Текст книги "Порошок в зеркалах (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Афродита отпустила голову и вздохнула.

– Со стеной приятнее разговаривать, чем с тобой, – сказала она. – Давай я представлю, что ты – стена, и скажу то, что хочу сказать.

– У тебя есть пять минут.

– Я не спала с Ником. Точнее, спала, но не так часто, как ты думаешь. Мы общались, это правда. Но ты все не так понял. И для меня очень важно, чтобы ты понял меня правильно.

Кейт вышла из комнаты и, заперев дверь на ключ, пошла по коридору в направлении выхода из здания. Вивиан поморщился и неодобрительно покачал головой.

– Не будем выяснять отношения на людях, Дита. Я довезу тебя до дома. Поговорим по дороге.

– Ты должен понимать, что этот человек для меня много значил. Я не могла просто так убедить себя, что меня с ним ничего не связывало. Кроме того, ты ведь не думаешь, что я общаюсь только с тобой? У меня широкий круг знакомых.

– Но это не бывшие любовники, за которых ты собиралась замуж, и от которых была беременна.

– С доброй половиной из них я сплю чаще, чем спала с Ником. И у тебя тоже есть целая куча женщин, с которыми ты спишь чаще, чем со мной.

Афродита села на барный стул и посмотрела на Вивиана, который нарезал фрукты для салата. Он тоже поднял голову и поймал ее взгляд.

– Мы с тобой обсуждаем в постели моих любовниц и твоих любовников, не забывая упоминать самые непристойные подробности. А ты помнишь, когда мы в последний раз говорили о нас? – Вивиан выделил последнее слово. – Когда мы обсуждали наши отношения?

– Наши отношения?

– Да, наши отношения. Или ты думаешь, что нам нечего обсуждать? Судя по событиям последних дней, нам есть, что обсудить. Или же было, что обсудить. Я до сих пор не уверен, стоит ли мне говорить об этом в прошедшем времени или в настоящем.

Афродита несколько секунд смотрела на то, как Вивиан аккуратно перемешивает нарезанные фрукты в большой тарелке и достает из холодильника йогурт.

– Я думала, что ты не хочешь это обсуждать. Я не заговаривала с тобой о чувствах потому, что… мне казалось, что тебе будет неприятен этот разговор.

– У тебя короткая память, Дита. Я всегда это знал.

– А у тебя слишком хорошая память. Ты никак не можешь забыть Беатрис. Несмотря на то, что прошла куча времени, изменился ты, изменились люди вокруг, и изменилась твоя жизнь. Что бы я ни делала, она будет портить тебе жизнь. Хорошо, что ты не называешь меня ее именем в постели.

Вивиан повернулся к ней.

– Ну что, так мы теперь квиты? У меня есть Беатрис, которую я не могу забыть. У тебя есть Ник, которого ты не можешь забыть. Вот только – какая незадача! – ты лгала мне четыре года, а я рассказал тебе о ней в первую же ночь, которую мы провели вместе. Потому что хотел, чтобы между нами не было тайн. Как я могу тебе верить, Дита? Даже если бы я хотел это забыть, у меня не получится это сделать.

– Вот поэтому я и говорю, что разговоры об отношениях бессмысленны. Ты до безумия боишься и самому себе признаться, что ты чувствуешь к женщине что-то, кроме физического влечения! Что можно сказать об откровенном разговоре с женщиной, с которой ты живешь?

– Ты хотела собрать вещи, Дита. Оставь меня одного.

Афродита пару секунд стояла в дверях, наблюдая за Вивианом. Он открыл бутылку вина и достал из шкафа бокал.

– На голодный желудок пить вредно, – сказала она негромко.

– Ты уже собрала вещи, и я могу заказать тебе такси?

– Ты идиот, Вивиан.

– Похоже, что так.

Она обреченно покачала головой.

– Пожалуй, я должна была уйти с последней пары пораньше и забрать вещи тогда, когда тебя не было дома.

Вивиан вернул бокал с вином на стол и замер, глядя в направлении кухонного окна.

– Скажи мне, что это неправда, Дита.

– О чем ты?

