Текст книги "Привет от Вещего Олега"
Автор книги: Алла Арбенина
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 10
Назавтра Малена чувствовала себя по–прежнему неважно, и мы решили полечить ее от простуды старым русским способом – в бане. Наша шведская подруга снимала комнату в доме одной пожилой пары, возле самой крепости, хозяева ее очень полюбили и, отправляясь на неделю в гости к дочке, оставили дом вместе с баней в полное распоряжение жилички. Всплыла, правда, небольшая проблема – никто из нас не представлял себе, как растапливать печь, и мы решили положиться на опыт кого–нибудь из местных жителей и бросить по поселку клич. Однако, обращаясь к Наде с просьбой порекомендовать местного эксперта по баням, мы даже не ожидали, что наши «чистые» намерения станут новостью номер один в деревне, а когда слух коснулся ушей Маши, то, разумеется – и в экспедиции. Желающих помочь нам оказалось так много, что впору было объявлять конкурс на лучший способ растапливания бани. Оказалось, что каждый знал особый секрет «самого мягкого и целебного пара». И даже после того, как мы выбрали наиболее подходящего, на наш взгляд, кандидата – благообразного мужичка, жившего по соседству с Маленой, «добрые селяне» не успокоились: кто учил заготавливать веники, кто рекомендовал свою фирменную настойку, кто советовал, какие дрова использовать…
Сосед под вечер затопил нам баню и, объяснив, как поддерживать огонь, деликатно удалился, чтобы не смущать «трепетных барышень» своим мужским присутствием. Чуть позже, подбросив еще дровишек, мы закрыли дверь и приготовились проводить лечебные процедуры. Когда душистая настойка заполнила баню ароматом, веники ожидали своего часа в шайке с водой, мы погрузились в приятное тепло, весело болтая о наших общих знакомых и вспоминая всякие забавные случаи.
Хорошо, что Мила с нами не увязалась, а то сейчас бы началось: «Давайте гадать, баня – самое подходящее для этого место!», – озвучила я внезапно пришедшую в голову мысль.
А что, может и правда погадать – что за неприятности она там насулила на бытовой почве?! Что–то мне не нравятся такие неопределенные предсказания, – отозвалась Лизка.
– Да нет, в бане на жениха гадают, а не на неприятности!
– А что нам–то на них гадать? Мы с тобой в этом смысле вроде уже обеспечены. Наши «принцы на белых конях» успешно миновали стадию женихов. И разводиться с Юрой я пока поводов не вижу. – Тут Лизка неожиданно сникла. Я даже удивилась про себя: неужели ей мало острых ощущений в жизни? Или наш рыцарь в серебряных доспехах при всей своей романтичности все–таки больше отличник, чем принц из сказки? Так я всегда это предполагала… Разумеется, говорить об этом вслух я не стала, решив, что это вряд ли поднимет внезапно упавшее настроение кузины.
Тем временем Лизка молча вышла из парилки, а я переключила внимание на Малену: не скучает ли та? Взглянув на нее, я немного испугалась – она сидела, в изнеможении привалившись к стенке и с трудом переводя дух. В лице ее не было ни кровинки.
– Лиза, срочно открывай дверь – Малена перегрелась! – Крикнула я в предбанник и попыталась встать, но вдруг почувствовала невероятную слабость в ногах. Растолкав Малену и кое–как добравшись с ней до предбанника, я увидела Лизку, которая сидела, уронив голову на руки. – Что ты сидишь, так же и угореть можно, срочно на улицу!
Я решительно ринулась к двери, пытаясь ее открыть, но она не поддавалась. А голова становилась противно тяжелой, и я чувствовала, как силы меня покидают. Баня постепенно заполнялась угаром – он выползал из печной трубы, вместо того, чтобы через нее же мирно выходить на улицу.
– Здесь, что, тяга неисправна?! – Простонала Лизка. Или мы не то что–нибудь сделали? Клава, так почему ты не открыла дверь?
– Ее заклинило, – ответила я с недоумением.
