Текст книги "Привет от Вещего Олега"

Глава 20

Я обедала с Надей и Геной, который, отлучившись с работы на время перерыва, сообщал жене сельские новости:

– Ваську–то Калязина в больницу положили!

– Допился, – вздохнула Надя, ставя на стол кувшин с молоком. – Или все–таки сердце?

– Нет, отравление, – охотно пояснил Гена, с аппетитом откусывая от горбушки. – Так что зря про него болтали, будто он колдун!

– Колдун не колдун, а глаз у него дурной, – воз–разила Надя. – На что ни посмотрит, о чем ни узнает, все прахом пойдет! А что приключил ось–то?

– Да обрадовался мужик, что свинью продал новому жильцу, и перепил на радостях. А спиртное сама знаешь, какое теперь, Качество–то ни к черту, народ травится направо и налево!

Мне вспомнился известный анекдот, герой которого жаловался, что пять бутылочек водки он выкушал, а шестой отравился – несвежая попалась. А Гена тем временем рассказал весьма занятный сюжет из местной хроники.

Василий Калязин, мужик лет пятидесяти, жил один в домике поодаль от поселка – на другом берегу Волхова и ближе к лесу. Местные жители его избегали, считая если не колдуном, то обладателем дурного глаза. Во многом поддержанию этой легенды способствовала травма, полученная Василием в молодости на каких–то химических объектах: один его глаз был изуродован и практически не видел, а второй, с радужной оболочкой странного цвета – серо–зеленовато–карего, да еще с крапинками – казался не менее страшным, чем первый. От одиночества он спасался двумя способами собирая разные травы и веточки в лесу, отчего все думали, что он варит колдовские зелья, и разводя скотину – у него всегда были четыре свиньи и стадо гусей. Кроме них и смешного пса совершенно невероятной породы, никаких живых душ Калязин не признавал, а жители поселка старались избегать его общества. Даже участковый Шестопалов не включал усадьбу Василия в свой маршрут при обходе территории.

– А тут появился у него жилец, – рассказывал Гена, – и вроде как молодой парень, из города, это мне все Женька, брательник мой, сказал, он врач в городской больнице, как раз в его дежурство Ваську и привезли. Ну, жил–жил тот парень у него да затеял свининки покушать и купил у Васьки свинью, честь по чести, да еще со всеми потрохами! Даже кровь в мешочек чистый собрал, мол, свезет на мясокомбинат, ему там знакомый колбаски наделает! Остальное разрезал, разделил, как надо: что зажарил, что закоптил, в общем, заготовил надолго. Понятное дело, конечно, в городе–то свежей ветчинки не сделаешь! Сала опять же насолил… А дня три назад вдруг принес какую–то выпивку, то ли портвейн, то ли горилку эту хохлацкую, бутылок пять, не меньше, и стали они с Васькой отмечать что–то. Вот после этого Ваське и заплохело, очнулся уже в больнице,

– Господи, кто ж нашел–то его? Удивилась Надя. – К «ему же никто не ходит отродясь!

– Да сам как–то очухался, нашел телефон, который жилец позабыл у него дома, да и позвонил в больницу, – усмехнулся Гена. – Да так я и поверил, что он забыл, небось, Васька сам его и слямзил по–тихому, у него ж ходка была за воровство в молодости! А потом выяснилось, что он болезнью какой–то страдает, не помню, как называется, но, в общем, ему обязательно чужие мелкие вещи тырить надо.

– Клептомания? – Уточнила я.

– Во–во, – обрадовался Гена. – Вот ему эта клептомания и помогло. Во жизнь–то как поворачивается!

– За что боролись, на то и напоролись, – улыбнулась я. – Только тут наоборот немного получается.

Чуть позже, когда мы с Лизой пили чай в летней кухне, оценивая последние достижения следствия, к нам, осторожно потряхивая рыжими косичками, подсела Мила. Время от времени поглядывая на нас, она ерзала по скамейке, как будто задумала что–то, но никак не решалась спросить.

– Что случилось, Мила? – Полюбопытствовала я. Опять затеяли с Ромой какие–нибудь подпольные действия?

