Текст книги "Добыча ярла Бьорка (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Я даже замерла от подобных милых рассуждений. Столько снисходительного презрения разом на меня никогда не выливали. Веник задрожал в руке от прорывающегося наружу гнева. Нижнюю губу пришлось до крови прокусить из-за страха высказаться этому мизогонину прямо в лицо...
– Твоя правда, Убе. Так я и рассудил, – обронил равнодушно Бьорк, и я метнула в него полный возмущенного огня взгляд. Но он даже не смотрел в мою сторону – продолжал толковать своё.
– Что пусть забирает, а я лучше Киру заберу...Только вот знать я должен, что поддержишь меня ты, Кархет, и весь Карсланд, стоящий за тобой, если вдруг не...
И тут Хотборк взволнованно вздохнул, теряя маску спокойствия как осенний лист слетевшую в его красивого лица. Черные раскосые глаза лихорадочно вспыхнули, выдавая степень возбуждения.
– Если не выгорит по– мирному, – тихо закончил он.
– Против Ангуса?– и без того вздернутая бровь Убе взлетела ещё выше, едва не коснувшись волос, – Нынче против Ангуса и против самого конунга равно...
Бьорк молчал, смотря на Кархета не мигая. Повисла густая пауза и, казалось, про меня и вовсе забыли ярлы, сверля друг друга тяжелыми взглядами.
– Я знал, о чем ты затолкуешь, – наконец разрушил плотную тишину Кархет, – Знал и приплыл, Хотборк, чтобы вместе отправиться на тинг. Расскажи, что получу я, и мы достанем топоры раньше, чем ты успеешь об этом помолиться...Только девок...
Убе выразительно покосился на меня и пренебрежительно хмыкнул.
– ...Мне не надо, ярл. Своих девать некуда, да и старый стал, куда мне...
Бьорк расплылся в хищной улыбке в ответ и приказал мне, не поворачивая головы.
– Поздно уже, Хель. Иди к ведьме. Потом попаришь...
Я поджала губы, бросила веник в угол и тут же вышла, громко хлопнув дверью и невольно привлекая к себе внимание всех воинов в помывочной. Он же просто выгнал меня! И пещеркой обозвал, да...
18
Вейла встретила меня недовольным ворчанием и уже готовым простеньким обедом на двоих.
– И о чем только думает мальчишка, – пробурчала ведьма, разливая густую похлебку по глиняным плошкам, – Завтра отплывать уже вам. Тренироваться надо! А ну как не выйдет у тебя незаметно Ангуса сневолить...Ай-яй-яй...
Покачала седой головою и пододвинула ко мне дымящуюся миску. Я похолодела от одного такого предположения. Забавно, но до этого момента я была так погружена в наши с Бьорком странные отношения и свои переживания по поводу них, что даже и не думала всерьез о том, что мне предстоит...Или это моя психика, не выдерживая реальности, подменяла истинный жуткий страх перед фактически убийством человека на вполне себе мирные страдания по симпатичному мужчине. Уютные и знакомые любой девушке старше десяти лет.
Но вот сейчас Вейла произнесла это, и меня буквально затрясло от осознания того, что же мне совсем скоро предстоит.
– Не бойся, на мне потренируешься сначала. Всё у тебя будет хорошо, – тут же заулыбалась ведьма беззубым ртом, заметив мое резко переменившееся настроение.
– Думаете? – переспросила с надеждой. От Вейлы шла такая спокойная уверенность, что хотелось искупаться в ней, пропитаться насквозь.
– Конечно, девочка, – вновь улыбнулась она, потянувшись за караваем на середине стола.
– А как на вас тренироваться? Вдруг я вам наврежу?
– Ты? Мне? – и каркающе рассмеялась, запрокинув седую голову, – Ешь лучше быстрей, Оля, и приступим. День догорит– оглянуться не успеешь...
От Вейлы я выбежала, когда от солнца на горизонте осталась лишь тонкая малиновая кромка. Обратно за мной ярл тоже так никого и не прислал.