Лиза, не поверив, медленно подошла ко мне и тоже безуспешно попыталась открыть дверь» потом огляделась вокруг туманным взором и сползла на пол. Полные ужаса, мы переглянулись: стало понятно, что преодолеть это препятствие самостоятельно мы не сможем. Окон в этой бане не было. Других путей выбраться из парного плена не виделось. А дым все наползал, отнимая силы – и физические, и умственные. Мы сидели, рассматривая предбанник и не находя ни малейшего способа спастись. Не могу сказать, сколько это продолжалось, но в душе моей возрастал противный страх и еще какое–то чувство, от которого хотелось дико орать. Вот только с силами собраться…
Уже в какой–то странной полудреме, стараясь не смотреть на своих подруг, я услышала откуда–то звучавшее прямо–таки издевательски в этот момент кукование кукушки. Оно повторилось несколько раз, все громче и настойчивее. От машинально пришедшей в голову известной присказки: «Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? " по телу пробежал неприятный холодок.
– Откуда она здесь? – Косеющими глазами я все–таки взглянула на Лизу.
Она тоже с трудом сфокусировала на мне взор:
– Кто?
– Кукушка, слышишь?
Тут до нас опять донеслись те же мерные противные звуки.
– Да это же мой мобильник! – встрепенулась Лизка. – Стало быть, я его не вытащила из сумки! Так, это мне звонила мама, но чем она нам может сейчас помочь – из Питера! Она озадаченно посмотрела на нас, но потом здравая мысль все таки посетила ее, и, нажав несколько кнопок, она промямлила: «Мила, привет! Слушай, ты там уже нагулялась? Сделай милость, брось свои дела и дуй в тот дом, где Малена живет, у нас дверь в бане заклинило, помоги выйти! Попроси там кого–нибудь помочь из мужиков, все, только быстро!»
Со вздохом облегчения она отключила связь, а я благословила момент, когда на Лизу, всегда такую методичную, напал приступ рассеянности, и, собираясь в парилку, она каким–то чудом сунула телефон не в Надин шкаф, а в сумку с мочалками как выяснилось позднее, вместо мыльницы такого же ярко–красного цвета.
Избавление наступило где–то через четверть часа. К нашему великому удивлению, дверь распахнулась безо всяких усилий с обратной стороны.
– Ну как, крыша–то поехала? – Деловито спросила Мила, возникая на пороге.
Не слушая ее, мы рванулись на улицу и там увидели Арне, Рому и Шарика, подскочившего к нам с радостным лаем.
– Дверь заклинило, а тяга, видимо, неважная, – сказала я Арне, ложась на траву и поправляя свою простыню, в которую завернулась, уже не помню, в какой именно момент.
– Она просто была закрыта снаружи, – недоуменно ответил мне швед. – И приперта бревнышком.
– Что?!!! – Я моментально села от такого известия; всю мою слабость и головную боль как рукой сняло. Переспросив еще раз, я отупело уставилась на него, пытаясь осознать услышанное.
Малена, тоже уловившая и вопрос, и ответ, пыталась урывками объяснить это Лизе. Мила, фыркая, вышла из предбанника и подтвердила, исключая лингвистические заблуждения:
– Смотри, Клава, тут есть задвижка снаружи, она была заперта, и поэтому вам было не открыть.
– Надо было скамейкой выбить дверь, хотя на такое мужская сила нужна… – Вставил Рома. – Кто–то над вами неудачно подшутил. Хорошо, что телефон у вас оказался!
Я тоже находила, что это большая удача. Тем временем Лиза подошла к двери, осмотрела тяжелую металлическую щеколду, на которую хозяева запирали дверь, когда баня пустовала. Потом она решительно удалилась в предбанник и через несколько минут вернулась уже одетой и с кружкой кваса в руке. Отхлебнув пару глотков, она протянула кружку Малене и стала сосредоточенно обследовать баню по периметру.
Что ты хочешь найти? – Спросила я.
– Следы, – совершенно серьезно ответила она. – Видишь ли, Клавдия, я не считаю произошедшее просто дурацкой шуткой. До такой степени не иметь мозгов человек попросту не может!
