Текст книги "Добыча ярла Бьорка (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Я сглатываю разбухающий в горле ком, смотря в решительное жесткое лицо Хотборка. В груди теснит от обиды и страха…
– Он…Он меня изнасиловать хотел, ты что? Не помнишь??? И я его чуть не убила! Сам же говоришь! Я же его опять…И план твой весь провалится! Решат, что ты специально меня под него подложил! Подумай!!! – губы начинают дрожать от нервного перенапряжения, добавляю тише, – Хотборк, пожалуйста, не надо…
Ярл поджимает губы, закрытым взглядом скользя по моему лицу. Мне кажется, или на секунду в его черных бездонных глазах мелькает…сожаление… Повисает тягучая пауза, нарушаемая лишь гулкими ударами моего сердца.
– Ну что ты так заметалась, девочка, – вдруг встревает между нами ведьма, – У нас еще целых две луны до тинга. Я тебя всему научу. Ничего тебе Хольм сделать не сможет. Как начнет лезть, так разом и будет от сонной болезни валиться. Что ты…
Вейла всплескивает сухими руками и смеется сиплым рваным смехом, больше похожим на карканье воронья.
– Не упирайся, печорка. Это и твоя судьба. Ордин уже сплел нити – не тебе, девочка, их рвать…
Я не согласна. Это какой-то дурдом. Но разве у меня есть выбор? Я сдаюсь. По крайней мере, у меня есть ещё целых два месяца…И кто знает, что за это время произойдет…
Обратно мы идем молча. Бьорк пружинистой походкой первым спускается вниз по склону, то и дело запуская в меня отскакивающие от него ветки. Спина Хотборка расслаблена, движения легки, и по всему видно, что ярл пребывает в отличном настроении. Мои же ноги будто к земле прибили. Никогда я еще так остро не чувствовала тяжесть мироздания... Ведьма сказала, что я научусь отбиваться от Ангуса так, что каждый раз он будет думать, что это случайность, но мне почему-то не верилось...Я не ощущала в себе никакой особенной силы. Ничего. Только беспомощность... Я даже не представляла, насколько человек слаб, если вырвать его из комфортных условий и бросить в более суровые. Раз...и всё! Твоя жизнь тебе не подвластна...Я только сейчас до конца осознала, что я никто. Пешка. И мне обидно, обидно до слёз...Где-то в глубине души я решила, что Хотборк меня выручает, потому что я ему нравлюсь...Глупая. Так нравлюсь, что он глазом не моргнет и подложит меня под старика в угоду своим интересам...
– Осторожней! – резкий окрик ярла и простреливающая левую стопу боль быстро выводят меня из нерадостных размышлений.
– Под ноги смотри, Хель, – хмурится Бьорк, стискивая мои плечи.
Я смущенно отступаю назад, не понимая, как он успел так резко обернуться и меня поймать. Хотборк медленно разжимает пальцы, отпуская. Без поддержки нога вновь подворачивается, заставляя меня скривиться от боли, а Бьорка – тут же схватить меня снова и нахмуриться сильнее.
– Только не говори, что мне придется тебя тащить, печорка, – цедит ярл глухо.
Нахлынувшая злость перебивает даже режущую боль.
– Обойдусь, Хотборк. И хватит меня лапать, – рычу я, сбрасывая его ручищи со своих плеч и гордо проковыляв вперёд.
Сзади раздаётся веселый смешок.
– И не думал, дикая.
Пара тяжелых шагов, и Бьорк настигает меня, крепко перехватывая локоть.
– Дай посмотрю, что с ногой.
– Нормально всё...
– Дай! – Бьорк дёргает меня вниз с такой силой, что я охнуть не успеваю, как шлепаюсь попой в придорожную траву.
На моё возмущенное шипение ярл только головой качает, ухмыляясь, и опускается рядом. Отмахиваясь от моего сопротивления как от чего-то совершенно незначительного, Хотборк перехватывает мою лодыжку и вертит ушибленную стопу, задрав мне ногу чуть ли не выше головы. Чёрт...Всё, что мне остаётся, это смириться и перестать вырываться, а потратить силы с куда большей пользой. Например, придерживать стремительно поползшую вниз юбку, уже успевшую оголить колени.
