Текст книги "Добыча ярла Бьорка (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
-Что? – я непонимающе хмурюсь, выдергивая руку из ладони Бьорка, когда он резко смыкает мои пальцы вместе, заставляя цветок исчезнуть.
Его взгляд становится страшным. Бездонным и непроницаемым. Без единой искры, так щедро обычно вспыхивающих в глубине черных зрачков.
– Никогда…Ни-ког-да…– чеканя каждый слог, цедит Хотборк, – не смей колдовать при мне, Хель, без позволения.
Он перехватывает меня за предплечья и сильно встряхивает.
– Слышишь меня, ведьма? Никогда…
А мне вдруг так обидно становится, что он погубил этот цветок. Растоптал такую удивительную красоту…
– Ты просто боишься, Хотборк…– шепчу мстительно и тихо, смотря прямо в его чёрные глаза,– Боишься меня, да? Что я тебя трэллом сделаю. Вейла говорила, что мне это легко…Вот так!
И щёлкаю пальцами у самого его носа. Бьорк скалится в хищной улыбке. Жесткие пальцы сильнее сдавливают голые плечи, причиняя ощутимую боль. Рывок, и я оказываюсь на спине, не в силах вздохнуть под тяжестью его горячего тела.
– Хочешь, попробуй, Хель, – выдыхает мне в лицо, щурясь и продолжая улыбаться. Так холодно, что у меня мороз по коже ползёт…
– Только попробуй. В тот же день убью и тебя, и себя…
– Тебе нечего бояться, Бьорк, – едва размыкаю вмиг пересохшие губы. Сама не замечаю, что в первый раз, кажется, обращаюсь к нему по имени. Пульс шумит в ушах, жаркими приливами расходясь по телу. И я просто чувствую, что обязана это сказать, – Я никогда так с тобой не поступлю.
14
Дни в Унсгарде, нащупав четкий распорядок, полетели стремительно, с каждым новым восходом ускоряя свой бег.
Похожие как близнецы и вместе с тем такие незабываемые...
Утром я, неизменно разбуженная хрипловатым насмешливым голосом Бьорка, бежала к Вейле познавать тонкости искусства быть ведьмой. Ближе к закату за мной являлась Ингрид, и мы возвращались в поселение. Ужин в трапезной, иногда после него веселые народные гулянья и танцы, если в Унсгард жаловали гости, и спать...с ярлом. Всегда...
Душная и сладкая ночь, а после новый рассвет.
Наверно в тот период я была по-настоящему счастлива.
Вот только...
С каждым новым уходящим днём во мне усиливалась смутная щемящая тоска от неминуемо приближающейся поездки на тинг в Ансборд к конунгу Арку Ворфулку. Тинг, на котором Бьорк заявит свои права на Киру Хольм, наследницу Хельмута. Тинг, на котором в честь своего сватовства молодой Хотборк предложит её дядьке живой подарок – меня. Тинг, после которого ничего не останется прежним...И, скорее всего, я больше не увижу Унсгард, так быстро ставший мне домом. И ярла больше не увижу. Никогда. От одной мысли о этом по позвоночнику прокатывалось онемение и краски меркли, а во рту растекалась вяжущая горечь...
С Бьорком мы говорили об этом лишь раз. Как часто это теперь с нами бывало, в один из предрассветных, таких тёмных и тихих часов. Будто плотная, окутывающая тебя тьма, скрывающая лицо другого и делающая шепот пронзительным и проникновенным, помогает произнести то, что никогда не решишься высказать не при свете дня.
В день перед этой ночью я дала Бьорку обещанную клятву исполнить одно его желание, которую Вейла скрепила своей кафой. Магия старухи обручем сдавила мне грудь, поднялась выше и невидимым клеймом прижгла шею. Вейла сказала, что ощущение накинутой, но незатянутой удавки исчезнет, когда я клятву выполню. А пока надо просто привыкнуть. И я постепенно привыкала. Только сглатывала часто-часто, да то и дело растирала кожу над ключицами, машинально пытаясь нащупать то, что мешает, и ничего не находя.
– Хель... – бархатный тембр Бьорка царапнул слух в ночной тишине.
Жесткие пальцы рассеянно прошлись по моему плечу и притянули ближе, вжимая мою спину в мужской горячий живот.