***
Пир в доме ярла был в самом разгаре. Шум стоял такой, что я услышала пьяные голоса и песни, стоило только подойти к окраине Унсгарда. Улочки кипели жизнью, светились десятками зажжённых фонарей. Чужие воины, сошедшие на берег с трех драккаров Кархета, расхаживали по засыпающую обычно в это время городу и создавали суету, что в полдень в базарный день. Я быстро прошмыгнула по самым тихим переулкам, не желая встречаться с незнакомцами, обогнула главный вход и юркнула в чёрную дверь, ведущую через сени сразу на второй этаж в спальню Хотборка. Здесь конечно было темно и тихо. Бьорк был занят гостями, и велика вероятность, что до самого утра. А значит я могу ложиться спать, не опасаясь его внезапного прихода.
Вот только сон не шёл. Впервые мне стало по-настоящему страшно. Страшно до того, что зубы мелко стучали словно в лютый мороз.
Я должна убить человека.
Видеть, как постепенно, медленно из него выходит жизнь...И чем медленней, тем лучше, чтобы никто на меня не подумал. Иначе, если вдруг заподозрят, жизнь уже вытечет из меня. И каким-нибудь варварским способом. Пятки лизнуло фантомное пламя, и даже в носу зачесалось от вспомнившегося запаха обожженной плоти. Они ведь просто сожгут меня... Вдоль позвоночника прошел липкий холод, скрутило живот. И невидимая удавка магической клятвы крепче стянула шею. Нет, я смогу. Я все смогу... И лучше думать о том, что не господь Бог и нельзя отбирать чью-то жизнь. Здесь у них совсем другая религия…
Одна луна, и на меня никто не подумает. И Ангус меня не тронет, потому что будет не в силах уже и околдован. Вейла сказала – достаточно продержаться одну луну. Всего одну луну...
А потом...
А потом Бьорк заберет меня обратно, но уже будет не вправе держать при себе. Подарит свободу и деньги, как и обещал, и я вольна буду как хочу дальше строить свою судьбу в этом мире.
Вот только чего я хочу? Кто бы знал...
Но сначала надо просто дожить, пережить этот несчастный тинг, и этого чертового Ангуса. И сил в себе найти уйти потом от Бьорка тоже надо...
Вейла сказала, что поможет. Это единственное, что успокаивало и давало хоть какую-то надежду. Более четко думать о будущем я пока не могла.
Как и о прошлом...
За эти неполных два месяца, проведенных здесь, вся моя жизнь «до» казалась теперь забавным шаржем – слишком размытым и несерьезным, катастрофически не задевающим глубины. Чувства легковесными, проблемы надуманными, переживания не стоящими и гроша. Что я знала раньше о долге, выборе, предательстве, подлости, чести, любви...
Нынче думалось, что ничего.
Всё настоящее было собрано здесь – в этом мире. Но оно всё было такое больное и доведено до абсурда. Здесь от клятв умирали, по любви предавали, а в ненависти находили смысл жизни.
Я раньше даже представить не могла, что можно жить так. И, наверно, в этом была своя прелесть, жутковатая и притягательная, вот только перестроиться до конца у меня никак не выходило. Я так и зависла где-то посередине, уже уйдя от себя прошлой, но ещё не обретя себя нынешнюю.
И будет ли у меня шанс её обрести? Может за эту луну меня просто убьют…
Мысли хаотично скакали по кругу, вновь и вновь то возвращаясь к Ангусу и моей клятве, то убегая в обрывочные картинки прошлого, то погружаясь в звенящую тревогу о смутном будущем...Голова уже гудела от этого нескончаемого хоровода. Я пыталась заставить себя перестать думать и наконец заснуть, но куда там. Чем больше старалась, тем тревожней скребло на душе и шире открывались глаза в попытке выхватить черные силуэты скудной обстановки в тёмной комнате.
Когда вокруг начало сереть в преддверии скорого рассвета, лестница заскрипела под чьими-то тяжелыми неровными шагами. Я затаила дыхание и крепко зажмурилась, коря себя за то, что так и не заснула.
И вот – дождалась. Бьорк...
Я сопела под мягкой шкурой тихо-тихо, стараясь ровно дышать, пока половицы поскрипывали всё ближе. Сердце тревожно ойкало с каждым глухим шагом, рассылая по телу нервную дрожь.
Тяжесть чужого тела прогнула мягкий матрас, горячая сухая ладонь опустилась мне на макушку, торчащую из– под шкуры, жесткие пальцы зарылись в волосы. Постель просела сильнее, стало ощутимо жарче от чужого близкого присутствия.