Стальной захват ладони чуть повыше щиколотки и вдруг невероятно бережное скольжение пальцев по ушибленной ступне. Легкое давление, поглаживание, давление...Колкие мурашки рассыпаются по моей коже, поднимая волоски. Лицо вспыхивает жаром, и я поднимаю глаза на Хотборка.
– Всё хорошо, – произносит он глухо, большим пальцем поглаживая мою пятку, – Сейчас пройдёт...
Его взгляд, пристальный, почерневший и влажный, устремлен на моё лицо. Твердые губы чуть приоткрываются, рука на лодыжке перестаёт так сильно сжимать и едва заметно ползет выше по ноге.
По моему телу проходит будоражащая дрожь. И страшно, и сладко вдруг. Он так смотрит...
– Отпусти, Хотборк, – выдавливаю из себя, не шевелясь.
Не отпускает. Вместо этого на его губах появляется чувственная полуулыбка, а вторая рука ярла накрывает мою щеку, запуская пальцы в волосы.
– Я не обижу тебя, ведьма,– тембр голоса Бьорка опускается ниже, обретая бархатную хрипотцу, – Давай...
Его ладонь оглаживает колено, смелее проскальзывает выше под юбку. Другая рука перехватывает мой затылок, не давая отстраниться. Черные гипнотические глаза приближаются, порождая во всем теле томительный озноб. Я уже ощущаю учащенное горячее дыхание на своем лице. Опускаю глаза, разрывая зрительный контакт в попытке сбросить оцепенение. Губы с трудом размыкаются.
– Если хочешь, чтобы я тебе помогла, Хотборк, то прими моё условие. Спать я с тобой не буду, – всё-таки нахожу в себе силы вновь поднять на него взгляд, -Я тебе не игрушка на все случаи жизни. Ясно?
Ярл замирает. В горящих раскосых глазах вспыхивает злое разочарование, пальцы на моём затылке на секунду сжимаются крепче, больно оттянув волосы, и...резко отпускают. Бьорк отшатывается от меня как от прокаженной, хмуря брови. Медленно встаёт, соскользнув ладонью по моему бедру, отчего кожу горячо покалывает в месте прикосновения.
– Твоя правда, Хель, лишнее это...– ровным отстранённым голосом заявляет ярл, поднявшись и протягивая мне руку, чтобы помочь, – Только...
Поджимает губы, не договаривая, рывком ставит меня на ноги и пропускает вперёд.
И я бреду, чуть прихрамывая, первой, то и дело нервно поводя плечами от навязчивого жжения между лопаток, будто кто-то сзади всю дорогу сверлит мою несчастную спину своими раскосыми угольными глазами.
9
– К Борге иди, – кидает небрежно ярл, подходя вплотную сзади и распахивая передо мной дверь своего дома.
– А где...она...? – договариваю я уже в пустоту, растерянно наблюдая, как сам Бьорк, крутанувшись на пятках, удаляется от меня по пыльной каменистой улице. Секунда-другая, и его высокая фигура исчезает за ближайшим поворотом.
Мда...Обиделся что ли? Какая всё-таки тонкая душевная организация у этих суровых мужиков, рассуждаю про себя, хихикнув и стараясь как можно дальше отогнать любые мысли о предстоящей мне на тинге миссии. Время ещё есть...Посмотрим...Чем-чем, а страданиями и слезами я себе точно не помогу...Завтра со мной начнет заниматься Вейла и, кто знает, чему она меня научит.
Оглядевшись по сторонам, решаю, что домоправительницу начать искать нужно с кухни. Тонкий запах готовки долетает даже сюда, к парадному входу, говоря о том, что приготовление скорого ужина в самом разгаре.
На кухне царит суета, едва ли не такая же, как вчера перед пиром. Удушающая липкая жара от очагов, шкварчащие сковороды, бурлящие котелки и отрывистые голоса раскрасневшихся кухарок, то дружно хохочущих, то тихо переругивающихся – всё это накрывает меня с головой, стоит переступить порог. Я не ошиблась – взгляд вычленяет Боргу из общей толпы сразу, громкую, потную от духоты, во влажном платье и покрытом мукой переднике.
– Госпожа Магнусен, здравствуйте! – лавируя между суетящимися служанками, машу ей, привлекая к себе внимание, – Я это...работать пришла.
Торможу прямо перед домоправительницей, вытянувшись в струну как солдат на построении. Кланяться другим слугам, как я уже подметила, здесь не принято, но почтение и готовность к тяжкому труду выразить как-то надо...
