Текст книги "Добыча ярла Бьорка (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Посмотрим...
Так что решил пока Ивар Бьорка просто отдалить. В доме ярла селиться запретил ему, выделив покосившуюся хижину на окраине, и тем подчеркнул, что не быть Бьорку больше наследником. Бьорк только губы поджал, когда слушал, кинул тяжелый взгляд на ухмыляющегося рядом Арву, но перечить отцу не стал. Поклонился с благодарностью и пошел обустраивать новый свой дом. Жил тихо, ни во что не вмешивался, с отцом держал дистанцию, брата и вовсе избегал. Арва кичился, что Бьорк боится его, но воины, особенно те, что плавали вместе бастардом, лишь посмеивались в бороды.
– Да он тебя зашибить боится, болезный, – хмыкнул как-то Тормод за ужином в доме ярла, куда самого Бьорка не звали, – Не гневи ты брата. Ох, не гневи, Арва. Кто его в гневе видел, половина уже в сумрачных чертогах бродят. Брат твой молчит– молчит, а потом рассвирепеет так, что и бешеный волк тебе щенком покажется.
И захохотал хрипло, отрывая зубами мясо и вытирая жир, побежавший по бороде. Арва на то фыркнул презрительно, но, о чудо, больше о Бьорке говорить за его спиной не стал.
Жаль только, что насчет остального никто Арве рот не закрыл...
Той осенью поехал Арва с отцом на тинг к конунгу. И там пьяный на пиру начал хвалиться золотом, вываливающимся из его сапог и сумы. Не говорил про водопады, не открывал главный секрет, где моют. Но и того, что наплел про щедрость духов Унсгарда, было достаточно. Как не уверял потом всех Ивар, что сын просто пьян был и дурак, и духи редко открывают им пещеры с золотом, а самого золота там кот наплакал, глаза остальных ярлов и конунга вспыхнули алчностью. Они почуяли добычу...
Да и кто защищает золотоносный остров? Ивар почти старик. Хоть и сильный, да уже не тот. А этот петух разряженный, его сын, так он только кукарекать и может...
Но решиться напасть не так просто. Конунг может и наказать. Крепко задумались ярлы, стоит ли оно того. А особенно крепко ближайший сосед Хотборка, старый лис Йорген Хольм. Три брода было от его мыса до берега Унсгарда, хоть пешком ходи...Да...
Сам же конунг решил заполучить желанную землю мирным путем. Сосватал на том же тинге Арве свою двенадцатилетнюю дочь и успокоился. Он подождет, остров никуда не денется, а хвастливого зятя потом может и лошадь скинуть, и веслом неаккуратный гребец зашибить. Мало ли...
Конунг на то и конунг, чтобы себе лучшее забирать. Но вот только не всех это устроило…
Сказал тогда ярл Кархет своему брату названному Ивару Хотборку, чтобы тот осторожней был, что чувствует он – будет недоброе. Старый Хотборк был с другом согласен, смотрел в оба. Да разве от всего убережешься...
Та зима была суровой и долгой. Будто из самих сумеречных чертогов дышала на людей смерть. И многих унесла с собою, кося холодом и голодом. Лишь малыш Калле, радость ярла на старости лет, даже не кашлянул ни разу и только щеки розовые наедал. Ивар был счастлив – его крепкий, здоровый законный бутус. Эх, дожить бы до его совершеннолетия, успеть передать Унсгард ему, Калле, а не Арве. Успеть...
Но не успел старый Хотборк. Оставалось ему жить всего несколько лун, как и его сыночку.
Весна вступила в свои права, прогоняя лютую зиму, а с ней начались свадьбы. Надумал жениться и сосед Хотборка – ярл Хельмута Йорген Хольм. Женился он в третий раз, так как вторую его жену унесла этой зимой сильная простуда. Женился пышно, чтобы утереть нос пробравшейся в его дом смерти и показать, что жизнь продолжается и расцветает под ласковым весенним солнцем. Приглашал всех, обещал разместить. Настаивал, чтобы целыми семьями являлись к нему. Даже требовал, уверяя, что иначе крепко обидится.
