Текст книги "Весна художника (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 28
Лена, оглушенная выстрелом, по инерции зажмурилась, и скорее ощутила, нежели увидела, как Ефим толкнул её. Острая вспышка боли от столкновения с асфальтом на секунду выбила её из колеи. Зашипев от боли в ушибленном локте, девушка приподнялась на руках, оглядываясь.
Первое, что ей бросилось в глаза – это Демид, который стрелой налетел на её мужа, сбивая того с ног. Котов вышиб пистолет из ослабевшей руки мужчины, и тот покатился к ногам Волковой.
Та выдохнула с облегчением. Видеть Костю с оружием в руках было страшно. Безумный огонь в его глазах также уверенности не добавлял, и Лена всерьез опасалась, что её всегда рассудительный и расчётливый супруг в порыве ярости сделает что-то непоправимое. Однако, взглянув на свою мать, которая застыла с гримасой ужаса на лице, девушка поняла, что что-то случилось.
Повернувшись, Лена вскрикнула. Запоздало вспомнился выстрел, и то, что Ефим не просто так решил дать ей поздороваться с асфальтом. Он пытался спасти её – или прикрыть собой. И у него это вышло. Мужчина лежал буквально в шаге от девушки, положив руку на грудь, и девушка с поразительной четкостью видела, как по его белой футболке стремительно расползается красное пятно.
Не было ни оцепенения, ни ступора – ничего из того, что обычно описывается в романах. Нет, Волкова сразу же подорвалась и в следующее мгновение, уже сидела рядом с Ефимом, зажимая руками его рану. Из её горла вырвался сдавленный всхлип, и она громко, на грани истерики крикнула:
– ДЕМИД!
Через секунду рядом с ней приземлился их друг и, стряхнув её руки, зажимая ладонью дыру в теле лучшего друга.
– Чувак, на меня смотри! – рыкнул он, хлопая свободной рукой по щекам Грозного.
Тот приоткрыл мутные глаза и, бросив рассеянный взгляд в сторону Котова, медленно повернул голову, ища глазами лицо Лены. Поймав её взгляд, он мягко улыбнулся и хотел что-то сказать, но вместо этого изо рта у него вырвался лишь сухой кашель, а из уголка губ вытекла струйка крови.
У Волковой всё оборвалось внутри. Она поняла, что задеты дыхательные пути, и легкие Грозного медленно, но верно, наполняются кровью. Если они не поторопятся – то потеряют его. Понял это и Демид. Который, стараясь сохранять спокойствие, почти спокойно произнес чуть дрожащим голосом:
– Эй, это всего лишь одно легкое. Чувак, ты же можешь дышать другим. Ну, давай, смотри на меня!
– Мы должны вызвать «скорую»! – заламывая в отчаянии руки, сказала Лена, борясь с подступающей истерикой.
– Они будут ехать слишком долго, – процедил сквозь зубы Демид, – И неизвестно, помогут ли. Придется самим.
– А с Костей что делать? – блондинка бросила быстрый взгляд в сторону лежащего без сознания мужа.
– Лена, – послышался рядом дрожащий голос ее матери.
Не думая, Волкова схватила валявшийся рядом пистолет и направила на женщину. Она понимала, что у неё просто сдали нервы из-за всего, что произошло за день, но не могла себя остановить.
– Не приближайся к нему! – прошипела Лена, глядя на родную мать с неприкрытой ненавистью, – Это всё ты виновата! Ты и Костя!
Софья Петровна подняла руки вверх, замирая и не решаясь сделать шаг в сторону дочери. В ее глазах плескалась вина, и весь вид женщины говорил о том, что она сожалеет о случившемся.
– Я не думала, что так получится. Пойми, я желала тебе лишь добра, – мягко произнесла Кошелева.
– Вранье! Вы оба думали лишь о себе! А пострадал в итоге тот, кого я люблю! – крикнула Лена, размахивая пистолетом.
Демид в этот момент, с крайней осторожностью поднимал Ефима, который с трудом сохранял сознание ясным и на ногах почти не держался. Он не слушал, о чем говорили женщины. В его голове билась лишь одна мысль – нужно отвезти Ефима в больницу. Счет шел на минуты.
