Текст книги "Арбин (СИ)"
Автор книги: Амина Асхадова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава 30
Август, 2009 год. Спустя полгода после автокатастрофы.
Ключи в моих руках не дают – рыжей и уже не девочке – покоя. Они, словно раскаленный металл, не дарят мне спокойствия своим ровным серебристым цветом и то и дело норовят обжечь кожу до раны и ожога. Словно в наказание за то, что я согласилась. Обжигают и наказывают непокорного судьбе человека, который пытается эту самую судьбу вывести на чистую воду и показать, как может быть хорошо.
Сначала – тяжело, а затем – хорошо.
Я сама – добровольно делаю шаг в дом и подъезд, в который ранее не ступала моя нога. Ведь я, тогда еще маленькая девочка, жила в частном доме дяди и жила чуть дальше от центра, и до своих восемнадцати лет я была домашней девочкой и не гуляла в открытую по мегаполису. Никогда.
Но затем мне исполнилось восемнадцать, и я попала в руки своего палача на каких-то полгода – всего лишь, черт возьми полгода, но эти полгода смело смогут посоревноваться со всей моей жизнью, если говорить о мелькавших в ней событиях и закоулках судьбы.
А затем я сбежала и на целых четыре года обрела покой.
Четыре года я жила в спокойствии, но мне было этого мало – спокойствия мало.
Видимо, поэтому я теперь здесь.
Поэтому я приняла предложение Марата и приняла правила его игры.
Мне нет даже двадцати пяти лет, но, черт возьми, в данный момент я ощущала себя именно на этот возраст или даже старше. Из школьницы за какие-то немногие годы я превратилась в совершенно другого человека – и это было больно тем, что годы оказались безвозвратно прошедшими. Годы, которые должны были быть радостными, но никак не с привкусом горечи. И боль непроходящую эту сглаживает лишь мой ребенок, но и ему пришлось остаться там, в нашем доме в городе курорта. Я оставила Артема в безопасности, на время, пока я не пойму и пока я не удостоверюсь, что безопасность – здесь.
Марат посоветовал сделать так. После нашего разговора он уехал в тот же день, оставив меня обдумывать произошедшее и принимать решение, а еще через несколько месяцев, когда из столицы пришла новость о реабилитации, я купила билет на поезд и вскоре отправилась в путь. Как бы ни была сложна разлука, но я не имела права везти за собой ребенка – туда, где ему грозила опасность. Где даже мне грозила опасность.
Марат сказал: ситуация неустойчивая.
Возвращаюсь мыслями к гложущей опасности. Поднимаюсь по идеально чистым ступеням, преодолеваю пролеты и крепко держусь рукой за перила. Мои шаги отдаются волнением где-то в грудине.
Каблучками цок и цок: готова ты, Влада?
Готова делать вид счастливого человека?
Счастливой жены?
Иду навстречу. Мыслями я уже не в подъезде – я на мосту, и вот я подхожу к середине этого самого ветхого моста. Пути назад нет, ведь ты дала согласие и многие люди ждут тебя.
Многие люди, огромное количество людей – все они надеются, что ты способна изменить что-то важное в мире одного человека, но только этот человек сам об этом не догадывается.
«Он тебя даже не вспомнит, будь готова к этому», – предупреждал меня Марат.
А я не понимаю, готова ли я. Не поздно ли еще ринуться обратно – в дом, в котором я нахожусь под защитой? В город, в котором нас никто не найдет?
Подумай, Влада! Подумай и развернись, кидайся обратно – по мосту – и не возвращайся. Не поздно ведь, так почему ты упорно шагаешь вперед, глупая наивная лиса?
«Потому что там – на середине моста – тебя ждет отец твоего ребенка, лиса. Ты сделай шаг, дойди до половины моста, пойди навстречу подарку судьбы – хоть и трагичному подарку», – твердил разум.
Арбин…
Нет! Нет! Нет!
Нет больше Арбина! Если я хоть раз об этом заикнусь, то рискую встретить в глазах будущего незнакомца прежнего зверя!