– М? – я открыла глаза, вглядываясь в темноту перед собой и с трудом различая смазанные очертания предметов.
– Когда...Когда всё случится...– Бьорк жарко зашептал мне в ухо, щекоча терпким дыханием, – Ты ведь можешь вернуться в Унсгард. Если только скроешь, что ведьма. Правда, скрывать придется всегда. Но...Я бы хотел, чтобы ты вернулась, печорка.
Я резко перевернулась на спину, чтобы видеть его лицо. Бесполезно, такая тьма...Лишь возвышающийся надо мной черный силуэт и тускло мерцающие в лунном свете раскосые глаза, пристально рассматривающие меня.
– Вернулась кем, Бьорк? – я произнесла это с усмешкой, но голос предательски пискнул на его имени, – Любовницей твоей? При жене...? Ещё и скрывать всю жизнь, кто я, что я могу...Всю жизнь! Чтобы ТЕБЕ было хорошо...да?
Глаза Хотборка раздраженно сверкнули и с сомкнутых губ сорвался шумный выдох.
– Ты тоже женой мне можешь стать, – процедил он.
– Ага, второй! – я фыркнула и села на кровати, чтобы не чувствовать давления нависающего надо мной сильного тела.
И да, я всё-таки рассказала плотнику, как смастерить кровать...
– Я предлагаю всё, что могу! – Бьорк, недовольный видимо тем, что я уравняла наше положение, с постели и вовсе вскочил, – Благодарна должна быть!
– Спасибо, благодарна, но себе оставь! – съязвила я.
Скользнула взглядом, полным острого сожаления, по его идеальному телу, подсвеченному уходящей луной, и рухнула на кровать, отвернувшись и с головой накрывшись шкурой.
Злое сопение, тяжелые быстрые шаги по комнате, затормозившие, судя по звукам у маленького окна. Расползающийся в воздухе запах дым– травы, звук глубокой затяжки...
– Другая бы счастлива была, ведьма, – тихий голос Бьорка вновь ровный и полный обычной иронии, – Странная ты все-таки, Хель...
И я почему-то начала улыбаться, кусая губы и пытаясь сдержать нарастающее щекотание в носу и подступающую к глазам влагу.
– Это ты странный, Хотборк. Другой бы от ведьмы бежал – только пятки сверкали...– хмыкнула я слегка дребезжащим от сдерживаемых эмоций голосом.
-Да, и я странный, – тут же согласился Бьорк, потом усмехнулся, повторив новое для него выражение, – «Только пятки сверкали»...Забавно...
Я высунула нос из-под шкур и стала наблюдать, как нагой Хотборк, оставив докуренную трубку у окна, возвращается ко мне в постель. Внизу живота сладко заныло просто от вида того, как расслабленно и вместе с тем быстро он двигается. Я никогда раньше не видела, чтобы человек настолько владел своим телом, чувствовал его. Это завораживало и возбуждало. Ведь это тело и во мне двигалось так же...Естественно и идеально...
– А если бы не Кира, осталась бы, Хель? – поинтересовался Бьорк, криво улыбаясь и откидывая с меня шкуру.
Я не стала отвечать, да он и не ждал на самом деле. Зачем говорить о том, чего никогда не будет. В глубине души я может и надеялась, что Хотборк отступится от своих планов ради меня. Но произносить это вслух...
Вслух подобные мои надежды звучали бы слишком наивно и смешно. Так смешно, что даже и мечтать потом было бы стыдно...
Не знаю, почему Бьорк не сказал мне, что сразу после ужина Агнес, Яру и тех двух печорцев отпустили. Когда я узнала об этом на следующее утро и спросила его, завидев около кузницы по дороге к Вейле, Хотборк по своему обыкновению лишь криво улыбнулся, пряча хитрые искорки в прищуренных черных глазах.
– Не твоё дело, Хель. Сколько раз повторять? – тяжелая рука небрежно легла мне на плечи, притягивая ближе при всех, прямо на улице.
Кто-то из воинов, стоящих с ним рядом, весело присвистнул. Бьорк в ответ потрепал меня по заплетенным волосам, лохматя косу.
– Ты бы всё-таки четко обозначил, что тогда моё, Хотборк...– меня в очередной раз задела эта его расслабленная снисходительность, будто подчеркивающая более высокое положение ярла по сравнению с какой-то то ли рабыней, то ли служанкой.