– Спишь, Хель? – Бьорк наклонился и хрипло зашептал мне прямо на ухо, обдавая кожу влажным, пропитанным кедром и нотками алкоголя дыханием.
Я только сглотнула, жмурясь. Хотборк хмыкнул насмешливо, не поверив. Повел носом по виску, зарылся лицом в мои волосы, шумно и с наслаждением вдохнул и навалился уже весь, стягивая с меня шкуру вниз.
– Приласкай меня, Хель, а? – от его жаркого жадного шепота по телу поползли крупные мурашки, переходящие в чувственный озноб, – Приласкай сейчас...Так хочу тебя, ведьма...
И это злило, злило невероятно. Я ведь только что думала, какая Бьорк всё-таки сволочь и на что меня обрекает. Но стоило ему подмять меня под собой, придавить своей тяжестью, пропитать запахом, зашептать на ухо всякую пошлую ерунду, и я не могу...Тело будто само робко льнуло к нему, отвечая. Живот, грудь, бедра напряглись, зазудели в ожидании прикосновений, по венам потёк предвкушающий зной...
– Через две ночи Кира приласкает, – прошипела зло ярлу в лицо и, собрав в себе последние остатки разума, с силой отпихнула его от себя.
Конечно, Бьорк даже не сдвинулся с места. Что ему мои жалкие потуги. Но голову вскинул и уставился на меня совсем чёрным в полумраке, немного мутным взглядом. Замер на мгновение, будто раздумывая злиться на меня или нет, и криво улыбнувшись, снова подался вперёд, находя губами мои губы.
– Хочу, чтобы та, что люба...О-оля-я...– терпкое дыхание смешалось с моим, язык прошелся по губам, размыкая, коснулся кончика моего, запуская ток. Жесткая ладонь обхватила мой затылок, приподнимая с постели и прижимая крепче.
И так он тянул это «О-оля-я» сладко...Так... Та, что люба...Это сейчас ему люба, пьяному и свободному...А потом? Беспомощная, едкая злость накатила волной, смешиваясь с захлестывающим возбуждением.
– Или решил пещерку напоследок проверить, Хотборк? – лихорадочно зашептала ему прямо в губы вместо поцелуя, – Мало ли что и Ангусу подарок не понравится...
Он вдруг так резко оттолкнул меня, что я мешком рухнула обратно на кровать.
– С-сучка, – выплюнул ярл глухо, но с таким чувством, что мне до самых костей пробрало. Сверкнул в темноте черными глазами и подскочил с постели.
Стало вдруг так зябко, что на глаза навернулись слёзы.
Он что? Просто уйдет сейчас?
Нет, я так и хотела...Наверно...Закусила губу, не дыша, чтобы ненароком не всхлипнуть. Боже, я с ума наверно схожу... Откуда рвутся эти горькие, безутешные рыдания? Расфокусированным взглядом проследила за тем, как Бьорк смерил тяжелыми шагами комнату и направился к лестнице, несмотря больше на меня. Он ведь правда сейчас уйдет, чёрт!
Ярл замер, ступив на первую ступеньку, и медленно ко мне повернулся. В душе всколыхнулась нелогичная, но такая жгучая надежда...Только взгляд его, поза, голос – всё было таким отстраненным, будто он уже ушёл.
– Я говорил с Вейлой, Хельга, – ровным тоном сказал Хотборк, – Она сказала, что ты готова и волноваться мне не о чем. Что всё идёт, как должно. Но...
Его голос всё-таки дрогнул, приобретая интимную хрипотцу.
– Но я бы хотел услышать это от тебя, Хель. Ты готова?
Я шумно сглотнула мешающий в горле ком.
– А что, если нет? Ты меня не подаришь? – все равно слишком сипло вышло и неровно. Будто я сейчас опять в истерику сорвусь. Прикрыла глаза от секундного позора.
Пауза, густая и вибрирующая. И Бьорк сказал тише.
– Если нет– не поплывешь. Дома сиди.
Даже сквозь сомкнутые веки я ощущала его тяжелый, прожигающий взгляд на своём лице. По левой щеке всё-таки побежала одинокая соленая капелька.
