Текст книги "Бывший муж моей мачехи (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Твоя мама позвонила, – произнес он.

Я застыла.

Мама?

– Она не могла тебе позвонить, – прошептала я. – Она даже не знает, кто ты такой.

– Она выяснила через Алекса, – пожал плечами Лавров. – Сказала, что ты собираешься совершить ужасную глупость. И что ты ждешь от меня ребенка.

Он смотрел на меня, чуть прищурившись, и ждал, когда я скажу что-нибудь, но я не могла проронить ни единого слова. Как так? Почему мама вообще решила вмешаться? Неужели она была так свято уверена в том, что я потом пожалею о содеянном? Или считала, что я не хочу рожать только потому, что боюсь, что некому будет её выхаживать?

Нет, мама и так рвалась в бой и…

Я зажмурилась, пытаясь сдержать рвущиеся на свободу слезы.

– Это не имеет значения, – с трудом проговорила я, зная, что вот-вот разрыдаюсь. – Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ничего. Оставь меня в покое и убирайся из моей жизни.

– Ты не имеешь права распоряжаться жизнью нашего ребенка, ничего мне не сказав, – почти прорычал Олег. – И не можешь просто так убить его. Ты же сама этого не хочешь!

Я набрала полную грудь воздуха, собираясь обвинить Лаврова во всех грехах, рассказать ему о том, как я ненавижу его за то, что он выбрал Викки, за то, что жестоко обманул меня, воспользовался, хотя мог просто не трогать – я бы и так ему прислала эти документы, которые были надо, и без любовной истории, – но не смогла ничего сказать. Знала, что расплачусь.

Но надо же как-то освободиться.

– Это не твой ребенок, – выпалила я, хватаясь за последнюю надежду просто уйти отсюда и больше никогда с ним не сталкиваться, и застыла, дожидаясь реакции Лаврова.

Я наконец-то нашла в себе силы оттолкнуть Олега и броситься прочь. Даже сумку забыла, она так и осталась стоять на небольшой скамье у кабинета, а я пулей вылетела на улицу и, надеясь, что Олег не последует за мной, зашагала в неизвестном направлении. Я надеялась на то, что смогу уйти достаточно далеко, прежде чем он наконец-то поймет, где меня искать. А может, оставит эту дурную затею? Нырнула в небольшой скверик, рассчитывая на то, что затеряюсь среди деревьев, сверну куда-нибудь в торговый центр.

Но скверик оказался куда запутаннее, чем я предполагала, и я в какой-то момент осознала, что сама не знаю, где оказалась и куда мне идти. И мобильный, и все деньги остались в сумке, а я не помнила наизусть ничей номер. Даже ключи от дома, и те там. Можно было вернуться в больницу, надеясь на то, что сумку никто не украдет, но я не хотела вновь оказаться рядом с Олегом, боялась любого продолжения того самого разговора.

Хоть бы он поверил. Мало ли, что у меня было? Нашла какого – то немца себе, о котором мама и не знала, или со мной что-нибудь случилось. Да какая разница! Пусть идет к своей Викки и больше никогда, никогда даже не приближается ко мне. Это мой ребенок. Мой и ничей больше. И даже если я решусь родить, то Олег не получит возможности даже приблизиться к малышу. Ни он, ни эта его.

Живот свело, и я ойкнула от неожиданности. Голова закружилась, и я вспомнила, как Анатолий Игоревич повторял, что мне нельзя нервничать, что первый триместр – опасный период, а я ведь совершенно себя не берегу и.

Стало страшно. Я внезапно осознала, что не хочу терять этого ребенка, не хочу жертвовать им, своим ещё не родившимся малышом только потому, что его папа оказался таким козлом.

Я пошатнулась, всё поплыло перед глазами, и я почувствовала, как чужие руки уверенно ложатся мне на плечи.

Я развернулась из последних сил, готовясь закричать, хотя не была уверена на то, что смогу хоть рот раскрыть – и обнаружила у себя за спиной Олега. Хотела оттолкнуть его и убежать, но вместо этого только рухнула прямо на его руки.

