Текст книги "Король гнева (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 18

Вивиан

В течение следующих трех дней Данте и его родители устроили мне экскурсию по Бали. Мы ныряли с аквалангом на Нуса Пенида, ходили к водопадам в Мундуке и посещали храмы в Гианьяре. У Руссо был личный водитель и лодка, что облегчило перемещение по острову.

К тому времени, когда наступил вечер Дня благодарения, я загорела до золотисто-коричневого цвета и забыла о куче работы, ожидавшей меня в Нью-Йорке. Даже Данте стал меньше хмуриться.

Я была рада, что согласилась на его предложение посетить одного из психотерапевтов его компании. Хотя со временем я, вероятно, смогла бы пережить ограбление и без терапии, беседа с доктором Чо помогла мне пережить его так, как я не смогла бы сделать это самостоятельно.

Наши занятия продолжатся после Дня благодарения, но пока их было достаточно, чтобы моя поездка не была омрачена бессонными ночами и воспоминаниями о прижатии металла к подбородку.

– Лука, оторвись от своего телефона, – наставляла Янис во время ужина. – Невежливо писать смс за столом.

– Извини. – Он продолжал писать смс, его тарелка с едой осталась нетронутой.

Лука приехал в понедельник вечером и проводил большую часть своего времени, переписываясь, спя и отдыхая у бассейна. Это было похоже на отдых с подростком, только ему было за тридцать, а не в подростковом возрасте.

Янис поджала губы, Женя покачал головой, а я спокойно ела свою картошку, в то время как за столом нарастало напряжение.

– Положи свой телефон. – Данте не поднял глаз от своей тарелки, но все, включая его родителей, вздрогнули от режущей стали в его голосе.

После затянувшейся секунды Лука выпрямился, отложил телефон в сторону и взял в руки нож и вилку.

В этот момент напряжение рассеялось, и разговор возобновился.

– Если ты когда-нибудь устанешь от корпоративного мира, тебе стоит стать няней, – шепнула я Данте, пока Дженис ностальгировала о своей последней поездке в Индонезию пять лет назад. – Я думаю, у тебя бы отлично получилось.

– Я уже работаю няней. – Данте произнес эти слова уголком рта. – Тридцать один год без повышения. Я готов уйти в отставку.

Он скорчил гримасу по поводу пятнышка начинки на одной из зеленых фасолин и отбросил провинившийся овощ в сторону.

В горле у меня забурлил смех.

– Возможно, тебе стоит. Я думаю, твой подопечный уже вырос.

– Правда? —Данте окинул меня скептическим взглядом.

– Ну... – Я перевела взгляд на Луку, который запихивал еду в рот и украдкой поглядывал на свой телефон, когда думал, что его брат не видит. – В какой—то степени. Но ты его брат, а не отец. Это не твоя работа – нянчиться с ним.

Данте взял на себя роль опекуна, что было естественным следствием того, что родители бросили его, но это было тяжелое бремя для одного человека. Особенно, когда опекаемым был взрослый мужчина, который, казалось, был доволен тем, что его брат делает всю тяжелую работу.

В глазах Данте мелькнул крошечный огонек.

– Это всегда была моя работа. Если я этого не сделаю, никто другой не сделает.

– Тогда никто этого не сделает. Ты можешь поддерживать кого-то, не решая все за него. Они должны учиться на своих собственных ошибках.

– Похоже, ты очень увлечена этой темой. – В его словах прозвучал намек на веселье.

– Я не хочу, чтобы ты перегорел. – Но, если ты возьмешь на себя слишком много, ты это сделаете. Мой голос смягчился. – Это нездорово, ни физически, ни психически.

Данте было тридцать шесть лет, он работал на высоконапряженной работе в высоконапряженной семье. У него практически не было времени на отдых. Если он продолжит в том же духе...

Мой желудок сжался.

Мысль о том, что с ним может что-то случиться, беспокоила меня больше, чем следовало бы, и не только потому, что он был моим женихом.

Мерцание в его глазах вернулось, горячее и ярче. Выражение его лица смягчилось.

– Приятного аппетита, mia cara. Не позволяй моим семейным придиркам испортить его.

Бархатистый трепет пробежал по моему сердцу.

– Не волнуйся. Я могу наслаждаться хорошей едой в любых условиях.