– И что ты будешь делать, если нет? – срывающимся шепотом поинтересовалась.
– Ангуса мне убить всё равно придётся, – устало и тихо ответил Бьорк, – Я тоже клялся, как и ты. На мне тоже удавка...Будет война.
Я знала. Знала, что он скажет что-то подобное. Но всё равно сильнее зажмурилась, словно от удара.
Но разве это должно меня волновать? Пусть воюют. Пусть хоть все перемрут...
– Я готова, Бьорк. Справлюсь я с твоим Ангусом...
Наконец открыла глаза, чтобы увидеть, как он исчезает в лестничном проёме.
19
Казалось, только я закрыла глаза и погрузилась в вязкую, тяжелую дремоту, как меня уже вновь тормошили, будя. Со стоном разомкнула веки и села на постели, щурясь на стоящую передо мной Ингрид. Голова нещадно гудела от недосыпа, тело ощущалось ватным и не моим. И всё, чего хотелось, это прогнать надоедающую служанку и завалиться обратно на кровать. Тем более, что тусклый свет, проникающий в спальню сквозь небольшое окно, говорил о том, что день только занимается, и до обычного времени пробуждения ещё долго.
– Вставай, печорка, уже на пристани все! Быстрей давай, тебе ещё Борга одежду выдать должна, ну? – Ингрид не отставала.
Бесцеремонно потянула меня за плечи, когда я попыталась опять лечь, и стащила с кровати.
Пристани? Я нахмурилась, окончательно просыпаясь. Точно, отплытие же сегодня...Сон как рукой сняло. Сердце отчаянно заколотилось, разгоняя по венам адреналин и тревогу. Больше Ингрид дергать меня не пришлось.
Получив у Борги узел с выходным, более дорогим, чем моё простое одеяние служанки, расшитым рунами платьем, в которым я должна буду выйти к Ангусу, и крепко обнявшись с домоправительницей на прощание, я поспешила с Ингрид на пристань.
Несмотря на сумрачный рассветный час, жизнь там и правда кипела. Народу было столько, что, относительно легко добежав до набережной, дальше нам с Ингрид пришлось поработать локтями, чтобы пробиться сквозь толпу к причаленным драккарам. Воины обоих ярлов, не выспавшиеся после пира, ещё вполовину пьяные, и оттого неповоротливые и злые, грузили на лодки товары для главного базара на тин. И грузились сами – кто на весла, а кто и сразу прямо на палубе спать. Забивали трюмы брагой, водой и провизией.
Было шумно, суматошно и путанно. Где свои, где чужие – не разберешь. Ещё и женщины вышли провожать своих мужей и родных. Хоть и не в поход, но кто знает, что ждать от этого тинга...Люди здесь привыкли жарко прощаться каждый раз и навсегда.
Отплывали целой флотилией. Три длинных красавца -драккара из темной сосны ярла Кархета с его тотемом – медведем, вышитым на пока приспущенных парусах. И четыре – два таких же больших, как у Кархета, а два поменьше, но зато быстрее и поворотливей, молодого Хотборка. Из белой сосны, растущей в Унсгарде, с парусами, украшенными орлом, пикирующим за невидимой добычей. Я слышала, как люди шутили, что это тотем Хотборков пытается змею поймать и выклевать с бока молодого ярла – бастарда.
Добравшись до драккаров, мы с Ингрид остановились в нерешительности посреди всеобщей суматохи, не зная, в какую именно лодку мне грузиться. Но тут на носу одной ладьи из тех, что были поменьше, появился Бьорк и махнул, чтобы шла к нему и тут же скрылся из виду. Щеки вспыхнули, стоило ему быстро мазнуть по мне нечитаемым взглядом и отвернуться. На языке завертелся вопрос, где ночевал он эту ночь и один ли, но, конечно я его никогда не задам...
Обнявшись с Ингрид на прощание, которая неожиданно зашмыгала носом, расчувствовавшись, я побрела на драккар. Казалось, никому не было до меня дела. Да даже замечали меня с трудом – когда уже спрыгивала на палубу с дощатого трапа, толкнули в плечо корзиной с шкурами так, что я чуть не свалилась за борт, и только тогда раздался веселый нестройный смех.
