Текст книги "Каштановый прииют (СИ)"

Автор книги: Анастасия Холодова-Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– У меня завтра выходной.

– Вечером около пяти можно?

– Да, постараюсь быть тут.

Попрощавшись с Хьюго, Вильям посмотрел на листок бумаги перед собой и, аккуратно свернув его и спрятав в карман, подпёр голову рукой. Хьюго сказал мало, но, казалось, он наконец дал ему опору. К чёрту убийцу, к чёрту его. Нужно разобраться именно с Дитмаром, с его состоянием. И тогда убийца сам напрыгнет на его гарпун, не осознавая этого. А ещё, похоже, он получил бесценную зацепку. Тогда, в первую и вторую встречу, подслеповатый Дитмар принял его за своего мучителя. Поэтому такая реакция, поэтому он так испугался. Значит, они как минимум одного роста и с одним цветом волос. А вот это уже гораздо интереснее.

В тишине пустого сквера, дождливого и мрачного, он стоит, тяжело дрожа. Холодно, мокро, ужасно, ноги сводит судорогой. И от дерева к дереву прямо на него движется тень. Сгусток темноты. И в нём что-то смутное, но такое мерзкое, пугающее. Как будто водоворот из частей тела, мерзость, чистая незамутнённая мерзость.

Ближе, мальчик мой.

Страх, ужас. Снова, тупой, первобытный. Он сковывает, колет, стягивает, боль, пелена перед глазами. Как? Как она пугает его?! Сколько лет, а она пугает! Он не маленький, нет! Нет! Хватит! Тело болит, выкручивает, боль выкручивает и заставляет трястись. Тьма медленно подходит, перебегая от дерева к дереву, и он не видит в ней человека, только ничего, скользкое, мерзкое, как будто щупальца.

Не бойся, малышшшш…

– Пошла вон! Я тебя не боюсь, я теперь не один на один с тобой. Я не один, не один.

Не один, он не один. Зажмуривается, повторяет как мантру, раз за разом. Звук шагов, живых, настоящих, стук палочки по плитке. Он с опаской открывает глаза и замирает. К нему идёт мистер Шенн. Странная старомодная одежда, зонт-трость, шляпа на седых волосах. Тот самый из парка.

– Я не хочу сходить с ума, – тишина в ответ. Мужчина стоит рядом с ним, смотрит в лицо, пристально, словно ждёт. – Не имею права сходить с ума, я же врач…

– Ну и не сходите, – он жмёт плечами в ответ и снимает шляпу, чтобы поправить волосы. – Не желаете прогуляться?

– Я заболею, – мужчина качает головой. Он смотрит вниз, а на босых только что ногах ботинки. Пальто, он одет, ему уже не холодно. Мужчина приглашающе машет рукой.

– Люблю такую осень, есть в ней что-то ужасно приятное. Мне так легко дышится в туман… А вам, вам нравится?

– Да. Когда одет по погоде.

– Это конечно важно.

На краю зрения мелькает тень. Он вздрагивает и оборачивается. Тень мечется среди деревьев, из неё высовываются руки и ноги, голые, с синими венами. И её видит только он. От страха начинают трястись колени, тень надвигается, всё ближе и ближе, но кто-то дёргает его за руку. Рядом не Даррен Шенн. Рядом Дитмар в тёплой варёной джинсовой куртке с кучей нашивок. В его куртке… Поправляет длинные волосы и раскрывает зонт. Они под зонтом. Стоят, молча. А тень мечется между деревьями, как будто её сдерживает купол зонта. Как будто она тоже дождь.

– Не сходите с ума, если не хотите. – Дитмар щурится. – Вы же можете, доктор. Вы же обещали… Помочь.

Он кивает в ответ и улыбается измученно, как может. И сжимает его руку поверх ручки зонта. Страха нет, он не один, он под зонтом, ничего не случится. Вокруг загораются уличные фонари, всё тонет в свете, пустоте.

