Текст книги "Добыча ярла Бьорка (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Агнес.
Что она тут делает? Нет, я знала конечно, что после того случая со столбом она ушла из служанок, и осталась в доме Хотборка только Яра. И всё же встретить её здесь было полнейшей неожиданностью. Впрочем, а что такого? Ну должна же она была податься куда-то...И почему не к конунгу, да...
Вот только внутри так и сжималось теперь от безотчетной тревоги – слишком уж плохо мы с ней расстались тогда. Хотя...что мне может сделать какая-то прачка?
Священным местом для Ансборда оказалось каменистое гладкое плато почти под самыми облаками, заканчивающееся с одной стороны острым выступом, будто нависающим над долиной и раскинувшемся в ней городом конунга. Отсюда весь извилистый фьорд и поселение внизу были как на ладони. Красиво, но уж очень высоко. Все устали, не успев прийти. А Вейла еще и работы задала: кому как мне собрать нужные травы и цветы для церемонии жертвоприношения в честь удачного тинга, кому плести венки, кому складывать костры по периметру плато поменьше и один большой в середине около резного столба Ордина. Проработали мы до самого заката. А с первыми красными лучами уходящего солнца, окрасившими в бордовое горизонт, усталые и потные, побрели обратно сразу на приветственный пир. Благо, спускаться было не в пример легче. И ноги сами несли вниз по серпантину к большому дому конунга, уже под завязку полному гостями.
Белые балахоны Вейла нам сказала не снимать, чтобы все гости и местные воины знали, что мы её прислужницы, и не так сильно донимали нас, когда подвыпьют, как остальных служанок. Ири построила нас в ряд и словно квочка цыплят завела в огромную залу, занимающую почти весь первый этаж большого дома конунга и сейчас битком набитую людьми. Я уже знала, что пировать всем вместе разрешат только сегодня до полуночи и еще в последний день вечером после жертвоприношения.
По традиции сегодня ровно в полночь всех женщин и слуг выгонят из хмельной залы, и останутся здесь только ярлы, воины да бонды – те, кто имеет право голоса и допущен принимать решения. Закроются они все вместе на двое суток, обсуждая накопившиеся вопросы за год, деля полученную летом добычу, решая споры, создавая союзы, сватаясь и планируя набеги на следующую весну. И что решено на тинге не может быть оспорено без самого конунга. Именно потому Бьорк и ждал именно этой возможности посвататься к Кире – единственной прямой наследнице старого Хольма. Как ни крути, а Ангус лишь дядя, а у варравов дети в наследовании шли первее, чем братья и сестры, и неважно женщина или мужчина.
Стоило ступить в залу, как в первую секунду меня буквально оглушило – такая дикая какофония стояла тут. Крики, песни, смех, залихватская игра музыкантов – все это свалилось разом на мои бедные уши, полностью дезориентируя. Глаза тут же заслезились от едкого запаха лука, пота и сотен чадящих свечей. Здесь было гораздо теплее, чем в горнице, через которую мы прошли, из-за большого количества набившихся внутрь людей. Даже душно и жарко. Так, что нижнее платье почти моментально стало влажным от выступившей на спине легкой испарины. Вейла повела нас за отдельный стол, расположенный по левую руку от конунга и достаточно близко к его постаменту. Очевидно, что мы в этих белых балахонах занимали особое положение на тинге, будучи помощницами ведьмы.
Танцующие в центре залы люди торопливо расступались перед нами, музыканты стали играть потише, хоть и не прекратили полностью, а мужчины провожали откровенно разочарованными взглядами. Я не сразу поняла почему, пока пару раз кто-то не крикнул из толпы, что вот ту черненькую и ту рыженькую Вейла могла б и им оставить, а то что-то хорошеньких служанок у конунга маловато. Я напряглась сначала, поняв, о чем они, сглотнула, а затем по телу расползлось покалывающее облегчение. Всё-таки Бьорк знал, что делал, отведя меня к Вейле и нарядив в этот бесформенный белый балахон...
Внезапно в голове всплыл тяжелый взгляд Агнес сегодня. То, как она посмотрела на мои белые одежды, поджала губы и разом отвернулась. У неё такой защиты не было...На миг кольнуло сожалением, но толку. Я ничего не могу для неё сделать. Тут себе бы помочь...
