Текст книги "Бывший муж моей мачехи (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Надо поприветствовать Василия Андреевича, – сообщил Олег и, заметив, как помрачнел мой отец, дополнил: – Стася, составишь мне компанию? Не хочу, чтобы этот разговор затягивался надолго, а при такой прекрасной леди, уверен, даже Василий Андреевич потеряет дар речи.

– Спасибо за комплимент, – я почувствовала, что краснею, хотя понимала: Олег будет предельно любезен со мной, особенно при папеньке. Мы ведь должны поддерживать иллюзию прекрасных отношений, даже легкой влюбленности, если в самом деле хотим достигнуть успеха. – Конечно, пойдем.

Отец явно с трудом сдержался, чтобы не сказать Олегу, что зачем ему вообще этот Василий Андреевич. Я же была рада возможности оказаться подальше от этого парада лжи и улыбаться знакомым людям просто потому, что так принято в обществе, а не потому, что я должна их обманывать, как Викки и папеньку. Было в этом всём что – то противоестественное и вызывающее у меня легкое отвращение, и как бы я ни пыталась с ним бороться, не могла избавиться окончательно.

Как и ожидалось, разговор продлился недолго. Василий Андреевич, само собой, не стал обсуждать дела при дочери его конкурента, Олег не был настроен на то, чтобы общаться с деловыми партнерами, скорее, просто воспользовался возможностью лишний раз подразнить моего отца и напомнить ему о том, что он пребывает в зависимом положении.

– Ты очень бледна, – отметил Олег, придерживая меня за талию. – Что-то случилось?

– Всё в порядке, – бледна?

Неужели и вправду так сильно переживаю, что это уже написано у меня на лице?

– Точно? – изогнул брови Олег.

– Ты же говорил, – я попыталась быть смелой, – что я красивая.

– Одно другому не мешает. Ты всё ещё безумно привлекательна, – протянул Олег. – Но, к сожалению, выглядишь болезненно. Ты хоть что-нибудь ела?

Он привлек меня к себе, заглядывая мне в лицо, и я с трудом подавила желание отвернуться, появившееся, наверное, где-то на уровне инстинктов. Моё сознание упорно сопротивлялось, не позволяло мне отвечать взаимностью, хотя – да, смысл врать, мое сердце каждый раз билось быстрее при виде этого мужчины.

И мне это не нравилось.

– Ела, – проговорила я. – Всё в порядке. Просто я не в восторге от перспектив провести тут весь вечер.

– Мы можем задержаться только на час, а потом уехать, – Олег с заботой коснулся моей щеки. – Единственной целью, с которой я сюда прибыл, было вручить цветы и подарок дочери делового партнера, вот и всё. Не думал, что встречу тут ваше семейство.

– Мой отец – очень продуманный человек, – улыбнулась я. – Он был уверен, что Василий Андреевич тоже предложит свою дочь как разменную монету.

– Иру? Мы знакомы года два минимум, и он до сих пор этого не сделал.

– Значит, в нем порядочности гораздо больше, чем в моем отце. Советую подписывать договор именно с Василием Андреевичем, – усмехнулась я и прикрыла глаза.

И вправду, голова кружится. От усталости? От волнения? Хорошо, что мы хотя бы отошли в сторону, и на нас не смотрит целая толпа гостей.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь? – Олег наклонился ко мне ещё ближе, и наши губы практически соприкасались. Наверное, со стороны мы походили на парочку, которая скрывается в кустах, чтобы урвать поцелуй-другой…

Возможно, этот поцелуй и вправду состоялся бы, если б не раздавшийся вскрик – и звук чьего-то падения на фоне неожиданно притихшей музыки.

Олег дернулся, поворачиваясь на звук, да и я сама подалась на звук, реагируя на происходящее более остро, чем следует. А потом едва сдержала раздраженное хмыканье, поняв, что произошло.

Викки бухнулась в обморок отнюдь не изящно, как викторианская леди. Она лежала на зеленой траве, как-то причудливо раскинув руки в стороны, и определиться, была она бледна или нет, оказалось невозможным из-за слоя косметики, наложенного на лицо.

Выглядевшее теперь несколько жалко платье задралось, обнажая лодыжки – не самая соблазнительная часть женского тела, по крайней мере, в двадцать первом веке голыми до колена ногами никого не удивишь. Тем более, если речь идет о Викки. Тем не менее, она сделала всё, чтобы этот обморок выглядел естественно. Даже глаза открыла уже секунд через пятнадцать, а не валялась без чувств десять минут, дожидаясь, пока сюда приедет скорая из какой-то дорогущей частной клиники.