С самого утра шёл мокрый снег. Кутаясь в тёплую зимнюю куртку, Вильям заставил себя в выходной оторваться от кровати и поехать в Карлайл. Сегодня он расстанется с проклятым старым домом. Такси ехало быстро, он наверняка приедет раньше времени и придётся ждать. Но это даже хорошо, успеет обсохнуть перед подписанием договора. И сразу же зайдёт в риэлторское агентство, пусть ему подыщут тут или в соседних городах квартиру. А там посмотрит, может, и на машину останется. Сидя в приёмной у нотариуса, он рассматривал унылый пейзаж начала декабря и пытался не думать о работе. Она занимала все мысли в последнее время, а это было опасно. Нужно разделять, хотя бы немного. Поэтому он надеялся уже к Рождеству всё же заселиться в свою собственную квартиру, чтобы отсечь работу от жизни, оставить врача в приюте. Сейчас, когда он всё время был в приюте, это сделать было очень сложно. А ещё Вильям надеялся, что сейчас наконец начнётся движение, наконец детектив хоть что-то раскопает. Ему не нравилось, что убийца заставляет их реагировать и не даёт нормально предугадать. По подсказкам Дитмара ясно, что следующий Карпентер. И это будет связано с его арахнофобией, не зря же было сказано про коробочку с паучком. Паучок этот оказался скучным питомцем, но, видимо, Мелисе нужен был именно такой, полностью от неё зависящий и маленький. Вильям как мог подкармливал его и поил по справочнику, который чудом нашёл в библиотеке. Как эта брошюра туда попала, не совсем понятно, но и на этом спасибо. От мыслей его отвлекла фигура за окном. На противоположной стороне улицы стоял Кристиан и курил сигарету. Рядом с ним укладывала покупки из бакалеи в пакет Аннелиза. Итак, куда они? Эти двое сели в стоящее рядом такси и поехали в центр. Общаться с ними не хотелось, да и по старой памяти казалось, что это может быть опасно. Запугивать и смотреть страшными глазами он умеет теперь, но кто знает…

Закончив со всеми делами и подав заявление на поиск квартиры, Вильям поехал обратно. Все эти подписания с поездками в банк, метания, звонки, факсы… Всё это отняло почти весь день. Но жалеть об этом смысла не было. Зато всё закончилось. На работу ему только завтра, у него целый вечер наедине с собой и блокнотом. Кто бы мог подумать, что эта штука так ему пригодится, и он настолько к ней привяжется. Нужно крепко подумать о том, что сказал Хьюго, и записать туда. На бумаге ему было удобнее думать, переставлять куски местами, выделять важное, привычка из университета. А теперь у него ещё и диктофон. Переслушать вчерашний сеанс и пораскинуть мозгами. Дитмар говорил, что его друг пытается помочь. Но пока что его знаки были настолько плохо читаемы, что это только раздражало. Даже если представить, что Дитмар действительно общается с призраком, верить в это самому было… Некомфортно. Постаравшись почти пробежать по аллеям, чтобы не промокнуть, Вильям поднялся на второй этаж и зашёл к себе.

После промозглой улицы тёплая, почти родная комната грела душу. Скинув всё парадно-выходное и поставив ботинки греться к батарее, он завалился на кровать, протянул руку к блокноту на тумбочке и замер. В некоторых моментах Вильям был перфекционистом. Поэтому лампа, блокнот, будильник и таблетки на тумбочке всегда были сложены определённым образом. Его это успокаивало. Но сейчас что-то было не так. Поднявшись с кровати, он наконец понял, что. Блокнот был смещён с одной линии с будильником. Его кто-то брал. Вильям аккуратно перелистал блокнот и поджал губы. Несколько страниц вырваны. Вырваны аккуратно так, чтобы он не сразу хватился. Итак, что было на этих листах? На одном было описание сеанса с Дитмаром, он говорил о палате и том, что ночью там ему бывало спокойно только в определённые периоды, когда никто не беспокоил. Вильям тогда обратил внимание на то, что это всегда происходит по выходным и однажды целую неделю, в этом была система. Ещё два листа с его попытками связать маленькую дверь с какой-то дверью в отделении. Убийца был здесь. Зашёл без ключа. Никого не заинтересовал, как будто он здесь часто бывает. Промашка вышла, на память Вильям не жаловался, он почти дословно помнил содержание страниц. Но тот факт, что вырвали именно эти листы, говорил о том, что они могли привести к чему-то. Отлично. Быстро взяв ручку, чтобы по памяти быстро записать основные тезисы, он скользнул взглядом по полу и замер. У двери было видно след мужской остроносой туфли. Правая нога. Второго отпечатка не было. Значит где-то ещё должны быть следы. Отложив блокнот с ручкой, Вильям вышел в коридор. И вправду, след, нечёткий, как будто человек испачкал подошву в глине и не до конца вытер, шёл по коридору к лестнице. И почему-то дальше, в противоположный конец. Подойдя к закрытой двери, за которую точно входил этот человек в туфлях, он погладил створку и уже решил постучаться.