Усевшись на длинной скамье вместе с остальными девушками, и немного попривыкнув к общему шуму и творящемуся вокруг пьяному кутежу, я начала озираться в поисках Бьорка, не в силах ничего с собой поделать. Долго искать не пришлось. Кажется, сердце мучительно сладко защемило раньше, чем мозг успел обработать информацию и сформировать мысль, что это он. Сидит за длинным столом самого конунга на пьедестале. Третий от него. Конечно, он ведь ярл...
Губы приоткрылись, когда наши глаза встретились. Бьорк тут же поднял большую кружку к лицу, медленно из неё отпивая и, я по засиявшему взгляду видела, скрывая за ней одобряющую улыбку. Слегка качнул в сторону головой, мол вставай, поговорить надо, поставил кружку на стол и только тогда отвернулся. Я огляделась в нерешительности, но кажется никому не было дела до того, с кем переглядывается молодой Хотборк. И ещё меньше было дело до моей скромной персоны. Поэтому я аккуратно вылезла из –за стола и пошла к выходу, лопатками ощущая преследующий меня внимательный взгляд Бьорка. Не дойдя до двери, я свернула за большой столб, юркнула в тёмный угол в самом конце залы, захламленный накиданными друг на друга запасными скамьями и целым ворохом шкур, приготовленных на случай, если кто-то из гостей решит разложиться спать прямо во время пира. Села там на пол, укрывшись от случайных взглядов, и стала ждать, прислушиваясь к тому, как гулко колотится сердце, перебивая даже стоящий вокруг гомон.
Прошло несколько секунд или целая вечность, как массивная, черная из-за блуждающих теней, мужская фигура материализовалась передо мной. Так внезапно, что я вмиг подскочила, сдавленно охнув от испуга и понимая лишь одно. Это не Бьорк – это Ангус.
Отшатнувшись от ухмыляющегося Хольма, я привстала на цыпочки в попытке хоть что-то разглядеть за его спиной. Бесполезно, массивная фигура Ангуса, сделавшего ещё шаг в мою сторону, и толстый столб опоры прямо за его спиной, не позволяли ничего увидеть. Отступила ещё, переводя лихорадочный взгляд на уже вплотную подошедшего мужчину и уперлась лопатками в стену. Всё. В носу горько защекотало от запаха козлятины, присущей Хольму, сегодня разбавленной нотками лукового пирога. К горлу непроизвольно подступил ком, и я чуть надула щеки, задерживая дыхание, чтобы не скривиться прямо Ангусу в лицо. Хольм пьяно качнулся и уперся одной рукой у меня над головой. К козлятине добавился дивный аромат забродившего пота. В уголках глаз заслезилось и в мыслях пронеслось, что я вот раньше вообще по достоинству не ценила тот факт, что Бьорк по их меркам слишком часто моется...
Где его носит, кстати? Или он...специально...
Догадка окатила ледяной волной, и я совсем по-другому взглянула на в ухмыляющееся лицо, склоненное ко мне. Специально? Сволочь...
Пальцы сжались в кулаки. Тьма в груди заворочалась...
– Ну, здравствуй, рыжая. Не меня ждешь? Нам в прошлый раз помешали...– светлые рыбьи глаза сузились, рисуя к вискам глубокие трещины морщинок. Свободная рука Хольма небрежно дернула косу на моём плече.
– Мне пора, – как можно холодней ответила я, уклоняясь от его масляных пальцев.
Шагнула было в сторону, но рука, которая до этого упиралась в стену над моей головой, резко опустилась на уровень подбородка, преграждая путь. Сердце больно стукнулось о ребра, я покосилась на его узловатые пальцы на стене и перевела лихорадочный взгляд на их хозяина. В горле как-то разом пересохло от подступающего к лицу жара. Страшно...Где же Бьорк?
Не придёт? Не придёт...
– Куда торопишься, печорка? Не обижу, – забормотал Хольм, а я заметила, какие черные у него два передних зуба, а одного вообще нет. Снова тошнота подкатила...
– Кто ты там при Хотборке, а? – жарко увещевал старик, – Давалка да рабыня. А со мной уплывешь, так я тебя к себе поселю, третьей женщиной в доме сделаю, а? Сама будешь служанок взашей гонять... Поплыли...
