Текст книги "Малышка с секретом (СИ)"
Автор книги: Анастасия Абанина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10. Часть 1. Праздник к нам приходит…
Кукареку-у-у….
– Вот и настал обычный, новый день. – проснувшись, с криком петуха и топотом Зелеслава, подумала я. С той знаменательной поездки в город, прошло уже около двух недель, по моим подсчетам. Сегодня первый день нового месяца – Игельда.
За эти две недели, у нас многое произошло…
Я добилась довольно заметных успехов, в развитии своего тела: прекрасно ползала, подолгу стояла на ногах с опорой и уже потихоньку начинала, учиться, ходить. Конечно, эта наука для меня была все еще, не такой близкой, как хотелось бы, но я уже могла, передвигаться на двух ногах, придерживаясь за стенку или лавку. А это, на мой взгляд, отлично. Ела сама, без усилий уверенно орудуя ложкой. И еще событие для меня весьма значительное… В избе, сделали перестановку и теперь, я сплю на широкой лавке, на перине, а не в зыбке, так что могу сама добираться, "по надобности", в сени, да и вообще, свободно передвигаться, по необходимости. Поскольку, мы с Боянкой часто гуляем во дворе, мои мышцы налились силой, гуляя, придумываем новые игры, частенько к нам присоединяется Зелеслав. Теперь, когда я уже более уверенно передвигаюсь сама, моя жизнь заиграла новыми красками. Правда матушка, была от этого, не в восторге. Стирки, с маленькой меня было в два раза больше, чем со взрослого батьки. Передвигалась то я, в основном, ползком и вещи которые носила, были чернее, чем пятна на Лашеке. Каждый день я вменяла себе в обязанность, преодолеть очередную часть двора. И так продвигалась все дальше и дальше по его территории. Я даже стала периодически, проводить время с соседскими детишками, по большей части, я просто присматривала за ними и в играх не участвовала. Тяжело себя преодолеть, все же взрослая женщина и осознать до сих пор, что я ребенок довольно трудно, потому, я переступая через себя, изображала довольного жизнью трехпетку. Деревенские женщины и матушка в том числе, вытаскивали нас к центральному, открытому колодцу на улице и пока, сами почтенные матроны сплетничали между собой, мы возились где-то рядом. С малышами, понятное дело, мне не было особо интересно, а вот детки постарше, которые уже умели прилично говорить, помогали, узнать много нового для меня. Например, разнообразные слова. Я пополнила, благодаря им, словарный запас и чувствовала себя, все более и более уверенно.
Природа уже во всю расцвела. В нашем дворе, зацвело то дерево, под которым, я обычно сидела, дыша свежим воздухом. Оказалось, что это яблоня. Боянка говорит, что яблоки с нее очень вкусные и появляются рано.
Сестра частенько, вместо домашних хлопот, под предлогом того, что я хочу, а я же ведунья и мне не откажешь, брала меня с собой на реку. Там, я познакомилась с ее подружками: непоседливой, веселой, хохотушкой Юлкой. Странной, степенной, но довольно общительной девочкой Франой и Цветаной, она была самой беззаботной и милой из всех. Девочки, такие девочки, что в той, что в этой жизни, они собирались на поваленном дереве у кромки воды и принимались сплетничать и делиться новостями. Там же, у реки, я недавно узнала, что Отомаш влюблен в Цветанку, но она не отвечала ему взаимностью, о чем сама Цветана, по секрету поделилась с подругами. Боянка была раздосадована и обиженна за брата. Почему это Цветане он, оказался не мил? И чуть было ее, не поколотила… Я очень смеялась, когда разыгралась такая драма, в стиле "Санта-Барбары". Поскольку, девчонки в основном сплетничали, о живущих в селе парнях и кому, кто нравится, то я была в курсе всех событий. Выяснилось, что самый красивый парень и первый жених на селе, это сын старосты, некий Мстишко. По нему сохпи все без исключения и Боянка в том числе. Правда, Цветана считала его противным и гадким, почему именно, она не уточняла. Отомаш же, был, не первым красавцем на деревне и невест у него было немного, но все же, девочки на него поглядывали и интересовались. Правда, из-за серьезности и молчаливости братца, он уступал в рейтинге женихов некоторым юношам. Хотя, его частенько хвалили матери девиц, что добавляло ему плюсов. Возможные тещи, сумели разглядеть в нем потенциального зятя: хозяйственный, неленивый, не капризный, за таким, как за каменной стеной. – часто изображали девочки знакомых нам матрон.
