Текст книги "Привет от Вещего Олега"
Автор книги: Алла Арбенина
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– Ой, хорошо, что мы не раздобыли на этот случай наручники! И, слава Богу, Рома стрельбу не открыл! Вот вам и нестандартный раскопщик! «Черный археолог», нет, кажется, рыжий!
Рома, для которого досадная ситуация была уже второй за последние сутки, тяжело вздохнул, потом опустил пистолет и попытался потрепать пса по шее. Однако «рыжий археолог», явно раздосадованный, забрал кость и, ворча, скрылся в кустах. Оперативно–следственные мероприятия были объявлены закрытыми и сохранены в строжайшей секретности.
– Что ж, хорошо то, что хорошо кончается, – сказала я Лизке, когда мы с ней возвращались домой. – Будем считать, что неплохо прогулялись: и воздухом подышали, и повеселились!
– И комарам не достались, – добавила Лиза с удовлетворением. Потом, помолчав, спросила уже серьезно:
– Клава, ты думаешь, все остальные подозрения такие же?
– Честно говоря, хотелось бы, – не совсем искренне ответила я. – Нет, правда, я бы предпочла сделать длительный перерыв в моей импровизированной карьере частного детектива, но не сталкиваться с новым преступлением, да еще в столь милой мирной местности! – Говоря это, я не отдавала себе отчет, кого хотела больше убедить: себя, Лизку или нечистую силу, которая явно вилась вокруг с самого нашего приезда сюда. Или даже с того злополучного момента, когда я купила для Милы змей в электричке? Я повторила еще раз:
– Мне хотелось бы, чтобы все эти подозрения выказали в итоге такой же подтекст. Но пока я ничего не знаю. Думаю, кое–что прояснит разговор с Маленой. Арне обещал нас завтра познакомить.
Глава 5
Несмотря на фамилию, рождавшую ассоциации с любимым с детства образом толстенького человечка с пропеллером, фрекен Малена Карлссон оказалась худенькой симпатичной девушкой, невысокой, рыжеволосой и немного вертлявой. Видимо, последнее ее качество и сыграло на руку тем, кто обвинил ее в легкомысленном изложении на чужом языке, хотя с первых же минут общения я поняла, насколько безосновательны были такие утверждения. Малена говорила по–русски с заметным акцентом, но очень грамотно, и предположить, что она перепутает терем и трактир, мог только очень самонадеянный человек. Как раз вроде визгливой Маши или студента Кружкина.
Шведка рассказала мне, что в мае их группа начала раскопки участка, на котором, по их версии, мог располагаться весьма богатый дом. Потом коллеги отправились в Стокгольм за каталогами находок, сделанных в других частях Европы, а также за специальным оборудованием, раскоп законсервировали на короткое время и оставили под ее присмотром. В одиночестве Малена написала отчет о сделанном открытии, перечислила основные находки – большей частью детали каких–то старинных вещей, и обозначила предположения, на присутствие каких находок позволяют рассчитывать эти мелочи. Получалось, что здесь можно было ожидать обнаружения деталей одежды – крючков и фибул, а также золотых и серебряных украшений, посуды, оружия и монет. Как–то раз она заметила, что колышки на их раскопе смещены, и пожаловалась профессору Северову. Он в тот день собирался ехать в Питер на заседание кафедры, и послал на раскоп Машу – разобраться и доложить ему по возвращении. Маша пришла вместе с Олегом, который, прочитав отчет Малены, поднял ее на смех и заявил, что все эти версии о богатом доме – не более чем ее фантазии, не подкрепленные ничем материальным. В доказательство он, обойдя пару раз площадку, копнул возле сдвинутого колышка и неожиданно быстро нашел несколько дощечек и черепков – безусловно, имевших значение для специалистов, но весьма здесь распространенных и в раритеты не годившихся. Маша пожала плечами и выдала профессору заключение о самонадеянности и недостаточной квалификации Малены, которую можно было теперь хоть к позорному столбу приколачивать.
