Текст книги "Арбин (СИ)"

Автор книги: Амина Асхадова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 19

Арбин возвращается в тот момент, когда наш разговор с Аней подходит к концу. Это значило, что Ане пора уезжать отсюда, но женщина обещает мне, что это не последний ее визит, и что после этого она собирается приезжать в гости намного чаще.

Мы услышали, как приехал Арбин, как он заходит в дом, но, как и большую часть времени, просто сидели и молчали. Общих тем для разговора было мало, но я чувствовала, что Ане нужно было дождаться Арбина.

Как только Артем появляется в дверях, Аня чуть подается ко мне в сторону со словами:

– Так что запасись терпением, милая, и у вас все будет хорошо.

Так, словно об этом мы говорили большую часть времени.

Так, словно об этом мы говорили только что, и приход Арбина прервал нас.

Так, словно все было нарочно. Чтобы Арбин услышал это.

Но я не сразу подумала об этом. А вот отвисла ли у меня челюсть? Не знаю, но на последних словах в гостиную вошел Арбин. И он явно услышал реплику Анны.

Я так ничего и не ответила ей. Но теперь я была уверена в том, что эта раскованная брюнетка мне не понравилась. От слова совсем. В последнее время я стараюсь не доверять людям, а тем более тем, что хорошо знают Арбина. От ее последних слов прямо-таки тянется шлейф бесстыдных намеков, словно она собралась лично подложить меня под Арбина да свечку подержала бы с удовольствием.

Поджимаю губы, потому что чувствую взгляд Арбина на себе.

– Аня, ты еще здесь? – недовольно произносит мужчина, заставляя Аню встать с дивана и скорчить рожицу.

– Нет, я уже уезжаю, – с этими словами она достает ключи от автомобиля и машет ими прямо перед его лицом, – хорошей тебе поездки, мой дорогой Артем.

Смотрю на них и подмечаю нехорошую ухмылку Арбина:

– А я смотрю, твой муж так и не купил тебе другую тачку? – не без ухмылки произносит Арбин, кладя черный чемоданчик на стол передо мной.

На секунду он смерил меня взглядом, а затем отвернулся, чтобы попрощаться с бывшей женой.

– Нет, я просто люблю эту машину. До встречи, детка, – обращено было ко мне.

Аня уходит не торопясь. Я провожаю мадам взглядом и ставлю бокал с выпитым чаем на столик. Артем же приказывает идти за ним, берет чемоданчик, с которым он приехал сюда, и направляется к лестнице.

Вскоре мы оказываемся в его светлом просторном кабинете и меня посещает одна резкая мысль… В этом доме есть только два светлых места – его спальня и его кабинет. То, что неподвластно взгляду посторонним. Посторонние же видят только мрак в гостиной, однотонность на кухне и везде, куда бы они ни смотрели. Гости – редкие гости – совсем не знают, что есть свет в спальне Арбина. И есть лучи этого света в его кабинете.

Они видят только мрак.

Я захожу в кабинет, плотно закрываю за собой дверь и сажусь туда, куда он указывает. Напротив меня – Арбин в кресле. На его столе черный чемодан.

– Я улетаю через час, – произносит он одними губами.

– Я знаю, – шепчу я.

Арбин недолго смотрит в мои глаза, я с апатией принимаю это. Я знаю, что он улетает. Знаю ведь, и что с этого?

Мужчина отводит взгляд и быстро раскрывает свой черный чемоданчик. Непроизвольно мои глаза находят то, что в нем лежит, и я с непониманием смотрю на Артема.

Сдержанный тон:

– Я не раскаиваюсь. Я лишь признаю то, что я был излишне жесток к тебе. Констатация факта, Владислава, не более.

– Я большего не жду, – шепчу с хрипотцой, – и большего не нужно.

Он пропускает мои слова через себя.

– Это аттестат, – толстая корка с цветной бумажкой внутри летит мне в руки.

Я ловлю за неимением вариантов. В руках раскрывается мой аттестат.

И аттестат был моим. Отрада Владислава Артемовна, ученица одиннадцатого класса… Школа, наименования предметов – все это было в нем. Не успеваю рассмотреть идеальные отметки, Арбин быстро продолжает:

– Это не цветы, это получше. Согласна со мной?