– О, Вили, вот ты где. Ты чего мне не открывал? – у лестницы стояла Кристи, слегка мокрая от снега, но ужасно чем-то довольная.

– Я минут пять назад пришёл, я в городе договор подписывал, – он не говорил, скорее, громко шептал. Но Кристи прекрасно всё услышала.

– Но я слышала, что в комнате кто-то есть. Я постучала… – она прикрыла рот рукой. – У тебя ничего не пропало?

– Это был не вор. Это был он, – не обращая внимания на испуганный взгляд Кристи, Вильям указал на дверь. – Что там?

– Там архив амбулаторки. А что?

– Да ничего… Пошли ко мне. Ты что-то хотела?

– Да. Вильям, я хочу поговорить насчёт Дитмара. Моя красотка Мод же вообще не разговаривает, я с ней картинками и жестами общаюсь. У неё посттравма страшная и мутизм. А я хочу хоть немного понимать, что происходит в отделении. Расскажи мне, пожалуйста. Любой бред, любые страшилки, я уже готова в Бога и чёрта поверить. Мне нужно объяснение.

– Кому оно не нужно.

От разговора их отвлёк грохот на первом этаже, кто-то влетел в корпус и, громко топая, побежал по коридору. Вильям понимал, что ничего хорошего это не сулило. Он перестал верить в чудеса. На второй этаж влетел бледный до синевы Мэтт в униформе и кое-как накинутой куртке.

– Быстро в отделение.

– Карпентер? – Мэтт истерично замотал головой.

– Хьюго пропал! И Питер с ним, мы уже три часа их ищем.

От волны накатившего нервного тика Вильям даже не пытался закрыться. Врачи попадают по ту сторону стола. И именно после разговора с ним. Он не боялся ничего. Но убийца понял, как его довести. Нужно вогнать его в тот же кошмар, какой он уже пережил. Чтобы он боялся слово лишнее сказать или не туда ступить, чтобы никто не умер из-за него. Он снова козёл отпущения, и за ним внимательно следят.

Глава 9

Утро началось со всеобщего собрания в так называемом актовом зале. Вильям до одиннадцати вечера обыскивал отделение, простукивал все стены, пытаясь понять, куда мог кануть здоровый, немаленький Хьюго. От острого чувства вины его корячило всю ночь. Он чувствовал, как нешуточно начинает скатываться в состояние, которое не мог никак интерпретировать. Ему было одновременно плохо и никак. Он начинал понимать Дитмара. Никакой физической боли, но как же погано. И когда главврач в гробовой тишине объявил о том, что всех пациентов нужно срочно переводить в другие больницы и распускать по домам, пока преступник не будет найден, у него всё оборвалось. Он прекрасно понимал, как перебросить на другие клиники амбулаторку, да даже просто стационар. Старики, суицидники, плановые – они не были проблемой. Второй этаж быстро разъедется кто куда. А вот третий этаж оказался в заложниках. Потому что по документам весь третий этаж, включая экспериментальное, является острым и бредовым. То, какую кипу бумаг нужно приложить к каждому пациенту, которого оттуда выведут, Вильям прекрасно осознавал и понимал, что ситуация хуже некуда.

Договорившись с миссис Бишоп о подготовке к переводу своего планового пациента, Вильям едва заставил себя подняться в отделение. Сегодня приёма Дитмара нет, но, пока не станет известна судьба пропавших Питера и Хью, он не собирался спускать с него глаз. Остановившись в дверях комнаты отдыха, Вильям рассматривал пациентов. Они, как бы тяжелы ни были, прекрасно всё понимали. В комнате стояла какая-то нехорошая траурная тишина. Никто не говорил, все как будто немного впали в транс. Кроме Дитмара. Увидев Вильяма в дверях, он улыбнулся, как обычно, и помахал рукой. Помахав ему в ответ, чтобы обозначить участие, Вильям шагнул от проёма. Нет, нужно сделать всё, что в его силах, чтобы его вытащить. Дитмар больше, чем пациент. Это его отражение, его зеркало, его камень, его цепь, Вильям понимал, что все эти эмоции уже давно перешли стадию деловых отношений и провалились в бездну болезненной привязанности. Так, может, именно это поможет ему бороться с тем, кого он даже не знает? На злости, голом энтузиазме. Хоть как-нибудь, но бороться.