Я позвала Малену к нам – на тот самый обед, к которому со вчерашнего утра ожидали Арне. Она с радостью согласилась, и я отправилась домой – проконтролировать лично подготовку к мероприятию.
По комнатам деловито носилась Мила, стремясь охватить своей кипучей энергией все – вплоть до малейших деталей. Она раз тридцать переложила приборы на столе, четырежды изменила варианты сервировки и все прикидывала, сочетается ли скатерть с колером стен летней кухни. Но подлинное светопреставление началось, когда муж Нади, Гена, принес в дом свежую рыбу, которую предполагалось запечь в каком–то диковинном фирменном пироге и подать гостям. Я до сих пор готова биться о какой угодно заклад – Мила впервые в жизни видела рыбу не в вареном или жареном виде, а в чешуе, с жабрами и плавниками. Тем не менее, увидев принесенных Геной сигов, она воинственно взвизгнула что–то вроде знаменитого «Йо–хо–хо!» и заявила, что никому не доверит их чистить, потому что в этом деле она спец. И прежде чем кто–либо успел опомниться, ухватила несчастных рыб и поволокла на кухню.
Заглянув туда минут через пятнадцать, мы с Лизой обнаружили, что помещение в своем новом виде вполне достойно принять морского царя со свитой – казалось даже странным, что всего у двух среднего размера рыб объявилось столько чешуи. Ею было покрыто абсолютно все – стены, пол, потолок, лампа, посуда и мебель; под ногами бродило некое подобие полинявшего броненосца, в котором мы лишь при детальном рассмотрении признали полосатую кошку Нади. Посреди всего этого великолепия Мила в позе тореро скакала вокруг стола, в центре которого против всяких правил были распластаны несчастные рыбы. При беглом взгляде на них мы подумали, что в будущем собственном хозяйстве Мила сможет неплохо сэкономить на мясорубке, блендере и прочей измельчительной технике – если только кто–нибудь в здравом рассудке осмелится завести общее хозяйство с моей замечательной сестрицей…
Лизка стала в ужасе прикидывать, до каких высот теперь взлетит для нас плата за дачу и насколько дешевле с моральной и финансовой точки зрения было бы отправиться, как советовал ее муж Юра, «в какой–нибудь скромный пятизвездный греческий отелы». Я в математике никогда не была сильна, поэтому принялась за ликвидацию последствий техногенной катастрофы.
Немедленно удалив с поля виновницу торжества – Милу, я, в полном соответствии с заповедями «Гринпис», начала со спасения представителей фауны: поймала кошку и добросовестно стерла с нее тряпкой весь новоявленный панцирь. Оскорбленная киска, лишившись нового имиджа, убежала в сад облизываться, а мы с Лизеттой, вооружившись тряпками и веником, принялись за реставрацию помещения. Через полчаса, когда Надя вернулась со своего огорода с пучком зелени в руках, мы уже восстановили процентов семьдесят первозданного облика кухни. Однако вид истерзанных рыб настолько развеселил хозяйку, что она смилостивилась и разрешила нам приостановить работы. Усердная Мила, счищая чешую, местами докопалась до костей, но в целом, как ни странно, с задачей справилась – в том числе потому, что имела дело с приличной и податливой в этом отношении рыбой; попробовала бы она таким манером очистить судака или, не приведи Господи, окуня! Надя примирительно заметила, что конечная цель готовки – пирог с рыбной начинкой, которую все равно нужно измельчать, и призвала нас завершить славное начинание юной кулинарки.
Каковая тем временем снова устремилась в летнюю кухню и произвела очередную перестановку посуды, совершенна не считаясь с присутствием чешуи на пальцах. В итоге все бокалы и тарелки были щедро декорированы рыбной слизью и пресловутой чешуей. Узрев это, мы с Лизой стали спешно собирать со стола посуду, избрав в качестве меры пресечения Миле работу с тряпкой и мыльной пеной.