– Работать? – Борга вскидывает удивленно брови, уперев руки в бока, – Так ярл сказал не надо оно тебе...работать...
И как-то по-особенному похабно хмыкает, с неприличным любопытством разглядывая меня. Кухарки хором подхватывают её смешок, и он волной прокатывается по кухне.
– Как не надо? – не сразу понимаю я.
– Ты меня спрашиваешь «как не надо», печорка? – тем же намекающим тоном продолжает Борга, возвращаясь к своему тесту, – Мне вот надо как видишь...Не всем же с ярлом в одних покоях ночевать. Так что иди пока отсюда, Хельга...Не мешайся...
И смеётся, выразительно махнув рукой в сторону двери. Её вполне добродушное снисходительное хихиканье утопает в общем двусмысленном совсем не таком безобидном хохоте остальной прислуги. Я растерянно хлопаю глазами, озираясь по сторонам. Оглядываю смеющиеся, красные от жары и работы, лица. Мои щеки тоже наливаются пунцовым...Только уже от стыда. Они все подумали, что я...Чёрт...
– Нет, вы неправильно поняли, просто...– начинаю было объяснять, но ловлю себя на том, что объяснить не получится, и прикусываю язык.
В самом деле, не признаваться же, что Бьорк считает, что я ведьма, да еще и неконтролирующая себя, способная укусить в любой момент как бешеная собака. Вейла, конечно, сказала, что не в любой. Что опасна я только, когда злюсь или очень напугана, а скорее всего, когда и то и другое вместе. Но…Вот я сейчас злюсь, например. И даже сама не знаю, может ли это к чему-нибудь привести...
И-и-и...Давайте будем честными...Работать и правда я не рвусь.
– Ла-а-адно, -тяну я, скользя рассеянным взглядом по хихикающим кухаркам и пытаясь быстро сообразить, что делать.
Глаза натыкаются на одно не смеющееся лицо. Агнес. В упор смотрит, побледнев и сдвинув брови. По позвоночнику пробегает неосознанный тревожный холодок, и я резко перевожу глаза на ухмыляющуюся Боргу, чтобы прогнать это неприятное ощущение.
– Госпожа Магнусен, я можно мне тогда выдать все для шитья? Иголку, нитки, ткань. Ткань нужна как можно мягче...И ещё веревочки или тесемки...– я чешу затылок, бормоча себе под нос, – ...Бельевые резинки– то вы наверно пока не изобрели...
– Ткань? И что же ты собралась шить, печорка? – с интересом поглядывает на меня Борга, наминая тесто.
– Да так...– я кусаю щеку, не зная, как объяснить свою навязчивую уже потребность в нижнем белье, – Есть в нашем крае очень удобный предмет одежды...Трусы называется...Я сошью – вам покажу обязательно, госпожа.
***
Борга отвела меня в комнату служанок, чтобы я никому не мешалась. Выдала иголку с ниткой, обмылок, какие-то странной формы ножницы, которые необходимо было сдавливать двумя руками, чтобы что-то отрезать, и, горестно поохав, что не для того берегла, вручила еще отрез голубой льняной ткани, достаточно тонкой и прочной. И, пожелав удачи и скептически вздёрнув бровь, при виде того, как я пытаюсь управиться с ее ножницами, убежала обратно на кухню...
Никогда...Никогда я ещё так остро не жалела, что руки у меня ровно из того места, которое я сейчас пыталась приодеть. До этого мой опыт швеи заключал в себе десяток залатанных дырочек, штук двадцать пришитых пуговиц и один передник на уроке труда, за который я принесла домой заслуженную четверку с минусом…
Сшить себе более-менее приличные трусы оказалось практически невыполнимой задачей, но мысль о том, что, если выйдет, я наконец не буду чувствовать себя настолько беззащитной, везде расхаживающей с голым задом, придавала сил. Ножницы ещё эти доисторические. Как они вообще с ними управляются? Сражаясь с ними в неравной борьбе, в голове сделала пометку, что на кузницу зайти тоже бы не помешало – рассказать, как можно сделать гораздо более удобный инструмент...