Ивар не хотел всей семьей ехать, да только что им плыть до Хельмута. Полдня пути, тьфу. Да и Сайма мечтала попасть на пир, засиделась она зимою в холоде и темноте. Ей праздника хотелось тоже. Хотборк поворчал– поворчал на женские капризы, почесал затылок и согласился. Взял с собой на драккар всю свою семью: Сайму и двух сыновей, Калле и Арву. Бьорка конечно дома оставил. Какая он ему семья– при всех отселил, в наследстве отказал, сделал обычным дозорным. Вот пусть за Унсгардом и присматривает, пока их пару дней не будет.
Пиршество старый Хольм и правда закатил знатное, чуть ли не всех ярлов и бондов разом созвав к себе. Гудели долго, почти до рассвета. Многие и дальше остались – утро встречать за праздничным столом, да Ивар с Саймой устали уже и отправились спать.
Выделил им Йорен, как и обещал, прилегающую одной стеной к сеновалу целую летницу, где Хотборки и разместились с нянькой, парой воинов и служанок, приплывших с ними. Тесновато, конечно, но дом был крепкий, хоть и холодный. Для пары ночей вполне. Пьяные вповалку устроились на накиданных шкурах и сене. В ушах весело шумело от свадебных песен и выпитой браги. Сон крепкий шёл на хмельную кружащуюся голову ...
Такой крепкий, что и не сразу Ивар почувствовал запах гари, очнувшись первым. Сел сначала, ничего не понимая и тряся спросонья косматой головой. Принюхался, открыл глаза...Зарево за досками, дым, жар пышет...Беда! Взревел старый ярл, поднимая своих, схватила сыночка из люльки, бросился к двери, дернул. Без толку. Заперли! Крепко заперли, так что и не сдвинуть дверь. Уж крыша занялась, посыпались искры на головы, от дыма слезились глаза, отказываясь видеть, черный воздух отравой жег легкие. Быстро горит сено, Ивар раньше и не знал, насколько. Ломали с мужиками дверь, женщины вопили от ужаса. Уже и голоса вроде как послышались вдалеке, и закричал снаружи кто-то, зовя подмогу. Но не успели – рухнула горящая крыша, погребая под собой ярла Хотборка и всю его семью.
***
Той ночью разбудила Бьорка Вейла, сильно испугав.
– Ты что тут? – подскочил он на постели резко, проснувшись от прикосновения к голому плечу сухой старческой руки, – Случилось что?
Натянул шкуру повыше, спавшую с нагих бедер и нахмурился, глядя на бледную как луна зимой ведьму.
– Вдыхай, молодой Хотборк, давай быстрее...Нет времени, нет...– только затараторила в ответ старуха и выпустила в него струю масляного дыма из своей трубки.
Бьорк закашлялся, инстинктивно уворачиваясь, но тут же послушно задышал чаще и глубже, прикрывая глаза. Некогда думать, когда ведьма такая – слушаться надо. Он точно знал.
Мир поплыл, ведьма выпустила дым ему в лицо ещё раз и зашептала какой-то наговор тихо и неразборчиво. И казалось, что бормотание её всё дальше и дальше...
А вокруг вдруг появились совсем другие звуки: крики, суматоха, хруст горящих обваливающихся досок, трескотня огня. И гарь, запах гари просто невероятный...Перед глазами возникла размытая картинка чьего-то пылающего во тьме ночи, уже догорающего сенника или сарая, люди с ведрами, поляна перед пепелищем, а на поляне несколько тел...
Призрачный взгляд Бьорка переместился ближе, и молодой Хотборк обмер. Отец. Быть не может. Чумазый весь, хрипит, жив ещё, но вот-вот жизнь его покинет. Бьорк не смог бы объяснить, как понял это, просто почувствовал, что дух отца уже не связан с телом – на одном упрямстве держится. И его ждёт...
Бьорк сглотнул и подошел ещё ближе. Присел на корточки и наклонился к самым губам ярла, обожжённым и едва шевелящимся.
– Сынок... Это же ты? Я так звал, так...– сипло выдохнул Ивар слабо– слабо.
Бьорк кивнул, смотря в обгорелое все равно дорогое ему лицо.
– Вот и сбылся мой первый... завет...Быть тебе ярлом Унсгарда...Будешь?
Внутри Бьорка заледенело. Не верилось до конца, что всё происходящее правда. Так резко разбудила его ведьма. А может и не разбудила? Может чудится ему всё? Кошмар???
