Текст книги "Каштановый прииют (СИ)"

Автор книги: Анастасия Холодова-Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Глава 1

Приют ждёт всех и каждого…

Красные опухшие руки тянутся, пытаются схватить. Боль, синяки там, где они касаются.

Ждёт…

Бег по бесконечным коридорам дома, все двери, как одна, ведут в ту проклятую спальню, повороты, лестницы в никуда, чёрные провалы в полу, и везде одна комната. Она залита солнечным желтоватым светом, но он, как будто масло, затапливает её, и становится нечем дышать.

Разве ты не любишь меня?

Крик, без единого звука, назойливый писк и её руки опять тянутся вперёд. Она идёт на него в рубашке, обстриженная и тощая, уродливая. Мразь, крик, ни звука, только комната, и он тонет в свете, захлёбывается. Её лицо перед глазами.

Приют ждёт тебя, ждёт всех и каждого.

Горячие мокрые простыни, боль от сведённой судорогой ноги, быстрее из купе в тамбур, закурить. Только несколько часов назад он чувствовал прохладу, кутался в одеяло, а сейчас ему хотелось раскрыть все окна в вагоне, только бы ушёл адский жар, как ожог от солнца. Трясущимися руками прикурить с третьего раза, ухлопав напрасно две сигареты, и плакать, безмолвно. Но под стук колёс по соединениям рельс.

Поезд прибыл на конечную, опоздав всего на одну минуту. На часах всего три дня, а уже настоящие сумерки. Старинный идеально чистый вокзал встретил его гудением товарных составов и свистками вагоновожатых. Он стоял на платформе и никак не мог решиться и пойти дальше. Саквояж и чемоданы оттягивали руки, а в висках неприятно отдавалось гулом биение сердца. Он приехал сюда за новой жизнью, новой судьбой, за новой чистой страницей. Тяжело вдохнув воздух нового города, он наконец решился и пошёл к выходу из вокзала. Таксисты, слыша адрес, один за другим отказывались, ссылаясь на то, что слишком уж далеко ехать, тем более в дождь. Но наконец один из них, тихий маленького роста старик на классической чёрной машинке, без слов открыл ему багажник и так же молча сел за руль. Наконец-то, уже совсем скоро.

Городок оказался небольшим, или просто вокзал был не в центре, кто разберёт. Но вот они выехали куда-то в поля, и дождь превратился в ливень. А у него, как назло, зонт на дне чемодана. Вильям давно уже не чувствовал себя так плохо. Бессонная ночь в поезде окончательно убила его, и сейчас в такси везли его полутруп. Он никогда не мог спать накануне серьёзных событий, а сегодняшнее и вовсе решит его судьбу на много лет вперёд. Даже сквозь кожу сумки рекомендательное письмо приятно грело, и он прижал её к себе покрепче. Таксисту оказалось совершенно всё равно, кто сел в его машину и куда ехать. Радио молчало, только урчание мотора и тарахтение капель дождя по крыше. За окном мелькал пригород, тихий и презентабельный, как на рекламных проспектах. Идеальные газоны, красивые коттеджи, раскидистые старинные деревья…

– Долго ещё ехать?

– Ещё минут десять точно. Вы торопитесь?

– Нет, просто интересно.

– Вы к родственнику? – Вильям слегка поджал губы и сглотнул. Популярное место, похоже.

– Нет, я устраиваюсь на работу, – таксист слегка хмыкнул и приоткрыл окно, чтобы в салон зашло хоть немного свежего влажного воздуха.

– Удачи, каштановый приют ждёт всех и каждого.

От этой фразы бросило в холодный пот, и, снова натужно сглотнув, Вильям решил ничего не отвечать. Он не очень любил говорить о своей работе вслух, потому что его или поднимали на смех, или начинали лезть со своими проблемами, как будто он согласился работать бесплатно. Ну и всё равно, он хороший специалист, он учился и работал ради этого момента. Свернув направо у бензозаправки, таксист переехал железнодорожные пути, миновал кладбище с часовней. И наконец остановился у кованных ворот в высокой кирпичной ограде, заплетённой плющом.

– Приехали. Доставайте письмо, или что там у вас, сразу, у них тут жёсткий режим.

