Текст книги "Арбин (СИ)"

Автор книги: Амина Асхадова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 15

Неужели каждый мужчина ведет себя так? Кто объяснит мне эти вещи?

Слезы давно непроизвольно начали течь, обжигая щеки, губы и глаза. До рези.

Арбин несильно упирается рукой мне в спину, заставляя меня прогнуться на постели. Он сминает меня в охапку, и сам же ставит меня на колени. Я бешено вбираю в себя воздух и слышу, как он расстегивает ремень – этот звук медленно убивает меня, он говорит о том, что сейчас меня ждет.

Как скоро человек может сломаться?

– Я могу быть ласковым, – его зверский шепот разносится по всей спальне.

Эта дорогая спальня могла бы быть прекрасной, не будь она столь ужасна из-за блуждающей тьмы.

– Могу принести тебе удовольствие, но не станет ли тебе противно от себя самой?

– Станет! – кусаю губы от отчаяния, – но ничего не изменится. Все твои действия – это сплошное ядро от слова «насилие».

Чувствую его ужасные поцелуи на своей спине, а руки безустанно трогают мои сбившееся рыжие волосы.

– Я прихожу злой как черт, а ты радуешься, улыбаешься, смеешься и все это по одной причине…

Я ждала имя Олега.

– И причина этому – мое отсутствие… Хорошо зажила, скажу я тебе! А ты не забыла, в качестве кого ты здесь? – слышу я его безумный рык, и он приближается сзади, руками касаясь моего лица, – ты здесь пленница, Отрада!

– Прекрати! – вскрикнула я, сжимаясь.

– Тебе не больно, Влада… Я чувствую, – говорит он, слегка сжимая мою шею.

Не дождавшись от меня слов, Арбин схватил за руку и протащил к окну. Он распахивает шторы, озаряя комнату светом. Я зажмурилась от ярких приторных лучей, ударившего прямо по глазам, и совсем не заметила, как он меня трогает и разглядывает, а через мгновение силой сажает на колени. Его пятерня вцепилась в мои волосы.

Задыхаюсь, пытаясь вырваться из его оков. И совсем забываю, что нахожусь абсолютно голая под взором чудовища.

Я лишь хочу вырваться, хочу спастись.

Вскрикиваю от боли и от пощечины, а через несколько секунд он хватает меня за подбородок, сдавливая щеки. Мне становится трудно дышать от одной только мысли о том, что он хочет сделать.

Но Арбин лишь гневно произносит, смотря на меня сверху вниз:

– А теперь смотри и слушай меня внимательно, моя лисица, – доносится до меня его злой голос, а дышать становится все труднее и труднее, – за еще одну такую улыбочку моей охране я тебя выпорю и кину в подвал. Ты поняла меня, Отрада?!

Слезы вновь начинают течь из глаз, я открываю их и сквозь пелену вижу его злые чудовищные глаза.

– Или ты держишь меня за слепого дурака? – вкрадчиво и со злостью.

Я без сил качаю головой, лишь бы он передумал и отпустил меня.

Все происходит настолько быстро, что я желаю лишь одного: умереть или упасть в обморок. Хотя бы ненадолго избавиться от ощущения Арбинского рядом, непозволительно рядом.

Он догадался. Он все понял. О судьбе Олега мне даже думать было не нужно…

Распахиваю глаза: Арбин поднимает меня с колен и толкает меня на подоконник. Его руки были везде: на моей шее, губах, груди, но отвратительным было другое.

После тайного послания я думала, что больше не испытаю подобного. Но и он не пришел. Не спас. Автор того письма.

Не позволяя опомниться, Арбин хватает меня за руку и толкает на кровать. Укутываюсь в простыню с головой. Шторы закрываются обратно, оставляя нас в полумраке. Чувствую, как Арбин ложится рядом, а затем прижимает меня к себе.

Я молчу и прикусываю губу от отвращения и ненависти. Его руки продолжают шарить по моему телу, сжимают грудь, впиваются в волосы. Чудовище упивается своей властью, а я не могу вздохнуть полной грудью.

Я совсем не понимаю, что мне делать дальше.

– Ты – чудовище! – шепчу я и прикусываю губу до боли. Лишь бы не разрыдаться.

Арбин и внезапно склоняется надо мной, а дальнейшие действия заставляют меня замереть в его ненавистных объятиях. От подбородка до скулы я чувствую его влажный язык, а затем его горячее дыхание опаляет мое лицо. Он тяжело дышит, и я чувствую его проклятое возбуждение. Поцелуи в скулу выбивают у меня всю почву из-под ног, его руки на шее не позволяют отвернуться, а я по-прежнему чувствую его язык, поцелуи, губы. Ощущаю его зубы на своей губе, которую он прикусывает, отпускает, а затем тут же врывается в мой рот, заполоняя меня своим языком. Его пальцы хватают меня за щеки и принуждают открыть рот, он орудует внутри, а его руки начинают шарить по телу.

