Текст книги "Я - осень, а ты май (СИ)"

Автор книги: Анастасия Бельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Анастасия Бельская
Я – осень, а ты май

Глава 1

Боль

Два месяца спустя

Настена

– Как ты?

Слова Алены врываются в голову сквозь мысли и маты грузчиков, что бесперебойно таскают мебель. Два молодых парня за тысячу пополам готовы перетаскать почти всю составляющую моей квартиры в грузовую газель, и при том не жаловаться, а зачем ты это туда положила, а для чего тащишь столько барахла…

Классно, в общем.

Иногда я действительно понимаю, почему некоторые вообще не хотят замуж.

– Масянь?

Я отрываю взгляд от стиральной машины, которая уезжает на день раньше нас с Манюней в новое жилье, и со вздохом убираю с лица вьющиеся волосы. Кажется, я не смогу поверить в переезд, пока мы с дочкой не сядем в самолет – настолько вся картинка пока нереальна.

– Думаешь, нужно тащить все это так далеко? Может, стоило продать, и на месте купить новое…

Подруга скептически оглядывает мое лицо, затем хватает за руку, и ведет в квартиру. Там мы садимся на подоконник полупустой кухни – без холодильника и стола она выглядит такой просторной, что ощущается неуютно.

– Во-первых, ты сама говорила, что тебе на новом месте некогда будет бегать по магазинам. Устроить Машу в садик, прописка, самой выйти на новую работу – пусть уж лучше вещи ждут вас по приезду, чем пустое помещение. А во-вторых…

Она бросает взгляд из кона на улицу, где грузчики пытаются упихнуть диван в оставшееся место грузовой машины. В серо-голубых глазах читается тревога – и мне снова некомфортно, что скоро я покину свою единственную настоящую подругу.

– А во-вторых, я уже который раз спрашиваю тебя о твоем самочувствии, а ты уводишь тему. Может, хватит уже, и ты объяснишь, что происходит?

На ее словах я вцепляюсь пальцами в телефон, который всегда со мной, и пытаюсь не дрожать. Бесполезно что-либо скрывать от Алены – она слишком хорошо знает, когда я нервничаю. Ведь именно она была рядом во время развода, а затем тогда, когда я разбитая вернулась с той встречи…

Разбитая?

А сейчас я какая?

Я вспоминаю, как держалась первую неделю, нарочно не отдавая Марусю в садик, и занимаясь чем угодно, только чтобы занять мысли и руки. Бесконечные прогулки, работа на износ, каждый вечер с подругой, которая нутром понимала, насколько сильно я опять вляпалась… И все ради того, чтобы ночью как дурочке уставиться в телефон, и смотреть на зеленый значок «онлайн» слипающимися глазами.

Это – единственное, что давало понять – он жив и с ним все в порядке. А еще так я могла просто повторять себе, что он не пишет, потому что не хочет мне писать. И в эти моменты моя слабая гордость вытягивала шею, и давала сил самой не начать набирать сообщение.

Чтобы в следующую ночь все повторилось снова.

Один раз я так долго смотрела на его значок "онлайн" в мессенджере, что увидела, как он начал мне печатать.

Мне.

Печатать.

От неожиданности и страха я роняю телефон, и быстро закрываю лицо руками.

Нет.

Не смогу.

Не нужно.

Если я сейчас открою глаза, и обнаружу, что мне это просто привиделось – то что-то важное в груди разорвется на месте.

Сердце?

Или просто тот кусочек, что когда-то отвечал за радость от его входящих на моем мобильном?

Я трясусь под одеялом, уговаривая себя, насколько это глупо. Может, он и не пишет вовсе? Может, это от недосыпа и стресса начались галлюцинации? А может, он случайно нажал на наш чат, и палец сам скользнул к буквам?

Господи, это невыносимо!

Я помню, как открыла глаза, ругая себя за глупость, и полностью настроившись, что никаких сообщений не будет. Снимаю блок с телефон, открываю чат снова – а там оно.

Одно входящее от Максима.

Максим: Привет. Как ты?

Три слова, чтобы послать весь мой самоконтроль к черту. А еще гордость, обиду, обещания быть сильнее и умнее.