Старичок крякнул и открыл багажник, непрозрачно намекая, что не будет выходить из машины. Заплатив ему, Вильям забрал багаж и пошёл к воротам. Дождь натурально заливал лицо и плечи, шерстяное пальто мгновенно промокло и начало вонять мокрой кошкой и прибитой пылью. Ужасная химчистка, обязательно нужно будет найти здесь какую-нибудь получше. Ему любезно открыли калитку в воротах и завели под козырёк будки охраны. Охранник окинул взглядом протянутые паспорт и рекомендации и велел оставить багаж на воротах, для обыска. Сам выдал Вили зонт и повёл куда-то по широченной мощёной аллее.

– Добро пожаловать в частный пансионат для душевнобольных имени благотворителя и мецената Даррена Шенна. Наш пансионат находится в старинном особняке, отнесённом к культурному достоянию и охраняется как музейный объект, – охранник монотонно бубнил заученный текст и старался идти как можно быстрее, чтобы не промокнуть. – Эту аллею высадили после Второй Мировой войны медсёстры бывшего военного госпиталя, здесь располагавшегося, каждому каштану здесь не меньше сорока лет. Направо от вас находится прогулочный сквер, где наши гости могут прогуляться в сопровождении медсестёр, слева располагается жилое здание для персонала, где раньше находился гостевой дом…

– Простите, а мои вещи аккуратно будут досматривать? У меня там вертушка и несколько пластинок.

– Не переживайте, ваши вещи просто осмотрят на рентгене. Разбирать проигрыватель мы не будем.

– Если что, я могу и без экскурсии обойтись.

– Ну вам же надо знать, в какую сторону идти за вещами. Мы их в ваши комнаты отнесём.

Вильям вышел вслед за охранником на площадь с выключенным явно не первый год фонтанчиком и заброшенными статуями кого-то вроде ангелов, как будто украденных с кладбища. Жуткие улыбающиеся лица, изуродованные плющом и годами непогоды, ничего, кроме неприязни, не вызывали. Доведя до крыльца и пропустив в небольшой зальчик, охранник забрал зонтик и ушёл, оставив его одного. Рассмотреть само здание Вили не успел, да и не до того, зато внутри оно очень напоминало дом, в котором жил его психотерапевт. Сводчатые высокие потолки с массивными деревянными полуколоннами и карнизами, тёмные двери с филёнками, колониальный шик. Кто бы мог подумать, что у него будет кабинет в подобном месте, как будто взятом из кино. В комнатке стояли кресла, автомат с кофе, а рядом с единственной широкой дверью оказался пункт охраны. Подойдя к окну в комнатку, где было видно мониторы камер слежения и пару охранников, занятых своими делами, он постучал и приложил к стеклу рекомендательное письмо. Один из охранников отложил книжку и вышел в закрытый коридор. Щёлкнул замок.

– Добрый день, проходите, я вас проведу к главврачу.

Вильям просочился в светлый красивый коридор с кучей дверей и попытался поправить пальто. Так пытался выглядеть презентабельно на собеседовании, специально одежду купил, и в итоге припёрся как мокрая собака. Ещё и пахнет характерно. Хорошо, что тут нигде нет зеркал, можно свалить свой неаккуратный вид на то, что он себя последний раз видел в уборной поезда. В коридоре стояла подозрительная тишина, гул голосов был отдалённым, большинство дверей оказались открыты настежь, за ними было видно аккуратные комнатки с мягкой мебелью и больше ничего.

– Простите, а…

– Здесь пациенты встречаются с родственниками, если вы об этом. Сегодня посетителей не назначено.

– Хм, насколько у вас закрытое заведение?

– Не переживайте, как только вам выдадут пропуск, вас перестанут так обыскивать. Плюс у вас будет собственная карта-ключ с соответствующим уровнем доступа.