И надо же было именно в этот момент появиться Арне! Да еще с Маленой, робко выглядывавшей из–за его спины! Они, видите ли, решили прийти немного пораньше, чтобы посмотреть, как живут простые русские люди, и побольше пообщаться, этнографы, понимаешь! Еще из–за забора он заприметил нашу возню в летней кухне и широко заулыбался. А Лизка, не видя их, кричала во весь голос:
– Мила, да шевелись же ты, через полчаса уже шведы придут, не успеем всю посуду убрать со стола, принимай их тогда, как хочешь!
Я увидела, как изменилось при этих словах узкое личико Малены: черт, да она, похоже, подумала, что мы совсем им не рады! Дрожащими губами она что–то тихо говорила Арне – впрочем, ясно что: переводила ему Лизкин вопль! Потому что после этого лицо вытянулось и у нашего профессора, и он стал постепенно оборачиваться вокруг своей оси, явно намереваясь дать задний ход. Осознав это, я, прямо в фартуке, помчалась пресекать их ретираду.
– Арне! Малена! Подождите меня! – Я прыгала через колючки, тихо проклиная про себя два чертовых момента: первый – когда шведка с какого–то перепугу, не иначе, выучила русский язык, и второй – когда моя дражайшая Мила решила испытать новые ощущения при чистке рыбы
Шведы остановились, обернув ко мне удивленно–обиженные физиономии: теперь мне предстояло, как сказочной героине какой–нибудь, развернуть их «ко мне передом, к лесу задом». Кое–как удалось им объяснить, что за казус произошел в ожидании их прихода, и мы втроем направились к дому Нади. Хозяйка к тому времени уже поставила в духовку многострадальный пирог, Мила под ее присмотром драила измазанную рыбой посуду, которую Лизка в режиме нон–стоп доставляла с кухни, а чистую протирала и расставляла по местам. Арне обошел двор, посмотрел на кур и гусей, отпустил пару комплиментов организации хозяйства и, наконец, решил присесть к столу.
Обед, продлившийся еще часа три, потом уже проходил весело, мило и спокойно. Потом появился юноша – один из тех, кого я уже несколько раз видела на раскопе, и пригласил всех нас на дискотеку, которую устраивали студенты у стен крепости. Мы с Лизой радостно приняли приглашение и решили взять с собой Малену. А вот Милу, в наказание за эпатаж с рыбой, было решено оставить дома. Над страданиями несчастной сжалился добрый Гена и позвал на вечернюю рыбалку.
Глава 6
Мы весело толкались среди пляшущей толпы студентов, милиционериков и местных ребят, благословляя предусмотрительность Тамары Семеновны, обеспечившей стратегический запас воды и кваса.
Зазвучала медленная музыка, и мы с Лизкой отошли в сторону, думая, что в этой компании вряд ли кто–то будет претендовать на танцы с нами. Вдруг за спиной я услышала голос Олега:
– Разрешите вас пригласить, Клавдия Петровна?
Я растерянно оглянулась, но Лиза уже танцевала с кем–то, и мне ничего не оставалось, как согласиться. За первым танцем последовал второй, за ним третий и четвертый… Олег не отходил и по окончании дискотеки заявил, что намерен проводить меня домой.
По дороге он вдруг спросил:
– Клавдия, а вы… а ты веришь в переселение душ?
Я еще не успела осознать, оскорбительно или безразлично для меня это его «ты», как на мою голову свалилась такая метафизика! В душе зашевелились сомнения в психической нормальности собеседника, но я сдержала их и сказала просто:
– Если честно, то не очень. А почему вы спрашиваете?
– Решила держать меня на расстоянии? – Он попытался приблизиться. – Ведь я вижу, что нравлюсь тебе. Я вообще женщинам нравлюсь.