Настя: Все нормально, а ты?

Глупо, знаю. Но что еще ответить спустя семь дней с тех пор, как мы расстались в холодном Екатеринбурге, а на моих ягодицах только-только сошли следы от его пальцев?

Максим: Да тоже, в общем-то.

Максим: Злишься на меня?

Настя: Нет.

Правда, не злюсь. Да и за что злиться, если мужчина сказал правду? За то, что кроме моего тела больше ничего не понравилось? Не зацепило? Я знаю, что так бывает – кто-то не нравится мне, кому-то не нравлюсь я.

Плохо только, что он мне гораздо сильнее, чем просто «нравиться».

Настя: А ты?

Тупой вопрос. Ему ведь, вроде как, и не за что злиться. Но я помню, сколько раздражение мелькало в его взгляде в ответ на мою слабость, поэтому против воли задаю дурацкие вопросы.

Максим: Нет.

Это – вся наша переписка в ту ночь. Как сейчас помню, то даже засыпая, со страхом обновляла телефон – может, он напишет еще что-нибудь? Но Максим молчал, словно узнал, что хотел, и больше был писать не намерен.

А я все-же была хоть немного, но гордая, чтобы самой продолжить общение.

И вот с тех пор так и повелось – раз в четыре-шесть дней он спрашивает, как у меня дела, а я не имею силы воли, чтобы не ответить. Больше никакого секстинга, умных разговоров, шуток и прочего – мы всего-навсего узнаем, что живы и «нормально» существуем каждый в своем мире.

Господи, да я даже банального «что делаешь?» не могу спросить! Потому что, кажется, мой мозг только того и ждет – как я сорвусь, напишу лишнего, и меня понесет по реке боли и отчаяния, которую я так удачно в себе перекрыла.

Надолго ли? Кто знает.

– Вы общаетесь?! – глаза Алены расширяются, когда она видит, как сильно я сжимаю мобильный, – да ты, блин, с ума сошла…

– Он просто пишет раз в неделю, как у меня дела, – морщусь, потому что своего самобичевания мне итак хватает, – ничего такого, что было раньше. Ничего личного. Он спрашивает – я отвечаю, а потом наоборот.

– И все?

– Абсолютно.

Алена верит, но все равно неодобрительно косится. Я знаю, чего ей хочется – сказать про Максима «пару ласковых», потому что в общем и целом она в курсе произошедшего. Но я не даю ей этого сделать, потому что понимаю.

Он. Ни в чем. Не виноват.

И уж точно я не буду слушать грязь про того, к кому испытываю столько уважения…

– Ты мазохистка. Масянь. Вот серьезно тебе говорю. Зачем колупать раз в недельку рану, чтобы потом снова ее залечивать? Неужели нельзя сделать по-взрослому – в черный список, и жить спокойно дальше, встречаясь с другими. Клин клином выбивают, не слышала?

– Слышала, – вздыхаю, потому что спустя три месяца вот таких редких переписок сама чего только не надумала, – но не выбивается, понимаешь? Совсем… Никак.

Я смотрю в окно, размышляя, что Максим не пишет уже пятый день, и скоро мне снова можно ждать сообщения. Я как наркоман у дозы – с тянущейся болью ожидаю, когда же, наконец, наш Секретный чат скоро загорится. А сама в глубине души понимаю – это не нормально. И нужно заканчивать.

– Это… Помогает мне жить, – со скрипом признаюсь я, пытаясь объяснить все подруге, – то есть, ты же видишь, что мне легче? Это от его сообщений – я знаю, что он мне напишет, а потому как будто бы все в порядке. Тем более сейчас мне так повезло с новым домом, работой… Думаю, еще немного, и я сама смогу от него отказаться.

– Правда? А если ты встретишь его в Москве?

На этом вопросе весь воздух как-то сам покидает легкие, и я дышу глубже, возвращая спокойствие. Не раз об этом думала и представляла. Но знаю, что подобное – почти невозможно.