Хотборк в ответ весело фыркнул, наклонился к моему уху и зашептал будоражащие пошлости. Пришлось вывернуться, из последних сил сдерживая в себе дурацкое хихиканье и прорывающийся к щекам румянец. И, возмущенно цокнув на него, побежать за ушедшей уже вперёд Ингрид, которая сопровождала меня к Вейле.
– А сделай-ка меня своим «делом», Рыжик!– пробасил кто-то из мужиков под общий хохот.
– Э-э-эй! – прикрикнул на него Бьорк, судя по голосу, и тоже засмеялся.
Дураки...В тот раз мне тоже было смешно и весело.
Но, как оказалось, Бьорк совсем не шутил, когда заявлял, что говорить со мной он по большому счету готов только про постель. Какие-то шутки, обрывочные воспоминания, мелочи... И ничего, чтобы по мнению ярла было действительно стоящим. Будто он боялся, что предам...Или действительно не считал нужным что-то объяснять какой-то захваченной рабыне, пусть и ведьме.
Я бы не сказала, что варравы притесняли женщин, отказывая им в правах. Скорее четко делили на свободных и нет. Любая свободная женщина могла прогнать изменяющего без её согласия мужа (и да, здесь многие на это соглашались, имея свои представления о верности, мне пока не очень понятные). Также она могла стать мастеровым, если было у неё такое желание, и даже воином. Если женщина вдруг становилась воином, то с мужчинами могла посетить тинг и участвовать в принятии самых важных решений.
Но если не было у женщины желания быть независимой и равной мужчинам, то тоже не беда – она сидела дома, растила детей, занималась хозяйством, ожидая мужа из походов.
Каждая свободная женщина выбирала для себя сама.
У служанок же такой возможности не было. Они считались низшим сословием. Часто в услужение попадали разорившиеся фермеры и воины со своими семьями, задолжавшие что-то ярлу или конунгу. За услужение платили, и можно было выкупить себя, но уходило на это, насколько я поняла, обычно не менее десяти лет, и люди просто привыкали так жить, не ища уже себе другой судьбы. Всё– таки край Бьорка был суров, неплодороден и славился тяжелыми затяжными зимами. Уже сейчас, в конце лета ночи становились всё холодней с каждым днём и пару раз трава на рассвете покрылась инеем. Люди с ужасом шептались о лютой по всем приметам зиме, и конечно в таких условиях оказаться слугами, всегда сытыми и согретыми, под защитой ярла и его большого дома может не так уж и плохо...
Рабыни же и вовсе за людей не считались, приравниваясь скорее к крупному рогатому скоту или лошади. Животине ценной, но безвольной.
Пару раз я из любопытства пыталась выведать у Бьорка, что же произошло у него с Хольмами, всегда выбирая для разговора, как мне казалось, самый подходящий момент – когда мы лежали в ночи, обнявшись, потные и разгоряченные и, казалось, что и правда что-то значим друг для друга. Но даже на эти вопросы Хотборк не желал отвечать. Его скупое "Они убили отца и братьев " мало что мне объясняло. Как убили, почему, когда...
Всё эти вопросы оставались без ответов.
– Поговорить тебе больше не о чем, Хель? – отшучивался Бьорк, перекатываясь со спины на бок и подтягивая меня рукой к себе поближе, – Лучше расскажи мне, раз так болтать хочется, так тебе нравится, ведьма?
И его жесткая, шероховатая ладонь начинала кружить на моей груди, дразня, и сразу спускаясь ниже.
Так и не добившись от ярла ничего, кроме новых интимных переживаний, на следующий день я задала этот вопрос Вейле. На что старуха лишь равнодушно плечами передернула. Человеческие страсти в подробностях мало интересовали ведьму. Лишь их исход да влияние этого исхода на её родной край, дающий ей кафу, – землю вокруг Унсгарда.
– Известно, что случилось, – медленно пожевала губами старуха, укладывая только что испеченные лепешки в кожаную походную суму, – Старый Хольм убил старого Хотборка. Молодой Хотборк убил старого Хольма. Ну а потом конунг вмешался и запретил Хольмам и Хотборкам убивать друг друга...Но Бьорку ж всё мало...Не успокоится его дух...