«Если ты хоть на долю секунды позволишь ему вспомнить прошлое, то рискуешь навлечь на себя и на всех нас невиданную опасность, девочка. Вернется настоящий Арбин, ты готова к этому, Влада?», – спрашивал тогда Марат, едва я согласилась и прибыла в столицу, а я промолчала.
Я промолчала. Я была не готова. И потому я буду делать все возможное, лишь бы Арбин не вернулся.
Впредь нет для меня Арбина. Пусть его лицо и останется прежним, пусть его голос и будет звучать, как и раньше – жестко, но это не Арбин. Я видела многочисленные заключения врачей, результаты диагностики и судебные решения – я иду совершенно к другому человеку. И моим усилием воли Арбин больше никогда не вернется. Будет Артем, Артем Арбинский, у которого растет прекрасный сын.
О сыне Артем тоже не знает. О сыне знает только жестокий Арбин, Артем – нет. И никак нельзя допустить того, чтобы Артем вспомнил о событиях последних жестоких лет, потому что это чревато нарушением цепи, где если упадет одно звено, то лягут и остальные.
Подведу я – пострадают все: Влад Цесарский, бывшая жена, Марат, я и другие люди, которые тоже берут на себя тягость забот, связанных с ведением его бизнеса. Ведь Арбин вспомнит то, что вспоминать никак нельзя. И все пойдет вниз по наклонной.
Если какая-то мельчайшая деталь закрадется в голову человеку, потерявшему память, это повлечет восстановление ВСЕЙ его памяти. Хоть и постепенно, но это факт.
Ведь эта мельчайшая деталь окажется подобно осколку, попавшему в кожу. Осколок заставит человека страдать, он будет нарывать. Так же и память заставит человека докопаться до истины, принять меры и пытаться сделать все возможное, чтобы эту мельчайшую деталь привести к логическому заключению.
А иначе будет нарывать.
Пока не вытащишь – информацию из головы или осколок из кожи.
И тогда вернется Арбин, и он покажет тебе, как плохо сбегать от Арбина.
Ты готова к этому, Влада?
Нет.
Тогда прошу: будь осторожна.
Своим ключом я открываю замок красивой надежной двери. Она такая же надежная, как ворота того дома, где прежний Арбин меня держал. Дома, в котором я была пленницей и в котором он меня насиловал. Артем не помнит – Арбин помнит. И я.
Мы с Арбином много чего помним, главное Артему не позволить добраться до этого потайного уголка памяти. Ты же не хочешь вновь превратиться в пленницу, Влада, не хочешь? Нет.
«– Артем тоже не хотел бы возвращаться к прошлому.
– Как это? – спрашиваю я Марата.
– Арбин мечтал о том, чтобы стереть себе память. Еще до появления тебя мечтал: он не хотел помнить о том, как его отец убил его мать. Как бы это жестоко ни звучало, но его мечта исполнилась. Он хотел начать все сначала, и судьба преподнесла ему щедрый подарок. Авария повернула его время вспять».
Голос и наставления Марата крутятся у меня в голове безостановочно. Я раскрываю дверь, замок которой послушно откликнулся на подошедшую резьбу ключей.
Захожу внутрь, ощущая жуткий страх. Мой взгляд первым делом упирается в светлое огромное пространство, и я поняла, что что-то схожее с прежним жилищем Арбинского есть. Огромное пространство делало схожими имущество Арбина и Артема. Только здесь было очень светло, до рези в глазах, и… мне это нравилось.
Огромные сомнения одолевают меня, страх увидеть лицо этого мужчины выбивает весь кислород из легких, но пути назад нет. Замешкаюсь – разрушу все, на что я согласилась. Буду показывать свой страх перед ним – со временем появится риск возвращения Арбина.
Марат так сказал.
Я останавливаюсь посередине прихожей, и тут же появляется Марат. Так резко и неожиданно, что я вздрагиваю, так и не успевая прикоснуться к своей верхней одежде. Его взгляд кажется мне таким встревоженным, что я вот-вот готова сорваться с места, лишь бы не находиться здесь. И Марат видит мое состояние.
