355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ана Сакру » Добыча ярла Бьорка (СИ) » Текст книги (страница 5)
Добыча ярла Бьорка (СИ)
  • Текст добавлен: 2 февраля 2022, 13:02

Текст книги "Добыча ярла Бьорка (СИ)"


Автор книги: Ана Сакру



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Долго спишь, ведьма, – роняет Бьорк, отпуская моё колено и выпрямляясь.

На нем та же одежда, что и вчера на пиру: светлая льняная рубаха с толстой шнуровкой на груди, темные полотняные штаны, мягкие невысокие кожаные сапоги, пояс из той же, что и обувь, рыжей кожи со свисающими сбоку топориком и короткими ножнами. Только теперь длинные смоляные волосы Хотборка не распущены, а убраны в несколько колосков– косичек, змеями расползающихся по его широким плечам. А ещё от Бьорка вкусно пахнет и, учитывая, какая постоянно вонь царит кругом, это просто невозможно не заметить. Я невольно с жадностью втягиваю хвойный аромат, исходящий от мужчины, остро ощущая при этом, какая я по сравнению с ярлом сейчас грязная. Мне становится до тошноты неловко, и я, кутаясь в шкуры, подтягиваю колени плотнее к груди и насуплено поглядываю на чистенького Хотборка.

Бьорк наклоняется и привычным уже жестом перехватывает мой подбородок двумя пальцами, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

– Я проснулся голый, ты лежишь рядом...Что было, ведьма? Я брал тебя? Ты сама пришла? – вкрадчиво интересуется ярл, блуждая пытливым взглядом по моему лицу.

– Пф-ф-ф, ещё чего! Сама...– от возмущения у меня воздух в легких начинает булькать. Какой он всё-таки...От скромности не умрет, – Сама к тебе только твоя невеста ходит, Хотборк!

– Кира? Она здесь была? Что ты мелешь? – у Бьорка на секунду округляются его раскосые глаза, а пальцы на моем подбородке непроизвольно вдавливаются сильнее. Я морщусь от боли, и Хотборк, опомнившись, отпускает.

– Была. Попрощаться хотела, не знаю, что у вас тут происходило, я ушла, – аккуратно выдаю неполную версию событий, опасаясь новых обвинений в каком-нибудь мороке. Нижняя часть лица выразительно горит, намекая на то, что после нежных прикосновений Хотборка, скорее всего, мне на память останутся синяки, – Потом я вернулась. Ты был голый, подозвал к себе, повалил рядом и...захрапел.

Я развожу руками.

– И всё? – подозрительно щурится Хотборк.

Киваю, хлопая на него кристально честными глазами. Бьорк тяжело вздыхает и чешет заплетенную макушку.

– Ладно, – рассеянно бурчит, отходя от меня, – Вставай, Хель. На рассвете Вейла вернулась. Проводим драккары Хольмов, и сведу тебя к ней. Посмотрим, что старая ведьма скажет...

Бросив задумчивый взгляд в окно, Хотборк резко поводит головой, словно сбрасывая оцепенение, и скоро направляется к выходу.

– Ну? – его нетерпеливый окрик бьёт по барабанным перепонкам.

Прежде чем подняться, я опускаю взгляд на свои черные ступни. Раздраженно повожу плечами из-за неприятно липнущего к телу, пропитанного морской солью и по’том обгорелого у подола платья, и с легким отвращением принюхиваюсь к себе.

– Я очень хочу помыться, – поднимаю на ярла глаза, – А ещё я босая, и чистое платье тоже бы не помешало, Хотборк…

Тяжело вздыхаю, вставая. Бьорк криво усмехается, ощупывая меня придирчивым взглядом с ног до головы, похоже, только сейчас осознавая, в каком я состоянии, задерживается на моих чумазых ступнях и резко вскидывает снисходительный взор обратно к моему лицу.

– Да, не помешало бы...– тянет своим бархатным низким голосом, – Воняешь, ведьма...Правда, я думал, что это запашок твоего скверного характера.

И ржет...Скотина.

– Очень смешно, «хозяин» – буркаю ехидно себе под нос, ожидая, когда этот весельчак успокоится.

– Хорошо, Хель, пойдем, скажу Борге, чтобы в баню тебя отвела и одежду выдала, – уже благосклонней кидает Бьорк через плечо, сбегая по лестнице вниз, – Странно, что она сразу этого не сделала... Ну, не отставай. На пристани уже собрались все, скоро отплывут.

