Текст книги "Привет от Вещего Олега"
Автор книги: Алла Арбенина
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Алла Арбенина
Привет от Вещего Олега
Глава 1
Автор предупреждает, что вся история – полный вымысел, и не проводит никаких параллелей с реальными объектами и лицами
– Две симпатичные змеи по цене одной!!! Две змеи на десяточку! – Зычный крик выдернул меня из состояния сладкой полудремы, заставив в страхе оглядываться по сторонам, соображая, где и зачем я нахожусь. Уж не занесло ли меня, часом, в какие–нибудь тропики? А что я тут делаю? И зачем мне змеи, пусть даже и по такой бросовой цене? Или это мой последний шанс запастись чем–нибудь свеженьким к ужину?
Пытаясь собрать мысли, я даже не осознала, на каком именно языке раздавался крик. Подняв глаза, я увидела, как перед моим носом действительно вихляется нечто зеленовато–серое и явно змеевидное – куда только смотрят правоохранительные органы, это же опасно, в конце концов! И тут последовало продолжение:
– Только на одну российскую десяточку сразу две такие симпатичные змеи из высококачественного каучука!!! В магазине одна такая змея стоит пятьдесят рублей, но мы работаем напрямую с производителем, и поэтому дешевле! А–атличный сюрприз для ваших детей и доброжелателей! При желании меня можно остановить, па–асматреть и, ка–анечно, при–абрести! – Вдохновенно горланил стоявший рядом со мной парень лет двадцати.
Слава тебе, Господи! Я осознала, наконец, что нахожусь не в каком–то экзотическом Индокитае, а в самой что ни на есть тривиальной электричке сообщением Петербург – Пушкин, еду навестить своих родителей. И продавец змей, орущий над моей головой – не загадочный факир, а наверняка студент, пытающийся честным трудом заработать себе на пиво. Весьма актуальное в такой теплый июньский вечер.
Молодой человек закончил свой монолог и пытливым взором уставился на меня. Немного подумав, я решила купить у него каучуковых чудищ «на десяточку» – отдам сестренке Миле, ей всего четырнадцать, и она страшно радуется подобным штукам. Моей дочке Даше такое, пожалуй, ни к чему – ребенку всего десять месяцев, и моя мама постоянно предостерегает меня от излишних рисков для детской психики. Поблагодарив и сунув мою десятку в один из бесчисленных карманов своей «разгрузки», торговец двинулся дальше по вагону, выискивая новых клиентов. Я же, разглядывая искусно расписанные «под змею» кусочки каучука, через четверть часа благополучно достигла места назначения.
Миле змеи, как и следовало ожидать, понравились в этом возрасте многие страдают дурновкусием. Ухватив их за хвосты, она понеслась пугать соседок. Вернувшись из этого триумфального похода, сестренка заявила мне:
– А я прочитала в своей книге гаданий, что сегодня такой день, когда любой подарок материализуется в дальнейшей жизни! Так что эти змеи дар со значением, и скоро мы должны встретиться с настоящей змеей!
– Не хотелось бы, – я поежилась от такой перспективы. Нет, Мила стала совершенно невыносима после того, как наш старший брат Макс подарил ей на Новый год эту дурацкую книжку! Теперь она всему ищет толкование, знает, например, к чему вечером в понедельник после дождя напротив третьего окна садится ворона с пятном от краски на левом крыле. Мила помнит пару сотен таких мудростей и к тому же активно осваивает тридцать семь способов карточной ворожбы, принятых у разных народов мира – включая эскимосов и жителей амазонских джунглей, вряд ли вообще когда–либо видевших карты. И вот одолевает меня мистикой:
– А змея это зло, так что в нашей жизни скоро должно произойти соприкосновение с чем–то нехорошим!
Обрадовала, нечего сказать! В душе моей медленно закипала злость на студента, торговавшего в электричке ползучими гадами «прямо от производителя». Да и я хороша, нечего сказать! Надо было ей шоколадку купить!
Папа, до этого мирно читавший какой–то журнал, строго заметил Миле, что она обещала больше не забивать себе голову гаданиями, и отправил ее учить английский.