Это была неправда, но это заставило Данте улыбнуться.

Я подвинулась, и наши ноги сошлись под столом. Это было лишь шепотом, но мое тело отреагировало так, словно он просунул руку под юбку и ласкал мое бедро.

Разговоры за столом стихли, когда мысленный образ его прикосновения ворвался в мою кровь пьянящим потоком.

Должно быть, существует невидимая нить, связывающая мои фантазии с его разумом, потому что в уголках его глаз проступила чернота, словно он точно знал, что я представляю.

Мой пульс заколотился.

– Итак... – Голос Луки разорвал нить с жестокой эффективностью.

Наши головы дернулись в его сторону в унисон, и мой пульс заколотился по совершенно другой причине, когда я заметила спекулятивный блеск в его глазах.

Стол был слишком большим, а наши голоса слишком тихими, чтобы он мог услышать, что мы говорим о нем, но он явно что-то задумал.

– Как продвигается планирование свадьбы? – спросил Лука.

– Отлично, – сказал Данте, прежде чем я успела ответить. Мягкость исчезла, сменившись его обычным отрывистым тоном.

– Рад слышать. – Младший Руссо откусил кусочек индейки, прожевал и проглотил, прежде чем сказать: – Похоже, вы с Вивиан отлично ладите.

Челюсть Данте затвердела.

– Конечно, они прекрасно ладят, – сказала Дженис. – Они влюблены! Честное слово, Лука, что за глупости ты говоришь.

Я толкнула свою еду по тарелке, внезапно почувствовав беспокойство.

– Ты права. Извини, – сказал Лука слишком невинно. – Просто я никогда не думал, что увижу день, когда Данте влюбится.

– Хватит. – Тон Данте был резким. – Это не круглый стол о моей личной жизни.

Ухмылка Луки расширилась, но он прислушался к предупреждению брата и после этого больше ничего не сказал.

После ужина Данте, Лука и Дженис прибрались в столовой и вынесли мусор, а мы с Янисом помыли посуду.

– Мне нравится, как Данте ведет себя рядом с тобой, – сказала она. – Он менее...

– Сдержанный? – В обычной ситуации я бы никогда не сказала так прямо матери этого человека, но вино и солнечные дни развязали мне язык.

– Да. – Дженис рассмеялась. – Ему нравится, когда все делается определенным образом, и он не боится сказать тебе, если это не соответствует его стандартам. Когда он был маленьким, мы попробовали накормить его брокколи с небольшим количеством картофельного пюре. Он бросил тарелку на пол. Wedgwood за триста долларов. Ты можешь в это поверить? – Она покачала головой.

Я не стала спрашивать, почему она подавала малышу еду на фарфоре Wedgwood. Вместо этого я затронула более деликатную тему, которая не давала мне покоя после разговора с Данте на пляже.

– Тяжело ли было прощаться с ним и Лукой?

Ее движения замерли на долю секунды.

– Я вижу, он говорил с тобой о нас.

Моя бравада отступила перед лицом возможной конфронтации.

– Не так много.

В конце концов, Дженис была матерью Данте. Я не хотела ее раздражать.

– Все в порядке, дорогая. Я знаю, что он не самый большой мой поклонник. По правде говоря, я не очень хорошая мать, а Янис не очень хороший отец, – сказала она совершенно искренне. – Именно поэтому мы оставили мальчиков на попечение их дедушки. Он дал им ту стабильность и дисциплину, которую не смогли дать мы.

Она сделала паузу и продолжила более мягким голосом:

– Мы пытались. Мы с Янисом бросили путешествовать и поселились в Италии после того, как я узнала, что беременна Данте. Мы прожили там шесть лет, пока не родился Лука. – Она провела грязной тарелкой под струей воды, выражение ее лица было отрешенным.

– Это звучит плохо, но эти шесть лет заставили меня понять, что я не создана для домашней жизни. Я ненавидела оставаться на одном месте и не могла ничего сделать правильно, когда дело касалось мальчиков. Янис чувствовал то же самое, поэтому мы договорились с дедушкой Данте. Он стал их законным опекуном и перевез их в Нью-Йорк. Мы с Янисом продали наш фермерский дом. И ну... – Она жестом обвела кухню.

Я молчала.