Я молчу, отрываю взгляд от своих отметок и вновь перевожу взгляд на Арбина.

– Я фактически еще не закончила школу. И, к слову говоря, для чего мне этот поддельный документ? – спрашиваю хрипло, сжимая аттестат в руках.

– Аттестат не поддельный, лиса, – пристальный взгляд янтарных глаз направлен прямо в душу, – его ксерокопия через месяц будет лежать с ксерокопиями аттестатов твоих одноклассников. В твоей школе. Это подлинник. И я спешу тебя поздравить еще кое с чем.

– С чем? – хмурюсь я, а внутри что-то происходит. Страх неизвестности.

В руки мне следом летит стопка бумаг.

– С тем, что ты сдала химию и биологию: каждый из этих предметов более, чем на девяносто пять баллов. Математика, русский и еще несколько предметов более, чем на девяносто балов. И эти данные через месяц окажутся в государственном реестре. Даже если меня уже не будет рядом, все будет так, как я сделал. Когда-нибудь, когда того пожелаешь, ты поступишь в медицинский университет без проблем.

– А куда денешься ты? Ты отпускаешь меня? – вопросы текут один за другим.

Арбин прерывает мой водопад вопросов, устало вздыхая:

– Все это я не оставлю тебе сейчас. Все это, – повторяет он, собирая бумаги и аттестат обратно в чемодан, – на случай, если самолет не долетит до пункта моего назначения. Или если он не долетит обратно, когда я буду возвращаться в столицу. Марат позаботится обо всем. И, самое главное: если я все-таки вернусь, аттестат и сданные экзамены остаются за тобой, поняла? Я делаю подарки, но не забираю их обратно. Когда ты сможешь уйти, я отдам тебе каждую бумагу. Здесь есть все необходимое для твоего будущего: паспорт, аттестат, обычные копии сданных экзаменов, которые после волны экзаменов будут внесены в реестр вместе с остальными школьниками, а также подлинники документов об имуществе, которое перешло тебе в наследство от родителей и некоторая доля имущества дяди. Все документы пока у меня, но они уже твои. Все это время с тобой будут Инга, Марат и моя бывшая жена. Может приезжать Цесарский Влад, ты его видела. Я доверяю тебя им.

Я перевариваю информацию, он закрывает чемодан и поднимается из-за стола. Я тоже встаю, не желая оставаться в его кабинете.

– Не легче ли отпустить меня? – спрашиваю, чтобы не терять время.

– Куда я отпущу тебя, Влада? Сейчас – куда? К дяде, которому ты не нужна?

Я принимаю правду без прикрас, но оттого легче не становится.

– Я не могу, лиса. Ты мне нравишься, и я не могу так легко выпустить птенца на волю. Ты найдешь бед на свою пятую точку, к тому же снова угодишь мне в лапы.

– Я постараюсь не угодить, – нахмурилась я и не заметила короткой улыбки Артема.

– Ты все та же лиса, теперь я спокоен и уж точно поехал.

Я не понимаю фразу, но пропускаю его к выходу. Что он имеет в виду под словами «все та же лиса»?

Та же – несломленная? Это он имел в виду? Что крылья мне до конца не обломал или что колючие иголки не по силам оказались?

За это я ему нравлюсь?

Я не понимаю.

И он действительно уехал. Пообедал, окинул меня долгим взглядом, сел в свой черный мерседес и выехал за пределы своей территории.

Артем Арбинский – это человек, понять которого до конца почти невозможно, сложно, не по силам. Я не могу пробиться сквозь его железную защиту, хотя… пыталась ли я? Пыталась ли я проникнуть внутрь его души, внутрь его сознания, разведать о мыслях его, если более, чем нелюбви я к нему ничего не испытываю? Если сама я в оковах защиты – страха, и соприкасаемся мы с ним – со зверем – только этими защитными барьерами, а не душами?

Я видела в нем только зверя, а он не знал, как это исправить.

***

Вскоре от Инги я узнала, что Артем долетел. Несмотря на заверения о возможных проблемах, Арбинский вышел из воды сухим и удачно приземлился в другом государстве. Более о его делах мне знать не хотелось, но Инга продолжала что-то верещать… Эта женщина не обращала внимания на мое вялое состояние, которое появилось внезапно несколькими днями ранее. И я, честно говоря, совсем упустила этот момент.