Несмотря на ранний час, у пристани было многолюдно и шумно почти так же, как вчера, когда из похода вернулись наши драккары. Помятые после бурной ночи воины, торговцы, пропахшие морем рыбаки, зеваки, стайки чумазых детей, попрошайки, назойливо ищущие твой взгляд, молодые женщины, часто держащиеся парами и хихикающие между собой – вся эта пёстрая толпа заполонила деревянные помосты набережной, чтобы проводить в дальний путь дорогих гостей.

Не заботясь о том, поспеваю ли я за ним, Хотборк быстро шагал вперёд, разрезая толпу словно ледокол, продавливающий торосы. Мне оставалось лишь держаться поближе к его широкой спине, практически утыкаясь носом ярлу в лопатки, чтобы бурлящие волны толпы не успели за ним сомкнуться, отрезав меня от «хозяина». Люди расступались перед своим ярлом, неизменно почтительно здороваясь. Но, стоило ему отвернуться или пройти дальше, кидали уже совсем разные взгляды на молодого Бьорка, незаметные ему, но очевидные мне, поспевающей сзади. Фальшивые по большей части улыбки, настороженные, колючие глаза, плотно поджатые губы – всё говорило о том, что Хотборка если не не любили, то по крайней мере доверия не выказывали. Впрочем, насколько я поняла, он совсем недавно занял место прошлого ярла, и наверно такое отношение было вызвано ещё не заслуженным доверием...

Хотя откуда мне знать, господи...

Для себя я только отметила, что, если с Бьорком будет совсем невмоготу, то найти того, кто захочет помочь мне, чтобы насолить ему, наверно будет не сложно. Открыто приветствовали ярла только воины, большую часть из которых я уже знала по нашему плаванию. Вот эти мужчины улыбались Хотборку широко и открыто, тянули свои лапища для крепких рукопожатий, посмеиваясь в длинные усы и отвешивая скабрезные шуточки. Да и Бьорк оживлялся, встретив очередного боевого товарища. Тормозил резко, так что я чуть не впечатывалась ему в спину, и завязывал короткий разговор, смеясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несмотря на постоянные останавливающие нас приветствия, до пристани мы добрались быстро. Так быстро, что дыхание моё сбилось от торопливой ходьбы, граничащей с бегом, а до сих пор босые ступни болезненно ныли от то и дело попадающихся под ноги острых камней.

Вдоль берега красовались три черных длинных драккара с веером темных весел– крыльев, уже наполовину вставленных в уключины. Люди муравьями суетились на лодках, погружая последние бочки с провизией и водой.

На носу самого длинного драккара расселся сам Ангус Белый, лениво скребущий точильным камнем по итак пугающе блестящему лезвию своего топора и исподлобья цепким взглядом наблюдающий за торопливыми приготовлениями к отплытию своих собратьев.

В животе у меня тревожно скручивается при виде этого мужчины. Воспоминания о вчерашнем пире, бесцеремонно шарящих по моему телу ручищах Ангуса и той странной гипнотической ярости, охватившей меня, которую Хотборк назвал колдовством, липкой холодной волной прокатываются по телу, оседая на кончиках пальцев мелкой дрожью. Я невольно замедляю шаг, не желая быть замеченной Хольмом...

И зачем только Бьорк таскает меня за собой, словно собачонку...Уж мог и бы и один сходить – попрощаться... Я бы как раз помылась...Хотборк, словно услышав мои мысли, сбавляет шаг и впервые за всё это время оборачивается.

– Здесь стой, Хель, – отрывисто бросает ярл через плечо, мазнув по мне своими черными глазами.

Я с облегчением тут же застываю на месте. Отлично, его лобызаний с Кирой мне и ночью за глаза хватило. Не хочу вновь наблюдать из первого ряда.

Ощутив покалывание на лице, отвожу глаза от удаляющейся от меня спины Бьорка и ловлю на себе водянистый взгляд Ангуса, пристальный и недобрый. Кто-то похоже тоже отлично помнит вчерашний вечер…Смутившись, резко опускаю голову и с преувеличенным любопытством начинаю разглядывать свои чумазые ноги, торчащие из– под обгорелого подола. Успеваю лишь заметить, как Хольм нарочито нехотя поднимается с места, чтобы поприветствовать приближающегося к нему молодого ярла. Вокруг шумно и суетно, и всё-таки я достаточно близко, чтобы расслышать их прощальные слова.