– Да? – Недоверчиво спросила я; как ни противно, а ничего лучше в голову не пришло. – А то, что я немножко замужем, ты знаешь, мальчик?
Он снисходительно усмехнулся:
– Все женщины рано или поздно оказываются замужем. Ну, или большинство из них. Для вас брак – спасительная социальная иллюзия. Но я – это совсем другое. Я умею быть нежным, Клава.
Черт! Соблазнение малолетних никак не входило в мои планы: пусть он думает о себе что хочет, но я–то ведь точно знаю, что от души люблю своего мужа, и совершенно не склонна считать наш с ним брак «спасительной социальной иллюзией» – надо же, как загнул! Я решительно прибавила шагу:
– Прости, Олег, но дальше я дойду сама. Спасибо за компанию.
Он схватил меня за обе руки и сказал вполголоса:
– Ты не уйдешь. Женщины от меня не уходят. И все они мечтают затащить меня в постель. И я, в общем–то, не против. Я даже разработал план, чтобы за пять лет учебы вступить в интимные отношения со всеми девушками на факультете. – Он хвастливо дернул головой.
Я осторожно попыталась высвободить свои руки, радуясь возможности перевести разговор в отвлеченное русло:
– И с кого бы ты начал?
– С Маши, – заявил он уверенно. – Только ей надо будет лицо газетой закрыть.
Меня передернуло от его чудовищной глупости, и я почувствовала острое желание сказать ему гадость. И сказала:
– Понимаю. Газетой о технике секса, чтобы ничего от волнения не забыть?
От злости он моментально отпустил мои руки и даже, как мне показалось на краткий миг, хотел замахнуться. Но сдержался и сказал негромко:
– Ты еще пожалеешь о своих словах.
– Ты мне угрожаешь? – Игра начинала меня даже забавлять.
– Нет. Я просто предупреждаю, что потом, когда ты будешь моей, ты никогда не простишь себе ни одной фразы, оскорбившей меня. Пойми, еще несколько лет, и я стану великим человеком. Таким, как Наполеон. А тебе суждено стать моей Жозефиной. Она ведь тоже была старше его.
– Батюшки светы! Да он и вправду псих, этот новоявленный ухажер из поколения Nt! И что с ним делать? Бежать и сопротивляться, пожалуй, опасно. А если нет, то что? Ждать, пока он меня коронует, прямо здесь, на дороге? Или скажет не мыться недели три, а потом: «Мадам, я вас больше не задерживаю!» Б–р–р! Господи, да за что мне это? И, главное, зачем?
Я решила попробовать вернуть его к реальности:
– А как же Инга?
– А Инга – это просто так. – Самодовольно заявил он. – «Отмстить неразумным хазарам».
Я пришла в ужас: ну как вот от такого избавиться? И самое плохое, что он совершенно не воспринимает никаких моих доводов, а лишь четко следует своему дурацкому убеждению – как зомби какой–то.
Спасли меня Гена и Мила, возвращавшиеся с уловом: даже моя сестренка поймала двух окушков величиной с ладонь и намеревалась поутру сварить из них настоящую уху. Завидев моих избавителей, горе–ухажер ретировался, и я смогла перевести дух.
– Интересно было? – Спросила Мила небрежно.
– Ни капельки, – честно призналась я. – Да вот еще дурак какой–то прицепился, еле отлип. —
Я сердито смотрела в сторону, куда ушел Олег; нет, ну надо же быть таким идиотом! Полным–наиполнейшим, ну ничегошеньки в него не забыли положить по этой части! Черт, лучше бы умишка хоть капельку. Хотя бы для комплекта.
– Это тебя Бог наказал, – убежденно сказала Мила. – За то, что вредничала.
Я была готова согласиться с этим приговором.
Придя домой, я пересказала «сцену у фонтана» Лизке. Та округлила глаза:
– Что, прямо так и сказал, что Наполеон? А тебя выбрал в Жозефины? А с виду вроде нормальный, и говорят, еще и отличник!