И, разлепив наконец-то веки, уставилась, разумеется, на Олега. Отец, копошившийся возле жены в первую очередь ради того, чтобы произвести впечатление любящего мужа и сгладить ситуацию, чем потому, что настолько сильно переживал за неё, был примерно на той же линии, и он наверняка полагал, что Викки на него смотрела.

О да. Три раза "ха".

Зря она это сделала. Папенька терпеть не может больных. Когда моя мама падала в обмороки – а она делала это по-настоящему, – где-нибудь в людном месте, папа всегда копошился вокруг неё. Дома же вычитывал, говорил, что мы не в викторианском обществе, чтобы терять сознание. Больна – не ходи никуда.

Как мило.

Но я не удержалась, взглянула на Олега и обнаружила, что он тоже был бледен и не сводил глаза с Викки. Сжимал зубы, как будто пытался каким-то образом удержать клокотавший в его груди гнев, но ничего не мог с собой поделать.

Неужели она ему настолько небезразлична? Откуда вся эта палитра эмоций от беспокойства до ненависти? Ведь сейчас он наверняка переживает за неё. Со стороны – то это выглядит естественно.

– Дрянь лживая, – прошипел Олег, разбивая напрочь все мои иллюзии о его теплых чувствах к Викки. – Опять по кругу?

– О чем ты? – прошептала я, касаясь его руки.

Мужчина повернулся ко мне, взглянул, как будто не до конца понимая, кто я и что здесь забыла, а потом вдруг достаточно спокойно улыбнулся.

– Когда она "была беременна", тоже в обмороки падала, – протянул он. – точно так же. Говорила, от слабого здоровья.

Викки? Насколько я понимаю, папенька не взял бы в жены никого со слабым здоровьем. У него же пунктик по этому поводу! Но если Виктория расскажет отцу, что она беременна, наверняка заработает несколько немаловажных плюсов.

Мерзость какая…

– Пойдем, – Олег потянул меня за руку. – Надо подойти, помочь.

Теперь он выглядел совершенно спокойно, умиротворенно, с лёгким беспокойством, которое можно испытывать по отношению к постороннему человеку – это чувство скорее вежливое, чем искреннее, но зато отлично вписывается в обстановку делового мира. Лавров прекрасно знал, что делает.

Он помог отцу поднять Викки с травы, поддерживал её, не забывая при этом то и дело оборачиваться ко мне, будто сверяя, не ушла ли, не свалилась ли в обморок сама. Но я не была склонна к притворству, если речь касалась здоровья, и искренне надеялась, что вела себя не менее естественно, изображая хотя бы подобие беспокойства о мачехе.

– Что-то голова кружится, – пожаловалась Виктория, опираясь больше о руку Олега, чем о моего отца, и подняла на него затуманенный взгляд. – Возможно, вы и правы были, когда говорили насчет причин моего дурного самочувствия.

– Может быть, – подтвердил Лавров.

Упоминание о возможном ребенке совершенно его не задело? Или он настолько хорошо владеет собой?

– Боюсь, вам придется уехать, – обратился он к моему отцу.

– Не хотелось бы.

– Дмитрий! – укоризненно произнес Олег. – Ну ведь Виктории и вправду плохо. Как по мне, единственные возможные действия – отвезти её домой и уложить спать. Пусть бы отдохнула немного… Возможно, здесь слишком многолюдно?

– И вправду, папа, – не удержалась я. – Если Викки дурно.

– Мне бы не хотелось, – отец попытался притвориться любящим и понимающим, – чтобы ты, Стася, так быстро покидала праздник.

– Я подвезу Стасю, – тут же предложил Олег. – Обещаю, она будет в целости и сохранности. Отец улыбнулся так приторно, что я поразилась, как у него зубы не свело.

– Благодарю, благодарю, – протянул он. – В таком случае, не откажешь нам в семейном ужине, Олег? В качестве благодарности за заботу о дочери.

Если папа скажет "благодарю" ещё раз, меня стошнит от этой тавтологии.

– Конечно, – улыбнулся Олег. – Что может быть лучше семейного ужина?

Ничего. Только яд, который Викки попытается подсыпать то ли мне, то ли ему в отместку за всё.

