Текст книги "Привет от Вещего Олега"

Глава 12

Было часа два пополудни, когда мы отправились исследовать местность. Машину и собаку оставили во дворе под надзором Гены. Велла два раза попала под струю, поливавшую Надины огурцы и клубнику, после чего сочла свою жизнь вполне удавшейся и завалилась спать.

– Чудесные места, – сказал мне муж мечтательно, когда мы вышли на берег Волхова. – Никак не подумаешь, что здесь может что–то плохое случиться…

– Вот только не надо про Вещего Олега! – Взорвалась я. – Мила мне уже осточертела со змеями, предсказаниями и прочей пакостью! Ее бы воля, она давно бы поселилась на том кургане и впадала бы в транс по три раза на дню!

– Да я вообще–то имел в виду ваши похождения, – вставил он примирительно. – Должен же я знать, какие именно твои наклонности приводят к неисправности печных труб! Ведь не домовой же тут постарался!

Я пересказала ему всю историю с Маленой, золотом, удачами Инги, выдранными листами и прочими странностями.

– Могла бы и дома фотки показать, – обиделся он.

– Дома и покажу, – ответила я.

Он решил сменить тему и потребовал быстрее идти к воде. Мы спустились к роднику, в заросли камышей и осоки, потом выпросили у одного местного мужичка лодку покататься, потом снова поднялись на берег и пошли вдоль косогора в сторону кургана – как ни хотелось мне обойти его стороной. Собирая землянику, мы активно обсуждали первые результаты наших с Лизой и Соней расследований.

– Кстати, я хотел тебе сказать, – он замялся.

– Что? – Насторожилась я.

– Я решил, что не буду продлевать контракт с телекомпанией. Он в ноябре истекает, и хватит. Все–таки это не работа для мужчины. Так, побаловаться годочек можно, а постоянно нужно что–то посерьезнее.

– И чем ты намерен заняться? – С подозрением спросила я.

– Хочу восстановить лицензию, – признался он.

Батюшки светы! Опять хочет податься в частные сыщики! И что, рассчитывает порадовать меня этим?

– Вань, ну зачем тебе это?

– Понимаешь, это та работа» которая мне нравится. Я когда в агентство прихожу, душой отдыхаю. Через полгода истекает срок запрета на деятельность, и, знаешь, честно тебе скажу, я с этой мыслью тоже сюда приехал, ты уж прости. Хотя из–за тебя, конечно, в первую очередь.

– Что значит: с этой мыслью? – Не поняла я.

– Ну, я понял, что ты раскопала какую–то аферу, пояснил он. – И подумал, что если я помогу тебе ее распутать, это будет еще один плюс для восстановления моей лицензии. И мне опять же спокойнее, что в моем присутствии с тобой ничего не случится.

Эти корыстные мысли меня позабавили:

– Значит, тебе нужна еще одна детективная история? Да еще в сельской местности! Анри Дапьен и убийство в коровнике! Смотрите на видео! – Иронизировала я, вспомнив красивое заграничное имечко, которым он назвался, когда мы встретились впервые.

Он усмехнулся:

– Вечно ты все утрируешь! Нет, с убийством, пусть даже в таком экзотическом месте, ты, пожалуй, хватила. Но вот какая–нибудь милая история с кражами, незаконной торговлей антиквариатом, меня бы вполне устроила, – продолжал он мечтательно. – Ну, мошенничество сгодилось бы в крайнем случае, но там доказательная база сложнее. Так что я намерен изловить этих преступников, тем более что они осмелились покушаться на мою жену! – Он хитро смотрел на меня, произнося этот хвастливый и самодовольный монолог.

Я пожала плечами:

– Попробуй. Только вот я посмотрю, как это у тебя получится.

– То есть? – Он смотрел непонимающе.

– Я хочу сказать, что ты, конечно, можешь помогать, но преступление раскрою я сама!

Выясняя, кому достанется большая часть шкуры не то что не убитого – не выслеженного еще в этом лесу медведя, мы подошли к кургану.

– Это и есть Олегова Могила? – Спросил Ванька с интересом.

– Да.

– Пошли поближе, – предложил он мне. – Ужасно хочется посмотреть. Я помню, мы эту летопись разбирали, когда я древнерусский в Университете учил.