– Тебе ли не знаю, насколько Москва огромный город. Плюс, я же буду в ближайшем Подмосковье, где частный сектор… Редакция в том же районе, не далеко. Вряд ли я буду часто выезжать в мегаполис, ты ведь знаешь, как я не люблю шум. В общем, не думаю, что мы встретимся.

– Тут ты права, – признает Алена, и морщит лоб, размышляя о чем-то, – смотри, наконец погрузили диван. Сейчас уже поедут. Ты дала им ключи от дома?

– Да, они будут ждать нас там, а следом и мы с Марусей прилетим. Как думаешь, ей понравится на новом месте?

– Шутишь?! Какой же ребенок откажется жить в своем доме… В любой момент выбежал во двор, и свежий воздух, красота…

Алена мечтательно закрывает глаза, а я в который раз размышляю, как мне все-таки повезло. Всегда мечтала жить в своем доме, пусть небольшой, но зато там можно выйти на веранду, поработать с ноутбуком, а еще выпить чаю на свежем воздухе… Правда, кажется, с новой работой на такие радости останется совсем мало времени, но ничего. Зато и тяжелых мыслей станет гораздо меньше.

Я до сих пор не верила, что мы смогли и провернули эту сделку с продажей, покупкой нового дома, и самого главного – уговором бывшего мужа на переезд Маруси. Конечно, он наставил кучу условий – но, кажется, его новые отношения сделали мужчину намного сговорчивее, и менее зацикленным на моей личной жизни.

И слава богу, если честно.

А все началось ведь совсем невинно – предложение мне на почту от новой редакции, молодой и перспективной. Я сама давно подыскивала работу – и рассылала резюме в кое-какие издательства. Видимо, каким-то чудом оно дошло до новой редакции – и они предложили мне вакансию.

Вроде все то же самое, чем я занимаюсь сейчас, но с дополнительными обязанностями, и никакой удаленки – выход на работу каждый день, планерки, летучки, и прочие радости «офисной» жизни.

Но и зарплата намного больше.

А еще прекрасная возможность высыпать из головы все лишнее.

Как все завертелось дальше – это просто сказка какая-то, но вот уже найдены люди на покупку этой квартиры, а в Подмосковье вполне приличный дом – и ипотека, вполне по силам с новыми доходами.

А еще Дима, который расцвел с новой пассией, и благосклонно «отпустил» нас с дочкой за тысячу километров – и это ли не судьба мне переехать именно туда, и начать жизнь с чистого и светлого?

Я улыбаюсь, боясь и радуясь переменам. А еще понимая, что вдруг все километры, которые раньше казались важными, теперь ничто, и мы с Максимом становимся слишком близко друг к другу.

Только вот я ему этого никогда не скажу. И постараюсь разорвать нашу странную связь с ближайшее время.

Глава 2

Она странно пишет, говорит и кусается

Признается в обидах спустя пару месяцев

Мне забыть ее надо, но не получается

Она в мыслях так прочно. Но в сердце не вместится.

Максим

Я выхожу из дома, вдыхая по-осеннему сырой воздух, и подкуриваю сигарету, окидывая взглядом «владения».

Охуенно все-таки жить не в квартире. Никакого лишнего шума, посторонних взглядов и прочего – лишь своя территория, окруженная забором, собака младшего племянника на крыльце, приветливо машущая хвостом, и последний глоток чая перед работой прямо на улице вместе с запахом дыма вокруг.

Хорошо. Даже октябрь в этом году не подвел – почти все время держалась теплая погода, не давая мне окончательно превратиться в недовольного дядьку, который хмуро мотает шарф повыше. Права, к концу и октябрь не справляется – сегодня, например, на пожухлых листьях уже видна изморозь, а уши предательски мерзнут без головного убора.

Ненавижу осень. Ну как, блять, теперь дожить до мая?!

Я тушу в пепельнице окурок, и направляюсь к уже прогретой машине, чтобы выехать на работу. Это теперь не так нервно и бесяче, как раньше – с тех пор, как у нас открылась новая редакция, и меня абсолютно случайно (нет) утвердили на должность главного редактора научных новостей, я с все большим удовольствием встаю по утрам.

Удовольствие и утро?! И с каких пор эти два слова у меня встретились в одном предложении?!