Часа через два мучений я всё-таки смогла соорудить что-то вроде шорт на тесемках. Резинок не было, ткань не тянулась, поэтому проемы для ног и туловища приходилось делать с расчетом, что это можно будет спокойно натянуть. Нитки торчали, фасон не надела бы даже моя бабушка, но...я была счастлива. Ни с чем несравнимое ощущение не голого тела в самых интимных местах, придающее уверенности и спокойствия, действовало похлеще любого антидепрессанта...
Пройдясь по комнате, недовольно подвязала покрепче тесемки на талии, так как шедевр мой спадал, и сделала ещё один круг, уже полностью удовлетворенная результатом. Завтра надо будет ещё одни сшить – сменку...И Борге показать. Может, тоже оценит...
Я невольно скривилась. Боже, зачем вообще об этом подумала. Представила, что все они там... на кухне...без трусов...Бр-р-р...
– Печорка, здесь ты? – резкий окрик, раздавшийся из приоткрытой двери, заставил меня крупно вздрогнуть и обернуться.
В открытом проёме стояла Агнес, сверля меня тяжелым взглядом. Служанка поджала пухлые губы, будто ей неприятно со мной говорить, хотя ещё вчера казалась вполне дружелюбной, и процедила сквозь зубы.
– Госпожа Магнусен спрашивает, пойдешь ли ты помогать подносить еду за ужином?
Я с недоумением смотрела на то, как Агнес кривится, разговаривая со мной. В чем, собственно, дело? Ладно бы вчера...Вчера я хоть пованивала – я бы поняла...
– Да...– я рассеянно кивнула, собирая с лавки обрезки ткани и швейные принадлежности, – Да, конечно, пошли...
– Надо же, соизволила...– Агнес наморщила свой симпатичный носик, поворачиваясь ко мне спиной, и совсем тихо, будто про себя, -...шлюха...
Я застыла на месте с открытым ртом. Лицо вспыхнуло от негодования, сердечный ритм лихорадочно зачастил.
– Что ты сказала? – прохрипела ей в спину.
– Что слышала, – махнула на меня Агнес рукой, не оборачиваясь, – Шлюха и есть. Много наверно опыта, да? Раз Бьорк и с собой уложил, и от работы избавил...Никогда такого не было, а тут!
– То есть с тобой не было, а не никогда! – шиплю я от злости, подлетая к ней сзади.
Память услужливо подсовывает обрывок вчерашнего разговора на кухне, когда Борга сказала, что Хотборк не для Агнес, а значит...
Четкое осознание, что у ярла со служанкой что-то было, неожиданно выбешивает до ярких вспышек в глазах. Меня начинает потряхивать от обиды и...чего-то, чему я не хочу и не могу дать определение.
Голос дрожит, взвиваясь на пару тонов и перекрывая шум крови в ушах. Мои пальцы цепко впиваются в локоть блондинки, и я вижу, как её глаза испуганно распахиваются, уставившись на меня.
– Да, ты права, Агнес, я не ты – я особенная. Так что ещё раз откроешь свой рот и обзовешь меня – пожалеешь...Ясно?
Дергаю её локоть к себе, но служанка ловко вырывается и отскакивает на пару шагов, тяжело дыша.
– Это ты пожалеешь, печорка! – то ли всхлипывает, то ли выкрикивает она.
– Пожалеешь, поняла???– бросает мне, обернувшись, уже убегая прочь по коридору.
Ноги подкашиваются. Я медленно выдыхаю, пытаясь унять выпрыгивающее из груди сердце, и тяжело прислоняюсь к стене...Мда...Подружиться с местными наверно будет нелегко...Особенно после этого…
По сравнению со вчерашним пиром в трапезной непривычно тихо и пустынно. Свечи были зажжены не все – лишь те, что рядом с пьедесталом, где расположился Бьорк со своими приближенными, и в дальнем конце одного из столов, где уже сели есть домашние слуги. Из-за этого вся длинная зала была погружена в наступающий сумрак, собирая тьму в углах и рисуя от тусклых отблесков свечей на дощатых стенах тревожные тени. Воины говорили не громко, то посмеиваясь друг над другом, то добавляя напряжение в голоса. И речь их глухим эхом разлеталась по трапезной, добавляя какое-то тянущее ощущение у меня в груди.