Она неумолимо двинулась на поиски истины. Шарик побежал за ней, а за собакой устремился Рома. Некоторое время они передвигались, лишь тихо переговариваясь, и, вдруг до нас донесся целый поток идиоматических выражений, которые в одном хорошем фильме были охарактеризованы как «непереводимая игра слов». Впервые мне пришлось услышать столь цветистый набор из уст Лизы – девушки вполне приличной. Впечатление усиливал Шарик, гавкая после каждого Лизкиного словесного пассажа. Мила помчалась к оравшим, мы с Маленой и Арне, переглянувшись, последовали туда же.
Лизка с воинственным видом передвигалась на четвереньках по крыше, куда она вскарабкалась по приставной лестнице. Шарик, который не мог влезть следом, крутился внизу, поддерживая ее морально по мере собачьих сил. Рома держал лестницу, сгорая от нетерпения. Увидев меня, Лиза приказала срочно одеться и лезть к ней.
– Не пожалеешь! Кстати, Арне, вас не затруднит сходить за участковым? – Она перешла на английский, звучавший особенно нелепо с этой банной крыши.
Швед, ничего не говоря, кивнул головой и, позвав с собой Милу, отправился к Шестопалову.
– Зачем тебе понадобился наш доблестный страж порядка? – Спросила я, забравшись наверх.
– А вот зачем! – Поднявшись на ноги, она красноречивым жестом указала в дымоход: заглянув, я увидела, что он плотно заткнут каким–то комком – возможно, ватником.
– Неужели мы забыли проверить это? – Оторопело посмотрела я на нее.
– Как бы не так! – Зло отрезала Лизка. – Я очень хорошо помню, когда я бегала в дом за простынями и шапочками, из трубы отличным образом шел дым! Веселенький такой дымок! И мимо еще соседка проходила, мне легкого пара пожелала и заметила, что дым идет очень даже ровный!
– Что ты хочешь сказать? – Я не решалась озвучить сама страшную догадку, осенившую меня в этот момент.
– Только то, что мы с тобой, похоже, напали на очень верный след! – Серые глаза Лизы смотрели на меня строго и серьезно. – Потому что я не верю в самопроизвольное закрытие щеколд на дверях, особенно одновременно с заткнутой трубой! И поэтому вытаскивать этот предмет – она ткнула пальцем в комок – мы будем только в присутствии понятых и участкового!
Господи, она еще и понятых собирается на крышу затащить! Мне снова стало нехорошо, но, подумав, я пришла к тому же выводу: не могло такого быть, чтобы мы не заметили, что тяга не в порядке! Да и угаром потянуло не сразу, а когда мы уже сравнительно давно находились в бане!
Спустившись вниз, мы старательно осмотрели лестницу, пытаясь найти на ней следы. Как раз в этот момент вернулись Арне и Мила в сопровождении Шестопалова: Выслушав наши объяснения, участковый озабоченно крякнул и сначала осмотрел дверь, потом вошел в парную и в довершение экскурсии начал карабкаться на крышу.
– Да, неприятно, – сказал он после длительного осмотра злополучного комка в трубе. – Неприятно, – повторил он, когда, спустившись вниз, еще раз обошел баню кругом и увидел, что крошечное окошечко–отдушка тоже заткнуто чем–то мягким скорее всего, меховой шапкой,
– Что именно неприятно? – Поинтересовалась я.
– А как дело возбудить? Кто заявление напишет и о чем? – Спросил милиционер скорее риторически. – Кто мог увидеть, когда и какой мерзавец дверь закрыл и подпер? И что трубу эту вы не сами просмотрели? Хотя если вы говорите, есть свидетельница того, что поначалу дым шел, это несколько меняет дело. А вы ее запомнили? Обратился он к Лизе.
– Она пошла в дом справа, – подумав, ответила та. – Но вы правы, даже если она подтвердит, это скорее будет информация к размышлению, чем повод для уголовного дела. Хотя почему и нет?
– То–то и оно, – глубокомысленно согласилась я, – и опять все «специально–нечаянно». Вроде как злой умысел, а вроде как халатность и не более того, не придерешься, да еще за параноика можно сойти. Права Малена: мы имеем дело с очень умным преступником!