Глава седьмая

Я до последнего искренне надеялась на то, что отец откажется от идеи семейного ужина. Викки, казалось, и вправду чувствовала себя неважно, папенька проявлял неслыханную заботу, и к вечеру следующего дня я, закрутившись, даже и думать забыла о случайно брошенном приглашении. Отец в любом случае предупредил бы меня и велел бы нарядиться, если б мы ждали Олега, потому утром я без зазрения совести улизнула к матери.

Маме я сейчас точно нужнее, чем двум взрослым мужчинам, которые не могут поделить одну пройдоху, которая только и способна, что крутить интриги и обманывать всех вокруг. И что они только в этой виктории нашли? Ни красоты, ни особенного ума, ничего!

Или мне хотелось так думать.

В больничной палате царила стандартная тишина. Анатолий Игоревич как раз стоял у маминой постели и смотрел на неё, так печально и устало, что я даже застыла на пороге, не в силах заставить себя сдвинуться с места.

– Можно? – спросила наконец-то шепотом. – Мне Аня, медсестра, сказала, что к маме пускают…

– Да, – тихо ответил врач. – Проходите, Станислава.

– С ней всё в порядке?

– Да, – кивнул Анатолий Игоревич, прекрасно понимая, о чём я говорю. – Состояние стабильное. Как я и говорил, у нас пока есть немного времени.

Прежде чем станет слишком поздно.

– Я нашла деньги, – произнесла я, стараясь говорить максимально уверенно. – Точнее, нашла, где их взять. Но это будет не настолько быстро. Мне нужна хотя бы неделя.

– Я понимаю. Это мы можем себе позволить, – подтвердил мужчина. – Она спит – ночь была не самой лучшей.

– Ей стало плохо? – дрожащим голосом уточнила я.

– Локальный приступ, – подтвердил врач.

– Но почему.

– Не было повода срывать вас, – покачал головой мужчина. – У нас есть лекарства. То, что было нужно докупить, приобрели медсестры, вы же оставляли деньги. Всё хорошо. Просто ей нужно дать отдохнуть.

Я напряженно кивнула. Разумеется, мне бы и в голову не пришло будить маму, особенно сейчас, когда она отсыпалась после приступа. Трудно было только подавить желание уткнуться носом в плечо Анатолию Игоревичу и разреветься. Мы были знакомы с ним уже не один год, он долгое время вел маму и, казалось, успел стать мне роднее собственного отца.

По крайней мере, этот мужчина относился к моей матери и вправду бережно.

– Алевтина очень за вас переживает, – отметил мужчина. – Боится, чтобы из-за её операции вы не влезли в какую-нибудь историю.

Я не с первого раза поняла, о чём именно он говорит, слишком привыкла к тому, что мама для меня просто мама, а не Алевтина. Папа всегда обращался к ней именно так, хотя маме больше нравилось ласковое Аля в исполнении подруг или покойных бабушки и дедушки, её собственных родителей. Я вздрогнула и выдавила из себя несмелую улыбку, позволяя немножечко расслабиться и смотреть на врача как на друга, который обязательно поддержит меня в трудную минуту.

А самое главное, поддержит маму.

– О, – я усмехнулась. – Я осторожная и благоразумная дочь. Вы же знаете.

– Знаю. Потому уверен, что у Алевтины есть все шансы поправиться.

Я напряженно кивнула. Хотелось бы верить в то, что он говорит эти слова не просто так, а потому, что действительно рассчитывает на меня и не сомневается в успехе нашего дела.

– Пойдемте? – предложил Анатолий Игоревич, легонько касаясь моего плеча. – Пусть спящая красавица просто отдохнет.

Он взглянул на маму с особенной теплотой, и я поймала себя на дурацкой мысли, что они были бы отличной парой. Анатолий Игоревич был, наверное, на два-три года младше моего отца – как раз отличный возраст, маме бы подошло. Высокий, подтянутый, хоть и волосы уже седые, должно быть, из-за нервной работы. А моя мама ещё такая красивая…

– А у вас есть жена? – вдруг ляпнула я, не успев прикусить язык. Не следовало даже заговаривать об этом. Мало ли, какая у человека жизненная история? Ему не.

– Нет, – ответил мужчина прежде, чем я окончательно успела смутиться. – Моя супруга умерла пятнадцать лет назад. Авария, скорая просто не успела приехать. Я остался с двумя детьми, дочке тогда было десять, сыну – на четыре года больше. Сейчас уже совсем взрослые, у каждого своя семья, так что, я совсем один. Женат на своей работе, можно сказать.

