Текст книги "Каштановый прииют (СИ)"

Автор книги: Анастасия Холодова-Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Но уже на подходе к кабинету он почувствовал неладное. Запах, совсем как из кошмара. Кровь, пахнет кровью и чем-то ещё ужасным. Он сам не заметил, как замедлил шаг и, прежде чем приложить ключ к двери, подёргал за ручку. И без того напуганная Кристи замерла поодаль, а Вильям медленно открыл дверь. И остановился, в шоке пялясь на то, что лежало на столе. Стоящая рядом Кристи молча открыла и закрыла рот.

– Полицию? – её севший голос было еле слышно.

– Да.

На его рабочем столе аккуратно, как подарок под ёлкой, лежал старый затупленный лом, покрытый коркой засохшей крови. И думать не надо, чья она. Хью. Вильям шагнул обратно в коридор и обнял себя руками. Работы с документами ему сегодня не видать. Убийца сделал всё, чтобы испортить ему перевод Дитмара, когда понял, что диагноз выставлен. А ещё на ковре было видно след от туфли. Остроносой туфли, которую не до конца оттёрли от глины. Но в отделении таких никто не носил.

На то, чтобы приехали детективы понадобилось полчаса, хотя им позвонили ещё когда нашли Хьюго. Всё это время Вильям, пытаясь подавить ужасную тошноту, от которой кружилась голова, сидел в столовой с кружкой чая. Вот как убийца собирается его ломать. Он пытается реально его подставить. Вот только было в этом странном поступке что-то паническое. Что-то, что давало повод думать, что не всё у убийцы так гладко. Нет, всё идёт не по плану, и он действует так, как может. Вот только это может его сгубить. Вильям старательно отгонял ощущения, которыми был набит под самое горло, и гонял в голове мысли. Подпись, все эти мелкие штрихи, следы туфель с острым носком, четыре подозреваемых, и если он укажет на любого из них сейчас, до того как получит доказательства, его могут обвинить в клевете. Да и он может ошибиться, в конце концов. Кто сказал, что он сможет в таком состоянии правильно сопоставить факты? От мыслей его отвлекла вошедшая в столовую Воловски. Она медленно прошла мимо, налила себе воды и прислонилась к стене, чтобы выпить.

– Вы не за мной.

– Нет.

– А почему?

– Я, конечно, вас подозреваю, но не думаю, что вы такой придурок, чтобы пронести в свой же кабинет оружие, – Воловски придирчиво окинула взглядом Вильяма. Он даже не знал, что сказать.

А вдруг как раз такой? Мысли о том, что именно он всё это творит, возвращались и становились более навязчивыми с каждым днём. На фоне постоянного странного состояния ему начинало казаться, что не так уж он себя и контролирует. Воловски с тяжёлым вздохом вышла из столовой, а Вильям так и остался сидеть, одолеваемый нехорошими мыслями. Кинув взгляд на часы, он скривился. В кабинет никому заходить нельзя, его документы будут переносить в другой, но раньше, чем закончат работу эксперты-криминалисты, он их не увидит. Значит, делать ему больше тут нечего, рабочий день почти закончился, а смены у него нет, как назло, ему перестали ставить ночные. То ли опасались за него, то ли подозрения всё же были. Кто знает.

Отпросившись у профессора, он ушёл к себе. Блокнот молчал, отказываясь выдавать ответ. Сидя на краю кровати, Вильям в сотый раз перечитывал свои заметки и чувствовал, как закипает. В нём просыпался монстр, он это чувствовал. Потому что раздражительность от всего скопа ужасных ощущений медленно, но верно перерастала в какие-то вспышки подавленной агрессии. У него такое уже было, и это было очень плохо. От бессилия, полной беспросветной беспомощности, невозможности победить свой же собственный организм, он тихо завыл сквозь зубы и с силой кинул блокнот в пол.