Я усмехаюсь, выруливая со двора, хотя до нового места вполне можно было и дойти пешком. Но холод и сырость совершенно точно не мое – и потому я лучше проеду эти километры, чем потащусь по лужам…

Да. Я свалил со своей старой работы. Не потому, что перестал гореть проектом, идеей и прочим, из-за чего я там оставался. Просто допекли Усладов со своими спонсорами, ебаными проверками и всем тем, чего я старательно просил не делать.

А потом просто новость среди коллег, что одна из довольно молодых, но уже успешных редакций открывает филиал в нашем районе – и я сам не понимаю, как отправляю им свое резюме. Блестящее, без ложной скромности, резюме с огромным опытом, образованием, курсами и прочим – и ответ не заставляет себя ждать. Правда, метил я всего-навсего на журналиста – но тамошнее начальство решило доверить мне целый отдел.

И вот теперь я сам лично руковожу процессом работы, выбираю темы для статей, и самое главное – почти никто не ебут мне мозг. Ну разве что главный редактор, который иногда вносит свои правки, и немного уводит меня подальше от чересчур сложной и научной подачи.

Так что, можно сказать, моя жизнь наладилась куда больше, чем я сам того ожидал. И даже в личной жизни все не стоит на месте – нежданно-негаданно объявилась бывшая, та, в которую я когда-то был безумно влюблен. В свое время она предпочла мне другого, из-за чего, собственно, наше общение и оборвалось. Но, кажется, тот ее бросил, и сейчас она не устает мне названивать…

– Алло? – как раз в этот момент Кира набирает, так как только проснулась сама.

– Максим, доброе утро. Я на счет встречи сегодня – все в силе?

Я со вздохом понимаю, что уже пятница, и мы собирались встретиться, и поужинать где-нибудь. Не то чтоб я был заинтересован столько же, сколько раньше, но…

Ладно, ее внимание мне льстило. Красивая женщина, которая трется кошкой возле, и не скрывает, как ошиблась когда-то в выборе мужчины. Ну кому это будет неприятно?

– Да, Кир. Заехать за тобой или ты сама?

На миг в трубке тишина – кажется, такого вопроса бывшая не ожидала. Ну а что, пора привыкать, я уже давно не тот, кто хотел бы переться через полгорода, чтобы покатать ее. Но Кира, как обычно, быстро берет себя в руки.

– Заедь, пожалуйста, если не трудно, – мурлычет она в трубку, и перед глазами ее аккуратные, нежно-персиковые губы, тянущиеся в улыбку, – я временно без колес, так что…

– Без проблем, – перебиваю я, и наскоро прощаюсь, паркуясь у редакции.

Да, все-таки с годами ты намного проще относишься к женщинам, даже к тем, кто врубал свет своим появлением в твоей жизни. Мне уже действительно многое не важно – например, с кем Кира оставит свое чадо на время встречи, или как добралась бы, если бы отказалась от моего предложения.

Не потому, что я черствый мудак.

А просто уже давно хочется тот уровень, когда тебя просят обо всем, что нужно. И не строят долбаное не пойми чего.

Я выхожу из машины, поднимаюсь в свой кабинет, на ходу здороваясь с Анжелой. Да-да, ее я тоже перетащил на новое место – пусть девчонка не боец, но как работник весьма ответственна и исполнительна. Кто знает, может работа со мной ее закалит, и научит «кусаться» со всеми вокруг ради себя и своего дела?

За рабочим столом уже ждет чашка горячего, черного чая, а комп включен. Ровно так, как я и люблю каждое утро – за что Анжеле огромный плюс. И в этом неспешном, согревающем начале рабочего дня я достаю телефон, и как дурак, распускаю всю свою идеально-устаканенную жизнь.

Настя.

Одно имя в моем чате, которое с шести утра (а с моих четырех!) обозначено зеленым кружочком. Она уже в чате, уже работает, бегает, пьет кофе, отвела в сад Марусю, приняла ванну, и переделала кучу всего, на что я по утрам и не замахиваюсь.