Охранник поднёс карточку к инородно выглядящему на старинной филёнчатой двери с модерновым витражом замку и приглашающе махнул рукой. А здесь и творилась жизнь, туда-сюда ходили врачи, медсёстры и санитары в форме, пациенты в хороших пижамах или халатах. За дверьми было видно столовую, комнаты отдыха пациентов, сестринские и целые залы для групповой терапии. Вильям привычно держался спокойно и уверенно, несмотря на внешний вид, и старался не обращать внимания на множество заинтересованных взглядов. Они поднялись по лестнице на второй этаж в большой, хорошо обставленный холл, за которым начинались закрытые коридоры, видимо, с палатами. Наконец охранник жестом остановил его и, вошёл в дверь с надписью «главврач». Спустя пару секунд он вышел и так же выучено учтиво махнул рукой.

– У меня собеседование, Ларри, договорим позже, я тебе перезвоню, – во главе кабинета, как на троне, восседал приятного вида мужчина средних лет. Он указал Вильяму на стул перед собой и, зажав трубку телефона плечом, принялся что-то разрывать в ворохе бумаг на столе. – Хорошо, тогда послезавтра я тебя жду со всеми бумагами. До свидания, – кинув трубку, он сложил руки на столе и заулыбался. – Ну, молодой человек, я получил ваше письмо по факсу. Найти я его сейчас не смогу, но содержание помню. У вас прекрасные отзывы от всех, с кем я успел пообщаться. Меня зовут Джейсон Рэйнолдс, предпочитаю соблюдать субординацию, если вы понимаете. Думаю, вы в курсе, что вас уже приняли на работу, и вопрос только в том, на какую должность. Я бы хотел узнать у вас несколько аспектов, прежде чем решить окончательно. Как вы относитесь к тезису о том, что всем психотерапевтам нужен свой психотерапевт?

– Положительно. Я несколько раз проходил курсы у очень хорошего врача, у меня есть все документы и рекомендации от него, – Вильям не очень любил вспоминать тот период. И тем более говорить, что уже через год после всего ему пришлось снова обратиться за помощью. Но документы в порядке, и хватит.

– Так, а как насчёт ваших собственных эмоций и пережитого опыта, вы готовы работать над собой для того, чтобы исключить перенос своего опыта на пациентов?

– Переношу исключительно полезный опыт.

– Так. Вас в письме обрисовали как наблюдательного и психически стабильного человека. Есть что-то, что я, так же, как и вы, как практикующий врач, должен о вас знать, чтобы правильно вас позиционировать в назначении пациентов?

– Я считаюсь стрессоустойчивым и по практике разрешения конфликтных ситуаций имею высший балл, – Вильям говорил размеренно и спокойно. Он видел насквозь не только пациентов, и это его не радовало, потому что у врача он явно замечал нервозные черты, какие-то странные повадки, которые выдавали человека на антидепрессантах. Лучше не замечать и не подавать даже вида, что увидел.

– То есть, вы предлагаете закинуть вас в самое пекло?

– Я предлагаю не сильно меня беречь только потому, что я только начинаю работать. Я работал в экстренном стационаре, поэтому меня не пугают уже давно никакие состояния пациентов.

– Ну что же, я думаю, что вам всё же понадобится несколько дней на адаптацию. Я думаю, вы успели начитаться рекламных проспектов нашей клиники? – мистер Рэйнолдс встал из-за стола и поправил белый форменный свободный пиджак с бейджем. Не выделяет себя среди врачей, значит, лоялен. – Но стоит пояснить несколько аспектов как для нашего будущего работника. В нашей клинике введён жёсткий пропускной режим, чтобы сюда не могли проникнуть посторонние, в первую очередь. Мы не опасаемся, что сбежит кто-то из пациентов, скорее боимся за их безопасность. Их родственники платят огромные деньги за содержание. Итак, прошу прощения, что не провожу экскурсию по пансионату, пришлось отказаться из-за того, что люди в неуставной одежде привлекают лишнее внимание, – он, извиняясь, развёл руками и обвёл на большой схеме здания первый этаж. – Тут у нас, вы видели, располагаются столовые для персонала и пациентов, комнаты отдыха с телевизорами и настольными играми, именно там большую часть дня проводят пациенты. Там же есть выход на спортивную площадку, он закрыт из-за реконструкции, к лету планируем полностью восстановить и расширить. В противоположном крыле все складские и технические помещения, архив, склад медикаментов. Есть спуск на цокольный этаж, там у нас из открытых помещений только бассейн, бойлерная, холодильники и морг закрыты.

– А зачем морг?

