Текст книги "Магия твоего взгляда"
Автор книги: Аманда Квик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Понимаю, о чем вы. Но может, это был любовник?
– Или деловой партнер. Не очень долгая карьера сыщика привела меня к мысли, что и тот и другой могут оказаться предателями.
Напрягая все свои чувства, он быстро, но методично обыскал комнату. Краем глаза он видел, что Люсинда подошла к столу и взяла фотографию в рамке.
– Это, должно быть, ее сын. Она упомянула о нем, когда была у меня с визитом. Что-то в нем кажется мне знакомым.
Калеб встал рядом и тоже стал рассматривать фото. Молодой человек лет двадцати с небольшим, в темном костюме, с уже редеющими волосами. Напряженный взгляд был типичным для таких фотопортретов.
– Вы его узнаете?
– Нет, но при первом взгляде на фото мне на мгновение показалось, что он на кого-то похож. – Она покачала головой и поставила фотографию на стол. – Возможно, я просто отметила, что он похож на свою мать.
Калеб бросил беглый взгляд на Дейкин.
– Мне не кажется, что он на нее похож, но все же что-то общее есть.
– Да. – Увидев, что Калеб открывает ящики небольшого письменного стола, Люсинда спросила: – Есть что-нибудь интересное?
– Счета, расписки поставщиков, снабжавших ее химикатами и травами. Никаких писем.
Он уже собрался задвинуть ящик, когда заметил в глубине клочок бумаги.
– Что это? – спросила Люсинда.
– Какие-то цифры. Похоже на код сейфа.
– Я что-то не вижу здесь сейфа.
Калеба вдруг захлестнуло чувство уверенности.
– Он где-то здесь.
Спустя несколько минут он нашел сейф, спрятанный за изголовьем кровати. Калеб набрал код, и сейф сразу же открылся. В нем лежала записная книжка и три небольших пакета.
Калеб почувствовал поток энергии у себя за спиной и интуитивно понял, что он принадлежит Люсинде.
Калеб потянулся за пакетами, но она схватила его за руку.
– Осторожно. В этих пакетах яд, тот же самый, который убил лорда Фэйерберна.
Он не подверг сомнению ее заключение.
– Я же говорил вам, что миссис Дейкин не была невинным наблюдателем.
Он начал быстро пролистывать записную книжку.
– Что там? – спросила Люсинда, заглядывая ему через плечо. – Запись выглядит как какая-то абракадабра.
– Это шифр. – Несколько секунд он изучал значки и закорючки, а потом улыбнулся. – Очень простой. Кажется, мы обнаружили записи миссис Дейкин о продаже яда. Спеллар будет в восторге. Из этой записной книжки он получит всю необходимую ему информацию для того, чтобы закрыть дело об отравлении лорда Фэйерберна и еще несколько других дел.
– Зачем миссис Дейкин хранила документ о продажах? Это же грандиозная улика.
– Она, видимо, решила, что риск ничто по сравнению с доходами.
– Что вы имеете в виду?
– Эта записная книжка – отличный материал для шантажа.
– Боже мой! Миссис Дейкин извлекала доход дважды – сначала продавала яд, а потом вымогала деньги у тех, кто использовал его для убийства?
– Верно. Она была торговкой до мозга костей.
Глава 16
Три дня спустя Люсинда и Виктория сидели на обитой бархатом кушетке, расположенной на балконе, и наблюдали за тем, что происходит в ярко освещенном бальном зале.
Прием в честь недавно помолвленных мистера Таддеуса Уэра и его невесты Леоны Хьюитт был в полном разгаре. Однако Люсинда и Виктория наблюдали вовсе не за виновниками торжества.
– Они выглядят очень симпатичной парой, – сказала Виктория, глядя в театральный бинокль. – Боюсь, правда, что брак исключен. Молодой мистер Саттон ей совсем не подходит.
– Как жаль, – откликнулась Люсинда. – Он весьма привлекательный джентльмен.
– Несомненно. – Виктория опустила бинокль и подкрепилась глотком шампанского. – Просто он совершенно не подходит вашей кузине.
– Вы можете это сказать даже с такого расстояния?
