Текст книги "Как на ладони (ЛП)"

Автор книги: Алисия Эриан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Какого рода статьи о войне тебя интересуют?

– Ну, – протянула я, пытаясь придумать хоть какой-нибудь ответ. – Может, написать о резервистах и о том, каково это – когда тебя призывают на войну?

Чарльз задумался на секунду, а затем кивнул:

– Интересный аспект. Обсудим это после собрания.

Потом руку подняла Дениз и сказала, что хочет писать рецензии на книги.

– У нас уже есть люди на книжное обозрение, – разочаровал ее Чарльз.

– Да-а? – протянула она. – Ну, а какие вам нужны?

– Мы подумывали начать размещать гороскопы. Справишься?

– Конечно, – обрадовалась она.

Мы с Дениз остались после заседания, чтобы переговорить с Чарльзом.

– Как думаешь, через сколько у тебя будет готова эта статья про резервистов?

– Не знаю, – призналась я. – Недели через две?

– Если справишься за полторы, попадешь в мартовский выпуск.

– Отлично.

– То же касается и твоих гороскопов, – повернулся он к Дениз.

Она кивнула.

– А мне их что, просто выдумать, да?

– Конечно, – кивнул Чарльз, – только постарайся сперва разузнать что-нибудь о знаках зодиака. Ну, то есть вот Девы, например, всегда нервничают, так что напиши, как им будет тяжело, но что в районе четырнадцатого числа случится что-то, что позволит им расслабиться. Понимаешь?

– Вроде того, – захихикала Дениз.

Переговорив с Чарльзом, мы с Дениз вместе пошли из школы. Я никогда раньше не задумывалась о том, чтобы дружить с ней, ведь у нее был такой странный голос и все вокруг постоянно над ней потешались. Но я и сама была не очень-то популярной в школе. А тут вдруг обнаружила, что с ней довольно легко общаться.

– А почему ты решила писать для газеты? – поинтересовалась она.

Я пожала плечами.

– Я подумываю о том, чтобы стать журналисткой, когда вырасту.

– О, – произнесла она и, помолчав секунду, сказала: – А знаешь, почему я туда пришла?

– Почему?

– Только не говори никому, – предупредила Дениз.

– Не буду.

– Я влюблена в мистера Джоффри. И я хотела бы заняться с ним сексом.

– Серьезно? – удивилась я.

Мистер Джоффри был коротышкой с маленькими глазками, которые он прятал за круглыми очками. За все сегодняшнее собрание он не сказал ни единого слова.

– Он такой сексуальный, – поделилась Дениз.

– Что-то я не заметила, – призналась я.

– Ну и хорошо, – нисколько не расстроилась Дениз. – Мне конкуренция не нужна.

Мы вышли на улицу, чтобы сесть на автобус. Я переходила через дорогу и заметила приближающуюся машину, только когда Дениз вдруг схватила меня за руку и заорала: “Стой!”

– Упс, – произнесла я, останавливаясь.

– Все, можешь идти, – разрешила она, как только машина проехала.

Я заметила, что она не выпускала мою руку еще пару секунд, отчего мне показалось, будто мы с ней знакомы уже сто лет.

У дома я увидела Зака с его кошкой. Он прогуливался туда-сюда по улице с котенком в ошейнике и на поводке. Правда, котенок не особо активно гулял. Когда Зак тянул поводок, он или останавливался, или ложился на землю.

– Может, дашь ему погулять без поводка? – поинтересовалась я.

– Не хочу, чтобы он сбежал.

– Не сбежит, он слишком маленький.

– Ты ничего не понимаешь, – заявил Зак.

– Отстегни поводок и дай ему погулять, а если убежит слишком далеко, ты сразу его схватишь.

Зак подумал минутку и согласился с моим предложением, чем чрезмерно меня удивил. Кошка наконец начала прохаживаться по лужайке и нюхать все вокруг. Я хотела было сказать что-то вроде: “Я же говорила!” – но усилием воли сдержалась. Вместо этого я спросила:

– А твоего папу еще не призвали?

– Нет, – ответил Зак.

– Ну, – замялась я, – я просто пишу статью для школьной газеты, про резервистов. Мне бы надо взять у него интервью.

Зак промолчал. Он смотрел на котенка, который качал головой, следя за движениями маленькой птички.

– Как думаешь, он будет не против? – спросила я.