– Или с преступниками, – вставила Лизка. – Что делать–то будем?
– Выводы, – ответила я не очень оптимистично. – И главный вывод таков: если за визитом к Ивану Григорьевичу последовало покушение, назовем это так, значит, мы и впрямь напали на верный след!
Шестопалов довольно быстро отыскал соседку, с которой Лиза беседовала перед посещением бани, и женщина припомнила, что действительно видела, как из трубы шел дым. Тогда на крышу затащили понятых, и участковый с торжественным видом, но качая головой и цокая языком, вытащил зловещий комок. При рассмотрении оказавшийся старым мужским ватником, да еще перепачканным чем–то вроде мазута.
– Может, шоферский? – Предположил Рома. – Тогда мы сможем поискать подозреваемого в этом кругу!
– Даже не трудись, – возразила я. – Как пить дать, он откуда–нибудь со свалки и никому не принадлежит.
Тем не менее ничейный ватник был изъят как вещественное доказательство, как и шапка из отдушины, а бравый майор, разрешив понятым спуститься, велел нам написать заявление по поводу произошедшего.
Конечно, покушение на убийство возбудить пока нельзя, рассуждал он вслух, засовывая в портфель нашу писанину. – Но на хулиганство точно наберется! Так что не огорчайтесь, девчонки, будем искать вашего обидчика!
А к вечеру мы получили еще один факт в пользу того, что все произошедшее совершенно не было случайностью. Гена, выслушав наш рассказ, вздохнул и сказал:
– Получается, зря никто из мужиков не пошел к вам! – И немного смущенно поведал, что наш поход в баню весьма бурно обсуждался мужской частью поселка, проводившей вечерний досуг на лужайке возле столовой. Особенно всех интересовало, будет ли шведка париться в бане как–то по–особенному и как подействует на нее русский пар. Беззлобно подшучивая на эту тему, мужики веселым гоготом провожали каждого, кто отлучался от компании – мол, пошел за девками подглядывать!
– И много там было народу? – Спросила подозрительная Лизка, сверля Гену внимательными глазами.
– Да человек двадцать точно, – ответил Гена. – Там и наши были, ладожские, и пара заезжих шоферов, и из экспедиции человека три–четыре…
– И тоже отлучались?! – Я вступила в разговор, привлеченная упоминанием о членах экспедиции, среди которых и могло оказаться лицо, заинтересованное в нашем уходе со сцены, если мы правы!
– Ну да, – Гена хмыкнул. – Да они все четверо и отлучались, точно. Кто в крепость ходил, кто в столовку, кто в кусты по малой нужде…
– Кто там был и кто дольше всех отсутствовал?! – Почти в один голос спросили мы с Лизой.
– Ну, там чернявый этот парень был, нерусский, – он явно имел в виду Рината, – потом, приятель его этот беленький, хлыщ такой, еще каких–то два парня, я их плохо знаю…
Итак, можно было докладывать Шестопалову о перспективе появления четверых подозреваемых – | Рината, Олега и еще двоих, кого Гена не запомнил. Может, узнать смог бы? Кто же из них?! Разъяснение этой загадки становилось теперь уже вопросом жизни и смерти – как ни высокопарно это звучало на первый взгляд.
– Трепаться надо поменьше! – Проворчала Надя, узнав о наших злоключениях. – А то даже о таком интимном деле, как баня, на весь поселок умудрились раззвонить! Трещотки! – Сердито подытожила она.
И была совершенно права.
Глава 11
После этого случая я долго не могла опомниться. Нет, конечно, как–то мне уже угрожал один не вполне состоявшийся преступник, но в тот раз все кончилось благополучно и теперь казалось просто фарсом. А вот то, что произошло сейчас, плохо укладывалось в сознании. Кто–то хотел нас убить, да еще таким, прямо скажем, неприятным способом! Это портило настроение и отвращало от всех мирских радостей. Какой тут может быть рецепт спасения? Я пыталась вспоминать ценные советы из умных книжек в стиле «Как не стать жертвой преступления, мошенничества и обмана». Впрочем, это же очевидно: живи тихо и не суй нос куда попало! Многие знания, как говорится, многие печали.