Не мне судить о воспитании других людей, но все, о чем я могла думать, это о том, как Данте, должно быть, чувствовал себя, когда его родители отказались от него, потому что заботиться о нем было слишком тяжело.

С другой стороны, возможно, это было к лучшему. Нет ничего хорошего в том, чтобы заставлять кого-то делать то, чего он не хочет.

– Ты, наверное, думаешь, что мы ужасные эгоисты, – сказал Янис. – Возможно, так оно и есть. Было много случаев, когда я хотела бы быть такой матерью, которая им нужна, но это не так. Притворяясь, что это не так, я бы больше навредила мальчикам, чем помогла.

– Возможно, но они оба уже взрослые, – осторожно сказала я. – Я думаю, они хотели бы видеть своих родителей чаще, даже если это будут только такие знаменательные события, как дни рождения. – И помолвки.

– Лука, возможно. Данте... – Она прищелкнула языком. – Нам пришлось выкручивать ему руки, чтобы он поехал на Бали. Если бы не ты, он бы отмахнулся от нас с очередной отговоркой о том, что слишком занят работой.

Я не удивилась. Данте производил впечатление человека, затаившего обиду на десятилетия.

– Я рада, что теперь у него есть ты. – Улыбка Дженис вернулась, немного более тоскливая, чем раньше. – Ему бы не помешал партнер. Он слишком много заботится о других людях и недостаточно заботится о себе.

Три месяца назад я бы посмеялась над тем, что кто-то назвал Данте заботливым. Он был угрюмым, вспыльчивым и твердо решил добиться своего. Но сейчас...

В моей голове промелькнул наш разговор на пляже, наш вечер с закусками на кухне и тысячи маленьких моментов, которые открыли мне человека, скрывающегося под броней.

– Скажу честно, сначала я скептически отнеслась к помолвке. – Янис протянула мне свежевымытую тарелку, которую я вытерла и поставила в сушилку. – Зная Данте, я бы сказала, что он женится на ком-то строго в деловых целях.

В моей груди образовался бетонный блок.

– Наши семьи работают в схожих областях, – пробормотала я. – Так что в этом есть элемент бизнеса.

– Да, но я видела, как он смотрит на тебя. – Она поставила последнюю грязную тарелку под воду. – Дело не в бизнесе.

Она была не права, но это не остановило мой пульс от предвкушения.

– Как он на меня смотрит?

Дженис улыбнулась.

– Как будто никогда не хочет отвести взгляд.

ГЛАВА 19

Данте

Звонок в День благодарения от Данте Руссо. В трубке раздался голос Кристиана.

– Это честь для меня.

– Это ты первый написал мне в федеральный праздник, Харпер.

Приведя себя в порядок, я удалился в свою комнату. Мои родители и Лука были внизу, но у меня не было настроения играть допоздна в UNO или чем они там занимались.

Мои родители продолжали бы вести себя неподобающим образом, а мой брат доставал бы меня из—за Вивиан.

Нет, блядь, спасибо.

– Ах, да. – Голос Кристиана протрезвел, признак того, что он переходит в деловой режим. – Мы нашли еще один набор фотографий в банковской ячейке, зарегистрированной на псевдоним. Всего их уже пять.

Фрэнсис был параноидальным ублюдком.

– Думаешь, есть еще?

Я взглянул на ванную комнату. Звук текущей воды просачивался под закрытую дверь, как эротический белый шум.

Вивиан была там. Мокрая. Голая.

Тепло и раздражение пронеслись во мне в равной степени.

Я повернулся спиной к двери и ждал ответа Кристиана.

– Чаще всего бывает больше. – сказал он. – Это игра, в которую мы играем, пока не сможем точно подтвердить, сколько у Фрэнсиса резервных копий.

По сути, я играл в салочки с жизнью моего брата.

Я мог бы назвать это блефом Фрэнсиса, но...

Я раздраженно потер рукой челюсть.

Это было чертовски рискованно.

– Моя команда будет продолжать поиски, пока ты не прикажешь нам остановиться.

Кристиан сделал паузу.

– Должен сказать, я даже удивлен, что ты не появляешься там с октября. Я думал, что для тебя этот вопрос был весьма срочным.

– Я был занят.