– Видите ли, вы сейчас находитесь в секторе, где находятся, грубо говоря, на дожитии пожилые люди с различными болезнями. Чтобы не возить тела туда-сюда, мы получили лицензию на это, своего собственного патанатома, и это удобно, мы можем сразу выдать родственникам оформленное тело, – Вильям понимающе закивал, действительно удобно, он бы тоже так хотел, но пришлось побегать. – Далее направо идут люди, которые проходят плановое лечение, самое спокойное отделение. Тут отделение для суицидников и всех, кто занимается самоповреждением, в том числе расстройства пищевого поведения. На третьем этаже закрытые отделения для бредовых больных, процедурные, столовая для них и экспериментальное отделение. У вас будет пропуск на первый и второй этажи. Сейчас вам нужно будет спуститься в отдел кадров, там выдадут вам временный пропуск, все документы необходимые отнесёте туда же. Потом пройдёте в общежитие, думаю, вы не будете против хорошо поспать и обсохнуть. Меня лично выматывают поезда.

– Нет, что вы, я прекрасно спал всю ночь, – Вильям радушно улыбнулся и запоздало подумал, не выглядело ли это излишне наигранно. – Я так понимаю, вводить в курс дела меня будут с завтрашнего дня?

– Да, к чему излишняя спешка. Я подумаю, посовещаюсь с главами отделений, и тогда уже вас пристроим. Отдел кадров на первом этаже. Дверь будет прямо напротив лестницы, по которой вы поднялись. Пройдёте по коридору, кабинет увидите, – мистер Рэйнолдс едва не подпрыгнул, когда раздалась трель телефона, и судорожно схватил его. – Да, да, я помню. У меня сегодня всё забито под завязку. Завтра назначь. Нет, лучше послезавтра, после обеда вроде окно есть, – он начал листать ежедневник, одновременно кивая Вильяму и пытаясь найти ручку под ворохом документов.

Вильям вышел из кабинета и тяжело вздохнул. Он знал, что рекомендательные письма творят чудеса, но чтобы настолько… Собеседование прошло слишком гладко. Да, мистер Рэйнолдс имел телефонный разговор с его предыдущим работодателем или даже деканом. В этом тесном мире психиатрии все крупные врачи друг друга знали. Хотелось надеяться, что это не тревожный звонок, что у них нет острой нехватки кадров и не хватают всех подряд. Да и такой нервозный шеф… Главное, чтобы был хотя бы не гневливый, а просто рассеянный. Одёрнув насквозь мокрое пальто, чтобы хоть придать себе приличный вид, Вили спустился на первый этаж и зашёл в указанную дверь. В этом коридоре было тихо, на полу вместо паркета лежал линолеум. На повороте было видно двоих рабочих в форменной одежде какой-то строительной фирмы. Они о чём-то разговаривали, перекладывая на тачку с палет бумажные мешки с цементом. Вильям вздохнул и, вежливо постучав в дверь отдела кадров, вошёл.

– Да, опять всё заело, хоть раз мне попадётся исправная карта? – за одним из столов сидел парень с чёрными короткими волосами, орлиным профилем и в полном медицинском обмундировании. Даже в шапочке и в спущенной маске. Он активно ругался с кем-то по телефону, а напротив него сидела равнодушного вида пожилая женщина с химическими кудрями. Увидев Вильяма, она указала ему на стул напротив другого стола и подпёрла голову рукой. – Да, мне работу работать надо, а я сижу как идиот, жду, когда приедет врач, почему дверь опять не открывается? Ну так, блин, исправьте или выдайте мне нормальную, – парень явно закипал. Да он медбрат из морга, не похоже, чтобы кто-то из местных врачей ходил в таком виде, а тут весьма характерные перчатки до локтя. – А я вам говорю не работает, не считывается. В подвал захожу, а в смотровую не открывается. В бойлерную открывается зачем-то, в смотровую – нет. Да, другие открываются нормально. Почините быстрее, у меня труп лежит на сенционке! Дождёмся, когда завоняется? Всё, жду, – он передал трубку женщине и натянул обратно маску и защитные очки. – Чёрт его что творится. Третий раз за месяц.

– Не переживай, дорогой, сейчас тебе его вручную откроют, потом карту новую выдадим.