– Буду, – только и произнес вслух, пытаясь осознать, что творится вокруг.
– П– прости...– прохрипел Ивар и засипел, не находя дыхания.
Бьорк только головой отчаянно покачал, жмурясь и борясь с проступившей вдруг влагой в уголках раскосых глаз. Он совсем не был к этому всему готов. И к тихому «прости» меньше всего...
– Пообещай мне...Пообещай мне только сынок, что отомстишь проклятому Хольму. Ни за меня даже, за Калле. Пообещай…– жарко зашептал Ивар словно в бреду. Глаза его широко распахнулись, и в глубине их Бьорк увидел смерть, обнимающую отца всё крепче.
– Пообещай, что и одной зимы не пройдет, как Хольм сдохнет, а Хельмут будет твоим...Я знаю, ты сможешь, пообещай, сынок.
Бьорк с трудом разомкнул занемевшие губы и выдавил.
– Обещаю.
В эту секунду он не думал ни о чем, лишь в каком-то помутнении смотрел, как на его глазах из отца вытекает жизнь.
– Клянись, – совсем слабо потребовал Ивар.
– Клянусь, – пробормотал Хотборк и в ту же секунду ощутил ведьмовскую удавку, мягко сдавившую шею.
Невольно обхватил горло рукой, пытаясь нащупать колдовскую веревку и ослабить захват. Великий Ордин! Он ведь и не подумал, что Вейла им свидетельница сейчас, что она привела его дух к умирающему отцу. А любая клятва, данная при ведьме, становится неразрывной.
И что же теперь? Одна зима, один год у него есть, чтобы завладеть Хельмутом и не навлечь погибель на себя и на всех, кто его окружает. Как мало. Год!
– Отец...– позвал Бьорк, но ярл уже закатил ставшие стеклянными глаза.
И всё вокруг закрутилось, исчезло в небытие, а новый ярл Унсгарда вернулся в свою постель, где около него сидела притихшая, задумчивая Вейла.
21
– Эй, ярл, подмени, а? Хватит трепаться с рыжей своей, – пробасил Тормод, поведя затекшей рукой и так резко возвращая меня в реальность, что перед глазами слегка поплыло.
Я оторвала голову от плеча Бьорка, на котором и сама не заметила, как устроилась, и заморгала, с лёгким удивлением оглядывая фиолетово – красное закатное небо, раздувшийся парус и расслабленные лица гребущих воинов.
Вот так...Жизнь продолжается, какие бы страшные события не были в прошлом...
Страшные...По позвоночнику пробежал липкий озноб. Эти суровые лица вокруг, спокойные, не знающие проблем с виду люди...Они ведь все почти были живыми участниками этой истории...Не верилось.
Не верилось, что правда...Невольно другими глазами посмотрела на смазливого Брана, бросившего в сияющем городе свою молодую жену ради верности Хотборку. Перевела взгляд на Альва, тенью бредущим за своим другом. Обвела глазами драккар, побывавший, оказывается, за пределами местных примитивных карт. В голове тревожным эхом звенели последние слова Хотборка про смерть отца и клятву, пробирали до костей.
– Она специально...Вейла! – зашептала горячо, перехватывая встающего было Бьорка за рукав, – Специально подставила тебя! Зачем она вообще привела тебя к отцу? Зачем?
Я была под таким впечатлением от услышанного, что не могла сдержать эмоций. А ещё невероятно хотелось дослушать. Ведь это не всё. Я чувствовала, что не всё. Чертов Тормод, не мог подождать немного!
Бьорк только снисходительно улыбнулся на мои жаркие обвинения ведьмы и всё-таки встал, мягко отрывая мои пальцы от своего рукава.
– Я тоже так подумал сначала. Обвинял её...Но нет, моя Хель. Вейла не хотела делать зла. Она ведьма – лишь проводник судьбы, понимаешь?
– Нет уж, она тебя подставила! А ты вообще, как котенок доверчивый, Хотборк! И я о тебе лучшего мнения была! Что ты им всем позволяешь на себе ездить?! Это же кошмар! Да плюнь ты на...
– Хельга, хватит, – и Бьорк, перебив меня, рассмеялся громко и от души, запрокинув голову, – Разошлась...Тише ты. Тш-ш-ш...
Выразительно покосился в сторону остальных, и я тут же прикусила язык, видя с каким любопытством мужчины на нас поглядывают.