– Вся эта история с Ником Тейлором. Я тысячу раз прокрутил ее в голове, но до сих пор отказываюсь в это верить. Ты не могла со мной так поступить. – Он повернулся к ней. – Ты ведь знаешь, что ты для меня дороже всего на свете. Да, может быть, я редко тебе об этом говорю, но ведь ты это чувствуешь. Может, я невыносим, много работаю, тебе приходится за мной ухаживать, как за маленьким ребенком, забирать у меня опиумный пластырь, говорить, чтобы я не читал в кровати, потому что там неяркая лампа, но ведь… я не могу быть другим. Может, это плохо, может, ты заслужила другого мужчину, ты достойна лучшего…

– Секунду назад ты говорил, что не хочешь, чтобы я тебе лгала. А теперь сам просишь меня это сделать?!

– Неужели тебе так сложно это сказать? Я ведь всегда тебе верил, так? Ты могла рассказывать мне самые неправдоподобные вещи на свете, но знала, что я буду в это верить. Если ты сейчас повернешься, соберешь вещи и уйдешь, я… не знаю. Я не могу без тебя, Дита. Я люблю тебя, неужели ты не понимаешь?!

Афродита подошла к нему вплотную и заглянула ему в глаза.

– Что? – спросила она коротко.

– Ты не слышала? Я сказал, что я люблю тебя.

– Это правда?

– Нет, это неправда. Я говорю это для того, чтобы ты осталась, потому что мне холодно спать в одиночестве.

– Господи, Вивиан. Сделай мне одолжение – заткнись.

Он обнял ее, прижал к себе и поцеловал. Афродита задохнулась от неожиданности, ответила на поцелуй, но через пару секунд отстранилась и удивленно посмотрела на него.

– Что? – спросил Вивиан, наблюдая за ее реакцией.

– Ничего, просто… ты давно меня так не целовал.

– Я так соскучился по тебе. Я не видел тебя всего лишь несколько дней, но так соскучился… – Он скользнул ладонями по ее бедрам, приподнял юбку. – Ты не надела белья. Ну конечно. Ты знала, чем все это закончится.

– Думаю, и ты тоже знал. – Афродита снова потянулась к его губам. – Ты только что сказал мне, что соскучился. Покажи мне, как.

– Твой несчастный салат уже утонул в йогурте. Хотя от этого он только станет вкуснее.

Афродита наклонилась и подняла с пола сигареты.

– Как-то все странно получается, – продолжила она. – Ты был прав. Мы никогда не говорили о наших отношениях. Мы обсуждали все, кроме этого. Почему?

Вивиан не ответил. Афродита легла на живот и положила голову на подушку. Он провел пальцами по ее спине – от шеи и ниже, в направлении поясницы.

– Если ты меня любишь, то почему не предлагал мне выйти за тебя замуж? – спросила она.

– А ты хотела бы выйти за меня замуж?

– А ты хотел бы на мне жениться? На женщине, у которой не будет детей? Или мужчины женятся по другой причине?

– Я не знаю, по какой причине женятся мужчины. Я никогда не был женат.

– А почему ты хотел жениться на Беатрис?

– Мне хотелось, чтобы она вышла за меня замуж.

– Идиотский ответ. Впрочем, твои суждения касательно женщин редко бывают иными.

Афродита повернула голову к нему.

– Может, ты уже что-нибудь скажешь? А то я подумаю, что ты онемел от такой откровенности.

– Ты не ответила на мой вопрос. Ты хотела бы выйти за меня замуж?

– Ты тоже не ответил на мой вопрос.

– Хорошо. Тогда я, пожалуй, отдам дань салату.

Вивиан встал и оделся. Афродита по-прежнему лежала, не двигаясь.

– Я не могу ответить «да», – сказала она. – Я не могу сказать, люблю я тебя или нет. Мы были таким гармоничным целым, что у меня не было стимула для подобных размышлений. Я ведь… – Она сделала паузу, раздумывая над следующими словами. – Я не смогу дать тебе что-то большее. Я про детей. Мне всегда казалось, что высшее проявление любви женщины к мужчине – это дети. Ты жалеешь меня, Вивиан. Правда?