– Я ведь предупреждал, Влада: твое спокойствие – это наше спасение, – шепчет обеспокоенно Марат, – жизнь многих людей сейчас висит на волоске, и твое благополучие, к сожалению, в том числе. Здесь не Арбин, помни это!
– Я не могу, – выдыхаю я, начиная трястись при виде взволнованного Марата.
Если он тревожен, то чего же хочет от меня? Покоя удава?
– Поздно, – прикрывает глаза Марат, а затем я замираю.
Из моих похолодевших и оттого тяжелых рук Марат ловко забирает сумку. Я словно в замедленной съемке наблюдаю за тем, как светлая аккуратная дверь, скорее всего ведущая на кухню, начинает движение. Из-за нее медленно выходит человек.
Фигура, которую я давным-давно не имела чести лицезреть, вскоре стоит в другой части прихожей прямо напротив меня. Большой чемодан уже поднимают по лифту подчиненные Артема. Я пришла к середине моста, и он… тоже.
Высокий широкоплечий мужчина по имени Артем Арбинский передо мной, и мне уже некуда деться. Сейчас, будь у меня возможность, я бы сбежала к чертям. Клянусь, я бы не приехала сюда!
Куда подевалась моя уверенность, которая была во мне, когда я поднималась в эту квартиру? Я ведь не ехала на лифте, чтобы специально подумать тысячу раз перед тем, как зайти в квартиру, и все же поднялась. Пришла, открыла дверь и сейчас стою перед самым жестоким человеком в моей жизни. Он насиловал восемнадцатилетнюю девочку, еще немного лет назад ею была я!
– Влада, раздевайся и проходи, – голос Марата пробивается в мое сознание, и я понимаю, что уже делаю огромную, фатальную ошибку: в моих глазах стоит страх к незнакомцу, а этого нельзя было допустить.
Слышу, как чемодан заносят и ставят прямо у порога. Мои вещи там. Так же молча подчиненные нового незнакомца покидают квартиру.
– Артем Алексеевич, теперь мне пора. Разрешите? – произносит Марат и, получая кивок «Артема Алексеевича», удаляется вслед за остальными людьми. В этой большой квартире спального района мы остались одни. Мельком подмечаю извилистую лестницу и понимаю, что квартира двухуровневая.
Марат сделал все возможное, теперь дело – за мной, хотя почему-то присутствие Марата вселяло в меня больше уверенности, чем уединение.
Взгляд Марата перед уходом так и твердит: «Мы говорили об этом тысячу раз, не подведи…»
– Здравствуй… – голос и нервы далеки от разума, приветствие вырывается само собой от накалившейся обстановки.
Если бы я не знала, что передо мной стоит не тот жестокий Арбин, а Артем, полностью лишившийся памяти, то я бы умерла от страха.
Но вместо этого следую четким инструкциям и на моем лице появляется скованная, но все же улыбка.
Я впервые за долгое время слышу его хрипловатый глубокий голос. Голос Арбина:
– Здравствуй, Влада…
Муж делает шаги по направлению к жене, чтобы взять ее нелегкую верхнюю одежду.
В моей же голове отчаянно представляется Арбин, который идет к своей лисе, чтобы вновь…
Его руки прикасаются к пальто, а мои костяшки пальцев побелели от того, насколько я сильно вцепилась в свою вещь.
Сняла, но не могу отдать.
А вдруг обратно придется спасаться бегством?
Смотрю на мужчину, что стоит передо мной в обычных домашних штанах и кристально белой рубашке и пытаюсь разгадать: он действительно потерял память? Ведь внешне нет никаких доказательств, кроме шрамов… Их много, и это только те, что я вижу. Под одеждой, вероятно, все обстояло намного хуже.
Я бесстыдно разглядываю Артема: самый заметный шрам начинается в области виска и уходит куда-то выше, к голове. Бесцеремонно рассматриваю незнакомца в то время, как он с улыбкой рассматривает меня.
Улыбка не такая.
Совсем не улыбка Арбина.
Может быть потому, что Арбин не умел улыбаться?