В семье, взаимоотношения с родными, у меня были хорошие. Со временем, уже никто не удивлялся моим причудам. Братья, намного реже стали, таращится, на что– то выясняющую меня, да и по большей части, времени у близких, на это особо не было. Батька с Отомашем и близнецами ежедневно пропадали на полях, иногда, приезжая к обеду. Матушка, Зелеслав и Боянка, занимались домашними делами и с ними уже не ездили, надобности в их помощи, там не было, отец с братьями, справлялись сами. Так что, с почти всей, сильной половиной нашего семейства, кроме Зелеслава, мы виделись не много.
Я с каждым днем все больше поражалась, насколько, сложна жизнь деревенского человека. Учитывая, что всю жизнь – Надеждой Валентиновной, я прожила в городе, в квартире, а в деревне у дедушки с бабушкой, бывала только летом и то, на пару недель максимум. To и представлений о всех перипетиях такого существования у меня не было. При таких постоянных нагрузках, не удивительно, что сельские люди жили, гораздо меньше и в двадцать лет, девушка считалась чуть ли не старухой. Ничего не поделаешь, кормишь себя и семью тем, что сам произведешь и вырастишь на огороде. Это вам не в магазин за хпебушком сбегать, здесь его сначала надо вырастить и то, если повезет! Не давно, от тетки Квасены слышала, что пару лет назад, год был засушливым: хпебов в поле, почти не уродилось, всей деревней недоедали и экономили.
И все это, притом, что никто не отменял такие занятия, как: уборка, стирка, готовка и уход за скотиной. Благо, что в нашей семье обязанности делились на всех…. А не как у Франы, например, почти все хозяйство на себе тянула мать, а отец пропадал по знакомым и друзьям. Выпивоха несчастный! Может потому, девочка и была странноватой, хотя, кто его знает, как они живут, сама же Франа, на эту тему, особо не распространялась.
Основная проблема в том, что вся работа, в полях и по дому, выполняется руками: ни тебе стиральных машин, ни варочных плит, еще и воду таскать из колодца… Я конечно не говорю, что в юности ничего этого не делала руками, но у нас был водопровод и слив, а здесь, ты сначала воду натаскай, потом вылей, так и полдня пройдет. Это хорошо у нашей семьи, колодец во дворе есть, а многие деревенские женщины и дети к общему с ведрами ходят, а некоторые избы от него в ста метрах стоят. Ужас просто.
Да тут только, чтоб постирать у матушки с Боянкой часов десять уходит, к тому же, белье они поласкают в реке, а это не пятиминутное дело, я вам скажу. Хорошо, что они частенько берут меня с собой. Так, я больше тренируюсь пока мы ходим с ними, туда и обратно. Есть, еще один плюс от таких полезных прогулок – у меня начал, сходить вес, теперь, гораздо легче было, двигаться и носить себя.
