Текст книги "Каштановый прииют (СИ)"

Автор книги: Анастасия Холодова-Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Там, кстати, главврач собирает всех в холле второго этажа. С вас адрес проживания, чтобы мы могли вас вызвать на допрос.

– Конечно, без проблем.

Вильям сглотнул мятный леденец и быстро пошёл на второй этаж. Сомнений в том, что больницу закроют, не было никаких. Вопрос в том, на какой срок. Хотелось бы, чтобы не навсегда, искать работу снова не входило в его планы, он только устоялся в этом месте, и снова срываться куда-то он откровенно боялся. Как показали Кристиан и Аннелиза, столкнуться с прошлым можно где угодно и когда угодно, даже если не ждёшь этого. И не факт, что в следующем городе он не пересечётся с теми, кто ещё остался в секте. Здесь Вильям наконец впервые почувствовал себя в безопасности. Убийцы больше нет, Дитмар на свободе, Кристиан не угрожает ничем, наоборот просит помощи. Но если скандал не удастся быстро свернуть, он может остаться без работы и на несколько лет. Всё теперь зависит от попечительского совета приюта и только от них.

Главврач стоял на лавке, как на трибуне, чтобы всем, кто ещё оставался в больнице, было его видно. Ребята из бредового, экспериментальное, из дожития, администрация, архивы. Все эти люди работали тут в самое тяжёлое время, не останавливаясь. Вильям чувствовал безмерную благодарность всем за то, то больница не встала, потому что тогда пациентов перещёлкали бы как орешки. И, самое главное, мистер Рэйнолдс остался тут до конца. Он прикрывал, тянул с бумагами, защищал перед попечителями и детективами персонал, и при этом понимал, что ему придётся уволиться. После такого громкого скандала остаться на посту у него бы не вышло, потому что всё равно его имя прополощут в прессе. И понимание этого всего было написано у него на лице.

– Добрый день всем. Я хотел бы объявить достаточно печальные новости. Вам придётся покинуть больницу. Сегодня её опечатают и обыщут. До конца разбирательств здание будет законсервировано. Если здесь есть те, кому некуда идти, поднимите руки, – Вильям с секунду подумал и решил её не поднимать. Позвонит риэлтору, попросит впустить в квартиру чуть раньше пожить. Какая разница, если предыдущие хозяева уже давно оттуда съехали. – Всем предоставят номера в гостинице до тех пор, пока вы не найдёте жильё, – мистер Рэйнолдс грустно улыбнулся. – Вам запрещено давать прессе комментарии относительно всего происходящего, потому что за этим следует разглашение диагнозов, это недопустимо. Слушание будет закрытым, поэтому просьба не трепать языками, это очень важно для защиты пациентов и их родственников. О том времени, когда больница сможет вернуться к работе, будет сообщено дополнительно, но если вы не хотите ждать, вы можете отправить на имя попечительского совета заявление на увольнение, его рассмотрят до Нового года. Я, скорее всего, уже не буду главным врачом. Я бесконечно благодарен всем вам, за то, что смогли продолжать работать в таких ужасных условиях и заботились о пациентах. Всё, у вас есть время собрать вещи, зайти в свои кабинеты.

Вильям быстро, не переобуваясь, поднялся на второй этаж под общий гвалт. Термос, ручка… Уже на выходе из отделения, забрав свои вещи, он остановился и вернулся к палате, где ночевал Дитмар. На кровати одиноко лежал Март. Сунув игрушку в карман пальто, Вильям пошёл на третий этаж. Нужно забрать вещи Хьюго, потому что за него это сделать некому. Карандашница, ручки в ней, пара фото в рамках, сертификаты и книжка про Алису. Ещё раз окинув на прощание взглядом коридор закрытого когда-то отделения, он подошёл к лестнице и громко откашлялся.

– Спасибо.