Она покачала головою, вздохнув то ли с жалостью, то ли с восхищением, и поманила меня пальцем к себе.
– Сегодня мы с тобой, Оля, пойдём к сердцу леса. Трехголовой нимфе... Во сне разрешила она мне привести тебя. Напьёшься воды у неё, попросишь к тебе выйти...Посмотрим...Пошли...
– Как убил? – не поняла я, послушно топая за ведьмой, – Бьорк убил? Старого Хольма? Это...что ли получается…отца Киры?
Я даже шаг замедлила, пытаясь осознать. И все равно...В голове подобное отказывалось помещаться.
– Да, отца, – совершенно спокойно кивнула старуха, – Ну так за своего же отца – не просто так. Да и честно всё было. Бьорк его на поединок вызвал. Старый Хольм принял. Так нити сплелись…
Вейла вновь вздохнула, подхватила свою клюку, стоящую у двери, и удивительно бодро для такой скрюченной старушки зашагала в гору.
– И Кира за него замуж пойдёт? – нет, мне срочно нужны были подробности, – Это как вообще?
Я не понимала...Я так мало ещё прожила в этом мире, но одно усвоила уже четко. Память и прошлое здесь чуть ли не основа всего. Важно всё, что было раньше. Твоё происхождение, поступки, решения– всё. Здесь ничего не забывают и не прощают просто так. Прошлое – ориентир для будущего народа варравов.
– А вот так, – хитро подмигнула мне старуха, обернувшись через сухонькое плечо. И так в эту секунду напомнила Бьорка.
Я нахмурилась, неудовлетворённая. Но ведьма в отличие от ярла не стала томить.
– Помнишь, девочка, я тебе давеча о настое лиль-цветка говорила. Что голову кружит, если кто просто нравится, в разы сильнее... И так влюбить может, что и имени не вспомнишь своего...Ну так вот... – старуха причмокнула губами и тише добавила, – Так Кира Хольм за Бьорка и выйдет...
Я замерла посреди дороги с открытым ртом. Что?
– Но...Но вы же не хотите, чтобы он мстил. Зачем тогда помогаете?
– Я не хочу, – вздохнула старуха, остановившись и тяжело опершись на клюку, – Это правда, Оля. Но пришла ко мне во сне трехголовая нимфа в тот день, когда Хотборк попросил подсобить, и велела исполнить его желание. А ей, матери всего здесь, видней.
Старуха пошла дальше, а я нехотя побрела за ней. Что-то уже расхотелось мне знакомиться с этой трехголовой нимфой, помогающей Бьорку жениться на Кире...Нужна она мне больно…Тьфу.
В гору мы с Вейлой шли долго. Узкая тропинка петляла всё выше и выше, то проходя сквозь густую хвойную чащу, то вдруг выскакивая к головокружительным обрывам, покрытым внизу зеленым ковром долины, расчерченным коричневыми хребтами выступающих пород и украшенным кажущимися отсюда будто игрушечными хижинами фермеров, разбросанными до самого горизонта.
Солнце уже докатилось до зенита, лениво пробиваясь сквозь пузатые лиловые тучи, ползшие по сероватому небу. Спина моя под платьем покрылась липкой пленкой пота, дыхание сбилось, вырываясь тяжелым свистом, ноги налились свинцом. И я не могла скрыть злого удивления, наблюдая исподлобья за мерно шагающей впереди меня старухой. Да, Вейла опиралась на клюку и скрючилась так, что на иных местах подъема, казалось, носом зацепит собственные колени. Но шаг её ни на секунду не сбился, дыхание было ровным и тихим, а поступь легка, будто и не в гору она карабкается, а шагает по широкому проспекту.
– Скоро уже? – хрипло поинтересовалась я, в сотый раз останавливаясь и переводя дух. Так далеко мы ещё с ней не забирались...
– Чуть-чуть, – успокоила меня старуха, посмотрела искоса и загадочно улыбнулась, – Разве не слышишь? Вода...
И вновь тронулась. Свернула от склона вглубь, пробираясь теперь сквозь сухую корабельную рощу. Я поспешила за ней, пытаясь различить в обычных лесных звуках всплеск или журчание. И в какой-то момент внутри волнующе встрепенулось, потому что, кажется, я уловила шум. И с каждым шагом он нарастал, набирал силу, натягивая тетиву в груди. Вода...Бурная, непокорная, сметающая всё на своём пути. Её энергия всё отчетливей вибрировала в воздухе, заставляя и меня дрожать. Там горная река!