– Там посиди, рыжая, – пробасил Олаф у самого уха, крепко перехватывая меня за локоть и не давая упасть, – А то зашибем.
И почти нежно подтолкнул в сторону кормы, где уже стояли загруженные сундуки в ряд, а около них укладывались поспать самые уставшие после пира и веселой бессонной ночи воины. Я быстро прошмыгнула в свободный уголок у самого борта, села прямо на голые доски, поджала под себя ноги, подложила под спину узел с нарядным платьем и парой сменного белья и затихла, не желая обращать на себя лишнего внимания и наблюдая за остальными. Глаза невольно высматривали черноволосую голову, выискивая ярла. Машинально затаила дыхание, когда нашла.
Бьорк, о чем-то переговаривающийся на носу с Браном, кинул на меня быстрый взгляд и, похоже, просто удостоверившись, что я уже никуда не денусь, тут же спрыгнул с драккара на причал, чтобы продолжить руководить погрузкой. А я разочарованно прикусила губу до самой крови, проследив за его растворяющейся в толпе на берегу фигуре.
Вряд ли он на этом драккаре поплывет – он же самый маленький. А Хотборк как –никак ярл…
Специально меня сюда засунул? Похоже, что да...
Обидно...И в груди вдруг защемило от невыразимо острого сожаления, что оттолкнула его ночью. Сейчас, когда уже поздно, вдруг отчаянно захотелось попрощаться. И плевать насколько это глупо и бессмысленно. Обнять, поцеловать, почувствовать его в последний раз. Но теперь уже всё...Завтра утром мы приплывём, а значит больше шанса не будет.
Солнце поднималось всё выше, припекало совсем по-летнему, а мы так и не отплывали. Меня начала убаюкивать эта нескончаемая суета на палубе вокруг. В груди разлилось тоскливое равнодушие ко всему происходящему. Веки тяжелели, макушку пекло, ветерок с воды приятно остужал лицо, крики чаек сливались с отрывистыми мужскими голосами, и я, сдавшись, задремала раньше, чем первый драккар расправил свой парус.
***
Очнулась ото сна я, когда наш драккар уже вышел из фьорда, и очертания острова Унсгард практически слились с горизонтом, напоминая о себе лишь едва различимой черной линией вдали. На судне было непривычно тихо по сравнению с прошлым моим морским путешествием, потому как почти все, кто не был занят на веслах, вповалку спали прямо на палубе. Тишину нарушали лишь мерные удары волн о борт, медленный бой барабана, задающего ритм для гребцов, звуки погружающихся в воду и взмывающих ввысь весел да храп дремлющих воинов.
Я потянулась, разминая затекшую от неудобной позы спину. Взглянула на небо, на глаз определив по солнцу, что время уже далеко за полдень, и заозиралась по сторонам, невольно высматривая знакомые лица. Первым мне бросился в глаза толстый Олаф, растянувшийся почти у самых моих ног на сосновых досках и с присвистом, сладко похрапывающий в свои обвислые усы, отчего они то и дело пытались улететь с его широкого красного лица. Сразу стало поспокойней на душе – плыть с совершенно неизвестными мне мужчинами как-то не хотелось.
Взгляд мой заскользил дальше, зацепив Брана, пристроившегося у мачты и тоже мирно похрапывающего. Потом выхватил Тормода– медведя на веслах. В голове мелькнула мысль, что странно, что на этом маленьком суденышке столько воинов из самого близкого окружения Бьорка. А он тогда с кем же, если они все здесь?
Посмотрела на нос драккара и обмерла, потому что глаза мои встретились с чужими, черными, внимательными и чуть сощуренными о солнца. Хотборк с Альвом полулежали, опираясь спинами о борт чуть поодаль ото всех и тихо о чем-то переговаривались. Вернее, Альв переговаривался, а Бьорк в упор смотрел на меня. Я ожидаемо покраснела и резко отвела взгляд. Прикусила щеку изнутри, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке.
К себе подсадил...Господи, и чему я так радуюсь? Ну вот чему??? Дура...
Но разум безбожно проигрывал в этой схватке глупому отчаянно забившемуся сердцу. Я ведь только что думала, что всё, больше не будет ничего. И было так плохо. Так... Словно все чувства разом отказали, делая мир безликим и наполняя его тоской.