– Что ж, Ангус, спасибо, что остался в Унсгарде и дождался моего возвращения. Доброго ветра и тихой воды, ярл Хольма. Пути наши скоро вновь сольются на тинге, где, возможно, ты станешь родственником мне, – Бьорк говорит торжественно и немного нараспев, словно подчеркивая, что это лишь общепринятые фразы, которые он обязан произнести.

Ангус отвечает не сразу. Повисает томительная пауза, звенящая напряжением даже на фоне всеобщей галдящей суматохи. И я, не сдержав любопытства, всё-таки поднимаю на прощающихся мужчин глаза. Хольм сплевывает в сторону, не отводя от Бьорка прищуренный тяжелый взгляд.

– Рано ты вернулся с похода, сын Хотборка. Не уважил Богов – привез добычу только с одного поселения, когда предки наши завещали обплыть хотя бы три берега в честь нового ярла, чтобы правил тот сильною рукою и никто не смел бросить вызов ему, оспаривая место на большом стуле. Не боишься теперь, что сбросят тебя на тинге, а?

Я не вижу лица Бьорка в данный момент, но за него говорят его вмиг напрягшиеся плечи и правая рука, ласково огладившая висящий на поясе боевой топорик.

– Мы и в одном поселении взяли добра столько, что еле увезли, Хольм. Был ли смысл ещё пытать удачу и перегружать драккары...Да и больше боялся я, признаюсь, что вернусь, а тут уж воронье кружит над Унсгардом, слетевшееся на пир, пока хозяина нет. Слишком уж дорого я за это право заплатил...А что касается вызова в лицо...Так пусть бросают. Тебе ли не знать, Белый, что я Унсгард в честном бою не отдам...Да, Хольм?

По лицу Ангуса пробегает злая рябь, челюсти сжимаются плотно настолько, что, кажется, сейчас раскрошатся зубы. Но это лишь мгновение, а затем мужчина расплывается в статичной, словно гипсовой улыбке.

– Что ж, Хотборк ..Дождемся тинга...

– Дождемся, – кивает Бьорк, – Где Кира? Я хочу попрощаться.

Ангус вместо ответа медленно отступает в сторону и нарочито вежливым жестом предлагает ярлу подняться на драккар и самому найти свою невесту. Бьорк, недолго думая, так и поступает. А я тяжко вздыхаю, подустав стоять. Взгляд мой падает на деревянный швартовый столбик по левую руку. И я присаживаюсь на него как на пенек, ожидая своего «хозяина» и мечтая добраться наконец до бани.

Драккары отплывали долго. Солнце уже ползло к зениту, начиная нещадно припекать, от чего вдоль позвоночника по моей спине под грязной грубой тканью градом покатились крупные капли пота, на подгорающем на летнем зное носу выступила испарина, а на подмышках платье и вовсе отчаянно прилипло к мокрой коже. Чёрт...

Я исподлобья наблюдала, как ярл зажимает на носу драккара свою белобрысую невесту, и с наслаждением мечтала его прибить. Ну, вот сколько можно, а?! С тоской перевела взгляд на пенящуюся прохладную воду, волнами прокатывающуюся под пирсом. Желание прыгнуть вниз и искупаться хотя бы так с каждой секундой становилось всё более непреодолимым. Лазурная от солнечных бликов вода гипнотизировала и манила к себе до слёз, обещая прохладу и божественное ощущение чистого тела…

Вдруг прозвучал горн. Раскатистый и протяжный низкий звук запустил лихорадочное волнение воинов на драккарах и одобряющее улюлюканье провожающей толпы, собравшейся на пристани. Ярл нехотя оторвался от своей невесты и отступил на шаг. Убрали сходы, мужчины расселись за весла, Бьорк легко перемахнул через борт, спрыгнув на пирс рядом со мной. Удар в большой барабан на главном драккаре, и весла взмыли вверх как одно. Раскрылись синие паруса, тут же надуваясь от ветра, и ладьи медленно, одна за другой, стали удалятся от нас, покидая узкий фьорд.