– Да мне просто...– зашептала одними губами, ощущая острое разочарование от того, что он встал и сейчас уйдёт, – Обидно...
Бьорк лишь насмешливо фыркнул, будто забавней картины нет, чем моё возмущение. Бесит...Не вытерпела и пнула его по ноге, попав в голень. На это ярл и вовсе рассмеялся, отскочив.
– Иди спать, Хель, – посоветовал мне Хотборк так ласково, будто пытался утихомирить разбаловавшегося ребенка, – Солнце зашло уже...А завтра ни свет – ни заря приплывем.
– Не хочу я спать. Хочу дослушать, – я облизнула губы, посмотрев ему в глаза, и умоляюще добавила, – Бьорк...
Наконец-то перестал улыбаться. И в и без того черных глазах мелькнула вязкая жаркая тьма, намекая на то, что не о сне Хотборк подумал. Медленно качнул головой в сторону полога на корме, не отрывая от меня помутневшего взгляда, и тихо повторил.
– Иди.
Во рту как-то разом пересохло, к щекам хлынул жар. В воздухе повис невысказанный вопрос. А он? Здесь же люди и...Только шире глаза распахнула, замявшись и продолжая отчаянно краснеть. Бьорк сощурился и снова едва заметно улыбнулся краешком губ.
– А я на весла пойду, Хель, – вкрадчиво объяснил будто маленькой.
– А потом? – всё-таки хрипло выдавила из себя.
– Если не прогонишь...– коротко бросил Хотборк и, больше ничего не добавив, пошел подменять Тормода.
Я проводила его взглядом, ощущая, что внутренний жар и не думает проходить. Наоборот, с лица он медленно переполз на всё тело, вводя меня в какое-то лихорадочное, полное предвкушения состояние. Если не прогоню...От одной мысли душно. Но ведь люди кругом...Тряхнула головой, вставая, и пошла укладываться за полог. Но ведь необязательно спать в интимном плане, да? Можно просто обняться...От этой идеи почему-то стало ещё горячее. И мурашки поползли по телу, поднимая волоски. Будто я пути ищу, чтобы точно не прогнать. Да, так и есть...Пусть уже придёт. Пусть...Когда он ещё меня обнимет? Уже никогда, наверно...
Зарылась с головой в накиданные в углу шкуры, забилась к самой стенке, невольно оставляя много места рядом с собой. Затихла, прислушиваясь к доносящимся из-под полога приглушенным звукам.
Баюкающий шелест волн, мерные удары в барабан и слаженные взмахи весел в такт, ленивые мужские разговоры, доносящиеся до меня лишь обрывками и сливающиеся с обрывками фраз истории Бьорка.
Мне пока сложно было осознать. Невозможно.
Я смотрела на него до этого и видела другого человека: самоуверенного, ироничного, часто холодного, спокойного. Другого...Я никогда не задумывалась, что стоит за его тяжелым внимательным взглядом и осторожными повадками. Никогда.
И сейчас мне вдруг было так искренне жаль. Не жалко, а именно жаль, что с ним все так произошло. Что он живет в этом мире, где его судьба, похоже, обычное дело и не способна никого удивить. Жаль.
И обнять ещё больше хочется...
Мой ярл...Я ведь могу его так назвать хотя бы в мыслях. Тихонько – тихонько. Только сегодня. Безотчетная улыбка расцвела на моих губах, и я про себя повторила это ещё раз и ещё. Пока не задремала, убаюканная качкой и звуками работающих весел.
Не знаю, через сколько он пришел.
Я открыла глаза, встрепенувшись от шороха поднимаемого полога, но ничего не изменилось. Густая плотная тьма – такая безлунная стояла ночь. Едва слышное чужое дыхание, осторожные движения, тепло мужского тела, терпкий запах кедра…По коже поползли мурашки, и я отодвинулась на постели дальше, пока почти не вжалась носом в борт драккара. Широко распахнула ничего не видящие глаза, замирая. Бьорк ничего не сказал. Молча устроился рядом, откидывая шкуру, а потом накрывая ей уже нас обоих.
