалось.
– Нет, всё в порядке, – заверил я её, – А вообще, на самом деле, ваше лицо мне очень знакомо. Вы ведь были моделью для работ Якова Лазовского? – назвал я имя фотографа.
Странно, но его имя будто привело девушку в чувство. Вздрогнув, она помрачнела и чуть напряженно кивнула. Отчужденность вернулась в ее взгляд, как и опасение. Теперь она смотрела на меня, словно добыча на хищника – со страхом. Казалось, что она готовится в любую секунду вскочить и убежать.
– Да. Не думала, что кто-то видел их. Эти фото участвовали лишь в одной выставке.
– По счастливой случайности я на ней был, – чуть улыбнулся я, всё больше воодушевляясь, – И меня очень зацепили именно портретные работы Якова. Я даже хотел купить парочку, но никак не могу связаться с ним. Может быть, вы…
– Извините, – слегка грубо прервала меня девушка, – Мы не поддерживаем с ним связь. Я не видела его очень давно. И та выставка… ее не должно было быть.
– Но ведь она имела оглушительный успех, – возразил я, – И вы – просто прирожденная модель. Я – художник, и такие вещи подмечаю сразу.
Я хотел было добавить что-то еще, но бариста перебил меня, громко сказав:
– Латте с банановым сиропом для Елены.
Услышав это, девушка моментально вскочила на ноги, хватаясь за эту фразу, словно за спасательный круг. Машинально я тоже поднялся на ноги и сделал шаг в сторону девушки. Я чувствовал, что что-то пошло не по сценарию, но никак не мог понять, что именно.
– Я не хотел обидеть вас, – попытался я восстановить диалог, но девушка покачала головой:
– Вы и не обидели. Но раз вы такой проницательный, то поймите одну вещь – вам стоит держаться от меня подальше.
– Но… почему? – нахмурился я, не понимая, что вдруг произошло с такой, на первый взгляд, милой и доброжелательной дамой.
Ничего не ответив, она схватила свой напиток – и выскочила за дверь. Не растерявшись, я поспешил за ней. Уже на выходе мне удалось ухватиться за рукав пальто девушки, и я мягко потянул её на себя, заставив чуть притормозить.
– Я сделал что-то не так? – осторожно уточнил я, не понимая, в какой момент разговора пробудил такую агрессию.
– Я замужем, – сказала, как отрезала, блондинка, – И мой муж очень не любит, когда меня трогают посторонние, малознакомые мужчины. Так что – вам лучше не лезть.
Только сейчас я заметил золотой ободок на безымянном пальце ее правой руки. И от этого мое сердце, кажется, провалилось куда-то в район желудка. Я официально занял трон «придурка года». Корону мне, пожалуйста.
Видя, какой эффект на меня произвели ее слова, девушка – Елена, машинально отметил мой мозг – выдернула рукав из моих обмякших пальцев и быстро села в машину. Которая взвизгнув шинами, стремительно сорвалась с места, увозя прочь девушку. И оставляя меня в полном ступоре.
Замужем. Она замужем. Черт.
* * *
Сев в машину, Елена окинула голову на видение и закрыла на секунду глаза, пытаясь выровнять почему-то сбившееся дыхание. А открыв их, когда машина плавно тронулась с места, встретилась взглядом в зеркало заднего вида с водителем – с виду простым, а на деле хватким и злобным, как бультерьер, парнем с простым русским именем Иван.
– Кто это был, Елена Дмитриевна? – спросил он ровным голосом.
Девушка хотела было сказать парню, что это не его дела, и чтобы он лучше следил за дорогой. По сути, она имела на это право – Ваня был подчиненным, а она хозяйкой. Но это было одной лишь видимость. На деле же Лена знала, что если огрызнется сейчас, то уже через сорок минут максимум ей придется разговаривать уже с мужем. И это пугало её куда больше, чем даже ядерная война.
Поэтому, придав лицу безразличное выражение, блондинка пожала плечами:
– Простой бариста. Я забыла сдачу за свой кофе.
Недоверчиво хмыкнув, Иван пробормотал что-то, вроде:
– Удивительно, какие они сознательные, в этом «Старбаксе».
Елена едва сдержалась, чтобы не закатить глаза – рассуждения водителя её напрягали и раздражали одновременно. Казалось бы, за несколько лет можно было уже и привыкнуть к тому минному полю, по которому она ходила ежедневно, но, как показывала практика, сделать это просто невозможно.