– Нет, – вздохнула та. – Валентин Викторович нам сказал, что теперь, когда мы знаем об ответственности за сокрытие улик, нас ничто не сможет спасти от уголовного преследования. Я о другом думаю. – Она вздохнула еще раз.

– И о чем же это? – Осведомились Лиза.

– Завтра Иванов день, – сказала Мила грустно.

– Ой, точно, надо будет мужа поздравить, что ли, – вспомнила я.

– И всех, кто попадется под руку, облить водой! – Обрадовалась зловредная Лизка.

– А сегодня ночью надо гадать, – продолжала Мила. – Самая правдивая ночь для этого – так в моей книге написано. – Она вытащила на стол свой фолиант и предъявила нам описание обычаев, принятых на Иванов день. – «Вся нечистая сила в Иванову ночь выходит на землю, в эту ночь принято собирать целебные травы, а девушкам и молодым женщинам – гадать», – прочитала она с выражением и робко посмотрела на нас. – Клава, а тут как раз колдун, оказывается, есть, и рва его дома нет, мы сможем беспрепятственно погадать около его жилища, лучше места не найти – он же не зря это место выбрал для своего обиталища, значит, оно магическое, там всю правду узнаем! Тем более нам придется переправиться через

Волхов, а он в старые времена считался волшебной рекой, и на его берегах жрецы творили свои обряды!

– И что ты думаешь спросить у нечистой силы? Б–р–р! – Лиза передернула плечами.

– Да что угодно! – С азартом произнесла Мила. – Сегодня любые тайны раскрываются! В этом же кет ничего плохого! Ну, сестрички, ну, пожалуйста, ну давайте туда пойдем! – Заныла она почти жалобно. – А иначе я снова займусь расследованием, и пусть меня посадят, на позор всей семье! – Она встряхнула косичками более решительно.

– Клава, давай сходим, – вдруг перешла на ее сторону Лизка. – Когда еще такой случай представится! Что, в конце концов, нам может явиться страшнее какой–нибудь мыши? Никакой нечистой силы в природе не существует! – Закончив отповедь, она оглянулась и на всякий случай перекрестилась.

Естественно, чисто дамская страсть к ворожбе и досрочному выведыванию будущего победила, тем более что домашние довольно спокойно отреагировали на наши намерения искать цветок папоротника и гадать. Ванька, правда, сначала был против нашего похода. Мы его заверили, что далеко в лес уходить не будем, хотя нам, конечно, и интересно было бы посмотреть, как это «деревья переходят с места на место и разговаривают друг с другом». Окончательно его успокоил довод, что волховские русалки заинтересовались бы скорее им, а не нами. В конце концов, он язвительно предупредил нас: «Смотрите там аккуратнее – «Изгоняю бесов, вызываю духов, обуваю лохов», если что – сразу звоните!» – и отпустил. Надя, мельком услышав, что мы собираемся гадать, рассказала известные ей приметы, связанные с днем Ивана Купалы – больше всего нам понравилось поверье о том, что нашедший цветок папоротника обретает способность открывать клады и получать богатство. После заката солнца мы попросили у одного местного жителя лодку, вызнали, как разыскать домик мужика с дурным глазом, потом успешно пересекли реку и направились к уединенной избушке, где маялись в отсутствие хозяина свиньи, гуси и странный пес. В качестве грубой мужской силы на случай встречи с мышью был взят Рома – единственный, кто не строил скептической гримасы при упоминании о гаданиях. Как к этому ни относись, а все–таки интересно.