Метрах в пятидесяти от кургана Иван показал на его подножие:

– Ну и дурной же вкус у людей! Это додуматься надо лечь отдыхать на могиле, пусть и мифической! Я бы не рискнул, честно скажу.

– Пожалуй, – согласилась я, вглядываясь в отдыхавшего молодого человека. – Ой, да это Олег! Давай не будем к нему подходить, а, Вань?

Он посмотрел на меня с насмешкой:

– А почему бы это? Думаешь, я с ним затею на шпагах драться? Так я свою дома оставил, разве что у него с собой две окажется. – Мы подходили все ближе. – Смотри, он, кажется, спит. Надо разбудить, потому что на таком солнцепеке спать опасно!

Я позвала:

– Олег! Олег, проснись! – Он не отзывался, видимо, спал крепко. Тогда я присела и легонько потрясла его за плечо; Олег совершенно не хотел просыпаться. Не понимая, я уставилась на Ивана, который быстро наклонился к парню, потрогал пульс и, покачав головой, осторожно откинул белую рубашку, которой были прикрыты плечи и грудь Олега, одетого в джинсы и легкую сетчатую майку без рукавов. Правое плечо ужасно распухло и посинело, на нем виднелась небольшая окровавленная ранка. Недоуменно пожав плечами и, как будто припоминая что–то, Ванька пощупал лимфатические узлы Олега, потом приподнял закрытое веко – я увидела следы крови. Кровь была и на деснах.

– Что это? – Спросила я мужа.

– Змея, – ответил он с нескрываемым удивлением. – Похоже, что он умер от укуса змеи. Только вот при каких обстоятельствах она смогла укусить так высоко? Он, что, на четвереньках к ней полз?

– Вань, но это ерунда! – Запротестовала я, немного опомнившись. – И вообще – в этой местности, если и водится кто–то, то только ужи, в худшем случае – тривиальная серая гадюка, а ее укус не смертелен!

– Но ведь Вещий Олег умер? – Уточнил он цинично.

– Да прекрати свои шуточки! – Взорвалась я. – До них ли сейчас!

– А я и не шучу, – сказал он спокойно. – Просто из любого правила есть исключения. И укус гадюки может привести к летальному исходу, если, например, у человека аллергия. Бывает ведь, что даже от укуса пчелы или осы люди умирают. Опять же, жара усугубляет действие яда. И если помощь вовремя не окажут, а он уже остыть успел, это притом, что лежит на солнце! Потом, укус высоко, а чем ближе к сердцу, тем опаснее.

– Тем более что сердце у него было больное, – задумчиво произнесла я. – Мне Тамара Семеновна рассказывала. Он даже на раскопе не работал поэтому.

– Ну, тем более. Видишь, тут собрался полный букет негативных факторов. У него шансов практически не было. Мне только непонятно, как все произошло. Надо же законченным идиотом быть, чтобы перед разъяренной змеей так близко стоять и даже не попытаться увернуться! Ведь не заметить ее можно под ногами, ну, ладонью сунуться, но чтобы грудью?

Я отвернулась, чтобы не смотреть на мертвого Олега. Жалость переполняла мое сердце. Мой взгляд остановился на отброшенной рубашке – ее тонкую белую хлопчатобумажную ткань украшали изображения черных бегущих мустангов. Я нагнулась, чтобы снова прикрыть ею мертвое тело, но муж, сидевший поодаль, покуривая и о чем–то сосредоточенно размышляя, окликнул меня и велел ничего не трогать. Немного удивившись, я отошла в сторону, думая, какая ужасная и нелепая смерть постигла Олега. В той же растерянности я присела на траву, но тут же вскочила на ноги – в голову ударила мысль о том, что сидеть на земле опасно – где–то здесь может быть змея. Я решила спуститься к реке, выискивая по дороге глазами какой–нибудь камень или бревно, на которое можно было бы без опаски сесть. Неподалеку я увидела старое, порядком проржавевшее ведро. Оно показалось мне подходящим в качестве сиденья, и я подошла ближе, но поднять его с земли все же не решалась – мне мерещилось, что именно там и притаилась убийца Олега или кто–то из ее собратьев. Так я и стояла в тупой нерешительности, когда ко мне подошел Иван.