Люди на пристани запели, протяжно и высоко. Без слов – лишь мелодия, монотонная, но пронзительная, задевающая что-то внутри. На драккарах подхватили, отставая на полтакта, отчего песнь зазвучала еще более волнующе, порождая у меня толпы мурашек, побежавших по рукам. Отражающееся эхом от смыкающихся над нами гор пение продолжалось, пока ответ с драккаров хоть как-то долетал до берега. Когда же ладьи отошли достаточно далеко, Бьорк поднял вверх руку, заставляя своих людей замолчать, и толпа разом затихла, послушная своему ярлу. Люди потихоньку начали разбредаться с пристани, возвращаясь к своим делам. Я же так и застыла на пирсе, всматриваясь в черные точки на синем горизонте. В груди щемила тоска, порожденная грустной бессловесной песнью...

***

– Пошли, Хель, – бросает Хотборк, широким шагом проходя мимо, и по своему обыкновению не оборачиваясь, чтобы проверить, слушаюсь я или нет.

Я пару секунд мотаю головой, стряхивая восторженное оцепенение после удивительно красивой песни, до сих пор тихим эхом звучащей в ушах, и спешу за ярлом.

– Это что было? – интересуюсь у широкой спины Бьорка, ловко лавирующей в расходящейся толпе.

– Оберег на легкий путь, – равнодушно отвечает ярл. Он то, конечно, давно привык к подобному провожанию отплывающих драккаров. Это я испытала настоящий культурный шок от того, что эти варвары способны на нечто столь прекрасное…

– Красиво, – вздыхаю я восторженно. Хотборк на это только снисходительно хмыкает, уверенно идя дальше.

– Мы же мыться? – с нескрываемой рвущейся наружу надеждой подаю я голос еще раз, когда мы сворачиваем на улочку, ведущую к дому Хотборка.

– Мы? – ярл поворачивает голову, чтобы мазнуть по мне насмешливым взглядом, – Зовешь с собой, ведьма? Я уже утром в бане был. Извини…

– Нет! – от возмущения я даже резко торможу. Бьорк тоже останавливается, щурясь на солнце и сложив руки на груди, – Нет, конечно! Я к тому, что ты же меня в баню ведёшь, да?

– Почему «нет, конечно»? – ярл склоняет голову немного набок, с любопытством разглядывая меня, – Я твой хозяин. Не сегодня, но ты будешь меня мыть, когда я захочу. Разве раньше ты мужчин не мыла, Хельга?

У меня чуть не отваливается челюсть.

– Нет, у нас так не принято, – хриплю глухо, – Это ж позор…

Ярл изумленно вскидывает брови.

– Позор? Я знаю про ваши края другое...– он недоверчиво хмыкает, но решает не продолжать щепетильную тему и вновь устремляется вперед.

– Сейчас отдам тебя Борге, схожу к верфи и вернусь, чтобы отвести к Вейле, – продолжает деловым тоном Хотборк, ускоряя и без того торопливый шаг, – Чтобы готова была, Хель, поняла? Какой застану, такой и поволоку…

Я энергично киваю, хотя Бьорк не может это видеть, идя впереди. И чуть не вприпрыжку следую за ним, не веря своему счастью от перспективы встретиться наконец с водой и мылом.

***

Боргу ярл находит на кухне, вдохновенно орущую на пунцовую как помидор Агнес. Правда недолго, так как Бьорк перебивает её зычным окликом, подзывая к себе.

– Да, мой ярл, – женщина торопливо подходит к нам, недовольно сопя и вытирая мокрые руки о передник, -Вы не думайте – я девчонку за дело браню. Вся подлива подгоре...

– Борга, – Бьорк нетерпеливо перебивает домоправительницу, – почему Хельга до сих пор в этом тряпье? И воняет от печорки так, что скоро ее можно будет по запаху найти...Разве так должны пахнуть слуги в доме, а, госпожа Магнусен?

Что-о-о?

Я округляю глаза, раздувая ноздри от накрывшего с головой возмущения. Язык отчаянно покалывает из-за дикого желания посвятить Хотборка в то, как ещё несколько часов назад мои запахи его совсем не смущали. И лишь надутое лицо Борги напротив удерживает меня от ехидства и вываливания занимательных подробностей об эректильной функции ярла.

– Чтобы отмыли и в порядок привели. Сейчас же, – бросает Бьорк поджимающей губы Борге, подталкивает меня в спину к ней, и, крутанувшись на пятках, оставляет нас вдвоем.