Он застегнул две пуговицы рубашки и остановился.

– Почему ты так решила?

– Ты пожалел меня тогда, когда нашел на улице. Ты пожалел меня тогда, в больнице. Беатрис была твоей пациенткой, и ты тоже ее жалел. А если бы я могла иметь детей, как бы ты ко мне относился?

– Может быть, я пожалел тебя тогда, когда нашел на улице. И, может, я жалел тебя тогда, когда ты была в больнице. Но я предложил тебе собрать вещи и переехать ко мне не из жалости.

– А почему ты это сделал? Вокруг тебя миллион женщин, каждая из которых умрет от счастья, если ты только посмотришь в ее сторону, и готова отдаться тебе, только если ей улыбнешься. Почему именно я? Почему женщина, которая… и не женщина вовсе?

Вивиан сел на кровать и закрыл лицо руками. Афродита докурила сигарету и потушила ее в пепельнице.

– Я ведь права, да? – спросила она тихо.

– Ты неправа. Но я вряд ли смогу объяснить тебе, почему. Ведь ты тоже жалеешь меня. Если бы ты не жалела меня, то вряд ли согласилась бы со мной жить. Отчасти ты жалеешь меня, отчасти ты чувствуешь, что ты мне должна, потому что я спас тебе жизнь. Потому что когда-то я сидел возле твоей кровати днями и ночами, иногда забывая есть и спать. – Он посмотрел в окно и прислушался: в тишине ночи мягко и почти неслышно шелестел начавшийся еще вечером дождь. – Мы с тобой обсуждали все, что только можно было обсудить. Моих женщин. Твоих мужчин. Книги. Кино. Театр. Твои мечты о карьере актрисы. Твое детство, мое детство. Мои университетские годы. Ты помнишь, каким я был тогда? Я чувствовал, что у меня нет почвы под ногами, что все мои мечты рухнули, что я выбрал неправильную дорогу. Если бы ты не уговорила меня пойти учиться, что бы я делал сейчас?

Афродита рассмеялась и, обняв его за шею, прижалась щекой к его спине.

– Понятия не имею. Но упирался ты долго. Ты помнишь, что я взяла тебя за руку и отвела в университет?

– Я помню, что это я взял тебя за руку и отвел в университет. Потому что ты была уверена, что нужно дождаться какого-нибудь знаменитого режиссера, который бы заметил тебя. И еще здесь, в этом городе.

– Это все в прошлом. Теперь у нас совсем другая жизнь…

Глава пятнадцатая

В небольшой комнате, где работали докторанты, было жарко и душно: кондиционер сломался пару дней назад, и его не торопились чинить. А еще здесь нельзя было курить. Адам не мог понять, какая из этих вещей нервировала его больше. Он был бы рад провести этот час в уютном университетском кафе, где можно было закурить и выпить чашку кофе, а то и пообедать, но декан обязывал каждого преподавателя жертвовать часом своего времени в неделю для студентов.

Студенты в этот час могли прийти и поговорить о чем-то, что касается учебы – о том, что они не успели сказать на лекции или же не смогли поймать преподавателя в коридоре для того, чтобы задать вопрос. Адама сложно было поймать в коридоре, потому что после лекций он мчался по делам. Поэтому в его случае декан настаивал на «часе посещений» с особым усердием. И теперь Адам ждал своих студентов, занимая себя чтением нового романа Джеральда Гентингтона.

Комната докторантов напоминала каморку и не располагала к работе. Тем более к работе научной. Тут находились три письменных стола и несколько шкафов с книгами, бумагами и папками, а в дальнем углу располагалась маленькая кухня, отделенная от основного помещения низкой перегородкой. На кухне можно было сделать кофе или чай, но самым верным решением было просто выпить воды – качество чая и кофе представлялось сомнительным.

В крошечном холодильнике лежало несколько пакетов с молоком, а иногда там можно было найти что-нибудь съестное. Правда, съестное это, в основном, приносили сами докторанты – забота университета о своих научных работниках ограничивалась регулярной поставкой молока. Адам часто видел докторантов за письменными столами – они читали взятые из библиотеки книги, выписывая нужные вещи в блокноты, и жевали какую-нибудь гадость вроде чипсов. И в такие моменты он думал о том, что верный путь к язве желудка – это работа над докторской диссертацией.