– С этого расстояния я могу ощутить лишь слабые резонирующие потоки между ними, но этого достаточно, чтобы я поняла, что они не подходят друг другу.
Она сделала какую-то пометку в маленькой записной книжечке и снова поднесла к глазам бинокль, словно фельдмаршал на поле боя.
Люсинда проследила за ее взглядом. Внизу элегантные пары, включая Патрицию и неподходящего мистера Саттона, танцевали вальс. Патриция в своем бледно-розовом платье, отделанном розовым тюлем, выглядела одновременно невинной и соблазнительной. Наряд дополняли длинные, до локтей, розовые перчатки и диадема из сверкающих драгоценных розовых камней.
Люсинда прекрасно понимала, что сама она представляет собой совершенно другую картину. Модистка Виктории выбрала для нее темно-голубой шелк. Этот цвет идеально подходит к рыжим волосам и голубым глазам мадемуазель, заявила мадам Лафонтен на отвратительном французском языке, свидетельствовавшем о ее рождении отнюдь не в Париже, а где-то в районе лондонских верфей.
У платья было довольно глубокое – даже вызывающее, по мнению Люсинды, – декольте, обнажавшее плечи и значительную часть груди, но мадам Лафонтен отказалась уменьшить его хотя бы на дюйм, а Виктория с ней согласилась.
– Чтобы с достоинством поддерживать дурную репутацию, надо намеренно выставлять себя напоказ, – сказала она Люсинде. – Вы должны быть смелой.
Люсинда не считала, что разыгрывать светскую даму – это правильно, но отдавала должное Виктории, когда Дело касалось сватовства. Карточка Патриции была расписана полностью. К концу бала она будет падать от усталости, улыбаясь, подумала Люсинда, а у ее бальных туфелек будут дырки на подошвах. Патриция едва успевала сделать глоток шампанского, как следующий кавалер уже приглашал ее на танец.
– Что вы видите, когда смотрите на комнату, полную людей, леди Милден? – спросила Люсинда.
– Множество пар, которым не следовало вступать в брак, и не меньшее количество пар, состоящих в незаконных связях.
– Это, должно быть, угнетает?
– Да. – Виктория опустила бинокль и опять отпила шампанского. – Но я нахожу, что моя новая должность свахи улучшает мне настроение. Удачный брак, знаете ли, действует как противоядие.
– Если я правильно подсчитала, Патриция станцевала с девятью различными кандидатами. Сколько их еще осталось?
– Из моего списка – двое, но я заметила нескольких джентльменов, не являющихся моими клиентами, – им тоже удалось записаться к ней. Мне это нравится. Я всегда рада неожиданному. Иногда люди находят друг друга без помощи свахи. Такую возможность не стоит исключать. Ведь именно так нашли друг друга Таддеус и Леона.
– На таком балу, как этот?
– Не совсем. В картинной галерее.
– Значит, они оба увлекаются искусством?
– Нет. Это было в полночь, и их соединил не интерес к искусству. Они оба пришли туда, чтобы украсть один артефакт, принадлежавший очень плохому человеку. Их чуть не убили.
– Боже милостивый! Как это… – Люсинда запнулась, подбирая подходящее слово, – необычно.
– Они вообще необычная пара. Он обладает гипнотическими способностями, а она умеет считывать информацию с кристаллов.
Люсинда посмотрела вниз, на Таддеуса и Леону. Она не была свахой, но даже с этого расстояния ощущала интимную связь между ними.
– Они, наверно, очень счастливы, что нашли друг друга, – тихо сказала Люсинда.
– Да, – подтвердила Виктория. – При первом же взгляде на них я поняла, что они идеальная пара.
– Что вы будете делать, если ни один из присутствующих сегодня на балу джентльменов Патриции не подойдет? – спросила Люсинда.
– Я составила расписание чаепитий, лекций, музеев и галерей, запланирован и еще один бал на следующей неделе. Не сомневайтесь, я найду ей пару.
– Вижу, вы очень уверены в том, что у вас все получится.
– Это легко, если у тебя такой клиент, как ваша кузина.
– А что вы делаете, если клиент подходит, но не слишком красив?
Виктория бросила на Люсинду испытующий взгляд:
– Почему вы спрашиваете? Люсинда покраснела.
– Это всего лишь предположение.