Скорее всего, во время пробежки она наслаждалась осенью. Видами, листьями, свежестью – это все про нее, такую непринятую всеми творческими «совами», но абсолютно уникальную.

Как она там?

Я открываю чат, и сперва захожу в наши фото. Удивительно, но эта женщина не тронула и не удалила ни одной своей «нюдс» – и я старательно избегаю слишком присматриваться, потому что наизусть помню, какая на ощупь та или иная часть кожи. Я нахожу одно из первых ее селфи – где она радостно улыбается, а в глазах так много почти детского восторга… Мне нравится думать, что она и сейчас такая же.

И что я не изранил своими словами ее тлеющую наивность и готовность принимать меня рядом со всеми косяками.

Максим: Привет.

Я снова пишу ей, спустя почти неделю после последней переписки. Если подняться по тексту выше, можно увидеть, как я заверяю, что стал относиться ко всем женщинам проще. И не навязывать себя там, где вроде как этого совсем не просят.

Тогда что же это за хрень, если я не могу прожить долго, не узнав, как у одной ванильной женщины дела? Ведь она ни разу не написала сама мне! И, можно подумать, вообще о нас забыла… Хотя, может, все дело в том, что я без слов чувствую ее молчаливую просьбу написать что-то, не пропадать окончательно, поддерживать тлеющий уголь на нашем горевшем пожаре…

Или я все это выдумываю, и ей уже давно плевать?

Настя: Привет

Она всегда отвечает почти сразу. И вообще, как я успел заметить, редко выпускает из рук телефон. Мне самому это нравится, потому что никогда не понимал людей, которые отвечают по половине дня на смску.

Максим: Как твои дела?

Настя: Все хорошо, без проблем. А твои?

Я со вздохом отвечаю свое стандартное «Нормально», и откидываюсь на спинку стула, закрывая глаза. На этом – все, и ближайшее время мы снова в тишине, в странном молчании друг пере другом, где оба не решаемся ковырять лишнего. И хотя мне несвойственны все эти сентиментальные штуки, одно я могу признать точно – я не могу не писать ей.

И, кажется, эта единственная такая «багнутая» женщина в моей жизни.

Телефон неожиданно вибрирует снова, что заставляет меня нахмуриться. Я не ожидаю больше ничего от Насти. Вот уже два месяца между нами – только так. Что же там тогда…

Настя: Зачем?

Я сглатываю, видя это сообщение, и хмуро тру бровь. Мне не надо уточнять и задавать глупые вопросы – мне прекрасно известно, о чем она. Но, кажется, Настя решила все же дополнить.

Настя: Зачем ты это делаешь?

Да. Кажется, сегодня «тот самый день», когда все это больше не может продолжаться. Я беру телефон, старательно набирая ответ, и тут же стираю. Что мне сказать ей?

Правду?

Зачем ты это делаешь?

Я и сам не знал. Просто хотел писать ей и знать, что все хорошо. Что она по-прежнему живёт в своём маленьком городке с дочкой, и они вместе собирают камни, чтобы потом вымыть их дома. Как она работает по утрам с кружкой кофе рядом, и сосредоточенно чешет нос, если плохо идёт текст. Мне, как больному, необходимо вдруг стало понимать, что в её мире ничего не рухнуло, когда там громоздко протоптался я своим сорок пятым.

Она ведь такая маленькая, хрупкая… Совсем не боец, к сожалению. Такую не захочется обижать, проверять, терзать… А просто быть рядом. Понимать её бесконечную ванильность и давать обнимать себя даже когда хочется крушить и ломать все вокруг…

Именно поэтому я и оставил её в покое. Я слишком хорошо знал, насколько тяжелый и злобный бываю в жизни, а потому пусть лучше так. Пусть по живому и резко, но зато честно, быстро, без привязанности.

Хотя и вот это наше «общение» совершенно не походит на исцеление и прощание обоих.

Наверно, нужно было написать ей все это, как правду, которую она заслужила. Но вместо всего я просто стираю свое признание, и задаю встречный вопрос:

Максим: Тебе не нравится?

Настя: Мне не очень понятно такое общение. Для чего оно?