– Да лучше бы, блин, решили проблему, и не надо было бы столько пластика на мои ключ-карты спускать. До свидания.

Он вышел в коридор, а женщина протянула к Вильяму руку. Всунув ей папку с документами, он слегка поёрзал на стуле и пригладил прилипшие ко лбу волосы назад. Она быстро что-то натыкала в несуразном компьютере и поправила очки на цепочке. Похоже, что она местная королева бумажек, такой человек находился в каждом учреждении, куда попадали компьютеры. Все документы нужно было переводить в электронный вид и этим занимались именно такие, как она.

– У вас будет комната номер двадцать три в корпусе. Вещи принесут сейчас, – женщина вытащила белую карточку с чёрной полоской, пробила в ней отверстие для крепления на шею и приложила к какому-то агрегату. – На следующей неделе зайдёте за именной. Эту сдадите мне на утилизацию. На третий этаж доступа нет. Сейчас пойдёте с картой на склад, третья дверь по коридору, возьмёте там форму. Бейдж заберёте завтра. Трудовой договор будет готов завтра утром, проверьте пока правильность анкеты, – она выдернула из принтера лист и протянула ему.

– Всё правильно.

– Хорошо. Если возникнут вопросы по ключ-карте или документам, обращайтесь, я работаю с восьми до пяти, – она протянула ему карту и кивнула. Вильям кинул взгляд на её бейдж и улыбнулся.

– Хорошо, миссис Трент.

Вильям забрал карточку у всё же слегка улыбнувшейся женщины, намотал шнурок на руку и вышел. Как хорошо, что он насчёт пакета документов проконсультировался с юристом, сразу всё правильно сдал и не нужно бегать опять всё собирать. Ведь бегать пришлось бы не здесь, а там… Забрав упакованную в пакет белую форму, он спрятал её в сумку и постарался как можно более незаметно выскользнуть в коридор с приёмными. Пока на нём нет формы, ему действительно там делать нечего. У некоторых пациентов может случиться приступ от его вида, мало ли, какими путями их мысли бродят. Охранники на дверях поздравили его, пожали руки, и он вышел на крыльцо. Дождь не закончился, только слегка ослаб. Идти к едва виднеющемуся за деревьями корпусу не хотелось, не успеет перебежать, не промокнув окончательно. Только согрелся – и опять на холод. Тяжело вздохнув, Вильям поднял мокрый воротник, чтобы хоть за шиворот не заливало, вжал голову в плечи и быстро пошёл. Документы сдал, остальное, если промокнет, высохнет на батарее. Он уже предвкушал, как найдёт в комнате стул и сядет, положив ноги на батарею. И вдруг его внимание привлекло что-то, мелькнувшее между каштанами. Это была не белка, что-то большое, чёрное, может, человек. Кто-то решил срезать прямо по грязи дорогу до корпуса? Вильям резко остановился и огляделся. Никого. Видимо, показалось, у него такое бывало. Может, краем глаза собственный воротник зацепил, может, ещё что. Мотнув головой, он добежал до корпуса, открыл картой дверь и вошёл в холл. Это место было похоже больше на один из модных лофтов, которых сейчас по всему Лондону наделали. Кирпичные стены, металлические стеллажи, чёрная мебель и такие же кирпичные стойки и колонны. За стойкой его встретила девушка, у неё стояли несколько телефонов, а за спиной – целый стеллаж чего-то вроде ящиков хранения. Расписавшись в каком-то журнале, выслушав её инструктаж и покивав головой, Вильям наконец поднялся на второй этаж и остановился перед комнатой номер двадцать три.

Он не знал, на сколько затянется его здесь пребывание, и искренне надеялся, что это не будет похоже на те клоповники, в которых ему приходилось селиться. Но комната оказалась гораздо лучше его ожиданий. Кирпичные стены, как и везде в корпусе, и при этом хороший паркет и белый сводчатый потолок, свежий ремонт, два больших окна с занавесками и жалюзи. Большая кровать с белым бельём, шкаф, зеркало над комодом, у окна – низенький кофейный столик и маленькое кресло. И дверь в ванную. Оглядевшись, Вильям скинул пальто и мокрые туфли к батарее и развалился прямо на полу. Вот он и дома. И пусть это временный дом, здесь он наконец чувствовал себя так спокойно, как никогда не чувствовал себя в родном доме. А потом он найдёт себе квартирку в городе, прикупит подержанное авто и будет начинать всё заново, строить свою жизнь по кирпичу, чтобы никто его больше не смог разрушить. Так далеко от прошлого казалось, что всё замечательно, и жизнь стремительно налаживается. Не зря психотерапевт советовал переехать туда, где понравится.