Девушка не знала, убедила она Ивана или нет, но, судя по тому, что, когда её супруг вернулся вечером домой и не сказал ей ни слова, её маленькая ложь прошла гладко. И это заставило блондинку тихо выдохнуть в подушку и порадоваться, что она пережила еще один спокойный день. Если закрыть глаза и очень сильно постараться, то можно было убедить себя в том, что это и есть счастливая семейная жизнь.
А в это же время на другом конце города, в здании, которое скрывало в своих недрах школу танцев, в одном из ее залов, на полу сидел высокий и, бесспорно, красивый молодой мужчина. Сидел и не понимал, как так вышло, что первый человек, который сумел всколыхнуть в нем хоть какие-то намеки на человеческие чувства, оказался несвободен.
Ефим чуть ли не локти кусал от осознания собственного бессилия. В нем боролись самые противоречивые чувства. Если раньше он разрывался между желанием подойти и познакомиться либо позорно струсить и сбежать, то теперь им овладело совсем другое противоречие. Рискнуть и попытаться еще раз, или отойти в сторону? Не то, чтобы Грозный был таким благородным, но супруг – не собака, его просто так в сторону не отодвинешь. Да и животных, если уж на то пошло, парень любил гораздо людей.
Дверь в зал тихо скрипнула, и в полутемное помещение вошла Маша. Чуть подслеповато щурясь, она разглядела Ефима, и ее брови удивленно взлетели вверх.
– Фимушка, ты чего тут делаешь совсем один? – спросила девушка ласково.
Рыжая этого с виду сурового дядьку очень любила. Он был ей, как старший брат, которого судьба ей так и не подарила. Мари любила его за доброту мягкость, но вместе с тем рассудительность и серьезность. Ну и за юбками он не волочился. Что только добавляло ему баллов в глазах рыжей. Не то что ее муженек, который раньше был тем еще ловеласом, пока не связался с дурной компанией в лице бывшей.
– Да вот, думал, куда пойти, чтобы посидеть и подумать. Хотел в мастерскую, но не рискнул, – отозвался Ефим глухо.
Он правда боялся ехать в свою привычную обитель. Потому что, хоть он и сдерживал себя, порой эмоции зашкаливали. И Грозный мог не выдержать и разломать собственную студию. А поутру очень сильно пожалеть об этом. танцевальный зал в этом плане был более безопасным местом.
Воздух вокруг всколыхнулся и рядом с парнем на пол опустилась хрупкая Маша. Ткнув острым локтем в бок мужчину, она спросила негромко:
– Кто тебя обидел, дядя-медведь?
Чуть усмехнувшись прозвищу, Ефим отозвался:
– Кажется, сама жизнь.
– Ну, она – та еще сука, – глубокомысленно изрекла Мари, – По себе знаю. Но тебе то что сделала эта дама?
– Столкнула лоб в лоб с человеком, которого лучше бы мне было не встречать. Она…, – начал было говорить Ефим, как девушка его перебила:
– Так, она – это уже плюс. Продолжай.
Грозный повернулся и посмотрел на рыжую взглядом, в котором ясно читалось «серьезно? И ты туда же?», но Данчук только пожала плечами:
– А что такое? Ты у нас до обидного долго один. У кого хочешь подозрения возникнут. Так что там с этой девушкой?
Ухмыльнувшись, Грозный решил, что может доверить Мари свой маленький секрет. В конце концов, она была женщиной, и весьма умной. Так что, кто знает – вдруг она сможет подсказать ему правильное решение.
– Помнишь, мы летали в Калининград? И там еще ходили на выставку.
Маша кивнула:
– Ты еще пришел в полный восторг от фото одной девушки. Погоди… – нахмурилась она, – Так ты ее встретил?
Ефим кивнул, не удивляясь такой проницательности:
– Несколько дней назад. В кофейне.
– Так. И? – Данчук аж подалась чуть вперед, сгорая от любопытства, – Ты ведь сазу же кинулся с ней знакомиться? Очаровал ее своей брутальностью и бородой?
– Иногда мне кажется, что твой супруг оказывает на тебя слишком большое влияние, – покачал головой Ефим сокрушенно.
– Мне тоже, – призналась Маша, – Но ты с темы то не съезжай. Познакомился?