Виктория поднесла к глазам бинокль и стала снова смотреть в зал.
– Если вы имеете в виду Калеба Джонса, то это вряд ли.
– Почему?
– Калеб Джонс – очень сложный человек и с каждым днем становится все более странным.
– Это вежливый способ сказать, что он никогда не сможет найти себе подходящую пару?
– Насколько я могу понять, вы недавно познакомились с ним. Вы наверняка поняли, что его взгляд на мир не такой, какой большинство людей назвали бы нормальным. К тому же он непредсказуем, когда дело доходит до приличий.
Люсинда вспомнила привычку Калеба появляться у нее рано утром.
– Вы правы. Он не соблюдает обычных правил приличия.
– Да нет. Он отлично знает, как надо себя вести. Все-таки он Джонс. Но его манеры достойны сожаления. Он нетерпелив с людьми, часто бывает груб и избегает светских приемов. Знающие люди говорили мне, что, оставаясь дома, он сидит либо в лаборатории, либо в библиотеке. Кто был бы счастлив с таким человеком?
– Ну…
– Он, конечно, женится. Он Джонс, и это его долг. Но я сомневаюсь, что он обратится ко мне за помощью. – Виктория фыркнула. – И слава Богу.
– Вы действительно считаете, что не сможете найти ему пару?
– Скажем так – я считаю, что это совершенно невозможно, чтобы Калеб Джонс и женщина, на которой он женится, узнали, что такое настоящее счастье в браке. Не то чтобы такая ситуация была уникальна – в высшем обществе это почти норма.
– Я согласна, что мистер Джонс может быть резок, но мне кажется, его плохой характер всего лишь следствие его таланта и самоконтроля, который он использует, чтобы совершенствовать свой дар.
– Возможно, так оно и есть, но когда вы доживете до моих лет, моя дорогая, то поймете, что подобная степень самоконтроля не слишком полезна для человека. Она делает его жестким, негибким, непреклонным.
То же самое она сказала Патриции, вспомнила Люсинда. Тем не менее говорить о причинах, по которым Калеб никогда не будет счастлив, было почему-то тяжело.
– И я очень сомневаюсь, что Калеб заметит в браке нехватку плотского удовлетворения, – продолжала Виктория, словно прочитав мысли Люсинды. – Влюбленность – это не в его характере. Он наденет обручальное кольцо на палец, сделает жену беременной, а потом уединится в лаборатории или библиотеке.
– Вы хотите сказать, что мистер Джонс не может испытывать страсть? – воскликнула Люсинда.
– Одним словом – да.
– Я не хочу вас обидеть, мадам, но вы ошибаетесь. Настала очередь Виктории удивиться.
– Неужели вы верите, что Калеб Джонс способен на более деликатные чувства?
– Возможно, не совсем правильно было бы назвать это деликатными чувствами, но уверяю вас, он способен на сильные эмоции и глубокие чувства.
– Простите, мисс Бромли, – удивилась Виктория, – но я даже не знаю, что сказать. Вы единственный человек, кто сказал такое о Калебе Джонсе.
– Наверное, его мало кто понимает, даже в семье.
– Невероятно, – пробормотала Виктория. – Между прочим, где он? Он всячески избегает светских приемов, но прекрасно понимает, что у него есть долг перед семьей. Я ждала, что он появится здесь хотя бы на несколько минут. Все-таки они с Таддеусом двоюродные братья.
– Полагаю, мистер Джонс занят очередным расследованием.
Защищать Калеба и объяснять его действия становится у нее привычкой, подумала Люсинда, и притом плохой привычкой. И совершенно ненужной. Если и был человек, который мог позаботиться о себе и которому было абсолютно все равно, что о нем думают, так это Калеб Джонс.
Она не знала, где он и что делает. Она не видела его с самого утра. Он пришел ровно в восемь тридцать, проглотил большой кусок яичницы, выпил чашку кофе с тостом и, сказав, что встречается с инспектором Спелларом, умчался в наемном экипаже.
Было очевидно, что прошедшей ночью ему удалось поспать, но Люсинду все больше заботила та нездоровая напряженность, которую она ощущала в его биополе. Может быть, надо изменить состав его настоек, думала она. Но чувства подсказывали ей, что она приготовила для него правильное снадобье.