– Зря все–таки Максим подарил ей эту книжку, – вздохнул он, когда Мила, собрав пресмыкающихся, сердито удалилась в свою комнату.
– Ты предпочел бы, чтобы он преподнес ей Уголовный кодекс с комментариями? – Поинтересовалась я, намекая на специальность брата, недавно получившего звание полковника милиции и мечтавшего теперь перейти на работу в Интерпол.
Папа нахмурился, но возразить ничего не успел – приехал его собственный брат, дядя Миша, профессор–историк и известный специалист по археологии норманнов. После непродолжительных приветствий он обратился ко мне:
– Клава, я рад, что вижу тебя. Скажи, ты очень занята на работе?
– Как обычно, а что?
– Да вот хотел попросить об одном одолжении. Может, согласишься взять пару недель отпуска и поехать со мной в Старую Ладогу? Просто мы пригласили туда одного иностранца, профессора Тунхольдта из университета Турку, он большой специалист по реконструкции, уже лет десять постоянно трудится в Помпеях и в реставрации кое–что понимает, я давно хотел с ним поработать. Конечно, на раскопе мы по–английски поговорим, а вот жить ему придется в частном секторе – сама знаешь, отель для иностранцев там еще не построили, а сельские жители у нас хоть и очень хорошие люди, но языкам не обучены. Вот мы и стали искать для него переводчика. А ты как раз…
А я как раз в свое время окончила филфак и до недавних пор работала синхронистом с четырех языков, включая подходившие дяде Мише итальянский и шведский – пока не получила повышение. Естественно, я согласилась: поездка в археологическую экспедицию показалась весьма заманчивой, тем более, что я и раньше, случалось, помогала дяде. Как раз в этот момент в комнате снова появилась Мила; услышав разговор о моей поездке, она объявила:
– О! Прекрасно! Я тоже поеду. – И встала в выразительной позе в центре помещения. Стало понятно, что от своего намерения она уже не откажется, а мне следует смириться с этой ложкой дегтя в предстоящем интересном отпуске.
Отпуск я получила легко – мой начальник Юра, по совместительству мой же бывший ухажер, а теперь – зять дяди Миши и муж его дочери Лизы, отнесся с большим уважением к необходимости крепить научные связи и благословил меня на поездку. Кстати выяснилось, что Лиза уже сняла себе дачу в Старой Ладоге – и в моей душе зародился план по избавлению от Милы. Хотя бы временами.
Через четыре дня я встретила финно–шведа на Ладожском вокзале и, показав ему город, на следующее же утро повезла к месту экспедиции. Арне был худощав – как большинство шведов, высокого роста, очень интеллигентного вида и немного застенчив. Ему было 46 лет, он много трудился на раскопках в Помпеях и запатентовал несколько интересных технологий реставрации и идентификации находок. Списавшись с дядей Мишей и его другом, профессором Северовым, он предложил им попробовать применить его метод в наших условиях и с этой целью прибыл на берега Невы и Волхова.
Машину водить я до сих пор не научилась, и к месту нас доставил Макс, который довольно быстро выяснил, что в помощь археологам направлена группа юных милиционеров – воспитанников Кадетской школы Интерпола, недавно открытой в нашем городе. Руководил этим вполне богоугодным заведением бывший начальник моего брата, Валентин Викторович, некогда один из лучших сыщиков страны, а теперь генерал, педагог и по–прежнему просто хороший человек.
– Макс, а зачем нужны милиционеры на раскопках? – Поинтересовалась я.
– Для эстетического развития, – коротко ответил он, объезжая яму на дороге. – Увидят живую историю, лучше потом будут соображать, что такое национальное достояние. Так, по крайней мере, Валентин Викторович говорит. – Потом он с подозрением покосился на меня:
– А тебе, небось, уже преступления мерещатся?
Думать так у него были все основания: в прошлом году я оказалась втянутой в историю с убийством, произошедшим, к счастью, без моего участия, но кардинально переменившим мою жизнь. Даже с моим мужем, Ваней, я познакомилась, как это принято говорить, «в ходе оперативно–розыскных мероприятий» – в том деле он долгое время был основным подозреваемым. Но теперь я отмахнулась:
– Макс, перестань. Мне вполне хватило одной криминальной истории. Сейчас я думаю только об истории человечества. И надеюсь заниматься только этим.