– Вильям, – Вильям резко обернулся и увидел перед собой бухгалтера. Кажется, мистер Смит, прямо как один из пациентов. Он явно вымок под снегом и едва успел протереть очки от влаги. – Вам просили передать.

– Кто? – Вильям забрал из его руки хитро сложенную бумажку, испачканную в чём-то. Быстро пробежав глазами по написанному незнакомым пляшущим почерком, как будто писалось в спешке, он втянул воздух сквозь зубы, даже не пытаясь скрыть раздражение вперемешку с лёгким ужасом, от которого бросило в холодный пот. Мистер Смит с отрешённо-равнодушным видом пожал плечами.

– Парень в чёрном пальто с капюшоном. Вроде у него волосы седые, но молодой. Он внутрь хотел, но охрана не пустила.

– Спасибо, я понял. А они ничего больше не просили передать?

– Нет, только это.

– Спасибо.

– Вам нужно зайти ко мне, мы заключили договор с другим банком, нужны ваши подписи.

– Конечно.

Мистер Смит повёл его в свой кабинет, попутно пытаясь пригладить волосы. Ну, вот теперь понятно, как крест попал в приют, так же, как и записка. Только понять бы, кто мог его пронести.

– Это ваши, простите, знакомые? Какие-то… странные люди, – повесив дипломат на специальный крючок, мистер Смит принялся рыться в папках. В кабинете стоял стойкий запах дорогих сигарет и кофе. Много полок с коробками систематизации, до самого потолка, стопки папок прямо на подоконнике, кабинет казался крохотным, хотя по размеру был как палата Дитмара точно. – Так, мы будем перечислять нашу доплату вам на книжку, её, наверное, с вами нет. Поэтому пока заполните те пункты, которые знаете, после обеда, как у вас окно появится, принесёте мне данные. Я всё равно без обеда.

– Хорошо. А он там был один?

– Мне, может, охране сообщить? Что-то не так? – Вильям заглянул в равнодушно-спокойные глаза мистера Смита и прикусил губу. Нет, больше он никому ничего не скажет, хватит с него жертв. В том, что с Хьюго произошло что-то плохое, он не сомневался. Тот производил впечатление обязательного и внимательного человека, он не мог всё бросить и сбежать.

– Нет, просто… Они меня третируют, но они не опасные. Если ещё раз их увижу – начищу рожи, и сразу проблема отпадёт.

– А-а…

Мистер Смит сделал вид, что понял, закурил и принялся перекладывать какие-то финансовые бумаги. Расписав на клочке бумаги перьевую ручку, он забрал у Вильяма уже заполненный бланк и поставил в нём свою подпись. Вильям понял, что слишком внимательно рассматривает его, и едва успел себя одёрнуть. Руки не дрожат, нет неуверенности, у него наверняка пальцы все здоровы, кольца два и на левой руке оба. Да и не с его ростом пролезать в вентиляции. Показавшийся в первую встречу маленьким, он был ненамного ниже самого Вильяма и буквально немного уже в плечах. Стряхнув пепел в блюдце, мистер Смит перепроверил второй бланк и, тяжело вздохнув, встал.

– Чёрт бы всё это побрал…

– С документами морока?

– Больше чем морока. Перевести их в Ливерпуль – всё равно что минное поле перейти. Я уже родственников всех обзвонил, юристы стараются, но раньше Рождества они отсюда никуда не денутся, только если мы их тёмной ночью тайком в мешках не вынесем… – перебрав бумажки в коробке, он тонкими длинными пальцами выудил один бланк. – Вот тут ещё распишитесь, что ознакомлены и всё такое. Когда Дитмара начнут переводить, вам тоже весь этот… вертеп с документами предстоит в полной мере прочувствовать.