– Ты вкусная везде… – слышу его безумный шепот и начинаю вырываться, ведь знаю конец этой истории.

Вот только я снова забыла, что для него мое сопротивление – сродни красной тряпке.

– Моя вкусная девочка… И почему я раньше не целовал тебя?

Вопрос риторический. Не требующий ответа. И я молчу. Молчу и не замечаю, как мы перемещаемся в ванную.

В этой ванной я проводила много времени в одиночестве, уделяя время себе и своим мыслям. Здесь я часто находилась наедине с собой, здесь я лечила себя морально, а эти стены многое знают обо мне. Даже больше, чем знает обо мне сам Арбин, в распоряжении которого, я уверена, вся моя подноготная.

Но сейчас, в эту секунду все иначе. Я тяжело дышу, потому что он не собирается останавливаться. Он решил меня проучить. Чтобы неповадно было смотреть и улыбаться другим. Арбин настраивает воду и затем поворачивается, разглядывая мое обнаженное тело из-под своих ресниц и прищура. Я ловлю его взгляд.

Мои руки начинает охватывать мелкая дрожь, я смотрю на них и не узнаю саму себя. Иногда я думала, что за все дни пребывания здесь заложницей я повзрослела морально, ведь я уже не помнила себя той девочкой, которой являлась буквально на днях. Ведь после того дня рождения все изменилось. В марте был мой день рождения, и тогда моя жизнь покатилась по наклонной с огромной скоростью. И скорость эта увеличивалась в геометрической прогрессии.

Я часто не узнавала себя более. Словно другой человек показывался в зеркале напротив. Однако, в моменты отчаяния я все равно понимала, что это не так: я по-прежнему являлась собой, я себя не потеряла.

Сквозь пелену собственные руки и ногти показались мне неухоженными и неопрятными. Лишь на секунду эти странные мысли овладели моим сознанием, а затем я почувствовала толчок в спину и вынырнула из мыслей в реальность, к которой до сих пор не могла привыкнуть.

Арбин подталкивает меня в спину, приказывая лезть под горячие струи воды и не терпя возражений. Я оставляю теплый кафель и вскоре чувствую ступнями горячую чистую воду. Арбин движется следом. Он поступает так же, не сводя при этом с меня своих янтарно-карих глаз. Его большая жесткая рука касается шеи, большим пальцем он гладит ключицу и предпочитает исключительно не замечать моего отвращения к нему.

Человек, прошедший много грязи, предпочитает не замечать ее ни под собой, ни рядом, ни в своих действиях и поступках.

Затем его рука убирает влажные волосы с моего лица – глаза, щеки, губы и подбородок вскоре освобождаются от плена рыжих локонов, которые под струями воды давно превратились в темные мокрые пакли.

Зачем же ты делаешь вид, что нежен со мной? Ты – нежен, пока я – покорна, однако не забывай, что я по-прежнему та глупая девочка, которой исполнилось восемнадцать, и жизнь которой ты умело втоптал в грязь. Просто потому, что можешь, чудовище.

Так какой покорности ты хочешь от меня?

Я встречаю взгляд его странных глаз и замираю. Вот и все, вот мне и конец.

– Вернемся к насущному. Как же все-таки меня зовут, Влада? – цедит он и получает в ответ слабое, жалкое по его меркам сопротивление.

– Чудовище, – произношу я с неприязнью, ненавистью, отвращением, когда мужчина поворачивает меня к себе спиной и его ладонь сильно нажимает на спину, заставляя прогнуться. Я с новой силой начинаю ощущать теплые капли, нещадно бьющие мою спину. Его руки не позволяют сделать ни шага влево или вправо.

– Неверный ответ, лиса.

Я молчу, тяжело дыша.

– Я ведь могу стать таким, как и прежде, Влада! – произносит он с ухмылкой.

– Ты и сейчас то же чудовище… – не останавливаюсь я в своих выражениях.

Спесь, так и не выбитая из меня этим зверем, злит его до белого каления, а меня затем заставляет жалеть о сказанном. Быть может, когда я стану прокручивать свои действия и поступки через много лет, я вдруг пойму и осознаю, чего говорить не стоило.

Но сейчас все иначе. На мне совсем другие очки.

– Как и твой ублюдочный дядя, – размеренно произносит Арбин.