Все это время Аня, в прошлом – Аня Арбинская, приезжала к нам в гости, а точнее появлялась в доме она именно по мою душу и неспроста, однако благодаря ей я смогла выходить на улицу, во двор. Одного ее слова хватило, чтобы Марат угрюмо замолчал и не смог ослушаться, но все же ходить и следовать ищейкой за нами он не перестал. С тех пор мы с гостьей часто гуляли по территории Арбинского пристанища, и Аня умело заводила разговор на огромное количество тем, словно мы имели много общего. А, судя по рассказам, так оно и было, ведь Аня с ранних пор мечтала о поступлении в медицинский университет и желала стать врачом. И, между прочим, она им стала. Она закончила медицинский университет с отличием и получила красный диплом. Аня с первого курса была отличницей и этот синдром заставлял ее идти дальше, только вперед и помогал добиваться все больших высот. Но работать по профессии она так и не стала – вышла замуж за Арбинского, затем за другого мужчину и все это время жила припеваючи с пылящимся дипломом медика.

– А потом врачей в стране не хватает… – пробурчала я немного недовольно.

– Это система такая, а не я – хмыкнула Аня, что-то щелкая на своем телефоне.

С отъезда Артема прошло несколько недель. Аня своим мелодичным звонким голосом отвлекала меня от реальности и заживляла мои раны разговорами по душам. Эта девушка стала мне союзником, и оттого в груди появилась всепоглощающая надежда на счастье, и надежда эта крепла днем за днем. Она была настолько огромной, что я неустанно задавалась вопросом: как после случившегося во мне еще разжигается надежда?

Однажды мы остановились около беседки и не торопясь зашли внутрь. Здесь располагался широкий и длинный деревянный стол для огромного количества гостей, несколько лавочек и много стульев – все это было ручным изделием из дерева и в стиле Арбинского, а потому я уже давно перестала удивляться его вкусу. Рядом с беседкой я заметила место для разведения огня, которое очень давно не использовалось.

А использовалось ли оно вообще когда-нибудь? Разве в доме отшельника когда-то бывает разнообразие людей и радости?

Я присела рядом с Аней на скамью и спросила:

– Ты правда знала мою маму, моих родителей?

Аня прервала разговоры ни о чем, которые неслись из ее уст в присутствии Марата, и ненадолго задумалась. Эта женщина что-то упорно вспоминала, я же с нетерпением ждала ответа.

– Представляешь, у меня есть даже фотопленка с ними. Если тебе придется побывать у меня дома, я обязательно тебе покажу. Или привезу сюда, хочешь?

Я медленно кивнула, смотря на Аню глазами, полными жадности. Я поверила в то, что она была знакома с моими родителями. Это было правдой, я чувствовала, и я бы очень хотела на чуточку оказаться на месте этой женщины и вот так на равных поговорить со своими родителями. Уже осознанно, по-взрослому, я бы задала им множество вопросов, особенно – маме. Но последний раз я видела их еще маленькой девочкой, и, по сути, о них я совсем ничего не знаю. Совсем.

– На фотопленках во главе стоят твои родители, рядом с ними я и еще несколько работников завода и магазина. Все это на фоне огромного детища твоих родителей – на фоне завода. Эти кадры были сделаны в честь юбилея Артема, твоего отца, но даже в этот день твои родители были на работе и верно служили своему делу.

Я глубоко вдыхаю, набирая побольше воздуха в легкие. Что-то странное почувствовала в этот момент – мимолетное головокружение, однако не придала значения этому, наслаждаясь теплой погодой и вылазкой на свежий воздух за долгое время. Такие порывы плохого самочувствия в последнее время участились, и я перестала обращать на них внимания. Я просто почти ничего не ела.

Я продолжила слушать эту чудо-женщину, ведь она была связью с моим детством, с моим теплым прошлым. А может и сам Арбинский знал моих родителей? Мне кажется, он точно должен их знать, раз так хорошо знаком с моим дядей.