Он склонился к моей макушке и шумно вдохнул, а меня передернуло так сильно, что тьма внутри волной поднялась и побежала в крови. В ушах уже знакомо зашумело, время замедлило ход...
– Понравился мне твой огонь в волосах. Всё снился и снился. Давно такую девку хотел. Чтоб обычная – не ведьма. Редкая ты. И досталась этому змеенышу, – Ангус захрипел зло мне в висок, обдавая своим мокрым вонючим дыханием.
Я мстительно улыбнулась, смотря перед собой позеленевшими от сдерживаемого свечения глазами. Все вы хотите одного...Все вы примитивные, жалкие, алчные, глупые...Все-е-е...
Холодное спокойствие накрыло словно куполом. Что мне может сделать какой-то человек...Это ведь я ему могу! Да и должна – невидимая удавка клятвы так и сдавливала горло...
Я резко отстранилась от Хольма и потянула его за бороду вниз, чтобы была возможность посмотреть глаза в глаза. Его лицо тут же вытянулось от удивления. Не осознал ещё, что охотник стал добычей.
– Поеду с тобой, Ангус, если у Хотборка меня выпросишь, – промурлыкала я вслух,– До того, как сам не отдаст – не посмеешь меня тронуть, понял?
И отпустила рвущуюся, жадную до жертвы силу на свободу. Легонько. Просто, чтобы одурманить. Чтобы желание заполучить меня туманило разум, не давая спокойно жить. Съедало внутри червем. Я видела, как вспыхнули зеленым в ответ расширенные в полумраке зрачки Хольма, как исказилось сладострастием лицо. Как скривился рот в страдальческой гримасе.
– Выпрошу, всё сделаю, печор-р-рка. Всё, девка, всё-ё-ё, – тихо взвыл он словно раненый зверь и подался было зацеловать, смять в своих крепких объятиях, но не смог. Замер в миллиметре, тяжело дыша, околдованный. Ведь пока ярл не разрешил. И он не мог...Не мог до меня дотронуться!
Я в первую секунду, как он попытался навалиться, съежилась от страха, думала – не сработает. Не верила до конца ещё. Но потом....
Видела злое бессилие, написанное на лице этого противного мне человека. Видела, что он даже не осознает, что происходит, да и не пытается осознать – только нависает надо мной в какой-то совсем уж неестественно– напряженной позе. Видела всё это, и меня начал разбирать беззвучный истерический смех. Вот так просто?! Так просто!!! Боже...
– Тебя конунг спрашивал, Хольм, – вдруг раздалось леденяще– спокойное позади, а затем Ангус вдруг отлетел от меня с такой прытью, что сила рывка явно ужасающе не сочеталась с ровным тоном голоса.
Хольм ударился плечом о столб, затряс головой словно мокрый пёс, приходя в себя. Медленно сузил глаза, фокусируясь на стоящем перед ним Бьорке.
– Ты-то мне и нужен Хотборк, – хрипло проговорил и бросил на меня быстрый жадный взгляд, – Дело есть...Давай-ка потолкуем.
– К конунгу иди сначала – потом потолкуем, – Бьорк тоже посмотрел на меня, в его черных глазах горели невысказанный вопрос и тревога.
И я вдруг отчетливо поняла, что не подстраивал он приход Хольма. Просто позже из-за стола встал...Внутри вдруг тепло-тепло стало от этого, и тьма, ворча, опять спряталась, свернувшись клубком. Глупо, это ведь ничего не меняет. И всё же стало легче...
– Ладно, Хотборк, – процедил Ангус, переводя недобрый взгляд с меня на Хотборка и хмурясь, – Потом...
Потоптался на месте, почесал раздраженно бороду, в последний раз взглянул на меня исподлобья и, махнув рукой каким-то своим мыслям, наконец оставил меня с Бьорком наедине.
– Что ему нужно было? – ярл резко подался ко мне, стоило Хольму скрыться за опорным столбом.
Брови вразлет сошлись на переносице, черные глаза требовательно сверкнули, и сильные пальцы сдавили мой подбородок, не давая увернуться от допрашивающего взгляда. Я лишь лениво, с лёгкой издевкой улыбнулась. Затухающая сила ещё бродила в теле, отдавая на кончике языка сладкой вседозволенностью. И сейчас собственнические замашки Бьорка казались мне забавными. Если не смешными...