– Как и мой дядя, наверное, – выдыхаю я согласно, прикрываю глаза, – впрочем, вы особо ничем не отличаетесь…

– Только я бы свою кровь так не подставил! – цедит Арбин.

С силой кусаю губы, однако не выдерживаю более. Я привыкла – говорить в невпопад.

– Как же хорошо, что у такого, как ты, никогда не будет детей! – всхлипываю я от сильнейшего унижения и не сразу понимаю, что я выпалила.

Распахиваю глаза уже от боли: его рука наматывает мои волосы на свой кулак и тянет ввысь. Не успеваю опомниться, как тут же испытываю сильнейшую пощечину, искры летят из глаз, а я падаю на дно ванны прямо в горячую воду. Ударяюсь головой о плитку, вот только нет ничего страшнее ненависти, блуждающей в глазах моего палача.

«Наверное, на своих боях он еще и не так калечит людей…», – проносится вихрем в голове.

Следует еще один рывок за волосы, он снова поднимает мое лицо и вновь бьет наотмашь. Тут же инстинктивно пытаюсь вдохнуть воздух в легкие, но следом чувствую поток теплой воды прямо в лицо. Дергаюсь в силках, но безрезультатно. Дышать становится невозможно, в нос попадала только вода и ни капли – кислорода.

Ублюдок!

Еще секунда, и он отпускает мои волосы. Я с жадностью глотаю воздух, издавая ужасные звуки нехватки воздуха. Хочется кричать, но вместо этого я сиплю и пытаюсь откашляться от попавшей в рот и нос воды, пытаюсь отдышаться от нескольких ударов подряд. Металлический привкус повсюду, провожу дрожащими пальцами по губам и вижу собственную кровь на них.

– Ты действительно еще малая глупая дура! – рычит он, вновь поднимая мое мокрое раскрасневшееся лицо, – я тебя убью, Влада! Убью за такие слова!

Я прикрываю глаза, однако веки все равно подрагивают в ожидании нового удара.

Или в ожидании смерти.

Распахиваю глаза после томительного долгого спокойствия, непроизвольно шмыгаю носом и встречаю взглядом его застывшее напряженное тело. Он прикусывает свою полную губу и в этот момент у меня едет крыша: почему-то на месте Арбина мне видится мой одноклассник, который был самым красивым мальчиком во всей школе… Мне даже кажется, что я была чуть-чуть влюблена в него, в того мальчика в девятом классе.

Он начинает трясти меня за плечи, и я вновь распахиваю глаза. Нет, это все-таки ублюдок Арбинский, а у меня, без сомнений, едет крыша... Я молчу и осторожно слизываю кровь с губы, хотя, возможно, это были обычные капли воды. Его грубые пальцы сжимают мои щеки со всей силы, мы обнаженные сидим в ванной, и капли воды стекают по нашим телам. Я сказала чудовищу, что у него не будет детей, а чудовище сказало, что у меня не будет жизни. Он отнимет у меня самое главное.

– Я тебя ненавижу, Влада, – цедит он.

– А я тебя, – шепчу онемевшими губами, моргая и вновь скидывая пальцами с себя ни то слезы, ни то воду.

Арбин распрямился и тут же покинул ванну. Я продолжала сидеть под горячими струями воды, обнимая руками колени и смотря в одну точку. Качаюсь из стороны в сторону, пытаясь не чувствовать физическую боль, жжения в треснутой губе. Руки горят от силы его рук, бедра не первый раз заходятся в синяках, а голова нестерпимо болит от встречи с ванной плиткой.

«В кого ты превратилась, Влада?», – проносится с жалостью в голове, и я не могу разобрать чей это голос.

Вода наполнила ванну наполовину, я окутываю себя теплом этой чистоты по самые бедра. Как же мерзко и противно было не только телу, но и душе. Я ничуть не жалела о сказанных словах – он их достоин, я жалела только о том, что все мои планы на побег были разрушены вмиг. Я все равно не остановлюсь и буду пытаться искать выход, однако сегодняшнее поведение Арбина лишний раз доказало, что он еще не наигрался, не отомстил, как следует, а это значит, что он не оставит в покое свое орудие мести, которое давно растоптал по всей земле.

Я вздрагиваю, когда вода перестает литься и на меня падает огромное полотенце. Оно ложится на спину, а затем меня поднимают и окутывают им всем. Не успеваю рассмотреть вошедшего, но чувствую зверя на подсознании. Арбин схватил меня руками под подмышки, и я лишний раз удивилась его силе. Он с легкостью поднял меня и опустил на кафель.