И еще, я, наконец-то, увидела, где расположено местное капище. Оно находилось у реки за деревней, но не в той стороне где обычно сплетничая, собирались Боянка с подружками, а с другой, где были расположены мостки. На них обычно матушка и другие деревенские женщины занимались стиркой. Как-то в один из таких дней, когда была затеяна стирка и мы все отправились на речку полоскать белье, я поинтересовалась, глядя, как матушка с Боянкой стоя по колено в воде, полошат простыню:
– Матушка, а почему я такая толстая и не хожу, так хорошо, как Боянка? Я что все время в зыбке лежала? – мне все еще было интересно, от чего меня так запустили…
Она, на мгновение, оторвалась от стирки, оглядела меня с ног до головы и продолжив, ответила:
– Да, ты болезная раньше была очень, почти все время плакала, тебя на руки возьмешь, а ты как будто засыпала резко. – задумчиво полаская белье в реке, рассказывала мать.
– Прямо, ток подымешь, а ты хлоп и все затихла, я по первой пугалась, иногда казалось, что не дышишь даже, а потом вроде отходила. – с тревогой описывала она, закончив полоскать с сестрой простыню и взявшись, выжимать рубаху.
– Да ты вот месяц токмо, как говорить начала, а до того и ке говорила. И даже руку сама поднять не могла! – с восторгом в голосе, удивлялась матушка этому факту.
– До месяца Яны, а потом вот сама как-то, да выправилась, хвала Богам. Никак, волею богини-матери, ты окрепла… – как-то задумчиво пробормотала, с усилием выжимая рубаху.
– Раньше то, ты спапа, да и ела в основном, а времени особого, с тобой возится у меня не было… Вот и думали, что, как время придет, тогда сама и пойдешь, потому из зыбки тебя не часто доставали… бывает такое с детьми… – вспоминая что-то подобное, объясняла матушка, перетряхивая вещи.
– Да вот так и вышло… – и нагнувшись с мостка, она принялась полоскать другую рубаху.
От слов матушки, мне стало не по себе и было над чем задуматься…
Я так понимаю, раньше Ведара, частенько падала в обмороки, от того и "затихала так резко". А они и знать не знают, что такое обморок, думали наверняка, что просто уснула быстро. И что это не нормально, и быть такого, со здоровым ребенком не может. Видимо, прежнюю хозяйку этого тела не покидали какие-то боли, скорее всего, головные, а может и еще что, отсюда и плач, и слабость. Ведь и у меня поначалу, голова постоянно болела и в обмороки я падала дважды… Я то решила, что это из-за стресса, а у нее наверняка, что-то, вроде, мигрени было… Хотя нет, не логично, у ребенка мигрени взяться не от куда. Тут что-то другое…. А вот что? Но продолжалось все это, видимо, до тех пор, пока я не проснулась в этом теле. Что ж, девочка выходит, в тот день, умерла? А я получается заняла ее место. Господи! Если об этом рассуждать, то свихнуться можно… Выходит, не врут фантасты о переселение душ… Я умерла там, а она здесь и каким-то непостижимым образом, я оказалась в ее теле…
Лежа на своей лавке, глядя в потолок и вспоминая обо всем этом, я услышала, как поднялись матушка с отцом и занялись обычными, домашними хлопотами. Батюшка пошел, кормить скотину, матушка – доить корову, проснувшиеся братья стали собираться в поле. Зелеслав вернулся со двора, где отгонял петуха ближе к курятнику и пошел зе печку, досыпать. Боянка, тоже проснулась и одевшись, переплетала косу. Я решив, что раз все встали, то и мне лежать смысла нет, сползла с постели и отправилась в сени "по нужде". Вернувшись, увидела, что мальчишки вышли, а Боянка месит хлеб. Матушка, за эти две недели, научила ее ставить тесто. Пару раз, они ставили его вместе, а убедившись, что Боянка ничего не забыла и все делает правильно, мама, оставшись довольной результатом ее кулинарного искусства, вменила это сестре, в обязанность.
Довольно быстро, ползком от двери в сени, я пересекла горницу и добравшись до своей лавки, стянула с нее сарафан и оделась, а то в одной рубахе ползать болезненно, все коленки стираются в кровь. Братья вернувшись с улицы в избу, расселись у стола и смотрели, как Боянка месит тесто. Я недоуменно их разглядывала, сидя на полу.