А теперь...Кровь мощными толчками запульсировала по венам, стоило краем глаза увидеть, как Хотборк коротко сказал что-то усмехнувшемуся Альву, подхватил кожаную сумку, лежащую рядом с ним, встал и направился ко мне.
Бьорк уселся рядом прямо на доски. Так близко, что его горячий твердый бок ощутимо вжался в мой, словно мы пытаемся стать сиамскими близнецами. Я прикрыла глаза ресницами, скрывая вспыхнувший в них лихорадочный блеск, и...не отодвинулась. В груди отчаянно и жарко задребезжало. И ощущение, что я невольно выпросила себе у судьбы этот момент, только усиливало охватившее меня волнение. Оставалось лишь надеяться, что внешне оно не сильно проявлялось...
– Тебе, Хель, – Хотборк развязал тесемки кожаной сумы, которую опустил передо мной. Внутри оказалась фляга с травяным отваром, фляжка поменьше – точно со спиртным, пол головки козьего сыра, вяленое мясо, хлеб и яблоки.
– Спасибо, – кинула на своего благодетеля быстрый взгляд и взяла флягу с водой.
Отпила, косясь на ярла в ожидании, что он сейчас уйдет, но Бьорк только поудобней устроился, облокотившись затылком о невысокий борт и сощурился от солнца, не скрываясь наблюдая за мной.
Поставила флягу обратно. Пытаясь скрыть, как подрагивают руки, взяла сыр и принялась медленно жевать, сжигая себя ожиданием, когда же Бьорк заговорит. Молчал. Как назло. Еда буквально застревала в горле.
– Думала, ты на таком маленьком драккаре не поплывешь, Хотборк, – выдала я, не выдержав, шутливым тоном, откашливаясь и проталкивая сыр дальше по пищеводу, – Ты же всё-таки ярл...
– Это хороший драккар, Хель, – перебил меня Бьорк, нахмурившись.
– Да я не спо...
– Легкий, маневренный, быстрый. Один из самых быстрых на всех семи островах, – закончил Хотборк, меня не слушая. И добавил с нажимом, – Он для грабежа, войны. Не торговый.
– Собрался кого-то грабить? Мы же вроде бы с миром на тинг, нет? – фыркнула я, улыбнувшись.
Я уже предчувствовала разговор по душам, раз Бьорк соизволил выдать разом столько предложений. Обожала, когда он принимался что-то рассказывать, тем более что это бывало с ним так редко. Любое самое простое для ярла событие мною в силу другого жизненного опыта воспринималось как не иначе как завораживающая сказка.
Бьорк слабо улыбнулся на мой вопрос и перевёл задумчивый взгляд вдаль.
– Этот драккар подарил мне отец в день моего двадцатилетия. А сделал его для меня мой брат. Он очень дорог мне, – сказал слегка охрипшим голосом и замолчал.
Я невольно заново обвела длинную лодку взглядом, смотря на неё совсем другими глазами. Впервые заметила, какой она красивая. Как искусно сработана, сколько рун вырезано для украшения по борту и на мачте. И голова орла на носу будто живая...
– Значит, твой отец хотел, чтобы ты грабил и воевал...– ответила тихо.
– Мой отец хотел знать, что при мне Унсгарду ничто не будет грозить, как и при нем, – медленно произнес Бьорк и перевёл нечитаемый тёмный взгляд с воды на меня.
– Если твой отец этого хотел, то почему все называют тебя бастардом, незаконным? Ведь, значит, он тебя признавал? – выпалила я, не до конца понимая все эти их тонкости, и тут же прикусила губу, думая, не перешла ли черту своими вопросами.
Но Бьорк только криво усмехнулся, снова отводя глаза и пробормотав себе под нос.
– Долгая история...
Я поняла, что всё-таки свернула не туда. Хотборк не уходил, но продолжать разговор, судя по всему, был не намерен. Просто сидел рядом, уставившись вдаль и погрузившись в какие-то свои мысли. А поговорить так хотелось...Даже не важно, о чем в сущности – просто голос его низкий, ироничный слышать. Он мне так нравился...И хотелось запомнить...Хоть и любопытство, конечно, одолевало – что скрывать...
– Знаешь, Бьорк, – аккуратно начала я, специально назвав его по имени, потому что Хотборк говорил, что ему нравится, как я его произношу, – мы ведь не торопимся сейчас, правда? И...