Два дня я тупо просидела, раздумывая, как жить дальше. Потом, чтобы как–то развеяться, отправилась с Геной на ночную рыбалку. Изловив на вечерней зорьке несколько несчастных рыбешек, я почувствовала себя менее кисло и все оставшееся время болтала с приятелями Гены о всяких пустяках, потом и вовсе нашла в себе силы завалиться спать в машине до рассвета.
Рано утром Гена проверил сети, вытащил штук шесть рыб – более серьезных, чем те, которых я выловила накануне; он предложил прокатиться с ним на базар, и я согласилась. Была суббота, Арне на раскоп не собирался, Лизка с Маленой укатили в Новую Ладогу, забрав с собой Милу – собственно, и вдохновившую их на этот вояж. Словом, поездка на базар и общение с хозяевами рыбных лавок представлялись мне весьма увлекательным путешествием.
Проезжая мимо крепости, Гена заметил:
– Кто–то чужой приехал. Не местная машина.
Я посмотрела на появившийся у ворот темно–зеленый джип – действительно, раньше я ничего похожего тут не замечала. И все же авто явно показалось мне знакомым. Размышляя, где я могла его раньше видеть, я вгляделась в номер и удивилась еще больше: это была машина моего мужа. В салоне возлежала его сенбернарша Велла – значит, хозяин где–то недалеко. А то у меня мелькнула было мысль, что он одолжил свой джип кому–нибудь из знакомых – прокатиться. Но до такого экстрима, как аренда этой беспокойной лохматой собачки, никто из наших друзей пока не дошел.
Странно, чего это он вдруг приехал? Неужели и вправду получил анонимное письмо – после истории с покушением я уже нисколько не удивлюсь такой невинной мелочи, как клевета на порядочную женщину, меня то есть. И мне, главное, ничего не сказал. И поехал сразу в крепость, а не к Наде… Впрочем, дорогу к ее дому он вполне может не знать. Я поняла одно: поездка на базар откладывалась. Попросив Гену меня высадить, я прошла мимо джипа и направилась к воротам. Встретив там кого–то из студентов, я спросила, где может быть приехавший сегодня незнакомый темноволосый мужчина, и получила ценную информацию, что он встретил Машу и отправился с нею осматривать древности.
– У Климентовской башни ищите, – посоветовал парнишка. – Очередной швед?
– Француз, – соврала я почти машинально, припомнив, что при первом знакомстве он представился мне гражданином именно этого государства.
У Климентовской башни я никого не нашла, но, пройдя еще немного, заметила чуть поодаль две фигуры, которые без труда узнала. Поняв, что сейчас они подойдут к развалинам стены, выходящей к берегу, я решила спрятаться в каменных коридорах под ней и заодно попробовать что–нибудь узнать. Ведь не зря Маша имеет столь прочную репутацию главного местного средства массовой информации!
Я сидела тихо, когда они подошли к тому самому месту. Маша предложила присесть:
– Здесь все видно, и никого нет. А вы действительно хотите снимать про это фильм?
Про что – «про это»? Ладно, хоть правду сказал девушке: после того как по решению суда ему запретили два года работать в детективном агентстве, Иван принял приглашение одной телекомпании и снимал для них приключенческое шоу. Стало быть, выбрал Старую Ладогу местом очередного действия? И ради этого я сюда залезла, не доверяя собственному мужу? Я уже собиралась выйти из своего укрытия, как вдруг услышала голос Маши:
– Ой, к нам Олег идет. Вам с ним будет интересно поговорить. Он, конечно, своеобразный, но многим нравится. Даже Клавдия Петровна им заинтересовалась. Вы знаете, похоже, что у них роман! – Сказала она победно.