– Но местечко тебе подвернулось весьма занятное, – заметил Макс.
– Ты имеешь в виду уровень преступности? Так ты меня обманываешь, и милиционеров все–таки прислали по делу?
– Да какие это милиционеры, – поморщился братец. – Мальчики, лет по шестнадцать. Им еще поступать предстоит через пару лет. А здесь они выроют череп собаки какой–нибудь и будут чувствовать себя Шлиманами, раскопавшими Трою. А про местные происшествия еще Пушкин писал. «Песнь о Вещем Олеге» помнишь? Это ведь здесь все было. «Из мертвой главы гробовая змея, шипя, между тем выползала», – продемонстрировал он знание школьной программы. – Хотя у Пушкина там что–то насчет берега Днепра говорилось, но современные исследователи все увереннее считают, что князь Олег умер именно здесь. Да и в летописях так сказано.
– Змея? – Подала голос Мила. – Вот, Клава, я же говорила тебе, что будет змея! Вот здорово, как сбывается мое пророчество!
– Мила, перестань говорить ерунду! – Возмутилась я. – Та змея, о которой говорит Макс, и сама умерла уже, слава Богу, лет тысячу назад. Тоже мне, сенсация! Да об этом каждый школьник знает!
– Тысячу девяносто один год, если быть точным, – заметил Макс. – И потом, я же и не сказал, что это какие–то откровения. Просто вспомнилось. Я всегда эти стихи вспоминаю, когда здесь приходится бывать. Вон, кстати, и Олегова Могила.
Я повернулась к Арне и показала ему курган, объяснив, что речь идет о знаменитом русском предании, по которому князь Олег, один из легендарных варягов, пришедших на Русь, умер загадочной смертью именно в этих краях и похоронен вот под этой самой сопкой, с видом на Волхов. Мила, с этого года приступившая к изучению шведского и финского, внимательно слушала мой рассказ, пытаясь понять, потом сообщила:
– Если через пять дней после того, как ты подарила мне двух змей, мы приехали в то место, где по вине змеи случилась трагедия, значит, и в нашей жизни случится что–то, связанное со змеями. Они ведь тут не перевелись?
Тут уже и Макс не выдержал:
– Мила, да сколько на земле случается трагедий по вине ядовитых змей! Нет, пожалуй, и вправду не следовало покупать тебе ту книжку! – Покаялся он. – Хотя лично я вот до сих пор не понимаю, почему он умер: здесь же кобры не водятся! А укус серой гадюки не смертелен, тем более она его в ногу ужалила! Впрочем, какая в те времена была медицина, да и иммунитет у дедушки явно был на нуле после всякого там Царьграда и общения с неразумными хазарами!
– Может, у него аллергия была, – предположила я.
– И на что могла быть аллергия в десятом веке? – Усомнился Макс; идея ему не понравилась.
– Не знаю, на что, – ответила я. – Может, на предсказания всякие, – я покосилась в сторону Милы. Пушкин же писал, что он волхва встретил, так тот старик, может быть, оказался занудой вроде нашей сестры. Как там у классика: «Кудесник, ты лживый, безумный старик». – Этой фразой я рассчитывала нейтрализовать предсказательницу хотя бы на время, но куда там! Мила не унималась до самого прибытия в крепость, куда нам надлежало доставить Арне. Вручив его по прибытии заботам пожилой камералки – так загадочно в экспедиции именовали женщину–завхоза, мы отправились осваивать снятый Лизой дом.
Хозяйка Надя, полная, добродушная женщина лет сорока, предоставила в наше распоряжение две комнаты с телевизором и удобствами. Мила немедленно двинулась обследовать двор и сад и вскоре установила факты присутствия в хозяйстве кур, гусей и поросенка, а также, как она выразилась, «следы наличия коровы». Познакомиться с которой ей пока не удалось – животное было на пастбище. Наскоро перекусив, я в сопровождении Лизы снова отправилась в крепость – на этот раз пешком, потому что Макс уехал, намереваясь заглянуть к Валентину Викторовичу и сегодня же вечером вернуться в Питер.