Горячее тело прижалось к моей спине и ягодицам, прожигая даже сквозь разделяющие нас слои одежды. Тяжелая ладонь опустилась на моё бедро, подтягивая ближе и пальцами рассеянно выводя незамысловатый узор. Жаркое дыхание обожгло макушку, посылая россыпь колких мурашек по чувствительной коже головы. Прикрыла глаза, стараясь дышать ровнее. Но каждый вздох давался с трудом – так уплотнился воздух вокруг, превращаясь в тягучую патоку. Внизу живота разлился неконтролируемый вязкий зной. Инстинктивно свела бедра сильнее, напрягая внутренние мышцы. Губы покалывало будто тонкими иголочками.
Не тяни уже...
Рвано выдохнула, не сдержавшись, когда рука Бьорка, покоившаяся на моём бедре, поползла ниже, оглаживая сквозь ткань и приподнимая подол платья. Выгнулась в пояснице и вжалась ягодицами в его напряженный пах, тихонько застонав.
-Тш-ш-ш, – тут же хрипло зашептал мне на ухо Хотборк, прикусывая мочку, – О-оля...
С таким нескрываемым самодовольством, что на мгновение это кольнуло, задев гордость. Лишь краткий миг...
А потом в путающихся мыслях пронеслось, что это последняя наша ночь, что больше не будет. В груди болезненно сжалось – так пронзительно, что в уголках глаз закипела влага. И я откинула голову назад, первая находя его губы, чтобы жадно поцеловать.
Любопытные могут проходить в бонус.
22
Мне казалось, я вообще всю ночь не спала, глотая жгучие бесшумные слёзы и вслушиваясь в издевательски ровное дыхание ярла, прожигающее мне макушку. Так и пялилась в доски борта перед моим носом, жадно ловя ощущение мужской тяжелой руки на моём бедре и горячего тела, прижатого к спине, пока за пологом не занялся рассвет, и серые тусклые лучи не стали рассеивать плотный мрак, окутывающий меня. Казалось, не спала, и всё же меня разбудили.
– Хельга, приплыли, – Бьорк резко откинул полог, ослепляя меня ярким солнечным светом, и легонько потряс за коленку.
Я резко села, моргая и оглядываясь. Позднее утро уже...И как умудрилась так крепко задремать? Когда?
Драккар резво рассекал водную гладь незнакомого фьорда. Очень живописного со своими острыми, невероятно высокими черно-серыми скалами, нависающими над водой и словно грозившимися упасть прямо на нас, голубыми соснами, жирными мазками смелого художника раскиданными по каменистым берегам, и белыми пиками, рвущими вершинами синее небо. Живописного, но внушающего безотчетную тревогу даже несмотря на невероятно яркое для здешней осени солнце над головой.
Внутри безотчетно сжалось от этой первобытной, подавляющей своим масштабом красоты. Только в горах можно настолько пронзительно ощутить себя маленькой беспомощной песчинкой этого мира. Прочувствовать, как ничтожны твои переживания и надежды, и...
– Хель, опять задумалась, – хмыкнул Хотборк, приседая передо мной на корточки и близко-близко наклоняясь к моему лицу.
Я вздрогнула и перевела на ярла расфокусированный взгляд.
– Оля, послушай, – зашептал Бьорк быстро, поглядывая по сторонам.
За его спиной уже рисовалась пристань. Так близко, что я могла разглядеть лица в толпе встречающих. Народу было много. Но ещё больше было пришвартованных вдоль всего берега драккаров с парусами всех цветов радуги, длинных и коротких, больших и маленьких. Тьма...Когда Хотборк говорил, что все семь островов приплывут, он явно не шутил.
– Хель, не бойся ничего, слышишь? – заговорил тем временем Бьорк, ловя мой взгляд и гипнотизируя своими внимательными черными глазами, – Даже, если кажется, что я не рядом, я приду... И это быстро кончится. Быстро! И я заберу тебя. Навсегда. Понимаешь?
– Второй женой? – усмехнулась я с вызовом, но вышло как-то горько.
И наверно опухшие после бессонной, полной слёз ночи глаза тоже меня нещадно подводили...
Бьорк только сощурился и губы поджал, как делал всегда, когда что-то не по его выходило. Раздраженно потёр лоб, отворачиваясь и косясь на то, как драккар его уже начинает чалиться. Вновь перевёл на меня взгляд.