Джеральд и на этот раз не изменил себе – роман захватывал с первых страниц. Но минут через двадцать Адам отложил книгу, потому что в комнате было нечем дышать, и он не мог сосредоточиться на прочитанном. После секундного колебания он открыл окно (день выдался жарким, но пара глотков свежего воздуха, пусть и горячего, была ему необходима) и присел на подоконник. С четвертого этажа можно было разглядеть весь внутренний двор университета, включая студентов, которые сидели на траве и под деревьями.

Разговор с доктором Мори не желал выходить у Адама из головы. Если бы его попросили выразиться как можно точнее, он сказал бы, что дело не в самом разговоре, а в реакции Вивиана на его слова насчет Афродиты. Первой его мыслью была мысль о том, что доктор ревнует его к своей женщине, но эту идею Адам отмел сразу. Но, если не ревность, что могло заставить его так отреагировать? Он плохо себя чувствовал? Дежурил накануне и почти не спал? Адам успел узнать доктора Мори достаточно хорошо для того, чтобы сказать с полной уверенностью: даже если бы он не спал двое суток, он не позволил бы себе высказываться подобным образом. Да и какой смысл ревновать кого-то к женщине, которая, по сути, ему не принадлежит?

Поселившись у Адама, Афродита не стала сидеть, сложа руки. Вернувшись домой в первый же вечер, Адам не узнал свою квартиру. Он не был лентяем и убирал ее регулярно, но теперь она сияла от чистоты. Все вещи лежали на своих местах, шторы были постираны и повешены на окна снова, ковры были тщательно почищены, одежда в шкафу была аккуратно разложена по цветам. На столе Адама ждал горячий ужин, а Афродита (создавалось впечатление, что она не занималась работой по дому, а гуляла по магазинам) сидела на диване и читала конспекты – через пару дней ей предстояло сдать промежуточный экзамен по английской литературе. Порой женщины, появлявшиеся в квартире Адама, делали уборку, но никто не делал ее так тщательно. А ужин ему готовили буквально пару раз. И уж точно не такой вкусный.

Мысли об отношениях доктора Мори и Афродиты сводили Адама с ума, но к конкретным выводам он прийти не мог. Недавние слова Вивиана совсем выбили почву у него из-под ног, и теперь он терялся в догадках, как можно охарактеризовать их связь. Либо и доктор, и Афродита вдохновенно лгали ему о том, что происходит между ними, либо оба они говорили правду, но чего-то не договаривали, либо он чего-то не понимал. Покоя Адаму не давало одно – ощущение, что он делает то, чего делать не должен.

Иногда он думал о том, что лучшим решением было бы отойти в сторону и в это не вмешиваться. Было что-то неприятное, если не сказать, роковое в том, что в тот вечер Афродита появилась на пороге его дома и попросила разрешения пожить у него несколько дней. Что-то неправильное, иррациональное было в том, что они спали в одной постели. И Адам мог тысячу раз говорить себе, что доктор Мори в тот день не выспался или плохо себя чувствовал, но глаза его говорили правду. «Вы, Адам, берете то, что вам не принадлежит».

Корпус медицинского факультета находился в отдалении от центрального здания университета. Здание насчитывало четыре этажа: лекционные залы на первых двух, кабинеты профессоров на третьем и медицинская библиотека на четвертом. В подвале располагалась анатомическая лаборатория, которая соседствовала с моргом. Частыми гостями последнего были полицейские и судебные медики – в отличие от больничного морга, сюда привозили жертв насильников и убийц. Адам никогда не понимал, почему этот морг расположен именно в здании университета – не для того ли, чтобы до получения докторской степени объяснить молодым врачам, что в их работе будут и неприятные моменты?

Кондиционированный воздух помещения приятно обдал кожу прохладной волной. Адам взбежал вверх по лестнице и пошел мимо ряда одинаковых дверей с табличками, изучая надписи. И нашел то, что искал: «Профессор Вивиан Мори. Кафедра психиатрии и психоанализа». Он постучал и, не дождавшись ответа, вошел.