Лавров подхватил меня, донес до скамейки в тени разлапистого дуба, усадил саму и осторожно устроился рядом.

– Оставь меня в покое, – попросила я, понимая, что не способна сейчас сорваться с места и куда-нибудь убежать. Я даже сто метров пройти не смогу спокойно, свалюсь без сознания. Хоть бы не было кровотечения…

– Ты сумку забыла, – Олег вручил мне её с таким видом, словно исключительно из-за вещей и догонял, хотя я прекрасно понимала, что это не так. Я уцепилась в кожаные ручки так крепко, словно надеялась, что сумка окажется заколдованной и поможет перенестись мне куда-нибудь за тридевять земель, но, увы, такое случалось только в сказках, а я всё ещё находилась в жестокой реальной жизни, и мир вокруг меня никак не хотел стать добрее.

На глаза вновь набежали слезы, но я сдерживалась. Просто молча смотрела на Лаврова, пытаясь унять бушующую в душе ненависть.

– Что тебе нужно? – наконец-то спросила я. – Я ведь уже сказала, что это не твой ребенок. Можешь не заботиться о моей судьбе.

– И чей же? Или ты считаешь меня идиотом, не понимающим, что такое первый раз для девушки?

– Я. – я закусила губу и украдкой взглянула на него, пытаясь набраться смелости. – Я отомстить тебе хотела. Это не твой ребенок, понял?

– И с кем же ты мне отомстила?

Я почувствовала, что краснею. Господи, а если он и в самом деле начнет искать.

– С Алексом! – выпалила я, прежде чем успела включить голову. – Так что.

– Если бы это был ребенок Алекса, – Олег подался вперед, обнимая меня за талию, и я зажмурилась, мечтая только об одном – чтобы это всё поскорее закончилось, – то ты бы сидела с ним, счастливая, в женской консультации, а он уже подыскивал бы себе нормальную работу вместо игр в казино. Или ты считаешь меня наивным идиотом?

Я почувствовала, как непослушная слезинка всё-таки стекает по щеке, оставляя солоноватый след, и сжалась, заметив опасное сверкание в глазах Олега. Лучше бы вообще молчала. Сказала, что мама ошиблась, что я не беременна. Или что уже сделала аборт. Может, он не взялся бы проверять?

Лавров занес руку, и я втянула голову в плечи, ожидая, если честно, удара, но вместо этого он только осторожно стер слезинку с моей щеки. От этого стало ещё более мерзко, и я попыталась отодвинуться, но безуспешно. Олег всё так же крепко обнимал меня за талию, не позволяя обрести хоть несколько миллиметров свободы, и я чувствовала, как гулко бьется в моей груди утомленное сердце.

Скорее бы всё это закончилось.

– Это не твой ребенок, – как заведенная, повторила я. – Ты не имеешь на него никакого права, слышишь?

– Если бы это был не мой ребенок, – прошептал Олег, – ты бы так не тряслась сейчас. Я готов поставить всё свое состояние на то, что та наша ночь так и осталась твоей единственной.

Да будь ты проклят!

– Почему ты мне не сказала о своей беременности?

– Убирайся к своей Викки, – прошипела я, – и пусть она рассказывает тебе о своих детях, рожденных и не очень. А меня просто оставь в покое. Я сама разберусь со своими проблемами.

– Это не проблема. Это счастье.

– Подавись своим счастьем, – я попробовала вскочить, но голова опять закружилась, и Олег уверенно вернул меня на скамейку.

– Мы же взрослые люди, – прошептал Олег. – Тебе надо успокоиться. Перестать нервничать, а то это плохо сказывается на ребенке…

Ненавижу!

– И всё спокойно обсудить.

– Нам нечего обсуждать, – возразила я. – Оставь меня в покое!

– Если ты не хочешь быть со мной, – его голос звучал твердо, – это не значит, что я позволю тебе убить нашего ребенка. И я не вижу ни единого повода, по которому ты должна работать беременной и наплевательски относиться к своему здоровью. Я обеспечу тебя и малыша всем необходимым.