– И чего они расселись? Нужно же коня запрягать, инструменты в телегу грузить… Точно! Какое поле? – мысленно стукнув себя по лбу, вспомнила я. – Совсем забыла, что сегодня у всего села намечен большой праздник с подношением даров Богу– покровителю. Матушка объяснила мне, что каждый новый месяц отмечается праздником, посвященным богу, в честь которого, этот месяц назван. На священном месте за деревней, где стоят идолы, собираются все жители, устраивают ритуал подношения, а после, застолье с песнями и танцами, и каждый житель села обязан, вознести Богу, жертву. Это может быть, что угодно, например: баран, может быть мешок зерна, каравай хлеба, кочан капусты. У кого, что есть то и отдается Богам. Как-то, я спросила матушку:
– И что, так каждый месяц?
– Да, каждый, как предки нам заповедали, так и мы делаем сейчас. – ответила она, возясь в корыте у свиней.
– A почему так? – поинтересовалась я, сидя на ведре и болтая ногами.
– У Сении спросишь, это ведовское и мне не ведомое – ответила женщина, отмахиваясь от меня.
– Да-а-а, так к началу обучения, у меня целый список вопросов наберется. Прямо записывай, чтоб не забыть… – подумала тогда я.
Так вот, что-то я отвлеклась, на том капище, что за деревней, стоят все десять идолов, посвященных богам. У каждого Бога есть свое время, для проведения ритуала. Например, богине-матери Яне проводили ритуал и делали подношения, после обеда и желательно, чтобы первой жертву возложила беременная девушка или женщина. Игельду – до полудня и первым жертву должен приносить крепкий и молодой юноша. Дары, главному Богу-творцу подносились только утром. Фатте богине-луны – в сумерках и жертву должна вознести невинная девушка у которой, пошла первая кровь. Колояру богу-солнца в полдень, когда светило находилось в зените. А тем богам, что за зиму отвечают, подношения приносят только ночью и никогда не берут на таинство детей в отличии от дневных и вечерних ритуалов, где дети всегда присутствуют.
Отползя немного от своей кровати я расположилась на цветастом, шерстяном половичке, который специально для меня постелила матушка, чтобы я занималась не на голом полу, а с удобствами. И принялась за утреннюю тренировку, поразмяв суставы и сделав растяжку, прилегла на пол, отдохнуть. Лежа наблюдала за тем, как Боянка закончила месить тесто и поставила его к печи, подниматься, сама же девочка принялась растапливать печь. Вернулась с дойки матушка, быстренько процедила молоко: в красивую, украшенную, глиняную крынку и прикрыв его тряпицей, попросила Бенеша:
– Сынок, сбегай в хподник отнеси до праздника. Потом с собой на жертвенник возьмем.
Братец, нехотя поднялся со своего места и взяв крынку, вышел. Матушка сполоснув руки, начала варить кашу из оставшегося молока. При этом умудрившись, приобщить к готовке Отомаша и Бивоя, поручив им, перебирать крупу. Бивой, как и обычно, безропотно принялся, отсеивать зерна от плевел, а вот Отомаш, сморщив нос, очень неспешно и без особого энтузиазма взялся за дело. Боянка, тем временем, закончив растапливать печь, взялась месить новую порцию.
Я поднявшись со своей лежанки, отправилась к ним поближе на лавку за стол. Устроившись поудобнее, отщипнула у сосредоточенной Боянки небольшой кусочек теста, стала месить его и вылепливать узоры: косички, завитушки и цветочки. Матушка разглядев мои поделки, очень воодушевившись, сказала:
– Веда, а ты много можешь, таких вот, фигурок налепить? А то мы бы сейчас каравай спекли, да и украсили его твоими игрушками, все бабы в селе обзавидуются, когда увидят…
– Могу, токмо теста нужно побольше, а так скоренько налеплю… – улыбаясь, ответила я радостной от предвкушения восторгов соседок, матушке.