– Может, и нет. Если не очень занят будет.

– Клево.

Котенок прыгнул, пытаясь поймать птицу, и Зак, наступив на поводок, придушил его немного.

– Осторожно! – предупредила я. – Ты ему больно делаешь.

– Дурацкая идея, – пробурчал Зак, пристегивая поводок обратно.

Котенок в знак протеста тут же повалился на траву, так что Заку пришлось буквально тащить его за собой.

Дома я уселась за обеденным столом смотреть по телику сюжеты про войну. Заодно я составила список вопросов для мистера Вуозо.

1. Боитесь ли вы, что вас убьют?

2. Как вы думаете, вы убьете какого-нибудь иракца?

3. Что вы возьмете с собой из дома?

4. Будет ли к вам приезжать в гости жена?

5. Можно ли вам получать посылки?

6. Как вы считаете, это война за нефть?

Пока я писала, на экране возникла Кристиан Аманпур, и мне подумалось, как здорово было бы получить такой же желто-коричневый жилет с кучей кармашков.

Когда домой вернулся папа и я рассказала ему, как прошло собрание школьной газеты, он все одобрил. А когда я поделилась с ним идеей статьи о резервистах, он впал в бешенство.

– И как же это отображает арабский взгляд на проблему? – спросил он. – Вот ты живешь с отцом-арабом и при этом хочешь брать интервью у нашего соседа-подонка! Что это за идиотизм?!

– А вдруг мистера Вуозо призовут? – убеждала его я. – Я ведь тогда не смогу взять у него интервью. Поэтому я и хочу сделать это сейчас, пока это еще возможно.

– Делай что хочешь, – пробормотал папа и пошел к холодильнику за пивом.

– После него я у тебя интервью возьму, – пообещала я.

– Арабская перспектива, – произнес он, открывая банку “Хайнекена”, – вот чего нет в новостях. Ты могла бы это изменить, но ты предпочла не напрягаться.

Когда я вечером стояла у раковины и мыла тарелки, зазвонил телефон. Папа отложил полотенце и поднял трубку.

– Это тебя, – позвал он, и я стянула резиновые перчатки, чтобы взять трубку.

Судя по тому, какое злобное лицо стало у папы, я подумала, что звонит мама, но ошиблась.

– Джасира? – раздался мужской голос.

– Да?

– Это мистер Вуозо, – представился он и, когда я никак не отреагировала, добавил: – Твой сосед.

– Да, я знаю. – Я боялась говорить с ним, пока папа стоял рядом и пялился на меня.

– Как поживаешь? – поинтересовался мистер Вуозо.

– Спасибо, хорошо.

– Прекрасно, – обрадовался он, – а то я немного волновался. Давно тебя не видел.

– Я болела.

– Чем?

– Гриппом.

– О, – произнес он.

– Но мне уже лучше, – поспешила добавить я.

– Слушай, – продолжил он, – тут Зак что-то говорил насчет того, что ты хотела взять у меня интервью для школьной газеты…

– Да, – подтвердила я, – я хочу написать статью о резервистах.

– Отлично, я согласен. Когда тебе удобно?

– Даже не знаю.

– Может, в субботу? – предложил мистер Вуозо. – Зак с мамой повезут котенка к ветеринару, так что ты приходи.

– Договорились.

– Давай где-нибудь в полдень, хорошо?

– Конечно.

– Надеюсь, меня до этого момента не призовут, – засмеялся он.

– Я тоже на это надеюсь.

– На что это ты надеешься? – поинтересовался папа, как только я положила трубку. Он все еще стоял со своим полотенцем в руках и не спускал с меня глаз.

– На то, что мистера Вуозо не призовут до нашего интервью, – объяснила я.

Мне пришлось обойти его, чтобы добраться до раковины и домыть посуду.

– Ты следи получше за языком, когда с ним разговариваешь, – посоветовал папа.

– Да я просто задам ему пару вопросов, каково это – быть резервистом, и все.

– Он уж небось возомнил, что он защитник общественных устоев, – пробурчал папа.

Я не совсем поняла, что это значит, но переспрашивать не решилась.

На следующий день в школе Дениз спросила, не хочу ли я прийти к ней на выходных, чтобы поработать над статьями.

– Я не могу, – отказалась я, объяснив, что в субботу днем должна брать интервью у мистера Вуозо.