А ты, Вильям, уверен, что ты не убийца? Скажи, вспомни, где был ты, когда умирали пациенты? Ты был рядом, всегда, ты был подозрительно близко, ты был в первых рядах. Где ты был, когда мистер Бейкер умер? На дежурстве. Где гарантия, что ты не задушил его на обходе и не сгородил петлю для отвода глаз? И где гарантии, что это не ты утопил Мелису Мейсон, ты ведь умеешь задерживать дыхание очень надолго, научился. Где был ты в это время? Вильям почувствовал, что начинает тонуть в собственных мыслях, они стали разрывать голову. Где гарантия, что он не сошёл с ума и это не он творит все эти зверства? Он начал пытаться вспомнить, где же он был в момент убийства, он не помнил ничего. И то, что он видел во снах, было слишком страшно. Оно не обнадёживало, оно пугало. Может, это не сны, может, это воспоминания? Это он убийца? Может? Может. Схватившись за голову, он медленно зашёл в ванную и принялся умываться холодной водой. Ладно, может, и убийца. Принятие проблемы – первый шаг на пути к решению. Но какова цель? Даже у маньяков есть цель. А у тебя какая? Отражение смотрело на него мутными глазами и не отвечало. Но в проёме двери мелькнула тень, и Вильям резко обернулся, хватая бритву. В голове тут же стало ясно и пусто. Кто-то в комнате.

Проигрыватель тихонько мурлыкал голосом Меркьюри, ночники над кроватью горели тёплым светом. Всегда уютная и тёплая комната вдруг стала казаться опасной. Как будто стоит ему войти, и он труп. И тут в голову пришла очень важная мысль. Даже в самых патовых ситуациях его так не накрывало ещё никогда. Что же не так сейчас. Откинув бритву в раковину, он совершенно забыл о наваждении, быстро зашёл в комнату и схватил с прикроватной тумбочки пузырёк со своими таблетками. Их прописали в больнице ещё восемь лет назад, и ещё ни разу они не подводили. А он уверен, что это его таблетки? Что ему не подменили, как подкинули лишнюю Дитмару? Вильям знал прекрасно свои таблетки вдоль и поперёк, привык глотать не глядя. Покрутив в руках аккуратную белую шайбу, он раскрошил её в пальцах и попробовал на язык. Его были горькие, как самая отвратительная горечь, как ушная сера, до рвоты. Эта таблетка вкуса не имела. С секунду посмотрев на белые крошки в ладони, он едва успел закрыть рот, чтобы не расхохотаться. Вот как его взяли на крючок. Витаминки. Или отрава, из-за которой ему так плохо. Вывернув все таблетки в унитаз, он полез в свой чемодан. Он был человеком запасливым и всегда покупал этот препарат с запасом, чтобы хватало всегда и везде. Раскрошив одну, попробовав и плюнув от отвращения, он тихонько засыпал жменю в свою походную коробочку, которая и стояла на тумбочке. Одну он сразу выпил и плюхнулся на кровать. Вот сейчас он и проверит, что же здесь происходит.

В тишине странного леса слышно птиц. Дитмар напротив него, смотрит, улыбается. Они в низинке, в руках музыкальная шкатулка. Она тихонько играет мелодию. Красивую, призрачную. Зачем? Откуда она? В мелодии есть что-то… Знакомое до боли. Что же?

– Что за мелодия? Красиво.

– Это. Что это?

Дитмар пожал плечами и обернулся на кого-то, кто идёт к ним. Мужчина в костюме и с тростью.

– Идёшь с нами?

– А я могу не идти?

– Это твой сон, ты можешь остаться здесь, если хочешь. Я столько раз предлагал тебе выйти отсюда, а ты всё сопротивляешься.

– Но тогда кошмар не закончится, он оборвётся. Как и в жизни. Нужно его закончить, чтобы случился финал.

Мужчина пожимает плечами. Уходит. Дитмар стоит в нерешительности, не понимая, остаться ему или уйти. Он не будет держать, не будет. Это его кошмар, он в состоянии его пройти. Поднимает шкатулку, крутит ручку, чтобы музыка продолжалась. Идёт к огромному старому дому, ступая по красным листьям босыми ногами. Он пройдёт. Он знает, что делать. Сзади шуршат листья, кто-то хватает его за руку. Дитмар.

– Вы обещали мне помочь, доктор. Я не могу бросить… Вас.

– Спасибо.

Дитмар улыбается, обнимает. Показалось, или он поцеловал его в щёку? Или?

Сказать, что ему стало лучше – ничего не сказать. Вильям спал всю ночь как убитый, без кошмаров, без попыток подскочить посреди ночи. Утром он встал по будильнику, выпил адсорбента, чтобы убрать остатки тошноты. Голова ещё гудела, но, казалось, кто-то отлично так промыл мозги, отмыл и от той дряни, которая их облепила и не давала думать. Решив довершить лечебное действие своих таблеток, он выпил на завтрак кофе с сэндвичем в полупустой столовой и пошёл в кабинет. Он действительно чувствовал себя лучше, легко встал, привёл себя в порядок и пришёл раньше всех. Зайдя на лестничный пролёт он поморщился. На лестнице стоял ощутимый неприятный запах химии. Кто-то чем-то лестницу помыл? Или окна? Что-то ужасно едкое, неприятное. Оно ощутимо ело глаза. Опустив лицо, чтобы чихнуть, Вильям чуть не скатился с лестницы, одновременно пытаясь чихнуть, наклониться, подавить удивление и шагнуть. На ступеньке, деревянной, красивой, тёмной, было чётко видно след остроносой мужской туфли.