Я перевела взгляд на болтающую Аню и совсем не могла понять, как она хочет помочь мне, как? Однако я видела ее неравнодушие, и это вселяло в меня какую-никакую уверенность. Союзник – он хорош в любом виде, какие бы интересы не служили ему наваждением. Однако порой ее слова и нравоучения о том, как нужно вести себя с Арбином, выбивали меня из колеи, но что-то мне подсказывало, что все это неспроста. Это какой-то план. Или я столь загорелась надеждой, что выдавала желаемое за действительное?

В этот день, когда мы вновь остались наедине, Аня протянула мне телефон:

– Если ты знаешь номер дяди, ты можешь набрать.

И я знаю номер. Не забыла за все это время, ведь надеялась, что еще может пригодиться. Я все делаю быстро, пользуюсь шансом и не более того. Слышу гудки и голос дяди – этот голос я не слышала уже очень давно.

– Да?

Не в силах собраться, я произношу первое попавшееся слово:

– Дядя…

Ни секунды не сомневаясь:

– Влада? Моя девочка…

Множество слов, сыпавшихся из его уст, я пропускала через себя и запоминала каждую его букву. Взгляд Ани явно говорил о риске и страхе быть пойманными, и я-таки перебила нескончаемый поток слов:

 – Где ты? Назови хотя бы одну причину, по которой ты поступил так с дочерью своего брата.

Не требую.

Прошу.

– Я почти три месяца в тюрьме.

Шок. Я вздрагиваю.

– Пока что в отдельной камере, но скоро он добьется и этого лишения… – что-то говорит еще, но я вновь перебиваю.

– Это Арбин? – спрашиваю, уже предчувствуя ответ.

– Я боюсь представить, что он сделал с тобой, если ты называешь его по этому прозвищу! – гнев и боль слышу в трубке.

– Я тебя услышала, дядя, – поджимаю губы, боясь сорваться на плач и крики.

– Я боюсь, что отсюда не выберусь. Дело тянут с целью найти больше улик, даже производства не было еще. Пообещай мне, что ты найдешь способ выбраться. И скажи мне, где ты! Вдруг...

Аня качает головой напротив, а затем резко оглядывается. К нам кто-то шел, и это был Марат с проверкой.

– Обещаю, дядя, – шепчу все, что успеваю, сбрасываю и кидаю телефон прямо Ане в руки.

А затем Аня наведывается перед самим приездом Арбинского, проходит около трех недель. После недолгого молчания в той самой беседке, где нас, на удивление, никто не караулил, Аня тихо произносит:

– Влада, ты должна сделать так, чтобы Арбин разрешил мне сюда приезжать.

Я непонимающе смотрю на нее, Аня поясняет:

– Возможно, после своего приезда Артем запретит мне появляться здесь. Я не знаю его планы и намерения, но нам с тобой нужно следовать двум аспектам: во-первых, обязательно дождаться Арбинского и не срывать его из Израиля, а во-вторых, я должна быть рядом после его приезда. То есть иметь доступ ко входу в дом.

– Ты должна мне рассказать план, чтобы я могла придерживаться его, – недовольно говорю я, – а пока лишь я слышу странные извилистые предложения и ужасные нравоучения, которыми ты словно подталкиваешь меня к зверю. Я хочу сбежать, Аня, а ты о чем?

Аня быстро встает со скамьи и начинает оглядываться в пределах беседки:

– Девочка моя, не веди себя столь опрометчиво! Даже стены здесь все слышат! Следуй моим указаниям и читай между строк, тогда все будет хорошо.

Ее голос немного поменялся, стал более холодным и прерывистым, тихим, и я смягчилась.

– Думаю, мне пора. Инга и так слишком многое докладывает Артему, и именно она может стать причиной всего краха.

Я не понимала, почему Аня ко всему этому приплетает Ингу, ведь домработница относится ко мне прекрасно, но Аня убеждает меня в обратном. Просит беречь себя.

Мы идем в направлении дома, заканчивая нашу прогулку. По пути нам попадается несколько людей Арбина и Марат, а затем я вдруг понимаю, что сопровождало меня всю прогулку.

Покачнувшись, я резко цепляюсь руками за первую попавшуюся опору – за Марата.