Раскладывание вещей было делом привычным. Сколько переездов, он наизусть выучил что и как лучше складывать, чтобы напихать в чемодан побольше и понадёжнее. Вытащив проигрыватель винила с колонкой на столик и сложив рядом с ним стопку пластинок, Вильям аккуратно достал Элиса Купера. Зарядив его в проигрыватель, он выкрутил громкость на минимум и запрокинул голову к потолку. Яд, его любимый альбом. Сначала немного музыки, потом раскладывание тряпок по шкафу. А потом горячий душ – и можно будет ещё и книжку почитать. Дождь тихо стучал по стеклу, за окном было видно качающиеся на ветру ржавые ветки каштана. Каштановый приют действительно ждал его, ливнем загнал в себя. Потерев лицо руками, чтобы избавиться от неприятного тремора, он снял галстук и закатал рукава рубашки.

Он послушал всю пластинку, когда раздался тихий звонок, от которого Вильям едва не подпрыгнул и начал озираться. Ах да, девушка за стойкой что-то такое говорила, что в комнатах стоят звонки, и она будет вызывать на ресепшн. Он аккуратно снял звукосниматель, выключил проигрыватель и пошёл вниз. Даже не переоделся за столько времени, и кто его умным посчитает… Администратор, увидев его, ткнула пальцем в один из телефонов со снятой трубкой, и вернулась к заполнению бумаг. Вильям даже не помнил, кому он давал номера этой клиники для созвона с ним, поэтому надеялся, что это не те ублюдки, о которых он подумал. Не хватало ещё с ними спорить у всех на виду.

– Добрый вечер, это Вильям Салтрай?

– Да, это я, – он расслабленно выдохнул. Нет, всё же вечер будет спокойным.

– Вас беспокоит Питер Келли, – старик мог не представляться. Вильям уже давно выучил медлительную манеру говорить и звенящий в носу голос своего риэлтора.

– Да-да, здравствуйте, рад вас слышать.

– Мы нашли покупателя на ваш дом, – Вильям замер. Ему казалось, он никогда не продаст этот проклятый таунхаус. Сколько денег было вложено в него, чтобы выгрести весь хлам, который натаскала она, содрать исписанную штукатурку, обработать всеми химикатами, какие были у дезинсекторов в машине… Неужели наконец-то он избавится от этого кошмара?

– О-о… Это отлично же, я очень рад.

– Завтра мы начинаем процедуру подписания договора купли-продажи. Мы отправим к вам нашего нотариуса, чтобы вы подписали все бумаги. Адрес, который вы дали, верный?

– Да, приезжайте, конечно. И ещё… Я могу вас попросить никому не давать ни номера телефона, ни адреса? Если кто-то будет интересоваться мной.

– Это естественно, мы соблюдаем конфиденциальность, – мистер Келли пошуршал бумагами. – На адрес дома пришло несколько писем, вам передать их с нотариусом?

– Нет, утилизируйте, пожалуйста.

– Как пожелаете. Во-сколько вам будет удобнее встретиться с нашим человеком?

– После шести вечера он сможет подъехать? Я оплачу все издержки.

– Конечно, мы вам предварительно позвоним накануне в это же время.

– Спасибо, до свидания.

Вильям положил трубку и потёр глаза пальцами. К чёрту все письма, всех к чёрту. Он прекрасно знал, что дом захотят себе сектанты, но он не собирался отдавать им ни цента. Ничего они не получат от его заслуженной компенсации за всё пережитое. А на эти деньги подыщет себе здесь домик или квартирку и будет ездить на такси. Не всё же по общежитиям притыкаться, пора бы свой дом заводить, взрослый уже. Задумавшись, он едва не вздрогнул, услышав чьи-то лёгкие шаги. Резко обернувшись, он почти нос к носу столкнулся с незнакомой девушкой. Мулатка с копной чёрных невероятно кудрявых волос, в белой большой рубашке, она по-детски наивно улыбнулась и протянула руку.