Он говорил со странной светлой печалью – должно быть, давно уже отпустил свою умершую жену, но не вспоминать о ней всё равно не мог. Я его прекрасно понимала; с такой же светлой грустью вспоминала, например, о бабушке и дедушке. Время лечит раны и.

Звонок мобильного заставил меня вздрогнуть. Первым желанием было нажать на "отбой" и продолжить беседу с врачом, но вместо этого я потянулась к телефону – на экране светилось имя отца.

– Да, – взяла трубку я, зная, что игнорировать папеньку опасно. – Нет, я с подружкой… Что? Как – приедет через полчаса? – наверное, я побледнела, потому что Анатолий Игоревич подозрительно взглянул на меня, наклонился поближе. – Поняла, буду. – я нажала на "отбой" и взглянула на медика. – Простите. Срочные дела.

Всего лишь кому-то очень захотелось устроить-таки чертов семейный ужин.

Я никогда не доезжала до дома настолько быстро – и никогда не обращала внимания на то, насколько далеко папенька спрятался от всего нормального мира. "Богатая улица" – несколько огромных домов, вроде нашего, немалые дворы и полное отсутствие нормальных людей, – выглядела, как обычно, опустевшей, но я, выбираясь из машины, чувствовала, что за мною наблюдают только из-за того, что я посмела приехать на не самом лучшем авто, да и таксист, кажется, не подумал обо мне ничего хорошего.

И на протянутую купюру посмотрел с крайним недовольством. Ждал, что я дам ему пятисотку и предложу не возвращать мне сдачи?

Тратить время на таксиста, впрочем, я не могла, так что он и так получил по двойному тарифу. Я выскочила на улицу и, стараясь выглядеть максимально спокойной и при этом сосредоточенной, направилась к воротам.

Открыли мне, разумеется, почти сразу, Федор явно получил приказ ждать, пока я приеду. Я уверенно зашла внутрь и, расправив плечи, направилась ко входу в дом.

На пороге уже топтался отец. Выглядел он сердитым, взъерошенным и безгранично недовольным.

– Как ты могла забыть! – зашипел он. – Шляться невесть где, когда.

– Ты не предупредил, что Олег будет, – оборвала я его. – Вообще не сказал ни слова. Я что, должна сидеть, прикованная к дому, ждать, пока вы заключите какую-нибудь сделку или договоритесь встретиться?

Мрачный, злой взгляд отца заставил меня умолкнуть.

– Стася, – проронил он, – услышь меня. Это очень серьёзно. И ты будешь делать то, что я тебе скажу.

А то что? Вышвырнешь из дома?

Я бы сказала это вслух, если б имела возможность, но напомнила себе – это не в моих интересах. Мне надо вылечить маму. Это первоочередная задача.

Денег обещал дать Олег.

А значит, я должна обеспечить ему полноценный доступ в дом. В любой момент, когда ему это будет угодно.

– Хорошо, – улыбнулась я через силу. – Можно было просто предупредить. Сейчас я приведу себя в порядок и приду к вам. Пять минут, хорошо?

– Не дольше, – ледяным голосом произнес отец. – Я подожду тебя здесь.

– А…

– Мы в саду. – опередил мой вопрос папенька. – Но никаких кроссовок, Стася.

Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Ну вот чем он думает? Кто ему сказал, что мужчинам нравится, когда девушка издевается над своими ногами и в траву лезет на каблуках? Это по меньшей мере смешно! Да, у нас, конечно, там всюду мощеные дорожки, и мне точно не предстоит проваливаться в болото, но можно выбрать хоть что-то более-менее подходящее, а не те обязательные туфли, на которые мне укажет отец!

Конечно, он бы предпочел, чтобы я натянула на себя платье с каким-нибудь вырезом пооткровеннее, но я решила ограничиться легкой футболкой и облегающими джинсами, подчеркивающие мои длинные стройные ноги. Пусть Викки там соком поперхнется от зависти! Или она у нас всё ещё употребляет алкоголь, не придумала для моего папочки новую сказку о том, что она беременна и не может даже стоять рядом со спиртным?

Ни за что не поверю в эти россказни.

Уже наклонившись, чтобы застегнуть ремешки на босоножках, я вдруг поняла: да ведь отец оставил Викки и Олега наедине! Он что, совсем с ума сошел? Хочет, чтобы дело скандалом закончилось? Ну как можно оказаться таким слепым?