– Хм. – В голосе прозвучало понимание. – А может быть, ты потеплел к своей будущей невесте? Я слышал, что вы двое исчезли на некоторое время на гала-вечере Вальгаллы в Нью-Йорке.

Я стиснул зубы. Почему все так зациклились на моих чувствах к ней?

– То, чем мы занимаемся в наше личное время, не твое дело.

– Учитывая, что я активно слежу за ее отцом по твоей просьбе, это отчасти и мое дело.

На заднем плане звякнул лед.

– Будь осторожен, Данте. Ты можешь получить либо Вивиан, либо голову ее отца на блюдечке – образно говоря, конечно. Ты не можешь получить и то, и другое.

Душ перестал работать, после чего наступила тишина и скрип открывающейся двери ванной.

– Я в курсе. Продолжай искать.

Я повесил трубку как раз в тот момент, когда Вивиан вышла в облаке пара и сладкого аромата.

Каждый мускул напрягся.

Объективно, в ее шелковых шортах и топе не было ничего неприличного. Это был тот же самый наряд, в котором она была на кухне во время нашей ночного перекуса, только черный, а не розовый.

С необъективной точки зрения, его следовало бы объявить вне закона. Вся эта открытая кожа не могла пойти ей на пользу. И неважно, что мы находились на тропическом Бали; этот наряд – это случай переохлаждения, который только и ждет, чтобы случиться.

– С кем ты разговаривал? – Вивиан освободила волосы из пучка и провела пальцами по темным прядям. Они ниспадали каскадом по ее спине, умоляя меня обхватить их кулаком и проверить, такие ли они мягкие, как кажутся.

Мои челюстные мышцы напряглись. Деловой партнер.

Последние три ночи я засиживался допоздна, чтобы не делить комнату с Вивиан, когда мы оба не спали. Она всегда спала, когда я приходил, и я всегда уходил, когда она просыпалась.

Сегодня у нас не было такой возможности.

Видимо, Вивиан тоже не была настроена на карточные игры с моей семьей, так что мы остались в одной комнате. Проснулись. Полуодетые. Вместе.

К черту мою жизнь.

– По поводу Дня благодарения? – Вивиан разглаживала лосьон для тела на руках, не обращая внимания на мои мучения.

Мне следовало остаться в этой чертовой гостиной.

– Деньги не терпят покоя.

Я повернулся к ней спиной и стянул рубашку через голову. Кондиционер работал на полную мощность, но я весь горел.

Я бросил рубашку на подлокотник соседнего кресла и снова повернулся к ней лицом, но она смотрела на меня расширенными глазами.

– Что ты делаешь?

– Готовлюсь ко сну.

Я приподнял бровь от ее видимого ужаса.

– Мне так жарко спать, mia cara. Ты же не хочешь, чтобы я за ночь зажарился до смерти?

– Не драматизируй, – пробормотала она, ставя лосьон обратно на комод. – Ты взрослый мальчик. Одна ночь сна в одежде не убьет тебя.

Глаза Вивиан опустились на мой голый торс, а затем она быстро отвела взгляд, ее щеки покраснели.

Знакомая ухмылка появилась на моих губах, но она быстро исчезла, когда мы выключили свет и забрались в кровать, стараясь держаться как можно дальше друг от друга.

Этого было недостаточно.

Кровать California king была достаточно большой, чтобы устроить небольшую оргию, но Вивиан все равно была слишком близко. Черт, я мог бы спать в ванной с закрытой дверью, и она все равно была бы слишком близко.

Ее запах проникал в мои легкие, размывая обычно четкие грани моей логики и рассуждений, а ее присутствие обжигало меня, как открытое пламя. Шелест наших дыханий накладывался друг на друга в тяжелом, гипнотическом ритме.

Было половина одиннадцатого. Я вполне мог проснуться в пять.

Шесть с половиной часов. Я могу это сделать.

Я уставился в потолок, сжимая челюсть, в то время как Вивиан ворочалась и металась. Каждое движение матраса напоминало мне, что она рядом.

Полуобнаженная, достаточно близко, чтобы дотронуться, и пахнущая, как яблоневый сад после утреннего дождя.

Я даже не люблю яблоки.

– Прекрати, – выдавил я из себя. – Мы оба не сможем заснуть, если ты будешь так двигаться всю ночь.