Путь к дому Калягина был «тернистым» в прямом и переносном смысле – он пролегал через кусты и лужайки с высокой травой, в том числе противными колючками – осотом и чертополохом. Само жилище колдуна было окружено густым кустарником и покосившимся частоколом, поодаль за домом располагались несколько ульев. За забором на лужайке стоял стог сена, накрытый черным толем. Здесь же – пустая развалюха без двери» с проваленной крышей и выломанными из стен досками. Мы с нескрываемым интересом рассматривали избушку из–за зарослей бузины, пока Мила, сверяясь с книгой, высчитывала наиболее удобное место для вызнавания правды. К нашему ужасу, ее выбор пал именно на жутковатый сарай за пределами участка. Мы сначала хотели отказаться, но, подумав, что она, чего доброго, предложит пробраться в сам дом, с неудовольствием поплелись на указанное место, утешая себя мыслью, что у нас хотя бы не будет неприятностей из–за проникновения в чужое жилище. Войдя в сарай, Мила достала пакетик, в котором запасла двенадцать трав и ветку рябины, и стала сооружать на земляном полу нечто вроде костерка.

– Ты смотри, сарай не подожги и дом заодно – посоветовала ей Лиза, продолжая время от времени осенять себя под шалью крестным знамением. – А то вдруг не удастся на нечистую силу пожар списать!

Нас несколько успокоило намерение Милы развести огонь по всем правилам – добыв его трением рябинового прутика. Решив, что для этого, ей потребуется как минимум сотня миллионов лет и несколько ступеней эволюции, мы отправились изучать усадьбу колдуна. Изба была старая, но крепкая, рядом пристроечка, надо полагать, сарай для скота, собачья конура около крыльца. Не любит, стало быть, мужик неожиданных посетителей, подумалось мне.

Через несколько минут до нас донесся собачий лай – я сначала подумала, что кобелек учуял наше присутствие, но, прислушавшись, с удивлением поняла, что он скорее приветствует кого–то хорошо знакомого или даже играет с ним. Однако никого не было видно. Почти сразу же лай смолк, а мы обратились в слух. В темном окне избы было видно мелькание тонкого лучика света – очевидно, кто–то искал что–то в комнате, не желая афишировать свое присутствие. Или то была нечистая сила, праздновавшая в отсутствие хозяина день Ивана Купалы? Мы вернулись к Миле.

Наша колдунья, отчаянно растиравшая рябиновой пилочкой деревяшку, уже начала нервничать – огонь не спешил зажигаться. Глянув на часы, она решительно заявила:

– В общем, будь, что будет! Без четверти двенадцать. Я не хочу упускать такой случай!

Она зажгла рябиновую палочку спичкой, а уже от нее воскурила свои травы, которые, к счастью, очень быстро истлели, не создав лишнего дыма и огня. Мы расселись рядом с Милой, оказавшись прямо напротив дверного проема, из которого был виден угол дома колдуна, калитка, лужайка и дорожка. Доморощенная предсказательница судеб вытащила на мешка какие–то зерна и лист бумаги, расчерченный странными каракулями надо полагать, магический круг. Посыпав его пеплом от трав и усевшись на корточки, она приступила к гаданию. Занятие увлекло всех нас, и, выясняя будущее, мы совсем забыли про странный огонек в окнах. Через некоторое время, уже получив заверения, что Лизке предстоит родить второго ребенка, Роме – стать великим сыщиком и генералом, как Валентин Викторович, Миле – победить в конкурсе «Мисс Петербург–2008», а мне – встретить старых друзей и узнать много нового, мы стали спрашивать у духов о всяких пустяках.

После того как я спросила, исправится ли характер у Веллы, а Лизка – женится ли Макс на Нелли (ответ был неопределенным), Рома вдруг предложил:

– А давайте все–таки спросим, кто убийца, и где он сейчас?! Нет, ну если вы боитесь… – Замялся он, встретив наши с Лизой злобные взгляды. Но потом я сказала:

– Была не была! Вдруг и вправду нам откроется истина? Раз уж духи сегодня такие разговорчивые.

Мила обвела нас всех торжественным взглядом, вновь воскурила пучок травы, он почему–то ужасно задымился и завонял – видимо, попался мокрый «ворожейный материал». Это ничуть не смутило гадалку, и, коснувшись своего магического круга растопыренными пальцами, она глухо произнесла по–шведски:

– Дух Вещего Олега, явись и расскажи нам, кто совершил злодеяние на твоей могиле!

– А чего по–шведски? – Тихонько прошептал Рома, уже научившийся отличать на слух наречие викингов.