Я велела себе не беспокоиться по этому поводу, но, к сожалению, это было невозможно. Как не переживать, если от исхода этого дела напрямую зависела судьба моей матери?

Кусая губы, я бросилась к выходу, даже не посмотрев в зеркало. Внешний вид сейчас не настолько важен, а отцу придется простить, что я почти не пользуюсь косметикой. Может, задвинуть ему теорию о том, что Олег с ума сходит от естественной красоты?

Папа и вправду ждал меня внизу. Смерил взглядом, от которого сердце ушло в пятки, а потом достаточно добродушно улыбнулся.

– Ну вот, другое дело. Хотя в платье.

– Не думаю, что на улице было бы уместным, – усмехнулась я. – Ну, пойдем скорее? Что ж ты, оставляешь Олега на Викки. Они не слишком поладили.

– Мне показалось, наоборот, – пожал плечами отец. – Хотя Виктория напряжена. Всё ещё плохо себя чувствует.

Ну конечно. С чего б она чувствовала себя хорошо, если наш гость – её бывший муж?

Но вслух я об этом даже не заикнулась, просто ускорила шаг, обгоняя отца, и первой свернула за угол дома, к беседке, где папа порой устраивал ужины под открытым небом – как раз вовремя, чтобы не дать отцу заметить склонившуюся над спокойно устроившимся на скамье Олегом Викки.

Я не имела права ревновать. Вот только ни одна попытка мысленно напомнить себе об этом так и не увенчалась успехом. Мое сердце болезненно колотилось в груди, и я стояла, зная, что меня всё ещё не видят, а эта интимная картина развернулась прямо у меня перед глазами, и кусала губы, пытаясь преодолеть кипевшие в груди досаду и обиду.

Неужели всё так просто? Ещё секунда, ещё несколько сантиметров, и Олег её поцелует. Эту… Эту женщину, которая и гроша ломаного не стоит. А я останусь без всего. Без денег для матери, без поддержки отца, потому что он явно будет возмущен, и получат все, без…

Смешно сказать, без чувств.

Благодарность, смешанная с симпатией, с сильным притяжением уже успела дать свои ростки. Только не сказать, что это может хорошо для меня закончится.

Викки наклонилась ещё ближе, я – задержала дыхание, лихорадочно соображая, как хотя бы задержать отца, не позволить ему увидеть. Или так и подразумевалось, что он посмотрит? И.

И в ту же самую секунду, когда я осознала, что так ничего не смогу сделать, Олег с легкостью уклонился от Викки, отодвинулся в сторону и поднялся со скамьи. Моя распрекрасная мачеха ударилась ладонями о дерево и повернулась к нему, должно быть, пытаясь испепелить взглядом, ещё и сказала что – то, но я не разобрала слов.

– Ну, чего ты стоишь? – отец легонько подтолкнул меня в спину, и я сделала шаг вперед, выходя из своего временного укрытия. – Посмотрите-ка, кого я привел.

Олег, вышедший уже было из беседки, обернулся и расплылся в улыбке, достаточно искренней, насколько я могла оценить. Сердце моё просто ушло в пятки.

Может быть, не всё ещё потеряно? Есть шанс.

– Стася, – мужчина направился ко мне, кажется, напрочь позабыв о Викки. – Ну наконец-то. Твой отец уверял меня, что ты будешь с минуты на минуту.

Он протянул руки, кажется, предлагая мне броситься ему в объятия, и я поступила ровно так, как от меня ожидал отец: сделала шаг вперед, прижалась к Олегу и обвила его шею руками, наслаждаясь жаром его тела.

И воспоминаниями о том, как он уверенно поставил Викки на место. Дразнит? Неужели просто издевается?

– Что это было? – прошептала я ему на ухо, чувствуя, как горячие ладони мужчины скользят по моей спине и выгибаясь навстречу этим прикосновениям.

– Маленькая сцена специально для Викки, – шепнул в ответ Олег, сжимая меня в объятиях чуть крепче, чем того на самом деле требовала ситуация.

– И наш договор в силе?

Надеюсь, он будет считать, что наш договор – это единственное, что на данный момент меня волнует.

– Разумеется, – подтвердил Олег. – Всё в силе.