– Так может, он потому и отличник, что псих! – Предположила я. – Что ни говори, а это неестественно, чтобы парень был отличником. Если только он нормальный парень.
– Юра тоже, между прочим, школу с медалью окончил, а институт с красным дипломом, – обиделась Лиза.
Ха! Возможно, именно поэтому я и не вышла за него замуж, а отправилась за тридевять земель разыскивать другого, – подумалось мне. Нет, отличники никогда не внушали мне доверия, что ни говори!
Глава 7
– Да переводы – это просто декорация! – Голос Милы донесся откуда–то снизу, от подножия крепостной стены, на которой я удобно устроилась позагорать. Интересно, о чем это она? Я посмотрела вниз и действительно увидела свою сестренку удобно сидящей на травке под кустом бузины и увлеченно беседующей с Машей и Олегом. Тоже нашла компанию!
– Так она?.. – Послышался голос Олега. Я вспомнила вчерашнюю сцену и его признания в наполеоновской сущности и поморщилась.
А Мила заливалась соловьем:
– В прошлом году она сама раскрыла убийство. Настоящее! А потом вышла замуж за убийцу!
Так! Стало быть, речь идет обо мне. Я услышала, как Маша и Олег выдохнули в унисон:
– За уголовника?! – Очевидно, их живому воображению представился волосатый, покрытый с ног до головы татуировками урка, непонятно как отправившийся после суда не в колонию, а со мной под венец. Замечательное описание моего Ивана, бывшего кадрового разведчика, с его университетским образованием и эстетскими привычками, которые, что уж греха таить, порой бесят меня страшно! Я даже почувствовала злорадное удовольствие: может, криминальная иллюзия напугает новоявленного кандидата в императоры Франции, и он оставит меня в покое?
– За ранее судимого, – методично уточнила Мила. Меня все–таки сердила эта их беседа: какого черта она щеголяет тут юридическими терминами, которые явно вычитала вчера у Лизки в учебнике, и забывает уточнить, что приговор–то в итоге был оправдательным, а заслуги обвиняемого перед следствием только что почетной грамоты губернатора не удостоились? Или она, в ущерб репутации семьи, полагает, что так интереснее?
Маша и Олег затихли. После длительной паузы Олег спросил:
– Но ведь ваш брат работает в милиции?
– Да, – с удовлетворением согласилась Мила.
– И как же он позволил сестре брак с уголовником? – Вполне, черт возьми, логичный вопрос!
– А вот тут и думайте, – Мила с аппетитом куснула яблоко. – Действительно, как же он ей позволил?
Народ безмолвствовал. Тогда моя сестрица победно заявила:
– Так вот, приходилось вам слышать о понятии «агент под прикрытием»?
– Это когда оперативный сотрудник внедряется в преступную среду?: – Проявила неожиданную эрудицию Маша.
– Ну да, – небрежно ответила Мила. – Вот такое она и есть. Но это большая тайна, – добавила она многозначительно.
Я от души рассмеялась: и они поверили? И даже не подумали, а почему бы тогда об этом знает Мила? Впрочем, что их винить, ведь юридические познания Маши и Олега базируются на паре детективов, – неважно, воспринятых в виде книжечек в мягкой обложке или телесериалов. Но все равно хотя бы соображать логически им следовало – ведь существует в исторической науке понятие критики источников! Как, спрашивается, они будут восстанавливать картину событий Древней Руси, выяснять, летописец правду писал или пропагандистские изыски под диктовку воеводы какого–нибудь, ответственного за связи с общественностью, если даже Мила тут отливает им пули, а они верят, как дети? Нет, надо сказать дяде Мише, чтобы обратил внимание на их профнепригодность!
Мои решительные размышления прервало новое заявление Олега:
– Значит, она вышла за него не по любви, а чтобы взять всю их банду?