Как оказалось, кабинеты профессоров мало чем отличались от комнат докторантов. Разве что здесь, помимо письменного стола и книжных шкафов, стоял небольшой диван и два кресла. Доктора Мори в кабинете не было, но на спинке рабочего кресла висел его плащ, а на столе лежал зонт, бумажник и перчатки. В одном из кресел у стола сидела молодая девушка в белом халате. Увидев Адама, она подняла голову от книги.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуйте. Вы не подскажете, где я могу найти доктора Мори?

– Профессор в анатомичке. Преподаватель анатомии не смог сегодня прийти и попросил его заменить. Он будет минут через тридцать. Если хотите, можете подождать. А если не боитесь, – она улыбнулась, – можете спуститься в подвал. Первый зал. Может, я смогу вам помочь? Я его докторант.

– Пожалуй, я спущусь вниз. Не подскажете, где тут лестница в подвал?

– Спускаетесь на первый этаж, а дальше направо, там есть указатель. Удачи. – Девушка снова открыла книгу. – Если вы впервые в анатомичке, дышите глубже.

Спустившись в подвал, Адам понял, что девушка дала хороший совет. Сладковатый и тошнотворный запах формалина чувствовался уже отсюда. Он поморщился и пошел в том направлении, которое ему подсказывал указатель.

Первый зал анатомической лаборатории оказался большой комнатой с двумя рядами широких столов из нержавеющей стали, на которых проводили вскрытие. Возле одного из столов собралось несколько студентов, и Адам направился туда.

Доктор Мори внимательно следил за тем, как один из студентов делает надрез скальпелем в районе живота одного из трупов.

– Смелее. Не волнуйтесь, ему не больно. – Циничная медицинская шутка возымела успех – студенты дружно рассмеялись. – Извлеките то, что вы нашли, и покажите это нам.

Студент взял в руки печень и продемонстрировал окружающим. Студенты закивали головами. Адам не разделял их воодушевления – он чувствовал головокружение и подступающую к горлу тошноту.

– Обратите внимание на этот экземпляр, – снова заговорил доктор Мори, воспользовавшись лазерной указкой. – Судя по тому, что печень увеличена в размерах, ее обладатель при жизни любил крепко выпить. Так будет выглядеть и ваша печень, если вы будете сидеть в барах вместо того, чтобы готовиться к экзаменам.

Ответом ему был очередной взрыв смеха.

– А вы любите выпить, профессор? – спросил кто-то из студентов.

– Почти не пью. И вам советую. От жизни можно получать удовольствие другими путями.

Вивиан повернулся и заметил Адама.

– Господин Фельдман! Вот так сюрприз. Познакомьтесь, друзья. Это Адам Фельдман, мой хороший друг. Если кто-то любит его книги, вы можете взять у него автограф. Но только после того, как мы закончим занятие.

Студенты с любопытством посмотрели на Адама. Он, в свою очередь, со страдальческим лицом посмотрел на доктора Мори – от вида увеличенной печени ему стало еще хуже.

– Ну что же, друзья, печень мы оставим на потом. Кто хочет попробовать наложить швы? – спросил Вивиан, оглядывая студентов. – Или же мы попросим господина Фельдмана?

– Мы попросим господина Фельдмана! – дружно ответили студенты.

– О нет, нет, – взмолился Адам.

– Пожалуйста, господин Фельдман, – попросила одна из студенток. – Если вы ошибетесь, профессор скажет вам, как нужно делать правильно.

Адам приложил ладонь к виску. У него продолжала кружиться голова, и он подумал, что сейчас больше всего ему хочется присесть. Но стульев в анатомической лаборатории не было.

– Господин Фельдман, вам нехорошо? – обратился к нему доктор Мори. – Я выведу вас на свежий воздух, вам станет легче.

– Спасибо, доктор, я справлюсь сам.

С этими словами Адам шагнул в направлении двери, но понял, что дальше он не пойдет. Он опустился на колени, а потом сел на пол. Девушка, которая предлагала ему наложить швы, подошла к нему и положила руку ему на плечо.