– Ликка. С двумя «к».

– Вильям, очень приятно, – Ликка улыбнулась и протянула ему початую коробку конфет.

– Бери. У моей подруги день рождения вчера был, мы всех угощаем, – Вильям улыбнулся и выцепил особенно понравившуюся. – Ты по рекомендации? Можно же на «ты»?

– Конечно, я ещё не настолько стар, чтобы на «вы» с коллегами общаться, – закинув конфету в рот, он слегка вздохнул. Не самая удачная, он не любил ореховые начинки. Ну хоть шоколадка вкусная. – Я из Лондона по рекомендации.

– О-о, здорово. Ты ведь сегодня приехал, да? Я видела, тебя по аллее вели. Добро пожаловать в каштановый приют. – Вили едва не скрипнул зубами, услышав это, но успел себя одёрнуть. – Хочешь, покажу корпус?

Вильям пожал плечами и кивнул. Он не был слишком общительным, но всегда старался отвечать взаимностью на хорошее отношение. Не можешь быть добрым – будь хотя бы вежливым. Ликка заулыбалась, взяла коробку конфет в подмышку и пошла по коридору.

– Здесь у нас кухня, мы тут завтракаем. Или, у кого ночной жор, здесь по ночам сэндвичи делают, – в небольшом зале с кухонным уголком и несколькими столами стояла полутемень. Ещё немного – и будет уже темно, как-никак октябрь на носу. В кухоньке ещё пахло кофе. – Можешь брать всё, что есть в холодильнике, но с условием, что, если что-то заканчивается, ты покупаешь и ставишь обратно. А вон там наша комната отдыха, – В зале напротив было уютнее, горели тёплые бра, здесь же сидел человек, заваривший кофе, тот самый парень из отдела кадров. Мягкая мебель, телевизор, радиола в углу, книжный стеллаж. – Шон, не хочешь познакомиться с новеньким?

– А, я его знаю, видел в кадровом, – парень махнул рукой, оторвавшись от книги, и снова уткнулся в неё. – Экскурсию проводишь?

– Конечно. Пансионат ему показали, а здесь кто это делать будет, если не я, – она повернулась к Вильяму и улыбнулась. – Мы, кстати, в соседних комнатах живём, прям напротив.

– Здорово. А кем работаешь?

– Медсестрой на третьем этаже, – она заправила прядь волос за ухо и кинула взгляд на наручные часы. – О-о, мне надо бежать. Я сегодня в ночную смену.

– Удачи, – Шон показал ей козу и улыбнулся. – Пусть ночь будет короткой.

– Хах, скажешь тоже. Они сейчас только длиннее. Ладно, парни, я побежала.

Вильям проследил за тем, как она уходит к лестнице на второй этаж, и прикусил губу. Интересно, если она слышала его разговор с риэлтором, насколько ей хватит совести не разнести эту историю по всей больнице? Он прекрасно знал о такой плохой привычке психотерапевтов, как лезть не в своё дело. Наверняка потом начнут в нём ковыряться. В университете уже поковырялись. В принципе, ничего такого он не сказал, всё в рамках нормального. Ну хочет человек продать дом, ну и ладно. Он кивнул Шону и пошёл к себе в комнату. Нужно разложить вещи и ложиться отдыхать после поезда. И пусть ночь будет покороче.

Комнату заливал синий свет, как будто вокруг вода. Такая знакомая, до слёз, до отвращения. Снова он сидит в шкафу, смотрит, как летают по комнате предметы.

ААААААААА! Ублюдок! Подонок! Ненавижу!

Крики, рык, угрозы. Забивается в угол и закрывает глаза рукой. Всё нормально, если сидеть тихо, ничего не случится.

Провал, темнота, он падает, летит вечность, и дна не видно. А вокруг парят в воздухе свечи, церковные, пахнущие воском. И он летит не шевелясь, не понимая, не реагируя. Писк, чьи-то голоса далеко-далеко, руки и ноги начинает колоть. Всё сильнее и сильнее, поднимаясь вверх, к сердцу. От боли начинают течь слёзы. От осознания близкой смерти накрывает страх, ужас, укол в сердце.

