Текст книги "Привет от Вещего Олега"

Глава 17

Через день после случая с Машей мне позвонила Нелли и предложила приехать в Питер. Оказалось, Вазген, впечатлившись ее рассказами о преступлении Роксаны, почувствовал долю и своей вины в случившемся и загорелся идеей оказать матери Олега материальную помощь. Хлопоты по этой части он возложил на Нельку, и та обратилась ко мне с просьбой узнать адрес и паспортные данные потерпевшей, а потом принять участие в благотворительной акции.

Сочтя предложение достойным, я откликнулась на ее зов.

– Представь, бедный Вазген настолько разочаровался в Роксане, что даже обратно ее не хочет! – Рассказывала Нелли, пока мы ехали от Московского вокзала до Большой Подьяческой, где в коммуналке проживала наша адресатка. – Говорит, ему теперь и сокровища не нужны, которые она может найти!

– Одного не понимаю, – я уточняла детали по ходу рассказа, – где он в Питере с ее помощью рассчитывал сокровища отыскать? Разве что в Галерею драгоценностей Эрмитажа думал науськать свою эфу?

– Не знаю, – хохотнула Нелли. – Наша задача теперь эту тетку найти и вручить ей помощь от раскаявшегося коллекционера. Так, кажется, это здесь, – она пригляделась к номеру дома. – Ну, только бы все прошло удачно!

Мы поднялись на третий этаж по немытой, дурно пахнущей полуразрушенной лестнице.

– Да, похоже, тут со времен Достоевского не убирали, чтобы сразу можно было колорит почувствовать, – брезгливо заметила Неля, прикрывая нос шелковым платочком. Я согласилась с ней и приступила к изучению кнопок звонка. Над верхней красовалась гравированная вывеска «Къ Его превасходительству г–ну Кружъкину – три звонка». Странно, что тщеславный Олег ограничился здесь только «превАсходительством», а не сообщил прямо, что здесь проживает исполняющий обязанности Наполеона. Впрочем, лучше бы он так и написал – может, тогда гравер обратился бы в психиатричку, и сейчас был бы жив «Его превАсходительство» – блин, хоть бы в словаре посмотрел, как это пишется! Я нажала кнопку три раза. Дверь приоткрылась, и из–за цепочки высунулась юркая тощенькая бабуся, физиономией и повадками весьма напоминавшая крыску.

– Вам кого? – Сварливо спросила она, оглядывая нас с ног до головы и, очевидно, так и не приходя к окончательному решению о нашей сущности и цели визита.

– Нам нужна Антонина Петровна Кружкина, – вступила в разговор Нелли. – По важному делу личного порядка. – Еще в прежние времена, будучи секретарем в нашей конторе, Неля выработала полезную привычку строго и авторитетно доносить до постороннего населения свои цели и задачи. Это подействовало: загремел замок, и бабка впустила нас в квартиру, пробурчав:

– По коридору их дверь, направо, в самом конце.

Мы осторожно миновали вековые залежи тазов и тазиков, связки книг и старых обоев, проползли под веревкой с заскорузлыми предметами дамского белья, увидевшими свет не позднее 1913 года, и наконец оказались возле обитой кожзаменителем двери с гравированной (опять же) надписью: «Его превАсходительство Кружъкин О. Р.». Пожав плечами, Нелли постучала в притолоку.

Дверь открыла моложавая приятная женщина лет сорока пяти, с помятым заплаканным лицом, в розовом ситцевом халатике и тапках на босу ногу. Модная прическа и замеченные нами в углу симпатичные босоножки на каблуках позволяли предположить, что дама еще не махнула на себя рукой, а довольно объемистый портфельчик – что ей приходится иметь дело с бумагами формата А–4.

– Вы – Антонина Петровна Кружкина? – Уточнила Нелли.

– Я, – подтвердила хозяйка. – Вы по какому вопросу?