– Да уж представляю…

Выйдя из кабинета, Вильям кинул взгляд на записку и спрятал её в карман.

… сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их. 2 Коринфянам 12:7

Нужно срочно найти первую карту Дитмара. Если с Хьюго что-то случилось, значит, что-то он говорил не просто так, что-то он говорил правильно. Вот его и вычеркнули из уравнения, как вырвали листы из блокнота.

Но в архиве планового на его расспросы только развели руками. Дитмар Прендергаст как будто канул в лету и до поступления в отделение его тут не было. Но должны были быть хоть документы о первом осмотре, назначение на госпитализацию. Хоть что-то. Если он лежал не в плановом, может, он вообще не был госпитализирован и просто приезжал сюда? Снимал квартиру в Карлайле и приезжал на такси. Дойдя до этой мысли Вильям быстро переоделся и побежал в жилой корпус. Кристи говорила, что архив амбулаторного отделения ещё там. Надежда только, что он открыт и есть, к кому обратиться. Ботинки поскрипывали по свежевыпавшему снегу. Обычно Вильям ужасно радовался ему, но после бессонной ночи и просто ужасного вчерашнего дня настроение было отвратительное и снег только резал воспалённые глаза.

В небольшой комнатке, забитой стеллажами и с кое-как втиснутым столом, сидел пожилой мужчина и что-то переписывал из журнала в журнал. Он только махнул рукой на просьбу Вильяма, дав самому обыскать полки. Но под буквой «п» Дитмара не оказалось. Решив обыскать для верности букву «д», он и тут потерпел неудачу. Итак, куда ещё могли засунуть карту? В предыдущих местах работы бывало такое, что в спешке засовывали даже к букве «к», из слова карта. И что ему теперь всё перерывать? А у него ещё встреча с плановым сегодня, времени нет.

– Вам помочь? – архивариус даже не оторвался от журнала, но, видимо, по пыхтению прекрасно понял, что Вильям зашёл в тупик.

– Да, я не могу найти карту.

– Кто?

– Прендергаст.

– Буква «п».

– Нету там его карты, – мужчина тут же отложил журнал, поправил очки на носу и сам полез в коробку. Перерыв её полностью и даже приподняв все карты, чтобы проверить дно, он почесал подбородок.

– Странно, я эту фамилию хорошо запомнил, необычная, только недавно эту коробку систематизировал… – он принялся копаться в ящиках стола. – Может, себе положил… Так, не то… Да где она?

– А это у вас впервые?

– Да! Никогда ничего не теряли и тут… Так, подержите, – он засунул Вильяму в руки стопку бумаг и принялся перерывать полочки на подоконнике. – Странные дела творятся… Только в понедельник видел карту. Там же Дитмар, да?

– Да.

– Я запомнил, у нас тут немцев нет больше, люблю необычные фамилии собирать, – архивариус вытащил ещё одну коробку с потрёпанными бумагами из-под стола и принялся рыться там, попутно ругаясь на пыль.

А Вильям уже понимал, что произошло. Вырвав листы из блокнота и убрав Хьюго, убийца, похоже, ещё и подчистил прошлое Дитмара. Оборвал все нитки. А ведь Хьюго дал ему кое-что очень ценное. Дал номер первого врача. Если он же его и принимал в больницу, то, похоже именно за это Хью и получил. Только бы он был жив. Попрощавшись с ужасно расстроенным архивариусом, оставив его и дальше искать карту, Вильям быстро вытащил из блокнота ту записку с номером телефона, которую ему дал Хьюго. Самое время. На стойке администратора он попросил телефон и, обернувшись, как вор, всё же набрал телефон. Только бы его не подслушали, только бы убийца был занят на работе и не узнал об этом звонке. Тогда у него будет возможность немного опередить этого больного ублюдка. Когда в трубке раздался гудящий бас, Вильям даже не сразу понял, что ему наконец ответили, настолько напряжённо он оглядывался по сторонам.

– Здравствуйте. Мистер Хэдвиг?

– Да. Вы хотели записаться на приём?

– Нет-нет. Ваш телефон мне дал Хьюго Миллер. Вас беспокоит Вильям Салтрай. Я психотерапевт одного из ваших бывших пациентов, – наступило молчание. Вильям даже не обиделся бы, если бы он бросил трубку, он вообще ничего не обязан ни отвечать, ни комментировать.