– Так он же швед был! Тихо ты! – Прошипела Лизка, следя за Милиными движениями. Господи, неужели Вещий Олег надумает предстать перед нами?

Миле пришлось возобновить заклинания трижды, прежде чем духи соизволили вновь отозваться. И тут мне показалось, что я слышу чье–то тихое движение по двору, за стеной нашего сарая. Взволнованная до крайности, я оглянулась, готовясь увидеть призрак пожилого викинга в плаще и древних доспехах, да еще со злополучным конем в поводу… Но на дорожке, метрах в двадцати от нас, показалась фигура мужчины вполне современного вида. Худощавый, с темными волосами (насколько позволяла разглядеть белая северная ночь), он шел спокойно и уверенно, глядя прямо перед собой и немного вверх, как будто хорошо знал эти места. В полумраке мне показалось, что ноги его едва касаются мокрой от росы травы. Я толкнула Лизку в бок и, сделав знак молчать, указала на проходившего мимо. Лиза передала эстафету молчания Роме и Миле, и мы вчетвером, затаив дыхание, уставились на видение. Мужчина остановился, и сердце мое замерло: было что–то знакомое в его облике и манере держаться. Он, не спеша, наклонился поднять что–то с земли, а когда разгибался, я похолодела: на меня смотрели большие, немного грустные глаза Игоря! Одетый во все черное, с необычно бледным и худым лицом, он странным взглядом осмотрел местность и, легко ступая, ушел в сторону ульев. Высокая трава слегка колыхалась, но следов от его ног не было видно. В полном оцепенении я следило за этим призраком и пришла в себя, когда минуло некоторое время после того, как он скрылся за стогом. Тогда я нашла в себе силы посмотреть на своих спутников. Они узнали лицо призрака и безмолвно следили за его передвижениями по лужайке. Внезапно налетевший ветерок разметал все атрибуты гадания, служившие аппаратом для связи с Вещим Олегом. Мы все уставились на них, а потом друг на друга.

– Что это было? – Пробормотала Лизка, снова крестясь.

– Привидение! – Уверенно, но дрожащим голосом ответила Мила.

– Да… – Эхом отозвался Рома. – Я читал про такое. В Иванову ночь по земле не только нечистая сила ходит, но и те, кто умер не своей смертью. Вот Игорь нам и явился. Вы заметили, какой он бледный?!

– Как это можно умереть не своей смертью? – Возмутилась я. – А чьей он тогда смертью умер, Олега, может быть? А вообще, может, мы пойдем отсюда, пока еще кто–нибудь не явился, не приведи Господи?

Конструктивное предложение нашло отклик в сердцах собравшихся. Дрожа то ли от холода, то ли от страха, мы рванули к двери сарая, но, достигнув заветного просвета, встали как вкопанные – апогеем нашего кошмара стало появление какого–то странного существа, напоминавшего одновременно и собаку, и козла, только с длинным хвостом с кисточкой на конце. Немного прихрамывая и подскакивая, оно черной тенью мелькнуло сначала возле соседнего с нами рябинники, потом возле крыльца дома колдуна и повозилось около сарая со скотом… Не помня себя, мы спустились к реке, прыгнули в лодку и, выхватывая друг у друга весла, принялись судорожно грести!

Уже на нашем берегу я спросила:

– Как вы думаете, что это было? Черное, после Игоря?

– Надо полагать, черт, – равнодушно сказала Мила.

Наскоро вернув мужику ключи, мы побежали домой, ругая Милу, Иванов день и собственную глупость.

В летней кухне с Надей и Геной сидел Иван. Они что–то весело обсуждали, поедая малосольные огурцы. Увидев нас, Надя побежала за чистыми тарелками, и Ванька вышел нам навстречу. Рома по пути свернул в сторону общежития, и перед нашими домашними предстали только три бледные тени.

– Клава, ты что, в речку упала? Ты же зеленее этого огурца! Да и Лиза не лучше! Что это с нами сделалось? – Приветствовал меня муж.

Я опустилась на скамейку, положив на колени почему–то сжатую в кулак руку. Разжав пальцы, я увидела на ладони пушистый лиловый, но изрядно помятый цветок чертополоха.