– Ну, тогда я к тебе приду, – предложила она, – после интервью. Могу остаться с ночевкой, если ты не против.

– Хм, – произнесла я, – мне надо спросить разрешения.

– Конечно, – согласилась она и записала свой номер телефона на бумажке, чтобы вечером я ей позвонила.

Обедала я в кафетерии снова с Томасом.

– Чего тебе надо? – спросил он, как только я отодвинула себе стул.

– Ничего.

– А чего это ты со мной сидишь, это же запрещено? – поинтересовался он.

– Мои родители же не знают, что я делаю в школе.

– Ого, – восхитился Томас, – какая ты храбрая. Нарушаешь запреты своих родителей, когда они не могут за тобой проследить. Я просто в восторге.

Он засунул полосатую трубочку в пакет с молоком и сделал большой глоток.

– Я могу поесть и за другим столом, – заметила я.

Томас поставил пакет на стол, так ничего и не ответив.

– Мне уйти?

– Иди ты знаешь куда, – отозвался он.

– Не ругайся на меня.

– Заткнись.

Я все-таки решила остаться. Я знала, что иногда, когда кто-нибудь на тебя сердится, нужно сидеть на месте и терпеть. Как, например, было с моей мамой, когда она заказывала такси в аэропорт. Я надеялась, что к концу обеда Томасу стало немножко легче оттого, что он помучил меня своим молчанием.

Вечером за ужином я поинтересовалась у папы, можно ли мне пригласить в субботу друга с ночевкой.

– Какого еще друга? – спросил папа, сидя в кресле перед низеньким столиком с едой. Он поджарил два стейка на решетке и сделал салат. У меня, в отличие от папы, вся тарелка была усыпана серыми комочками непрожеванных жилок. Правда, оставалось неясным, то ли это из-за того, что папа жует лучше, то ли из-за того, что он взял себе кусок получше.

– Девочку из газеты, – объяснила я и, подумав, добавила: – Белую.

– Не говори глупостей, мне не важно, какого цвета у нее кожа. Даже не смей делать из меня расиста, я ведь от всего сердца желаю тебе только добра.

Несомненный плюс столика был в том, что я сидела на диване, а папа в кресле, притом слишком далеко, чтобы дотянуться до меня и дать пощечину. Если бы не стол, папа бы вполне мог это сделать.

– Можешь сколько угодно приглашать к себе подружек, – кипятился он. – Я не расист!

– Конечно, извини.

До конца вечера мы смотрели новости, и папа все больше и больше бесился из-за “Скадов”^[8], которыми Саддам все стрелял и стрелял по израильтянам. По телевизору показали, как рады этому палестинцы.

– Это не арабская перспектива! – завопил папа.

Каждый день он просыпался с надеждой, что американцы убьют Саддама. Он думал, что тогда-то ракет больше не будет и у палестинцев не останется поводов для радости. Казалось, что смерть Саддама – единственное, чего он ждал от этой войны. Он швырялся скорлупками от фисташек в экран телевизора, когда там показывали танцующих счастливых палестинцев.

– Это не настоящие новости! – кричал он. – Все знают, что они ненавидят евреев! Покажите мне правду!

Я не очень-то понимала, в чем там дело между палестинцами и евреями. Я знала, что евреи пережили холокост и что это было просто ужасно, но что случилось у палестинцев, я не знала. Когда я спросила об этом у папы, он заявил:

– Если бы ты брала интервью у меня, я бы тебе все объяснил. Мне очень жаль, что ты приняла другое решение.

В субботу утром папа повез меня в магазин, чтобы купить еды для нас с Дениз. По дороге он слушал радиопередачу про войну и каждый раз, когда там говорили что-то, что его злило (как, например, то, что израильтяне хотели вступить в войну), он выключал приемник. Через минуту он включал его обратно. Еще ему не нравилось, когда начинали обсуждать доктрину Пауэлла, которая призывала не убивать Саддама, а только выбить иракцев из Кувейта и вернуться домой.

– Колин Пауэлл, – злился папа, в сотый раз выключая радио, – самый выдающийся идиот, какой только может быть на свете. Он же все испортит! Он все делает не так.

– Может, тебе стоит написать об этом президенту? – предложила я.

– Вообще-то, – сообщил папа, – я уже писал президенту.

– Серьезно?

Он кивнул.

– А о чем ты писал?

– Ты что, берешь у меня интервью? Ты же собиралась беседовать с резервистом.