– Я надеюсь, что когда-нибудь ты меня поймешь, – сказала Софья Петровна, – И сейчас тебе нужно опустить пистолет. Я вызову полицию, и им понадобится доказательство того, что Костя стрелял в твоего друга.
– Почему я должна тебе верить? – буквально выплюнула Волкова, сжимая пальцы на холодном пистолете.
– Потому что я – твоя мать, – просто ответила женщина, – И я понимаю, что виновата. Я сдам твоего мужа в полицию, как полагается. А ты – езжай с ним, – кивнула она в сторону Ефима, – Ты сейчас ему нужна.
Бросив еще один взгляд – сперва в сторону мужа, а после Ефима – Лена бросила пистолет в сторону и почти побежала к машине, подхватывая Ефима с другой стороны. Вдвоем они с Демидом уложили Грозного на заднее сидение, Лена опустила его голову себе на колени, а Котов запрыгнул на переднее сидение, тут же заводя машину. Уже когда они отъезжали, Кошелева окликнула дочь:
– Лена! – когда та повернула голову в сторону матери, женщина сказала, – Прости меня.
Ничего не ответив, Волкова отвернулась, поднимая стекло в автомобиле. Все её мысли сосредоточились лишь на Ефиме, лицо которого бледнело с пугающей быстротой.
Демид тем временем, мчал по дороге, как бешеный, одной рукой набирая номер Андрея и включая громкую связь.
– Данчук! – отрывисто бросил он, когда друг ответил, – Ефима подстрелили.
– ЧТО?! Мля, как?
– Раком, мля! – огрызнулся парень, выворачивая руль, – Мы едем в клинику к Олегу. Сможешь…
Но Андрей не дал другу договорить, перебив:
– Мари уже звонит ему. Вас встретят и Фимыча тут же примут. Мы с парнями подъедем, как сможем.
– Добро, – кивнул Демид, обрывая звонок.
Бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, Котов спросил у Лены:
– Как он?
– Держится, – коротко отозвалась девушка, не сводя взгляда с бледного лица любимого.
Тот держал глаза закрытыми, но Лена видела и чувствовала рукой, как его грудь медленно поднимается и опадает. Волкова понимала, что, скорее всего, должна была разговаривать с Ефимом, держать его в сознании, но она просто не могла. Понимая, что Грозному очень больно, блондинка предпочитала держать его сознание где-то на границе сна, там, где ощущения чуть притупляются и агония отходит на задний план.
Автомобиль, за рулем которого находился Демид, стремительно влетел на парковку, расположенную перед элитной клиникой и резко затормозил перед главным входом. На крыльце уже стоял и нервно переминался с ноги на ногу Олег Малышкин. Заметив авто, тот махнул рукой, и из здания выбежали несколько санитаров, которые, вежливо отпихнув в сторону выскочившую на улицу Лену, с осторожностью переложили на носилки бледного Ефима. Тот издал стон боли, но глаза так и не открыл.
– Операционная уже готова. Пуля прошла на вылет? – строго глядя на друзей из-за стекол очков, спросил Олег.
Лена с Демидом переглянулись, после чего девушка растерянно пробормотала:
– Я…я не видела. Но на спине у него крови не было…
Малышкин помрачнел:
– Это плохо. Так, дуйте в приемный покой, но сперва – умойтесь. Вы похожи на мясников.
– А ты? – спросил Котов, нервно глядя на двери клиники.
– А я пойду вытаскивать нашего друга из лап смерти.
Не тратя больше времени на разговоры, хирург поспешил за вошедшими санитарами, Лена с Демидом рванули за ним. В операционную их, что очевидно, не пустили, и они остались приемной. Лена, проигнорировав уборную, опустилась на стул. На неё накатило чувство невероятной усталости – сказывались стресс и волнение за Ефима. Девушка смотрела на свои ладони, выпачканные в чужой крови, и пыталась не думать о том, что совсем рядом человек, которого она безумно любила, балансирует на грани жизни и смерти.
Скрипнул стоящий рядом стул, и ладонь Лены сжала крепкая мужская рука. Подняв голову, она поняла, что Демид пристально наблюдал за ней.