Повинуясь безотчетному порыву, я перехватила его ладонь, переплела наши пальцы и крепко сжала, так что фаланги заныли. Бьорк тут же вскинул на меня удивленный взгляд – не ожидал.
– И я на самом деле очень хочу знать, что же произошло с твоей семьей и с Хольмами, – продолжила тихо– тихо, смотря в его черные раскосые глаза, – Почему ты мстишь. Мне кажется, я имею на это право...
– Я уже говорил – их убили, – хрипло отрезал Хотборк, хмурясь и рассеянно проводя большим пальцем по внутреней стороне моей ладони.
– Бьорк, – с укоризной повторила. Он ведь прекрасно понимал, о чем я.
Хотборк сощурился, отнял у меня свою руку, потянулся к мешочку на поясе и достал оттуда трубку и курительную траву. Я терпеливо ждала, пока он прикурит и по воздуху поползет едкий масляный дым, интуитивно чувствуя, что сейчас малейший нажим приведет к тому, что ярл и вовсе уйдет обратно к Альву.
– Да, ты права, Хель, – Бьорк глубоко затянулся ещё раз, – Спешить нам и правда сейчас некуда. Ну, слушай.
20
Зеленые глаза Хель, напоминавшие в солнечных отблесках переменчивую морскую волну, смотрели на него со жгучим, таким живым любопытством. Ведьма прикусила нижнюю губу, подавшись к нему ближе и сама, кажется, не замечая, как мягкой грудью вдавливается ему в предплечье, заставляя думать в далеком от прошлого направлении.
Уже две ночи как они не ночевали вместе. И время их стремительно бежит. Две ночи...Это просто преступление...
И совсем не говорить Бьорку со своей ведьмой хотелось...
Схватить бы сейчас за хрупкие плечи и утянуть под полог на корме, ограждающий левый угол и образующий крохотную темную комнатку. И плевать, что день, что все увидят... И не такое видели воины, плавая вместе. И сопротивляться Хель долго не будет...Попротивится чуть-чуть и...
Бьорк сглотнул, щурясь, чтобы прикрыть жадный блеск в глазах. Вот только потом будет жалеть его Хель, а ему вдруг почему-то это важно было. Чтобы не жалела. Чтобы сама шла к нему, с радостью. А не так...И чтобы потом, когда умрёт Ангус и он заберет свою ведьму обратно, чтобы чувствовала то же, что и он – что не судьба им расстаться. Что для него она. Его.
А значит нельзя неволить. Надо сейчас стерпеть. Сжать пальцы, зудящие от желания прикоснуться, в кулаки, отвести светящиеся похотью глаза и спокойно говорить с ней, как она того хочет... Хоть и совсем невмоготу. Да и вспоминать былое не охота – слишком много там тьмы, а уж говорить о том былом тем более.
Но Оля так смотрела на Хотборка своими морскими зелеными глазами. Так тихонько дышала, щекоча кожу на его шее и рассылая чувственную дрожь по телу, так непроизвольно льнула, вся обращаясь в слух, что Бьорк покорно откашлялся, убирая лишнюю хрипотцу, перевёл взгляд на мерно бегущие за бортом волны и погрузился в свои воспоминания.
Когда отец изгнал его на три зимы из Унсгарда в наказание за нечаянную смерть Колина, Бьорк собрал небольшую команду из молодых воинов– своих друзей, погрузился в сработанный братом драккар и отправился в дальние земли. Дух приключений, любопытство, обещание призрачной наживы и желание увидеть места, о которых ходят лишь легенды, поманили вместе с юным Хотборком его лучшего друга Альва, которому и терять -то было нечего, совсем зеленого тогда ещё Брана, у которого только– только начала расти борода, и мать его долго плакала над решением сына, Тормода – медведя, уставшего без войны и самого старшего из них, и ещё десятерых мальчишек – мужчин, мечтающих добыть себе славу, золото и посмотреть этот огромный мир.