– Да, ну и что?

– А то, – протянул папа. – Вот когда решишь взять интервью у меня, тогда я тебе и расскажу, о чем писал президенту.

Я промолчала. Хорошо бы он прекратил так себя вести.

– Не сиди с надутым видом.

– Я не сижу.

Для нас с Дениз я взяла коку, чипсы “Доритос”, яблочный пирог, мороженое, шоколадки “Херши”, кукурузные чипсы “Баглз” и готовые макароны с сыром. Папа, глядя на это, заметил, что нам будет плохо, но безропотно все купил. Когда, уже дома, мы разбирали сумки, позвонила мама.

– Привет, Гэйл, – поздоровался папа. – Что случилось?

Он помолчал секунду, пока она говорила, а потом переспросил:

– Джасиру? Она тут рядом, поговори с ней, если хочешь. Я-то не горю желанием с тобой болтать.

Он передал мне трубку, но когда я поднесла ее к уху, услышала, что мама все еще продолжает что-то говорить папе.

– Это я, – сказала я.

Мама умолкла на секунду.

– Вот ведь сукин сын, – продолжила она.

– Привет, мам, – поздоровалась я, стараясь говорить как можно приветливее.

– Привет.

– Хорошо долетела?

– Нормально.

Обо мне она ничего не спросила, так что я взяла инициативу в свои руки.

– А я теперь в школьной газете работаю, – похвасталась я.

– Неужели?

– Я хочу взять интервью у мистера Вуозо, о резервистах.

– Это его папа терпеть не может?

– Угу.

– Чудненько, – рассмеялась мама.

– Может, я когда-нибудь стану журналисткой, – поделилась я.

– Ну, это может быть очень почетной профессией.

– Я пришлю тебе копию статьи, когда она выйдет.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– А у меня теперь новый бойфренд, – призналась мама.

– Правда?

– Его зовут Ричард. Он работает психологом у нас в школе.

– О, – произнесла я.

– Он прекрасно ладит с детьми. Отлично подходит для такой работы.

Мы поболтали еще пару минут, и я заглянула к папе в гостиную, чтобы сказать, что я иду к мистеру Вуозо.

– Делай что хочешь, – буркнул он.

Чарльз одолжил мне школьный магнитофон, и я взяла его с собой вместе со списком вопросов. Кроме этого, он еще дал мне фотоаппарат из кабинета аудиовизуальных средств обучения и велел снять мистера Вуозо, желательно в военной форме и на фоне развевающегося флага.

На подходе к дому Вуозо я увидела Мелину – она вышла забрать почту. На ней были зеленые штаны, совсем как у врачей, вьетнамки и красная кофта с капюшоном, которая обтягивала ей живот.

– Приветик, – окликнула она меня.

Мелина всегда говорит “привет” вместо “здравствуй”.

– Приветик, – поздоровалась и я. Я мечтала стать такой же техасской девчонкой, как она.

Я уже подходила к дорожке у дома Вуозо, когда она сказала:

– А их, кажется, дома нет. Я видела, как пару минут назад машина отъехала.

– Это, наверное, миссис Вуозо и Зак, – объяснила я. – Они повезли котенка к ветеринару.

Мелина удивленно вскинула брови.

– Правда?

Я кивнула.

– А мистер Вуозо дома. Я как раз иду брать у него интервью для школьной газеты. О жизни резервистов.

– И ты будешь разговаривать с ним совершенно одна?

– Угу, – кивнула я и, встряхнув портфель, добавила: – У меня и магнитофон есть.

– А твой папа в курсе? – поинтересовалась Мелина.

– Да.

– Он знает, что ты идешь в дом к Вуозо, когда Зак и его мама уехали?

– Это же наилучшее время, чтобы взять интервью, – объяснила я. – В доме тихо.

– Это он тебе так сказал? – спросила Мелина.

Я кивнула, хоть и не помнила точно, как проходил наш с ним разговор. Даже если он конкретно таких слов не говорил, он наверняка имел это в виду.

– Значит, твой папа не знает, – подвела итог Мелина.

– Он знает, что я пошла брать у него интервью, – повторила я. – Да что тут такого-то?

– Джасира, мистер Вуозо – взрослый мужчина. А взрослые мужчины не должны беседовать у себя дома наедине с тринадцатилетними девочками. Понимаешь?

– Но это же просто интервью, – вздохнула я. – Господи боже.