– Профессор, – сказала она, обращаясь к Вивиану, – думаю, нам нужен нашатырный спирт.

Доктор Мори открыл окно и подошел к Адаму, который лежал на диване. Рядом с ним на небольшой табуретке стоял стакан с водой, а спасительная вата с нашатырным спиртом до сих пор была в руке «пациента».

– Какой ужас, – проговорил Адам тихо – он сказать это громче, но понял, что для этого сил у него не осталось. – Как я умудрился упасть в обморок?

– Вы, наверное, впервые переступили порог анатомической лаборатории?

– Я ни разу не был даже в морге.

– Рискну сказать, что вам повезло. Что до обморока – многие так реагируют на подобную атмосферу. Вашего покорного слугу долго приводили в чувство после того, как его преподаватель анатомии предложил ему сделать первый в его жизни надрез скальпелем. Один из моих профессоров говорил: «Если будущий врач упал в обморок в анатомичке один раз, то это нормально. Если он упал в обморок во второй раз, то ему нужно задуматься о правильности выбора профессии. А если он упал в обморок в третий раз, то ему никогда не стать врачом». Так что ничего страшного не произошло. Вы еще и студентов повеселили. Лежите, лежите. Пусть кровь прильет к голове.

Адам устроился поудобнее. Вивиан подошел к столу и стал приводить в порядок документы.

– Хорошо, что вы пришли, – снова заговорил он. – Я хотел позвонить вам, но не хотел мешать. Также я хотел к вам зайти, но не знал вашего университетского расписания, а приходить не вовремя мне, опять же, не хотелось. Я хотел попросить у вас прощения. Надеюсь, я не очень сильно обидел вас.

– Не обидели, но ваша реакция меня удивила.

– Не только вас – Доктор Мори открыл один из ящиков стола и положил туда пару тонких папок. – В последнее время я перестаю понимать, что со мной происходит. Простите, – тут же оборвал он себя. – Вас, конечно же, это не интересует.

Адам попытался поднять голову, но бдительность Вивиана он недооценил – под взглядом доктора ему только и осталось, что вернуться в исходное положение.

– Если вы чувствуете, что вам нужно об этом рассказать, то я буду рад вас выслушать.

– Если бы я знал, что рассказать, Адам, то обязательно бы рассказал. У меня в голове и в жизни чертов салат. Афродита, доктор Гентингтон… и еще целая куча всего.

– Доктор Гентингтон?

– Да лежите же спокойно, черт побери!

Адам вздохнул.

– Я ничего не знал про доктора Гентингтон, – сказал он честно. – Если вам будет легче, вы можете рассказать. Мы с Джеральдом хорошие друзья, но, обещаю, он ничего не узнает.

– Вот кто-кто, а Джеральд меня волнует меньше всего.

Доктор Мори сел в кресло у стола.

– Как… поживает госпожа Вайс? – спросил Адам, почувствовав, что нужно нарушить молчание.

– После того, как вы с ней спали в одной постели, вы до сих пор называете ее госпожой Вайс? – Вивиан покачал головой. – Ладно. Поднимитесь-ка.

Адам встал и прислушался к своим ощущениям.

– Вы не думаете повторять свой недавний подвиг?

– Со мной все в порядке.

– Отлично. – Вивиан посмотрел на наручные часы. – Самое время для того, чтобы пообедать.

– Мне кажется, что тут даже уютнее, чем у меня дома.

Вивиан отреагировал на реплику Анжелики едва заметным поворотом головы. Номер отеля выглядел вполне пристойно, но впечатления уютного не оставлял.

– В отелях есть что-то пошлое, – сказал он. – Меня так и тянет на мысли о второсортных фильмах и парочках, которые ютятся в темных номерах и прячутся от жен и мужей.

– Мы мало чем от них отличаемся.

Анжелика села на кровати, помедлила пару секунд, после чего поднялась и, осторожно ступая босыми ногами по ковру, подошла к окну.