Не знаю почему, но при осознании этого меня накрыл чистый восторг. Усталость слетела вместе с очищающими вибрациями, дребезжащими в воздухе всё отчетливей. Улыбка сама собой расползлась на губах. Я в два шага догнала Вейлу и пошла теперь скоро, чуть не наступая ей на подол. Хотелось быстрей увидеть. Быстрей...
Я ещё была откровенно жалкой ведьмой, но даже я ощущала её – кафу. Силу этого мира. Его энергию, сосредоточенную где-то очень близко. В одном маленьком чуде природы.
– Нимфа примет тебя...– удовлетворенно протянула ведьма, шагая впереди, – Я слышу, как она уже в тебе поёт...
– Нимфа– это река, да? Почему трехголовая?
– Сейчас увидишь, – лишь хмыкнула Вейла.
Обойдя серый огромный валун старуха резко остановилась, опершись на клюку и устремив загадочный взгляд вдаль. Дойдя до нее, я встала рядом, затаив дыхание и восхищенно разглядывая открывшуюся мне картину.
Водопад.
Высотой с пятиэтажный дом – не меньше, бурлящий и мощный, разделенный на три потока огромными чёрными валунами, словно грубо сработанным гребнем пышные локоны красавицы. Соединяющиеся внизу будто коса и сбегающие пенным потоком вниз по ущелью в долину.
И там, у его подножия, где вода с огромной силой обрушивалась на землю, пролагая себе путь, чуть поодаль люди, много людей. Мужчины, по колено в бурной воде, но чаще там, где запруды. Сгорбленные и с лотками, покрытыми на днище тканью. Зачерпывали песок со дна, просеивали и почти сразу относили то, что осталось в сите на берег, где их уже ждали повозки, запряженные ослами. А вокруг возов воины из Унсгарда, по всей видимости охраняющие добытый в реке ресурс. Сердце тревожно защемило от новых, пока ещё смутных догадок.
Я сразу поняла, что они здесь ищут и находят. Золото...
И ещё я сразу поняла, что один из воинов, сидящий на ближайшей повозке, обманчиво лениво следящий за старателями и о чем-то тихо переговаривающийся с другими мужчинами – Бьорк.
Хотборк будто почувствовал на себе мой взгляд сквозь разделяющее нас пространство и резко вскинул вверх черноволосую голову. Замер, а затем медленно махнул нам с Вейлой рукой. Другие воины тоже вмиг повернулись, задрав головы вверх и подставляя ладони ко лбу козырьком.
Я с трудом могла разглядеть мимику ярла на таком приличном расстоянии. Скорее почувствовала, как он сощурился и недовольно поджал губы, легко спрыгивая с повозки. Что-то крикнул своим приятелям и стал подниматься к нам, ловко карабкаясь по каменистому берегу реки.
Вейла похоже только этого и ждала. Старуха огляделась по сторонам в поисках места для отдыха, остановила выбор на черном небольшом валуне сбоку тропинки и присела на него, уперев клюку в землю и меланхолично наблюдая, как к нам поднимается ярл. На лице её играла безмятежная улыбка, от всей скрюченной фигуры веяло тотальным спокойствием, так резко контрастирующим с напряжением, исходящим от приближающегося к нам ярла.
Мне же почему-то стало так неуютно...
К щекам, остужаемым колкой водяной пылью, летящей от водопада, прилила кровь. Взгляд рассеянно скользил по сторонам, лишь иногда задевая поднимающегося к нам Бьорка.
Я остро ощущала, что он не рад нас видеть, и это выбивало почву из-под ног. А ещё в голове до сих пор крутился рассказ о его подлости по отношению к Кире, и Хотборк теперь воспринимался каким-то совсем другим, совершенно незнакомым мне человеком, хоть и одновременно таким по-своему родным. Я ведь только этим утром жадно целовала его...Эти поджатые сейчас недовольно губы. Дотрагивалась пальцами до заострившихся скул. Смотрела в озорные тогда, а в эту секунду такие враждебные глаза...