– Он взрослый мужчина, к тому же извращенец, и он читает “Плейбой”.

Я промолчала.

– А ты не можешь взять это интервью по телефону? – предложила она.

– Нет.

Я хотела добавить, что мне еще нужно его сфотографировать, но решила, что не стоит. Почему-то мне показалось, что если Мелина узнает о фотоаппарате у меня в сумке, то точно меня никуда не отпустит. Вместо этого я сказала:

– Магнитофон не сможет записать его слова по телефону.

– Ты заставляешь меня беспокоиться, – вздохнула Мелина.

– Почему?

– Потому что мне кажется, что ты врешь, вот почему.

– Я не вру.

– Если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.

– Ничего со мной не случится, – заявила я, подумав про себя, что это “что-нибудь” уже давно случилось.

Поднимаясь по ступенькам, я чувствовала, что Мелина смотрит мне в спину. Я постучала в дверь, и мне открыл мистер Вуозо, который, кажется, был очень рад меня видеть. Правда, когда он заметил Мелину на своем дворе, радость его куда-то улетучилась.

– Чего ей надо? – спросил он у меня.

– Понятия не имею, – ответила я и обернулась, чтобы взглянуть на Мелину.

– Привет, Трэвис, – поздоровалась она. – Удачи вам с интервью.

– Спасибо, – отозвался он, потом взглянул на меня и попросил: – Может, внутрь пойдем? Она меня нервирует.

Мистер Вуозо закрыл за мной дверь, и мы оказались напротив друг друга. Мне всегда хотелось схватиться за его бицепс, и чтобы он поднял меня в воздух одним движением руки. Я пару раз видела, как он проделывал такое с Заком, как будто тот был какой-нибудь гантелью. Как бы то ни было, я не дотронулась до его рук. Я вообще до него не дотрагивалась, как и он. Он только долго-долго смотрел на меня и мое тело.

Наконец он заговорил:

– Может, хочешь чего-нибудь выпить? Или поесть? Хочешь есть?

– Нет, спасибо, – отказалась я.

– А чем там твой папа занят?

– Смотрит войну по телику.

– А он знает, что ты тут? – поинтересовался мистер Вуозо.

Я кивнула.

– И он ревнует. Папа считает, что я должна была взять интервью у него, а не у вас.

Мистер Вуозо рассмеялся:

– Неужели? Это зачем же?

– Чтобы показать арабскую точку зрения.

– Арабскую точку зрения? – переспросил мистер Вуозо и покачал головой. – Вот в этом-то все и дело.

– В чем? – не поняла я.

– Давай не будем об этом.

– Почему?

– Ты же хотела поговорить про жизнь резервистов, – заметил мистер Вуозо.

– Да.

– Ну так давай начнем.

– Ладно, – согласилась я и уселась на конец дивана.

– Что это у тебя тут? – поинтересовался он, показывая на рюкзак.

Я вытащила оттуда магнитофон, микрофон и фотоаппарат и разложила все это на длинном прямоугольном журнальном столике.

– А, – понял мистер Вуозо, – орудия труда.

– Мне потом нужно будет вас сфотографировать в форме, – предупредила я.

– Конечно.

– У вас тут есть куда магнитофон включить?

– Угу.

Мистер Вуозо подошел, забрал у меня шнур и встал на колени рядом со мной, засунув голову под столик. Одной щекой он прикоснулся к моей ноге и, прежде чем я решила, убирать мне ногу или нет, уже вылез из-под стола.

– Проверь, работает? – попросил он, сидя на корточках.

Я нажала одновременно кнопки “Play“ и “Record” и произнесла: “Раз-два-три” – так делал Чарльз в школе. Потом я перемотала кассету и услышала свой голос.

– Звучит неплохо, – одобрил мистер Вуозо, поднимаясь с колен.

Я кивнула.

– Где мне сесть? – поинтересовался он.

– Шнур у микрофона не очень длинный, к сожалению, – ответила я.

Он кивнул и подвинулся ко мне поближе.

– Но все-таки не настолько короткий, – заметила я.

Он отсел обратно.

Я взяла список вопросов и перечитала его. Мистер Вуозо попытался было заглянуть мне через плечо, чтобы их увидеть, но я велела ему не смотреть.

– Прости, – извинился он, отодвигаясь.

– Готовы? – спросила я.

– Готов.