На долю секунды его рука дернулась к моему лицу, да так и замерла на моих губах. Я поднимаю взгляд, впиваясь в него ненавистью. Арбин смотрит мне в глаза и пытается что-то там найти, что-то выявить, но затем резко отступает. Делает шаг назад.

На этом все и закончилось. Вскоре я легла на прохладную шелковую постель, а он вышел за дверь, так и не вернувшись. Арбин ушел молча, хотя в глазах его стояло желание убить меня самым изощренным способом.

А я так и осталась в центре зверского логова.

Глава 16

Я очень долго не решаюсь спускаться вниз. Казалось бы, зачем мне это нужно? Невыносимо хотелось отдохнуть и лечь спать, пусть даже если сюда придет сам Арбин. Лишь бы уснуть. Однако глухие удары и крушения чего-то громоздкого об стену доносились до меня очень явно, и от каждого полета какой-либо мебели я вздрагивала, словно она прилетала прямо в мою дверь. Хоть мне и было не по себе, но я хотела знать, что там происходит.

Вскоре наконец-то наступила блаженная тишина, вот только легче мне от нее не становилось. Вдруг он сейчас со злости тут дом подорвет или еще чего учудит? А потом его дружки хватятся меня с целью избавиться от единственной свидетельницы всех его последних дел и тайн. Нет, однозначно пора спускаться.

Большое махровое полотенце давно стало влажным, накапливая тепло и влагу с моего тела. Я скидываю мокрое одеяние, надеваю домашние штаны и майку, а затем осторожно приоткрываю дверь, ступая носками по теплому паркету совсем бесшумно. У лестницы, ведущей на первый этаж, мне открывается вид на полностью разгромленное помещение – мебель, вещи, вазы, какие-то распотрошенные мешки, даже бытовая техника – все это теперь было непригодно, разбито и изуродовано. И в этот момент я увидела проходящего Марата с несколькими бутылками спиртного.

Стушевавшись, я вовремя успела пригнуться, а затем бесшумно отползла к краю лестницы, таким образом глядя через витиеватые узоры на кухню. На разгромленной кухне мне открывался вид на сидящего за барной стойкой Арбинского.

Я вздохнула, а затем успела пройти за декоративной расшитой подушкой в спальню, чтобы вернуться и сесть поближе к лестнице, притаившись за ней. Да и мужчины сидели спиной ко мне, поэтому едва ли, даже обернувшись на шорох, они разглядят меня за узором лестницы.

– Слушай, ты решил меня споить? – пробормотал Арбинский и потер свое лицо ладонями. Огромная площадь помещений в этом доме позволяла каждому слову донестись до меня в чистом и первоначальном его виде.

– Ни в коем разе, – отвечает Марат и, тем не менее, подливает масла в огонь, – я о девчонке забочусь, чтобы вы потом не жалели о содеянном, босс.

– А о чем я буду жалеть?! – взрывается еще не успокоившийся Арбин, – давно убить ее надо было, а она жива и невредима на радость Виктору, – процедил Арбин, выхватывая бутылку из рук Марата, а после сам налил себе в бокал светлую жидкость.

Марат все еще пытается повлиять на босса:

– Я бы не сказал, что она невредима, – с сомнениями произносит Марат, – я думаю, что вам следует ее отпустить, Артем Алексеевич.

– А я думаю, что думать ты должен только о своих прямых обязанностях, Марат! – жестко бросил Арбин и залил себе в рот уже третий или четвертый бокал ядовитой жидкости.

Марат промолчал, стушевавшись под взглядом начальника, и долгое время они так и сидели молча, поглощая спиртное и какие-то закуски, которые Марат достал из выжившего холодильника.

– Завтра уберете все это здесь, а то Инга с ума сойдет бегать по этим развалинам… – приказывает Арбин, – все равно кухню хотел менять. Все вообще хотел менять, я здесь давно не жил!

Я вздрагиваю: Арбин резко выбрасывает руку вперед, вследствие чего огромная бутылка спиртного летит на пол, разбиваясь вдребезги со всем его содержимым.

– Не хочу пить уже, – цедит Арбин и вдруг смотрит на Марата, – моя мать пришла бы в ужас от того, кого она вырастила.

Марат весь подобрался. Мне даже на долю секунды показалось, что он именно и этого добивался: прямого клиента искал, чтобы устроить сейчас психологический прием с собственным начальникам. Я прямо видела, как он чуть ли не потирал руки в нетерпении с вожделенным взглядом!

– Я думаю, что в этом нет вашей вины, Арбин.

Только его соратникам было дозволено называть его так – Арбин. Но еще его называла так я, за что он и устроил эту сцену в ванной, приказывая назвать его истинным именем, произнести которое я была не в силах.