Бьорк вскинул голову, как только я вошла вслед за Агнес в зал, но его лицо было слишком далеко, чтобы я могла четко разглядеть его выражение. Я отвернулась, устремляя взгляд на Боргу, уже сидящую с большинством слуг за столом и ужинающую. Желудок неприятно буркнул, напоминая о том, что поесть ему бы тоже не помешало, но Агнес уже раздраженно окликнула меня, отвлекая от домоправительницы и заставленного яствами стола.
– Пошли, печорка, горячее вынесем, пиво подольем, и можно будет нам тоже садиться, – блондинка махнула мне рукой, зазывая за собой на кухню, а я вдруг отчетливо поняла, что это ее обязанность, а не моя.
Что Агнес должна была лишь позвать меня ужинать, а не нагружать работой. Более того, наверно она и не думала, что я соглашусь. Просто искала во мне еще один минус...Но это она зря – мне пиво разнести не сложно, тем более после вчерашнего адского дня.
Подхватив на кухне уже знакомый мне до боли большой медный кувшин, в то время как Агнес нагрузила себя блюдом с жаркое, я направилась к мужчинам, сидящим на пьедестале. Я знала почти каждого: Бран, назвавшийся мне вчера Синебоким – молодой, до смазливого симпатичный блондин, толстяк Олаф, снявший меня с костра, Альв, с ледяным взглядом зеленых глаз и едва заметной циничной полуулыбкой, как всегда устроившийся ближе всех к Бьорку, шаман Ульрих, заговаривающий ветер на ладье, Тормод, похожий на медведя...и, конечно, сам Бьорк...
Его чуть раскосые черные глаза то и дело устремляются на меня, пока иду к пьедесталу, отчего вдоль позвоночника бегут щекочущие мурашки и приятным жаром вспыхивает лицо. Если бы я была в своём привычном мире, я бы уже отчаянно флиртовала...Здесь страшно...Но и внимание чувствуешь на какой-то совсем другой, более высокой частоте.
Интересно, почему одни мужчины? С женщинами они не едят? А как же слуги – ведь сидят все вперемешку...Да и на пиру...
С каждым шагом речь воинов звучит для меня разборчивей, и я могу ухватить нить разговора...
– Как знаете, а по мне не надо было Ангуса отпускать! Не надо! Бьорк не хочет его вызывать– хорошо. Я бы вызвал! – кидает тихо, но горячо остальным Бран Синебокий, негромко стукнув по столу.
Бьорк на это только хмыкает, щурясь и гоняя тростинку между зажатых губ, а Альв и вовсе пренебрежительно фыркает вслух.
– Ты идиот, Бран...– цедит рыжий приятель Хотборка, кривя своё длинное, наполовину скрытое бородой лицо.
– Не смей так меня называть, Коса! – рычит Бран в ответ, сжимая кулаки.
– А ты не неси чушь! – шипит рыжий, – Убьешь Ангуса, если убьешь, конечно...И уже к следующей луне всё войско конунга столпится в нашем фьорде! Старый лис ведь только и ждет возможности прибрать Унсгард себе… Этого ты хочешь, дурак?! Чтобы от нашего Унсгарда и клана Хотборков остался лишь пепел?!
Повисает вязкая тишина, во время которой кто шумно вздыхает, кто чешет затылок, а ярл кидает на меня быстрый косой взгляд, когда я подливаю пиво Ульриху, сидящему с края.
– Так-то оно так...– хрипит толстый Олаф, почесывая живот, – Да не могу я...Ты, Бьорк, как хочешь, а противно мне Хольмов у нас принимать...Еле сдержался вчера, чтобы рожи их поскудные не начистить. А ты нам еще и девку их в хозяйки тащишь...Другой -то бабы не найти, а? Вон...
Толстяк вдруг переводит масляный взгляд на меня и озорно подмигивает.
– ...рыжая...Чем тебе не жена? Смотри, ягодка какая. Ух!
Во время его « ух» я возмущенно взвизгиваю на весь зал и чуть было не роняю кувшин, потому что Олаф, слишком ловко извернувшись для такого упитанного мужика, больно щиплет меня за задницу прямо через юбку. Все ржут. Олаф громче всех. Не смешно только мне и Хотборку. Я недовольно потираю пострадавшую половинку, а Бьорк сверлит тяжелым взором полноватого весельчака.
– Ты не о том шутишь, Бочка, – тихо роняет Ярл, – Кира – это Хельмут. И Хельмут будет нашим, как я клялся отцу. А насчет Хельги я уже говорил...Трогать не сметь!