Он наконец-то выпустил меня из объятий, напоследок подмигнув, а потом повернулся к Дмитрию, почти хозяйским жестом приглашая его за стол. Потянул и меня следом, как ту пленницу, хотя странно скрывать: мне в самом деле было приятно, что он держал меня за руку, не отпускал далеко от себя, даже усадил рядом.

Наверное, этот вечер мог бы быть приятным.

Если б напротив не сидела Викки.

То, каким взглядом она смотрела на меня, а самое главное, на Олега, не оставляло никаких сомнений: эта женщина всё ещё надеялась, что сможет всё вывернуть по-своему. Может быть, она даже хотела вновь начать отношения, собрав их из тех осколков, в которые сама же и превратила. Или просто боялась?

Из-за Виктории я даже почти не чувствовала вкуса пищи, хотя прекрасно знала, что отец заказывал блюда в одном их лучших ресторанов. Мне следовало расслабиться, перестать переживать, вот только я, убеждая себя в том, что всё хорошо, с каждой секундой напрягалась всё больше и больше. И чувствовала, как в груди, словно снежный ком, катящийся по свежевыпавшему снегу, увеличивается ощущение опасности. Как будто ещё несколько секунд, и что-то обязательно случится.

Что-то очень нехорошее.

– Я думаю, – вдруг заговорил отец очень строгим, деловым тоном, хотя до этого с радостной улыбкой рассказывал обо мне очередной бред, – что мы сможем подписать договор на следующей неделе? До пятницы.

Восемь дней. До следующей пятницы осталось восемь дней.

Почему-то от осознания этого меня как огнем обожгло.

Олег улыбнулся.

– Полагаю, к тому времени я точно решу всё, что должен, – кивнул он. – И наша сделка состоится.

Отец довольно кивнул.

Восемь дней. Так мало?

– Стася, всё в порядке? – папенька наконец-то обратил на меня внимание. – Почему ты ничего не ешь?

– Я… Всё хорошо, – ответила я.

– Может быть, воды? Или проводить тебя в дом? – повернулся ко мне Олег. – Ты как-то очень устало выглядишь.

В дом? Да, в дом.

Обеспечить доступ к дому.

– Да, – выдавила из себя улыбку я. – Проводи меня, пожалуйста. Я… – говорить при отце о таблетках или нет? Да или нет? – Наверное, сегодня слишком долго была на солнце. У меня было лекарство, я выпью? А то голова что-то кружится.

Возражать папенька не рискнул. Я благодарно оперлась о руку Олега и, вымученно улыбнувшись отцу напоследок, направилась к дому. Удивительно, в эту секунду я действительно чувствовала себя плохо, но, стоило только оказаться под крышей дома, как вздохнула с облегчением. Прохлада и тишина, а главное, отсутствие Викки давали свой эффект.

– Лекарство ещё нужно? – усмехнувшись, поинтересовался Лавров, всё ещё обнимая меня за талию.

В коридоре был выключен свет, и мы стояли совсем близко друг к другу в полумраке. Царившая в здании тишина свидетельствовала о том, что папа уже успел отпустить всех по домам; конечно, зачем лишним людям крутиться под ногами, когда он рассчитывает заключить выгодную сделку? Остались только охранники, но они не так часто заходили в дом – и далеко не все имели на это право. Отец почему-то всегда очень переживал за свою безопасность, трясся над тем, чтобы никто случайно не пробрался в дом.

И даже предположить не мог, что главного врага принимает сам, ещё и с распростертыми объятиями.

– Я в порядке, спасибо, – прошептала я в ответ, упираясь ладонями мужчине в грудь.

– Где кабинет твоего отца, знаешь?

Я кивнула и только потом подумала, что в полумраке этого, наверное, и не видно.

– Пойдем, – тихо шепнула на ухо Олегу. – Нам наверх.

На самом деле, заблудиться в этом доме было практически невозможно, даже если быть здесь впервые и двигаться наощупь. Отцовский кабинет был на втором этаже, окруженный со всех сторон спальнями. Это никогда не нравилось Викки, но отец, принимая какое-либо решение, очень редко с кем-нибудь советовался. Его вообще никогда не интересовало ничье мнение, за исключением его собственного.

– Только он закрывает дверь на ключ, – предупредила я, замирая на последней ступеньке.

– Я знаю, – усмехнулся Олег. – И никогда не оставляет там никого в одиночестве, конечно же. Но у меня есть маленький сюрприз, – он запустил руку в карман и добыл оттуда что – то.