Я удивилась: и так спокойно она это выкладывает моему законному супругу, не думая, к примеру, что ему это может быть, ну, скажем, несколько неприятно? Впрочем, он этого не показал и только спросил с интересом:
– Да?! – Я еретически подумала, что для полноты мелодраматического впечатления этому вопросу стоило бы прозвучать по–французски. Какое–нибудь: «Vraiment?!» (в самом деле?) или что–то в этом роде. А так пресновато получилось, что ли… Впрочем, Маша старалась расцветить тему как могла:
– Олег даже к Инге, это его девушка, интерес потерял, даже вот на днях встретил ее с Ринатом, они в ресторан ходили, тут в крепости работает, так ничего не сказал! А Инга думала, что он по крепости бегал, ее выслеживал! А еще я видела как–то раз, как они с Клавдией купались вместе. Я, конечно, не подглядывала, так, случайно заметила и сразу убежала. Я вообще такой тактичный человек! – Вдохновенно расписывала она. – Но только вы ему не говорите ничего, – тихой скороговоркой тараторила она. Я тем временем отчетливо услышала шаги и потом голос подошедшего Олега:
– Здравствуйте. С кем имею честь? – Ну просто Наполеон Бонапарт, император Франции, в 1810 году! Сейчас вот возьмет и с места в карьер пожалует Ваньке графский титул и орден Почетного Легиона!
– Это знакомый брата Клавдии Петровны, – авторитетно проинформировала Маша.
– Сосед, – уточнил он мягко. – По квартире. – И в принципе, сказал правду, потому что мы и Макс проживаем в одной квартире.
Вот, значит, как! А я–то уж подумала, что он решил на этот раз все сделать по–простому! Стоп! Это кажется подозрительным: зачем ему скрывать, что он мой муж? Стало быть, и вправду приехал не для съемок, а для частного расследования? Незаконного, между прочим: лицензию–то у него отобрали! Так что в случае чего заявлю на него в прокуратуру. Это меня несколько успокоило, и я продолжила с интересом слушать.
– Вы давно ее знаете? – Заинтересовался Олег.
– Ну… – Он замялся. – Сравнительно.
– Я не понимаю, какие отношения в ее семье, – безапелляционно заявил Олег. – Как они могли позволить ей выйти замуж за этого уголовника? Нет, я понимаю, конечно, брат в милиции работает, использует ее для оперативных комбинаций, но должен же быть какой–то предел!
Я беззвучно рассмеялась: вот тебе и привет от волосатого татуированного урки! Ванька, хоть и не подозревал о моем присутствии, похоже, был готов присоединиться к веселью; я поняла это по голосу, которым он осторожно спросил – на всякий случай:
– А это она вам рассказала? Про комбинации?
– Нет, – признался Олег. – Это ее сестра, Мила.
Я почувствовала, как Иван улыбнулся:
– Ну, это вполне заслуживающий доверия источник. Вот и исходите из ее сведений!
– А тогда этот швед, он тоже полицейский какой–нибудь? – Подала голос Маша.
– Не знаю, – схитрил Ванька. – А вы не заметили в его действиях чего–нибудь подозрительного? И вообще в чьих–нибудь действиях здесь? – Черт, похоже, у него на уме все–таки какое–то расследование, но какое?
У Маши зазвонил мобильник, и она отошла в сторонку, звонко и возбужденно треща в трубку. Я решила перевести дух и пошевелилась, но, кажется, Неудачно: задела какой–то камешек. Нет, вроде ничего не заметили. Потому что Олег вернулся к занимавшей его теме:
– А вы знаете этого ее мужа?
– Ну, видел пару раз, – ответил Иван неопределенно. И опять сказал чистую правду. Только не уточнил, что было это в зеркале и сегодня с утра. – А почему вас это так интересует? Она сказала вам, что намерена разводиться?
– Вы не знаете женщин, – своим любимым тоном умудренного жизнью аксакала произнес Олег. – Ничего такого она мне не говорила. Но я чувствую, что она душой тянется ко мне, но боится своего этого уголовника.
Я тихо фыркнула от смеха. Или не очень тихо? Потому что в следующий момент к моим ногам сверху упал камешек. И явно не сам упал. Ладно, поиграем в разведчиков. Я подняла какой–то обломок и легонько бросила вперед. Тут уж и Олег заинтересовался:
– Что это там, внизу?
– Да ничего ровным счетом, камешки катаются. Я один ногой толкнул, вот и реакция. Мне все это совершенно понятно. – Последнюю фразу я расценила как пароль и притихла.