– Бояна, дай сестре еще теста, пусть лепит. – кивая на меня, велела женщина, улыбаясь сестре.
Боянка оторвала кусок побольше и отдала мне, а я принялась за дело. Вскоре, большая часть стола вокруг меня была выложена моими поделками. А я довольная сидела и смотрела, как матушка возится у печи, доставая из нее готовую кашу и ставя печься хлеб для завтрака. Братья, уже давно вышли во двор, сразу же, как закончили перебирать крупу, видимо, чтоб матушка не придумала нового задания. – Опять поди у Кучура торчат… – думала я, сидя на лавке и болтая ногами. Сестрица формировала каравай, закончив, начала распределять на нем фигурки из теста. Я решила, приобщиться к прекрасному и взялась ей помогать. Украсив его, Боянка поставила каравай в печь, откуда матушка уже вынула хлеб.
Немного погодя, мы принялись накрывать на стол к завтраку, а Боянка убежала, звать батьку с братьями, утреничать. Войдя в избу, все расселись по местам и принялись есть. Закончив завтракать, матушка прибрала со стола, Боянка ушла мыть посуду к колодцу пока свежая. Мама же вынула наш праздничный каравай из печи и показала, сидящим за столом мужчинам, наше с Боянкой творение.
– Ну красота! – пробасил батюшка, рассматривая каравай.
– Да, такого точно не у кого не будет, Игельду понравится, – сказал Бенеш, пытаясь незаметно оторвать один из печеных цветочков. За что, получил подзатыльник от Бивоя.
– Красивый. Что ж ты мам, раньше так не делала? – спросил Бивой.
– Да к, эт не я, это Ведка с Боянкой расстарались… – улыбаясь ответила матушка, следя за разинувшими рты братьями.
– Ну, раз Ведка, то понятно – протянул ухмыляясь Отомаш, отпивая молоко их кружки.
Зелеслав же, просто молча рассматривал каравай, сидя на лавке, но по выражению его лица, было понятно, что и он не остался равнодушным. Матушка завернула каравай в тряпицу и велела:
– Гоймир, поди зерна отсыпь в мешок, а то скоро уже выходить, пока доберемся, время уже к самому обряду будет.
Батька кивнул и встав из-за стола, вышел. Все принялись собираться на праздник, вернулась с посудой Боянка, посмотрела на итог своих трудов, осталась довольна караваем и ушла за печку переодеваться. Братья наряжались в парадные, шелковые рубахи и штаны. Матушка складывала в корзину, какие-то вещи и продукты. Одевшись, ко мне из-за печи вышла Боянка, неся в руках расшитый, голубой сарафан, тот, что я в городе одевала. Сама она была в красном, и даже украшения надела: браслеты, бусы и височные серьги. Нарядив меня, сестрица причесала мои локоны и нацепила мне, какой-то детский кокошник, очень красиво украшенный вышивкой и каменьями. Усадив меня на лавку, Боянка села рядом и стала дожидаться, когда соберутся остальные. Вернулся батька и пошел переодеваться, матушка тоже уже принарядилась. Собравшись, все стояли в горнице и разглядывали друг друга. Не семья прямо, а картинка, все, как на подбор, один другого краше.
– Ну, пойдемте что ли, а то без нас начнут. Не гоже в такой день опаздывать. – поторопила всех матушка. Ко мне подошел батька и взяв меня на руки, направился на улицу.
– Бать, а почему капище находится за деревней? – спросила я, несшего меня за калитку, отца.
– Да, кто ж его знает… где ведуны сказали предкам, ставить, там богов и поставили, а почему не знаю. У знахарки своей спросишь потом… – пробасил в ответ отец.
– Опять потом… Ладно мы люди не гордые подождем. – подумала я, сидя у него на руках и оглядываясь.