– А что нужно тебе, Хотборк? – ласково пропела, ведя пальцем по его острой скуле, – Разве не тоже самое, м?
Бьорк дернулся, уворачиваясь от моей руки и сильнее хмурясь.
– Перестань, Хель, – буркнул он раздраженно, с тревогой начиная вглядываться в моё улыбающееся лицо, – Что с тобой? Будто пьяная...
Я опустила руку. Что-то в его тоне окончательно встряхнуло меня, возвращая прежнюю. А вместе с прежней Олей вернулись и страх, и любовь, и жгучая обида...
– А ты не задавай глупых вопросов, Хотборк, – тихо выпалила ему в тон, – Что нужно – что нужно...Ради чего отдаешь, то и нужно! Что же ещё по-твоему!
– Ещё не отдаю, – рыкнул Бьорк.
И вдруг притянул меня к себе, с размаху впечатывая в свою широкую грудь. Так, что у меня чуть нос не свернулся. Обнял крепко, рискуя переломать все ребра и окончательно лишая надежды дышать.
– О-о-оля...– жарко зашептал он мне в макушку будто в бреду, – Не могу я...Убью его раньше...Убью...
По спине пробежал липкий холодок. Он ведь не всерьез сейчас, да? Конечно, мне страшно, и обидно, и не очень хочется, но ведь если Бьорк убьет Ангуса, то война неминуемо начнется. Разве нет?
– Глупостей не говори...– ворчливо пробубнила Хотборку грудь, злясь на него за то, что мне ещё и уговаривать приходится продать меня как какую-то корову, – Я уже попробовала. Только что...Он даже пальцем не смог меня тронуть, когда приказала. Только глазами ошалело вращал. Представляешь?
Я вздернула голову вверх, заглядывая в хмурое лицо своему ярлу и робко улыбаясь.
– Хорошо всё пройдёт, не переживай...
– Сейчас? – перебил меня Хотборк со сквозящим недоверием в голосе, сильнее сжимая плечи.
– Да.
– Он понял?
Покачала головой. Бьорк сощурился, сверля меня изучающим взглядом, потом тяжко вздохнул и снова прижал к себе, уткнувшись подбородком в макушку. Несколько секунд я ощущала только сильные удары его сердца у моего виска и влажное горячее дыхание в волосах. Зажмурилась…
– Ладно, Хель, беги за стол...
24
Я, кажется, уже вечность сидела за своим чёртовым столом, а Бьорк всё не возвращался... И взгляд мой невольно то и дело приковывал его пустой стул с высокой спинкой за столом конунга. И с каждой минутой его отсутствия безотчетная внутренняя тревога нарастала, звеня. Особенно, когда я поняла, что и Киры за столом по правую руку от конунга, прямо напротив меня, где сидели дочери и жены ярлов, тоже на месте не было. Он что?
С ней???
Сладкий мёд моментально загорчил на языке. И чёрная ревность толстой змеёй оплела ребра, сдавливая. Я так долго пыталась об этом не думать, что сейчас впала в состояние, близкое к болевому шоку.
Как-то разом обрушилось на меня полное осознание того, что мне придётся пережить. Смотреть, как он даёт клятвы другой, знать, что точно будет близок с ней. Даже зубы мучительно заныли от одних мыслей...Может, и правда уплыть, не видеть – лучшее решение. Я не смогу...Я просто не смогу! Кожа ещё хранила фантомное тепло его тела, на губах горел короткий, но такой откровенный поцелуй, а он может быть прямо сейчас, в этот самый миг уже целует другую...Дотрагивается до её лица в скупой ласке, смотрит прямо в глаза, заглядывая в самую душу, шепчет что-то на ушко своим низким хрипловатым голосом, обещая, что всё у них будет хорошо.
Передернуло. С грохотом опустила кружку с сидром на стол, с трудом сглатывая скопившуюся во рту горечь...Я наверно просто наивная дурочка! Верю ему! С чего я вообще решила, что могу ему верить? Хоть кому-то здесь? Все они преследуют свои цели, все! И никому я не нужна...