– Я ничего не могу поделать. Мой мозг... – Она выдохнула. – Я не могу заснуть.

– Попробуй.

Чем быстрее она заснет, тем быстрее я смогу расслабиться.

Относительно говоря.

– Отличный совет. – сказала она. – Не могу поверить, что я до этого не додумалась. Тебе стоит завести колонку «Дорогой Данте» в местной газете.

– Ты родилась с острым ртом или родители купили его тебе после первого миллиона?

Вивиан выпустила сардонический вздох.

– Если бы мои родители хотели, я бы ничего не говорила, кроме да, конечно, и я понимаю.

Привкус сожаления смягчил мое раздражение.

– Большинство родителей хотят послушных детей. Кроме моих, которые вообще не хотят детей.

– Хм.

Меня поразило, что Вивиан знала больше о жизни моей семьи, чем я о ее, что было иронично, учитывая, что она была более открытой в наших отношениях. Я редко обсуждал своих родителей, как потому, что мельницы сплетен работали без перерыва, так и потому, что мои отношения с ними никого не касались, но в Вивиан было что-то такое, что вытаскивало из меня неохотные признания и давно похороненные секреты.

– Твои родители расстроились, что мы не празднуем День благодарения с ними? – спросил я.

– Нет. Мы не очень любим этот праздник.

Конечно. Я знал это.

Опять тишина.

Лунный свет проливался сквозь занавески и рассыпался жидким серебром по нашим простыням. Кондиционер гудел в углу, тихий компаньон грома, грохочущего вдалеке. Чувство приближающегося ливня прокралось за окна и пропитало воздух.

Это была такая ночь, которая убаюкивает людей, погружая их в дремотные размышления и глубокий сон.

Для меня это имело противоположный эффект. Энергия гудела под кожей, как провод под напряжением, обостряя все мои чувства и нагнетая напряжение.

– Насколько сильно изменилась твоя семья после того, как бизнес твоего отца пошел в гору?

Мы затронули эту тему после нашей помолвки, но она не стала углубляться в нее дальше ожиданий от брака по расчету.

Поскольку никто из нас не мог заснуть, я мог бы попытаться выведать у Вивиан хоть какую-то информацию. Кроме того, разговор отвлекал меня от других, более нечистых мыслей.

– Многое. – сказала она. – В один день мы с Агнес ходили в государственную школу и ели школьный обед. В другой день мы были в модной частной академии с изысканными поварами и студентами, приезжающими на лимузинах с шофером. Все изменилось – наша одежда, наш дом, наши друзья. Наша семья. Сначала мне это нравилось, потому что какой ребенок не любит наряжаться и иметь новые игрушки? Но...

Она глубоко вздохнула.

– Чем старше я становилась, тем больше понимала, как сильно деньги меняют нас. Не только материально, но и духовно, если не сказать больше. Мы стали новыми богачками, но мои родители отчаянно пытались доказать, что мы так же хороши, как и старая элита Бостона. Есть разница, ты знаешь.

Я знал. Иерархия существовала, особенно, в мире богатых и влиятельных.

– Желание утвердиться поглотило их, особенно моего отца. – сказала Вивиан. – Я не могу точно определить переломный момент, но однажды утром я проснулась, а веселого, заботливого человека, который носил меня на своих плечах, когда я была маленькой девочкой, и помогал мне строить замки на пляже, больше нет. На его месте был человек, который готов на все, чтобы достичь вершины социальной лестницы.

Если бы она только знала.

– Я не жалуюсь, – продолжала она. – Я знаю, как мне повезло, что я выросла с теми деньгами, которые у нас были. Но иногда...

Еще один, более тоскливый вздох.

– Интересно, были бы мы счастливее, если бы «Lau Jewels» оставался крошечным магазинчиком на боковой улице в Бостоне.

Господи. Незнакомая боль поселилась в моей груди.

Она и Фрэнсис были одной крови. Как они могли быть такими чертовски разными?

– Извини меня за болтовню, – она выглядела смущенной, – я не хотела рассказывать тебе о своей семье.

– Тебе не нужно извиняться.

Ее слова были грустными, но ее голос был таким приятным, что я мог бы слушать его вечно.

– Это все лучше, чем считать овец.

Ее смех разносился в ночи, как тихая мелодия.

– Ты хочешь сказать, что я усыпляю тебя?