– Сейчас тебе нельзя со мной. Тебя уведут к прибывшим служанкам. Там скажут, что делать...Ни с кем много не общайся лучше. Ты для них будешь... – он сделал паузу, чуть склонив голову набок и рассматривая меня, – Странная.
– То есть я ещё и странная, Хотборк? – зашипела, вспыхивая от возмущения.
– Я не знаю, как это по – другому назвать, Хель, – тихо рассмеялся он.
Я толкнула его в колено, и именно в этот момент драккар ударился бортом о длинную пристань, отчего Бьорк чудом не свалился задницей на палубу. На моих губах заиграла победная улыбка. Ненадолго…Потому что Хотборк быстро поймал равновесие, легко встал на ноги, усмехнулся криво, отряхивая невидимую пылинку со штанины, и ушел, больше ничего не сказав.
К драккару уже прилаживали трап из досок, но Альв с Бьорком не стали ждать. Залезли на край борта и легко спрыгнули вниз на сушу. Там уже ждал их ярл Кархет со своими воинами и ещё несколько незнакомых мне мужчин. Все обнялись, громко приветствуя друг друга и нещадно хлопая по спинам и плечам. Завели шумный разговор о том, кто уже прибыл на тинг, а кого только ждут, один из незнакомых мне мужчин принялся делиться историей и своего летнего похода.
На палубе тоже всё резко ожило. Воины засуетились, совершенно, казалось, обо мне забыв. Кто, как и Бьорк, спрыгивал прямо с борта на пристань, кто начал разгружать драккар, вынося по шаткому трапу привезенные товары и дары. Все смеялись, шутили, здоровались...
Я обхватила руками колени, привалилась плечом к борту и стала наблюдать за остальными, ожидая, когда же и до меня дойдет очередь выгружать словно ещё один сундук со шкурами. Заскользила рассеянным взором по суетящимся воинам, перевела грустный взгляд на стоящего в окружении мужчин смеющегося Бьорка. И замерла, с трудом сглатывая огромный горький ком, мгновенно разбухший в горле.
Сквозь пёструю толпу к Хотборку с боем пробивалась улыбающаяся до ушей Кира Хольм.
Время словно издевалось надо мной, замедлив бег и позволяя рассмотреть всё в мельчайших подробностях. Как Кира подкралась к Бьорку со спины, крепко обхватила его за талию, зарываясь носом между лопаток. Как он резко вздрогнул и обернулся, замирая при виде неё. Как и не подумал расслабиться, а несколько мгновений напряженно всматривался в запрокинутое к нему лицо улыбающейся невесты и решал, что делать. Как кинул быстрый вороватый взгляд в мою сторону и криво улыбнулся ей, небрежно кладя руку на плечо.
Из моей груди вырвался то ли всхлип, то ли рваный вздох, когда он наклонился и быстро поцеловал её в подставленные губы под общий одобрительный гул. Внутри что-то оглушительно звякнуло, обрываясь. В кровь вспрыснулась чистая, незамутненная боль. Прошлась крупной дрожью по телу и тёмным плотным комком осела в груди, мешая дышать.
Перед глазами поплыло...Я вцепилась пальцами в края борта, рискуя обломать ногти. Этот ком внутри...Он вдруг стал стремительно расти...
Картинка будто изменилась, делаясь ярче, ядовитее. Плотное поле во мне всё ширилось, глаза начало будто выжигать изнутри рвущейся наружу тёмной безудержной силой. Сознание поплыло, расщепляясь пополам. Как тогда, с Ангусом на пиру, часть меня будто подлетела вверх, равнодушно наблюдая, как из меня, сидящей на корабле и пристально наблюдающей за ярлом, рвётся черная магическая сила. Рот приоткрылся, расширенные зрачки вспыхнули зеленоватым свечением, с губ уже срывались первые звуки призыва. «Он не твой, не твой, не твой...»– только и гудело отчаянно в висках.
Привяжу к себе...
Он всю свою дурацкую человеческую жизнь будем на коленях у меня вымаливать прощение за этот миг боли и унижения. Всю свою дурацкую никчемную жизнь. Всего лишь человек! Всего лиш-ш-шь...
– Хелюшка, пойдем-ка я тебя к местной домоправительнице отведу, а? – вдруг ласково кто-то пробасил над самым ухом, а потом дернул за плечо, легко рывком ставя на ноги.