Странствовал легкий драккар Бьорка, сделанный Колином, долго. Вместо отмерянных отцом трех зим, проплавали они целых шесть. Обплыли все земли мерян, видели шатры кочевников – монгов, из которых была мать Бьорка, добрались до самого Белого города, покорившего их своими восхитительными храмами, мощеными улицами и несметными богатствами. Там варравы задержались и поступили на службу к императору, обещавшему щедрую оплату всем приходящим к нему наемникам. Под его начальством Бьорк со своими воинами патрулировал целых два года берега пустыни, откуда то и дело нападал на сияющий город степной народ. Потеряли в стычках со степняками троих, но для варравов то было честью – значит забрал их души к себе сам Ордин.
Казалось, совсем прижились на сытой службе люди Хотборка у императора. Стали своими, полюбили роскошь, худо– бедно выучили язык. Бран даже умудрился жениться на дочке одного зажиточного купца – красивой волоокой каитянке. Бьорк купил себе небольшой дом из белого камня на самом берегу теплого моря, с виноградом и душистыми оливами во дворе. Под начальство ему дали ещё две ладьи, тем показывая доверие. И всё было хорошо.
Вот только...
Леса Унсгарда стали сниться Бьорку всё чаще...
И каждый раз с такой щемящей тоской вскакивал с постели Хотборк после этих снов. Весь в поту, дрожа. Родная земля звала. Духи эхом пели в ушах, лишая покоя. Сначала каждый месяц снилась заповедная корабельная роща и водопад, а потом и каждую неделю...И вот когда уже и ни одной ночи не проходило без этого тревожного сна, Бьорк понял, что пора возвращаться. Что судьба его дома, и время очередного узелка на нити его жизни пришло.
В день, когда Бьорк со своими воинами ровно через шесть лет после отплытия вошёл в узкий, извилистый фьорд, ведущий в Унсгард, у ярла Ивара Хотборка и его жены Саймы родился третий сын. Невероятная, нежданная радость, больше смахивающая на чудо. Ведь немолоды уже были родители, да и сколько они пытались и всё без толку. Крепкого розовощекого карапуза подарила Сайма своему ярлу, хоть сама чуть и не отправилась в сумрачные чертоги ради этого. Но риск стоил того.
По-другому взглянул Ивар на свою опостылевшую уже было жену. Стал её слушать. А Сайма говорила много. И много про то, что это бастард лежал на них проклятьем. Что согрешил тогда Ивар с чужеземкой, неугодной Унсгарду, и прогневал древних духов. Что был Бьорк чёрной меткой, не дающей им больше потомства. А потом ещё и старшего сына убил, и не важно – намеренно или нет. Убил же! И вот, стоило Калле родиться, как бастард вновь обивает порог их дома. Будто учуял... А значит приведет горе и смерть за собой! Что надо избавиться от бастарда, толковала Сайма в уши хмурящемуся мужу. Не пускать. Прогнать вновь!
Злился на эти речи ярл, рыкал недовольно на жену, пару раз даже прилетела ей затрещина, да только слова упали на благодатную почву. Все в Унсгарде верили в силу духов, боялись их. И в наветах жены слышалась старому Ивару Хотборку, баюкающему на своих огромных руках младенца, правда.
Пошел ярл спрашивать совета у Вейлы, да только та отмолчалась, хоть и ходил Бьорк у ведьмы в любимчиках. Сказала, что как не поступит старый ярл с черноволосым сыном – всё будет правильно. Хотборк ещё походил– походил, подумал...И решил.
Бьорка он конечно изгнать повторно не мог, да и не хотел. Все-таки, как ни крути, а рад был до слёз Ивар увидеть любимого сына живым и здоровым. Да ещё таким! За эти шесть долгих лет, проведенных в неизвестности, Бьорк стал настоящим мужчиной, каким Ивар и мечтал его видеть. Сильным, хитрым, сдержанным, умеющим вести за собой, умеющим думать раньше, чем делать, умеющим быть бесстрашным и осторожным. И не путать, когда нужно одно, а когда другое. Если бы не речи Саймы, в тот же день, как причалил драккар Бьорка к берегу, Ивар бы вновь назвал его своим приемником. Только вот теперь боялся, что род и духи не принимают наполовину чужестранца, и не стал. Хоть Арва, гневливый и взбалмошный, уже в печенках сидел у старого ярла. Тяжело будет Унсгарду с таким правителем, ох, тяжело. Но вот ещё сын родился, крепыш...