– Мне ничего от тебя не нужно. Ни отношений, ни твоих денег, ничего! – запротестовала я, но Олег как будто не слышал ничего.

– Поговорим об этом дома, – твердо произнес он. – А сейчас пойдем.

– Я никуда с тобой не пойду.

Но моё сопротивление, казалось, было бесполезным. Олег с такой легкостью подхватил меня на руки, словно я была пушинкой – и понес куда-то, уверенно игнорируя все мои попытки вырваться.

Глава двадцать первая

Автомобиль остановился у дома, который когда-то принадлежал нашим родителям. Я со странной ностальгией смотрела из окна, узнавая знакомый забор и родные стены, заглядывая в окна, из которых выглядывала столько раз, чувствуя себя пленницей родного отца, заложницей ситуации, в которую попала из-за маминой болезни.

Олег кое-что изменил. Теперь не выбегал Федор, спеша открывать ворота, а они реагировали автоматически, на одно нажатие кнопки в мобильном приложении. Автомобиль, шурша колесами по вымощенной подъездной дороге, въехал во двор и остановился посреди некогда родного большого двора. Охраны нигде не было, и я едва сдержала удивленную усмешку – надо же, он избавился от того, что казалось привычным в этом доме на протяжении нескольких десятков лет?

– Пойдем, поговорим, – велел Олег, собираясь выйти из машины, но я остановила его, тихо прошептав: – Нет.

– Нет?

– Я не пойду туда, – твердо произнесла я. Ни за что. Ноги моей не будет в доме, где Викки вздумала считать себя хозяйкой. Я просто не выдержу. – Зачем ты меня сюда привез?

– Для того, чтобы мы с тобой поговорили в спокойной обстановке, а не в парке при десятках свидетелей.

Вот оно как. Он хочет, чтобы у нашего общения был только один свидетель, имя которому Виктория? Спасибо, я лучше бы расцарапала ему лицо в парке и сбежала бы оттуда. Или попросила бы кого-то меня защитить. Только вот одна беда, близких у меня нет. Маму нельзя волновать, ей ещё только не хватало спасать свою дочь, находясь на грани смерти. Отец – это просто запись в свидетельстве о рождении, запись, пытающаяся разжиться на мне.

Он был бы в восторге, если б услышал, что я жду от Олега ребенка. Это же такая отличная возможность содрать с него побольше денег! Поставить перед фактом, что либо он платит, либо никогда не увидит нашего ребенка.

Я бы лишила его этой возможности безо всяких "либо" и "или".

– Я не пойду в этот дом, – тихо промолвила я. – Если не хочешь просто отвезти меня обратно, то можешь выпустить и оставить в покое. И больше мы с тобой никогда не увидимся.

– Почему не войдешь?

Я закрыла глаза.

– А это не очевидно?

– Боишься воспоминаний?

Если б я боялась такой ерунды, как воспоминания, то, наверное, давно уже умерла бы. И мама бы умерла тоже, она и так прекратилась в жертву интриг. Нет, я просто не хотела, чтобы об меня в очередной раз вытирали ноги люди вроде Викки, те, у которых на то нет никакого права. И, возможно, надеялась, что Олег хоть немножечко меня уважает. Этого было бы достаточно, чтобы не заставлять сталкиваться с моей бывшей мачехой.

Я не сдержала смех, но он получился каким – то очень рваным, болезненным, словно я пыталась таким образом выплюнуть всю свою обиду.

Не вышло. Мне даже не стало легче, и увереннее от этого я выглядеть не стала. Только, может, лишний раз выставила себя дурой.

– Я просто не хочу видеть твою невесту, – прошептала я. – Это как-то непорядочно, приводить в дом к женщине, которую любишь, залетевшую от тебя случайно девицу. Тебе не кажется? Или я слишком высокого о тебе мнения?

Лавров удивленно взглянул на меня, на его губах заиграла растерянная, полная сомнений улыбка, и он хмыкнул, выражая собственное недовольство.

– Женщина, которую я люблю? – спросил он. – Невеста? Что за бред, Стася?