– Это и есть ваш цветок папоротника, который вы отобрали у нечистой силы? – недоверчиво поинтересовался Иван, подсаживаясь ко мне. – Будем надеяться, что это чудо–растение принесет не только занозы, но и сказочное богатство!

– Мы видели призрак, – произнесла с усилием Лизка, усаживаясь перед столом. – Возле избушки колдуна.

– И потом еще что–то непонятное, но не исключено, что черта, – пробормотала я, принимая на рук Гены стакан воды. – Нет, Гена, води – это слабо, – сказала я, сделав пару глотков. – Не найдется ли у тебя чего покрепче? К примеру, самогона?

Озадаченно крякнув, хозяин отправился в погреб, где хранил стратегические запасы. Ванька наклонился ко мне:

– Так что все–таки случилось?

– Да стали вызывать духов, и потом нам явился призрак! – Пояснила хладнокровная Мила. – Чего ты, Вань, пристал к этим слабонервным, ты меня спроси! Натурально, призрак, прямо как он при жизни, только одет во все черное!

Появился Гена с бутылкой мутноватой жидкости. Лизка схватила стакан, щедро плеснула себе зелья, почти на треть посудины, выпила залпом, потом лихо закусила огурцом и нашла в себе силы продолжить повествование Милы:

– Сначала в доме, где никто сейчас не живет, в окне огонек мелькал, потом призрак, а потом еще и непонятное нечто! Хорошо еще, хозяина не было, а то превратил бы нас, чего доброго, в какие–нибудь штучки!

– Это что же, вы не побоялись среди ночи к дому Васьки Калязина идти?! – Всплеснула руками подошедшая Надя. – Да страшно же! Он на что ни посмотрит, оно сразу сохнуть начинает, у нас никто и среди бела дня–то к нему не пойдет!

Лизка потянулась за новым огурцом:

– Кстати, Клава, насчет самогона ты была права, успокоительное просто супер. Насчет хозяина я согласна, это здорово повезло, но сейчас он в больнице, а пока выпишется, нашего духу там уже не останется и в помине. Если только ему нечистая сила не донесет. А то ведь еще Петров день скоро…

Я дождалась, пока Гена нальет в другой стакан немного самогонки, и опрокинула его не хуже Лизки, потом, вдохнув пряный ночной воздух, пахнувший сосновым лесом и цветами, тоже обрела способность говорить.

Ванька весело наблюдал, как мы с Лизой дегустировали крепкий продукт местного производства, потом, убедившись, что жить мы будем, процитировал анекдот о том, что некой фирме «требуется сомелье по самогону» и, усмехнувшись, сказал:

– Хорошо то, что хорошо кончается. Значит, вы видели призрак. А чей? – Поинтересовался он, куснув очередной огурец.

– В том–то и дело, что это был призрак одного из наших убиенных! – Ответила я, прожевав огурец.

– Олега? – Небрежно спросил мой муж. – Нет, Клавдия, все–таки что–то у тебя на совести есть, раз он тебе всюду мерещится, да еще в ночь на мои именины! – Он засмеялся.

Я даже обиделась:

– Да при чем тут Олег! Мы видели призрак Игоря! И видели все вчетвером, так что насчет моей совести это просто инсинуации!

Вот тут эффект был достоин описания в художественной литературе! Его глаза округлились, увеличившись, наверное, раза в три; утратив на пару минут дар речи, Иван изумленно переводил взгляд с меня на Лизу, потом на Милу, потом в обратном порядке. Наконец нашел в себе силы переспросить:

– Кого?!

– Да Игоря же! – Встряла Мила. – Я вызывала дух Вещего Олега, просила сказать нам, кто убийца. И вдруг смотрим: Игорь идет по поляне, как живой, только ужасно бледный и со страшными глазами, совсем как полагается призраку! Поглядел в нашу сторону таким невидящим взглядом, а глаза грустные–грустные! И весь в черном! В общем, настоящий фантом! – Подытожила она.

– И где, вы говорите, это было? – Спросил Иван уже совсем другим голосом.