Какое-то движение внизу вывело ее из задумчивости. Она сразу же увидела Калеба. Он стоял в тени какого-то алькова, частично отгороженного ширмой, и наблюдал за танцующими с видом льва, подстерегающего у водопоя ничего не подозревающее стадо антилоп.
– Вон мистер Джонс, – сказала Люсинда.
– Который из них? – спросила Виктория. – Их здесь сегодня предостаточно.
– Калеб. – Люсинда указала на него веером. – Там, за пальмами.
– Да, вижу. – Виктория подалась вперед – видимо, для того, чтобы получше его разглядеть. – Как это на него похоже – пробрался через боковую дверь, а не вошел, как все, через парадный вход: только для того чтобы не соблюдать формальности. Говорю вам: этот человек презирает светские сборища. Помяните мое слово, он пробудет минут пять и исчезнет.
Возможно, он и не собирался быть здесь долго, но Люсинда отметила, что он все же потрудился надеть черно-белый вечерний костюм. Модный фраки белоснежная рубашка подчеркивали невидимую ауру, вибрировавшую вокруг его фигуры.
Выйдя из алькова, Калеб пошел вдоль стен зала, на ходу кивая знакомым. Он подошел к Таддеусу и Леоне, перекинулся с ними несколькими словами, а потом обратил взгляд на балкон.
И сразу увидел Люсинду. У нее перехватило дыхание.
Будто точно знал, где ее найти.
Калеб что-то сказал Таддеусу, вежливо поклонился Леоне и исчез в коридоре. Люсинда выпрямилась и крепко сжала веер. Она была разочарована. Но чего она ожидала? Что он действительно ее искал?
– Вот видите? Уже ушел. Представляете, как найти подходящую пару для человека, которому даже в голову не приходит пригласить даму танцевать!
– Да, это будет нелегко. – «Но по мне, лучше, чтобы он ушел, чем смотреть, как он с кем-нибудь танцует», – подумала Люсинда. Эта мысль явилась неизвестно откуда. Люсинда еще крепче стиснула веер. Она не может влюбиться в Калеба Джонса.
– Смотрите, к Патриции приближается мистер Ривертон, – с энтузиазмом сказала Виктория. – Я возлагаю на него большие надежды. Этот молодой Ривертон очень образован. А его взгляды на права женщин весьма прогрессивны.
– Приятный молодой джентльмен, – сказала Люсинда, разглядывая Ривертона сквозь решетки балкона.
– Да, и обладает сильным талантом. Кажется, их энергии вполне совместимы. – Виктория пометила что-то в своей книжечке. – Надо приглядеться к нему поближе.
Люсинда наклонилась вперед, чтобы получше разглядеть Ривертона, но интуиция заставила ее обернуться. В полутемном коридоре стоял Калеб.
– Какого черта вы здесь делаете, мисс Бромли? – без намека на вежливое приветствие спросил он. – Я думал, что вы будете в зале.
– Приятного вам вечера, мистер Джонс, – сухо сказала Виктория.
– Виктория! – Он посмотрел на нее так, будто только что заметил ее. Затем взял ее руку и склонился над ней с удивительной грацией. – Прошу прощения. Не сразу вас увидел.
– Рассказывайте! Просто ваше внимание было целиком поглощено мисс Бромли.
Калеб чуть приподнял брови.
– Да, я ее искал.
– У вас есть новости? – спросила Люсинда.
– Есть.
Взявшись за перила балкона, он посмотрел вниз, словно его занимали танцующие внизу пары. Когда он снова обернулся к Люсинде, ей показалась, что контролируемая им энергия сверкнула в его глазах чуть сильнее обычного.
– Если вы окажете мне честь потанцевать со мной, я расскажу вам, что узнал, мисс Бромли.
Она была настолько ошеломлена, что не заметила, как приоткрыла рот.
– Ах, – наконец выдохнула она.
– Идите, – сказала Виктория, похлопав по руке Люсинды веером. – Я присмотрю за Патрицией.
Удар веером вернул Люсинду к действительности.
– Большое спасибо, мистер Джонс. Но я уже давно не танцевала вальс. Боюсь, что разучилась.