– Всё будет хорошо, – произнес парень серьезным тоном, – Он – сильный. Если кто и переживет огнестрел – так это Фимыч.
Волкова всхлипнула, покачав головой:
– Это я виновата.
– С ума сошла? – приподнял бровь Котов, после чего просто притянул девушку к себе, – Это всё твой чокнутый муж.
– Вот именно – он МОЙ муж. Если бы я не встретилась с Ефимом, не рискнула обманывать Костю – ничего этого бы не случилось. Но нет, я решила показать всем, какая я независимая и свободная. И что в итоге? Ефим там умирает! И я ничего – абсолютно ничего! – не могу сделать!
Голос Лены звучал глухо, поскольку лицом она уткнулась в грудь Демида, но слова разобрать можно было без труда. Парень слушал их, и не могу поверить своим ушам.
Погладив блондинку по чуть спутавшимся волосам, Котов как можно более мягким голосом произнес:
– Лена, ты сейчас очень сильно не права. Всё это произошло бы, рано или поздно. Ваша встреча была предрешена еще в тот день, когда Фимыч увидел твои фото в Калининграде. Ты, может, и не в курсе, но я знаю, что с того дня он буквально пропал. Меня не было с ним на выставке, так что, как он пялился на твои снимки, забывая вытирать слюни, тебе лучше расскажут Андрей и Мари. Но я видел его после того вечера, и могу сказать, что та поездка изменила его. Мы всегда дразнили Грозного – называли монахом, смеялись над его одиноким образом жизни, но когда он, наконец, снова встретил тебя, всё встало на свои места. Ефим такой человек, который может любить только одну душу. Другие – какими бы прекрасными они ни были – ему не важны, – тихим, убаюкивающим тоном рассказывал парень, – И он полюбил тебя. Так что, встретив свою ожившую мечту – он бы никогда тебя не отпустил. Не перестал бы бороться за тебя, за твою любовь. Было лишь вопросом времени, когда ты сдашься и позволишь всему этому случиться.
– Я чувствую себя такой виноватой, – шепнула Лена, отодвигаясь от Демида и вытирая глаза.
– Напрасно. И Ефим сказал бы тебе тоже самое, не будь он немного занят, – невесело усмехнулся парень, стремясь хоть как-то развеселить девушку.
Ответить ей помешала толпа танцоров, которые буквально ворвались в приемный покой, напугав проходившую мимо медсестру.
– Что с ним?! Где он?! – в один голос вопили близнецы, которые бежали впереди планеты всей.
– В операционной, – ответил Демид, понимая, что Лену заставлять говорить такие ужасные вещи не стоит, – Олег колдует над ним.
– Если Малыш сам взялся его штопать, – назвал Андрей своего друга прозвищем, которое Олег ненавидел с детства, – То Фимыч уже к утру бегать будет. Он же волшебник.
Лену слова Данчука не сильно успокоили – та продолжала сидеть, глядя в одну точку, и чувствуя, как нервная дрожь постепенно завладевает всем её телом.
Слёз, как ни странно, не было. Волкова словно запретила себе плакать после того, как помогла загрузить любимого в машину. Она понимала, что должна быть сильной, ровно до тех пор, пока не станет хоть что-то известно. И лишь после этого можно было дать волю слезам – от радости, или же с горя. В зависимости от исхода событий.
Рядом с ней села Мари. Девушка не спрашивала, как Волкова себя чувствует – всё итак было понятно, и слова были лишними. Рыжая словно чувствовала боль подруги – может, потому что год назад тоже волновалась за жизнь самого дорогого человечка. Того, который был оставлен на дедушку, активно отращивал зубы и готовился выносить мозг будущим поклонникам. И в момент, когда Демид позвонил, чтобы сообщить ужасные новости, Мари очень легко, почти играючи, поставила себя на место Лены.
Так что она молча протянула руку и сжала ладонь подруги, которая всё еще хранила следы засохшей крови Грозного. Того самого, судьба которого волновала всю его семью.
Кстати, о семье…
– Кто-нибудь звонил его родителям? – спросила Мари, поднимая глаза на Демида.