Я туплю глаза в пол, чтобы Борга не приняла сияющую в них радость от скорого купания за насмешку над ней, притихшей и злой. Домоправительница провожает ярла долгим взглядом и, только когда он исчезает в дверной проеме, оборачивается ко мне.

– Пошли, печорка, не слышала нашего ярла? – сквозь зубы цедит Борга, одергивая передник, и тише, якобы сама себе, – Еще из-за тебя мне получать не хватало…

Я покорно семеню за хмурой как туча домоправительницей. И ничто, даже её возмущенное и не такое уж тихое бурчание себе под нос о том, что вот свалилась дуреха какая-то на её голову, не может испортить мне настроение. Я ведь сейчас помоюсь! Никогда раньше не думала, что можно настолько радоваться такой незамысловатой процедуре.

Баня оказывается неказистым пристроенным к дому сараем из потемневших от времени необтесанных бревен. Низенькая, без окон, влажная внутри, пропахшая сырой соломой, горьковатым дымом и хвоей. Но для меня сейчас это было равноценно самому изысканному СПА.

– Здесь раздевайся, – кивает Борга на длинную лавку вдоль стены в предбаннике, – Я сейчас растоплю и схожу за платьем. Сама подбрасывать умеешь?

– Что подбрасывать?

– Дрова-а-а....– тянет домоправительница, тяжко вздыхая и демонстративно закатывая глаза.

Я энергично киваю, чтобы ее успокоить, хотя, конечно, не умею. Но ведь разберусь, да?

Борга исчезает в парной, из которой пышет горячим мокрым жаром, стоит приоткрыть дверь. Возвращается через минуту, вся красная и мокрая от стекающего по лицу пота. Обтирает ладонью пышную грудь и с неодобрением косится на голую меня, прикрывающую свои прелести грязными тряпками, служившими мне платьем.

– Пошли, покажу всё...

Семеню за ней, ступая по влажному дощатому полу, поскрипывающему на каждом шагу. Парная оказывается просто огромной, как приличная общественная баня, не меньше. Длинные лавки в два яруса по обе стены, пузатая печь в глубине, в алькове вместительная кадка, до верху заполненная водой. Пар, обжигающий легкие, плотный и масляный, пропитанный хвоей и ещё какой-то сладковато-терпкой древесиной. Кожа моментально реагирует, начиная потеть, грязные ручейки текут по моему лицу, шее, животу, под грудью. Я с наслаждением вдыхаю раскаленный воздух, косясь на кадку, стоящую в углу.

– Ковши там, вода там, мочало вот, мыло...– Борга бесцеремонным рывком забирает у меня платье и всовывает в опустевшие руки коричневый мыльный брусок и отрез грубой толстой ткани, заменяющий по всей видимости мочалку, – всё, я пошла.

– Ага...– только и успеваю буркнуть ей в след.

Жду, когда за домоправительницей закроется дверь, немного смущенная своей абсолютной наготой, и, дождавшись, чуть ли не взвизгнув от привалившего счастья, начинаю отчаянно себя мылить, а потом натирать мочалом до красноты. Масляно– терпкий аромат хвои усиливается во сто крат, когда я вся покрываюсь слабой пеной, перед глазами невольно предстаёт образ ярла, потому что именно так он пах с утра.

И неожиданно… это дико волнующее воспоминание...

. Как будто этот запах связывает невидимой нитью, почти позволяет подглядеть...По коже бегут звенящие мурашки, порождая нервозную пустоту в низу живота. Я раздраженно трясу головой, сбрасывая наваждение...Глупость какая, еще не хватало мне... Чёрт...

Усердно мылю голову, вместо того, чтобы думать. И только, когда кожа уже горит не только от густого пара, окутывающего комнату, но и от нещадного растирания, и залезаю в до краёв наполненную кадку. Вода с шумом выплескивается наружу, восхитительная дрожь от разницы температур пробирает до костей. Окунаюсь с головою и со счастливым фырканьем выныриваю...Да-а-а...

Вода приятно холодная, но не ледяная, кадка почти как джакузи в пятизвездочном отеле, и я, прикрыв глаза от удовольствия, облокачиваюсь затылком о деревянный борт и обмякаю, неспешно ворочая мысли в голове.