– Так что вы там говорили, чего она боится? – Голос Ивана прозвучал несколько тверже, чем до этого.
– Она боится сказать правду мужу–уголовнику, боится открыть мне свои чувства и быть счастливой. Боится бороться за свое счастье. – Олега, похоже, захлестнула волна собственного красноречия и мудрости.
– Так вот, молодой человек, – строго сказал ему Иван. Насколько я ее знаю, а знаю я ее, смею сказать, неплохо, Клавдия боится только крыс. Ну, и тяжелых болезней. Все остальное, включая общение с уголовным элементом, в ее сознании котируется по пятибалльной шкале как более или менее удачные средства разнообразить жизнь. Поэтому вы бы не строили себе иллюзии, примите добрый совет.
– Да что вы понимаете в этом! – Заносчиво выпалил Олег. – Я говорю вам, она готова стать моей, но боится признаться в этом ему!
– Вот именно в этом я и понимаю, – спокойно сказал Ванька. – Будь все так, я первым узнал бы про подобный поворот ее судьбы. И уж постарался бы понять, будьте уверены, – хмыкнул он самодовольно. Да, похоже, и ему не чужды элементы мании величия… Возможно, он и постарался бы, спорить не стану, но вот я могла бы припомнить… Впрочем, пока не до этого.
– Да вам–то что с того? – Олег начинал сердиться. – И кто вы вообще такой?
– А я, деточка, – сказал Иван почти нежно, – тот самый уголовник, которому она боится признаться в обуявшем слабую женскую душу внезапном чувстве к вам.
Удивления Олега хватило на пару минут. За которые Маша закончила телефонный разговор и поспешила присоединиться к ним. Не обращая на нее внимания, сердцеед Кружкин заявил с вызовом:
– Так она ваша жена?
– Во всяком случае, так записано в моем паспорте, – вежливо ответил правообладатель. Жаль, я не видела в этот момент лица толстухи Маши: судя по наступившей тишине, нарушенной только тихим осторожным всхлипом, девица была до крайности поражена, в том числе, видимо, полнотой собственных откровений перед незнакомым человеком – и, как выяснилось, одновременно и самым удачным, и самым нежелательным адресатом. Мне ужасно захотелось выйти на свет и полюбоваться вдоволь.
– Как бы то ни было, вам лучше уйти из ее жизни! – С пафосом вымолвил Олег.
Маша ужаснулась:
– Олег, но ведь если это ее муж… Господи, а я тут такое говорила! – Взвизгнула она, возбужденная своей неожиданной причастностью к чужой семейной драме.
– Да мне наплевать! – Черт, неужели я, сама того не желая, так зацепила парня? Или он просто в роль вошел?
– Поймите, вы уже ничего не можете ей дать, вы старше ее (на целых восемь с половиной лет!), ваша жизнь кончена, тогда как у меня все впереди… – Олега несло уже куда–то совсем не туда; очевидно, это почувствовала и Маша, потому что стала тянуть парня уходить.
– А если нет? – Вдруг спросил Ванька.
– Что – нет? – Переспросил Олег.
– Если вы ошибаетесь насчет того, чья жизнь кончена? Никто ведь не знает, сколько ему на роду написано.
При этих словах Маша вообще впала в предыстерическое состояние и стала силой утягивать Олега, уговаривая его сейчас уйти, а потом успокоиться и поговорить еще раз. Весовые параметры решили вопрос в пользу спасительницы несовершеннолетних, и возбужденная пара с грехом пополам все же удалялась в сторону ворот.
Подождав немного, Иван спустился вниз и позвал меня:
– Клавдия!
Я высунулась из каменной каморки, которую уже начала находить уютной:
– Привет!
– Прежде всего, как ты тут оказалась и что делаешь? – Опередил он мой законный вопрос.
– Это нечестно! – Возмутилась я. – Об этом я должна была тебя спросить! А также о том, как ты понял, что я здесь?
– И все–таки? – Он вошел в мое укрытие, в котором сразу стало немного тесновато. Да я заметил тебя еще от ворот и, когда услышал внизу шорох, понял, что никому, кроме тебя, не придет в го лову там сидеть. Только вот чего ради?