Я всегда прекрасно понимала, что он хладнокровно использует Киру. Что греха таить, мне это даже льстило. То, что Бьорку на самом деле я нравлюсь больше, чем его будущая жена. Гораздо больше...
Но чтобы он настолько далеко с ней зашел, что даже одурманил...
Моё сознание было слишком испорчено моральными нормами моей цивилизации, чтобы считать это приемлемым поступком. В мозгу медленно зарождались неприятие и отчуждение, но тело сладко пело вопреки всему с каждым приближающимся ко мне шагом Хотборка. Наверно так влюбляются в бандитов или преступников. Ты никогда не простишь это другим, но вот именно ему почему-то можно...
Влюбляются...
Какое дурацкое слово в голову взбрело. Мне бы не стоило его использовать даже в мыслях. Плечи невольно передернуло, и я отвела взгляд от вставшего перед нами с ведьмой Хотборка. Потому что суеверно побоялась, что он догадается, о чем я думаю. И потому что, он подчеркнуто не смотрел на меня.
– Здравствуй, ярл, – покряхтела Вейла, улыбаясь хмурому мужчине, стоявшему перед ней.
– Здравствуй...– Бьорк широко расставил ноги и скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя сдерживаемое раздражение. Коротко мотнул головой в мою сторону, так и не удостоив взглядом.
– Зачем её привела? – выплюнул сквозь сжатые зубы, – Нечего печорке тут делать. Уводи!
Вейла только языком поцокала, качая головой.
– Не тебе это решать, юный Хотборк. Это ты своих мужиков уводи, а нам с духом реки пообщаться надо.
– Духом...– пренебрежительно фыркнул Бьорк, и Вейла тут же перестала улыбаться, вперив в него посуровевший взгляд.
Ярл, поняв, что ляпнул что-то не то, замолчал, смотря старухе в глаза. И потом уже гораздо более почтительно добавил.
– Хельга не должна была это увидеть...Ты подвергаешь нас всех опасности, – вкрадчиво произнес Бьорк, так ни разу и не взглянув на меня.
Вейла на это тихо каркающе засмеялась.
– Забавно, что спишь с ней ты, а доверяю ей я, Хотборк.
– И тебе бы не стоило, – отрезал Бьорк, только сейчас метнув на меня непроницаемый взгляд.
Меня задело...
– Ну отмываете вы золото, что такого? – пробубнила я, тоже скрещивая руки на груди, – Будто никто не знает...
– А никто и не знает, Хель. Легенды только ходят, слухи...Что есть рудники великанов в Унсгарде. Что прямо на реке моем – никто не знает. Иначе давно бы уже конунг здесь был или ещё кто. Так что и тебе бы знать не надобно, – ответил Бьорк, взирая на меня исподлобья, – Разболтаешь ещё Ангусу, или у него кому...Когда ничего не знаешь – и болтать не о чем.
– Во-первых с чего ты взял, что я не умею держать язык за зубами. А, во– вторых, почему решил, что он не знает, Хотборк?
Ярл только отвернулся от меня, игнорируя, и вновь обратился к старухе.
– Пусть клятву тогда даёт печорка о молчании, как все здесь. И тогда мы уйдем. Общайтесь со своими духами...
– Ты с неё одну клятву уже вытребовал, Хотборк, – хмыкнула старуха, поглаживая скрюченными пальцами клюку, – Хватит с тебя. Хочешь, её и трать на молчание... А с Ангусом от девчонки отстань.
По впалым щекам Бьорка отчетливо прокатились желваки, обычно такие веселые глаза зло сверкнули. Он помолчал и коротко бросил мне.
– Чтобы молчала.
Я кивнула, ощущая, как во рту разливается горечь. Словно совсем – совсем чужой сказал...Таким холодом повеяло. Он меня как человека, личность вообще не воспринимает? Так, потискать в темноте? Я не знаю, почему ощутила это столь остро именно в эту минуту. Возможно, всё из-за оглушительно шумящего совсем рядом водопада – этой мощной силы, вибрирующей вокруг, протекающей сквозь меня и безусловно принимающей в свои объятия. Отчуждение Бьорка в сравнении с благосклонностью энергии воды ощущалось слишком ярко, почти болезненно. Будто он за непроницаемой прозрачной стеной стоял, хоть и так близко. И не докричаться – не достучаться...Чужой.