Этот след стал каким-то очень уж навязчивым. Такое ощущение, что убийца или оставляет его специально, или в определённые дни ходит другой дорогой, где влезает в глину каждый раз. Есть ли у них в приюте глина хоть где-то? Вроде у ворот что-то было… Он огляделся, чтобы понять, смотрит ли на него хоть кто-то, и приставил свою ногу рядом с отпечатком. Даже если сделать скидку на острый мысок, нога у человека примерно его размера, даже слегка меньше. Санитар отпадает, у него очень большая обувь, Вильям бы в ней утонул. Остаются Чед, Монтгомери, Смитт и проверяющие. И что ещё за двое проверяющих? Увидеть бы их хоть раз, понять, могли ли это быть они? Есть ли у них вообще доступ к ключам, к размагничивающему устройству. Если есть, то это очень плохо. У него и так пять претендентов на роль убийцы. Браться оценивать способность убить по внешнему виду он боялся, слишком легко ошибиться. Да и если в том, что у Монтгомери проблема с руками, он был уверен, то в руках остальных… Смит, наоборот, был здоров, проверяющие вообще были загадкой той ещё. Вильям аккуратно, стараясь не наступить на след, по стенке, принялся подниматься. След шёл наверх, но он как будто обрывался на лестничном пролёте перед их отделением. Убийца туда не зашёл. Вильям аккуратно провёл рукой по аккуратной лестнице на чердак. Она была тут же закреплена на стену. И рядом с ней обрывались следы. Отлично, чердак. Это то, что он ещё не смотрел. Но на люке наверх было видно висячий замок. Просто так туда не пройти, придётся как-то раздобыть ключ. Там наверняка будет что-то, что даст подсказку.

Зайдя в отделение, он забрал на стойке карту и помахал вышедшему из административного крыла мистеру Монтгомери. Его должны были переселить в другой кабинет.

– Так, у тебя карта уже перенастроена, если что. Кабинет восемь.

– Миллера?

– Да. Прости, но придётся временно потерпеть, – мистер Монтгомери принялся раскладывать бумаги в стопочки. – Боже, да скорее бы закончить… Я чувствую себя лошадью, которая гонится за автомобилем.

– Не вы один. Доброе утро, Вильям. Вы сегодня рано, – профессор пожал ему руку и забрал одну из стопок. – На лестничной клетке какой-то запах неприятный, заметили? – мистер Монтгомери вздохнул и взял папку в подмышку.

– Нам уже жаловались из бредового, но это не из нашего отделения. У нас ничем не пахнет.

– Да, но… Может, на чердаке? Лестница на чердак же там.

– Нужно сказать главврачу, пусть снарядит ребят там посмотреть. Пахнет какой-то химозой, да?

– Да, отравой от мышей.

Вильям забрал карту и пошёл к своему новому кабинету. Подслушивать нехорошо, да и его это пока мало касается. Нужно слегка обжить кабинет к приходу Дитмара. Судя по всему, Хьюго тут уже давно, и, скорее всего, там его вещи. Сможет ли он там сам работать? Зайдя в кабинет, он окинул его взглядом и вздохнул. В витринах стоят книги, какие-то фото в рамках. Да, Хьюго обжился тут. На столе – какая-то памятная каменная карандашница из Брайтон Бич. На кресле – маленькая подушечка под поясницу. Присев в кресло, Вильям откинулся на спинку. Да, так и вправду удобнее. Одёрнув себя, он начал раскладывать по столу свои вещи. Он тут ненадолго, стоит надеяться. И тут его внимание привлёк уголочек какой-то бумаги, торчащий из-под карандашницы. Вытащив бумажку, стараясь быть как можно более тихим, он аккуратно развернул лист. В записке аккуратно рукой Хьюго было написано «маленькая дверца = вещевой лифт?». Похоже Хьюго вплотную подбирался к этой маленькой дверце. Спрятав записку в карман, Вильям открыл карту, чтобы сделать вид, что работает. На самом деле он обдумывал. Если найти место, в котором прячется убийца, где он может мучить пациентов, то оно будет где-то в отделении, чтобы не далеко водить. Будет ли это связано как-то с подписью на плане? Слишком много вопросов. Конечно, хочется найти ответ побыстрее, и чтобы он был попроще, но нужно уже перестать верить в чудеса. Но кое-что он прекрасно понимал. Круг подозреваемых очень хорошо сузился, буквально пара шагов, и он лицом к лицу с убийцей. Только вот он не знал, что это должны быть за шаги. Он знал, что убийца в панике, и он ещё напортачит. И вот тут он и найдёт последнюю подсказку.