– Влада? – слышу встревоженный голос Ани.

В этот момент я не знала, что еще очень долгое время я не увижу Аню.

Арбин запретит.

И причина этому – Инга.

Качаю головой, игнорирую Марата и быстро прощаюсь с Аней. На большее не хватает сил. Захожу в дом и сразу после этого стремглав несусь в уборную, где меня настигает спазм и выворачивает наизнанку.

Мне плохо. Я лежу в своей комнате и задаюсь множеством вопросов…

Как быстро наша жизнь может поменять свое направление? Как быстро ты можешь оказаться уже не тем, кем был прежде?!

Не запоздалым ли был наш разговор с дядей?

Арбинский отделался от своих грехов аттестатом и другими поблажками, а от дяди решил избавиться вовсе. Вот что имел в виду Артем, когда говорил, что мне некуда идти. Он засадил моего дядю и скрыл от меня это!

Только ты, дорогой Арбин, совсем не учел того, что твоя пленница не сломалась, и она пойдет на все ради своей свободы и спасения близких. Она пропадет, но не сломается – ради дяди, ради себя и ради…

Неужели ты, дорогой Арбин, наивно полагаешь, что твоя пленница будет покорно ждать, когда ты подаришь ей свободу со своей барской руки?

Глава 20

Арбин неустанно нарезает круги по моей спальне, не отрывая от меня встревоженного взгляда. Он вновь подходит и вынуждает согласиться на вызов врача, ждет моего согласия, однако было видно, что его терпение тоже не исходе.

Мне было хреново. Так хреново, как никогда раньше, и не из-за физической боли, а от внутреннего напряжения. Мне было страшно узнать правду, которая выворачивала всю душу, я страшилась подтверждения собственных догадок.

Я сжалась, едва понимание действительности вновь настигло мои мысли. О боже!

– Мне не нужен никакой врач! – в страхе кричу я и отшатываюсь от Арбина, что вновь подошел ко мне слишком быстро и запредельно близко.

От мужчины не укрывается мое ненормальное отшельническое состояние. Его брови сходятся на переносице: я не вышла на завтрак, он обнаружил меня в комнате в самом дальнем углу и после этого отменил свою встречу. Чтобы сам Арбин не поехал на работу… должен был апокалипсис произойти, однако и увиденного Арбину было достаточно – я сидела в углу спальни, прислонившись к прохладной стене, и пыталась сдержать рыдания, которые душили меня изнутри. С трудом он оттащил меня из темного угла и уложил на кровать, я же в тот момент от напряжения не могла и звука издать. Я даже не сразу поняла, что Арбин вошел в спальню. Казалось бы – что ему делать здесь с утра? Ведь он сам позволил мне переехать.

Догадка, заполонившая все мои мысли, убивала и выворачивала наизнанку мое тело и мою душу.

Случившееся было хуже изнасилования.

Хуже!

– Ты себя видела? – терпеливо спрашивает Арбин, всматриваясь в мое побледневшее лицо, – ты решила устроить мне голодовку, а теперь довела себя до такого состояния! Все, я звоню своему врачу, и только попробуй не начать лечиться, лиса. Дожила: и с желудком проблемы, и с психикой, ненормальная!

Я промолчала. Молчу и о виновнике моего состояния, моей ненормальности. Не он ли погубил меня?!

– Или… Погоди-ка.

Где-то издалека я слышу его ледяной голос и понимаю, что Арбин передумал выходить из спальни и резко повернулся ко мне:

– Когда Аня последний раз была здесь?!

Встревоженный яростный голос. Я не смотрю на зверя, но хрипло отвечаю:

– Вчера вечером.

– Врач будет с минуты на минуту. Если она тебя отравила, я закопаю ее живьем.

Я прикрываю глаза и не понимаю, что мне ответить. Аня отравила меня?! И как только подобная догадка пришла ему в голову?

И даже если это так, то что же ты беспокоишься, зверь?

– Больше ее в доме не будет! Как же я не догадался раньше… – он скрипит зубами, широкими шагами преодолевает расстояние между нами и внимательно смотрит на мое бледное лицо.

Его руки касаются моих скул и лба, проверяют жар, а затем Артем отходит. Быстро и молниеносно. Он действительно подумал, что Аня меня отравила.