Что ты там увидела?! – Ванька спустился прямо к ведру и пихнул его ногой – громыхнув, оно прокатилось почти рядом со мной. В испуге я отскочила.

– Что ты делаешь?! Мне говоришь, чтобы я ничего не трогала и лишних движений не делала, а сам! А вдруг она там и сидела? Было бы мне тут – «из мертвой главы гробовая змея»! – Заорала я не своим голосом.

Словно иллюстрируя мои слова, злосчастное ведро еще раз крутанулось и остановилось, открыв нашему взору многозначительный символ – череп и перекрещенные под ним кости, неуклюже намалеванные белой краской на боку.

Я с удивлением воззрилась на этот сомнительный шедевр. Конечно, в деревне сотни старых ведер, но вот именно ату рухлядь я точно видела не раз; в этом ведре носили картошку в студенческую столовую рядом с крепостью! А совсем недавно зловредные кадеты, узнав, что такая, прямо скажем, негигиеничная посудина используется для транспортировки продукта питания, пусть и нуждающегося в чистке, изобразили на ней костяк, подражая маркировке емкостей с ядами. Это была своеобразная форма протеста против качества картофельного пюре в столовке. Пока я вспоминала все это, Иван, не знавший таких подробностей и крайне удивленный столь необычной росписью, рассматривал ведро со всех сторон. Его реакция на мои слова была странной: сначала он посмотрел на меня, потом на ведро, потом резко выпрямился:

– Клава! Да ты, похоже, сообразила все правильно!

– Ты это о чем? – Осведомилась я, подходя ближе.

– «Из мертвой главы гробовая змия шипя между тем выползала». Я думаю, что она как раз р и была в этом ведре, но только не сейчас, на этот счет ты зря боялась, а несколько часов назад, когда Олега укусила. – Сразил он меня ответом. – Видишь, на боках внутри след, он хорошо виден, потому что ведро грязное, по бокам земля налипла? – Он показал мне на полоску, в одном месте, как будто кто–то с силой провел пальцем или, скажем, толстой проволокой. – Как–то неуважительно отнеслись к этой рептилии, даже посудину не помыли! – Он попытался мрачно пошутить, потом снова присел и принялся с интересом исследовать дужку ведра.

– А зачем она туда попала? – Спросила я, наблюдая за его действиями.

– А вот на этот вопрос ответит следствие, – сказал Иван неожиданно серьезно, после чего вытащил мобильник, набрал «02» и коротко сообщил, что обнаружил труп молодого человека в таком–то месте.

– Скоро прибудут, – сообщил он, завершив переговоры. – Попросили не уходить пока. И ничего не трогать. Придется еще понятыми быть. Правда, такого амплуа в моей карьере еще не было. Так что для полноты впечатления…

Какое еще следствие, Вань, у тебя профессиональная деформация! – Вырвался у меня вопль отчаяния. – Это же укус змеи, несчастный случай! У нас Уголовный кодекс змей не карает! Как и всех прочих животных! – Добавила я для убедительности, вспомнив, как Шестопалов не хотел возбуждать дело против собаки.

– Не нравится мне этот несчастный случай, – ответил Иван спокойно.