Я наклонилась и включила магнитофон на запись.

– Вы боитесь идти на войну? – задала я первый вопрос, говоря в микрофон. Затем я протянула его мистеру Вуозо, чтобы он мог ответить.

Подумав секунду, он ответил:

– Нет, не боюсь.

Я поднесла микрофон обратно к себе и спросила:

– А почему? – И снова микрофон оказался у мистера Вуозо.

– Понимаешь, – заговорил он, – я ведь не в действующих войсках.

– А чем вы тогда там занимаетесь?

– Ну, это что-то вроде гуманитарной помощи. Мы доставляем воду и все в таком духе.

– А как же газ?

– А что газ? – не понял он.

– Саддам сказал, что отравит газом все войска.

Мистер Вуозо пожал плечами:

– Значит, я надену противогаз.

– А если он не поможет? – настаивала я.

– Поможет.

– А папа считает, что не поможет, – продолжала я, – он говорит, что газ слишком мощный.

– Ну, – протянул мистер Вуозо, – я не ожидал ничего другого от человека, который обожает Саддама.

– Папа не любит Саддама!

– Как скажешь.

– И то, что вы утверждаете обратное, – заявила я, – говорит о том, что вы сделали такое предположение, исходя из его национальности. А это – расизм. Так же, как называть нас чурками.

Мистер Вуозо нагнулся и выключил магнитофон.

– Послушай, я не знал, что ты будешь спрашивать меня о таких вещах. Ты выставляешь меня в невыгодном свете.

– Не делайте так, – велела я и снова включила магнитофон на запись.

Мистер Вуозо сел обратно.

– Папа не любит Саддама, – произнесла я в микрофон и протянула его мистеру Вуозо.

– Ладно. Он не любит Саддама.

– Он мечтает о его смерти больше, чем вы сами, – добавила я.

– Ладно, – повторил он.

Не знаю, почему я бросилась так защищать папу. Скорее всего, мне просто нравилось командовать мистером Вуозо, ведь он-то мне ничего не мог сделать.

– Готовы ко второму вопросу? – поинтересовалась я.

– Да, пожалуйста, – кивнул он.

– Так, – задумалась я, – зачем вам презервативы в вещмешке, вы ведь женаты?

Мистер Вуозо выхватил микрофон из моих рук, наклонился и снова выключил магнитофон.

– Ты откуда, черт побери, об этом узнала?

– Я подсмотрела.

– Тебе кто-нибудь разрешал это делать? Копаться в моих вещах?

Я промолчала.

– Господи Иисусе… – Он откинулся на спинку дивана и начал тереть лицо руками.

– Так зачем вы их с собой берете? – спросила я, несмотря на то что запись уже не велась.

– А с чего ты взяла, что я их с собой возьму? – парировал он.

Я взглянула на него. В руках у него все еще был микрофон.

– Послушай, – решился он, – или задавай мне нормальные вопросы, или вообще все это прекратим.

– Ладно, – согласилась я, забирая у него микрофон и включая запись. После этого я задавала ему только “нормальные” вопросы, например, каково это – каждый день ждать призыва, или на кого он оставит свой магазин, и кто будет поднимать и опускать флаг перед домом. Когда вопросы у меня закончились, я выключила магнитофон.

– Мне пойти переодеться? – спросил мистер Вуозо.

– Да.

Он помялся секунду и спросил:

– Хочешь со мной?

– Зачем?

– Не знаю, – ответил он. – Не важно.

Он поднялся с дивана и пошел наверх.

Пока его не было, я думала о том, как он в эту самую секунду стоит в своей комнате и раздевается. Интересно, чем бы мы занимались, если бы я согласилась подняться с ним наверх? Мы использовали бы его презервативы до того, как он уехал в Ирак. Из фильмов я знала, что, когда мужчина уходит на войну, его любимая девушка должна заняться с ним сексом. Он ведь может уже не вернуться домой, и секс станет для него приятным воспоминанием перед тем, как его убьют. С другой стороны, мистер Вуозо сам сказал, что никакого отношения к боям иметь не будет.

Я выключила магнитофон из розетки и убрала его в рюкзак, затем достала фотоаппарат. В нем использовалась тридцатипятимиллиметровая пленка, я с такими раньше не сталкивалась. Еще там был встроен датчик света, и, когда нужно было снимать со вспышкой, начинала мигать красная лампочка.