не за что, обращайтесь, мистер Салтрай

Стараясь не замечать липкого холодка, прошедшего по спине, он начал спускаться. Теперь собрать вещи в комнате и созвониться с риэлтором. Рождество он будет встречать уже в новой квартире. Значит, нужно купить хотя бы пару веток ели, чтобы создать немного настроения. В конце концов, Вильям завершил этот год по-настоящему триумфально, и это стоит отметить. И пригласить некоторых ребят и девчонок из отделения отметить с ним, они все заслужили этот праздник.

Снова она, стоит, смотрит. Снова один на один. Тишина, она давит, как толща воды.

– Отпусти меня.

Шипит сквозь зубы, медленно, но верно перекашиваясь, превращаясь в чудовище.

– Отпускаю.

Темнота исчезает, разбивается, сыплется на голову осколками. Стоят в поле под тем деревом. Она в своём белом платье с тюльпанами. Как на той фотографии.

– Отпускаю. Иди.

– Правда? Сможешь?

– Не ехидничай, я уже взрослый, и ответить могу.

Хихикает, как ребёнок, сделавший глупую шутку.

– И даже скучать не будешь?

– Нет. Я больше тебя не держу, ты свободна и вольна уйти куда хочешь.

Он шагает навстречу, обнимает. Он хотел, всегда хотел себе мать, такую, как у других одноклассников, хорошую, добрую, чтобы дома они играли в настольные игры и ходили в парк зимой, кататься на катке. Но её не было. И только далёкие забытые воспоминания держали его и её вместе. Хватит. У него нет матери и не надо. Пусть уходит, куда хочет, где её ждут. Отстранившись, он толкнул её от себя и скрестил руки на груди, порыв жаркого обжигающего ветра, она со смехом кружится, разлетается в пыль. И вот тишина, спокойствие. Ложится на траву в тени под деревом. Они свободны. Надолго? До свидания, мама, до следующего обострения.

Эпилог

Тёплый апрельский ветер влетел в окно, донося одурительный аромат лаванды. Старый фонтан перед входом превратили в клумбу и засадили этой самой лавандой и базиликом. Когда солнце в полдень особенно нагревало цветы, этот потрясающий запах просто сшибал с ног.

– Он смотрит. Стоит и смотрит.

– Вам не приятно это внимание, как я понимаю.

– Да. Я спать хочу, а он не даёт.

Мистер Малоун потянул руки в рот и, только заметив перчатки, спрятал их в карман. Он весь нервно дёргался, тик его доканывал, удивительно, что при таком тике нет нарушений речи. Вильям откинулся на спинку кресла и быстро сделал запись в карте.

– Я могу сделать так, чтобы он не приходил. Но обещайте, что больше не будете ковырять губы и дёсны. По крайней мере до конца мая.

– А сейчас что?

– Пятнадцатое апреля.

– Долго.

– Но зато спать будете спокойно. И не забывайте, я всё вижу, и если вы опять снимете перчатку – я узнаю, – мистер Малоун задумчиво почесал кончик носа и нахмурился. Вильям его не торопил. Противного старикашку приходилось брать шантажом и откровенным подкупом, по-хорошему с ним уже пытались, но ничего не выходило. Наконец он протянул руку для рукопожатия.

– Идёт.

– Ну что же, договорились. И помните, вы мне ещё обещали не доводить медсестру.

– Да что ж… Ладно, хорошо, – он раздражённо вскинул руки, но, столкнувшись со спокойным взглядом Вильяма, скрестил руки на груди и обиженно надулся.

– Тогда я жду вас завтра, так же в два часа.

– Хорошо, обязательно приду.

Дождавшись, когда наконец пациент выйдет, Вильям поднял голову к потолку. Люстра в тканевом абажуре с бахромой слегка качалась от ветра, влетавшего в приоткрытое окно. Воробьи ругались на ветках каштана за окном. Раз он пообещал, значит, нужно сделать.

– Я понимаю, что вам не нравится мистер Малоун, но это не значит, что его стоит донимать, он от этого ещё более склочный становится, – ветер перелистал страницы блокнота на столе и как будто дёрнул его за рукав. – Я понимаю, что это ваш дом, но вы слышали, что я ему пообещал, – рама окна негромко ухнула от ветра и в кабинет залетел лист. Он явно был больной и засох. Вильям хмыкнул. Мистер Шенн без намёков прямо говорит, как он видит пациента. – Но мы договорились?