Я попыталась улыбнуться, хотя со стороны это больше походило на нервный тик, чем на улыбку. Так, дернула уголком губ и тут же поникла, не в силах изобразить достойную эмоцию.

– Ну как же, – прошептала я. – Ты привез меня в свой дом, где, очевидно, собираешься жить со своей будущей женой. Она, предполагаю, уже здесь осталась. Скажи, – я взглянула на него с вызовом, – не противно спать с Викки на той же постели, на которой она занималась этим с моим отцом? Или твои чувства, пережившие столько лет, и такую ерунду спокойно преодолеют?

Олег медленно повернулся ко мне, и в его глазах засверкало что – то сродни обиды и злости, как будто он не понимал, как мне вообще пришло в голову такое говорить. Он даже поймал меня за запястье, но я вырвала руку, не заботясь о последствиях, и выпалила:

– Правда глаза колет, да?

– Какая правда? – прошипел он. – Что ты несешь?! Какая Викки? Что она забыла в этом доме?

– А что, – хмыкнула я, – вы с Викки ещё не съехались? Ты всерьез думаешь, что можешь так просто привести меня в её дом поговорить о судьбе моей беременности? Тогда ты очень наивный и глупый человек. Я была о тебе лучшего мнения.

Я попыталась открыть дверцу автомобиля, чтобы поскорее умчаться прочь с этого двора и больше никогда не возвращаться, но Олег заблокировал машину изнутри, и всё, что я могла

– это только ударить ладонями по бронированному затемненному стеклу и упереться в него лбом в попытке скрыть катившиеся по щекам слезы. В какую-то секунду я даже порадовалась, что не пользовалась косметикой – по крайней мере, у меня не будет черных потоков туши на щеках.

Хоть что-то хорошо.

– Это мой дом, – проронил Олег. – А значит, принадлежать Викки он точно не может. Никогда.

– Да неужели? – усмехнулась я. – Держишь свою бывшую-будущую на коротком поводке?

В стекле я видела только размытую тень, не отражение, и даже не поняла, когда Олег успел приблизиться ко мне на достаточное расстояние, чтобы обнять за плечи, отрывая от чертова стекла. Я попыталась сбросить его руки, но безуспешно. Он был сильнее.

– Свою бывшую, – прошептал он мне на ухо, – я не пущу даже на порог.

– Да? А как же масштабные планы на свадьбу?

– На какую свадьбу?

Я повернулась, надеясь, что ещё смогла сохранить хоть капельку актерского мастерства и выгляжу достаточно горделиво.

– А разве нет? Мне говорили, ты наслаждаешься семейной жизнью.

Олег сжал зубы. Дыхание его стало громче, выдавая волнение и злость, и мужчина буквально прожигал меня взглядом. Захотелось спрятаться, втянув голову в плечи, но я заставила себя быть сильной и, напротив, только расправила плечи и смотрела ему прямо в глаза.

Может быть, хоть напоследок заставлю его постыдиться.

– Кто говорил? – холодно произнес мужчина. – Алекс?

– Причем здесь Алекс?

– Ну как же, – Олег поймал меня за запястье, – ты прикрываешься его именем. Он отказывается дать твой номер…

– А других способов узнать, где я нахожусь, у тебя не было? Ты же переводил деньги на счет больницы, мог бы поинтересоваться, где я.

– После того, как мне ясно дали понять, что пошел я к черту, да, Стася?

Я втянула носом воздух.

– У меня нет привычек общаться с деловыми партнерами, с которыми истек срок договора о сотрудничестве, – прошептала я.

– Так значит, это была не его личная инициатива?

Господи, да конечно же, нет! Сдалась я Алексу, чтобы он работал моим личным Цербером, хранящим мой покой от всяких ухажеров!

– Нет, – проронила я. – Это была моя инициатива. А ты не очень-то и упорствовал, правда? Так что же сейчас изменилось?

– Ты ждешь моего ребенка.

– Я уже говорила, что он не твой.

– А я говорил, что не верю тебе, – пожал плечами Олег. – Один-один.

– Счет – это не ко мне, – огрызнулась я. – Позвони Алексу. Или можешь связаться с Викки, она тебе быстренько всё рассчитает. Когда там у вас следующее свидание?