Мы снова рассказали всю историю об избушке колдуна, а Гена тут же добавил уже слышанные мной и Милой подробности про жильца, свинину и больницу. Стоило Гене упомянуть о покупке свиньи и проекте с кровяной колбасой, как мой муж буквально подскочил на месте с возгласом:

– Господи! Да ведь это то, что нам нужно! Гена, есть телефон у твоего брата?

В следующие пять минут он развил бурную деятельность: позвонил Валентину Викторовичу и какому–то начальнику в УВД, потом уговорил Гену связаться по телефону с братом и договорился с тем о встрече прямо сейчас, а потом прыгнул в машину и умчался в ночь. Перед отъездом быстро поцеловал меня, пошутив:

– Вот скажи мне, как самые тривиальные глупости в твоем исполнении оказываются в итоге ценнейшим способом получения оперативной информации? Призрак они вчетвером видели! – Хмыкнул он весело. – А свинину зачем призрак заготавливал? А ведь я тебя наводил на правильную мысль, подсказывал! – Еще раз обняв меня, он поспешно удалился.

Наутро он погрузил нас троих в машину и повез к той же самой избушке – следователи уже успели обзавестись санкцией на обыск, а от нас требовалось показать, откуда, явился призрачный Игорь и в какую сторону пошел. По дороге Иван рассказал нам, что колдун Калязин еще несколько слаб после пищевого отравления, но оказался вполне способен пролить свет на некоторые обстоятельства последних дней. Например, он легко опознал на фотографии Игоря, подтвердив, что именно этот человек регулярно появлялся в его избушке еще с мая, потом бывал все чаще и, наконец, утвердился в качестве жильца. Рассказал уже известную следователям историю насчет свинины и даже простер свою любезность до того, что признался в краже мобильника у постояльца. Последнее стало настоящим подарком для следствия: Ванька немедленно позвонил приятелю в Питер и за каких–то пять минут получил сведения о том, что телефон зарегистрирован на Игоря и что перерывов в пользовании им не было, а вчера утром на номере даже пополнили баланс!

– Вань, а как ты догадался, что он жив? – Спросила Мила; она была немного разочарована тем, что призрак оказался живым человеком, но потом, осознав, что этого человека подозревают в убийстве, возгордилась еще больше. Еще бы – Вещий Олег–то не подвел!

Ванька охотно ответил ей – также упиваясь своим триумфом:

– Когда сопоставил рассказ Маши с тем, что в лесу кашли выжженную поляну, ну, и еще не сколько деталей» то подумал, что вся эта смерть – чистая бутафория. Тут мне и пришла в голову мысль о том, что он мог запасти кровь заранее. Есть довольно простой способ – добавить лекарства, чтобы не сворачивалась раньше времени. А Маша ведь не смогла бы на месте провести химический анализ, что это за кровь. Она увидела то, что должна была увидеть: кровь и труп. Мне показалось подозрительным сразу, как заговорили, что у Калягина жилец объявился. Свинина эта была уже намеком номер три.

– Ты считаешь, он в дорогу ее запасал? – Уточнила я.

– Не только, – ответил муж. – Он не все время в доме жил. Кстати, Калязин предполагает, где он может скрываться. Тут а лесу есть заброшенный то ли блиндаж, то ли землянка. Выпишется из больницы – покажет. Рассказывать не хочет, говорит, не понимает он в географии, сам по приметам туда ходит.

– А что он говорит, его Игорь отравил или это просто совпадение, как он в больницу–то попал? – Спросила я.

– Он уверен, что совпадение. Жилец, по его словам, тоже почувствовал себя не лучшим образом, поэтому он и ухитрился мобильник у него спереть, – Иван остановил машину и помог нам выйти. – Проблемами с желудком, вероятно, и объясняется его интересная бледность, так вас впечатлившая!

При свете дня усадьба колдуна не казалась такой уж страшной. А первое, что мы увидели, был песик странной породы с забавными кисточками на ушах и хвосте. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что именно это необычное существо так напугало нас ночью, когда бегало по двору. Переглянувшись, мы с Лизой рассмеялись!