Глава 2
У крепостных ворот нас встретила девица лет двадцати семи – тридцати, полная, белокурая и не в меру говорливая. Высоким, немного визгливым голосом она вещала нам:
– Ой, а ко мне камералка приходит, говорит, иностранца привезли, а я сижу, как жаба на торте! Ногти вот красила! Меня Маша зовут, кстати, – повернулась она ко мне и выставила вперед растопыренные наманикюренные пальцы. – Я его проводила в церковь, он там фрески смотрит. Ой, он по–английски совсем почти не говорит, а я–то в совершенстве, я такая способная к языкам! – Сообщила она, задыхаясь от восторга.
Из всего этого монолога мне понравилось только сравнение с жабой: чтобы отважиться на него, круглолицей толстощекой Маше с низким лобиком и пухлыми губами требовалась определенная смелость. Я раздумывала, не зауважать ли ее за этот самокритичный пассаж, но Лиза бесцеремонно отправила девицу на поиски профессора, и та пошлепала в сторону раскопа на земляном валу.
– Божий одуванчик, – фыркнула Лизка, когда Маша отошла на достаточное расстояние. – Ты, Клава, осторожнее с ней. Сплетница жуткая. И, что самое скверное, болтает все, что в голову придет, не со зла причем, а просто потому что надо болтать. На уровне рефлекса. Как у собаки Павлова. Видит человека, надо о нем что–то срочно узнать. И ему выболтать что–нибудь про других. Вот уж точно жаба на торте.
– А кто она? – Поинтересовалась я.
– Аспирантка профессора Северова, – кисло пояснила Лиза. – Воображает себя молодым перспективным ученым, специалистом по отечественной истории, а сама едва отличает полян от древлян. Не говоря уже о чем–то большем.
Вернувшись из своего рейда. Маша рассказала нам, что оба профессора, дядя Миша и его друг Алексей Михайлович, отправились в монастырь и вернутся часа через два–три. Пока же она взялась проводить нас к Арне:
– А вдруг ему помощь понадобится! Ой, а как здорово, что вы его сегодня привезли! – Щебетала она. – Сегодня посиделки! Правда, милиционеры эти придут, но зато Денис будет для них сообщение делать, он не знал сначала, как интересно все преподнести, но я подсказала, и все просто гениально получилось!
Выяснилось, что профессор Северов решил объяснить юным милиционерам, к какому именно пласту истории им предстоит прикоснуться, и поручил студентам подготовить к вечеру краткий доклад.
Болтая, мы прошли через крепостные ворота и оказались на территории Древней Руси. Здесь мы увидели две маленькие церкви – деревянную и белокаменную – в одной из них обретался наш викинг. Тут Маша вспомнила, что должна отнести реставраторам в деревянный храм какие–то бумаги, и устремилась к маленькой дверце в одной из крепостных башен, самозабвенно вопя:
– Ой, девочки, вы меня подождите пару минуток, я совсем забыла про планы, просто такая жара, такая жара, тут собственное имя забудешь! – Жара действительно стояла прямо–таки атипичная, нечасто в Ленинградской области в июне бывает до 32 градусов! Видимо, под ее воздействием Маша начала бессмысленно, но сильно дергать закрытую дверь, потом вытащила из кармана ключи и стала совать их по очереди в скважину, хотя несоответствие их калибра и размера щели было видно невооруженным глазом. Энтузиастка, не слушая наших с Лизкой вопросов и предложений, налегла на дверь плечом, потом попробовала пнуть ее ногой и вдруг огласила округу диким высоким вокализом, переходившим местами в тривиальный визг. Оказалось, из травяных зарослей около дверцы прямо Маше на ногу выскочила огромнейшая, зеленая в крапинку лягушка, и неожиданный контакт скользкого холодного зверя с обутыми в босоножки–вьетнамки голыми ногами нашего гида породил этот неповторимый звук, еще отдававшийся в ушах жутковатым эхом.