Теперь на руках я бываю редко, только, когда нужно идти на очень большое расстояние, как сегодня. Да и праздничный сарафан запачкать не хотелось, потому сейчас меня нес по деревне батька. За нами со двора вышла вся семья, с грузом в руках. Близнецы несли в корзинах какие-то овощи и фрукты, оставшиеся с зимы. Боянка шла, приподнимая одной рукой край подола, чтоб не запачкать в пыли раньше времени, а другой держала какой-то сверток. За ней, матушка с караваем. После, Отомаш с мешком зерна перекинутым через плечо и Зелеслав несший в руках, ту самую крынку с молоком. Пока мы шли по деревне, к нам из соседних домов присоединялись люди. Вот, тетка Квасена с дядькой Власом, старшим сыном Годуном и мелкими детишками, я их имен и не знаю. Староста Юско, его сын, тот самый Мстишко, по которому сохнет Боянка, и жена старосты Чернава, очень неприятная особа… С другой стороны, кузнец Благояр с женой, Цветанкой и другими детьми, всех и не упомнишь. Позади, нас догоняли: Франа, со своей семьей… Народу собиралось много, я даже всех и не знала, кого-то только из далека и видела.
Вся деревня шла в сторону реки, перекриваясь друг с другом, желая: доброго дня, здоровья и просто болтая, о том о сем. Благо, что капище находилось примерно в трехстах метрах от крайних домов и идти, было не так уж и далеко. Добравшись до места, все жители расположились вокруг одной из статуй. Она оказалась третьей, после самого большого идола, изображавшего Бога-творца Земибора, выполненного, как и все остальные из дерева. Идол Игельда был примерно три метра в высоту, вид он имел: немного кривоватого, неузнаваемого, молодого, мужчины с бородой, рельефными мышцами и луком в руках. Когда подошли все, кто смог прийти сегодня на капище, вперед вышел один из старейших жителей деревни, которого звали – Болет. Он жил в нескольких домах от нашего и часто возился с детьми, рассказывая сказки, пока они играли у колодца. Он подошел к подножью статуи, вознес руки к идолу, со словами:
– Всемогущий бог Игельд, покровитель юношей, героев и храбрецов, будь благосклонен к нам в этом месяце и одари своею благодатью, всех детей твоих, почитающих тебя и силу твою, и мудрость! Возносим Дары мы тебе те, что имеем сами! Прими их! – после его слов, к статуе подошел тот самый, Мстишко и первым возложил к ногам Бога, жертву. За ним, все стали по очереди, подходить к идолу и класть Дары.
Если честно, я ожидала от этого ритуала, чего-то большего, но реальность и происходящее вокруг меня абсолютно разочаровало. Хотя, может, еще не все потерянно, и Боги проявят свою силу, а я увижу настоящее чудо? Продолжая, стоять, дожидаясь своей очереди, прямо, как в юности за унитазом, я спросила шепотом у батьки, державшего меня на руках:
– Батя, а что с Дарами дальше будет, ну как мы уйдем… – Может они чудесным образом исчезнут, на наших глазах… – размышляла я.
– Да ничего не будет, что зверье растащит, что само от дождей да жары, рассыплется. Так боги подношения забирают. – ответил он тоже шепотом, продвигаясь ближе к статуе.
– Нет, вы только подумайте, какое расточительство! – возмутилась я про себя. – Здесь же, еды на пару месяцев вперед. Со всей деревни, а ее просто оставляют, чтобы она пропала! Темные люди!
Батюшка дойдя до идола, поставил меня на землю рядом и забрал у Отомаша один из мешков, а у него их было, оказывается два… Нагнувшись, он положил его к подножию, выпрямился, достал из кармана мешочек поменьше и дал его мне в руки, со словами:
– На ка, порадуй Игельда, а то, что же ты с пустыми руками… – тепло улыбаясь, сказал он.