– Все в порядке? – слышу хрипловатый голос и, наконец, разжимаю руки, позволяя ему взять мое пальто.
– Конечно, – слово срывается с моих губ не так быстро, как лицо мужчины приближается ко мне.
Чувствую поцелуй в висок и замираю. Его шепот застает меня врасплох, и я не могу расслабиться.
– Я совсем тебя не знаю, но внутри все горит от того, как хочется тебя обнять. Я уверен, что не в памяти головы дело, а в памяти сердца…
«Я совсем тебя не знаю…»
И я тебя тоже не знаю, Артем Арбинский. Знаю только беспощадного Арбина. Быть может, мы познакомимся заново?
А пока я буду звать тебя незнакомцем. Мне так менее больно привыкать к тебе снова…
Незнакомец отстраняется, не позволяя себе и тронуть меня. Чувствую только мимолетное прикосновение мужских губ, ведь он видит мою скованность и усталость. Он думает – от дороги, а я знаю истинную причину.
Я добровольно вернулась к зверю…
– Ты еще прекраснее, чем я видел тебя на фото, – признание вырывается из его губ.
Фото?
Ах да, конечно. Ведь ты совсем не помнишь меня беззащитной девочкой восемнадцати лет…
К моему облегчению незнакомец более не трогает меня, потому что мне начинало казаться, что еще одно такое прикосновение его губ ко мне и я разлечусь подобно лампочке от высокого напряжения!
Голос Арбина.
Лицо Арбина.
Как мне не выдавать страха, что овладел мной? А вдруг это все ложь? Вдруг это четко спланированный обман для того, чтобы заманить меня в ловушку?
Мужчина ведет меня в сторону – туда, откуда выходили они с Маратом, а я не могу думать ни о чем больше, кроме едкого страха и перенапряжения.
– Ты с дороги и наверняка голодна. Сейчас поешь и поспишь немного, хорошо?
Я ловлю взгляд янтарных глаз и вижу в них тепло. Тепло вырубает мою настороженность, оно заставляет меня немного улыбнуться и послушно сесть за стол.
Здесь было ужасно красиво. Светлые тона, минимализм и одновременно уют царили здесь. Просторная кухня давала простор воображению и место для свободы, и от незнакомца не ускользает мой интерес:
– Тебе нравится? – спрашивает он – незнакомец, и попутно включает огонь на плите, – Марат сказал, что все это я планировал сам.
– Лучше, чем было в прошлом, – вырывается у меня, однако Арбинский не подал и виду. Пока.
Я быстро исправляюсь и признаюсь:
– Мне нравится.
– Я не знаю… Я не помню, как было раньше. Где мы жили до этого? Я ничего толком не спрашивал у Марата – мне хотелось услышать все от тебя.
Я молчу, не в силах начать вспоминать и описывать тот ужасно красивый дом, в котором творилась жестокость и боль. Не рискую отвечать, чтобы не впасть в истерику. Мне было сложно вспоминать это – порой кажется, что воспоминания давались мне сложнее, чем сами действия этого незнакомца в прошлом.
– Я понял, тебе нужно отдохнуть. Все вопросы потом…
Я смотрю на высокого мужчину, что копошится у плиты и затем ставит блюда на стол. Марат сказал, что у него отпуск. И Арбинскому Артему так сказали: «На работе отпуск, чтобы вы могли побыть с женой и обжиться в новой для вас квартире».
Как же повезло тебе, бывший Арбин. Ты – все забыл. Я – помню все!
Глава 31
– Ты говоришь вещи, в которые сложно поверить, – произношу я, листая многочисленные заключения врачей и диагнозы, которые они ставили на протяжении нескольких месяцев пока Арбинский был в коме.
Многое предстояло понять, но теперь, когда Артем прошел курс реабилитации и находится у себя дома, времени совсем не остается.
В новой квартире он ждет свою жену, которую не помнит. Так сказал Марат, Влад поддержал.
– Как это – память не вернется? Ты говоришь о ретроградной амнезии, произошедшей из-за тяжелой черепно-мозговой травмы, которой сопутствует кома, и я все это вижу по экспертизам. Однако…
Я замолкаю и еще раз вчитываюсь в последний результат диагностики.