Уже когда Лавров склонился к замочной, я запоздало осознала – ключ. От отцовского кабинета?

– Откуда?

– Викки стащила, – хмыкнул Олег. – И решила очень мило похвастаться мне своими достижениями. У неё всегда было свойство самостоятельно рыть себе могилу.

Я недоуменно изогнула брови. Викки? Поразительно. С чего б это она хвасталась перед Олегом ключами, которые утащила у моего оцта? И вообще, зачем это сделала? Но спрашивать было глупо, я и без того знала, что мне никто не ответит.

– Подожди снаружи, – в полумраке я не могла различить выражение лица Олега, но подумала, что он, наверное, улыбается. – Если кто-нибудь войдет, постучись в дверь, хорошо? Я быстро.

Я кивнула, в очередной раз совершая ошибку – ну кто в темноте увидит этот кивок? Тем не менее, мы с Олегом поняли друг друга, и он скрылся за дверью, даже не сказав ничего напоследок. Я прижалась спиной к стене и, напряженно всматриваясь в темноту холла, попыталась отогнать подальше дурацкое желание настоять на своем и сунуться всё-таки в комнату, сказать, что мне тоже интересно. Нельзя вести себя как ребенок. Мне должно быть всё равно. Главное, чтобы Олег всё-таки помог вылечить маму. Остальное – ерунда.

И даже если он сейчас разместит в доме отца бомбу, это не будет иметь ни малейшего значения. Хотя я б скорее поставила на жучок. Какая-нибудь подслушка, может, запущенный в систему вирус. Или… У папы сейф есть, в котором он хранит важные документы, только его ещё попробуй открой! Подобрать код? Отец вроде как не сентиментален, чтобы выбирать для этого какие-нибудь суперважные даты.

В напряженной тишине дома я услышала тихий щелчок. Кто-то собирался зайти в дом.

Я сдвинулась на несколько сантиметров в сторону и забарабанила ногтями по двери. Если отец увидит, что Олег шарит в его вещах, находится в его кабинете, то о всякой мести придется забыть. Вряд ли у нас будет шанс выкрутиться.

Двери хлопнули одновременно – входная и та, что вела в кабинет отца. В холле на несколько секунд стало светлее, потом опять погас свет – вошедший закрыл за собой дверь, не подумав о том, чтобы щелкнуть выключателем. Я подалась вперёд, чтобы понять, кто это, но не успела сделать и шагу. Олег сгреб меня в объятия и впился в губы поцелуем, страстным, диким, будто пытался выпить меня до дна, всего двумя-тремя глотками.

И я ответила на этот поцелуй, чувствуя себя последней идиоткой в этом мир, зажмурилась невольно и даже не заметила, как в доме включился свет.

– Ты совсем обнаглел? – истеричные нотки в женском голосе не позволили засомневаться: пришла Викки. Я отшатнулась от Олега буквально на пару сантиметров и только сейчас осознала, насколько была напряжена. Неужели все из-за того, что так боялась прихода отца? Или дело всё-таки в поцелуе, от которого сердце сначала едва не остановилось, а теперь бьется в два раза быстрее, чем должно? – Ключ верни!

– Какой ключ? – изогнул брови Олег, так и не выпуская меня из объятий.

Викки взлетела по лестнице вверх и остановилась в метре от нас, так гневно глядя на Олега, словно надеялась его сию же секунду убить.

– Ключ! – зашипела Вика. – Не делай из меня дуру! Ты ещё скажи, что пришел сюда только ради того, чтобы зажимать у стены эту малолетку?! Тебе мало было, что ты мне всю жизнь покорежил? Да ты ничтожество! Чего ты к нам лазишь? Чего тебе надо?

Я краем уха услышала, как дверь хлопнула ещё раз. Отец? Больше некому.

– Тебе пора научиться здраво оценивать свои силы, Виктория, – усмехнулся в ответ Олег. – До встречи.

.. И прошел мимо неё с таким ледяным выражением лица, что мне даже стало не по себе.

Мне хотелось крикнуть, чтобы он остановился, не оставлял меня здесь одну, но умом я понимала, что Олег должен уйти. Викки ни слова папе про ключ не скажет, она сама его своровала. Интересно, а Олег успел закрыть дверь? Надеюсь, да.

– Ты куда, Олег? – удивленно спросил отец, но я уже не услышала ответ – благодаря Вике, схватившей меня за руку и с силой дернувшей на себя.