Забрав мешочек, я на ощупь определила, что в нем было немного зерна. Подойдя поближе к идолу, держась за отцову руку, я отпустила батькину ладонь и придерживаясь ручкой за статую, нагнувшись, возложила свой Дар Богу. В этот момент, когда моя рука коснулась идола, я почувствовала, как по всему телу, будто пробежал разряд тока и меня окатило теплом, но ощущение не было неприятным, а наоборот, стало очень радостно и меня будто переполняла какая-то энергия. Стараясь, не сильно шататься с непривычки, я потихонечку, сама не заметив, как, подошла на ногах, а не ползком, как обычно, к отцу и взяв его за руку, стала вместе с ним, отходить в сторону. Он тоже не предал этому факту особого значения. Когда вся наша семья возложила жертву и собралась вместе. Мы, никого больше не дожидаясь, двинулись в сторону деревни, где сейчас будет, готовится праздник. Идя по дороге, нас с батькой нагнал, староста Юско:
– Здорово Гоймир. – хлопнув по плечу отца, сказал староста.
– Здрав будь Юско, давненько не виделись… Где пропадал? – без эмоционально спросил батя
– Да, вот на ярмарку, недавно ездил… – весело ответил мужчина.
– А, чего с нами, тогда не отправился? – спросил подозрительно отец.
– А-а-а, ходил к Благояру, – отмахиваясь, сказал Юско, – Дочку его, Цветанку, за Мстишко хотел, сосватать… – раздосадовано проговорил староста.
– А он чего? – не особо интересуясь, спросил отец
– Так ничего, девку свою спрашивать, стал, представляешь? – зло и обиженно проговорил мужчина. – Дитю, такое решение доверять, да еще и девке… А она, нос кверху задрала, – изобразил, ерничая староста, – И говорит, не мил он мне батька. Не пойду за него! Так Благояр, плечами пожал и говорит мне, мол ничего не поделаешь… Ты представляешь! Девку свою дурную послушал! Да, коли б моя дочь, чего такого выкинула, я б ее…
– Да уж, – подумала я, не слушая дальше. – И хорошо, что Цветанка отказалась, такой свекор и "даром не нать и за деныи не нать", как говорится…
Вернувшись в деревню, мы увидели, как уже освободившиеся от ритуала соседи собрались на самой широкой улице рядом с домом старосты. И выставляли около него: столы и длинные лавки. На некоторых столах, уже были расстелены скатерти, на которые, женщины со всей деревни накрывали праздничный обед. Матушка с Боянкой отправились домой за угощениями от нас. Деревенские мужчины тащили, на привязи подальше, животных, чтоб заколоть и приготовить мясо. Неподалеку разводили в стороне костры. Над некоторыми, из которых уже были, подвешены котелки и варился суп. Над другими подвешивали, жариться тушки: поросей и кур. Все были при деле. Вокруг, всюду по деревне бегали дети. Парни, откуда-то, доставали свирели и другие музыкальные инструменты, похожие: на гусли, ложки, гитары и принимались на них играть. Девушки и девочки сбились в кучки, тут и там и весело щебетали, обсуждая парней. Вернувшаяся Боянка, присоединилась к подругам. Заиграла веселая музыка, и вся молодежь принялась: играть в ручеек, водить хороводы, петь частушки, смеяться, веселиться и плясать. Меня, вся эта атмосфера праздника, наполнила, каким-то, чувством эйфории. Я будто, впала в транс и бегала, вместе со всеми танцуя и смеясь. Даже не задумываясь, на тот момент, как у меня на это хватало сил и сноровки.
В какой-то миг, я выбежав из хоровода, остановилась в сторонке и продолжая смеяться, пыталась немного прийти в себя и отдышаться. В поле моего зрения попали батька и что-то говорившая ему матушка, смотревшая на меня. Я улыбаясь, помахала ей ручкой и в следующее мгновение, рухнула лицом в землю. Последнее, что я услышала, был матушкин крик: – Ведара!