Тишина, секунда, ещё секунда, и окно распахнул порыв ветра. Можно считать это положительным ответом. Мистер Малоун всему отделению душу вынимал, и работать с ним откровенно не хотелось. Но никуда не денешься, приходится, в конце концов по контракту он врач, самоустраниться от пациентов не получится. Неспеша он собрал бумаги из карты, сложил в папку, и вышел в коридор. Нужно сдать карту в регистратуру, на сегодня пациентов у него больше нет. Вильям поздоровался с пробежавшими мимо медсёстрами и чуть не столкнулся с Кристи. Та охнула от испуга, но увидел его выдохнула.

– Фух, как хорошо, что это ты.

– Опять от зама бегаешь?

– Да. Опять куча бумаг, а я ничего не успеваю, – она поудобнее перехватила стопку больших папок и пошла к своему кабинету.

Уже больше полутора лет прошло с череды убийств. Вильям вернулся в приют, как только его открыли, с ним возвратились несколько человек их экспериментального. Они вместе наводили порядок в выделенных им пыльных кабинетах, ездили к Хьюго в больницу. Он с удовольствием ел привезённые бургеры и рассказывал о том, как идёт реабилитация. А в приюте всё стало совсем по-другому. Новый главврач оказался цепким и взялся за больницу стальной хваткой. За полгода следствия всё пришло в запустение, и, заручившись поддержкой попечительского совета, он привёл приют в порядок всего за какие-то две недели. Под его руководством маленькую спортивную площадку увеличили и обновили, вынесли в парк за приютом статуи ангелов, чтобы они не пугали новоприбывших. На пустые постаменты поставили новые каменные вазоны для цветов. И под его же началом закрытую часть парка привели в порядок, восстановили ротонду. Теперь тут не было укромных уголков, не осталось потёртостей и трещин на идеальной картине. Приют стал образцовым заведением, куда снова состоятельные граждане везли себя или своих родственников.

Поздоровавшись с заведующей бредового, куда он и устроился, Вильям вышел в холл и пошёл на первый этаж. Внутри ничего не изменилось. Разве что он перестал видеть мужчину. Теперь всё общение ограничивалось смутными, едва понятными сначала знаками. Вильям чувствовал себя должным за всю ту помощь, что ему оказали в этом приюте, поэтому учился читать символы, чтобы понимать и общаться. В конце концов, нужно проявлять уважение к тому, кто жил тут задолго до них и вообще владеет этим зданием. Экспериментальное отделение так и осталось только его. Туда занесли сервер от компьютера и трёх системных администраторов. В больших залах расположили дополнительные административные комнаты, архивы, склады инвентаря. Теперь там не было почти никого, только его хозяин, который любил свои комнаты для коллекций.

Сдав карту, Вильям двинулся к выходу. Сегодня ему ещё есть, чем заняться. Нужно отогнать машину на мойку, ему скоро ехать в Манчестер. Фестиваль не ждал, нужно было уже начинать готовиться. Несколько дней отрыва от реальности, что может быть лучше. Поменяв туфли на лёгкие парусиновые кеды, он выложил солнцезащитные очки авиаторы на подоконник и начал одеваться. Но спокойствие прервал охранник.

– Мистер Салтрай, вас на воротах ждёт молодой человек, – Вильям нахмурился, поправляя лёгкий пиджак. Это ещё что такое, только не Кристиан, они переехали в Ливерпуль и уже полгода не напоминали о себе. Если он явился, значит, что-то случилось.

– А зачем?

– Он просто спросил, работаете ли вы здесь, и решил вас подождать.

Вильям нахмурился. Ещё работает? Это бывший пациент? В голову ударила кровь. Почему-то на ум шёл только один пациент, который сюда приехал бы просто так, к нему. Он не знал, рад он будет, если предположение подтвердится, или нет, потому что он плохо представлял, что скажет, что сделает.