– Однако вы всегда можете уйти от этого – хотя бы от нескольких факторов, гложущих вас. Арбин, я не понимаю, к чему ведет вся эта история с семьей Отрады, а именно с Виктором и дочерью его брата.

– Предлагаешь мне остановиться? Спустить этому ублюдку все с рук? – в голове Арбина отчего-то появились угрожающие нотки, – а что дальше? В чем мой смысл жизни, как ни во всем этом дерьме?

– Вы стали сам не свой с появлением девчонки. Избавьтесь от нее, вы друг другу приносите только несчастье, Арбин. Виктор достаточно поплатился – только стоит посмотреть на нее.

– А я все, что хочу тебе сказать, это один вопрос! – повышает тон Арбин и выхватывает бутылку из рук Марата, – что, бл*дь, дальше будет? Я – единственный ребенок в семье. Моей семьи больше нет, а у меня нет и не будет детей. Моя мать прожила свою жизнь просто так! А может она, эта лиса, – Арбин махнул в сторону лестницы, где притаилась я, – и права была насчет меня?

– Вы слишком большое значение уделяете словам малолетки, Арбин. Не стоит опускать руки, ведь вы уже через три недели будете в Израиле, а там врачи давали стопроцентную гарантию. У вас будут дети.

– Деньги, которые я туда вбухал, не позволяют им не давать стопроцентную, бл*дь, гарантию, – ощетинился Арбин.

Марат вздохнул. Я так и услышала его глубокий вздох, говорящий о бесполезности разговаривать с Арбином, ведь его невозможно переубедить. Зато я узнала из своего подслушивания много важной информации: значит, через три недели Арбин улетает в Израиль, и тогда он отдаст приказ всем тщательно следить за мной. Или он отдаст приказ убить меня к его отъезду, что меняет все мои планы и совсем не успокаивает…

Я прислонила голову к перилам и расслабленно прикрыла глаза от накативших мыслей.

Интересно, Марат посоветовал от меня избавиться – это вернуть домой или таки убить? Как хорошо, что Арбин не особо дается его психологическим уговорам и слушать этого амбала он явно не намерен.

Если только сам Арбин не отдаст приказ…

А если Арбин улетит, и Марат попытается сам избавиться от меня, а к приезду Арбина все выложить наоборот? Мол, сбежала, и…

Нет, определенно действовать необходимо было сразу. После отъезда Арбина нужно бежать, не мешкая, иначе это может стоить мне жизни.

Я устало отклонилась на перила и вспомнила важные события.

Совсем недавно в ресторане я отмечала свое восемнадцатилетие с друзьями, а накануне этого дядя захватил людей Арбина, в числе которых был лучший друг этого чудовища. Обмен бы состоялся, если бы дядя не совершил огромную оплошность… Вскоре ярость ослепила этого зверя. Кто бы только знал, что злость может настолько затмить глаза человека, что виновной, по мнению Арбина, окажусь я. Конечно, ведь до моего дяди добраться было несколько сложнее, а тут такой удобный момент – его племянница как раз справляет свой день рождения.

Позабыв обо всем и позволив себе расслабиться, вскоре я неожиданно вздрагиваю и сквозь сон чувствую, как меня тормошат. Нехило так тормошат, и это заставляет меня раскрыть глаза. В панике я понимаю, что я нахожусь на все той же лестнице, сижу на подушке и еще, кажется, уснула за подслушиванием.

Тем временем передо мной стоял хмурый Арбин, который впился в меня своими янтарными глазами.

– Нет, ты все-таки лиса… – цедит он, а в его глазах – тьма.

Я в испуге оглядываю его состояние, однако он стоит ровно и даже не шатается.

– Ты подписала себе смертный приговор, девочка. Свидетель – это твой смертный приговор! – говорит он.

– Я ничего не слышала! – не выдерживаю я и встаю с насиженного места, – я ничего не слышала, только про маму и детей, и все!..

– А я о чем? – цедит он, – только слово еще об этом скажи, и, лисица, я за себя не ручаюсь.

Я замолчала и на секунду перестала дышать, лишь бы ненароком не сказать лишнего. Лучше бы я продолжала утверждать, что вообще ничего не слышала!

– Лиса… Влада, – произносит он, окидывая меня взглядом, – нужно поспать, завтра работа.

По пути в комнату, идя позади своего палача, я задаю интересующий меня вопрос: «Как можно работать семь дней в неделю с утра и до вечера? Кем ты работаешь?», на что Арбин оглядывается, иронично усмехается и мастерски уходит от основного ответа:

– Без бумажки ты – букашка, а с бумажкой – человек.