Зверь что, переживает? Зверь умеет это делать?

Я без сил сажусь на кровать и обхватываю свои колени руками, качаясь туда-сюда и решительно более не замечая Арбина. Пошел он к черту! Тиран, насильник, убийца… Как его только земля носит?

Как такое могло произойти? Что мне теперь делать?

Зверь продолжает разглядывать меня. Зверь думает, что я сломалась. Его взгляд был задумчивым и тусклым. Арбин был неспокоен и нетерпелив, ведь я, по его мнению, сломалась.

Сломалась.

Смерив меня своим хлестким взглядом, Арбин тотчас же вышел. В дом приехали какие-то его товарищи – он так сказал, и потому из комнаты мне было велено не выходить. Мне ни раз в жесткой форме демонстрировали, что последует за непослушание. Мне больше не хотелось.

Неужели я была сломлена? Нет, ведь вопросы, упорно бьющиеся в моей голове, опровергают эту вероятность. Что делать? Вопрос крутится в моей голове беспрестанно, а паника овладевает всем телом. Я пытаюсь бороться с ней, но… эмоции сильнее меня.

Совсем скоро сюда заявится врач, а врач – это вовсе не равнодушный Арбин. Доктор будет искать причину моего состояния.

Я беременна.

Я ношу под сердцем ребенка чудовища, и чудовище об этом совсем не подозревает. Ведь он бесплоден, он даже мысли о моей беременности не допускает, а после безрезультатной поездки в Израиль – и тем более. Я боялась того, что произойдет со мной после раскрытия правды, об этом даже думать было невыносимо больно. Арбин ведь не поверит, он узнает и убьет меня.

Где же Аня в тот момент, когда она так сильно нужна? Она не понимает, что меня уже сейчас нужно вытащить отсюда?..

Я не знаю сколько еще я так сижу – час или два, а может и вовсе сутки или трое, однако рано или поздно я слышу стук в дверь. Дергаюсь, но встречаю взгляд Инги, а за ее спиной стоит мужчина лет сорока.

– Владислава, моя хорошая… Пришел доктор.

Инга заминается, но затем пропускает его внутрь, после чего тактично уходит. Я перевела взгляд на этого мужчину и немедля спросила:

– Вы поможете мне отсюда сбежать? – хриплым голосом произношу я, отчего врач входит в ступор.

Но он свой человек. Точнее: человек Арбина. Доктор делает вид, что не слышит меня. Тактичный какой, но не на ту напал, и я не успокаиваюсь:

– Не поможете? Вы клятву давали! Вы не врач тогда! – не сдерживаюсь, кричу.

Мужчина еле заметно хмурится, но проходит на середину комнаты и садится на стул, заранее подготовленный.

– Позвольте мне послушать вас, Владислава, а затем провести внешний осмотр, – просьба.

– Мне не нужен осмотр, – ровно произношу я до тех пор, пока в спальню не заходит Арбин.

Своим приходом он недвусмысленно дает понять доктору, что тот может приступать к осмотру. Я повторяю, что мне не нужен доктор, Арбин же грозится меня связать и просит не доводить ситуацию до этого.

Он не может оставить меня в комнате наедине с мужчиной. Вот и пришел. По его взгляду видно – по тому, как он пристально следит за всем происходящим. В особенности – за действиями доктора.

– Пожалуйста, – хмыкнула я с отвращением под жестким взором Арбина.

Худоватый дяденька доставал какие-то инструменты, одним из которых был стетоскоп. Спрашивал о моем недомогании, питании и о том, что меня тревожит. Я угрюмо молчала, не желая разговаривать с подкупным врачом. Арбин не стал настаивать, и доктор послушал меня, осмотрел горло, зрачки, а затем я с замиранием сердца ждала, пока он закончит пальпацию живота.

– Это похоже не отравление? – холодно осведомляется Арбин.

Проведя последние этапы осмотра, доктор прерывает Арбинского:

– Все, мы закончили. Ничего серьезного я не обнаружил, Артем Алексеевич. Однако, – я замерла, что не укрылось от взгляда Арбина, – вы должны понимать, что в домашних условиях выявить истинную причину почти невозможно. Нужно провести комплексное обследование. Сами понимаете, что только с помощью современных технологий и в амбулаторных условиях можно…

– Что еще вы можете мне предложить или сказать? – грубо оборвал Арбинский речь врача.