Ещё этот липкий взгляд Ангуса, приклеившийся к левой половине моего лица...Если бы глазами можно было бы сверлить, у меня бы уже сквозная дырка была в виске благодаря старику Хольму...Мне подлили сидр, и я выпила полкружки разом, запрокинув голову, в сотый раз мазнув туманящимся взором по пустому стулу Бьорка. Он с ней...Я чувствую...С ней. Не-на-ви-жу-у...
К тому моменту, как Хотборк вернулся в шумную трапезную, голова у меня уже слегка плыла от выпитого, спертого воздуха и собственных мыслей. И да, он вошёл не один. С Кирой...Неотрывно проследила за тем, как Бьорк довёл её до её стола и прошёл к постаменту, будто специально даже на миллиметр не поворачивая голову в мою сторону. Словно издевка. Спокойно сел на свой стул и только тогда на мгновение поднял на меня чёрный нечитаемый взгляд. Всего лишь миг, и отвернулся. Но сердце так больно зашлось! Я поняла, что сейчас всё начнётся. Время пришло. Хотелось крикнуть «нет», вскочить с места как в дешевой мелодраме, но я лишь уткнулась носом в миску с жаркое, боясь выражением побледневшего лица выдать себя.
***
– А вот и Хотборк явился, – громко на весь стол хмыкнул Арк, конунг семи островов и ярл Ансборда.
Хитро сощурил глаза редкого болотного цвета и откинулся на стуле– троне, поигрывая ножом и наблюдая из– под опущенных век за своим самым молодым ярлом.
Самым молодым и самым богатым. По слухам...
Насколько правда – сказать сложно. Хотборки всегда были скрытны. Как крысы, прячущие припасы в самые глубокие норы. Скрытны и опасны... Но слухи– не слухи, а драккары ярла Унсгарда, приплывшие на тинг, ломились от золота, посуды да оружия, а в поход– то он этим летом только один ходил. И то недалеко – до печоров. Хоть и удачный, говорят, поход. Несколько храмов разорили да рабов навезли. Вот только золота у печоров отродясь не было. Не тем они богаты! У них медь да железо. Тогда откуда? Золото-то у вымеска старого Хотборка откуда???
Арк цокнул своим мыслям, поглаживая темную, уже украшенную серебряными нитями бороду, убранную в косу. Улыбнулся шире мальчишке с глазами матери– шлюхи кочевницы и выше кубок поднял, готовясь заключить новый, выгодный для него союз.
– Первый тинг для тебя как ярла, Хотборк! – зычным голосом начал Арк свою речь, – Ещё прошлой осенью сидели за место тебя твой отец да сын его старший Арва и пили брагу за мир на семи островах. Год прошел, а будто вчера было. Всё помню...Мда...Пируют они теперь с Ордином...
Конунг сделал многозначительную паузу и прикрыл глаза в знак почтения к умершим. Остальные сидевшие за главным столом, тоже слегка отпустили головы, ожидая, что же дальше скажет хитрый лис Арк.
– ...И сговор у меня был с твоим отцом, – вкрадчиво продолжил конунг, подаваясь вперёд и поворачивая голову к сидящему через трех человек Бьорку, чтобы лучше его видеть.
– Хороший сговор, добрый. Всех устроил, – цокнул сокрушенно Арк, качая головой и неотступно следя за каждым вздохом молодого Хотборка, – Что брат твой Арва возьмёт в жены дочь мою, Ингу, и породнимся мы с ним. Да только осталась моя девочка без жениха...Некому завет отца выполнить и слить воедино наши славные рода...
Конунг провел языком по зубам и вновь откинулся на стул, поигрывая ножом в левой руке. Помолчал, выжидая, но вымесок лишь почтительно молчал, смотря на него своими черными непроницаемыми глазами. Будто и не понимает к чему он! Остальные тоже притихли, с интересом наблюдая. Пришлось Арку покряхтеть от неудовольствия и самому продолжить разговор.
– Ну так что скажешь, Бьорк, а? Возьмешь мою Ингу, как отец хотел? Ей через пару зим пятнадцать стукнет – самое то для девки! Красивая, тихая, перечить не будет тебе – только ноги мыть да детей метать.