Тот покачал головой:
– Я не хочу их волновать раньше времени. Сперва мы должны хоть что-то узнать.
– А что с тем уродом, который стрелял в Фимыча? – поинтересовался Дима Мухин.
Глаза армяна метали молнии, а кулаки были сжаты так сильно, что костяшки побелели. Ему не терпелось отправиться на поиски обидчика его друга, и лично разобраться с ним. Горячая кровь парня жаждала возмездия.
– Моя мама осталась с ним, – хриплым голосом ответила Лена, – Сказала, что вызовет полицию.
– Мы можем ей верить? – приподнял бровь Андрей.
Об отношениях Волковой с матерью он был наслышан. Как и о том, что Кошелева не одобряла новые отношения дочери.
Лена же, вспомнив взгляд матери, кивнула:
– Да. Она – чудовище, но преступника покрывать не будет. Её репутация итак будет запятнана, ведь никто из нас молчать не станет. Если моя мать начнет выгораживать Костю – это лишь усугубит её положение в обществе. На такой риск она пойти точно не решится.
Спорить с Волковой никто не стал. Вместо этого ребята разместились на не слишком удобных стульях и приготовились к долгому, томительному ожиданию. Все понимали, что операция может затянуться на много часов.
– А вы заметили, что мы в эту клинику, как на работу, приезжаем каждую весну? – явно желая разрядить атмосферу, спросил Денис.
– Ага, – кивнул его близнец, – Третий год подряд уже.
Все парни переглянулись и вынуждены были согласиться с братьями Русовыми. Они действительно, словно подчиняясь какой-то традиции, совершали рейды в учреждения. Сперва это было рождение Сабины, спустя год родителями стали Мари и Андрей. И вот, третья поездка…
– Вот только повод в этот раз мне не очень нравится, – озвучил общую мысль Демид.
Молчаливое согласие было ему ответом. Подхватив общее настроение, Андрей, который переживал также сильно, как и остальные, решил высказаться:
– А если серьезно – вам не кажется, что наша жизнь напоминает какую-то мыльную оперу? Серьезно – у нас каждый год что-то происходит. То машины сбивают, то детей похищают, теперь вот ранение. А дальше что? Демида украдут поклонницы, свяжут стрингами и массово изнасилуют? И всё это действо, разумеется, снимут на камеру. Кот же у нас любит всё подряд снимать.
– Знаешь, главное, чтобы не поклонники всё это с ним проделали, – хмыкнув, добавил Мухин, – Потому что такой фильм я смотреть точно не хочу.
– Да вы задрали! – рявкнул Демид под слегка нервный смех друзей.
Лена слабо улыбнулась. Что-то неизменно – даже в моменты крайнего эмоционального напряжения ребята продолжают шутить над Котом.
– Простите меня, – негромко произнесла Волкова, – Я принесла вам новые проблемы. Мне жаль.
– Глупости не говори, – тут же отреагировал капитан команды, – Мы любим тебя, как родную.
– Да, – с готовностью кивнула Мари, – Ты стала частью нашей семьи. И нет ничего, что мы бы не смогли преодолеть вместе.
Сглотнув, Лена окинула взглядом приемный покой. На неё смотрели все – кто-то ободряюще улыбался, а кто-то просто выражал взглядом поддержку, и словно говорил – не бойся ничего, всё будет хорошо. Девушка моргнула, чувствуя, что глаза начинают слезиться и лишь кивнула, выдавливая из себя благодарную улыбку. Нельзя раскисать. Нужно было ждать.
За окном уже стемнело, но ребята продолжали сидеть в клинике, в ожидании вестей. Близнецы два раза успели сбегать всем за кофе, а Мари уснула, положив голову супругу на плечо. Операция длилась уже пять часов, но новостей так и не было. И, судя по тому, какие взгляды бросали в их сторону пробегавшие медсестры, жать им предстояло еще долго.
Лена продолжала сидеть на стуле, сжав руки в кулаки. К кофе она не притронулась – её итак била легкая дрожь, кофеин бы лишь ухудшил её состояние. Девушка так и не помыла руки – она в принципе не рисковала выходить из комнаты, боясь пропустить появление врача. Она не чувствовала усталости, естественные потребности также были сдвинуты на второй план. Всё, что занимало её мысли – это Ефим и его жизнь.