Нелли, как–то почувствовавшая коллегу, приветливо подняла брови и спросила:

– А вы секретарем работаете?

– Да, – удивилась женщина. – А как вы догадались?

– Просто я тоже секретарь. Личный секретарь одного влиятельного бизнесмена, – отчеканила Нелли. – И вот как раз от него я имею к вам поручение. В связи со смертью вашего сына.

– Олег не имел дела ни с какими бизнесменами, – опасливо произнесла Антонина Петровна, приглашая нас войти в комнату.

– Здесь дело в другом, Антонина Петровна, – мягко заметила Нелли. – Вот эта девушка, – она указала на меня, – представитель следствия. Она частный детектив, – нагло соврала моя спутница.

– Я все равно не понимаю, – возразила потерпевшая. – Вы хотите обыскать комнату? Но ведь Олега укусила змея…

– Не простая змея, – вставила я свою реплику. Раз уж я представляю следствие, надо как–то проявлять активность!

– Эта змея была похищена из частной коллекции, – снова вступила Нелли. – И владелец этой коллекции – мой босс. Змея недавно поступила к нему, и он не успел распорядиться, чтобы ей удалили жало. Она была украдена почти сразу и по трагическому стечению обстоятельств стала причиной смерти вашего сына, – продолжала переплетать правду и ложь Неля. – И вот теперь, чувствуя долю и своей вины в случившемся, коллекционер хочет предложить вам материальную помощь. – Нелли запнулась. – Если вы согласитесь ее принять…

Антонина Петровна отняла от глаз платок:

– Да помощь, конечно, не помешает. Того, что мне государство выдаст, не хватит даже расходы на похороны покрыть. Конечно, человек этот вряд ли может быть виноват, но если он сам так хочет, я…

– Тогда я уполномочена передать вам тридцать тысяч долларов, – заявила Нелли. – Вам нужно только решить, хотите вы получить их наличными или лучше перевести на ваш счет в банке. Я рекомендую последнее. – Она огляделась и понизила голос: – Учитывая ваши условия жизни.

Потерпевшая молча смотрела на нас: видимо, сумма существенно превзошла ее ожидания. Потом спросила:

– А можно на эти деньги дом купить где–нибудь а области?

– Думаю, что да, – отметила Нелли. – Хотя, понятно, что не очень большой и не шикарный, Но можно обратиться в надежное агентство, они подберут подходящий вариант. А оставшиеся деньги положим на ваш счет,

– Спасибо, – с чувством произнесла Антонина Петровна. – Вот уж не знаешь, откуда добра ждать. А я–то все надеялась, что ко мне хотя бы эта… гадина зайдет. Ведь она и есть настоящая змея, злая и холодная!

Я почему–то сразу угадала, что речь идет об Инге, и поддержала тему:

– А она даже не подошла к вам в Ладоге?

– Нет. Хотя зачем ей это нужно, теперь будет себе нового искать. Найдет борца какого–нибудь, не чета моему Олегу, – вздохнула мать, – У нее какой–то знакомый связан, насколько я понимаю, с боксом или с боями без правил.

– Почему вы так думаете? – Ухватилась я за новую ниточку.

– Так я как–то раз слышала, как она говорила Олегу, что кто–то там на щитомордниках прилично зарабатывает. – Видимо, Антонина Петровна не утруждала себя лишними знаниями по биологии, но активно смотрела криминальные сериалы, раз решила, что щитомордник – это борцовский термин. Но я–то точно знала, что это такое на самом деле! А ведь в окружении Инги как раз есть человек, который мог бы промышлять как поставщик ядовитых азиатских змей! Выходит, что неожиданно мы напали на верный след! Я продолжила расспросы:

– Выходит, Олег имел с Ингой не только роман, но и какие–то дела. А что это могло быть?