– Осмотр еще может сделать врач-гинеколог, я в этом не специализируюсь.

– Вы бы и не были допущены, доктор, – кратко известил Арбин удивленного врача, а затем перевел на меня взгляд и холодно улыбнулся, – Марго уже и так подъезжает.

Неужели он уже обо всем догадался? Боже, как утихомирить взбунтовавшееся сердце? Как приказать ему не биться так сильно, словно его заперли в тесной клетке? Мне ведь и так плохо, как же оно не поймет, глупое?

Я часто задышала и уткнулась в подушку. Мне казалось, сердце сейчас разорвется на куски.

– Тебе и сейчас плохо? – слышу я вопрос, не лишенный внимания и заботы.

Я отрицательно мотаю головой и не могу произнести ни слова, мне было очень плохо! Слезы градом текут из глаз, я зажмуриваюсь и пытаюсь дышать, хотя воздуха катастрофически не хватает! Ну почему же ты не уйдешь из комнаты, чудовище?!

– Ты задыхаешься… Влада! – чужие руки на моих плечах заставили меня распрямиться, и я размыто увидела Арбина перед собой, – что с тобой? Я сейчас снова позову врача.

– Не надо, – прошептала я и закашлялась. Мне казалось, что я вот-вот умру, только было жаль ту маленькую жизнь, зародившуюся во мне, – не надо Марго… Артем, прошу!

Я поймала его руку, схватила и прижала к себе. Мужчина посмотрел на меня изумленно, однако тут же сел и прикоснулся к моему лбу. Наверное, думает о горячке. Или что я с ума сошла, раз обратилась к нему по имени добровольно.

– Я прошу тебя, отвези меня в дом дяди, Артем, – шепчу я и тяну его ладонь к своему лицу, его пальцы становятся влажными от моих слез, только он сидит и не дергается, намертво, – пожалуйста, хватит надо мной издеваться. Отвези меня к дяде, сейчас отвези. Не надо Марго!

Еще секунда и он резко вырывает свою ладонь. Встает и смотрит на меня из-под опущенных век, а у самого желваки играют, и руки в кулаки он стискивает.

– Отвезу! – цедит он, – сегодня же вечером, собирай свои вещи!

Я замираю на постели, не веря в эти слова, которые снизошли до меня. Для меня словно открылось второе дыхание и слезы перестали литься.

– Ты, правда, отвезешь? – шепчу я, не в силах на большее.

– Марго приедет, и можешь собираться, – слышу я его слова, они с опозданием доходят до моего сознания, а Арбин на всех порах выходит из комнаты.

Мне казалось, что до прибытия Марго я вновь пережила это невыносимое состояние безысходности, и женщина застала меня в таком несносном виде.

– Мне не нужен осмотр, – отрешенно произношу я, – убирайся вон!

– Девочка, не зазнавайся, – с удивлением отмечаю присутствие Арбина за спиной Марго, – это всего лишь врач, для твоего же блага она здесь.

Я прикусываю губу и отворачиваюсь, жду, пока Арбин выйдет за дверь и Марго подойдет ближе.

– Мне не нужен осмотр, слышите? – шепчу я, смотря на Марго.

– Я не могу ослушаться приказа Артема Алексеевича, малышка. Не могу, – тихо произносит она, – ты очень плоха, тебя тревожат боли внизу живота?

– Нет, – произношу я онемевшими губами.

…В полном молчании Марго отстраняется, я привожу себя в порядок и натягиваю одеяло. Напряжение, сквозившее в воздухе, буквально наэлектризовалось, и дышать вновь стало труднее. Я ловлю взгляд Марго и понимаю, что это конец.

– Я не могу утверждать на таком маленьком сроке, но есть и внешние, и внутренние признаки беременности, девочка, – шепчет она, – ты знала?

Я молчу. Марго отводит взгляд и собирает свои вещи, также молча встает и начинает двигаться по направлению к двери, однако я тут же вскакиваю с кровати и прижимаю женщину к стене. Она издает вскрик, но я прикладываю ладонь ей на губы и сильно сжимаю ее не тонкое горло.