– Так всё-таки с собой уложил печорку, да, Бьорк? – продолжает Олаф, кажется, совершенно не обращая внимания на вкрадчивый, полный угрозы тон Хотборка, – Хитрый ты, ярл. Мне в уши налил: « ведьма– ведьма»...А сам...
Олаф, дуя в усы, показывает незнакомый мне, но точно неприличный жест. Мужчины взрываются очередным раскатом хохота, и я мучительно краснею. Ещё и от того, что Бьорк точно не будет ничего отрицать.
– А ты что встала, Хель? – вдруг рычит ярл на меня, не смея, похоже, ничего сказать своим веселящимся за мой счет дружкам.
Я вздрагиваю от неожиданности и перевожу на него недоуменный взгляд. Нашел слабое звено? Бьорк тяжело взирает исподлобья, как умеет только он, и выразительно дергает подбородком в сторону стола, за которым ужинают слуги.
– Всё, разнесла. Ешь иди уже!
Я киваю, так скрывая вмиг заблестевшие от обиды глаза, и почти убегаю на кухню. Сволочь он всё-таки. И свинья...да. Уши горят, будто их подпалили, в груди разъедает коктейлем Молотова, и мне опять хочется его убить.
Ужин был для меня мучительным. Несмотря на требовательное урчание желудка до этого, стоило сесть за стол – аппетит напрочь пропал. Я лениво жевала краюшку, запивая чем-то сильно смахивающим на наш квас, и невольно прислушивалась к голосам воинов в другом конце залы. Только бесполезно это – слишком далеко мы со слугами сидели, да и говорили мужчины по большей части негромко. Лишь отдельные слова доносились до меня гулким эхом: тинг, свадьба, что-то про поход в конце лета...
Хотборк в мою сторону больше не смотрел. Отсутствие его тяжелого, проникающего под кожу взгляда ощущалось неприятным ознобом и пустотой, сводило настроение к нулю. Я тут на него обижаюсь вообще-то, а он...Тяжко вздохнула, елозя широкой ложкой в своей миске – вилок они тоже еще не придумали…
***
Проковыряв с полчаса свою мясную кашу, я сдаюсь и поднимаюсь из-за стола, перехватывая взгляд домоправительницы, сидящей правее.
-Госпожа Магнусен, я спать, ничего не нужно же больше от меня?
– Нет, иди. А что так рано-то, Хельга, мы еще в кости поиграть хотели да попеть...Солнце только село, что ты? – Борга изумленно вскидывает брови, смотря, как я переступаю через лавку.
– Да нет, устала я...– слабо улыбаюсь, упорно смотря только на Боргу и не желая проверять вспыхнувшее ощущение, что вот именно сейчас Хотборк всё-таки смотрит.
Левую половину лица с его стороны нещадно запекло и начало покалывать, но мне всё равно. Пусть хоть дыру своими узкими глазами протрет...
– Устала она, – тихо бурчит себе под нос Яра, весь вечер шушукающаяся с Агнес, – Хотя палец о палец не ударила...Конечно, у кого-то ж ночная рабо...
– Смотри слюной от зависти не подавись, – грозно перебивает её Борга, и Яра моментально проглатывает конец предложения. Лишь смеряет меня быстрым уничижительным взглядом и демонстративно отворачивается к Агнес, что-то ей едва слышно залепетав на ухо.
Я решаю оставить сей выпад без внимания. В конце концов, когда – нибудь им надоест...Надеюсь...Вместо этого, не оборачиваясь, покидаю залу, с совершенно нелогичным восторгом ощущая, как печет от чужого внимания спину между лопаток...
Зарывшись в свои шкуры, я ещё долго ворочаюсь, вслушиваясь в каждый шорох. Сердце возбужденно колотится, во рту собирается вязкая слюна. Мне почему-то кажется, что Хотборк придет сразу, как только поймёт, что я отправилась спать. И мне тревожно и нервно от этих мыслей. А ещё...
Я не готова признаваться даже самой себе, но я жду...
Но ночь за узким окном всё черней, звуки ночных насекомых все отчетливей, голоса с улочки доносятся всё реже, а Бьорка всё нет и нет...Я ворочаюсь в тысячный раз на жестком полу, лишь слегка смягченном шкурами, и мысли невольно перетекают на то, что неплохо бы было варравам изобрести кровать...