– Я точно не знаю, – сказала Антонина Петровна. – Мне казалось, он работал с какими–то торговцами антиквариатом, к нему приносили несколько раз старинные вещи, он их оценивал, ведь на истфаке учился… Но мне эти люди не очень нравились, хотя Олег уверял, что это вполне законная деятельность… А потом появился этот черненький.

– Тот самый знакомый Инги? – Затаив дыхание, произнесла я.

– Да, – ответила женщина. – Вот он приносил Олегу совсем другие вещи.

– Что значит другие? – Я боялась упустить малейшую деталь.

– Врать не буду, – предупредила Антонина Петровна. – Не знаю. Но если до этого Олег легко мог оставить принесенное для оценки на столе или под кроватью, то эти вещи он прятал даже от меня. И на вопросы не отвечал. Только с Ингой все шушукался, она иногда приходила забирать их. А приносил всегда этот мужчина, как его зовут не знаю, сын нас не познакомил. И деньги у Олега уже другие появились после этого знакомства. А перед самым отъездом он стал говорить о том, что собирается купить хорошую машину и квартиру снять. Я спросила, откуда столько денег вдруг возьмется, а он так загадочно: мол, скоро будут деньги…

Больше от несчастной женщины добиться ничего не удалось. Впрочем, и эти сведения показались мне бесценными. Но на прощание я все же решилась спросить:

– Антонина Петровна, а вам никогда не приходилось слышать от сына имя Айшет?

Женщина с неподдельным удивлением округлила глаза:

– Нет, не приходилось. А это тоже какая–нибудь из этих борцовских представлений?

– Близко к тому, – сказала я. – Циркачка. А до Инги у него была девушка?

– Во всяком случае, домой он до нее никого не приводил, – подумав, ответила женщина, – Я удивлялась, что он с ней–то осмелился объясниться, он девушек боялся.

Взяв с женщины обещание перезвонить нам, если она вспомнит еще что–нибудь, относящееся к делу, мы ушли.

На улице Неля спросила:

– Накопала чего? Ищи теперь «черного букмекера»!

– Да при чем тут букмекер, Неля! – Горячо произнесла я. – Ведь щитомордник – это ядовитая змея! Так что это тебе стоит поинтересоваться поставщиками для коллекции твоего Вазгена!

Нелли на минутку задумалась, потом прищурила красивые глаза и изрекла:

– Значит, так. Я попробую вызнать, и если что, сообщу тебе или Максу. Тебя подвезти куда–нибудь?

Пропустив мимо ушей упоминание о Максе, я попросила доставить меня на Лиговку – к офису детективного агентства, где трудилась Соня. По дороге я, не удержавшись, набросала ей сообщение о добытых мною новых оперативных данных и получила ответ: «Учтем, я перезвоню». А в офисе меня ждал сюрприз – охранник заявил:

– А Софья Владимировна вчера улетела на Украину. По семейным делам.

Вот так–так! И даже не сказала! Впрочем, нет худа без добра – может, она там свяжется с правоохранительными органами, вдруг что и по нашему делу сможет узнать? Набрав номер подруги, я обсудила с ней эти перспективы, потом села в электричку и без дальнейших приключений достигла Волхова, а затем и Ладоги.

Через два дня у крепостных ворот вновь зашуршали шины прибывшей из Питера иномарки – на этот раз в Ладогу пожаловал темно–зеленый Сонин «Фиат». Увидев его, я запрыгала от радости.

Софья, ну ты даешь! Могла бы и предупредить, что летишь в таком нужном направлении! – Набросилась я на нее.

– А я и не предполагала, что придется так быстро отбыть, – оправдывалась Соня. – Но в искупление своей вины предлагаю тебе послушать, что я узнала!

Мы погрузились в машину и отправились к моему жилищу, чтобы там поговорить без помех.

Естественно, отправившись проверить какие–то дарственные, которые оформляла на многочисленных внуков ее бабушка, Соня не удержалась от искушения заехать на родину Инги и расспросить народ в Хмельницком. Управлении внутрешних справ, или, по–нашему – в УВД, об интересующей нас теме.