Дикий вопль произвел эффект заклинания: дверь открылась. Из–за нее, как в сказке, появился бородатый всклокоченный мужик и, обнаружив Машу, пару минут просто наблюдал ее как некий природный катаклизм. Потом оглядел еще раз с головы до ног и спросил:
– Девушка, а за сколько вы согласились бы ночевать в моей машине, она тут припаркована, у крепостных ворот?
Маша поначалу оторопела от столь неожиданного предложения: ничего не говоря, она хватала ртом воздух, растерянно глядя то на наглеца, то на нас с Лизой. Потом наконец вспомнила полагающиеся в таких случаях реплики:
– Да вы что!!! Я девушка порядочная, не профурсетка какая–нибудь! Я… я научный работник! Да как вы смеете! Да кто вы вообще такой!!! – Она бурно дышала и произносила этот монолог оскорбленной невинности, изредка срываясь на визг, и я всерьез начала опасаться за ее здоровье, особенно с учетом ее природной полноты и стоявшей на улице страшной жары.
К счастью, мужик поспешил внести ясность: оказалось, ничего эротического он совершенно не имел в виду. Хотя цель преследовал достаточно нестандартную.
– Я тоже, в общем, не бутылки тут собираю, – хмыкнул бородач. – Реставратор я. Анатолий меня зовут. Можно просто Толик. А про машину я имел в виду, что готов вам заплатить за услуги… м–гм… сигнализации, что ли. – Он замялся.
– Сигнализации? – Переспросила изумленная Маша.
– Ну да, – несколько бодрее продолжил мужик. – У меня «Газель» с тентом, я в ней инвентарь свой храню. А закрывать тент бесполезно, и какой–то паразит повадился в машину лазать, лопату вот украли, топорик… – Он вздохнул. – Жалко же. А сигнализацию я не слышу. И вдруг услышал ваш дивный голос. – Последовал короткий смешок. – И понял, что вот от такого звука я бы даже в гробу, наверное, проснулся. До костей пробирает!
– Пошляк! – Заявила Маша. – Храните свои вещи в камералке!
Мы с Лизой не знали, кто из них больше не прав: конечно, мужик ерунду говорил. Надумал тоже, хранить инвентарь в открытой машине – Япония тут ему какая–нибудь, что ли? Вроде как не первый день на свет родился, и такая, прямо скажем, поразительная наивность. Но и вокализ, столь неожиданно исполненный Машей, еще стоял в ушах. Да уж, такое среди ночи услышишь, сразу в милицию побежишь с повинной и признаешься во всех смертных грехах!
Наше мнение, казалось, разделял и второй реставратор: выглянув из–за двери, он усмехнулся, потом поправил свою импровизированную панаму из газеты, которую не снимал даже в помещении, и снова принялся ковырять что–то на стенке. Время от времени он посматривал на нас из полутемного коридорчика, слушая перепалку Маши со своим напарником. Я заметила у него на плече нелепую татуировку в виде русалки – в СССР такие изображения делали все, кому хотелось казаться интереснее, чем они есть на самом деле. Это в наши дни знают, что такими дивами в колониях «метят» пассивных гомосексуалистов. Но мужик на уголовника совершенно не походил и в целом был довольно приличным, насколько я успела заметить.
К счастью, столкновение Маши с бородачом не успело перерасти в вооруженный конфликт: к нам подошел Арне, закончивший знакомство с фресками. Я представила его почтенной публике, после чего Анатолий взялся показать заезжему профессору наиболее интересные работы последнего времени, и мне пришлось включиться в активный профессиональный разговор о новейших методах реставрации и консервации археологических объектов. К беседе активно примкнул и второй реставратор, ради знакомства с Арне набросивший даже клетчатую рубашку, которая скрыла его высокохудожественное тату. Маша, метнув еще пару грозных взглядов в сторону несостоявшегося работодателя, удалилась. Инцидент с псевдосексуальным подтекстом можно было считать исчерпанным.