Пока я вставляла пленку, спустился мистер Вуозо, уже нарядившийся в зеленую форму, такую же, какую я видела у него в шкафу вместе со стопкой “Плейбоя”.

– Ну, как я выгляжу? – поинтересовался он.

– Нормально, – ответила я, захлопывая заднюю крышку фотоаппарата.

– Нормально, – повторил он и засмеялся: – Ого.

– Пойдемте на улицу?

Он кивнул:

– Пошли.

Выйдя на крыльцо, мы увидели Мелину, которая сидела на лужайке перед домом, вытянув и скрестив ноги. С того момента, когда мы видели ее в последний раз, она уже успела немножко передвинуться в сторону.

– Привет, – сказала она. – Как прошло интервью?

– Э-э… – произнесла я, немного удивившись. – Хорошо.

Мистер Вуозо ничего не сказал, только посмотрел на нее секунду и пошел к флагу, который развевался на противоположном конце лужайки.

– Мне еще надо мистера Вуозо сфотографировать, – добавила я.

– Конечно-конечно.

– Джасира, тут хорошо? – окликнул меня мистер Вуозо, позирующий прямо перед флагштоком.

– Да, смотрится отлично! – отозвалась я.

– Какой хороший фотоаппарат, – заметила Мелина.

– Это мне в школе одолжили, – объяснила я.

– Здорово, – кивнула она.

Я пошла в сторону улицы и переступила через бордюр, чтобы в кадре уместились и мистер Вуозо, и флаг.

– На счет “три”! – крикнула я и начала считать.

На счет “три” мистер Вуозо выглядел точно так же, как и на “один”: руки по швам, рот сжат, ноги сдвинуты вместе. Я сделала пару снимков, а затем вернулась на лужайку.

– Все, я закончила.

Мистер Вуозо сразу расслабился, и я пожалела, что не могу снять его таким.

– Спасибо, – сказал он и повернулся, чтобы идти в дом.

– До встречи, Трэвис, – попрощалась Мелина, все еще восседая на лужайке.

Мистер Вуозо остановился и посмотрел на нее сверху вниз.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – поинтересовался он.

– Я жду Джасиру, – объяснила Мелина.

– Я сейчас, мне только магнитофон надо забрать, – поспешила сказать я.

– Не торопись, мне все равно без посторонней помощи не встать.

Мистер Вуозо направился к входной двери, а я проследовала за ним. Как только мы вошли, он, разъяренный, повернулся ко мне.

– Да что с ней, черт возьми, такое? Ты что, ей что-то рассказала?

– Нет.

– Тогда какого хрена она меня преследует?

– Я не знаю! – воскликнула я.

– В твоих же интересах ей ничего не рассказывать, – предупредил он.

– Хватит на меня орать!

Он умолк.

– И ничего я ей не говорила, – продолжила я, – я никому не говорила. Могла бы, но не стала. И вы не имеете права на меня кричать.

Мистер Вуозо вздохнул и потер лоб.

– Конечно, – произнес он, – извини.

– Я иду домой, – сообщила я, укладывая фотоаппарат в рюкзак.

– Эта сука все портит.

– Она не сука! – возмутилась я.

– Натуральная.

– Она мне нравится, и мы с ней дружим, – добавила я.

– У нас с тобой совершенно нет возможности побыть наедине, – пожаловался он. – И вот представился такой шанс, а она все портит.

Я взглянула на него:

– А зачем вы хотите быть со мной наедине?

– О господи, – вздохнул он. – Я не знаю.

– Чтобы опять сделать мне больно? – предположила я.

– Нет, конечно, нет.

Мне сразу стало хорошо. Оттого, что он понимал, насколько плохо поступил со мной. Я захотела сделать ему что-нибудь приятное и поэтому сказала:

– В марте мой папа уезжает на мыс Канаверал.

– Правда?

Я кивнула.

– И что, ты совсем одна останешься?

– Судя по всему.

– Ну, ты тогда совсем, значит, взрослая будешь.

– Я и так уже взрослая.

Мистер Вуозо промолчал.

– Помните? – спросила я.

– Да, – тихо произнес он. – Тысячу раз да.

– Мне пора, – сказала я, подхватывая сумку. – Спасибо за интервью.

Мы стали смотреть друг на друга, очень долго, как будто играли в гляделки. В конце концов он снял свою шляпу и стал комкать ее в руках.