Кажется, сегодня девочка настроена серьезно. Что ж, мое уважение за способность рубить ненужные, сухие ветки. А потому я решаю помочь ей, и самостоятельно подкидываю повод:

Максим: Я просто хотел быть вежливым, и знать, как у тебя дела. Но если это проблема…

На этот раз ответа нет непривычно долго, так, что я уже с беспокойством кручу в руках мобильный. Почему она замолчала? Разве не этого ответа ждала, чтоб наконец послать меня к черту?

Когда телефон, наконец, вибрирует, я даже роняю его на столешницу, а затем спешно открываю чат. И вижу всего пару фраз, почему-то отдающие острой болью где-то глубоко в груди.

Настя: Не проблема. Но все-таки, больше не надо.

Ей. Больше. Не надо.

И я на сто процентов понимаю, как же она сейчас права.

Но почему же, блять, эта правота заставляет дышать отрывисто, и искать, где бы вечером напиться?!

Глава 3

У моей помешанности все, как у всех

Две руки, ноги, одна голова.

У нее совсем не мелодичный смех

И совсем обычные, карие глаза.

Нет манящих губ, и пара изъянов на коже

Я их все видел, обводил языком

Но тогда почему, блять, ты так тревожишь?!

И не покидаешь никак мой дом…

Максим

В обычные дни мне легко и просто переключиться на работу, чтобы выкинуть из головы все лишнее. Даже когда мы с Настей еще были «на лайте» – до встречи и любых недопониманий, и ее фото буквально заставляли кипеть кровь – я все равно легко отодвигал мысли о ней в сторону, и делал то, чем горел всегда.

Но не сегодня.

Я снова перечитываю ее последнее сообщение, и убираю телефон. В почте уже парочка входящих мейлов, и надо открыть, прочесть, обработать… Начать подготавливать все к утренней летучке, и включаться в рабочий процесс…

Я устало откидываю голову, и не понимаю, что не так. Мозг отказывается подчиняться – и упорно подсовывает мне воспоминание, где Настино лицо в профиль в машине, губы сжаты, а скулы заострены настолько, что о них можно порезаться.

Как будто за полчаса она выросла и повзрослела на пару лет. Или это злость вперемешку с грустью убрало всю детскость из ее милого личика?

Я глубоко дышу, и все же открываю сообщения в почте, вникая и стараясь сосредоточиться. Бесполезно. Почти целый день я вот так – работаю, с кем-то переписываюсь, решаю вопросы сотрудников, и сам пролистываю события в мире научных новостей.

А на заднем плане вибрируют и мешают мысли о маленькой женщине, что этим утром решила полностью оборвать нашу и без того тонкую связь.

Почему?

Я знал и понимал каждую причину такого поступка.

Но почему именно сейчас?

Я раздраженно гоню от себя мысли о другом мужчине в ее жизни, а попутно убеждаю себя в том, что это было бы наилучшим решением. Если она встретила того, кто сможет принять ее мягкость и обеспечить защиту выдуманного мира – замечательно. Она заслуживает побыть нежной и слабой в чьих-то сильных руках, которые не обидят, а просто укроют от всего, что бы ее расстроило.

Я бы и сам хотел… Если бы мои руки не сжимались так крепко, что ломали некоторые кости.

К концу дня я вызываю к себе Анжелу, и девушка послушно входит в кабинет, заодно неся какие-то листы на подпись.

– Слушай, а у нас там дальше никаких важных встреч нету? Хочется в пятницу слинять домой пораньше… – вырисовывая свою подпись, и пробегая глазами документы, интересуюсь я у помощницы.

– Максим Тимофеевич, так ведь сегодня пятница, – раздается слегка испуганное, и я в недоумении поднимаю взгляд.

– Логично, Анжел. Я ведь с того и начал – получится ли под конец недели уехать домой пораньше?

Девушка хлопает глазами, явно что-то зная, но опасаясь моей реакции. Я снова вздыхаю – и произношу почти по слогам замершей девице:

– Анжел, солнце мое. Если хочешь что-то сказать – давай прямо, а? Не тяни кота за яйца, знаешь ведь, как я это не люблю.