Вечером во дворике крепости на скамеечках удобно расположились будущие стражи порядка. Явились и студенты: было их человек семь – основная масса приезжает уже в июле, после сессии, а эти, с кафедры археологии, специально сдали экзамены досрочно, чтобы провести здесь не месяц, как все, а два. Бойкие и веселые, они долго шутили, занимая места. Среди них выделялась интересная пара: светловолосый заносчивый парнишка и красивая девица с темными волосами, о которой мы уже знали, что она приехала из Закарпатья, очень интересуется археологией и считается очень перспективной. Оглядываясь вокруг, она время от времени цеплялась за руку парня, опуская глаза. Он реагировал на это очень спокойно, на ее нежности почти не отвечал, обводя присутствующих самодовольным дерзким взглядом.
– Олег Рудольфович, – представился он напыщенно. – А это Инга, моя любовница. – Он кивнул на стоявшую рядом красавицу, которая, не сказав ни слова, только опустила голову еще ниже и сильнее сжала его руку – так, что он даже поморщился от боли.
– Странно, – прошипела я Лизке, – ведь видная какая девица, а до чего себя довела! И парнишка–то вроде самый заурядный, чтобы так перед ним стелиться!
– Да уж! – Ответила Лиза. – Но любовь зла! – Ей это было хорошо известно: сбежав в двадцать лет из отчего дома, она родила ребенка от какого–то своего однокурсника, о том совершенно не ведавшего, года три жила сама по себе, и только мое вмешательство из–за того самого пресловутого убийства обеспечило ей хорошего мужа, возвращение в семью и достойного отчима ее дочке.
Тем временем студент по имени Денис начал свое сообщение. Рассказом все о той же гибели Вещего Олега. Сидевшая до этого спокойно Мила оживилась – не в добрый час мы ее взяли с собой!
– Как черная лента вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь, – декламировал он нараспев.
Один из милиционериков проявил профессиональный подход:
– Так все–таки, это был несчастный случай или убийство?
– Вы смотрите в самый корень, молодой человек, – отозвался дядя Миша. – Ведь это поэтический образ. Летопись сообщает нам, что князя укусила змея. Но есть основания полагать, что речь идет не о настоящей змее, а об измене в своем же кругу.
– Вы правы, профессор, – значительным тоном произнес Олег. – Я уверен, эти трусы просто боялись его бесспорного лидерства и убили из страха перед его превосходством. Это доля всех незаурядных людей. – Он дернул головой, откидывая челку со лба, как бы подтверждая, что о судьбе неординарных личностей ему легко судить по собственному богатому опыту. При этом покосился на меня с каким–то странным выражением лица и смахнул воображаемую пылинку с плеча.
– Спасибо, студент Кружкин, что одобряете мою точку зрения, – улыбнулся дядя Миша. Я же заметила, как при этой издевке блеснули радостью карие глаза красавицы Инги: той явно понравилось, что ее заносчивого кавалера посадили в лужу. Ну и странная же любовь!
Дядя Миша тем временем продолжал:
– Но насчет лидерства вы правильно подметили. Некоторые историки считают, что заговор против Олега, который летописец назвал змеей скорее иносказательно, мог возглавить молодой князь Игорь, не поделивший с ним именно это лидерство. Ведь, по летописным источникам, после смерти Рюрика Вещий Олег, его родственник, остался регентом до совершеннолетия наследника. А в 912 году, когда умер Олег, Игорь перешел все мыслимые пороги совершеннолетия, а власти и не понюхал. И самым значительным событием его тридцатипятилетней жизни была женитьба на Ольге. Что даже в наши дни маловато, не говоря уж о тех временах воинов и завоевателей.
– А есть еще версия о том, что Олег сам направил на себя змею, потому что был волхвом и, по преданию, родился от змеи. И его смерть могла быть сакральным актом, – вставила Маша. – Но я лично в это не верю.
Юные стражи порядка уже увлеклись перспективой расследования:
– Так значит, это было убийство, и оно до сих пор не раскрыто?
– Именно так, молодые люди, – продолжал улыбаться дядя Миша. – И, возможно, вам предстоит раскопать вещественные доказательства, которые позволят установить истину!
Мальчики недоверчиво бурчали, хвастаясь своими знаниями:
– А что толку? Ведь там уже все сроки давности вышли, в суд никого не доставишь, а без этого весь смысл расследования теряется!
– Суд истории, молодые люди, гораздо страшнее обычного правосудия, – мудро заключил дядя Миша.