– Имя.

– Дитмар Прендергаст.

– Вы из приюта?

– Да.

– Что с ним сделали? – Вильям вздрогнул. Похоже, что этот человек не просто так сбежал отсюда, без отработок, без ничего, просто бросил и оборвал все связи.

– Я не думаю, что это телефонный разговор… Я… Мне нужна помощь, – он потёр глаза пальцами. – Я хочу восстановить картину, хотя бы частично, я не понимаю, с чего начать, он тут уже полтора года, а я всего третий месяц…

– Вы хотите приехать?

– Я могу это сделать? В воскресенье, у меня выходной, – молчание, шелест бумаги, слышно щелчок зажигалки.

– К одиннадцати дня, у меня окно час, не опаздывайте.

Выслушав адрес, Вильям попрощался и положил трубку. Два дня – и наконец хоть что-то решится. Хоть что-то. Повторяя это, как мантру, он вернул телефон за стойку и пошёл к себе. Выпьет таблетку, чтобы не так дёргало, и пойдёт в плановое, надо разобрать бумажки и подготовиться к сложному разговору с пациентом. Как официальное объяснение для всех им предложили неисправность системы отопления. Мол, сломался один из котлов, и горячей воды на всю больницу не хватит, поэтому временно часть пациентов переводят в другие места. Говорить о том, что на самом деле переводят вообще всех, запретили, чтобы не сеять панику. Проходя мимо комнаты отдыха, Вильям вдруг почувствовал, как его передёргивает. Словно он опять заметил что-то краем зрения, и мозг отреагировал быстрее, чем он успел подумать. Сглотнув, он шагнул назад к дверному проёму. Тень человека в шляпе очевидным образом стояла в углу комнаты и поправляла галстук. Хотя никого, от кого могла падать эта тень, в комнате не было. Вильям развернулся и пошёл дальше, пытаясь игнорировать, но услышал за спиной шаги, и сердце опять оборвалось в галоп. Да что же такое? Почему так плохо?

– Или помоги, или отвали. Хватит пугать.

Он понимал абсурдность ситуации, но решил сыграть по правилам Дитмара. Друг хочет помочь? Ну так пусть помогает, мать его, а не на нервы действует. Даже если это плод его воображения, он хоть этими глупостями сам себя успокоит. Признать призрака куда безопаснее для психики, чем признать галлюцинации. Но тут он почувствовал то, от чего его ощутимо бросило в холодный пот. Кто-то взял его за руку и потянул к выходу. Вильям как дурак уставился на свою же руку, которая висела в воздухе, на замятый как будто чьей-то рукой рукав куртки. Но перед ним не стоял никто. Пустота. Дёрнув рукой, вырывая из прозрачных пальцев, он почти бегом кинулся на улицу. Нервный тремор такой силы, что у него начали стучать зубы, чуть не подогнул колени. Выбежав на центральную аллею, уже расчищенную от снега, он попытался дышать, хотя бы немного. Легко сказать "помоги", а как принять эту помощь? И что это вообще? Самым страшным было то, что однажды давно он уже оказывался в ловушке собственных мозгов, и ему тоже чудилось что-то такое. Он понимал, что глаза, уши, даже само тело, они умеют врать, и врать настолько правдоподобно, что ты готов уверовать в любой бред, который это хоть как-то объясняет. Дыхание. Прямо в ухо. «Вильям». Он успел схватиться за фонарный столб, чтобы не рухнуть на брусчатку. Нет, нет и нет. Ему нужен якорь, срочно, что-то, что удержит, будет напоминать о том, что такое уже было. Крест.

Он заставил себя идти ровно, дойти до окон своего кабинета. И где его искать? Когда он его выкидывал, снега ещё не было, дворники ещё чистили листья, а сейчас уже чистят снег. Плюнув под ноги, он примерно отошёл по газону туда, куда мог выкинуть крест, присел и принялся голыми руками ворошить снег. Хорошо, что его немного.

– Ну, где же ты… – он чувствовал, что начинает закипать. – Да чёрт бы тебя побрал, Боже, сколько ещё ты меня во все дыры драть будешь?!