И засмеялся, почесывая живот, довольный описанием своей дочери. Остальные зычно подхватили, выкрикивая скабрезные шутки, принятые на сговорах. И только Хотборк молчал. Когда хохот поутих, Бьорк встал, поднимая кубок, поклонился с почтением конунгу, и Арк уж было довольно причмокнул. Ну всё, просить сейчас будет щенок его Ингу. Как просто -то всё. Хотя...Кто ж откажется от дочки конунга? Разве что полный дурак. Хотборк на дурака похож не был...Скорее наоборот – на слишком уж умного. Но там время покажет. Будет толковым зятем, так может и не избавится даже от мальчишки Арк. Это Арва ему что кость в горле был, а этот...Время покажет. Подождем...
– Большую честь ты оказываешь мне, мой конунг, – начал бастард, чеканя каждое слово и смотря прямо Арку в глаза, – Большую и очень лестную для меня. Да только не могу я её принять. Не серчай. В сговоре я уже с другой и хотел на этом тинге испросить у тебя позволения взять себе в жену из рода Хольмов, Киру. И если будет на то твоё разрешение, то и свадьбу сыграть сразу после жертвоприношения, чтобы порадовать наших богов не только пищей, но и зрелищем. И подарили они нам с Кирой мир и много детей.
Хотборк замолчал с поднятым кубком, выжидая, и вокруг воцарилась гробовая тишина. Арк опешил, раскрыв рот, не в силах поверить в услышанное. С девкой Хольмов? Уже? Да как так-то! Быть не может! Конунг поверить не мог. Не сходилось! Враждуют же они! Кто ж ему отдаст?!Очень это Арку не понравилось – его устраивало, что Хельмут и Унсгард между собой грызутся. Где грызня– там нет союза. Слишком уж сильные эти острова...Воинов много, драккаров...Ещё не до конца Арк всё это в голове провернул, но нутром чуял, что для него плохо...
– Чудные ты вещи несешь, Хотборк, – протянул конунг, упираясь ладонями в резные подлокотники и недобро щурясь на стоящего перед ним ярла, – В сговоре с девкой Хольма? Это с той что ли, у которой отца ты вот недавно при всех зарубил? А она-то хоть знает, что ты её брать собрался, а, сынок?
И засмеялся зычно, только взгляд остался таким же колючим, сверлящим Бьорка насквозь. Все дружно подхватили. Хотборк молчал. Когда тихо стало – спокойно ответил.
– Знает. О былом не думаем мы. Молодому сердцу не прикажешь, да и топор войны зарыть пора. Ты сам хотел этого от меня – запретил нападать на Хельмут. Так разве не лучший это способ добиться мира?
– Что-то глубоковато ты рыть начал...И не тем топором...– процедил конунг сквозь зубы.
Все опять захохотали. А Арк глазами стал девку искать. Вон же она, кажется. Сидит – притихла. Глаза огромные от волнения – на пол лица. От шуточек вся красными пятнами пошла. Хорошенькая, тут ничего не скажешь. Только всё равно не верил старый конунг в такую любовь. На костях.
– Скажи– ка мне, девица, правда что ли хочешь за него? – конунг ткнул в девчонку пальцем, а потом медленно перевел его на невозмутимого, казалось, Бьорка. Цокнул языком, криво улыбаясь, – Отца твоего убил, помнишь?
Что-то в глазах девчонки при этих словах мелькнуло, но растаяло тут же. Она разомкнула белые от переживаний губы и звонко, с вызовом выпалила.
– Хочу. Люб мне Бьорк Хотборк.
– Лю-ю-юб, – передразнил девку Арк и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза.
Нехорошо, ох, чувствовал, что не хорошо. Да только повода отказать и нет. И вот так сразу и не придумать. А ведь он знал, что, когда Бьорк в поход пошел пару месяцев назад, в доме его Ангус был, как принято было между соседями, даже не очень дружными. Как залог, что не нападут. Ему донесли, что Хотборк пустил, хоть и половину воинов дома оставил. И ещё донесли, что с племянницей Ангус был, не один. Вот значит когда и как...Хм-м-м...
– Разреши, мой конунг, – встрял в быстрый поток его мыслей Хотборк, – И свадьбу скорую разреши.
Ангус, точно, подумал в этот момент Арк и перевел взгляд на старшего ныне Хольма. Он-то уж точно против должен быть. Он сейчас главный в Хельмуте, но как только Хотборк дочку брата себе заберет, то он главный станет...
– А ты что скажешь, Хольм? У девок-то что спрашивать, да? Мужика увидела, засвербело, а на потом не думают...