Олег сглотнул. У меня возникло впечатление, что слова о Викки и в самом деле причиняют ему дискомфорт, но он отчаянно старается этого не показывать. Наконец, шумно выдохнув воздух, он повторил свой вопрос:

– Кто тебе сказал, что у нас с Викки что-то есть?

Я дернула плечом.

– Какая разница?

– Есть разница.

Пришлось закрыть глаза, потому что смотреть на Олега я больше не могла. Сердце гулко колотилось в груди, меня опять тошнило, и всё, что я хотела – это закончить поскорее наш отвратительный разговор и уехать отсюда. Сейчас же. Сию секунду. К кому угодно. Лучше б я и вправду пыталась залечить свои душевные раны в чужой постели, может, сейчас мне бы было легче! Я хоть могла б сомневаться, чей это ребенок.

– Папенька мой драгоценный сообщил, – проронила я. – Пришел в гости, предложил соблазнить тебя. Ещё раз. Сказал, ну раз же сработало. А я моложе твоей будущей жены. И красивее. Он, знаешь ли, разочаровался в Викки, а во мне пока нет. Говорит, буду получше этой…

– Нашла кому верить, – оборвал меня Олег.

– Вот как, – я усмехнулась. – Так значит, я всё же хуже, чем одна знакомая нам обоим драная кошка?

Он аж дернулся.

– Я не это хотел сказать.

– Да? А что же? – в эту секунду я в самом деле испытывала по отношению к нему исключительно ненависть. Такую сильную, такую яркую, что даже самой становилось страшно.

Олег же, казалось, пытался вести себя мягче. Даже если получалось не сразу.

– Мы с Викки не вместе, – наконец-то проронил он. – Я вышвырнул её из этого дома точно так же, как и твоего отца. А если он наговорил тебе какой-то бред, то это не значит, что ему следует верить. Сейчас в моей жизни может быть только одна-единственная женщина. Та, которая ждет от меня ребенка.

Я содрогнулась.

– Да? Ещё одна?

– Ты прекрасно поняла, что я говорю о тебе.

– Я тебе не верю, – прошептала я. – Не верю, что ты так просто её отпустил. Я видела, как она сидела рядом с тобой.

– Стася, сидеть рядом может кто угодно.

– Да, конечно…

– Это была месть, – уверенно произнес Олег. – Месть, понимаешь? Позволить ей подумать, что она опять победила.

– Переспать напоследок, да.

– Да не было у меня с нею ничего!

Я замерла. Больше всего на свете мне сейчас хотелось поверить Олегу. Кивнуть в ответ на его очередные лживые слова и посчитать, что я просто ошиблась. Подумаешь, с кем не бывает. Случайно обвинила его в том, чего не было. Случайно обиделась.

Случайно разорвала все связи с прошлым миром и надеялась, что я не просто сама не отвечаю. На входящие, а меня ещё и никто не ищет. Олег, впрочем, действительно не особенно пытался меня найти, дозвониться, добыть тот чертов номер. Я сбила пару раз входящие вызовы, и всё, глухо, никаких больше попыток. И теперь, после того равнодушия и всего того, что я знала о нем и о Викки, вне зависимости от того, насколько слова отца были правдой, мне предлагалось просто так взять и простить?

Извините, но нет.

– Глаза не лгут, – холодно ответила я. – Возможно, ты выставил её, как побитую собаку, за дверь следующим утром. Откуда у меня могут быть гарантии?

– Не следующим утром, а в тот же день.

– Мне не интересно, – отрезала я.

Любовь, которая жила в моем сердце, уже успела перекипеть. Я даже не знала, как так вышло, но теперь, глядя на Олега, чувствовала только кипевшую в душе ненависть. В какой-то момент мне с этим чувством просто жить легче стало, и я выбрала его, как свою персональную защиту. А отклонятся от принятых решений не привыкла. Унижение – не то лекарство, которое может заживить душевные раны.