С помощью колдуна выяснились также некоторые планы Игоря: оказалось, он собирался отправиться в Мурманск, где провернул какое–то дело. «Мужик с дурным глазом» уверял, что Игорь собирался туда переехать – вроде как работу нашел, и колдун, печалясь от разлуки с парнем, который ему неожиданно понравился, решил стащить его телефон – на память.

– Значит, он собирался перейти границу в Мурманске? – Сообразила я. – А что, разумно: в Питере его уже вполне могут разыскивать, а на севере знать не знают. А раз он работу там нашел, то, наверное, моряком на какой–нибудь торговый корабль: сегодня здесь, а завтра уже по пути на Шпицберген.

Собравшимся идея крайне понравилась. Выло решено сообщить о нашем подозреваемом я Мурманское УВД.

– Его бы в розыск… – мечтательно вздохнул Шестопалов.

– К сожалению, сейчас мы ничего не можем ему предъявить, – ответил Валентин Викторович. – Доказательств нет, одни догадки. Даже если бы мы сейчас его нашли, задерживать нет оснований. Жив, это неожиданно, но ведь не спросишь: «Гражданин, на каком основании вы живы?» И арестовать за это нельзя. Так что будем думать!

Тем временем в Питере Ванькины детективы отыскали таинственную Любу худенькую большеглазую девушку лет двадцати семи, со светло–каштановыми вьющимися волосами, подстриженными каре. Она действительно работала в паспортном столе в отделе милиции. Следователи хотели под каким–нибудь предлогом устроить приезд подруги Игоря в Старую Ладогу, где она встретилась бы с Ингой, а заодно выяснить, что ей известно о махинациях сожителя. Ну, и для пущей уверенности приобщить к опознанию изуродованного трупа, теперь уже неизвестного мужчины. В свете новых данных о судьбе Игоря такой шаг казался как минимум обоснованным.

Осторожно выведав у соседей» что у Любы действительно есть гражданский муж по имени Игорь, детективы под большим секретом предъявили им для опознания фотографии Игоря и Инги. Получив положительные ответы, Соня позвонила Любе, представившись сотрудницей экспедиции, и сообщила о несчастном случае с Игорем и о необходимости ее присутствия в Ладоге. Кстати, застать ее в городе удалось лишь по счастливой случайности – как мы и предполагали, она была в законном отпуске и имела на руках двухнедельную путевку в Тунис. Однако за день до вылета наша героиня поехала в гости к подруге, чтобы наутро отправиться оттуда прямо в аэропорт. И при выходе из этой квартиры попала в своеобразный плен; сломался замок, и тяжелую металлическую дверь удалось открыть только при участии спасателей. Опоздав на самолет, Люба собиралась вылететь на следующий день, пользуясь тем, что ее билет был с открытой датой, но как раз в этот момент ей позвонила Софья. Какого рода было постигшее Игоря несчастье, она не уточнила, ограничившись рассказом о том, что он получил тяжелые повреждения, которые затрудняют идентификацию потерпевшего.

Услужливые соседи и сослуживицы паспортистки поведали сыщикам, что Люба с Игорем были вместе уже года четыре, она всячески уговаривала его узаконить отношения, чему он, как мог, противился. В этой квартире он жил не постоянно, а наездами. Последние года два они часто ссорились (по мнению людей, именно из–за ее возраставшей настойчивости по поводу брака). Месяца два назад Игорь вроде бы собрался уйти совсем, но потом вдруг вернулся и даже сделал шикарный жест – купил ей ту самую путевку в Тунис.

Известие о беде с Игорем очень обеспокоило Любу, и она тут же отправилась в дорогу, естественно, не подозревая, что каждый ее шаг бдительно отслеживают.