Оперативной группе, прибывшей по нашему вызову, случай тоже не понравился, хотя судмедэксперт, женщина средних лет, тоже пришла к выводу, что смерть Олега наступила от укуса змеи. Внимательно осмотрев все вокруг, они согласились и с Ванькиным предположением о том, что змея не сама приползла и что–то не поделила с покойным, а зачем–то была в ведре, затянутом, скорее всего, той самой рубашкой с конями – на это указывали несколько тоненьких порванных ниточек и обрывки скотча у края. Следы скотча были и на рубашке. Вкупе со следом внутри – менты тоже сочли, что он мог быть оставлен чем–то тонким и упругим, напоминавшим змеиное тело – они наводили на вполне определенные размышления. Веру в несчастный случай подтачивало и слишком высокое положение укуса – не особенно понимая в герпетологии, оперативники согласились с рассуждениями моего мужа о том, что при случайном контакте испуганная змея может поразить конечности, но не верхнюю часть плеча. А вот если змея сидела в ведре, а Олег наклонился над нею, то при таких обстоятельствах рептилия как раз и могла укусить именно в плечо. Против версии о несчастном случае говорили и улики. В левой руке парня было зажато несколько белых с черным ниточек, которые вполне могли быть частью белой рубашки. Что было совсем уж странно; если вспомнить, что саму рубашку мы с Иваном нашли на теле – предположение о том, что человек сначала судорожно рвал ее, а потом спокойно прикрылся и заснул, было бы совсем уж несуразно. Вывод напрашивался сам собой: рубашку положил кто–то другой, и не исключено, что если не на труп, то на остывающее тело. А раз этот другой не оказал Олегу никакой помощи и даже не вызвал врачей, то как минимум оставил человека в опасности, что тоже является уголовным преступлением. Разжав ладонь умершего, судмедэксперт обратила внимание на рыжеватые пятна на его пальцах – по всей видимости, от ржавчины. Врач предположила, что Олег мог так испачкать руку, если, открывая ведро правой рукой, левой придерживал его сбоку. А характер складок на смятой ткани вполне совпадал с контурами ведра и вероятным узлом.

Когда прибывший Шестопалов посвятил меня во все эти дедуктивные подробности, я не удержалась от удивленного вопроса:

– Иван Григорьевич, но зачем же Олег полез в ведро со змеей?!

– Вот в этом–то и загвоздка, – признался милиционер. Скорее всего, он не знал, что там змея. А может, там, кроме змеи, еще что–нибудь лежало? А то еще могло быть на спор – с тем человеком, который его рубашкой накрыл? А ведро, похоже, и правда из экспедиции, я его, по–моему, тоже видел. Надо проверить, нет ли там чьих отпечатков пальцев…

Господи! Да скорее всего это будут отпечатки пальцев Рината, подумалось мне. Не далее как вчера я видела в его руках это ведро – именно он чаще всех ходит с ним за картошкой, а потом вечерами разжигает у камералки костер, на котором Тамара Семеновна печет эту самую картошку и устраивает посиделки… А теперь в этом ведре каким–то образом побывала змея, встреча с которой стоила Олегу жизни… Стоп! Да ведь и рубашку такую я, кажется, видела на Ринате, а вовсе не на Олеге! И тут память услужливо подсунула недавний рассказ Милы о том, что в юности Ринат работал то ли змееловом, то ли сборщиком змеиного яда. Тогда он вполне мог знать обо всех факторах, при которых укус обыкновенной серой гадюки приводит к летальному исходу, тем более что про больное сердце Олега знала вся экспедиция! Перед моим мысленным взором возникли карие глаза красавицы Инги: вот вам и мотив…

Так же подумал и Шестопалов, когда я поделилась с ним своими размышлениями.

– Да ведь его сразу можно арестовывать! Тут тебе и мотив, и возможность, и все, что душе угодно! – Заявил милиционер убежденно.

– Особенно если понять, каким образом он мог реально спровоцировать контакт жертвы со змеей! Не под гипнозом же! – Вставил Ванька.

Милиционер обернулся к нему; я сообщила, что это мой муж, а в прошлом – сотрудник компетентных органов.

– Где трудились? – Деловито осведомился Шестопалов.

– В разведке, – коротко ответил Иван.

– То–то я смотрю, вид у вас… того… не оперативный, – выразился участковый.

– Вы хорошо помните положение трупа и все, что обнаружили на месте в первый момент? – Обратился к Ваньке оперативник из района.

– Думаю, что да, – ответил мой муж уверенно.

– Тогда мы попросим вас еще немного остаться с нами и все подробно показать, – заявил милиционер. – Заодно сравним наши выводы, вдруг придем к какой–нибудь версии? А вы, Иван Григорьевич, отправляйтесь в крепость, найдите этого Рината и поинтересуйтесь, может, он знает, кто ведро брал и зачем, и не его ли эта рубашка. Ну, и заодно можно насчет алиби спросить на сегодняшнее утро. Время вот только еще предстоит уточнить. Если это и вправду убийство, то на него достаточно многое указывает, причем сразу!