Мотнуло. Я шумно выдохнула, закашлялась. Так сильно, что в пополам скрутило и на глазах выступили слезы. И магия схлынула как прибой, оставляя меня разбитой и совершенно дезориентированной. Я ведь только что чуть не...Боже...!!! Я правда сейчас это всё думала? Правда?! И могла...?!! О, нет...
Стало так страшно от самой себя, что подбородок задрожал в подступающей истерике. Перевела совершенно осоловелый взгляд на Олафа, конечно, не правильно истолковавшего мой шок.
– Ну что ты словно вобла стала, а, рыжая? Нашла на что смотреть!!! – забурчал толстяк, обхватывая меня за плечи.
– Не знаешь, что ли, что люба нашему ярлу косоглазому, а это так! – наклонился он и зашептал мне на ухо горячо, но тихо. Отстранился, выразительно покосившись на стоящих в обнимку Киру с Бьорком, и смачно выразительно сплюнул мне под ноги.
– Тьфу! Ну все пошли, не кисни, – махнул Олаф рукою на ненавистную мне парочку, сильнее сжал моё предплечье и потащил с корабля.
Я послушно поплелась за ним, еле переставляя ноги, потупив глаза и боясь хоть на кого-то взглянуть. И дело было совсем не в Бьорке, как наивно полагал Олаф, да наверно и сам ярл. Внимательно прислушиваясь к себе, я с ужасом ощущала в самой глубине своей души крупицы не до конца схлынувшей тьмы, так легко меня захватившей.
23
Я шла по широкой шумной улице, направляемая Олафом, словно в забытьи. Тело мелко трясло ознобом как после сильной истерики. Ноги, голова ощущались ватными и не моими. Вейла говорила, что во мне нет тьмы...Но сейчас я вдруг ощутила её: плотную, густую, манящую...Это ощущение могущества, уверенности в своей правоте, непогрешимости, праве быть выше остальных, это было так сладко...И да, в тот момент я бы спокойно лишила Бьорка воли и ни на секунду не пожалела об этом. А сейчас мне было жутко от одной мысли. Настолько жутко, что даже его торопливый поцелуй с Кирой на моих глазах отошел на второй план.
– Нам сюда, печорка, – Олаф потянул меня за рукав влево, и я послушно последовала за ним.
Мы протиснулись между торговых лавок, обошли бродячих артистов и выскочили на огромную круглую площадь, застеленную досками и украшенную в центре столбом Ордина. Прямо напротив красовался огромный четырехэтажный срубленный дом с треугольными крышами каскадом. По местным меркам небывало богатый дворец. Я сразу поняла, что пришли мы к дому самого конунга. Сердце чуть быстрее забилось в волнении. Момент, когда я встречусь с Ангусом, становился всё реальней и ближе. Но, странное дело, теперь это вдруг не так пугало – клубящаяся едва уловимой тенью остаточная тьма внутри меня придавала холодной уверенности и словно нашептывала на ухо, что мы с ней справимся...
Олаф повёл меня на задний двор, который, оказалось, уже полон был приезжих служанок. Они словно беспокойная птичья стайка шумно о чем-то щебетали и смеялись, наряжаясь в одинаковые бесформенные белые балахоны.
– О, ещё одна! – сильный женский голос раздался откуда-то справа, а затем, растолкав ближайших девушек, перед нашими с Олафом глазами предстала и его хозяйка – красивая, статная, дорого одетая женщина лет тридцати или чуть больше с пышными, словно курчавое облако, рыжими как огонь волосами, собранными с слабую косу, перевитую речным жемчугом и золотыми пластинками с выгравированными на них рунами.
Я моментально напряглась, отводя глаза. Рыжие волосы здесь – признак ведьмы. Не всегда, но часто...Не хватало ещё, чтобы это была...
– Вейла Ири, – почтенно пробубнил Олаф в бороду и чуть поклонился, – Ты всё прекрасней, как не увижу. Или это ты всё-таки околдовала меня в тот раз, а?
И он утробно засмеялся, одновременно подталкивая меня вперёд.
– Над тобой только хмель колдует, мой дорогой, – фыркнула в ответ она, переводя на меня внимательный взгляд.
Я прикусила губу, прикрываясь ресницами. Вейла…Она ведь не почувствует, да? Что я тоже ведьма…Повисла секундная пауза, во время которой, казалось, даже девушки притихли, с любопытством на нас поглядывая.