Помощница чуть-чуть улыбается, и виноватым голосом начинает выдавать информацию:

– Максим Тимофеевич, вы наверно забыли… Но у нас же сегодня корпоратив вечером. Соберутся все – и начальство, и наш штат, и новые сотрудники, которые выйдут только в понедельник… В общем, первое знакомство всей редакции. Я же выделила это в вашем расписании еще в понедельник…

– Ты бы еще в прошлом месяце мне его выделила, – буркаю, понимая, что совсем нахрен потерялся в числах, и потираю лицо. Свалить не получится точно, главный редактор не позволит, да и надо, наконец, познакомиться с коллективом в неформальной обстановке.

Еще и встречу с Кирой придется отменить. Хотя…

– Слушай, а что там по гостям на нашем мероприятии?

– Можно приходить «плюс один», Максим Тимофеевич, – быстро отвечает Анжела, подхватывая подписанные бумаги, – лично я приду с мужем.

– Ого. Не знал, что ты замужем, – рассеянно отвечаю, размышляя, а надо ли мне вообще брать с собой Киру.

– Я вам говорила. Когда устраивалась на работу, – Анжела слегка хихикает, словно вспоминает о чем-то, и я вопросительно смотрю на девушку, – извините, Максим Тимофеевич. Вы просто часто забываете такие вещи… Ну, личные.

Я пожимаю плечами, и Анжела быстро прощается, покидая кабинет. Ну тут помощница права на сотку – а нахрена мне помнить ее семейное положение? Гораздо важнее, что она из себя представляет как работник…

Я задумчиво смотрю на трубку, размышляя, что все складывается, в общем-то, удачно. На корпоративе вполне себе можно отвлечься, немного выпить, а после продолжить с Кирой дома, прихватив по пути еще бутылочку вина. Вряд ли женщина будет сильно против – уж не зря она так вьется, всем своим видом показывая, как соскучилась.

А уж мне наш секс помнится крайне приятным, что тоже отлично поможет от странных, навязчивых мыслей. Да, решено – зову с собой Киру.

Я быстро набираю девушке, куда мы идем, и получаю в ответ согласие на все предложения. Про себя киваю – отлично, тем более завтра выходной, и вставать рано никуда не нужно.

Я выключаю компьютер, завершаю дела, и по дороге к машине уже почти доволен своей жизнью. Ведь все к лучшему, верно? Рано или поздно такое общение должно было прерваться – так почему бы не сейчас?

Я сажусь в машину, и пока она греется, открываю фото в чате с Настеной. Она такая… Одна. Ее взгляд даже на фото отдает теплом, радостью, незамутненной верой в лучшее. И как, блять, иногда мне всего этого не хватает.

И, кажется, начинает походить на больную зависимость, которой нет места в жизни взрослого, адекватного мужчины.

Я как дурак сохраняю вот это ее селфи в своем телефоне, а затем просто стираю переписку. Перечеркиваю намертво – наш взаимный секстинг, ее признания, разговоры по душам, и каждую глупую шутку об умном – этому не быть больше между нами.

А жаль.

Дохуя жаль, что двое просто не могут быть друг другу интересными собеседниками и идеальными любовниками. Хотя, возможно, где-то такое бывает – но не между нами, и уж тем более не с таким Ангелочком, как Настя.

На дисплее всплывает безэмоциональное «Удалить диалог для контакта Настена?», и мне очень хочется зачем-то нажать да. Чтобы она увидела, как я стер ее из своей жизни? Блять, я точно больной. И совершенно не имею права делать так для другого, потому что она такого решения не принимала.

Хотя, может, она это уже сделала…

Я просто нажимаю «нет», и смотрю, как за пять секунду удаляется целая история. Сколько там всего между нами, среди букв и фото, и голосовых сообщений. Я и сам не понимаю, из-за чего вдруг так пусто – но без этого диалога мой телефон вдруг резко потерял почти половину своей ценности, и я отбрасываю его на переднее сиденье, заводя мотор.

Вперед, к новым людям, знакомствам, и тем, кто близко и рядом, и не сломятся от моих резких и грубых фраз.

А там, ну кто знает, что судьба приготовила сейчас?