Девушка прокручивала в голове все воспоминания, связанные с любимым, пытаясь хоть как-то отвлечься от суровой действительности. Перед ее глазами, словно фильм, проносились кадры их совместной жизни. Их первые встречи, которые незаметно переросли в настоящие свидания, побеги через окно фитнес-зала, ночь в клубе, проникновение на охраняемую территорию, эксперимент с краской и танцами. У них было так много вечеров, и одновременно их было ничтожно мало. Потому что они оба были уверены, что у них еще полно времени, и они всё успеют.
Однако, в тот момент, сидя в клинике, чувствуя, как засыхает на её футболке и коже кровь любимого человека, Лена отчетливо понимала – этого всего может и не быть. Не будет вечеров в мастерской, совместных завтраков, закатов, которые бьют в окно на чердаке, и всего того, что они планировали, но не успели воплотить в жизнь.
Даже её развода – и того не будет. Потому что Волкова была уверена – если Ефим умрет, то и ее тоже не станет. Она просто не сможет жить в мире, в котором больше не будет любимого. Не тогда, когда она познала, какого это – жить с человеком, которого любишь больше, чем саму жизнь. Когда каждое прикосновение дарит тепло, поцелуи заменяют еду и воду, а дышать можешь лишь рядом с любимым.
Из омута мыслей Лена вынырнула, услышав негромкий звук закрываемой двери. Подняв глаза, она увидела Олега. Раньше, чем её мозг обработал информацию и что-то понял, тело уже выбросило из кресла, и через секунду блондинка оказалась рядом с хирургом. По обе стороны от неё сгрудились остальные ребята.
– Ну?! – почти выкрикнула Волкова, глядя на измученного, осунувшегося Олега.
Тот окинул друзей взглядом, в котором отчетливо читалась усталость, и ответил:
Глава 29
– Живой. И в ближайшее время не помрёт.
Лена выдохнула и спрятала лицо в ладонях. Демид погладил подругу по спине, успокаивая этим жестом безмолвной поддержки, и спросил у хирурга:
– Можно чуть больше подробностей? Со всем уважением, док, но мы тут с ума сходим уже который час.
– Будто я просил вас тут торчать, – проворчал Малышкин, снимая очки и потирая пальцами переносицу, – Пуля задела легкое, и благополучно застряла в нём. Да, – кивнул мужчина, заметив, каким взглядом его наградили все, кто находился в комнате, без исключения, – Я говорю так, потому что могло быть гораздо хуже. Задень выстрел еще парочку органов – и было бы гораздо сложнее вытащить Грозного. Пулю вы вытащили, жидкость из легких откачали, художника заштопали. Он потерял много крови, мы ввели его в искусственную кому, чтобы он спокойно отдохнул.
– То есть увидеть его мы не сможем? – уточнил Андрей, хмурясь.
Олег покачал головой:
– Не сегодня. Ефим сейчас в реанимации, утром, если осложнений не будет – его переведут в палату и отключат подачу успокоительного, чтобы он смог проснуться. Так что я очень вас прошу – хватит пугать персонал своими безумными рожами и отправляйтесь по домам. Отдохните, а утром будут свежие новости.
Лена встрепенулась, поднимая глаза на доктора. Домой? Меньше всего она хотела ехать в пустую квартиру, где каждая вещь была буквально пропитана запахом Ефима. Где всё напоминало ей о любимом, вот только самого Ефима рядом с ней не было.
– Я не поеду, – покачала головой блондинка, – Останусь здесь.
– Лена, не глупи, – подала голос Мари, мягко сжимая плечо девушки, – Мы приедем утром. Все вместе. И увидим Ефима. Не думаю, что он, проснувшись, захочет увидеть помятые лица.
– Я хочу быть рядом, когда он проснется, – упрямо процедила Волкова, – Ему нужна буду я.
Вздохнув, Олег сказал, стараясь, чтобы его тон звучал как можно мягче:
– Его не будут будить, пока ты не вернешься. Серьезно, Лен, ты выглядишь ужасно. Если Фимыч увидит тебя такой – решит, что это сам Ангел Смерти явился за ним. Пожалей мужика.