На улицу Вильям вышел в растрёпанных чувствах. Он не понимал, чего ждёт. Может, это новый пациент? Нет, он бы позвонил и записался. Кто тогда? В голове мелькнуло лицо, белое в свете луны, с огромными, открытыми в ужасе глазами. «Доктор…» Вильям мотнул головой. Он старался не вспоминать Дитмара, потому что тот так и остался его личным рубиконом, который оказалось невозможно преодолеть. Он сохранил ту фотографию, которую дал когда-то мистер Хэдвиг, и постоянно думал о том, как там он. Смог ли выбраться? Смог ли достигнуть плато? Должен был, он же очень сильный. У Дитмара было удивительное стремление к выздоровлению, так что… Вильям оказался вовлечён в его судьбу с головой, он больше не имел права быть его врачом, слишком привязался. Да что там. Те сны, в которых Дитмар его целовал, казались совсем уж из ряда вон. Слишком сильная привязанность, на грани.

Фигура за воротами не казалась знакомой, но впервые ему было по-настоящему неудобно заглядывать в будущее. Человек стоял спиной к воротам, рассматривая рощу и широкое поле в цветах через дорогу.

– Вас ждут, – охранник тут же выбежал из будки, открыть ему калитку.

– Я знаю. Я на сегодня всё, выпустите машину.

– Конечно.

Вильям вышел за калитку и остановился, рассматривая стоящего к нему спиной мужчину. В нём было что-то смутно знакомое, но… Он тяжело сглотнул, понимая, что правда слишком тяжела.

– Вы меня хотели? – мужчина вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Широко улыбнулся и шагнул навстречу.

– Здравствуйте, Вильям.

– Здравствуйте, Дитмар, – если бы он не видел его фото до попадания в больницу, он бы его не узнал. Дитмар явно набрал веса, уже не выглядел как палка. Длинные кудрявые волосы трепал ветер, серая толстовка почти полностью закрывала пальцы, напоминая о старой привычке. Говорил о произошедшем только шрам на нижней губе от осколка зеркала. Он слегка вскинул подбородок и протянул большой бумажный пакет.

– Я думаю, что это стоило отдать уже давно, но я только сейчас смог наконец вырваться и приехать.

– Это что? – Вильям забрал пакет и заглянул в него. Его куртка.

– Это вещи, которые вы мне тогда дали. Я их отдавал в химчистку.

– Да… Вы могли не возвращать.

– Я предпочитаю не быть должным. Всё же эти вещи могут быть памятными. Куртка точно, на ней столько нашивок. Да и… Блокнот. Я взял на себя наглость его прочесть и… – Вильям почувствовал, как ему становится нестерпимо стыдно. Он смутно помнил, что писал, но прекрасно помнил, в каком состоянии. – Думаю, вы захотите, чтобы он был у вас, всё же это отчасти личное.

– Может, зайдёте? Не очень комфортно разговаривать у ворот. – Вильям махнул рукой охранникам, и они открыли калитку. – Если, конечно, вы можете.

– Могу. Спасибо.

Дитмар спокойно дал себя обыскать, поправил широкую яркую ветровку и пошёл рядом с Вильямом. Разговаривать даже не очень хотелось, казалось, что и без слов всё ясно. Вильям впервые за долгое время почувствовал себя настолько хорошо. Нет ничего лучше для врача, чем увидеть своего пациента в добром здоровье. Дитмар слегка щурился, рассматривая солнце сквозь листву каштанов.

– Я приехал не только вещи передать. Я… У меня для вас приглашение.

– Куда?

– Мама хочет видеть вас на семейном ужине. Она искренне считает, что вы меня тогда спасли.

– Оу… Это была моя работа. Странно было бы, если бы мне было всё равно.

– И всё же. Вы сделали для меня очень многое, – Вильям остановился и посмотрел на него.

– Не буду отрицать. Как вы себя чувствуете себя сейчас?