Снова холодный пот, смятые простыни, свет луны полосками через жалюзи и сковывающий страх от кошмара. Снова, снова вернулась, снова вернулась в его голову! Эта сука сдохла, сдохла! Пусть проваливает! Три ночи, нужно спать. Но как же страшно это делать после этого всего. А вдруг опять? Нет. Нужно спать. Он не даст ей победить, хватит.

Белый форменный пиджак с металлическим бейджиком, идеальные туфли, брюки. Вильям уже полчаса сидел под кабинетом главврача, ожидая, когда закончится утреннее совещание глав отделений. Сегодня он уже больше был похож на доктора, а не как вчера. Мимо проходящие врачи и пациенты здоровались с ним, кивали головами, и он вежливо здоровался в ответ. Значит, он выглядит достаточно радушно и мягко, чтобы потом пациентов не распугивать. Это хорошо, потому что временами в зеркале он видел не приятного обходительного мужчину, а какого-то гоблина с перепоя. Настолько ему могло перекашивать лицо после очередной ночи наедине со своим не очень хорошим подсознанием. Наконец щёлкнул замок, и из кабинета начали расходиться люди. Они переговаривались между собой, перелистывали папки, чесали затылки и носы.

– Вильям Салтрай? – перед ним остановилась женщина в потрясающем платье нежно-голубого цвета с вышитыми по подолу белыми пионами. Белый форменный пиджак к нему не шёл, но, похоже, она не привыкла смущаться яркой красивой одежды. – Меня зовут Матильда Бишоп. Идёмте.

– Меня приставили к вам?

– Да, пока вам не найдут постоянное отделение и не выделят кабинет, вы мой с потрохами, – Матильда мотнула головой, поправляя чёрное крашеное каре. – Я заведующая плановым стационаром. Сегодня я уже нашла вам работу, два пациента на приёме. Вам нужно будет собрать сведения, сделать запись в карту и выдать направление на госпитализацию.

– Хорошо, – Вильям старался идти чуть позади неё, для субординации. Он прекрасно знал, как люди могут высоко оценить такие мелкие детали. – Я буду их и вести?

– Да. Там ничего сложного, пациенты у нас не впервые, процедуру хорошо знают. У нас вообще самое спокойное отделение, знаете ли, – она прошла в закрытый коридор и одёрнула пиджак. Третья дверь от входа, она зашла в свой кабинет и присела за стол. И вправду, эти кабинеты даже близко не напоминали те белые стерильные коробки, в которых он сидел до этого. Колониальный шик, тёмная деревянная мебель с филёнками, красивые настольные лампы в зелёных абажурах. – Вижу, вам нравится у нас.

– Да, очень приятное для глаза здание. По крайней мере, на меня белый кафель предыдущих мест очень давил.

– Понимаю, сама такая же. Уборку делать легче, но и как же он выматывает глаза, я ж и так в очках. Я пока что претендую на вас больше всех. У нас в отделении двое психотерапевтов уже находятся в предпенсионном возрасте, и пора уже готовить им достойную смену. Поэтому вы сидите сейчас здесь, – она вытащила из верхнего ящика стола увесистую папочку. – А вот и ваш первый пациент в приюте. Мистер Чарльз Клейтон, шестьдесят три, учтивый приятный мужчина. У него простая шизофрения, он регулярно обследуется, принимает препараты и ложится в стационар только если есть обострение. Записался позавчера, скорее всего, уже приехал.

– А он откуда?

– Из Ливерпуля. Далеко, конечно, но ему тут нравится, как на курорт приезжает, здоровье поправить, – с фотографии на первой странице на него смотрел пожилой мужчина с большим носом, грустными глазами и очень тонкими губами. Интересный, в галстуке-бабочке. – Он записан на час дня. Пока что у вас в графике будут дыры, но это пока. После ужина я дам вам второго пациента, тоже наша давняя клиентка, миссис Малч. У неё обсессивно-компульсивное расстройство, и ещё она клептоманка, поэтому всё ценное старайтесь держать ближе к телу.