– Вы чего? – Вильям едва не подскочил и обернулся. Позади него стоял дворник со снегоуборочной лопатой на плече и держал в пальцах тлеющую сигарету.

– Да я одну вещь обронил. Я в том кабинете сижу, – Вильям ткнул пальцем в окно своего кабинета на третьем этаже. – Случайно выронил, когда хотел подышать воздухом. Не находили ничего?

– Чего конкретно-то? – дворник с явным ирландским акцентом, сунул сигарету в зубы и полез в карманы.

– Крест серебряный на цепочке, – мужчина фыркнул, выдыхая дым, и протянул Вильяму кулак.

– На, – Вильям подставил руки и в них выпал тот самый крест, ещё сильнее потемневший от снега. Старый, непонятно откуда взявшийся, может купленный с рук. – У администратора можно было спросить, я ему все вещи показываю.

– Спасибо огромное.

В порыве чувств Вильям прижал крест к груди и совершенно этого не заметил. Дворник кивнул ему и пошёл чистить крыльцо. А Вильям кинулся к жилому корпусу. Влетев в свою комнату, он быстро скинул ботинки, пальто с шапкой и, раскопав под раковиной старую зубную щётку, принялся зубной пастой чистить чёртов крест, то и дело матерясь сквозь зубы. Как хорошо, что не успел старую щётку выкинуть, пригодилась. Вычистив его до блеска, чтобы не осталось ни капли сажи, он промокнул его полотенцем и надел на себя. Расстегнул ворот рубашки, и крест тут же туда провалился. И лёг ровно на шрам от ожога, цепочка закрыла мелкие белые узелки, крест прикрыл вмятину ровно по форме себя. Это была не просто сажа, не просто крест, это его плоть, его кровь. И пусть это будет аллегорией того, что его новая жизнь будет чистая и красивая, совсем как он оттёр. И пусть это будет напоминанием о том, что он прошёл и что не смогло его сломать. Не сломает и сейчас.

– Я помогу, пожалуйста…

Дитмар, маленький, худой, сидит на паркете, смотрит на него как дикий зверёк. Где? Что? Снова гигантский дом, залитый красноватым светом. Дитмар в чёрном свитере с воротом и чёрных джинсах. Босиком. Ступни грязные и порезанные. Длинные волосы кудрями. Красные листья каштана в них. А на шее на цепочке – ключ, который так нужен.

– Пожалуйста. Нам нужно делать всё вместе.

Вздох в ответ, протягивает руку, боязливо. Что происходит? Помогает встать, прижимает к себе, выбирает листья из волос. Как будто он катался по земле, дрался.

– Я подсажу тебя, откроешь дверь ключом.

Дитмар лёгкий, очень лёгкий. Сможет ли дёрнуть ручку? Сможет. Дверь с тихим скрипом поддаётся. Чьё-то шумное дыхание, грубое, противное, оно становится громче. Странные звуки, отвратительные, мерзейшие. Кто-то точит ножи. В комнате семья за обеденным столом, гигантская семья. Кто? Что? Дитмар помогает залезть на стол и указывает на дверцу вентиляции над комодом. Им туда? Кивает. Он оборачивается и тут же жалеет об этом. За столом сидит его мать. Серая. Желтоватая, как кожа, набитая ватой. Стеклянные глаза блестят в красноватом свете. Рядом сидит он сам, лет пяти. Неаккуратно сшитые, один глаз вывалился, из глазницы торчит вата. А напротив, перекрывая путь к вентиляции, сидит мужчина. Лица нет, кожа стянута нитками в месиво, которое не разобрать. Что? Где он?

– Это сон.

Что?

– Вильям, это сон.

Дитмар прямо перед ним, смотрит живыми до боли глазами, слишком живыми. Он живой, не такой, как в палате. Оцепенение не спадает, задыхается. Нет! Дитмар трясёт его, но не помогает. Скривившись, он вдруг притягивает его к себе, обнимает за шею и целует. Больно, горько, солоно от слёз. Или крови? Что? Вся жуть растворяется, он проваливается в благословенную пустоту, всё ещё чувствуя тёплые человеческие руки на плечах.