– Ты будешь молчать! Ты поняла меня? – приказываю я с храбростью, неизвестно откуда взявшейся. В эту секунду я была наполнена силой, уверенностью и такой огромной всепоглощающей ненавистью, что до боли сжимала тело женщины и даже не замечала этого.

Марго не успевает ничего сказать, как дверь распахивается и взору Арбина предстает нелицеприятная сцена.

– Только попробуй хоть слово сказать! – угрожаю я замершей женщине, еще не замечая постороннее присутствие, не чувствуя, как мне становится плохо.

Арбин в полном недоумении смотрит на то, как я прижимаю к стене тридцатилетнюю женщину, Марго с испуганными глазами смотрит на Арбина, а я в свою очередь понимаю, что все мои попытки сведены к нулю. Несколько неудавшихся побегов, а теперь беременность, в которой меня уличит эта сука! Мне не выжить в этих условиях, я просто сломаюсь…

– Что происходит? – изумленно выдает Арбин, а я отпускаю женщину, позволяя ей сделать первый глоток воздуха за долгое и столь опасное для нее время.

Арбин смотрит на мое бледное заплаканное лицо, а мне все кажется, что он меня вот-вот раскусит. Тело начинает бить крупная дрожь, я не могу вымолвить и слова. Разве я не пыталась уберечь себя и своего ребенка? Я борюсь и стараюсь не сломаться, но жизнь снова кидает меня плашмя на пол.

– Марго, говори! – приказывает Арбин и делает шаг, вставая между нами.

Я двигаюсь к дивану совсем без сил. Молчание в комнате напрягает до безумия. Взгляды, прикованные ко мне, добивают мое сознание. Дикое головокружение застигло меня врасплох, я хватаюсь за тумбочку и осторожно сажусь на кровать, обхватывая живот рукой в защитном жесте. Болит? Нет, вроде бы не болит, но отчего-то хочется сжаться и исчезнуть отсюда.

– У тебя что-то болит, Влада? – слышу неспокойный голос этой ведьмы, – ей нужна госпитализация…

– Да заткнись ты уже! – рычу я, приводя в недоумение Арбина, – ничего у меня не болит! Голова закружилась, ясно тебе?!

– Марго? – хриплый голос Арбина заполоняет спальню, – я жду. Говори правду: что с ней?

Я уперлась взглядом в Марго, однако она… эта стерва заговорила:

– Я не могу утверждать точно, но внешние факторы и осмотр девочки указывают на…

– Указывают на что? – подобрался Арбин.

Я опустила взгляд, крепко сжимая кулаки. Она расскажет. Она все расскажет. Я потеряна.

– Указывают на беременность, Артем Алексеевич.

Молчание давило изнутри на стены моего сознания. Хрупкого сознания.

Оно лишало дыхания.

Оно, в конце концов, убивало.

Я не поднимала головы, однако при этом чувствовала, что и Марго, и Арбин все еще были в комнате. Хотя иногда уши закладывало так, что рядом ощущалось только желанное одиночество.

– Какой беременности, Марго?

Его голос звучит глухо и с надрывом.

– Я тебе за что плачу?! Врач ты или просто так, пришла сюда повеселить меня, бл*дь?!

Марго молчит недолго:

– Я не могу быть уверена, но осмотр показал беременность. Восемьдесят процентов, что… Нужно провести исследования для более точного… – лепечет Марго, напуганная всеми этими событиями и реакциями – моей и Арбина.

– Ты понимаешь, ЧТО ты говоришь, женщина? – рокочет Арбин, – если это не подтвердится, то я тебе голову сверну, ты поняла меня? Я сейчас не стану ее убивать только по причине твоих остальных процентов неуверенности!

– Зачем вы так? Вы что? – недоумевает Марго, – это же ваш ребенок!

Слышу грохот. Резкий, сильный грохот – это кулак Арбина оказывается в стене прямо у головы бедной женщины. Я вздрагиваю. Вмятина в обоях, с полки упала декоративная ваза и разбилась на кучу мелких осколков. Марго не выдерживает накала и звона и вскрикивает.