Понурив голову пытаясь обуздать разразившееся смятение внутри, я побрела за Вейлой и Бьорком вниз по скользкому каменистому берегу реки. Хотборк вначале всё норовил помочь ведьме, поддержать её на особо крутых участках. Но та лишь отмахнулась, удивительно ловко перешагивая по камням.
А вот я, задумавшись, в определенный момент неудачно ступила на скользкий мокрый валун, и левая нога стремительно поехала в сторону обрыва, идущего вдоль водопада. В ту же секунду мой локоть больно рванули в другую сторону до выстреливших звезд перед глазами, а щека с разбегу впечаталась в крепкую мужскую грудь.
– Что ж такая неловкая, Хель...– Бьорк вдруг заговорил с обычной своей интимной хрипотцой, впервые улыбнувшись мне за всё это время. Как будто новую маску нацепил... Меня передернуло от вспыхнувшего протеста.
– Пусти! – зашипела зло, вырывая руку. Козёл...
– И не трогай больше, понял? Мне неприятно...
Черные глаза тут же перестали смотреть тепло, превращая ироничную улыбку на губах в опасный оскал.
– Думай, что несешь, ведьма...– холодно процедил Хотборк. Бросил быстрый взгляд на идущую впереди Вейлу и только после этого разжал впившиеся в локоть пальцы.
– Это ты думай, Бьорк, что и как несешь.
Обогнула его и поспешила вперёд, шаг в шаг ступая за старухой, делающей вид, что и не заметила между нами ничего. Только когда уже совсем мы спустились и подошли к загруженным повозкам, ведьма повернулась ко мне вполоборота, подмигнула и тихо прошептала.
– Говорю же, зря жалеешь мальчишку. Что его жалеть? А сейчас бы не нос свой надменный воротил, а ноги тебе в реке мыл...
– Пусть себе моет. Нужен он мне больно...– буркнула я в ответ, отводя блестящие обидой глаза.
Ведьма только рассмеялась.
– Ну-ну...
– Собирайтесь. Вейла говорит, что сегодня нам нечего больше делать у реки. Духи устали, – громко скомандовал Бьорк, запрыгивая в ближайшую повозку. На меня он опять старательно не смотрел.
– Ничего, пусть поработают! – пробасил на это возмущенно Олаф, потирая живот, – Через три захода плыть на тинг. И кто знает, как там всё обернётся...
– Жадность твоя тебя и погубит, жирдяй, – пренебрежительно фыркнула на это старуха, – Как ты объяснишь конунгу, откуда у вас столько золота в карманах да сапогах, а? Хватит с вас...А то сами на себя беду и наведёте. Уходите...
– Старый Хотборк в десять раз больше мыл, ведьма, – продолжил спорить Олаф, сдвигая на переносице кустистые брови, – И ничего...
– Старый Хотборк мёртв, друг мой Олаф. И все мы догадываемся, с чьего высокого одобрения... – встрял в перепалку рыжий Альв, – А сторожевые наши до сих пор ловят всяких шнырей в лесах. Благо, эти дураки только по пещерам рыскают – сюда ума не хватает залезть.
Бьорк одобрительно хмыкнул на это, соглашаясь с другом, и махнул рабам– старателям, чтобы заканчивали и собирались домой. Вейлу он слушался всегда. Ругаться с ведьмой– накликать верную беду.
15
На этот раз мы не вернулись с Вейлой к её хижине, а сразу от водопада я отправилась одна в Унсгард по широкой тропинке вдоль быстрой горной реки. Ноги так и пружинили на спуске, внутри волнующе дребезжало и воздух казался слаще, чем обычно, во сто крат.
Дух реки принял меня. Я видела его своими глазами, если конечно можно причислить свои ощущения, идущие откуда-то из самого нутра, к зрению. И сегодня с помощью нимфы реки Йорвик, дающей мне силы, я впервые училась управлять волей живого существа.
Для опытов ведьма поймала мне большую коричневую жабу.
– Раз уж ярл тебе не подходит... – съехидничала старуха, блеснув своими мутными глазами.
-Не вижу разницы – одно лицо, – пробормотала на это я и под скрипучий смех Вейлы постаралась сосредоточиться.