– И всё же, – промолвил Олег. – Зайдем в дом. Там всё равно никого нет. Мы просто спокойно поговорим. Я не хочу, чтобы ты натворила глупостей, о которых потом сама же будешь жалеть.

Я пожала плечами. Нельзя сказать, что я так уж в себе не сомневалась. Но доверять ему тоже была не склонна. Единственное, чего мне сейчас хотелось – забраться в свою кровать, укрыться одеялом с головой и, возможно, разрыдаться. Или молча, тихо позволить слезам стекать по щекам, без единого звука, чтобы никто не узнал.

Но дома нельзя было плакать. Мама всегда проявляла потрясающую внимательность ко мне, даже когда была больна, практически при смерти. И мне очень сильно не хотелось её расстраивать.

Он наконец-то разблокировал дверцу автомобиля, и я смогла выйти наружу. На свежем воздухе стало чуть лучше. Заметно похолодало, на небесах собирались тучи, и я наконец-то могла дышать полной грудью, не беспокоясь о том, что задохнусь раскаленным воздухом уже догорающего лета.

Олег тоже вышел из машины, но к дому идти не спешил. Как будто остерегаясь того, что я сбегу, нарочно подошел ближе, подал руку, и как бы я ни притворялась, что ни в чьей помощи не нуждаюсь, пришлось последовать за ним. Голова покруживалась, но я не позволила себе принять его ладонь, слишком сильной и горькой была обида.

Подниматься по всегда немного скользким ступенькам знакомого, как свои пять пальцев, крыльца было непривычно. Я наблюдала за тем, как Олег своим ключом открывал дверь, и молча кусала губы, стараясь не воскрешать воспоминания о том, как это же проделывал Федор. Отец очень редко делал что-то сам, ему нравилось приказывать охране или слугам выполнить какие-то элементарные действия, для других не составившие бы ни малейшего труда.

Олег сменил замки, я видела это уже по форме ключа. Дверь осталась та же. А когда он пропустил меня вперед, предлагая первой зайти в некогда родной дом, я поняла, что внутри всё осталось практически идентичным.

– Ты ничего здесь не менял, – отметила я.

– У меня не было на то времени.

Он попытался приобнять меня за плечи, но я первой успела отступить и уверенным шагом направилась к лестнице. Быстро поднялась вверх по ступенькам, скользя кончиками пальцев по знакомым гладким поручням, остановилась у двери в свою спальню, открыла её, ожидая увидеть там…

Не знаю. Я не знаю, чего ждала.

Но меня повстречала будто запечатленная картина из прошлого. Те вещи, которые я бросила на кровати, так там и остались, и легкий беспорядок, оставленный при моем побеге, нисколечко не изменился. Олег как будто нарочно оставил всё так, как было.

– Просто руки не дошли? – севшим от волнения голосом спросила я, даже не оборачиваясь, но прекрасно зная, что Олег сейчас стоит у меня за спиной, возможно, всего лишь в нескольких сантиметрах от меня.

– Не считал, что имею право прикасаться к этому всему без хозяйки, – проронил он.

– Да? – голос звучал хрипло, будто я заболела. – Однако, хозяйку ты уведомить об этом не спешил. И привести посмотреть на всё оставленное здесь тоже. Очень нелогично.

Олег следом за мной переступил порог комнаты и наконец-то опустил ладони мне на плечи. Я содрогнулась, но продолжила стоять на месте, не желая оборачиваться и заглядывать ему в глаза. Это было бы всё равно как посмотреть в лицо всем своим страхам и наконец – то получить ответы на вопросы, которых я и сама боялась.

Я не хотела так рисковать. Больше всего на свете мне сейчас хотелось никак не развеять эту неопределенность, она дарила хотя бы право выбирать между любовью и ненавистью.

– Прости меня, – прошептал мне на ухо Олег. – Я знаю, что не должен был просто так тебя отпускать. Я был уверен, что смогу поговорить с тобой после того, как разберусь с этими двумя, но ты очень быстро уехала, – его голос обжигал мою кожу. – И не брала трубку…

Конечно. Я была занята тем, что собирала: вещи в чемодан, маму к перелету, себя по кусочкам.