Так, ну с каркасом просто – я нарисую, плотник уж должен повторить. Дома же они как-то возводят...А вот насчет дна.... Чёрт, я не смогу объяснить, как сделать сетку. Пытаюсь мысленно представить её и разобрать по частям, но не выходит. Да, я видела тысячу раз. Но видеть и понять, как сделано, оказывается, совершенно разные вещи. Ладно, можно рейки вместо сетки. И матрас...При мысли о матрасе я счастливо жмурюсь как кошка на солнцепёке...Да-а-а...Перьевой...М-м-м...И подушка! По телу прокатывается дрожь фантомного наслаждения, и, по-моему, я даже вслух протяжно стону...Боже, и одеяло...Хотя, черт с ним с одеялом, шкурой обойдусь...Просто подушку дайте...
– Хель? – хрипловатый насмешливый голос Хотборка врезается в мои сокровенные фантазии, как камикадзе во вражеский истребитель...
– Что это ты тут так сладко постанываешь? Надеюсь, обо мне? – весело мурлычет ярл.
– Пф-ф-ф, – это самое остроумное, что я могу из себя выдавить, сгорая от смущения, пока Бьорк широкими уверенными шагами направляется к своей постели.
– О нормальной кровати я думала...– добавляю хрипло, прячась под шкуру, когда вижу, как он одним слитным движением стягивает с себя рубаху через голову.
Жмурюсь, потому что непослушные любопытные глаза всё-таки выхватывают в темноте его бронзовый живот с темной дорожкой жестких волос под выемкой пука и ползущей по боку темно-синей змеей.
– О чем? – переспрашивает ярл, и в голосе его явное недоумение.
Мне становится смешно. Бедняга даже не в курсе, что это такое.
– Мебель такая. Для более комфортного сна. Кровать называется, – поясняю снисходительным тоном.
Ярл раздраженно хмыкает, похоже задетый моими поучениями.
– А тебе значит некомфортно, Хель? – вкрадчиво интересуется с едва проскальзывающей издевкой, устраиваясь в своей постели поудобней.
Я решаюсь наконец высунуться наружу без страха наткнуться взглядом на абсолютно голого Хотборка. Закидываю руки за голову, уставившись в бревенчатые перекрытия потолка.
– Вся спина ноет, – доверительно сообщаю, – На шкурах всё-таки жестко...
– Хм-м-м, не любишь, когда жестко? – бархатным тембром интересуется ярл.
Я открываю было рот, но тут улавливаю скрытый подтекст и, возмущенно фыркнув «да ну тебя, Хотборк!», демонстративно отворачиваюсь от него в противоположную сторону. Бьорк тихо ржет.
Я тоже улыбаюсь, и как -то сразу, умиротворенная, засыпаю.
Сквозь тягучую дрему всю ночь улавливаю то недовольное сопение соседа, то его бесконечное ерзанье на шкурах, то даже какой-то хрипловатый бубнеж... И наверно постоянно производимый Хотброком шум должен бы меня раздражать, но мне напротив так хорошо и уютно. Ведь это значит, что я здесь не одна – в этом чуждом, мало понятном мной мире. И что, когда он вот так бурчит в паре метров от меня, да даже просто дышит, со мной ничего не случится.
***
Просыпаюсь я от четкого ощущения тяжелого взгляда, медленно блуждающего по моему лицу. Даже кончик носа чешется. Фыркнув и поморщившись, приоткрываю один глаз и тут же натыкаюсь на пасмурный взор Хотборка, нависающего надо мной.
– Привет...– бормочу смущенно, подтягивая шкуру к подбородку.
Бьорк отслеживает этот жест и раздраженно сообщает.
– Если бы ты была петухом – утро бы не наступило, Хель. Вставай, Вейла уже давно нас ждет. И больше ты здесь спать не будешь. Скажешь потом Борге, чтобы устроила тебя внизу.
Сообщив это, Хотборк поднимается с корточек, переставая загораживать своей широкоплечей фигурой солнечный свет. Я открываю рот от неожиданности и резко сажусь на постели. Не буду больше спать здесь?
Это почему? Я что... сглатываю...храплю...???От одной мысли хочется под землю провалиться...Да ну нет...Или...
– Почему? – растягиваю губы в пластмассовой улыбке, от которой немеет всё лицо.
Бьорк недовольно косится на меня через плечо и отворачивается.