«В результате черепно-мозговой травмы…»
«Кровоизлияния в мозг стали причиной…»
«Ретроградная амнезия и сопутствующая кома, сроки реабилитации установлены…»
«Назначения врача после пройденной реабилитации, рекомендации, поведение больного и родственников…»
Отвлекаюсь от бумаг лишь на секунду, чтобы выслушать Марата. Он держал у себя в руках ксерокопии:
– Этот вид амнезии характеризуется выпадением памяти на события, которые предшествовали повреждению мозга. Чаще всего встречается при черепно-мозговых травмах, открытых и закрытых переломах. При этом амнезия может охватывать различные по продолжительности временные промежутки. Так, это может быть потеря памяти на несколько часов, дней или даже лет. В нашем случае, Влада, все намного тяжелее.
Марат быстро вскидывает на меня взгляд, а затем вновь углубляется в чтение:
– Пробел памяти при ретроградной амнезии может быть очень стойким, но чаще всего воспоминания частично возвращаются. Не спеши делать выводы: если память и начинает восстанавливаться, то это происходит с более отдаленных по времени событий. Изначально в памяти больного всплывают самые отдаленные события, а потом и события, предшествовавшие травме. Такая последовательность возвращения памяти отражает закон сохранения памяти Рибо: согласно ему, первыми из памяти стираются недавние и свежие события, а последними – события давних лет.
Устало потираю руки, откладываю бумаги и прямо смотрю на Марата, не замечая мимо проходящих людей и официанта:
– Так что будет, если память вернется? Ответь мне.
Марат тоже откладывает бумаги и после ухода официанта подается мне навстречу:
– По великой случайности не задет отдел головного мозга, отвечающий за память будущего – то бишь не произошла антеградная амнезия, и нам нужно этому только радоваться.
– Антеградная? – переспрашиваю я, замечая появившийся на столе вкусно выглядящий десерт.
– Ага. Утрата памяти на события после травмы, а что самое интересное в антеградной амнезии – так это сохранение памяти на события, предшествующие травме, – Марат ненадолго задумывается, – как все-таки интересно устроен не в целом организм человека, а именно его мозг. В медицинском институте я любил теорию именно по этой части организма.
Молча киваю. Действительно повезло, ведь тогда все бы пошло иначе.
– Суть, какая она есть: ретроградная амнезия дает все шансы на то, чтобы слепить из Арбина другого человека. Шансов на возвращение памяти после длительной комы мало. Врачи говорят, что если такое чудо и случится, то только с событиями давних лет. Ты слушала меня? То, что я читал тебе? – недовольно пробормотал Марат и вновь уткнулся в текст, – слушай: если память начинает восстанавливаться, то это происходит с более отдаленных по времени событий. Изначально в памяти больного всплывают самые отдаленные события, а потом и события, предшествовавшие травме. Такая последовательность возвращения памяти отражает закон сохранения памяти Рибо: согласно ему, первыми из памяти стираются недавние и свежие события, а последними – события давних лет.
– И что? – устало вздыхаю я.
– А то, что максимум, лиса, что плохого может вспомнить Арбин – это отрывок из его детства, где отец Арбинский убил его мать. В детстве у него не было людей, способных остановить запущенный жестокий механизм, ребенок после случившегося застыл в этом промежутке времени и получил мощнейшую травму. Возможно, если он вспомнит это вновь, ему будет так же тяжело – и не меньше! Однако, Влада, в этот момент времени у него будешь ты, и с твоим присутствием тот механизм даже не запустится.
Я откидываюсь на спинку мягкого кресла и смотрю на Марата. Мы притаились в ресторане в отдельной, укрытой от лишних глаз зоне. Это была наша с ним встреча перед моим возвращением к Арбинскому в новой для меня роли – роли жены. Я взвешивала все за и против, и вскоре я приняла решение.
– Он не вспомнит о том, кто я? – шепчу я, – ответь честно мне, Марат, ведь через какое-то время, если все будет хорошо, я привезу и познакомлю сына с его отцом, и я боюсь того, что может произойти. А он может разозлиться и разлучить меня с ним, а может… Да может что угодно, Марат!