Малышкин понимал, что чувствует Елена – ему не раз приходилось сталкиваться с подобным. Чувство растерянности, отчаяния, горя – клиника хоть и считалась элитной, но это всё же в первую очередь была больница. Люди попадали к Олегу самыми разными путями – кто-то с простой болячкой или желанием поправить внешность, а кто-то балансировал на краю между жизнью и смертью.
Так что Олег давно научился утешать родственников и близких. Пара дежурных фраз – и дело было сделано. Вот только Ефим не был простым пациентом, а Лену и остальных нельзя было причислить к числу рядовых родственников. Они были друзьями самого Олега, и просто отмахнуться от них, закрывшись стеной профессионализма, он не мог.
Поэтому, вздохнув, он добавил:
– Если он будет хорошо себя чувствовать после вывода из комы – я распоряжусь поставить в палате дополнительный диван, и ты сможешь оставаться здесь на ночь. Тебе нужно пережить всего эти несколько часов. Сможешь?
Чуть подумав, Лена медленно кивнула. Потерпеть ночь, чтобы после ее смогли оставить, наконец, с любимым – да, она сможет. Пусть она и понимала, что увозить ее бесполезно – заснуть она всё равно не сможет, но Волкова всё же решила уступить.
– Вот и славно, – повторил жест блондинки Малышкин, – Езжайте. И увидимся завтра.
Выйдя на улицу, Лена поежилась – ночи всё еще были холодными. Удивительно, что она вообще смогла ощутить холод, ведь в момент, когда она увидела на теле Ефима кровь, ей показалось, что все чувства внутри неё умерли. Все, кроме одного – страха за жизнь Грозного. Видимо, добрые вести отогнали ужас на задний план, и все остальные эмоции постепенно включались, занимая положенные им места.
У машины Ефима, пока Демид садился за руль, Мари остановилась, бросая вопросительный взгляд на мужа. Тот кивнул, без слов понимая, что хочет сказать ему супруга. Та послала Андрею нежную улыбку и повернулась к Лене.
– Я поеду с вами, – рыжая не спрашивала, а утверждала, – Побуду с тобой сегодня. Всё равно уснуть у меня вряд ли получится. А Андрей спит очень чутко и от каждого шороха просыпается.
Данчук с готовностью кивнул:
– Всё так. Утром чувствую себя просто отвратительно. Так что сделай мне одолжение – забери мою жену. Дайте мне, в конце концов, провести ночь наедине с дочерью!
Мари закатила глаза:
– Ты переигрываешь, Данчук.
Лена, наблюдавшая за этой беззлобной то ли беседой, то ли перепалкой, могла только устало переводить взгляд с одного на другую. А когда Мари повернулась к ней, интересуясь её мнением, Волкова пожала плечами:
– Конечно. Я не возражаю.
Она хотела сказать, как сильно благодарна девушке, которая оставляет, пусть и ненадолго, свою семью, лишь чтобы помочь ей – той, из-за которой и завертелась вся эта невеселая история. Лена так и не смогла понять этих людей, которые с такой самоотверженностью бросались помогать, по сути, чужому человеку, и в какой-то момент просто перестала заниматься этим бесполезным делом, и научилась просто принимать их заботу, стремясь отдать максимум в ответ.
Доехали они быстро и в тишине – Демид даже радио включать не стал. Молчание никого не напрягало – по салону разливалось чувства облегчение. Новости всё же были хорошими – их друг, брат и любимый был жив. И скоро им предстояло его увидеть.
Поднявшись в квартиру, Котов устало выдохнул и отправился спать. Перед этим он притянул к себе слегка опешившую Лену и, крепко прижав девушку к себе, шепнул ей на ухо:
– Всё будет хорошо. Он поправится, потому что знает, что ты его тут ждешь. Мы все ждём.
После чего, кивнув Мари, парень скрылся за дверью своей спальни. Девушки же, синхронно переглянувшись, отправились на кухню. Там Лена заварила свежий чай с мятой и, разлив ароматный напиток по кружкам, села за стол. Руки всё еще слегка подрагивали, и саму Волкову то и дело пробирал озноб. То ли желая согреться, то ли просто, чтобы отвлечь себя, девушка обняла руками горячие бока кружки.