– Я тоже давно не танцевал, но движения очень просты. Мы как-нибудь справимся и, надеюсь, не будем наступать друг другу на ноги.
Калеб взял ее за руку и поднял с кушетки, прежде чем Люсинда успела выдвинуть еще какие-нибудь аргументы. Она оглянулась на Викторию, но помощи не дождалась. Сваха наблюдала за ними со странным выражением на лице.
Когда Люсинда опомнилась, он уже вел ее вниз по узкой черной лестнице. Затем Калеб открыл какую-то дверь, и они оказались в ярко освещенном зале. Он решительно провел Люсинду через толпу гостей.
А через головокружительное мгновение Люсинда оказалась в его объятиях – точно так же, как тогда, в библиотеке, когда Калеб ее поцеловал.
Он повел ее в медленном вальсе, и она знала, что головы поворачиваются в их сторону, что они с Калебом привлекают то внимание, которого она так надеялась избежать. Но Люсинде вдруг стало все равно. Она чувствовала сильную и теплую руку Калеба на своей спине, а он смотрел на нее так, будто в этом зале, кроме них, никого не было. Их окутывали жар и энергия, неразрывно сплетенные с волшебной музыкой.
– Видите? – сказал Калеб. – Шаги вальса несложные, их нельзя забыть.
Люсинда не танцевала. Она летела!
– Вы правы, мистер Джонс. Так какие у вас новости?
– Незадолго до того как прийти сюда, я разговаривал с инспектором Спелларом. На основании сведений, почерпнутых им из маленькой книжечки Дейкин, он смог произвести арест в семье Фэйерберн.
– Он арестовал леди Фэйерберн?
– Нет, ее сестру Ханну Рэтбоун. Она сразу же созналась, как только Спеллар предъявил ей записную книжку. В ней есть ее имя.
– Полагаю, что она убила Фэйерберна, потому что хотела, чтобы ее сестра стала богатой вдовой.
– Это было бы логичным объяснением. Но, по мнению Спеллара, Рэтбоун убила своего зятя, потому что он порвал с ней любовную связь.
– Боже мой. Значит, мотив преступления не деньги, а страсть.
– Оба мотива кажутся мне неубедительными, но вам уже больше не грозит арест по обвинению в убийстве.
– Мистер Джонс, не знаю, как вас благодарить…
– Остается загадка вашего папоротника, яд которого найден в аптеке Дейкин.
– Но со смертью миссис Дейкин не осталось никого, кто знал бы, что в составе яда был мой папоротник.
– Есть по крайней мере один человек, которому это известно.
– О Господи. Вы имеете в виду доктора Халси?
– Теперь можно с уверенностью сказать, что Халси был хорошо знаком с миссис Дейкин, и это он снабжал ее ядами, которые она продавала.
Ее вдруг осенило.
– Вы думаете, что это Халси убил ее?
– Нет.
– Почему вы так уверены?
– Халси – специалист в области ядов. Если бы он захотел кого-либо убить, то скорее всего использовал бы оружие, с которым был знаком лучше всего.
– Яд.
– Да.
По спине Люсинды пробежал неприятный холодок.
– Но я не обнаружила на теле Дейкин никакого яда.
– Что говорит о том, что ее убил кто-то другой.
– Кто-нибудь из жертв шантажа?
– Возможно, – согласился Калеб. – Но судя по записной книжке, она занималась торговлей ядами уже много лет. Тот факт, что кто-то только сейчас решил ее убить, предполагает…
– Знаю. Слишком невероятное совпадение. Я думала то же самое по поводу так называемого самоубийства моего отца. Он не мог приложить пистолет к виску сразу же после того, как был найден мертвым его партнер.
– Какого черта! – Калеб вдруг остановился прямо посреди зала. – Разве ваш отец не принял яд?
Увидев, что пары вокруг смотрят на них с жадным любопытством, Люсинда понизила голос до шепота:
– Нет.
– Проклятие. Он был убит. Почему вы, черт возьми, не сказали мне об этом?
Калеб схватил ее за руку и потащил из зала в сад. Там он остановился и взял ее за плечи.
– Я хочу знать, что произошло с вашим отцом, – потребовал он.