Черт! Вместо того чтобы отвратить парня от нелепой затеи сделать из меня Жозефину, Мила еще усугубила его идиотские иллюзии! И что прикажете с ним делать теперь?
– Стоп! – Вдруг сказала Маша. – А здесь она тогда почему? – Наконец ей в голову пришел хоть один правильный вопрос. Да, но если Мила сейчас преподнесет им какую–нибудь версию в детективном духе, по экспедиции поползет сплетня, и если здесь действительно происходят странные дела, нечего и думать, что преступник позволит себя выследить!
Чтобы помешать им, я хотела было кинуть камень, но, побоявшись кого–нибудь поранить, стала оглядываться по сторонам в поисках другого предмета. В конце концов под руку попался поношенный грязный башмак, потерянный кем–то из реставраторов. Он–то и полетел вниз предотвращать разглашение тайны необъявленного пока следствия.
Его падение произвело должный эффект: Олег выругался, Маша и Мила завизжали, потом мою сестрицу посетило прозрение:
– Башмак, упавший с неба, предвещает скорый приезд мужчины!
Конечно, ехидно подумала я, после обеда должны новые лопаты привезти! Тем не менее, переключив временно их внимание на эту проблему, следовало закрепить успех и вызвать Милу, пока они все не пришли в себя. Я нацепила шорты, рубашку и кепку и отправилась вниз.
Спустившись со стены, я столкнулась с Маленой.
– Привет! – Улыбнулась она. – А я как раз искала тебя.
Оглянувшись и не увидев никого вокруг, шведка вытащила из кармана сложенные вчетверо листки, исписанные мелким аккуратным почерком, и протянула мне:
– Вот, – почему–то тихо сказала она. – Это черновик того самого моего отчета. Возьми, может, сумеешь что–нибудь с этим сделать.
Кивнув ей и спрятав бумаги в карман, я предложила пойти прогуляться. Мы спустились туда, где Мила со своими собеседниками изучала свалившийся с неба башмак.
Я строго обратилась к сестре:
– Что ты здесь делаешь?
– Просто гуляю, – ответила она с вызовом.
– Тогда пойдем за Арне и вместе отправимся на курган, – я решила сменить кнут на пряник.
– Туда, где была змея? – Загорелась Мила. С этого момента для нее перестали существовать все прочие внешние раздражители. Чего я, собственно, и добивалась.
Арне попросил дать ему еще часа полтора для записи путевых заметок, Мила привязалась к нему, и я предложила Малене пойти искупаться. Она с готовностью побежала за купальником, а я, собрав свои вещи со стены, спустилась к реке.
Я с наслаждением плескалась в быстрой прохладной воде, когда на берегу опять показался Олег. Осмотрев мои вещи, он взглянул на реку, увидел меня, разделся и тоже нырнул.
– А приятная водичка, – сказал он, подплывая, ко мне и шумно фыркая. – Не опасаетесь течения?
– Я гораздо больше опасаюсь навязчивых людей, – сердито ответила я.
И решительно поплыла к берегу. Уже когда я выходила из воды, он догнал меня и попытался обнять. Я вывернулась, но он ухватил мой купальник и стал с силой тянуть к себе. И поставил меня перед сложным выбором: или приблизиться к нему и сохранить одежку в целости и сохранности, или пожертвовать купальником и выбежать на берег как придется, а точнее, в классическом стиле «не виноватая я!». Естественно, я выбрала второе и резко рванулась: кусочек цветастой материи, издав обиженный треск, разошелся по швам и остался в руке Олега, а я в той самой классической позе добежала до своего полотенца и наскоро завернулась в него, радуясь, что мне не пришло в голову облачиться в сплошной купальник. Дождавшись, когда он подойдет, я сказала очень спокойно:
– Так вот, запомни, мальчик. Ты можешь строить из себя что угодно, можешь кому угодно класть газеты на лицо и выкидывать прочие штуки, но для меня на свете существует только один мужчина – мой муж!