Все опять заржали. Даже у Хотборка уголок губ дернулся. Хотя у того скорее из вежливости. Умаслить хочет. Но глаза то раскосые выдают. Вон как цепко смотрят – не до смеха ему...
Ангус, всё это время сверлящий Хотборка своими рыбьими глазами, медленно перевел взгляд на конунга.
– Скажу, что неохота мне племянницу отдавать...– медленно протянул он, – Какой резон мне с того? Разве что нытье её бабское больше не слышать...
Хмыкнул и вновь взглянул на Бьорка, гладя рукой бороду.
– Может чем задобришь меня, а, Хотборк? Чем-нибудь сладеньким, а? Один раз пожадничал уже, а я хочу...
По лицу бастарда вдруг пробежала тень и все черты словно разом заострились. В глазах что-то вспыхнуло, опасное и злое, заставившее конунга насторожиться. Долго он жил на этой земле и многое видел. И нутром понял, что с трудом сдержался сейчас Хотборк, но поборол себя. Взгляд опять стал непроницаемым и цепким.
– Если ты про рыжую печорку, то специально тебе вёз. Забирай! – равнодушно бросил вмиг засветившемуся в плотоядной улыбке Ангусу.
– Согласие дай, Хольм, – напомнил Хотборк, нетерпеливо вздергивая бровь.
– Даю, – рыкнул Хольм.
Конунг сплюнул с досады, но вонзил нож в стол в знак, что дело решеное. И тут же трапезная взорвалась от топота ног и криков. Свадьбе на тинге быть, а кто не любит свадьбы!
25
Пир как в бреду для меня прошёл. Слушала речь Бьорка, когда выпрашивал он себе Киру, и медленно умирала под тяжестью каждого слова. Хмель улетучился, оставив лишь чугунную головную боль, ломившую виски. Внутри будто с корнем сердце выдрали. Нет, я знала, всё знала...Но одно дело – знать, другое– видеть, слышать, чувствовать...
Когда конунг, скривив своё широкое лицо от сдерживаемого негодования, всё-таки вонзил нож в стол и зал взорвался от топота и криков, я не выдержала и вскочила со своего места. Благо, что многие повскакивали, поднимая к потолку кубки.
Подошла к Вейле Ири и, извинившись, поинтересовалась у нее, где мне лечь спать, а то устала и очень уж голова болит. Ведьма смерила меня изучающим взглядом, задержавшись на лихорадочно блестящих от подступающих слёз глазах, но ничего не спросила. Сказала только, что тот сенник, у которого на лавке раздавала она нам балахоны, и предназначен для её помощниц. Я ушла...
Не помнила, как толкалась сквозь веселящуюся, живую массу людей к выходу из трапезной. Не помнила, как брела по заднему двору, тоже полному вышедшими подышать, поговорить наедине да отлить воинов. Ничего не помнила, кроме бездумного влюбленного взгляда Киры на Бьорка, когда она говорила, что люб он ей и его черных, непроницаемых, направленных в ответ на неё. Лишняя...Никогда я не ощущала себя лишней настолько, как в этот момент, в этом теле, в этом мире. Это всё не моё!
Упала на самые дальние шкуры, уже заготовленные для нас, забилась в угол, свернулась в клубок. И только тут заревела. В душе всё продолжало умирать и умирать что-то. Я даже не осознавала до этого, как во мне уже эти чувства глубоко. И вот сейчас боль и обида по миллиметру выжигали их из меня, оставляя раны и пепел. Почти не заметила, как почти под утро пришли другие девушки. Щебеча и обсуждая пир, потихоньку улеглись, но долго ещё взрывались сдавленным хихиканьем, взбудораженные, пьяные и счастливые. К тому моменту я уж совсем затихла, ощущая в груди спасительное онемение.
Я просто сделаю, что должна. Глупо скрывать – я и сама хочу испытать себя как истинную ведьму. Проверить. И Ангуса мне не жаль...Как сказала Вейла когда-то, они бы меня не пожалели...Я сделаю. А потом заберу у Бьорка обещанную награду – унесу столько золота, сколько смогу, получу желанную свободу и уйду к Вейле Унсгарда или ещё какой, познавать дальше колдовское искусство, чтобы стать истинной ведьмой.