– В классических детективах такие лица, как правило, оказываются невиновными, – задумчиво произнесла я.

– Так то в детективах! Возразил мне сыщик. – А в реальной жизни на кого улики показывают, тот и убийца!

Можно было с этим поспорить, но не хотелось. Я решила отдаться на волю событий. В конце концов, в поведении Рината действительно немало странного. Да и в биографии – учитывая прошлое бывшего змеелова и военного врача.

И тут я глазам своим не поверила: к нам спокойно и уверенно приближался худощавый черноволосый человек, в котором я довольно скоро узнала Рината. Тут же на память пришел мелодраматический пассаж из книжек – о том, что убийцу обычно тянет на место преступления. Что ему понадобилось здесь? Я смотрела, как он приближался к нам: наклонился, поднял что–то с земли, поднес к губам…

– Что это он делает? – Вырвалось у меня.

– Землянику ест, – услышала я над ухом голос мужа. – Но вот визит его сюда занятный. Интересно, сам идет или пригласил кто?

Парня встретили с распростертыми объятиями сотрудники правопорядка, которым он тут же сказал, что у него здесь назначена встреча.

– С кем? – Поинтересовался Шестопалов.

– С одним приятелем, – уклончиво буркнул Ринат.

Подошел другой милиционер, взял его под руку и подвел к телу, уже накрытому простыней.

– Что… что это? – Спросил Ринат; я внимательно наблюдала за его реакцией. Вроде отреагировал естественно, но спокойно. Впрочем, я мало его знала, чтобы сделать какой–то определенный вывод. Оперативник указал на белую рубашку, теперь лежавшую рядом с телом:

– Это ваша вещь? – Спросил он парня и приготовился записывать.

Ринат смотрел, напряженно раздумывая; у меня мелькнула мысль, что он соображает, как бы получше соврать. Наконец он сказал странным тоном:

– Возможно.

– Что значит возможно? – Удивился Шестопалов. – Или ваша, или нет. Как это вы не можете свою собственность опознать?

– Видите ли, – начал Ринат неуверенно, – это ведь фабричная продукция, смотреть надо… – И словно про себя добавил:

– Неужели у него такая же была?..

У него? Да ведь ему не сказали, кто под простыней! Стало быть, он и без милиции об этом неплохо осведомлен? Похоже, что опера подумали так же, потому что прокурор из района даже в лице изменился:

– У кого – у него?

– У Олега Кружкина, – Ринат кивнул на труп. – Ведь это он, я по кроссовкам узнал, они приметные. Та встреча, о которой я вам сказал, была назначена именно с ним, – продолжал он, словно не осознавая, что этими словами подводит черту. Странно: он до сих пор не спросил, что же случилось с Олегом! Может, потому что и сам неплохо это знает?

После нескольких, уже скорее формальных, вопросов насчет алиби, прежней работы и так далее сотрудники Волховского УВД стали коситься на Рината все более подозрительно. Выло хорошо заметно, как хочется представителю местного угрозыска запихать парня в грязный бело–голубой уазик и повезти в романтическое путешествие до ближайшего изолятора временного содержания. Но от столь интересной идеи пришлось пока воздержаться наличие змеи в ведре, пусть и затянутом рубашкой Рината, еще совершенно не означало, что посадил ее туда сам Ринат. И даже если так кто докажет, что это было сделано с умыслом на убийство? Хотя, конечно, не окажись он сейчас здесь, а заяви дня три спустя какое–нибудь железное алиби, да еще не будь в этой экспедиции Инги, мне было бы гораздо проще отказаться от подозрений, какими бы зыбкими они ни казались в тот момент. И не только мне – милиционеры и прокурор, еще раз задав Ринату строгие вопросы, обязали его явкой к Шестопалову и с большим неудовольствием разрешили удалиться.

– Не иначе, приходил следы замести, – задумчиво произнес представитель УВД. – Если это убийство, то он идеальный кандидат в преступники. Вы следите за ним, слышите, Иван Григорьевич?! – Мент потянулся за мобильником. – Надо же, до чего додумались!

Я же продолжала надеяться на то, что это был просто несчастный случай и неприятное для Рината стечение обстоятельств.