– Потому что не спится мне так, ведьма, – отвечает нехотя, -Либо рядом ложись – либо в общую проваливай.
-А-а-а, ясно...– тяну я глубокомысленно и расплываюсь в уже настоящей лучезарной улыбке, подавить которую никак не выходит, как бы Хотборк в ответ не хмурился, сверкая исподлобья красными с недосыпа глазами.
10
Уже знакомую дорогу до домика Вейлы в лесу на горном склоне мы с Хотброком проделываем молча. Лишь в самом начале я, сбиваясь от быстрого темпа, пытаюсь завязать беседу, начиная рассказывать ярлу о чудесном изобретении человечества, имя которому подушки, на что Бьорк обрывает меня одной простой фразой.
– Борга тебе выдаст.
Я застываю в шоке, раскрыв рот. Что? Хотборк тоже притормаживает, окидывая меня нетерпеливым взглядом.
– Ну...что стоим? – ехидничает он.
– То есть...У вас есть подушки? – сиплю я, хлопая глазами.
– А почему их должно не быть? – изображает искреннее удивление Хотборк, но я вижу веселое дьявольское пламя в его черных глазах...Сволочь!
– А матрасы? – облизываю пересохшие губы, ощущая, как меня начинает мелко поколачивать от негодования.
Бьорк не выдерживает, расплываясь в хитрой улыбке, и медленно кивает, подтверждая, что и матрасы у них тоже имеются.
– Я...спала только на шкурах...Ты...!– я начинаю задыхаться от закипающего гнева внутри, и тычу в уже откровенно веселящегося варрава указательным пальцем, – Ты специально!
Боже, и как я не додумалась проверить, почему на его шкурах было так мягко спать, когда Бьорк пьяный завалил меня к себе на постель! Дура! Там же был матрас, получается!
-Но у тебя на постели нет подушек, – сообщаю вслух обвинительным тоном, с подозрением щурясь.
– Не люблю, – беспечно передергивает плечами Хотборк и, развернувшись, продолжает шагать, – Я же воин, Хель. Я большую часть своей жизни спал на лавке драккара или на собственном плаще на сырой земле. Какие подушки? Бабское это...
– Мог бы мне дать– раз бабское! – возмущаюсь ему в спину, торопливо семеня следом, – Да хоть бы матрас! Я же говорила, что мне неудобно!
– Думал, ко мне переберешься, – простодушно сообщает ярл, – Сразу стало бы удобно...
– Ещё я за подушки с мужчинами не...Спасибо, – бурчу себе под нос обиженно.
И на этом наша милая беседа обрывается. Очень вовремя, так как более – менее пологая местность остается позади, и мы ступаем на узкую лесную тропинку, круто забирающую вверх. Как и в прошлый раз, Хотборк лишь иногда оборачивается, подавая мне руку на особо сложных участках, но общего темпа не сбавляет, заставляя меня шумно пыхтеть от прилагаемых усилий и обливаться по'том.
***
В хижине Вейлы царит уже знакомый плотный сумрак, лишь кое – где разбавленный полосками солнечных лучей, пробивающихся сквозь завешенные узкие окошки, подсвечивавших танцующую в воздухе пыль. Тяжелый травянистый аромат забивает легкие, стоит ступить внутрь, окутывает влажным коконом, дурманит. Я щурюсь, привыкая к темноте, и не сразу распознаю ведьму, скрючившуюся у большого котла, кипящего на очаге.
– Здравствуй, молодой ярл, – Вейла не оборачивается к нам, помешивая свое варево, – Привел...Уходи теперь. Нечего тебе тут делать. Заберешь, как солнце коснется горизонта.
Хотборк кивает, но остаётся на месте. Задумчиво чешет затылок, поглядывая на меня.
– Печорка обещала мне магическую клятву, госпожа. Я хочу её получить. Сделаешь, и я уйду. И ещё...Я хочу её поселить с остальными слугами. Не будет ли беды?
Тут ведьма всё-таки поворачивается к нам, как-то странно улыбаясь.
– Поселить с остальными? – переспрашивает своим скрипучим голосом, – Ну, попробуй сынок, попробуй...
Её улыбка становится шире, обнажая беззубый рот. Она шаркает в нашу сторону маленькими шажками.
– А клятву даст она тебе, но не до того сегодня. Иди...