Наши ноги соприкоснулись, и мои мышцы напряглись от короткого контакта.

Я не осознавал, насколько близко мы придвинулись друг к другу.

Вопреки здравому смыслу, я повернул голову и увидел, что она делает то же самое. Наши взгляды встретились, и ритм наших дыханий превратился в нечто более рваное.

– Поверь мне, – тихо сказал я. – Из всех вещей, которые ты делаешь со мной, усыпление, не входит в их число.

Лунный свет целовал изгибы лица Вивиан, подчеркивая впадины ее скул и чувственную полноту губ. Ее глаза сияли темным и светлым светом, как драгоценные камни, сверкающие в ночи.

В их глубине сверкнуло удивление, вызванное моими словами, и дымчатая дымка желания, от которой у меня в паху запульсировало.

Я не прикасался к ней со времени нашего свидания в библиотеке Вальгаллы, но в тот момент мне хотелось лишь одного – увидеть, как эти глаза снова потемнеют от удовольствия. Почувствовать мягкость ее тела, прижатого к моему, и услышать ее тоненькие вздохи, когда она кончала на меня.

Моя кровь стучала в ушах.

Ветерок из вентиляционных отверстий становился все жарче, воздух все гуще.

Электричество от ужина вернулось и растянуло момент в одну длинную, идеальную нить напряжения.

– Нам пора спать, – вздохнула Вивиан. В ее голосе чувствовалась легкая дрожь. – Уже поздно.

– Согласен.

На какое-то мгновение никто из нас не пошевелился.

Затем вдалеке раздался очередной раскат грома, и напряжение взорвалось с силой зажженной спички в бочке с бензином.

Мой рот прильнул к ее рту, а ее руки обхватили мою шею, притягивая меня к себе. Когда я перекатился на нее и прижал ее бедра между своими бедрами, в моем рту отозвался тихий стон.

Сырое желание взяло верх, вытеснив все мысли, кроме мыслей о Вивиан.

Ни Фрэнсиса. Никакого Луки. Никакого шантажа. Только она.

Я провел языком по ее губам, пробуя их на вкус, требуя проникновения. Они разошлись, и ее пьянящий, одурманивающий вкус покрыл мой язык.

Я обхватил ее шею и наклонил голову, чтобы углубить поцелуй.

Ее руки погрузились в мои волосы, моя ладонь провела под ее топом и по животу.

Мы целовались так, словно тонули, а другой человек был нашим единственным источником кислорода.

Дико. Бешено. Отчаянно.

И этого все еще было недостаточно.

Мне нужно было больше. Больше ее.

– Данте. – Ее тихий крик, когда я обхватил ее грудь, почти расплавил меня.

– Продолжай выкрикивать мое имя, милая.

Я целовал ее шею и грудь, стремясь охватить ртом каждый сантиметр ее тела. Я сомкнул рот вокруг обтянутого одеждой торчащего соска и зажал другой между большим и указательным пальцами, вызвав еще один стон моего имени.

Одобрение прозвучало в моей груди.

– Хорошая девочка.

Я проделал путь вниз по ее животу к бедрам, мой путь был неторопливым, несмотря на бушевавшую во мне потребность.

Я почувствовал запах возбуждения Вивиан еще до того, как стянул с нее шорты и нижнее белье, но вид ее киски, такой мокрой, готовой и чертовски совершенной, подействовал на меня как укол чистого героина.

– Пожалуйста.

Она задыхалась, ее хватка сжимала мои волосы, когда я покусывал нежную кожу ее внутренней стороны бедра.

Мой член пульсировал так сильно, что болел, но я не трогал его, слишком сосредоточившись на сверкающем искушении передо мной.

– Пожалуйста, что?

В ответ я получил только хныканье.

– Пожалуйста, съешь эту твою маленькую пизденку?

Я дразнился, мой голос был мягким, но слова грубыми.

– Трахать тебя языком, пока ты не будешь умолять меня дать тебе кончить? У тебя такой острый ротик, mia cara. Используй его.

– Да.

Это слово было наполовину мольбой, наполовину требованием.

– Мне нужен твой рот на мне. Данте, пожалуйста.

На этот раз звук ее голоса, стон моего имени, прозвучавший таким образом, раззадорил меня.