– В него стреляли, но сделали так, чтобы это выглядело, будто он сам нажал на курок. Но я уверена, это убийство.
Энергия бурлила вокруг них. Люсинда почувствовала силу дара Калеба.
– Вы, безусловно, правы.
Люсинда ощутила невероятное облегчение.
– Мистер Джонс, не знаю, что и сказать. Вы единственный, кто мне поверил.
Глава 17
– Все взаимосвязано, – тихо сказал Калеб.
– Что взаимосвязано? – Она слегка запыхалась от танца и холодной энергии, которая завихрилась вокруг нее. – Вы что-то смогли прояснить?
– Да, благодаря вам. Мне с самого начала этого дела следовало задать очевидный вопрос, а я был слишком занят тем, чтобы выследить Халси.
– А что это за очевидный вопрос?
– Каким образом убийство вашего отца и его партнера связаны с кражей вашего папоротника?
– Я не понимаю. Разве между этими событиями есть связь?
– А вот это, мисс Бромли, я и должен установить.
– Но вы чувствуете, что связь есть?
– Я должен был понять это раньше. Могу лишь сказать, что я немного отвлекся.
– У вас и так было полно дел. Вы выследили и разогнали секту. Поняли, что человек, назвавшийся Ноксом, был на самом деле безумным ученым, которого вы давно искали. Не говоря уже о том, что вы нашли тело миссис Дейкин и удостоверились, что я не причастна к убийству лорда Фэйерберна. Так что неудивительно, что вам не пришло в голову заняться убийствами, произошедшими полтора года назад.
– Это все незначительные вещи, – возразил Калеб. – Меня отвлекло совсем другое.
– Другое?
– Я полагаю, что смерть вашего жениха тоже связана со всем этим. Просто должна быть связана.
Люсинда изумилась:
– Неужели вы думаете, что между смертью мистера Глассона и всеми этими убийствами тоже есть связь?
– Это единое целое. Теперь мне ясна вся схема. Просто в мой мыслительный процесс вклинилось нечто гораздо большее, и оно отвлекло меня.
– Вот как? – Она удивленно смотрела на него. – И что же это за отвлечение, которое оказалось настолько сильным, что заставило даже талантливого мистера Джонса совершить ошибку?
– Вы, – просто сказал он.
– Что? – только и смогла вымолвить она.
Он обхватил ее лицо своими сильными руками.
– Это вы меня отвлекли, Люсинда. Я еще не встречал никого, кто бы настолько спутал все мои мысли, как вы.
– Это что-то не похоже на комплимент.
– А это вовсе не комплимент. Это констатация факта. Более того, я думаю, что не смогу сосредоточиться, если не узнаю наверняка, что и я являюсь для вас таким же отвлечением.
– О, – прошептала она. – Да. Да, вы тоже меня отвлекаете, сэр. И даже очень.
– Я рад это слышать.
Его губы сомкнулись на ее губах.
Все ее чувства вдруг вспыхнули, и темный сад словно озарился светом. Всего несколько минут назад цветы, высаженные по краям террасы, прежде невидимые в темноте, превратились в крошечные разноцветные фонарики, трава стала изумрудной, а высокие кусты стали похожи на сверкающие зеленым стены. Вокруг вибрировала энергия жизни, заряжая чувства Люсинды.
Калеб прижал ее к себе. Его губы скользнули вниз по шее.
– Вы хотите меня, Люсинда? – спросил он довольно грубо. – Я должен это знать. Не знаю, смогу ли я сосредоточиться на чем-либо, пока не получу ответа.
Люсинда уже давно отказалась от надежды испытать силу страсти. Но сейчас страсть пронеслась по всему ее телу будто вихрь. Она никого не предаст, если позволит себе отдаться этой страсти. Она рискует лишь собственным сердцем, и риск большой. Но мысль никогда не испытать тот восторг, который ожидают ее в объятиях Калеба, была гораздо страшнее. Лучше полюбить и потерять.
Люсинда провела рукой по его лицу.
– Я желаю вас, Калеб. Вы этот ответ хотите услышать?
Он снова впился губами в ее рот. Музыка и приглушенный шум голосов из зала растаяли в каком-то другом измерении. Приводящая в трепет энергия вибрировала в темноте ночи.