Очень плохо было то, что не было никакой гарантии, что в неконтролируемом порыве убийца не сделает что-то особенно опасное. Хочется верить, что, несмотря на нервозность, он всё же сохраняет трезвость ума, потому что сейчас его больная логика была Вильяму ясна. Пациенты по номерам, а вот врачи по опасности. Те, кто не знал ничего, получили разве что потрясения. А вот те, кто был слишком близко, получили сполна. Быть может именно этого нужно дождаться? Кто будет следующим из врачей? Если бы он, то ему бы уже закрутили гайки окончательно. Или нет? Ему подменили таблетки, подкинули лом, продемонстрировали Хьюго, его запугивают, кружат вокруг него как волк. Но и Вильям не так прост, он научился выживать и в более страшных условиях. Такое ощущение, что именно поэтому его выбрали, как объект для подставы. Это игра с равным или более сильным противником, вот чего хочет убийца. Ну что ж. Будет ему игра. В прояснившейся голове больше не было странных и глупых вопросов, мыслей. В дверь тихонько постучали, и он отодвинул папку, не зная, следит ли за ним убийца.

– Войдите.

– Вильям, главврачу нужны ещё одни руки, – Майк, санитар, поманил его за собой.

– Что такое?

– Там открыли чердак, нужно его осмотреть до приезда службы. Они уже уберут причину запаха, но нужно её найти. Пошли, это быстро.

– Да, сейчас.

Закрыв карту и спрятав блокнот во внутренний карман пиджака, он быстро пошёл за Майком. Он прав, чем быстрее разберутся с запахом, тем быстрее освободятся. Главное держать блокнот поближе к телу, чтобы не было ни шанса опять запустить в него длинный любопытный нос. Вильям не получает подсказок, вот и убийца их не получит, баш на баш.

На лестничной клетке их уже ждала небольшая группа санитаров, медбратьев и врачей. Здесь же стоял слесарь с ключом от чердака. Он морщился, явно первым вкусив прелесть этой вони. Из открытого люка, казалось, тёк тяжёлый поток какой-то отравы. Нацепив выданный слесарем респиратор, Вильям полез наверх. Чердак оказался огромным, странно, что здесь не сделали ещё один этаж. И окон много, хоть и ужасно пыльных. Под ногами тихонько шуршал керамзит и какие-то веточки и листики, которые когда-то натаскали мыши или задул ветер в окно. Кто-то позади него включил фонарик, и он осветил оплетённые паутиной балки. Паутиной. Вильям тяжело сглотнул. Паучок в коробочке.

– Фу, чёрт, что за запах? – Майк прикрыл лицо рукой, и Вильям чуть не сделал то же самое.