С вызыванием любви и одариванием светлой кафой оказалось гораздо проще, чем с навязыванием бездумной покорности и высасыванием жизни. Если первое получилось у меня практически сразу, и на глазах пожирневшая жаба ласково мне забасила « ква-а-а», то вот второе не выходило никак. Ведьма только языком цокала, качая головой.
– Это потому что ты любишь отдавать, а не брать, Оля. И что ты за ведьма такая...Вон и мальчишке Хотборку даёшь почем зря...
– А он не спрашивает особо...– попыталась защититься я, жарко краснея до корней волос от промелькнувших перед глазами картинок, как именно «берёт» этот «мальчишка», и пытаясь вновь переключить всё внимание на раздобревшую жабу.
– Ангус тоже не спросит, когда возьмёт, – хмыкнула Вейла, и по спине моей моментально заструился липкий холодок от одних только воспоминаний о противных прикосновениях старого Хольма, – Учись, если не хочешь и под ним лечь! Учись, Оля!
Сложно было изобрести для меня лучшую мотивацию, чем воскресить в памяти образ белобородого Ангуса, лапающего при всех меня на пиру. Через полчаса жаба скончалась, отдав мне искру своей жизни...
***
К дому ярла я пошла задними дворами, минуя главную улицу. Кудахтанье кур, гомон уток, редкие кивки работающих в своих дворах унсгардцев, настороженно взирающих на меня из-за бревенчатых заборов, и вязкая грязь под ногами узких переулков почему-то были милее сейчас шумной и суетливой главной дорожной артерии поселения. Много людей видеть не хотелось. Вообще никого видеть не хотелось, а хотелось побыть одной и переосмыслить, осознать то, чему я только что научилась. На фоне этого всё остальное уходило на второй план и казалось таким не важным. Даже Хотборк. Особенно Хотборк...
По крайней мере мне так казалось, пока я не свернула за дом кожевенника и не вышла к большому заднему двору дома ярла. Там кипела жизнь. Из небольшого загона для лошадей мужчины сделали импровизированную тренировочную площадку и сейчас по очереди выясняли кто сильней. Двое воинов сошлись в центре утоптанного, созданного крепкой изгородью круга, казалось, не на жизнь, а на смерть.
Взмахи топоров свистели в воздухе, надрывные хриплые крики соперников при ударе или попытке увернуться оглушали, постоянно перемещающиеся ноги поднимали клубы пыли вверх, злые оскалы на покрытых потом лицах говорили о том, что эта игра почти всерьёз. И умереть здесь можно играючи...Другие воины растянулись вдоль изгороди, кто, опершись на неё спиной, кто, взгромоздившись на тонкие неотесанные брёвна, и с веселыми выкриками и свистом подбадривали дерущихся мужчин.
Парочка человек сидела на земле, тяжело дыша и стягивая мокрые насквозь рубахи. Они, похоже, уже успели побывать в центре круга и своё отвоевали. У одного из них, знакомого мне лишь на лицо воина, левый рукав был весь кроваво– черный и мокрый, лицо бледное, раненая рука, наспех перевязанная у плеча какой-то тряпкой, безжизненно висела, а помутневший взгляд рассеянно следил за дерущимися. Даже издалека я ощутила, как ему сейчас плохо и что, наверно, у него поднимается жар...Идиоты.
Накатила злость. Разве можно так бездумно? Что? Даже не промоют? У них ведь тут ни антибиотиков, ни антисептиков... Из всех лекарств одна Вейла. И от поноса, и от пневмонии, и от заражения крови...
Непроизвольно замедлила шаг, разглядывая остальных мужчин и пытаясь высмотреть...За Бьорка глаз зацепился сразу. Машинально выдохнула. Ну хоть живой, и даже вид здоровый. Слишком здоровый. Смеётся, щурится и громко подначивает Альва, яростно дерущегося сейчас в кругу. По всему видно, что сам ещё не участвовал, но точно будет...Сердце вновь зло и тревожно зашлось. У них такие топоры...наточенные. И раны, у него на теле столько затянувшихся резаных шрамов. Кто знает, сколько он получил вот так, просто веселясь...
Упрямо поджала губы и зашагала быстрей. Ну и помирай, раз дурак. Мне не жалко... Задрала подбородок, перешла на другую сторону узкой улочки, что по сути было совершенно бессмысленно, и направилась к черному входу в дом, будто и дела мне нет до сражающихся воинов и зрителей их поединка.