Люсинда обняла его за шею и открыла рот. Она не сразу поняла, что Калеб поднял ее на руки и понес в глубь светящегося сада.
– Я чувствую исходящий от вас жар, – сказал он.
– А я чувствую ваш, – сказала Люсинда и провела пальцем по линии его подбородка.
– Сад – это ваш мир. Каким он сейчас вам кажется?
– Волшебным. Живым. Каждое растение, до самой тонкой травинки, испускает слабый свет. Я вижу тысячи оттенков зеленого в листве деревьев. Цветы светятся.
– Похоже на волшебный пейзаж.
– Так оно и есть. А что видите вы?
– Только вас. – Калеб остановился перед низким темным зданием. – Откройте дверь.
Она нащупала ручку и толкнула дверь. Внутри было тепло и стоял сильный аромат сухих трав и цветов – лаванды, роз, ромашки, мяты, розмарина, тимьяна и лавра. В лунном свете Люсинда увидела темные пучки растений, свисающих с потолка. На полу стояли корзины с такими же пахучими травами.
– У меня тоже есть такой сарайчик, – сказала она.
– Здесь мы будем одни.
Калеб медленно опустил ее на ноги. В углу стоял стул, и Калеб использовал его как засов, сунув ножку в ручку двери. Потом подошел к Люсинде.
– Вы обо всем подумали.
– Да.
Очень осторожно Калеб снял с нее очки, отложил в сторону и снова обнял ее.
Она так дрожала от возбуждения и предвкушения, что ей пришлось ухватиться за его плечи, чтобы не потерять равновесие.
Потом он повернул ее к себе спиной и начал расстегивать крючки платья, одновременно целуя ее плечи.
– Слава Богу, вы не носите эти чертовы стальные корсеты.
– Общество практичной одежды считает их вредными для здоровья, – пояснила Люсинда.
Он засмеялся.
– Не говоря уже о том, что есть моменты, когда они являются помехой.
Он начал спускать вниз сначала лиф, а потом и уложенную в несколько ярусов юбку платья, пока оно не оказалось у ее ног. Люсинда осталась в тонкой сорочке, панталонах, чулках и туфлях.
Она расстегнула сюртук Калеба и сунула под него руки, наслаждаясь жаром его тела. Калеб торопливо освободился от сюртука, снял галстук и расстегнул рубашку. Люсинда прижала ладони к его груди.
– Нам нужна постель, – сказал Калеб.
Он перевернул стоявшую поблизости корзину и вывалил на пол целый ворох сухих растений. За ней последовала вторая, потом третья и четвертая, пока на полу не образовалась огромная куча. Ее аромат был таким сильным, что Люсинде захотелось тут же зарыться в пахучий ворох.
Калеб набросил свой сюртук на душистое сено и опустил Люсинду на импровизированную постель. Под тяжестью их тел травы примялись и выбросили в воздух еще больше пьянящей энергии.
Он лег рядом с Люсиндой, полуприкрыв ее своим телом, и положил руку ей на грудь. Что-то шевельнулось внутри Люсинды. Она услышала тихий сдавленный крик и не сразу поняла, что он вырвался из ее собственного горла.
– Тише, – приказал Калеб. Его голос прозвучал так, будто он подавил смех. А может, и стон. – Мы ведь не хотим привлечь внимание тех, кто вдруг решит совершить вечернюю прогулку по саду?
Она моментально очнулась от своего транса. Вряд ли ее репутация в глазах света могла опуститься еще ниже, но было бы более чем оскорбительно, если бы ее застали раздетой в объятиях мужчины. Некоторые вещи женщина просто не может пережить.
– Не бойтесь, – сказал Калеб. – Я услышу, если кто-то приблизится. Я не очень-то хороший охотник, но отличный слух – это наша фамильная черта.
– Вы уверены?
– Вы сомневаетесь, что я смогу защитить вас? Он был тверд, как гранитная скала.
– Я вам доверяю, – прошептала Люсинда, удивившись, что произнесла эти слова. Однако их правдивость потрясла ее до глубины души. – Я действительно вам доверяю, Калеб Джонс.
Он склонился над ней и поцеловал – медленно и почтительно. Люсинда поняла, что это была своего рода печать, которой он скрепил свою клятву.