Марат спокойно вздохнул:
– Девочка, есть его максимум и все. В твоих руках диагностики на современных аппаратах, проводимые Арбинскому все месяцы лечения и восстановления. К сожалению, важная часть его головного мозга пострадала в той автокатастрофе. Даже не медик поймет это на снимке – вот он, смотри. К тому же я тебе обещаю, что мы с Владом всегда будем рядом, и к тому же, – еще раз выделил Марат, – первые месяцы ты будешь без сына. Так ведь безопаснее, согласна?
Киваю, согласна.
Смотрю на снимки. Понимаю немного, читаю результаты, вижу роспись главного врача и печать государственного учреждения. И не только государственного. Многие врачи были вынуждены заниматься этим делом, а также в этом деле разбирался судья, причастный к той автокатастрофе.
– Существует множество людей, которые так и не смогли восстановить память до конца своих дней. И далеко не каждое медицинское учреждение вообще возьмётся восстанавливать память – все знают, насколько это сложно.
– Это к счастью для нас, но одновременно это тяжело, – делюсь я своими мыслями, – для него тяжело будет. Жаль, что только такими способами можно начать все с чистого листа.
– Не ты ведь виновата в катастрофе, Влада. И мы пробовали исправить сложившуюся ситуацию. Чтобы не винить себя, мы пробовали и после комы и восстановительного лечения привозили врачей из-за границы.
Лето. Наступило лето две тысячи девятого. Прошло вот уже четыре года с нашего знакомства с Арбином, и сегодня я возвращаюсь к нему – только теперь к чужому мне мужчине. Не к Арбину.
– Я хочу рискнуть. Я хочу, чтобы у моего ребенка был отец, и если судьба подарила такой шанс в виде чистого листа, то я непременно воспользуюсь им, – решительно произношу я, прочитав все медицинские бумажки от корки до корки.
Марат коротко улыбнулся:
– Ты мне всегда нравилась за храбрость, лиса.
Глубоко вздыхаю, немного молчу, а затем столь же решительно спрашиваю:
– Расскажи, чего мне стоит ожидать в моей новой жизни? Кроме пороховой бочки, которую устроит мне его мозг.
Придвинувшись ближе, Марат протянул мне вилку и принесенный десерт:
– Поешь сладкого, я заказал тебе вкусное пирожное. Я расскажу тебе все, что сам понял за эти месяцы.
Послушно двигаю к себе белоснежную тарелку с десертом и разламываю красоту вилкой. Не терпится попробовать, хотя я давно уже не наседала на сладкое.
– Арбинский ведь планировал убить тех, кто помог моим родителям попасть в аварию? Я у него перед побегом нашла информацию о Ленском. Артем хотел… отомстить за меня?
Марат молча кивает, и я понимаю ответ. Артем искал убийцу моих родителей, нашел и планировал дойти до конца, если бы в его план не вторглась я со своим побегом и самоуправством.
Он хотел отомстить за меня.
Значит ли это что-то? Я не понимаю, совсем запуталась…
– Давай вернемся к сути, Влада. Работа человеческого мозга устроена чрезвычайно сложно: в памяти, которой, по мнению многих учёных, достаточно для записи около трехсот лет непрерывного видео, количество связей в мозгу содержится больше, чем атомов во вселенной. Всё это управляется биологическими и химическими соединениями, а также крайне сложным набором электрических сигналов. Как любая сложная конструкция, мозг также может "ломаться" и сбоить по совершенно различным причинам, например: физические повреждения.
Я киваю:
– Я это поняла.
– Очевидно, также, что повреждения могут быть незначительными – это нарушение координации, и значительными – полная потеря памяти и личности. Однако удивительно то, что в мозгу со стёртой личностью может заново родиться новая личность, которая никак не ассоциирует себя с прежним "я".
– Ты сейчас серьезно?