– Я здесь выслеживаю тебя, – честно призналась я. – Увидела у ворот твою машину и удивилась, что ты явился, не предупредив меня.
– Не предупредив? – В его голосе звучало некоторое удивление. – А кто телефон выключил? Я вчера весь день тебе названивал без малейшего успеха! Приехал к этой вашей хозяйке, тебя там тоже нет, я и отправился сюда. И вот узнал, что ты тут не в исследованиях участвуешь, а мужу изменяешь! – Он пакостно рассмеялся.
– Надо было Лизке позвонить, – заметила я. Черт, неужели я в приступе отупения настолько не желала ничего воспринимать, что даже телефон отключила? Впрочем, ведь не каждый день узнаешь, что на твою жизнь готовилось покушение! Вспомнив об этом, я почувствовала себя совершенно ужасно и пыталась успокоиться сознанием того, что теперь меня есть кому защитить. Однако трехдневный психоз оказался сильнее, и я, уткнувшись в его плечо, разревелась самым дурацким образом.
Он даже удивился:
– Эй, Клава, ты чего это? Ты думаешь, так должны вести себя застигнутые врасплох неверные жены? Но я пока вроде еще не покушался тебя душить или еще каким–то способом лишать жизни!
Я временно прекратила рыдать и посмотрела на него жалобно:
– Ты – нет. А вот кто–то другой постарался! – И снова вернулась к своему «мокрому» занятию, в котором находила теперь даже какое–то странное удовольствие»
Он взял меня за плечи и немного отстранил – так он всегда делает, когда хочет получше осознать, что я хочу сказать.
– Кто постарался? О чем ты говоришь? Что тут у вас случилось? – Он явно вознамерился превратиться в автомат по задаванию вопросов.
– Прежде всего, давай выйдем отсюда, – сказала я, успокаиваясь и пытаясь возвратить мысли в более конструктивное русло.
Мы покинули развалины и хотели было отправиться к машине, но я огляделась по сторонам и, никого не увидев, сказала:
– Пойдем, я покажу тебе кое–что. Хочется услышать твое мнение. – И повела его к бане, где мы на днях едва не угорели по милости какого–то не известного пока доброжелателя. Там почти ничего не изменилось с того момента: мы не стали афишировать происшествие, сказав просто, что плохо проследили за тягой. Я ввела мужа в курс дела:
– Вот эта труба в момент растапливания была абсолютно исправна. А потом вдруг в ней оказался ватник. А в отдушке – шапка. Как ты считаешь, что это за странный показ сельской моды?
Почувствовав себя в родной среде – как–никак, бывший офицер КГБ и отстраненный от дел частный детектив! – он моментально приступил к изучению места происшествия: внимательно осмотрел лестницу, потом забрался наверх и задержался там весьма надолго, буквально обнюхивая трубу и крышу. Пока он с интересом исследовал всю картину, а потом еще и пару раз спустился–поднялся по лестнице, что–то отсчитывая по своим часам, я сидела на лавочке, завернувшись в его ветровку – скорее для бодрости духа, чем для тепла, хотя шел только девятый час, но было неожиданно прохладно. Осмотр длился уже более четверти часа и начинал мне надоедать.
– Вот Лизка сделала вывод за пять минут, – проворчала я, меняя положение ног, чтобы не затекли и не замерзли.
– Так Лизка по горячим следам работала, когда еще не все дрова, небось, прогорели, – невесело улыбнулся он с крыши; наконец, слез оттуда и спросил серьезно:
– Клава, во что ты опять впуталась?
– Но ты не сказал мне, какой ты делаешь вывод, – попыталась я перехватить инициативу в допросе.
– Однозначный, – отрезал он. – И хватит дурачиться.
Не дождавшись моего ответа, он тихо выругался, потом посмотрел на меня и добавил литературную часть реплики:
– Похоже, я приехал вовремя.
– Пожалуй, я соглашусь, твой приезд весьма кстати, – сказала я. – Но объясни, сделай милость, чем он все–таки вызван?