– Ну, сперва я затупил, но потом исправился. Познакомился.
– Так. И почему я не слышу радости в голосе? Ты уже позвал ее на свидание? – когда парень покачал головой, рыжая чуть не взвыла от досады, – Почему?!
– Она замужем, – негромко ответил Ефим.
Мари коротко выдохнула. Так, теперь картинка сложилась в ее голове. Да уж, ее друг явно попал. Влип по самые помидоры, и даже сам не догадывается об этом. И явно ждет от нее помощи – об этом говорил его несчастный и практически больной взгляд.
Закусив губу, девушка чуть подумала и пожала плечами:
– Так, и в чем проблема?
Грозный, который явно ожидал услышать что угодно, но не это, приподнял одну бровь:
– Ты серьезно не понимаешь?
– Да нет, почему же. Понимаю. И как твой друг, я должна посоветовать тебе не лезть в это дело. Замужние женщины – та еще морока. Как девушка, я вообще должна возмутиться твоему желанию влезть в чужую семью и пригрозить, что, если ты так не поступишь – я больше никогда с тобой не заговорю.
Ефим молчал, глядя на подругу. За то время, что ни знакомы, он неплохо изучил её, и знал, что сейчас наверняка последует большое и жирное «но». Которое и расставит всё по своим местам.
Так и оказалось.
– Но я в первую очередь человек. И как человек, могу тебе сказать, что брак не значит крест. Мои родители развелись. Да, это не самый удачный пример, и я никому не пожелаю такого будущего, но от него же никто не застрахован.
– Да я как-то и не думал о том, чтобы у мужа её уводить, – слегка растерянно отозвался парень, – Я ведь ее совсем не знаю.
– Тем более, – кивнула Маша, – Может она тупая как пробка. А если нет – ну блин, а что поделать. Если тебе хочется узнать ее, стать другом, если эти мысли делают тебя счастливым – то рискни. Стань другом. Это уже немало. Тем более – друг ты ну просто шикарный. Надежный и верный. Зачем останавливать себя? Живем то ведь один раз.
Ефим посмотрел на подругу долгим, внимательным взглядом, а потом молча сгреб ее в свои медвежьи объятия. Маша засмеялась, забилась, пытаясь вырваться, но это было бесполезно – парень держал крепко.
– Дядя медведь, ты меня задушишь!
– Кстати, – чуть ослабив хватку, Ефим окинул внимательным взглядом пустой зал, – А ты куда дочь дела?
– Анька с Андреем, – улыбнулась Мари, – Повез мелкую к своим родителям. Сказал, что я итак слишком много времени провожу с ребенком, а старики уже забыли, как внучка выглядит.
– Неудивительно, – кивнул Ефим, – В таком возрасте они растут просто на глазах. Сегодня выглядят не так, как вчера.
– Это точно. Вот только Данчук такой жук – у нас зубки должны уже начать резаться, а он увез Аню. Чтобы сам мог спать спокойно, пока бабушка с дедушкой будут мучиться.
Грозный усмехнулся. Другого он от друга и не ждал.
– Ну, это весьма хитро. Зато вы сможете побыть наедине хоть немного. Вам полезно.
– Да, – не стала спорить рыжая, – У нас вообще странные отношения. Только вчера были посторонними практически, а теперь уже женаты. Это непривычно.
– Но ты счастлива?
Маша кивнула:
– Очень. Другой свою жизнь я уже не представляю. Андрей, Аня, вы все – я не променяла бы это ни на какие богатства мира.
– Вот и замечательно, – резюмировал Грозный, поднимаясь на ноги, – А теперь, Машенька, поехали. Отвезу тебя домой. А то твой муж убьет меня, если узнает, что позволил тебе добираться своим ходом.
Разговор с девушкой будто помог собрать мозаику в голове Ефима. Забросив подругу в родные пенаты, художник поехал домой. И всю дорогу прокручивал события дня в голове. И приходил к выводу, что во многом Мари была права. Не то, чтобы парень надеялся, что Елена несчастлива в браке. Нет, настолько эгоистичным он не был. Ефим думал о том, что наличие кольца и штампа не должно возводить меду двумя людьми барьеры. И, хотя мысль о том, что он ведет себя непорядочно, всё же закрадывалась в его голову, Грозный, как мог, отмахивался от нее.
Он хотел не обладать. Он хотел лишь узнать. Стать ближе. И только.