– Не ведьма она, Вейла, просто печорка рыжая, да вроде что-то про травы знает. А так нет, – вмешался Олаф, панибратски опуская свою тяжелую лапищу мне на плечо, – С ней наша Вейла возилась, да, говорят, без толку.
– Хм– м-м, – протянула Ири задумчиво, а потом уже веселее, обращаясь ко мне, – Что ж, раз травы, так пусть пустынцвет и собирает на обряд. Как зовут? Знаешь, как пустынцвет выглядит?
– Хельга, госпожа. Знаю, госпожа, – только тут быстро подняла на Вейлу Ансборда глаза и тут же вновь опустила.
Почему-то обратила внимание на искусную вышивку, украшавшую ее приталенное платье из яркого синего сукна, и вплетенные в узор драгоценные камни. И что голос у ведьмы твердый и спокойный, явно привыкший повелевать, тоже обратила. Неужели Вейлы бывают и такие? Не могла представить, что живет эта ведьма в скромной лесной избушке. Скорее уж сидит по правую руку от самого конунга и громко говорит всё, что хочется ей сказать. А я...Я ведь тоже...ведьма...И не на много эта Ири старше меня...
– Тогда надевай жертвенную робу и вон корзины у сенника, бери две, – хлопнула тем временем Вейла в ладоши и уж было отвернулась от меня, забывая, но я вернула её, удивленно переспросив.
– Жертвенную?
Ведьма вскинула красиво очерченную, подведенную чем-то бровь, выражая недоумение, мол что мне тут непонятно. Рядом хмыкнул Олаф.
– Да не местная ж она, Ири, с набега привезли. Не знает, что на каждом тинге обряд жертвы, – потом толстяк повернулся ко мне и стал объяснять словно ребенку, – Да не тебя в жертву принесут, глупая. Вы просто Вейле поможете и всё. Попоёте там, ленточек понавяжете, костров соберёте. Ну все, рыжик, давай. Мне к ярлу пора...Ири держись. Она всё скажет.
Похлопал меня по плечу в знак прощания и ушел со двора. А я послушно пошла к скамье у сенника, на которой лежал ворох белых льняных роб и стояли корзины. В голове будоражащими несвязными обрывками вертелось открытие, что ведьмы бывают и такие, оттесняя теперь все остальные потрясения этого утра на задний план.
***
Когда все прибывшие девушки переоделись в белое и расхватали корзины, Вейла Ири повела нас со двора через бытовые постройки к виднеющемуся за обширным огороженным хозяйством конунга зеленому скалистому склону одной из гор. Наверно здесь, как и в Унсгарде, священное место для обрядов было спрятано в какой-нибудь тихой заповедной роще или на одном из плоских серых плато ближе к облакам. Хотелось поинтересоваться, долго ли нам предстоит идти в гору, но привлекать к себе лишнее внимание Вейлы Ири было откровенно боязно. И без того я то и дело ловила на себе её мимолетные любопытные взгляды. Мои волосы как огонь привлекали её, делали немного своей и побуждали узнать поближе. Она даже пару раз обратилась ко мне с какими-то ничего не значащими вопросами, но я отмолчалась, отводя глаза, и ведьма будто потеряла интерес, уйдя вперед процессии из служанок в белых одинаковых робах. А я рассеянно стала озираться по сторонам, оглядывая хозяйство конунга, которое мы торопливо пересекали.
Суетящихся слуг вокруг было много. В конюшнях, коровниках, на грядках, в курятниках и у свиней – везде туда– сюда сновали работники, готовясь к трёхдневному пиру, который должен был начаться с заходом солнца. Мой безучастный взгляд скользнул по мальчишке, лихо рубящему голову петуху, переместился на дородную женщину, несущую два полных ведра парного молока и задержался на развешивающей платья прачке. Что-то в повороте её головы, наклоне, то, как она руки подняла, было неуловимо знакомым. Я сбавила шаг, наблюдая за молодой женщиной и ожидая, когда она повернется ко мне лицом.
Сердце тревожно стукнуло.
Она обернулась. Я замерла. Она тоже. Вперила в меня растерянный взгляд, который за считанные секунды недобро потяжелел, сдула с лица упавшую светлую прядь и резко отвернулась, больше на меня не смотря.