Старинный респектабельный таунхаус на старой чистенькой улочке Ливерпуля навевал воспоминания о том доме, от которого он едва избавился. Но этот был опрятным и наверняка с хорошим ремонтом. Его дом, когда он пришёл туда впервые с момента вступления в наследство, больше напоминал свалку, курятник, ночлежку для бомжей, что угодно, но не тот дом, в котором он жил в детстве. Поэтому Вильям и избавился от него, чтобы не было больно. Кинув взгляд на наручные часы, он тяжело вздохнул. Ему пришлось встать ещё затемно в свой выходной, чтобы доехать до вокзала Карлайла и сесть на междугороднюю электричку. Он уже несколько минут стоял под дверью дома мистера Хэдвига и ждал, когда же наступят пресловутые одиннадцать часов. Даже засыпающий за шиворот снег его не смущал. Нет, нужно показать себя суперобязательным. Когда наконец стрелки часов показали одиннадцать, он нажал на кнопку звонка и принял как можно более приветливый вид, хотя последние несколько недель настолько его вымотали, что сил улыбаться уже не было. Щёлкнул замок, он выдохнул, чтобы сбросить напряжение.

– День добрый, молодой человек, – мистер Майкл Хэдвиг оказался совсем не таким, каким его можно было представить по голосу. Он был больше похож на престарелого стэндап-комика, в серой водолазке, без единой залысины на белых волосах, чертами лица ехидного деда. На ногах яркие кроссовки, джинсы, больше чем на голову ниже Вильяма. Но голос у него был ужасно низкий, удивительно давящий, как пуховая перина. – Вы проходите, я с вами в коридоре говорить не собираюсь. Мне через час в спортзал, поторопитесь.

– Я к вам совсем ненадолго, – Вильям быстро разделся, снял обувь и прошёл в подобие кабинета с эркером на улицу. Присев на кушетку для пациентов, чтобы как бы продемонстрировать уважение к личным границам пожилого врача, он сложил сумку на колени. Мистер Хэдвиг обошёл кабинет, раскрыл блокнот и присел напротив Вили в огромное каминное кресло. Явно ужасно неудобное, но создающее статус.

– Я так понимаю, вас интересует что-то насчёт Дитмара Прендергаста?

– А вы его так хорошо запомнили?

– Ещё бы, это мой последний пациент из психиатрии, после этого я поставил на этой сфере крест для себя. Знаковая фигура, скажем так.

– Дело в том, что в карточке в отделении нет никакой информации о том, откуда он перевёлся, никакой информации до попадания в отделение.

– Он в амбулаторном лежал. Вы разве не были в архиве?

– Его карту утеряли. Я… Хьюго мне сказал, что вы были его первым врачом. До попадания в отделение он тоже с вами был?

– Да, я его принял и вёл с самого начала, – Мистер Хэдвиг слегка дёрнул бровью, он явно не доверяет ему. – Утеряли, говорите?

– Украли.

– Пф, я не удивлён. В этом приюте чёрт знает что всегда творилось.

– А можно подробнее? – в наступившей тишине мистер Хэдивг смерил его спокойным тяжёлым взглядом и наклонился.

– А для чего вообще пришли вы? Может, сначала я ознакомлюсь с причиной вашего визита? Будьте любезны.

– Двое пациентов убиты. Один пропал вместе с врачом.

– Прям в отделении? – похоже, он сумел удивить мистера Хэдвига, потому что на его лице читался настоящий шок.

– Да, прямо в отделении. Я ответственен за жизнь Дитмара, и я хочу знать, как вытащить из него показания. Он видел убийцу, он знает, кто это, но… Не может сказать, его собственный мозг не даёт ему это сделать.

– Боже… Надо мне было остаться и довести его… Это подумать только… – он откинулся на подушку и, нахмурившись, принялся гладить шею. Нехороший знак.

– Дело в том, что… У меня проблемы в постановке диагноза. Записи, которые вы сделали при поступлении, они не актуальны. То, что с ним происходит, со стороны сильно напоминает шизоаффективное расстройство. Но не является им, – мистер Хэдвиг поднял на него взгляд и дёрнул уголком губ. – Я понимаю, что это звучит как идиотизм и что я как психиатр, видимо, полный ноль, раз не могу поставить диагноз. Но я принёс запись его речи. Пожалуйста, послушайте. Это очень важно. Не для меня, для Дитмара, я искренне хочу ему помочь.