Прибыв в Ладогу, Люба отыскала в крепости Ингу, отвела в сторонку и, обняв ее за плечи, разрыдалась на груди у «родственницы», невероятно удивленной появлением подруги Игоря там, где ее присутствия менее всего ожидали. С немного брезгливым выражением красивого лица Инга поглаживала Любу по голове, с опаской оглядываясь по сторонам: дело шло уже к вечеру, но народ еще активно сновал вокруг, внушая ей немало тревог. Потом Люба успокоилась, и обе девушки пошли по направлению к реке – очевидно, поговорить по душам. На берегу Инга предложила спутнице присесть и заговорила с ней, по–прежнему беспокойно озираясь. Убедившись, что они одни, она обнаружила свое истинное отношение к прибывшей и перешла в атаку.

– Зачем приехала? – Вяло, но злобно спросила она. – Кто тебя звал?

– Мне странно, что ты меня не позвала, – спокойно отозвалась Люба.

– С чего бы?

– Так ведь с Игорем несчастье! – Ее собеседница не скрывала своего возмущения.

– Ах, вот что! Он умер, но наследства тебе не отписал, – огрызнулась Инга.

– Умер?! – В ужасе переспросила Люба. Но как же…

Инга, немного помолчав, возобновила атаку:

– Так что езжай обратно, пока проблем не получила. И перестань реветь! Я скоро приеду в Питер, все решим. А здесь тебе нечего делать!

– Но мне позвонили из экспедиции, – сказала Люба. – Сказали, что я должна присутствовать на опознании. А что, ты его не смогла опознать? Он… он так изменился? – Ее голос прервался.

Теперь уже для Инги новость была настоящим шоком:

– Тебя вызвали из экспедиции?! Кто?!!

– Не знаю. Какая–то девушка, студентка, наверное. Сказала, что нужно мое присутствие из–за… из–за Игоря. Так ты не смогла его опознать? Там… сильные травмы? – Выговорила Люба с усилием.

– Откуда я знаю! – Огрызнулась Инга и прибавила мрачно:

– Я туда не ходила. И не спрашивай больше ни о чем. Уезжай отсюда! Не лезь не в свое дело! – Заговорила она с неожиданной горячностью.

– Но… меня же вызвали! – Возразила Люба. – Причем попали совершенно случайно, мне девчонки с работы позвонили, я их попросила за моими цветами и за кошкой посмотреть! И они рассказали, что меня ищут.

– Кто? – Пренебрежительно отозвалась Инга, похоже, взяв себя в руки. – Какая–то местная сплетница! Ведь милиция тебе никакой повестки не прислала! Уезжай и ни о чем не спрашивай! – Повторила она настойчиво. – Я скоро приеду и все объясню, только не вмешивайся ни во что! Пойдем, я провожу тебя до автобуса! – Инга наконец–то вела себя в полном соответствии с ожиданиями следователей!

После этого приглашения дамы разговаривали еще долго: Люба – вяло, постоянно прерывая слова рыданиями, Инга – непривычно экспрессивно, время от времени хватая собеседницу за плечи и в чем–то настойчиво ее убеждая. Спустились сумерки, налетели комары, и стало прохладнее, но занимательной беседе двух женщин это совершенно не мешало.

Когда совсем стемнело и почти во всех окнах я поселке погас свет, Инга отважилась на более решительные действия. Наблюдавшие из укрытия сыщики услышали слабый шум – что–то упало. Через несколько минут послышались осторожные тихие шаги и мимо проследовала тень. Одна. По длинным волосам наблюдатели определили, что это Инга. Она остановилась, огляделась вокруг, послушала тишину и, прибавив шаг, все так же бесшумно продолжила свой путь к крепостным воротам – очевидно, спешила вернуться в студенческое общежитие, километрах в двух отсюда.

Когда она совершенно скрылась из виду, наблюдавшие за ней милиционеры и мой муж бросились к реке и успели вытащить Любу до того, как она захлебнется.

– Это следовало предполагать, – спорил потом Иван с генералом.

– Если бы я мог это предположить, ни за что не позволил бы такого! – Возразил Валентин Викторович. – Это не наш метод!

– Господи, Инга пыталась ее утопить?! А вы допустили?! – Возмутилась Лизка.

– А мы прохлопали, – сказал незнакомый мужчина. – Видите, как правильно я все–таки настоял, чтобы с вами пойти! – Обратился он к своим товарищам по поиску. Это, если хотите, профессиональная интуиция!