Я хочу как Вейла Ири сидеть рядом с конунгом с гордо поднятой головой и чтобы никто мне не указ был. Ни продать не могли, ни купить. Ни презрительно говорить словно о собаке, как о Кире сегодня. А ведь она не простая служанка, а дочь ярла, невеста ярла и единственная наследница богатого сильного Хельмута. Но даже это не уберегло её от уничижительного «девка Хольмов». Вот кто для них любая женщина, не способная дать отпор. Любая. Мир Бьорка жесток – в нём ценят лишь силу. И, если уж суждено мне в нём жить, значит я буду сильной. У меня просто нет выбора...
Второй день тинга начался с завтрака прямо на улице. Нам раздали миски с только что сварганенной похлебкой, выдали хлеб, печеную картошку и сыр, чтобы взяли с собой на плато, и мы, наскоро поев мясную кашу с бобами, отправились заканчивать подготовку места силы к завтрашнему жертвоприношению, а теперь ещё и свадебной церемонии Бьорка. Девушки воодушевлённо болтали между собой, поднимаясь вверх по горному серпантину, продолжая вспоминать вчерашний весёлый пир. А я плелась в самом конце, лелея накрывшее душу опустошение.
Ничего не трогало.
Надо просто пережить эти дни, избавиться от клятвенной удавки и Ангуса, получить своё и навсегда забыть о Бьорке и его наполовину бритой невесте...Пусть как хочет живет...Без меня.
День длился, казалось, бесконечно. Муторная однообразная работа по сбору хвороста и плетению венков давала слишком много времени для моих унылых размышлений. Остальные девушки пели, так развлекая себя, переговаривались, шутили, рассказывали сплетни. У меня же ни на что настроения совсем не было, и люди вокруг лишь раздражали своими улыбками и беспечными голосами. Солнце будто издевалось, зависнув в небе и никак желая клониться к закату. Я то и дело бросала на него полный тоски взгляд, но слепящий диск и на миллиметр не двигался...Невероятно длинный день...
Но и он всё-таки закончился, подтверждая давно затёртую до дыр фразу, что ничего не вечно. Когда мы в сгущающихся сумерках спустились обратно в поселение, там уже было тихо и пустынно – жители собирались спать. Лишь из дома конунга доносились веселые пьяные голоса участников тинга, закрывшихся в трапезной до завтрашнего утра, чтобы решить все насущные вопросы и построить планы на весь следующий год. Прохладная тишина осеннего вечера взрывалась то приглушенным толстыми стенами хохотом, то криками ожесточенного спора, то какими-то ударами, будто они там разом и нехитрую мебель громят, и посуду бьют. Массивная двухстворчатая дверь дома конунга периодически открывалась, выпуская очередного воина, желающего справить нужду – единственный разрешенный повод покинуть тинг ненадолго.
Мы с девушками, ведомые Вейлой, торопливо прошли мимо дома Арка Ворфулка и юркнули на задний двор к нашему сеннику. Быстро разлеглись на своих шкурах. Все устали, говорить никому не хотелось, а завтра ещё и вставать ни свет ни заря. Даже я, измотанная этим днем, уснула крепко почти сразу вязким сном без сновидений. Встрепенулась только глубокой ночью, чувствуя нужду. Аккуратно встала, чтобы не будить остальных девушек и тихонько выскользнула наружу. Быстро дошла до классического деревенского туалета, представляющего из себя деревянную неказистую избушку с простой глубокой ямой внутри, сделала дела и скорее побежала обратно, опасаясь встретить на пути кого-нибудь из точно нетрезвых гостей. Судя по шуму и музыке, доносящихся из трапезной, пир всё ещё был в самом разгаре.
И уж дотронулась до дверной ручки сенника, как сзади коротко свистнули. Я обернулась и замерла в нерешительности, ощущая, как сердце моментально скакнуло к горлу. Тёмный высокий силуэт отделился от коровника и сделал шаг ко мне. Тусклый жёлтый свет, льющийся из окон дома конунга, бил мужчине в спину, делая его черной ожившей тенью, но мне достаточно было и этих смутных очертаний, чтобы безошибочно узнать Бьорка. Он махнул рукой, чтобы подошла к нему, но я лишь медленно головой покачала, сделала шаг назад, толкнула дверь сенника и проскользнула внутрь, тут же за собой запирая.