Так...ну хоть с гигиеной у них тут не всё так плохо – мыться в бане мне понравилось. Туалет, конечно...Но, не будем о грустном, канализацию я всё равно сама изобрести не смогу...Вот ещё отсутствие трусов раздражает. Надо будет попробовать сшить, когда освоюсь хоть чуть-чуть...Жаль, руки у меня из...

– Хе-е-ельга-а-а, я же говорил... – ехидный низкий голос Хотборка прорывается в мои вяло текущие размышления так неожиданно, что сердце от испуга с размаху больно стукается о ребра, а из горла вырывается жалкий писк.

Я распахиваю глаза и резко ухожу по самый нос под воду, возмущенно таращась на лениво облокотившегося о борт кадки ярла. Волоски на теле становятся дыбом, когда я перехватываю его взгляд, глубокий и масляный, проникающий сквозь прозрачную толщу воды и нагло оценивающий меня.

– Сядь, как сидела, – хриплый отрывистый приказ звенит в нагретом липком воздухе.

Я медленно качаю головой.

– Выйди, Хотборк...

– Хе-е-ель... – криво улыбается Бьорк, облокачивается на локоть сильнее и обманчиво ласково повторяет, – Сядь...Как…Сидела…

По телу проходит будоражащая дрожь, выступает крупными мурашками на коже. Застываю, не в силах пошевелиться...Я ничего не могу ему сделать...Вряд ли он вообще считает это насилием...Просто его право...Но я не буду...Сама...

– Хель...– повторяет глухо с угрозой.

Черные прямые брови сходятся на переносице, губы поджимаются в упрямую линию, взгляд становится колючим. Бьорк опускает руку в воду и крепко перехватывает плечо. Резкий рывок, и я, морщась от прострелившей боли, оказываюсь почти по середину живота снаружи. Черный режущий взгляд опасно вспыхивает, мужские пальцы так быстро сползают с плеча на грудь, что я успеваю только шумно протестующе вздохнуть. Я вижу, как расширяются зрачки ярла, когда грубая большая ладонь сминает мягкое полушарие. Меня словно ошпаривает тягучим, щекочущим страхом. От его руки горячо, так горячо, что парной воздух кажется до неприятного прохладным...

– Вот, роба тебе, печо...рка...

Дверь распахивается и на пороге застывает Борга с светлым сложенным платьем в руках. Домоправительница пару раз удивленно моргает, уставившись на нас с ярлом, и я словно в замедленной съемке вижу, как у неё медленно отъезжает вниз челюсть. Чтобы там Хотборк не говорил о том, что это норма, для госпожи Магнусен его рука на моей груди явно стала сюрпризом...Я отмираю первая и с громким плюхом вновь ухожу под воду. Бьорк встряхивает головой, словно прогоняет морок, и кинув на меня незаслуженно злобный взгляд, цедит хрипло сквозь зубы.

– Я на улице жду. И обувь выдать не забудь…– второе уже Борге, небрежно, через плечо.

Секунда и его уже нет.

Борга насмешливо хмыкает на то, как сильно хлопает ярл дверью, качает головой, а потом вдруг озорно мне подмигивает. Это производит на меня едва ли не большее впечатление, чем сцена до этого.

– Ох, уж эти мужчины...Невесты невестами, а...Красивая ты, девка, печорка, вот что я тебе скажу...Я в молодости тоже была...Эх...– Борга сладко вздыхает, кидая простое льняное платье на лавку рядом со мной, кладет на него верхнее зеленое, -Да-а-а...

-Ну, вылезай, что расселась, – уже грубее подгоняет меня домоправительница, уперев руки в крутые бока, – А то прибежит же опять сейчас, не поняла ещё что ли?

И смеётся, да так задорно, что даже голову назад закидывает.

– Башмаки твои в предбаннике стоят, печорка, а я пошла. Дел невпроворот. Некогда мне тут с вами хороводиться...

За Бьорком я плетусь по узким каменистым улочкам притихшая и злая. Фантом его грубоватой ладони до сих пор тавром горит на нежной коже груди, заставляя дрожать от возмущения и неловкости. Сплетает чувства в гремучий клубок. Если бы я была дома, я бы на него сейчас наорала, наверно матом, наверно ещё как-нибудь обозвала, популярно объяснив, где проходят мои личные границы. Но я не дома, и потому я только губы кусаю, сдерживаясь, и сверлю мускулистую гибкую спину ярла пылающим взором.