– Сильно испугалась? – негромко спросила Мари, внимательно наблюдая за подругой, – Только честно.
– А сама как думаешь? – хмыкнула Лена.
– Думаю, что ты была в ужасе, – спокойно отозвалась Данчук, – И отдала бы всё, чтобы оказаться сейчас на месте Ефима. Еще ты всё еще винишь себя, несмотря на то, что мы все тебе пытались доказать обратное. Думаешь, что, появившись однажды, испортила человеку жизнь. Я знаю это, потому что сама прошла через подобное.
Волкова оторвалась от своего не слишком увлекательно занятия – созерцания содержимого своей кружки – и подняла взгляд на подругу. В памяти всплыл давний разговор с Ефимом. Он сказал Лене, что у его друзей была весьма странная и запутанная история любви, в которой было множество подводных камней. Подробности он тактично опустил, не желая опускаться до банальных сплетен. И, видимо, Мари решила сама поделиться с Волковой своей семейной историей.
– Андрей… – блондинка помолчала, подбирая слова, – Он тоже был в подобной ситуации?
Данчук покачала головой:
– Нет. Не Андрей. И всё было не так. Наша дочь…её похитили, когда ей было всего пару месяцев от роду. Чокнутая бывшая моего мужа.
– Что? Как? – потрясенно выдохнула Лена.
Машинально она опустила руки на свой плоский живот, то ли пытаясь представить, какого это, когда человечка, который еще недавно был частью тебя и жил буквально под сердцем, вероломно крадут, то ли просто пытаясь заглушить урчание желудка – об ужине никто так и не вспомнил. Мари машинально отметила этот жест подруги и пояснила:
– Это очень сложная и запутанная история. Не такая, как у вас, конечно – перестрелок я не припоминаю. Но парни сегодня были в чем-то правы – у нас постоянно по весне что-то происходит. Когда мы познакомились с Андреем – он встречался с одной роскошной девушкой. Там такая непонятная ситуация была…хотя, о чем это я, – усмехнулась Мари своим же воспоминаниям, – Очень всё понятно было. Мы переспали по пьяни, и я забеременела. Андрею я ничего не сказала, потому что он всё еще встречался со своей подружкой, ну и мне не хотелось усложнять ему жизнь.
– Но ты же понимаешь, что это было глупо? – спросила Лена, глядя на подругу всё с тем же выражением крайней степени удивления на лице, – Вы ведь вместе работаете. Он бы всё равно узнал.
Мари покачала головой, мягко улыбаясь:
– Ты говоришь, как и все вокруг. Я знала это, но хотела дать себе немного времени. Ну, и я не была уверена, что Андрей любит меня. Есть такое выражение «секс – не повод для знакомства». Вот, я думала, что наша связь – как раз такой случай. Так или иначе, в итоге они расстались, и Данчук начал свой театр одного актера по покорению меня. Вот только его теперь уже бывшая девушка не собиралась успокаиваться. Один раз она пыталась сбить меня на машине, угробив тем самым и меня, и мою пока не рожденную дочь. Но Андрей был рядом и спас меня. А уже после, когда мы гуляли в парке – Аню просто украли, предварительно вырубив меня.
– Какой кошмар, – едва слышно шепнула Лена.
Для неё жизнь младенца была чем-то трепетным и священным. Как женщина, отчаянно желавшая познать таинство материнства и раз за разом терпящая неудачу, Волкова научилась слишком остро воспринимать боль чужих детей и их родителей. Тем более – тех, с кем она была знакома лично. А Аню она не просто знала – эту улыбчивую малышку Лена нежно полюбила за длинные выходные, проведенные вместе.
Так что она не просто понимала всю боль и ярость Мари – она ощутила их, как свои собственные. Будто это её ребенку хотели причинить вред.
– Мы нашли её быстро, – продолжила Мари свой рассказ, – Никто серьезно не пострадал, хотя за Нютой наблюдали какое-то время специалисты – эта чокнутая накачала её алкоголем. Но я до сих пор помню то чувство невероятного, почти животного ужаса, который охватил меня, когда я очнулась и не нашла рядом с собой дочь. Несколько недель после этого я ложилась спать только с Нютой на груди и просыпалась от малейшего шороха.