Без лишних слов она вытащила небольшой конверт и протянула мне. Вскрыв его, я увидела фотографию пропавшего реставратора Игоря.

– И что? – Я посмотрела на подругу, ожидая подробностей. – Что ты о нем узнала?

– Краицкий Игорь Вадимович, – начала Соня, – уроженец города Хмельницкого Украинской тогда еще ССР, 1966 года рождения, не женат, не состоял и так далее. Имел сестру, Виталину Вадимовну, в замужестве Пономаренко, дочь которой Инга учится в Санкт–Петербургском Государственном Университете и проживает в Санкт–Петербурге,

– Так он ее родственник? – Переспросила я.

– Как видишь, брат матери. Младший. А поскольку Виталина с мужем развелась еще лет пятнадцать назад, то воспитывать дочь помогал братец Игорь. Три года назад его сестра скончалась – сердце было слабое, Инга осталась на попечении дяди. Он бывший военный, а потом работал в серпентарии, выезжал неоднократно в Узбекистан на отлов ядовитых змей для нужд науки. А потом вдруг изменил свою жизнь, выучился на реставратора и стал ездить с экспедициями – в Среднюю Азию, Крым и прочие археологически интересные места бывшего СССР. И заметь, – Соня выразительно посмотрела на меня. – Дважды в тех экспедициях, где он работал, случались странные инциденты с находками. Каждый раз выяснялось, что исследователю показалось, будто он нашел что–то интересное, а потом находка бесследно исчезала. Одного археолога даже посадили в итоге за хищение предметов, имеющих особую ценность.

– Господи, Соня, да в каком же адресном столе тебе сообщили такие подробности? – Изумилась я.

– Да при чем тут адресный стол! – Отмахнулась Соня. – Ремесло детектива в том и состоит, чтобы добывать информацию. Мне эти сведения бывшая соседка Виталины сообщила, у нее муж – мент в отставке, он по просьбе коллег пару раз проверял этого Игоря, но никаких оснований посадить его не нашел. Хотя очень хотелось.

– Значит, Игорь тоже может быть причастен, – задумчиво проговорила я.

– Ты о чем? – Соня выруливала на финишную прямую.

– Да ведь мать Олега рассказала, что ее сын был связан в Питере с какими–то торговцами антиквариатом! – Сообщила я, радуясь, что и у меня нашлись известия, способные удивлять публику. – И какой–то черненький мужик, связанный с Ингой, время от времени приносил Олегу какие–то вещи, якобы для оценки. Если согласиться со следствием, это мог быть Ринат, но теперь я понимаю, что это вполне мог быть и Игорь?! – Я в недоумении воззрилась на подругу.

Лизка, которая встретила нас дома и жадно выслушала все последние новости, предложила гипотезу:

– А что, если Олега убили именно из–за этих дел? Он с кем–то что–то не поделил, и от него избавились? Л чтобы не приклонить внимание милиции в Питере, обтяпали дельце тут, «вдали от шума городского» и в расчете на то, что следствие будет вести наш любимый Шестопалов! Но какова в этом случае роль Рината? И кто убил Игоря? – Лиза обвела нас внимательным взглядом. – И еще один вопрос: что именно они не поделили и где теперь находится это что–то?

Версия была признана заслуживающей внимания. Мы решили отправиться к Шестопалову – уточнить кое–какие подробности о трупе Игоря и сообщить милиционеру новые оперативные дивные.

Участковому результат понравился:

– Выходит, этот Игорь и есть преступник? А Олег был его подельником? Раз вы говорите, ему вещицы всякие таскали, и если не на оценку, так может, на сохранение? На случай, если милиция на след какой кражи нападет, так чтобы не у него дома нашли? – Шестопалов, прищурившись, смотрел на нас, раздувая старый самовар, из которого решил угостить нас чаем.