Я не знаю, как это остановить...Я ему не игрушка!

Сам Бьорк, кажется, совсем не замечает моего негодования, полностью погрузившись в свои мысли. Обычный для него скорый шаг, суровая молчаливость и полное игнорирование моей полыхающей яростью персоны. Мы бредем всё выше по улочкам, постепенно поднимаясь на зеленый живописный склон, обустроенный горными террасами местных фермеров. Идти гораздо легче благодаря обретенной наконец обуви, но подъем в таком темпе все-таки даётся мне тяжело, и я начинаю дышать шумно и часто, раздраженно вытирая вновь побежавшие по только что вымытой шее капельки пота.

– Долго ещё, Хотборк? – не выдержав, интересуюсь, когда мы огибаем последнюю неказистую хижину на склоне и сворачиваем в пролесок.

– Нет, – только и бросает ярл, не утруждая себя подробностями.

Я показательно тяжко вздыхаю и топаю за ним дальше. Пыльная дорога постепенно перетекает в узкую тропинку, змеей вьющуюся в светлом лесу, украшающем горный склон. Платье то и дело цепляется за тянущиеся ко мне кустарники, тонкие ветки деревьев норовят хлестануть по лицу, камешки под ногами срываются, весело скатываясь по наклону.

«Не долго» Хотборка явно отличается от моего...

И вот, когда я уже готова повторить свой вопрос, тропинка наша совершенно неожиданно упирается в черную от времени неказистую избушку без окон, обнесенную косой изгородью.

Бьорк уверенно шагает к приоткрытой двери и громко стучит.

– Госпожа Вейла, это Хотборк. Вот...девчонку привел...

– Входи, сынок, – доносится скрипучее изнутри.

Бьорк тут же толкает дверь и отступает, предлагая мне войти первой. Внутри у меня сжимается от укола волнительного предчувствия, и я, затаив дыхание, делаю шаг в темноту.

***

В избе на поверку оказывается не так уж мрачно... Наступающие из углов черные тени разгоняют три толстых оплывших свечи на грубо сколоченном столе, стоящем прямо посередине хижины в одну комнату. Вокруг стола две скамьи. Небольшой очаг в глубине комнаты для топки по-черному. Напротив него настил с наваленными шкурами, отгороженный от общего пространства отодвинутым сейчас холщовым отрезом ткани. Кованый сундук рядом и полки...Бесконечное количество полок, под завязку заставленных всякими горшками и склянками, кувшинами и мисками, непонятно чем заполненных. Пучки засушенных трав, гирляндами свисающие с потолка, довершают картину.

Я торопливо обвожу глазами хижину, составляя представление о жилище Вейлы, и останавливаю взгляд на самой ведьме. Вейла стара, очень. Седая как лунь, высохшая, с почти бесцветными глазами и лицом, испещренным глубокими морщинами. И вместе с тем в твердости её блеклого взгляда такая сила, что я замираю под ним, словно кролик при виде удава.

– Нашел всё-таки судьбу свою, Бьорк...– скрипит ведьма, сухо откашливаясь. И медленно поднимает свои скрюченные пальцы со стола, чтобы тыкнуть в меня трясущимся указательным. Я нервно переминаюсь с ноги на ногу. Судьба…Скажет тоже…К чему этот пафос разводить…

– Ты сказала – я искал...– вздыхает на это ярл как-то совсем невесело и проходит к очагу, – Разжечь тебе, госпожа, нет?

– Нет, сынок, присядь...– Вейла хлопает по скамейке рядом с собой, а потом резко переводит на меня свой цепкий белесый взор, – И ты, рыжая, иди сюда...Предначертанное тебе смотреть будем.

Я неуверенно приближаюсь к следящей за каждым моим движением ведьме и присаживаюсь на краешек скамейки от неё через стол. Бьорк опускается рядом с Вейлой, сцепив руки в замок и тяжело взирая на меня исподлобья.

– Печорка– ведьма, госпожа. Я сам видел...Но говорит, что не управляет даром. И не помнит ничего. Мне верить? – черные глаза ярла соскальзывают с меня и обращаются к сидящей рядом старухе.

– Ведьма? – скрипуче повторяет та, и в голосе её, глухом и слабом, проскальзывает лишь лёгкое удивление, – Интересно...Видать, сам Лаки решил поиграть с тобой, последний Хотборк...