– Снова дождь, – сказала она печально. – Я живу тут не один год, но меня всегда удивляло, что здесь так часто идет дождь.

– Для меня это всегда было неотъемлемой частью города. Когда нет дождя, я начинаю чувствовать, что что-то не так.

– Мы ведь останемся тут до утра, правда, Вивиан?

– Если тебе тут так понравилось, то можно остаться и до утра.

Анжелика отошла от окна и присела на покрывало кровати.

– Что-то не так? – спросила она.

– Что может быть не так? Мы вдвоем и замечательно проводим время. Нам не мешает ни твой муж, ни моя женщина. О чем еще можно мечтать?

Анжелика прилегла на подушку и укрылась легким покрывалом. Вивиан наклонился к ней для того, чтобы поцеловать, но она отвернулась.

– Нет, на самом деле, – заговорила она. – Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто сегодня я устал.

– Или тебе не понравилось. – Она села на кровати, обхватив колени руками. – Но ты можешь сказать мне об этом прямо. В отличие от Джеральда, у тебя с этим нет проблем.

– В отличие от Джеральда, я думаю, что в постели важны желания обоих, а не только желания мужчины.

Анжелика посмотрела на него и перевела взгляд на окно.

– Джеральд мог бы многому тебя научить. Просто он не понимает, как это делается.

– О чем ты?

– О том, что твой муж эгоист. И его эротические сны, которые он так усердно записывает в своем дневнике, говорят об этом прямо. Кстати, ты никогда не заговаривала с ним на эту тему?

– На тему его… эротических снов?

– В том числе. Ты можешь сказать ему, какая поза тебе нравится?

Анжелика подняла бровь и сделала неопределенный жест рукой.

– Я? Нет… не думаю.

– Потому что ты не знаешь, какая тебе нравится поза или потому, что тебе стыдно об этом спрашивать?

– Думаю, что и то, и другое.

– Вот об этом я тебе и говорил. Как ты можешь знать, что доставляет удовольствие другому, если не знаешь, что доставляет удовольствие тебе?

Анжелика легко пожала плечами и замолчала.

– Как ты думаешь, как отреагирует твой муж, если ты скажешь ему, что любишь анальный секс?

– Он решит, что я выпила и теперь несу чушь. Как минимум.

– То есть, со мной, чужим человеком, ты можешь это обсуждать. А со своим мужем ты боишься говорить на эту тему.

– Я не боюсь, но… – Анжелика привычным жестом поднесла руку к цепочке с крестиком, но вспомнила, что сняла ее пару часов назад. – Это прозвучит глупо.

– Предположим, что твой муж – не Джеральд, и он не эгоист. Он замечательный любовник и тонко чувствует женщину. Но если ты будешь молчать, то это рано или поздно ему надоест.

Анжелика взяла с пола пачку тонких сигарет и закурила. Она по-прежнему изучала ночное небо.

– Пойми, наконец, что это просто-напросто скучно. – Вивиан обнял ее за плечи. Она опустила голову, но не отстранилась. – Подумай о себе. Подумай о том, что есть неизведанный мир, о котором ты недавно не имела никакого понятия, а теперь тебе дали ключи от всех дверей. Даже от самых потайных. Неужели ты удержишься от соблазна открыть их все?

– А что будет, когда двери закончатся?

– Со временем ты поднимешься на другой этаж, там будет больше дверей. И так далее. До бесконечности.

Анжелика повернулась к нему и несколько секунд изучала его лицо.

– А если мне так понравится, что я не смогу остановиться?

– Останавливаться не нужно. В этом и суть.

Она сделала глубокую затяжку и выпустила дым в потолок.

– Я подумаю над этим.

– На следующей неделе мы кое-куда сходим. Я приглашу Афродиту. Тебе будет интересно с ней познакомиться.

– Она тоже меня чему-нибудь научит?

– Вполне может быть.

Анжелика потрепала его по волосам.

– Вы с ней, похоже, друг друга стоите. Кто из вас кого испортил?

– Изначально инициатива была моей. Но Дита тоже постаралась.

– Давай я расскажу тебе, что мне нравится. А ты послушаешь.

– Конечно. У нас впереди целая ночь.