– Могу только представить, что ты пережила. Но какое отношение это имеет ко мне?
Лена искренне не понимала суть этого рассказа. Мари явно пыталась помочь подруге что-то понять, но что именно – блондинка всё никак не могла сообразить. Ответ, казалось, плавал на поверхности, но либо разум Лены был слишком перегружен тяжелыми событиями и переживаниями, либо она просто устала гадать и хотела услышать простой и понятный ответ. А не очередную порцию ребусов.
– Самое прямое, – открыто улыбнулась Мари, – Понимаешь, когда опасность для Ани миновала, я тоже сидела, как ты, и думала над тем, что происходит. Я винила себя – не в похищении, потому что, откровенно говоря, тут моей вины не было. Но, если копнуть глубже, мне становилось ясно, что не появись я в жизни Андрея – он бы не расстался со своей девушкой, она бы не спятила и черной полосы в жизни моего теперь уже мужа просто бы не существовало. Я корила себя за то, что посмела полюбить его. Мне казалось, что наша любовь несет окружающим лишь боль и разрушения.
– И, как ты смогла справиться с этим?
– Андрей помог, – Данчук произнесла имя мужа с той особенной теплотой и трепетом, которые можно различить лишь в голосах тех, кто искренне влюблен, – Оказалось, что его девушка ему регулярно изменяла, и, по сути, их отношения были обречены. Он сказал мне однажды, что не будь рядом меня и Ани – с ума мог сойти уже он, а не его бывшая. И я эгоистично порадовалась тому, что мой супруг сохранил свою голову ясной.
– Это не эгоизм, – покачала головой Волкова.
– Суть в том, что нельзя винить себя за то, что ты любишь. Ведь любовь – это то чувство, ради которого хочется не только жить. За него можно и умереть. Любовь причиняет боль, от неё трудно дышать, а душа иногда бьется в агонии, но рано или поздно ты понимаешь, что всё это того стоило. И думать о том, что ты сделал бы человека счастливее, не появившись в его жизни – самая большая ошибка, на которую может быть способен человек. Ведь как можно прожить счастливую жизнь, будучи словно разрубленным пополам.
– Но ведь Ефим… – начала было говорить Волкова, но Мари её перебила:
– Любит тебя. Да, ему наверняка больно, но это лишь боль физическая, а она гораздо слабее душевной. Раны затянутся, и даже шрамы болеть перестанут, пока вы вместе. Боже, я говорю с таким пафосом! – фыркнула Данчук, – Явно старею. Или же просто хочу спать.
– Иди ложись, – слабо улыбнулась Волкова, – Я еще немного посижу. Мне нужно подумать.
– Не грузи себя. Просто живи. Вам волнений еще за всю жизнь столько предстоит испытать, что это вот всё, – обвела Мари кухню красноречивым жестом, – Покажется забавным приключением. И что-то мне подсказывает, что новый виток истории начнется совсем скоро.
* * *
Вам знакомо состояние, когда физически отдохнул так, что можешь горы свернуть, но эмоционально при этом ты выжат как лимон, и сознание упорно отказывается тебе подчиняться? Вот мне это было совершенно незнакомо – я мог порой, после долгих тренировок и репетиций, не чувствовать рук, ног и задницы (не спрашивайте), но вот разум мой всегда был кристально чист.
Однако, в то утро что-то явно пошло не так. Я чувствовал, как медленно, толчками, сознание выныривает из недр сна. Это было похоже на, как если бы я выплывал из воды. Я пытался, делал рывок – но меня снова накрывало волной. Вот, вроде бы я видел просвет, загребал руками и ногами – но нет, поверхность снова отдалялась от меня. Мучительное и крайне неприятное ощущение.
После очередной такой попытки против воли с моих губ сорвался протестующий стон. Я устал спать, мне хотелось проснуться, встретить новый день с широкой улыбкой. Я точно помнил, что мне нужно было сделать что-то важное. Что-то, связанное с моей Леной.