– Надеюсь, меня не призовут до марта, – сказал он.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила я, развернулась и ушла.

Как я и предполагала, Мелина ждала меня на лужайке.

– Вот видите? Я же сказала, что выйду через минуту.

– Помоги мне встать, – попросила она.

Я бросила сумку на землю, чтобы схватить ее за обе руки. Когда я потянула Мелину наверх, на какую-то долю секунды мне показалось, будто сейчас мы обе рухнем на землю, но вместо этого нас просто покачало немножко, как ваньку-встаньку. Я поднатужилась еще немного, или, может, это Мелина постаралась, но, как бы то ни было, она поднялась.

– Спасибо, – поблагодарила она, отряхивая попу от пыли.

– Пожалуйста.

– Я тут долго сидела, – поделилась она.

– Ну, не так уж и долго.

– Мне показалось, что очень.

– Ну, – решилась я, – мне пора. Ко мне скоро гости придут.

– Кто, Томас? – поинтересовалась она.

– Нет, Дениз.

– Здорово, – произнесла она. – Девочка.

– Ну, пока, – попрощалась я и пошла к дому.

– Какого бреда он тебе наговорил? – поинтересовался папа, как только я вошла в дверь.

Он сидел в кресле перед столиком и ел орехи.

– Не знаю, – ответила я. – Я просто задавала ему вопросы, а он мне отвечал.

– Дай мне кассету, – потребовал папа, – я хочу послушать.

– Что?

– Хочу услышать, что за лапшу он вешал тебе на уши.

– Нет, – возразила я, – нельзя.

– Это еще почему?

– Потому что, – объясняла я. – Потому что это частная запись.

– Частная? У тебя не может быть ничего частного.

– Это конфиденциально, – заявила я, – вот что я хотела сказать. Я ведь журналист.

Папа рассмеялся:

– Ты не журналист. Ты ребенок. Так что давай сюда кассету.

Я взглянула на сумку. Невозможно было даже представить, как папа отреагирует на эту запись. И дело даже не в том, что я говорила. Дело в том, как я обращалась с мистером Вуозо. Как будто бы я им командовала.

– Неси сюда, – велел папа, отодвигая орешки на край стола. – Тут и розетка есть.

Когда я так и не сдвинулась с места, он отставил столик подальше и начал вставать с кресла. Я сделала шаг назад, и тут вдруг раздался звонок в дверь.

– Я открою, – быстро произнесла я и пошла вместе с сумкой к двери.

Звонила Дениз.

– Привет, – поздоровалась она, – не страшно, что я так рано? У моей мамы кое-какие дела возникли, так что она подбросила меня к вам.

– Нет, – сказала я, – все в порядке.

Дениз стояла на ступеньках с маленьким рюкзачком в руках. Мне нравилось, что она всегда использовала косметику: румяна, помаду и тени для глаз кремового оттенка. А карандаш для глаз она всегда наносила так, чтобы между синей подводкой и краем века оставалась тонкая полоска кожи. Кажется, она так делала специально, но я не очень понимала зачем.

– Заходи, – пригласила я, отступая вглубь дома.

– Спасибо.

– Пап, – позвала я, закрывая дверь, – это Дениз.

– Привет! – поздоровалась она, махая рукой.

Папа все еще стоял посреди гостиной, ждал, когда я отдам ему сумку.

– Очень рад с тобой познакомиться, – сказал он и изобразил улыбку, какой я у него еще ни разу не видела. Как будто он пытался выглядеть таким же жизнерадостным, как и Дениз.

– Можно мне стакан воды? – попросила Дениз, оборачиваясь ко мне. – Я только что с пробежки и пить хочу ужасно.

Только я хотела сказать “конечно”, как папа меня опередил, воскликнув: “Разумеется!” – и отправился на кухню. Когда он вернулся и передал Дениз стакан с водой, та осушила его за один глоток. Я заметила, что ногти у нее покрашены в такой же кремовый оттенок.

– Спасибо, – поблагодарила она, возвращая стакан папе.

– Ты в команде бегунов? – поинтересовался папа.

– Нет, что вы! – воскликнула Дениз, словно это был самый идиотский вопрос, какой она только слышала.

Я забеспокоилась, что папа на нее разозлится, он ведь не любит, когда его принимают за идиота, но он вместо этого, кажется, немножко смутился и пробормотал:

– О, извини.