Люсинда прижалась к нему, наслаждаясь тяжестью его мускулистого тела. Он прикасался к ней так, будто она была редкой, экзотической орхидеей.
Люсинда вздрогнула, когда рука Калеба оказалась у нее между ног, и замерла.
– Мне надо почувствовать ваш жар, – прошептал он. Она раздвинула бедра, сначала неуверенно, а потом с чувством все возрастающего возбуждения. Его рука скользнула по чулку вверх к обнаженной ноге поверх подвязки. Интимность этого прикосновения была почти невыносимой. Трепет прокатился по всему ее телу.
– У вас есть все, о чем настоящий алхимик мог только мечтать, – сказал Калеб. – Все секреты полуночи и огня.
Он гладил Люсинду нежно и осторожно, находя чувствительные места. Она глубоко вдохнула. Все ее мышцы были напряжены. Это растущее напряжение каким-то образом так смешалось с экзотической энергией трав, что Люсинда уже не могла отличить нормальное от сверхъестественного.
Желая так же близко узнать Калеба, как он узнавал ее, Люсинда непроизвольно провела рукой по его телу.
Он уже расстегнул брюки, и ее пальцы нащупали его твёрдую плоть. Вздрогнув, она отдернула руку. Калеб замер.
– Вы находите меня… неприемлемым? – прошептал он с болью в голосе.
– Вы более чем… приемлемы. – Люсинда прижалась лицом к его груди, радуясь, что в темноте не видно, как краска залила ей лицо. – Просто я не ожидала, что… этого приемлемого так много.
Люсинда почувствовала, как затряслась его грудь.
– Не смейте надо мной смеяться, Калеб Джонс.
– Да что вы.
– Я же чувствую, что вы смеетесь.
– Я не смеюсь, а улыбаюсь. Разница существенная.
Люсинда хотела поспорить, но Калеб уже снова гладил ее, и от этого ничего разумного ей в голову не приходило. Она чувствовала, что вот-вот улетит в самую середину бури. Люсинда непроизвольно обхватила пальцами его плоть, больше не думая о ее размерах, и услышала, как он втянул носом воздух.
– Я сделала вам больно, – сказала она, немедленно отпустив.
– Нет, – простонал Калеб.
Она снова осторожно дотронулась до него. Уткнувшись ей в горло, он застонал.
– Я хочу тебя.
Он провел рукой по ее телу, но это вряд ли было необходимо. В его словах прозвучало столько страсти, что этого было достаточно, чтобы высвободить раскаленный до бела поток энергии, о существовании которой Люсинда и не подозревала.
Калеб лег на нее и с силой вошел.
На какой-то миг она ощутила боль, но вместе с нею невероятный восторг. Волны наслаждения накатывали одна за другой. Энергия Калеба захлестнула ее, и она поняла, что он наконец освободился из когтей самоконтроля.
У нее было такое ощущение, будто открылись неведомые шлюзы. Водопады силы и энергии грозились затопить все ее чувства. Калеб входил в нее раз за разом, и она инстинктивно поняла, что должна каким-то образом реагировать.
Вцепившись ему в плечи, она собрала все свои силы. Их энергии сшиблись в темноте ночи. Объятия превратились в битву сил воли. На стороне Калеба была грубая мужская сила, но Люсинда очень скоро поняла, что и она обладает своей – женской – силой.
На какое-то мучительное мгновение она испугалась, что они могут каким-то образом уничтожить друг друга, потому что потоки их психической энергии сталкивались с невероятной силой.
Но несчастья не произошло. Наоборот, Люсинда почувствовала, что потоки их энергии начинают резонировать, усиливая и поддерживая друг друга, пока их энергия не стала общей.
– Люсинда! – Его голос был таким, словно он испытывал невыносимую боль.
Люсинда открыла глаза. Он смотрел на нее, и в его глазах было столько огня, что она удивилась, что от его взгляда не загорелось все вокруг.
– Люсинда!
Теперь в его голосе слышалось удивление.
Мускулы его спины стали твердыми, как гранит. Рот открылся в безмолвном крике ликования. Их ауры слились воедино в момент наивысшего наслаждения.