На чердаке стоял странный неприятный запах химии, как будто тут только недавно травили тараканов. Откуда он, было непонятно. Ещё несколько врачей и санитаров позади тоже морщились и вздыхали. Окна не освещали ничего, ужасно пыльные и затянутые паутиной, свет сквозь них казался коричневым, хотя должен быть белым. Своим дыханием, движениями, они подняли пыль, и луч фонарика метался в лёгкой пелене. Что тут искать, не совсем понятно. Это будет что-то вроде баллончика с аэрозолем или это мешки с чем-то сыпучим? Однозначно это нужно убрать, прежде чем запах проникнет дальше лестничной клетки, например, в отделение. Позади ухнула слишком сильно притёртая форточка, люди открывают окна. Вильям тяжело вздохнул и едва не подскочил, когда кто-то закричал. В суматохе понять, кто это был, оказалось непросто, он понял это только потому, что в одном из фронтонов начала собираться ахающая толпа. Быстро подойдя к ней, он заглянул через плечо и зажал рот рукой, забыв о респираторе. На мешках с отравой лежал пропавший Питер Карпентер с открытыми глазами и ртом, где какой-то паук уже успел сплести паутину. В самом пыльном и заплетённом паутиной углу. Пауки уже оприходовали и его, посчитав за элемент интерьера, а пальцы обглодала крыса. Трупные выделения намочили мешки с отравой, поэтому она и начала так вонять. Вильям резко отвернулся. На его карте стояла цифра три. Он умер третьим. Дитмар четвёртый. Нет. Давай, голова, думай. Если он схватит убийцу за хвост, он сможет подставиться, выведя Дитмара из-под удара. Нужно подумать, подумать, ну же… Вильям отвернулся от трупа, давая остальным паниковать и дальше, а сам тяжело вздохнул, пыльный воздух даже через фильтр лёг в лёгких, как одеяло. Кашлянув, чтобы прогнать это ощущение, он наконец поднял глаза и чуть не протёр их. Прямо напротив того фронтона, где лежал Карпентер, было видно явную шахту вещевого лифта. Вильям, пользуясь общим замешательством, подошёл к трубе с дверцей и открыл её. Вниз, на сколько хватало глаз и тусклого света, была темнота и два троса. Вильям дотронулся до него и хмыкнул. Трос смазан, новенький. Кто-то им пользуется. Где он проходит? Нужно найти, бежать найти. Оставив санитаров и уборщиков ждать полицию, он уже спустился на лестницу, как замер. Дверь в отделение оказалась широко открыта и заблокирована. Что уже успело произойти? Слезшие за ним двое психотерапевтов тоже замерли на пороге. Сглотнув, мысленно попросив бога, чтобы это было не из-за Дитмара, Вильям зашёл в коридор и застыл.

– Осторожно, нежнее… – из дверей закрытого коридора двое фельдшеров скорой медленно выкатывали каталку с мистером Форинджером. Тот лежал, бледный, как простыня, со сморщенным от боли лицом.

– Что с ним?

– Сердечный приступ. В умывальне нашли… – Кристи прижала к груди руку. – Только бы обошлось, Боже…

– Нас в отделении полчаса не было. Что за хрень? – Стоящий рядом Макс, ещё один психотерапевт, явно ошалел от такого поворота. Да все ошалели.

Когда за парамедиками закрылась дверь, все молча остались стоять в общем коридоре. Медленно оглядывались друг на друга, прекрасно понимая, что это означает. Отделение только что лишилось главы, который должен был управляться с документами и подписывать бумаги на перевод. Обескураженный мистер Монтгомери откашлялся, привлекая внимание и поднял руку.

– Ребята, психотерапевты, все документы на перевод сдать мне. Я поеду в университет прямо сейчас, попрошу передать мне право на подписи. Только быстро, через десять минут всё должно быть у меня, мне ещё три часа ехать.

Вильям тут же метнулся к кабинету. Нужно быстро всё разложить по стопкам, сложить в папки… И подумать, что такое мог сделать профессор, чтобы оказаться жертвой убийцы. Что он мог увидеть в умывальне, что он мог сказать. Вильям аккуратно складывал листы и вспоминал их разговор. Единственное, что сказал профессор из того, что могло бы дать такой неожиданный результат, это… Предложение поговорить с Кристианом и Аннелизой? Может быть…

Свет тонкими лучами пробивается через гнилые доски настила над головой. Красный свет. Шаги, дыхание прямо над головой. Ищет, он их ищет. Дитмар сжимает его в панических объятьях, почти повисает. Это вода? Что? Вода. Чистая, он видит свои босые ноги. Уходит. Пусть, пусть. А им нужно вперёд, быстрее. Показывает Дитмару рукой, куда им нужно, и начинает идти, держа его за руку. Вода не даёт, сопротивляется, не хочет его пропускать. Их пропускать. Прохладная и приятная, она шекочет и как будто шепчет «поспи». Но он не имеет права, нет. Свет фонаря, как прожектор, метается где-то на берегу. И вдруг кто-то с громким хриплым вздохом поворачивается к ним. Ныряет, утаскивая за собой Дитмара. Только бы их не было видно с берега. Дитмар как русалка со своими длинными волосами. Они закручиваются в кольца вокруг лица. Дитмар красив, даже так, бледный, сухой, полубезумный. Он не заслужил такой судьбы. Свет исчезает, и он выныривает.

– Тяжело, доктор…

– Называй меня по имени.

– Доктор…

– По имени.

– Уилл. Я знаю, где есть то, что нам поможет.

Оборачивается, пользуясь прикрытием зарослей рогоза. Он ходит, смотрит, светит фонарём. Он ищет.

– Где?

– На том берегу, за корягой в сарае. Там есть…

– Что?

– Там есть ружьё.