Я раздвинул ее ноги и впился в нее, как изголодавшийся мужчина. Я сосредоточился на ее набухшем клиторе, облизывая и посасывая его, пока ее крики удовольствия не перешли в крик боли.

Вивиан извивалась и выгибалась, умоляя меня остановиться в одну минуту и продолжать в другую. Она капала мне на лицо, и я не мог насытиться.

Я был зависим от ее вкуса, от того, как она звучала, когда я зарывался в нее языком, и от того, как выгибалась ее спина, когда она наконец кончала, содрогаясь всем телом.

Я подождал, пока ее дрожь утихнет, прежде чем снова прикоснуться языком к ее чувствительному клитору и медленно, неторопливо лизнуть его.

– Hai un sapore divino (прим.перевод. У тебя божественный вкус), – пробормотал я.

– Не надо больше, – умоляла она. – Я не могу... о Боже.

Ее протест перешел в стон, когда я ввел в нее два пальца до первой костяшки. Я продолжал держать рот на ее клиторе и медленно проделал путь до второй костяшки, прежде чем вытащить пальцы и снова засунуть их.

Входил и выходил, все быстрее и быстрее, мой рот все еще исследовал ее клитор, пока она не залила мое лицо, и ее резкие крики снова наполнили комнату.

Мой член пульсировал в такт пульсу, когда я опустился на колени.

Вивиан смотрела на меня, ее щеки раскраснелись, а грудь вздымалась от последствий оргазма. На ее коже блестели капельки пота, а ее лицо было так полно доверия и наслаждения, что у меня все сжалось внутри.

Никто и никогда не смотрел на меня так.

И тут же холодная струйка реальности пронзила мой туман вожделения.

До меня вдруг дошло, кто мы такие и что я наделал.

Мы не были обычной помолвленной парой. Она была дочерью врага, и меня принудили к этой помолвке, даже если она об этом не знала.

Она не должна была мне нравиться, тем более вызывать желание.

Вивиан обвила руками мою шею и прижалась бедрами к моим, ясно давая понять.

Трахни меня.

Я хотел этого. Мое тело кричало об этом, мой член жаждал этого. Было бы так легко погрузиться в ее мягкость и позволить ей унести нас на ночь.

Но если я это сделаю, назад дороги уже не будет. Ни для нее, ни для меня.

Мои руки сжались в кулаки на матрасе, и я начал бороться с нерешительностью.

Ты можешь получить либо Вивиан, либо голову ее отца на блюдечке – образно говоря, конечно. Нельзя получить и то, и другое.

Ледяная вода заглушила остатки жара в моих венах.

Из всех голосов, которые я хотел услышать в постели, голос Кристиана был в пятерке лучших, но этот ублюдок был прав.

У Вивиан не было идеальных отношений с семьей, но она все равно заботилась о них. Когда-нибудь она узнает правду о нашей помолвке и обмане отца, и будет опустошена.

Добавление секса в эту смесь только еще больше усложнит ситуацию.

– Данте?

В ее голосе прозвучала неуверенность из—за моей нерешительности.

Черт побери.

Я отцепил ее руки от своей шеи и выпрямился, стараясь не обращать внимания на обиду и растерянность на ее лице.

– Отдохни немного, – грубо сказал я. – Был долгий день.

Я не стал ждать ответа, прежде чем встать с кровати, направился в ванную и запер дверь. Я включил душ на максимальную температуру, чтобы ледяная вода вбила в меня хоть какой—то гребаный смысл.

Ненависть к себе сформировала бетонный блок в моей груди.

Какого черта я наделал?

Поцеловался с Вивиан. Ослабил бдительность. Чуть не занялся с ней сексом на вилле моих родителей, ради всего святого.

Я намеревался держаться от нее подальше, пока не разберусь с ее отцом и не завершу наш фарс с помолвкой.

И вот теперь я принимал холодный душ в полночь, чтобы не испортить свои планы еще больше, чем уже испортил.

Я всю жизнь оттачивал свой контроль. Энцо Руссо вдалбливал мне его важность с самого детства. Даже когда я иногда выходил из себя, я никогда не терял из виду большую цель.

Но я также никогда не встречал никого похожего на Вивиан.

Из всех людей в моей жизни она была единственной, кто мог заставить меня потерять контроль над собой.