– У меня нервный тик и навязчивые состояния, но, по крайней мере, мне сняли все другие диагнозы. А эти были и до всего этого. – Дитмар улыбнулся и поджал губы. – Я никогда не был в полной мере здоров, на мой взгляд. Просто тот ублюдок меня доконал. Я… Я думаю, у вас тоже были такие вещи в жизни…

– Не смущайтесь, я прекрасно понимаю, что вы вычитали в блокноте много интересного.

– Я хотел знать, как я выглядел со стороны, как вы меня видели.

– У вас не бывает флэшбэков? Вы так спокойно это обсуждаете.

– Нет. Я хорошо помню только эпизоды в начале и в конце, посередине одна сплошная дыра. Так что я не слишком переживаю о себе.

Впереди показалась ротонда. Дитмар вздохнул, узнав её, и слегка прибавил шаг. А Вильям, дав ему выйти чуть вперёд, вытащил из сумки блокнот. Меньше чем за полгода он исписал половину. Некоторые листы вываливались, блокнот распухал от бумажечек с разрозненными фактами. Все эти схемы, потёкшие от капель слёз чернила, потёртые карандашные метки на полях. Ему казалось, что он попал в другой мир. В нём были кошмары, перетекающие в реальность. Захлопнув блокнот, решив разобраться позже, Вильям догнал Дитмара и остановился рядом. Ротонда была вычищена и восстановлена в своём изначальном виде, все надписи, все лавки и фонтаны. Тихое журчание воды, шелест свежих, ещё не иссушенных солнцем листьев.

– Знаете, доктор, – Дитмар даже не обернулся, продолжая смотреть в одному ему видимую точку. Вильяму пришлось его обойти, чтобы не разрывать контакт. – А ведь убить меня у мистера Смита был личный мотив.

– Да?

– Да. Я, может, и был плох, но когда мне плохо, я ужасно разборчивый, – Дитмар хмыкнул и наклонил голову. Только сейчас Вильям наконец обратил внимание на его взгляд. Слегка стеклянный, расфокусированный. Дитмар, похоже, в активной стадии лечения, это радует и тревожит одновременно, не стоило ему сюда приезжать. – Мне показалось, что от окон как-то дует, что полы скрипят и продукты какие-то не очень. Ну я и накатал жалобное письмо. Пришедшая после проверка выкинула Смита с места управляющего. То есть, я как бы стал причиной того, что он оказался на несколько кресел ниже.

– Вот оно как…

– Если бы я сразу мог вам это рассказать, вы бы сразу его поймали… Но я сейчас даже… Не всё могу вспомнить. Что-то помню, что-то нет. Как будто это был просто длинный сон.

– У тех таблеток были серьёзные побочки, хорошо, что вы восстановились, это уже огромный прогресс.

– Не то, чтобы восстановился…

Вильям обернулся, понимая, что Дитмар смотрит ему за спину. Вдалеке между деревьями металась тень, как будто животного. Но она рябила и дёргалась. Вильям взял Дитмара за руку, от чего тот дёрнулся. Это не кошмар. Это жизнь.

– А кто вообще здоров? Вы не хотите поехать в Карлайл, выпить кофе, поговорить? У меня тоже есть что вам отдать.

– Да? – они стояли, смотря на мечущийся в тени деревьев сгусток чего-то. Он менял форму, ни на что не походя.

– Да. В конце концов, у нас тут режимный объект. Не думаю, что вам тут будут рады.

– Да я уже вижу, что не рады, – Дитмар всё же оторвал взгляд от тени и поднял глаза на Вильяма. – Как вы думаете, кто умирает в Приюте, в нём и остаётся?

– Не хотелось бы. Но я не знаю.

Дитмар как-то загадочно кивнул, слегка заторможено, и сжал пальцы Вильяма. Что бы ни видел Дитмар, это его не касается. Он давно уже не видел здесь ничего, значит, он по правильную сторону стола. Успокаивающе улыбнувшись Дитмару, он повёл его к воротам, тихо рассказывая о том, что построили и улучшили в приюте. Отойдя от ротонды, он обернулся через плечо. В тени лестницы мелькнул белый пиджак. Такой униформы тут больше не носили.