– Лиса, а что ты подумала, когда я говорил: «Влада, ты готова стать женой другого – чужого тебе мужчины?». Пойми, что тебя ждет новый человек. Бери ручку и пиши на нем то, что посчитаешь нужным, на Арбинском пиши и калякай – это тебе чистый лист. Смотри, лиса: личность человека незаметно меняется в течение жизни и заметно в случае повреждения мозга. Во время некоторых повреждений личность может стираться полностью. Чем сильнее потеря памяти, тем больше человек забывает себя, как личность. То есть «вновь появившаяся личность» ведет себя по-другому, имеет другие предпочтения и симпатии, как это и положено другой личности. Только находясь при этом в том же самом теле.
– Как и произошло с Арбинским? – ловлю я ход мыслей.
– Да, ты права. По прошествии какого-то времени, которое нужно мозгу на восстановление каких-то функций после повреждения, личность появляется вновь, но уже как новый человек. Новую личность человека создаёт сам мозг, своей внутренней работой. Новая личность начинает осознаваться, изучать себя и мир заново: "ничего не было и вдруг я понял, что существую". Именно наша память и есть то, что мы называем "личностью".
– Знаешь, что я поняла? – спрашиваю я через несколько минут обдумывания информации.
– Что? – с интересом спрашивает Марат, отпивая кофе.
– Я теперь точно хочу учиться в медицинском. Как и ты, – улыбаюсь немного, доедая заказанный десерт.
– Нет, ты все-таки еще более наивная, чем я думал, – с усмешкой произносит Марат, а затем с извинением произносит, – с такими намерениями ты даже к тридцати не закончишь: шесть лет учебы, ординатура, аспирантура и прочая ерунда. Но я думаю, что новый Артем тебя поддержит. Я уверен, поскольку я общался с ним, и он с нетерпением ждет встречи со своей женой, хоть и не помнит ее совсем.
Я молчу немного, а Марат продолжает:
– Кстати говоря об этом. Исходя из того, что я сказал, получается, что всё наше сознание, всё то, что позволяет нам сказать про себя "я", весь наш "внутренний мир", все наши привычки, предпочтения и любовь – всё это существует лишь до тех пор, пока в мозгу исправно работают все химические, биологические и электрические процессы. И когда мозг сильно повреждается или, тем более, когда человек умирает, всё это просто гаснет. Увы.
– А как же его любовь к ребенку? Любовь Арбинского в смысле, – я вздрагиваю.
– Я бы на твоем месте спросил еще: а как же его чувства к тебе? Ведь они были, лиса, и не спорь со мной. Тут ответ печален: он не помнит себя, а тебя – и тем более. Он ничего не знает о сыне, но рано или поздно задастся этим вопросом, ведь по легенде и штампу в паспорте вы женаты с две тысячи пятого года.
Я ошеломленно произношу:
– Получается, если я не вернусь в его жизнь, то он и не вспомнит обо мне? О сыне?
– Вероятно, что если память последних лет не вернется, то и тебя в его жизни, считай, как и не было. Артема и подавно, потому что у них нет никакой связи – он даже не видел своего сына.
Я замолкаю. Ком в горле почему-то стоит большой, а температура тела повышается. Я чувствовала себя почему-то отвратно.
– Как же быть? – шепчу я, – как он полюбит дитя, которое не помнит… Да и в прежней жизни он его ни разу не видел, а сейчас?..
– Мы надеемся, что с положительными эмоциями в его голове всплывет какая-то информация – на подсознании он вспомнит… Нет, он почувствует родство и только в хорошем свете. Память должна вернуться, но нужная нам. Насколько это возможно, понимаешь, лиса? А для этого нужны и крайне важны положительные эмоции.
– А если не вернется?! – напряженно спрашиваю я.
– А если нет, то его любовь – не сыну, слышишь? Его любовь не сыну, а тебе – еще надо будет заслужить. Это чистый лист, Влада. Мне жаль, но это плата за то, что мы можем слепить другого человека из бывшего насильника и убийцы. А когда ты будешь готова познакомить его с сыном, и гадать не нужно, Арбинский сразу признает и почувствует свою маленькую копию. Но сначала в его жизнь заходишь ты – его законная жена.