– Уголовник? – Уточнил он, как ему показалось, с ехидцей.
– У тебя неправильная информация, деточка, – ответила я снисходительно. – Надо хоть немного анализировать данные источников. Впрочем, это мое дело, за кем быть замужем. Для тебя важно осознать, что никого другого я не ищу и искать не намерена.
Подтверждая, что разговор окончен, я повернулась к нему спиной и пошла в ту сторону, откуда должна была появиться Малена. И встретила профессора Северова.
– Здравствуйте, Клавдия, – тепло поздоровался он.
К нам подошел Олег с моим купальником в руке.
– Приветствую вас, Алексей Михайлович. Клава, тебе лучше одеться, – сказал он якобы сконфуженно и протянул мне лифчик. Вот дрянной человечишка! И профессор немедленно попался на эту гадкую удочку, потому что тут же покраснел, извинился и пошел в обратном направлении.
Самое противное было в том, что наверху его ждала Маша. Все прекрасно видевшая и сделавшая свои выводы. Я мысленно готовилась к тому, что все вокруг отныне будут воспринимать меня как падшую жену и развратительницу малолетних. Что при наличии мужа–уголовника приобретет даже некий мелодраматический оттенок. Черт, пора отправлять Милу к родителям, пока кто–нибудь не написал анонимное письмо моему мужу!
Олег смотрел на меня снизу, стоя на склоне пригорка чуть ближе к воде, чем я:
– Ну что же, теперь ударь меня, отвесь мне пощечину! – Он бахвалился, а я раздумывала, как же теперь с ним поступить: действительно, отпустить ему леща – попросту дать очередной повод для заявлений о страсти, которую, по его представлениям, я к нему испытываю. Но стукнуть его как следует было просто необходимо. Я перебросила полотенце на плечи, чтобы обеспечить себе свободу действий; он наблюдал с интересом, не догадываясь о моих намерениях – очевидно, дальше пощечин его фантазия не распространялась.
Я поступила намного проще: собрав силы, толкнула его обеими руками в грудь, отчего он потерял равновесие и, оступившись, покатился вниз, торжественно завершив свой путь падением в воду. Лицо его выражало крайнее недоумение, и я почувствовала, что готова расхохотаться, но сдержалась, собрала свои вещи и все в том же полотенце на плечах удалилась, пока мой противник не пришел в себя. Тоже мне, соблазнитель нашелся! Первое «хочу», первое «нельзя» – так, кажется, пелось в одной песенке?
Одевшись и найдя Малену, я вместе с ней отправилась к башне, возле которой вдохновенно творил свои путевые заметки Арне. Идиллия была полной: швед, сняв сандалии и закатав брюки, сидел на раскладном стульчике с ноутбуком на коленях; на клавиатуре уютно примостилось колечко домашней колбасы, которой вчера вечером угостили его Надя с Геной, а рядом обретался рыжий лохматый пес – тот самый, которого мы чуть было не поймали недавно на раскопе. Арне охотно делил с ним свою трапезу. Мила бродила вокруг с фотоаппаратом, увлеченно делая иллюстрации к шведскому повествованию.
– О! Я знаю этого пса! – Обрадовалась Малена. – Он часто бывает у нас на раскопе!
Я предпочла воздержаться от рассказа о собственном знакомстве с этим животным, а вот Арне сообщил, что это его новый друг, которого он по совету Милы назвал Шариком – «потому что в России так принято называть собак».
Шарик благородно делал вид, что зрит меня впервые, ничем не намекая на нашу предыдущую встречу. Впрочем, я ведь ничего плохого ему тогда не сделала – даже в милицию не сдала. Мы отправились на Олегову могилу, пес увязался следом.
– Арне, тебе придется взять его с собой в Турку, – заметила Малена.
– Я и намерен это сделать, – серьезно заявил он, потрепав пса по шее. – Клавдия, вы поможете мне оформить для него ветеринарный паспорт?