– Знаешь, – выдохнула я, – это было бы очень хорошим оправданием, если только забыть о том факте, что мы не виделись полтора месяца. Ты как будто. Оставил место для статуэтки, но не сказать, что она особо тебе нужна.

– Это не так.

Я не поверила, но всё-таки рискнула обернуться и посмотреть Олегу в глаза. Казалось, он сам верил в то, о чем говорил.

Жаль только, это было всё равно не слишком убедительно.

– Послушай, – прошептал он, ступая ко мне ближе. – Мы же можем всё исправить.

– Не можем.

– Стася, – он взял меня за руки. – Ты носишь моего ребенка.

– Это мой ребенок, а не твой, – отрезала я. – Можешь забыть о том, что ты участвовал в его зачатии.

– Значит, ты больше не будешь отрицать.

– Нет, – холодно произнесла я. – Я не буду отрицать, что биологически ты его отец. У меня нет других кандидатов. Но пока ты был так увлечен тем, что мстил своей бывшей жене и моему папеньке, я была занята несколько другими вещами. И у меня, знаешь ли, сместились приоритеты. Так что я не намерена вновь переворачивать свою жизнь с ног до головы. И не особенно хочу видеть в ней тебя, если честно.

Олег помрачнел.

– Это место, – продолжила я, – больше похоже на могильник. Я не понимаю, зачем было делать всё это, чтобы поселиться в музее, где всё будет напоминать тебе о ней.

– Здесь жила не только она, – прошипел Олег. – Я не тронул твою комнату, а не её, если ты не заметила.

– У меня нет желания проверять, – вскинула голову я. – Может быть, ты и считаешь меня наивной дурочкой, которая способна повестись на любую ерунду, которую ей расскажут, но, к сожалению или к счастью, это совсем не так.

– Я знаю, что поступил неправильно, – произнес он, – и что должен был связаться с тобой. Настоять на своём.

– Так чего ж не сделал?

– Прости.

Он подступил ко мне ещё ближе, напрочь уничтожая ту так старательно выстроенную дистанцию. Я нахмурилась и взглянула на него, как будто на сумасшедшего. В самом деле верит, что одного "прости" будет достаточно? Я что, настолько наивная дура? Так ведь вроде бы не похожа…

– Мы ведь можем начать всё сначала, – выдохнул он, обнимая меня за талию и склоняясь ближе. – Нас теперь объединяет ребенок. Мы не сделали ничего катастрофического друг для друга. Всё ещё можно повернуть так, как нам с тобой захочется, Стася. И мы будем счастливы вместе.

– А.

– Ты же знаешь, – прошептал Олег, – у меня достаточно денег, чтобы обеспечить всё для твоей матери и тебе не пришлось заниматься этим самой.

Я уже однажды слышала эту песню.

– А если я не хочу запираться дома с ребенком? – вскинула голову я.

В глазах Олега вспыхнуло что-то сродни отчаянью, и мне подумалось, что он, наверное, и вправду очень хочет ребенка. А то, что мои желания могут отличаться от его собственных, это ведь его не интересует, правда?

Но он ошибся. Я не наивная курица, которая позволит просто себя растоптать. И не брошусь в его объятия только потому, что он изволил извлечь из себя несколько слов вроде "прости".

– Просто роди этого ребенка, – Олег смотрел мне в глаза с такой надеждой, словно в моих руках была вся его жизнь. – А дальше всё будет так, как ты захочешь.

– Даже если я захочу уйти? – выдохнула ему прямо в губы.

Олег не ответил. Он наклонился ниже, целуя меня и, очевидно, дожидаясь какой – то взаимности. Что ж. На поцелуй я была согласна, но не больше.

Спустя секунду я уже отстранилась от него и, позволяя себя обнимать, тихо произнесла:

– Мягко стелешь. Только я один раз уже ушиблась.

Олег застыл, и я почувствовала, как напряглись его руки.

– Даже если я рожу этого ребенка, – продолжила я ставшим вдруг ледяным голосом, – Ты его не увидишь.

И с силой ударила Олега коленом в пах.