– А точно! – Первой согласилась Лизка. – Мы вот как раз до этого не додумались! Он мог просто использовать квартиру Олега как перевалочную базу, пока искал покупателя на краденое!

– Ну, вот и ясненько, – Иван Григорьевич оторвался от самовара и потер ладони. – Дело можно закрывать, В связи со смертью обоих обвиняемых. – Он ухватился за нового подозреваемого с тем же категоричным рвением, с каким еще полчаса назад искал улики против Рината. Правда, новая кандидатура явно привлекла ого больше допрашивать и «раскалывать» этого фигуранта было уже не нужно…

– А ценности? – Напомнила я.

– А что ценности? – Пожал плечами милиционер. – Если оба умерли, кто ж теперь про это знать может?

В ответ повисло тяжелое и неприятное молчание. Вдруг Лизка, сверкнув глазами, прервала его:

– Как это кто, Иван Григорьевич? А Инга? Она же в курсе всего была, как выясняется!

– И что я с ней сделаю? – Хмыкнул милиционер, – Арестую? Да у меня против нее нет ничего! Л вое улики по–прежнему против Рината. Это по логике ясно, что преступник был Игорь, и то вор, но не обязательно убийца. И опять же, где доказательства? Конечно, хорошо теперь все ни покойника свалить, но оснований никаких! – Огорчился Шестопалов.

– А вы допросите Ингу, и будут основания, – меланхолично заметила я. – Вызовите ее как свидетеля. И у матери Олега можно взять официальные показания…

– А еще есть Маша, – напомнила Лизетта. – Она же должна, в конце концов, припомнить, кто на нее напал! Вот и будет ее звездный час, она теперь один из главных свидетелей! Ой! – Лизка посмотрела на всех испуганно. – А в больнице ее кто–нибудь охраняет?

– От покойника? – Пренебрежительно отозвался Шестопалов. – Или от арестованного Абдуллаева?

– Или от Инги, – продолжила перечень Соня. – И если она причастна к преступлению, это может быть реальная угроза. Но в любом случае, Иван Григорьевич, вам обязательно следует допросить Ингу. И как можно скорее! И потом, Игорь тоже убит, стало быть, надо искать его убийцу!

Шестопалов смотрел на нас с тоской, подперев ладонью щеку. Видно было, что ему совершенно не хотелось ни допрашивать Ингу, ни копаться в этом неприятном и совершенно не типичном для мирной сельской местности деле.

В этот момент заскрипела калитка, участковый поспешно поднялся и устремился навстречу вновь прибывшему, одергивая–на ходу форменную рубашку. Оглянувшись, я увидела Валентина Викторовича.

Шестопалов семенил рядом с ним, приговаривая:

– Ой, какая приятная неожиданность, товарищ генерал, а я тут с девчонками… Но они уже уходят, правда? – Он пакостно покосился на нас.

– Ничего подобного, – безапелляционно заявила Лизка, – Мы не уйдем, пока вы не примете правильного процессуального решения!

– Ну что вот с ними делать? – Милиционер развел руками и тяжко вздохнул, потом суетливо схватил плетеное кресло и предложил начальнику. Генерал сел, весело улыбаясь, и, оглядев всех присутствующих, произнес:

– А ведь я к тебе по поводу этого убийства, Григорьич… Потолковать бы надо. И хорошо, что девушки тоже здесь.

Мы переглянулись с победным видом: хоть кто–то ценит нашу полезность! Следующие десять минут генерал слушал нас очень внимательно, оценивая добытые нами сведения.

– Так вот, мы считаем, что Ингу необходимо допросить! – Закончила общий рассказ Лиза.

Валентин Викторович, не отвечая, смотрел перед собой. Я насторожилась: неужели он тоже считает, что для допроса Инги нет оснований?

– У меня вызывает большое беспокойство эта девушка, – сказал наконец генерал.

– Что вы имеете в виду? – Спросила я, радуясь возможности обсудить с ним ситуацию.

– Из информации, которую вы получили в Хмельницком, можно понять, что Инга находилась под влиянием своего дяди. – Сказал Валентин Викторович. Я рискну предположить, что она должна была очень любить родственника, который, по сути, был ей как отец! И вот Игорь умирает. Что делает Инга?

– Ничего, – не слишком уверенно сказала я.

– Вот именно! – Заметил Валентин Викторович. – Она даже на опознание не пришла! И никому ни словечком не обмолвилась, что они родственники!

– Если она знала, что он причастен к шайке преступников, зачем ей бросать на себя тень? – Предположила Лиза.

– А разве это естественно для девушки в девятнадцать лет? – возразил генерал. – Потеряв свою единственную опору, она сохраняет такое непостижимое хладнокровие! Почему?!

Вдруг из кустов за скамейкой раздался звонкий чих. Шестопалов, сидевший тихо, уныло рассматривая свое отражение в самоваре, подскочил и бросился к зарослям черной смородины.

– Ах, воришки, ягода–то еще зеленая, а вы уже поспели! И даже у милиционера не боитесь красть! – Кипятился он, выволакивая из кустов малолетнего преступника. Однако когда среди зелени замелькали рыжие косички с бусинками, я почувствовала недоброе. Предчувствия усиливались по мере извлечения нарушителя и полностью оправдались, когда перед нами предстала взъерошенная Мила.

– И во все я не воровала вашу смородину, Иван Григорьевич! – Деловито заверещала она.

– За это могу поручиться, – мрачно дополнила я. – Она не воровала. Она там подслушивала!

– А если это единственный способ собрать информацию для нашего с Ромой расследования! Обиделась Мила. – Вы же мне ничего не рассказываете, хотя это нечестно! А я знаю, почему она странно себя ведет, Валентин Викторович! – Рыжие косички тряслись очень убедительно, пока их обладательница опасливо косилась в мою сторону.

– Знаешь? – Удивился генерал.

– Вернее, предполагаю, – попятилась Мила. – Потому что убийца все–таки Ринат, а она с ним заодно! И он собирается сбежать за границу, но только перед этим они должны сокровища найти, которые Олег у них украл!

– И с чего ты это взяла? – Спросила я недоверчиво; вот сейчас наплетет семь верст до небес, и все лесом, а я потом отвечай за нее!

– А с того, а с того, – опять заверещала Мила. – Мы с Ромой несколько дней назад подслушали их разговор, когда его еще не арестовали, и даже на пленку записали! Мы со вчерашнего вечера следим за Ингой, она сейчас перебирает какие–то бумаги на берегу, а Рома сидит там в засаде с собакой! – Девочка просто упивалась эффектом, который производили ее новости. А мне с каждым словом все больше хотелось ее хорошенько отдубасить и вернуть родителям!

– Почему же вы милиции ничего не сказали?! – Возмутилась Лиза.

– Мы решили посвятить официальное следствие только после того, как установим все детали, – самодовольно сообщила юная сыщица. – Рома говорит, иначе нашу инициативу в расследовании старшие перехватят, а как до дела дойдет, нас побоку!

– Какой Рома? – Удивился Валентин Викторович. – Спиридонов, что ли?

– Ну да, он очень умный и много всего знает, – авторитетно заявила Мила. – И мы с ним ведем независимое расследование! И вот увидите, мы найдем преступника!

– Вот я задам этому начинающему следователю! – Пригрозил Валентин Викторович.

– Так Рома еще следит за ней? – Сообразила Лиза.

– Да, и будет следить, пока она не уйдет в общежитие, – подтвердила начинающая мисс Марпл.

Валентин Викторович поспешно встал, приобнял Милу за плечи и, сделав нам знак следовать за ним, вскочил вместе с моей сестрицей в машину, мы с Соней и Шестопалов прыгали в Лизкино авто уже почти на ходу.

Ралли по местным дорогам заняло минут семь, по истечении которых мы приблизились к месту, указанному Милой, и стали спускаться к реке.

– Это здесь, – осторожно прошептала Мила, указывая в сторону какой–то ямки, где с комфортом сидел, жуя бутерброд с колбасой, детектив Рома. Увидев нас, мальчик встал и стыдливо спрятал руку с бутербродом за спину. Генерал приказал ему:

– Показывай!

– Чего показывать? – виновато пробурчал Рома.

– Да за чем наблюдаешь, показывай! – Усмехнулся генерал. – Думаешь, меня твой бутерброд интересует?

– А она ушла уже, – Рома немного приободрился. – Точнее, убежала. Это все Велла, сорвала мне операцию! Он укоризненно посмотрел на собаку, которая мирно присела позади меня, делая вид, что явилась вместе с нами. Я про себя удивилась, что спесивая сенбернарша «согласилась» пойти в разведку с этими следователями–самоучками. Правда, юные детективы все–таки нацепили на собаку намордник – видимо, не очень доверяя своим кинологическим навыкам и боясь стать невинными жертвами зубастого партнера.

– Инга сюда с какими–то бумажками пришла, осмотрелась, разложила их вокруг себя и стала перебирать, канючил Рома. – Она сначала тихо сидела, потом какую–то книжку достала, почитала ее, а потом сказала «Дурак!» и так со злостью кинула в крапиву! А потом она вытащила что–то важное – изучала очень внимательно, а я только бинокль настроил, а она как выскочила, как залаяла, и к ней!

– Что, Инга залаяла, что ли? – съязвила Лизка.

– Да Велла! А Инга подхватила все и убежала. Я посмотрел – она к дороге обратно направилась, видимо, в общежитие решила вернуться. Я хотел преследование организовать, но с этой разве пойдешь! – Он негодующе указал пальцем на собаку.

– А ты место осмотрел, сыщик? – спросил Валентин Викторович.

– Нет пока – только собираюсь, – нашелся уличенный в непрофессионализме кадет, без особого энтузиазма покосившись в сторону зарослей крапивы.

Соня, не дожидаясь команды от милиции, храбро сунулась в жгучие заросли на поиски улик. Вслед за ней поспешил генерал, а потом, кряхтя, в крапиву полез и Шестопалов. Воодушевленный примером старших по званию, Рома деловито стал обходить бурьян вокруг, периодически приседая на корточки и вглядываясь в зловещие дебри. Мы с Лизкой решили воздержаться от подвигов, здраво рассудив, что следствие не потерпит вмешательства непрофессионалов, одетых в легкие платья.

Наконец, поиски увенчались успехом, и Шестопалов, отдергивая руки и шепча про себя ругательства, вытащил на свет божий маленькую книжечку в черной кожаной обложке, помеченную внутри уже знакомой мне витиеватой подписью: «Е.в.п. Кружкинъ О.Р.».

Открыв блокнот, мы поняли, почему Инга поступила с ним так экспрессивно: добрая половина листков была исписана стихами – видимо, произведениями Олега. Поэтом он был, прямо скажем, неважным, и, почитав его неуклюжие высокопарные вирши, воспевавшие бурный секс (надо полагать, с той самой Ингой), я подумала, что такое литературное наследие и впрямь не стоило хранить для потомков. Мне были вполне понятны эмоции девушки – надо думать, она уже начиталась подобных откровений поэта досыта, и очередное собрание сочинений вполне могло ее разозлить. Генерал рассмотрел находку внимательно, но с некоторым сожалением и уже собрался было расстаться с книжечкой по примеру Инги, но, пощупав обложку, заметил, что она слишком толстая, и вывернул книжку. Проделав этот нехитрый маневр, он вытянул из–за обложек три листа тонкой бумаги, просмотрев которые обернулся к Роме:

– Ну, Спиридонов, тебе сегодня две порции сладкого полагаются! Есть! – Он показал нам, что на листках был приведен настоящий прейскурант на антикварные драгоценности, методично расписанный мелким мужским почерком. Указанные в этом перечне названия подтвердили всем правоту наших предположений о том, что на раскопках орудовала какая–то шайка, сделавшая своей целью получение прибыли (и, судя по прейскуранту, немалой!) от продажи ворованных находок. Почерк автора идентифицировать не удалось. А вот пометки, по которым можно было понять, какие именно находки и по каким ценам удалось реализовать, были сделаны рукой Олега. Были там и другие пометки, прочитав которые, милиционеры с удивлением сделали вывод о том, что Олег мог вести собственное расследование. Это были своего рода руководства к действию: «проверить первый участок», «посмотреть еще раз книгу регистрации», «поговорить с профессором». Обращала на себя внимание и оказавшаяся там же газетная статья о том, что месяца три назад питерские менты изъяли у преступников очень ценную копию одной известной реликвии XIV века – выполненная в XIX, она с годами тоже стала ценностью, хотя, естественно, меньшей по сравнению с утраченным оригиналом. Пошарив еще за обложками, Валентин Викторович вытащил еще один, совсем маленький, листок, оказавшийся запиской. Все ее содержание было выражено в одной короткой строчке. Но эта строчка показалась нам почти романом – рукой Олега было написано: «12 СЗ, знак Змеи».

– И что это может значить? – Спросила я, перечитав записку.

– Это место, где спрятан клад! – Убежденно заявила Мила. – СЗ, конечно, Северо–Запад, 12 – метров… или шагов… – Она запнулась.

– Ага, или попугаев! – Засмеялась Соня. – А что такое знак Змеи? Еще какая–нибудь легенда?

– Может, Роксану следовало спросить? – Хихикнула Лизка.

Но от допроса главной обвиняемой пока решили воздержаться.

Зато я наконец вспомнила и, рискуя схлопотать строгий выговор, рассказала следователям о письме, которое пришло Олегу на адрес экспедиции. Написанное женским почерком, оно, судя по штемпелю, было отправлено из Волхова, но обратный адрес был питерский.

– 12–я линия Васильевского острова, дом 39, – прочитала я на конверте. – Только квартиры нет, но на Ваське дома небольшие, легко будет проверить. – Я осторожно посмотрела на своих собеседников, ожидая громов и молний на свою голову.

– Можете не проверять, – вдруг сказала Лизка, виновная в той же степени, что и я: письмо–то валялось в ее кармане!

Все воззрились на нее, даже оставив уже почти вскрытый конверт.

– Просто там располагается родильный дом, – продолжала она. – Я точно знаю, я там дочь рожала.

Это известие всех озадачило: стало быть, неизвестная женщина писала Олегу из роддома? А как же штамп волховской почты? История постепенно приобретала черты мелодраматического сериала – женщины, дети, родильные дома, загадочные письма… Вскрыв конверт, мы прочли всего несколько фраз: «Милый, люблю навсегда. Боюсь своей любви и боюсь всякого, кто посягнет на нее. Не отдам тебя никому. Навсегда твоя Айшет».

Книжечку со всем содержимым, как и письмо Айшет, приобщили к материалам дела. На всякий случай я попросила Соню разузнать побольше о случае, газетное описание которого Олег так бережно хранил – интересно, почему? Стало быть, Олег тоже что–то заподозрил, как и мы с Лизкой, и если для нас приближение к истине вылилось в неприятный инцидент с ватником в дымоходе, то для него финал оказался поистине трагическим? Жутковатая дрожь пробрала меня при мысли о том, с каким противником мы имеем дело. Думая о его методах, я начинала побаиваться, как бы не обнаружить в одно прекрасное утро тарантула в своей косметичке или яд кураре в геле для душа…