Пожевав губами, Вейла загадочно улыбается и лезет в широкий карман передника. Достает оттуда трубку, такую же, как курит ярл, и маленький мешочек. Не торопясь, отсыпает в трубку трав. Ярл без подсказок чиркает перед ней огнивом, выбивая искру и давая старухе раскуриться. По хижине тут же ползет горьковатый сизый дым, раздирающий легкие. Я морщусь, откашливаясь в кулак.

– Ве-е-едьма, – тянет старуха, улыбаясь и вновь поворачиваясь ко мне. Тычет трубкой мне в нос через стол, – Возьми и дым вправо выдыхай, на свечи. Вот та-а-ак...

Я послушно затягиваюсь. Из глаз выступают слёзы. В груди огнем прожигает, на языке разливается травяная горечь. Что за забористая дрянь???

– Глубже! – напутствует Вейла.

Я вдыхаю глубоко, ощущая, как кружится потяжелевшая голова. Выдыхаю. Ведьма щурится, внимательно следя, как тает над свечой клубящийся дым.

– Ещё...

Опять затягиваюсь...В голове становится пусто...

– Ещё...

Я сейчас упаду...

– Дай сюда, девочка, – Вейла вдруг шустро выхватывает у меня трубку и крепко затягивается сама. Я роняю голову на руки. Подташнивает, кружит...Желудок в узел сворачивает. Глубоко дышать не помогает, так как воздух пропитан этим горьковатым масляным маревом насквозь.

-Не врёт она, Хотборк. Нет у неё управы на себя – надо учить...Но и память не теряла...– вдруг нараспев вещает старуха. Цокает языком, медленно качая головой, – Ох, не знаю. Странное что-то вижу, не пойму я – что...Не пойму...Но ты не печалься, пусть молчит о себе – нам то не помешает...

– Ясно, – бросает ярл и встаёт со скамьи, хлопнув себя по бедрам.

Делает несколько нетерпеливых шагов, глухими ударами разносящихся по комнате.

– Ты сказала, что в походе я найду ответ, как отомстить за отца и братьев. Что так велел Ордин, и мне не драться надо, а продолжить свой род. Месть же свершит судьба – женщина, несущая погибель Хольмам за меня, – Бьорк мажет по мне тяжелым взглядом и с раздражением трёт шею, отворачиваясь.

– Она на пиру чуть Ангуса не убила, госпожа, – добавляет глуше, – Но я не дал...Я не должен был вмешиваться? Это была моя судьба, госпожа?

– Тебя бы обвинили и отвели на суд конунгу, ты и без меня знаешь, сынок. Не, не так мы поступим...– Вейла задумчиво чешет подбородок, поглядывая на меня.

– Тогда как? Чем мне поможет ведьма, которая даже себе помочь не может, – тихо рычит ярл, вновь подходя к столу.

Старуха делает ещё одну затяжку, выпускает сизый дым на пламя свечи и медленно произносит.

– Есть на твоей ведьме заклятье, молодой Хотборк. Кто ей провладеет три луны – уйдет с серые чертоги. Через две луны тинг... Подари печорку на тинге Ангусу Хольму, и белобородый умрет сам вскоре. От болезни, на охоте или от несчастного случая, кто знает...Да только конунг не сможет обвинить тебя. Кира станет главной в клане Хольмов, братья ее все от теток, а значит только с боем могут оспаривать право мужа сестры. Что ж...Кто захочет драться – того и убьешь в честном бою. Конунгу нечего будет сказать. Законы сильнее даже него...И так, Бьорк, Хельмут станет твоим без междоусобицы. И ты исполнишь последнюю волю отца и отомстишь Хольмам, присвоив их земли и обезглавив их род, ничем не рискуя.

У меня отвисает челюсть? Что-о-о? Продать Ангусу? Меня? Вот тому самому Ангусу???

– Нет! – выпаливаю громко, смотря на подходящего ко мне Хотборка широко распахнутыми от шока глазами, – С ума сошли?! Не надо меня никому продавать!

Ярл на это только снисходительно хмыкает, щуря свои черные глаза. Упирает кулаки в стол, нависая надо мной.

-Так а что тебе, печорка? Рабыня там– рабыня тут…А помрет белобородый, и я клянусь, что вручу тебе свободу и дам сундук серебра в придачу. Разве это не достойная награда за каких-то три луны, м…?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю