Текст книги "Как на ладони (ЛП)"

Автор книги: Алисия Эриан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Папа все стоял и пялился на Томаса. Я изо всех сил старалась его не жалеть – ведь я нарушила его правила, а он ничего не мог с этим поделать. Это было нелегко, учитывая то, что он пришел сюда в таком костюме, стараясь произвести хорошее впечатление.

– Это Томас, – наконец выдавила я. Мне подумалось, что раз уж он мой друг, то я могу сама представить его Тэне и не заставлять папу это делать.

– Привет, Томас, – кивнула Тэна и подошла пожать ему руку. – Я – Тэна.

Томас оторвался от дверного косяка и сделал пару шагов вперед.

– Рад с вами познакомиться, – улыбнулся он, затем взглянул на папу и сказал: – Здравствуйте.

Папа его проигнорировал.

– Я – Томас, – подсказал он папе.

Папа кивнул:

– Я помню.

Несколько секунд стояла тишина. Затем Томас повернулся к Мелине и повторил:

– Мама разрешила мне остаться.

– Хорошо, – согласно кивнула она.

– Я так понимаю, – кашлянул папа, – вы забыли про сегодняшний ужин.

– Дело не в этом, – ответила Мелина. – Нет, мы, конечно, забыли. Признаю. Но обстоятельства ведь изменились, не так ли?

Папа пожал плечами:

– Война-то все равно окончилась.

– Вы понимаете, о чем я, – сказала Мелина.

– Можно, я скажу? – вмешалась Тэна.

– Конечно, – кивнул Гил.

– Спасибо, – она улыбнулась и сделала глубокий вдох. – Рифат, мы ведь не хотим никому докучать, верно? – спросила она, взглянув на папу. Он промолчал. – Понимаете, просто Рифат использовал ваше приглашение как возможность увидеть Джасиру. Он хотел сказать ей, как соскучился. – Тэна снова перевела взгляд на папу.

– Да, – заговорил тот. – Я ради этого и пришел, – добавил он, посмотрев на меня.

– Даже если сегодня у нас с ужином не выйдет, – продолжила Тэна, – может, мы договоримся и перенесем его на другой день?

– Конечно, – кивнула Мелина.

– У нас всего две пиццы, – сболтнула я.

– Да ничего, – отмахнулся Томас, – я не голодный. Мы же плотно перекусили.

Повисла тишина. Непонятно было, что же мы в итоге решили, или кто это собирается сделать. На какой-то момент я испугалась, что Мелина заставит решать меня, но она молчала.

– Ну, – наконец подал голос Гил, – может, вы хотя бы на чашку кофе зайдете?

– Спасибо, – поблагодарила Тэна. – С удовольствием.

– Позвольте, – сказал Гил и помог Тэне снять куртку.

Он направился к шкафу, а Мелина тем временем пригласила Тэну и папу в гостиную. Папа уселся в кресло Гила, а Тэна примостилась на левом краешке дивана. Я все стояла перед диваном, в то время как Мелина устроилась на его правой стороне. Гил, вернувшись, выбрал себе кресло рядом с Мелиной. Обычно на нем никто не сидел, слишком уж близко оно стояло к телевизору.

– Томас, присоединяйся, – позвал Гил.

Томас кивнул и уселся на полу перед журнальным столиком.

– Пицца пахнет обалденно, – сказала Тэна.

– Спасибо, – улыбнулась Мелина.

– Мы сами ее приготовили, – добавила я. – Даже тесто.

Тэна кивнула. Кажется, ее это впечатлило.

– Позвольте спросить, когда у вас срок? – спросила она, кивком указывая на живот Мелины.

– Официально двадцать третьего апреля, – ответила та. – Но у меня такое ощущение, что это произойдет вот-вот на днях. Живот уже опустился.

– Опустился? – не понял папа.

– Готовясь к родам, ребенок перемещается в матке вниз, – объяснила Мелина.

– О… – вымолвил папа, смутившись. Кажется, он жалел, что вообще задал такой вопрос.

– Вы уже точно знаете, что будет девочка? – поинтересовалась Тэна.

Мелина кивнула.

– Как чудесно, – улыбнулась Тэна. – Поздравляю.

– Спасибо.

– Девочки гораздо забавнее мальчишек, – добавила Тэна.

– Почему это? – удивился папа. – С чего ты взяла?

– Да все это знают, – отмахнулась она. – Девочки такие яркие.

Папа приподнял брови. Похоже, он хотел сказать, что я-то ни капельки не яркая, но в последний момент передумал.

– Я с вами согласен, – кивнул Томас. – Ну, по поводу девочек.

Папа уставился на него.

– Прошу прощения, – начал он, – но могу ли я поинтересоваться, а что ты тут делаешь?

– Я – друг Джасиры, – ответил Томас.

– Угу, – промычал папа, – вот только Джасире запретили с тобой общаться.

Томас пожал плечами.

– Почему? – спросила Мелина.

– Потому что я черный, – ответил за папу Томас.

Папа промолчал.

– Что, правда поэтому? – поинтересовалась у папы Тэна.

Он молчал.

– Господи, – фыркнула Тэна. – Что за бред!

– Во-первых, – заговорил папа, – Джасира еще слишком маленькая, чтобы общаться с мальчиками.

– Я согласна, – подала голос Мелина.

Папа взглянул на нее. Помолчал секунду, потом продолжил:

– Во-вторых, для белой девушки межрасовые отношения могут быть крайне сложными. Так случилось и с матерью Джасиры.

– Джасира не белая, – заметил Томас.

– Конечно, белая! – воскликнул папа. – Формально человек с Ближнего Востока считается белым. Белой расы.

– Формально – это где? – уточнил Томас.

– Да везде! – разозлился папа. Наверняка он взбесился от того, что Томас смел с ним так свободно разговаривать.

Тут раздался звук таймера с кухни.

– Пицца готова, – определила Мелина, поднимаясь с дивана. – Джасира, пошли, поможешь мне.

– Конечно, – кивнула я, направляясь на кухню.

– Возьми, пожалуйста, шесть тарелок, – попросила меня Мелина, как только мы зашли на кухню.

Я кивнула. Когда она полезла за двумя противнями, я почувствовала жаркое дыхание духовки на своих ногах. Пока пиццы остывали сверху плиты, Мелина открыла ящик и достала столовые приборы – ножи и вилки. Ей показалось, что сидра на всех не хватит, так что она разлила по шести стаканам лимонад и поставила его на поднос к приборам и салфеткам. Я все ждала, когда она скажет, что думает по поводу сложившейся ситуации, но она молчала. Взяв специальный нож, она положила каждому на тарелку по кусочку каждой пиццы. Потом вздохнула и сказала:

– Я так подозреваю, они останутся на ужин.

– Уж наверняка, – согласилась я.

– Прости, детка.

– Да все хорошо, – честно сказала я. Каждый раз, когда Мелина без слов понимала, о чем я думаю, мне становилось хорошо.

Мы подхватили тарелки с пиццей и поднос и пошли в гостиную.

– О, так мы тут будем есть? – спросил папа, как только увидел еду.

Тэна тут же начала убирать журналы со столика. Папа принялся ей помогать и застыл как вкопанный, увидев мою книжку “Меняется тело – меняется жизнь”.

– Что это? – спросил он.

Мелина и Гил переглянулись.

– Чье это? – настаивал папа.

– Мое, – призналась я.

– Твое?

Я кивнула.

– Это где же ты такую книжку взяла?

– Это книга для подростков, – объяснила я. – Для девочек и мальчиков.

– Ты только посмотри! – сказал папа, передавая книгу Тэне.

Но она ее не взяла.

– Пора есть, Рифат, – мягко сказала она.

– Но ты посмотри на эту книгу! – возмущался папа, перелистывая страницы. – И на эти картинки!

В конце концов Тэна взяла у него книжку и начала ее изучать.

– Да обычная книжка, – решила она. – С самой базовой информацией.

– Нет! – воскликнул папа. – Это не базовая информация! Тут все чересчур живописно расписано! Я такого вслух не смогу прочесть!

Мелина вздохнула.

– Послушайте, – начала она, – я подарила эту книжку Джасире. У нее возникли кое-какие вопросы, так что я подумала, что она ей пригодится.

– Да кто вы такая? – кипятился папа. – С чего вам ей помогать? Кто вообще разрешил вам ей помогать?

Гил сказал папе что-то по-арабски, и тот сразу прекратил говорить в таком тоне. Потом Гил сказал что-то еще, протянул руку, и папа передал ему книгу. Затем мы сели есть пиццу.

– Как вкусно! – сказал Томас.

– Спасибо, – поблагодарила Мелина.

– Правда вкусно, – подтвердила Тэна.

– Если кто хочет, на кухне еще есть, – добавила Мелина.

– Я точно хочу! – воскликнул Томас, хоть раньше утверждал, что сыт.

– Оставьте место для пахлавы, – пробурчал папа.

– Папа готовит отличную пахлаву, – заметила я.

Папа взглянул на меня. Конечно, он не улыбнулся, но хотя бы немного расслабился.

После еды Тэна помогла нам с Мелиной отнести тарелки на кухню. Потом она начала натягивать резиновую перчатку, которая всегда лежала на краю раковины, и Мелина запротестовала:

– Нет-нет, не надо мыть посуду! Гил потом все сделает!

– Я настаиваю, – сказала Тэна и надела вторую перчатку.

– Ну ладно. Все равно я слишком устала, чтобы вас переубеждать, – улыбнулась Мелина.

– А Джасира поможет мне вытирать посуду, – заявила Тэна. Меня это немного разозлило – я-то хотела вернуться обратно в гостиную к Мелине. Мне всегда хотелось быть рядом с ней. Но все равно я взяла в руки полотенце.

Мелина подперла руками спину и начала смотреть, как мы с Тэной моем посуду. Я думала, может ей тоже не нравится, что я не вернусь с ней в гостиную, но в конце концов она только сказала:

– Ладно. Только долго не возитесь тут.

– Она очень славная, правда? – спросила Тэна, как только Мелина вышла.

Я кивнула.

– Я понимаю, почему она тебе так нравится.

Я забеспокоилась, что Тэна может испачкать свое красивое платье мыльной водой, так что предложила надеть ей фартук.

– Хорошая мысль, – кивнула она.

Я подошла к шкафчику рядом с холодильником, где лежали фартуки и полотенца. В доме Мелины я прекрасно знала, что где лежит: где скотч, где ручки, удлинители, блокноты, записные книжки, щетки для обуви, лампочки, швабра, зонтики, туалетная бумага. Я могла ходить по дому куда угодно и брать что мне угодно и ни у кого не спрашивать разрешения. Я могла есть тогда, когда мне захочется. Могла врубить телик и смотреть передачи, которые любила еще с той поры, когда жила с матерью в Сиракьюсе. Каждый раз, когда я делала что-нибудь новое и не спрашивала разрешения, Мелина и Гил старались не обращать на это внимания, чтобы я не чувствовала себя неловко. Я-то, конечно, не должна была этого замечать, но все равно замечала все мелочи, постоянно. И ничего не могла с этим поделать.

– Вот, – сказала я, передавая Тэне фартук, который с трудом сходился на животе Мелины. – Надень этот.

– Спасибо. – Руки у нее были все мокрые и в пене, так что она улыбнулась и спросила: – А ты мне не поможешь?

Я кивнула, позволила ей просунуть голову между лямок и завязала большой бантик на спине. Тэна вернулась к посуде, а я начала вытирать первую тарелку.

– Ну, – заговорила Тэна, – так когда ты планируешь вернуться домой к папе?

Я подошла к шкафчику и убрала в него тарелку.

– Не знаю.

Я надеялась, что никогда, но Тэне об этом говорить не стала. Как и о том, что хочу, чтобы Мелина и Гил стали моими новыми родителями.

– Он правда очень по тебе скучает, Джасира, – поделилась Тэна.

Я молча отправилась за очередной тарелкой.

– А ты по нему скучаешь? – спросила Тэна.

– Нет.

– О…

– Извините.

– Нет-нет, я понимаю. Просто… Понимаешь, рано или поздно любой родитель может выйти из себя и стукнуть ребенка. У меня были чудесные родители, но и на них иногда находило. Скорее всего, и Мелина с Гилом так когда-нибудь поступят.

– Нет, – заявила я, изучая раковину. Я пыталась понять, сколько тарелок мне еще придется вытереть, прежде чем я смогу вернуться в гостиную.

– Зря я завела этот разговор, – вздохнула Тэна. – Конечно, я не могу говорить за Гила с Мелиной.

– Ничего, – сказала я и отнесла в шкаф следующую тарелку.

Хорошо бы она принялась за противни из-под пиццы. Тогда я смогла бы сразу уйти, а не торчать тут еще черт знает сколько.

Тэна вздохнула:

– А как твоя мама поживает?

– Хорошо, – буркнула я, хотя на самом деле ничего не слышала от мамы уже довольно давно, если не считать ее постоянных сообщений.

– Вот и замечательно, – сказала Тэна.

Я почувствовала себя виноватой – Тэна так старалась быть милой, а я себя так вела. Поэтому я подумала и добавила:

– А еще у мамы черный бойфренд.

– Серьезно?

Я кивнула.

– А чем он занимается?

Сначала я не могла вспомнить. Мне всегда казалось, что самое главное в нем – то, что он негр.

– Кажется, он работает психологом в той же школе, что и мама, – наконец вспомнила я.

– А, – кивнула Тэна, словно бы это все объясняло. Правда, я не очень понимала, что именно. Тэна поставила на край раковины стакан, на котором все еще виднелась мыльная пена, и я не знала, как мне поступить. Я не помнила, может ли повредить мыльная пена Дорри или нет. Какая-то часть меня совсем не хотела о ней заботиться, но вообще-то я понимала, что я должна это делать.

– Вы не ополоснете этот стакан еще разок? – спросила я, указывая ей на стакан.

– Конечно, – кивнула Тэна.

– Спасибо, – поблагодарила я, когда она вернула стакан обратно.

– Знаешь, – заговорила Тэна, – я не согласна с твоим отцом по поводу Томаса. Это неправильно. И он тоже это понимает, я уверена. Он просто беспокоится о твоем благополучии.

Я отнесла стакан в шкаф. Хорошо бы она перестала так яростно защищать папу. Мелина так никогда не делала. Она никогда не верила, что у папы есть хорошие стороны. Пусть даже это было неправдой, мне наплевать. Я вообще не хотела больше думать о разных сторонах папиного характера. Слишком устала.

Сразу после слов Тэны в кухню зашел Томас.

– Я вытру посуду, – сказал он. – Твой папа хочет, чтобы ты показала ему свою комнату.

– Зачем?

Томас пожал плечами:

– Он заявил, что имеет право знать, в каких условиях спит его дочь.

– Он заботится о тебе, Джасира, – встряла Тэна. – И хочет убедиться, что тебе тут удобно.

Тут я поняла, что уж лучше пойду показывать папе комнату, чем буду стоять и слушать Тэнины бредни. Я передала Томасу полотенце.

Как только я вошла в гостиную, папа вскочил с кресла и заявил:

– Я хотел бы осмотреть дом, если вы не против.

Я взглянула на Мелину, примостившуюся в своем обычном уголке на диване, потом на Гила.

– Конечно, – сказал он, привставая. – Я вам все покажу.

По-моему, папу взбесила мысль о том, что меня хотят охранять от него. Но мне было наплевать. Я знала, что он не посмеет меня ударить, так что дело было не в этом. Просто, если бы мы остались вдвоем, он бы мог наговорить мне всяких гадостей, например: какого черта я тут забыла или что, если я не вернусь немедленно домой, он меня зверски накажет. Не думаю, что я бы ему поверила, но все равно, проверять не хотелось. Мне не хотелось оставаться с ним наедине. Не хотелось выслушивать от него гадости. Не хотелось признавать, что я до сих пор его боюсь.

Сначала по лестнице поднялся Гил, за ним я, а потом папа. Поднявшись наверх, папа заявил:

– С деревянной лестницей такие громкие шаги получаются.

– Ну, это не так уж и страшно, – сказал Гил и указал на дверь справа от него: – Это наша спальня.

Папа заглянул туда и кивнул.

Пройдя чуть дальше по коридору, Гил объявил:

– А это ванная Джасиры.

Ни он, ни Мелина раньше так никогда не говорили, так что я задумалась: неужели у меня теперь целых две комнаты?

Мы остановились, и папа зажег свет и осмотрел все внутри.

– Очень мило, – заметил он.

Правда, голос у него звучал так, словно он вовсе так не думал. Выключив свет, он сказал:

– Я подумывал сделать двухэтажную ванную для нас с Джасирой, но потом мы решили, что это нерационально – слишком уж большая она была бы для нас.

– Разумеется, – отреагировал Гил.

– Так что сделали обычную.

– А вот и комната Джасиры, – сказал Гил, включая свет и заходя внутрь.

Мы с папой прошли за ним. Упершись руками в бедра, папа осматривал комнату. Кровать до сих пор была взбаламучена после нас с Томасом, но он, кажется, этого не заметил.

– А чья это куртка? – спросил он.

Я взглянула на куртку Томаса, наброшенную на спинку дивана. Хорошая синяя ветровка.

– Это не твоя куртка, – констатировал факт папа.

– Да, – признала я. – Это Томаса.

– Что?

– Я показывала ему свою комнату. Он, наверное, ее здесь забыл.

– Он что, сидел тут? – упорствовал папа. – Не понимаю, с чего ему забывать куртку, если только он тут не рассиживался.

Гил подошел и взял куртку в руки.

– Ну, нужно ему ее вернуть, – сказал он.

– Это не поможет мне понять, с чего она тут вообще оказалась.

– Джасира же объяснила вам, что показывала Томасу комнату, – попытался успокоить папу Гил.

– Но если он не оставался тут надолго, с чего ему забывать тут свою куртку?

– Он не оставался, – вставила слово я.

– Угу, – буркнул папа.

– Пойдемте есть пахлаву, – предложил Гил.

Папа не тронулся с места.

– Вы со своей женой что, совсем за ней не присматриваете? – спросил он.

– Конечно, мы присматриваем за Джасирой, – ответил Гил. – И кстати, Мелина тоже считает, что Джасире еще рано общаться с мальчиками.

Папа промолчал.

– Пошли, – позвал Гил. – Я приготовлю кофе.

Кажется, папе кофе совсем не хотелось. Вид у него был такой, словно он хотел обнюхать тут каждый сантиметр в поисках улик. Но в конце концов он все-таки развернулся и вышел из комнаты. Затем он заявил, что у него есть несколько вопросов к Мелине.

– Нет, – возразил Гил, – никаких вопросов, пожалуйста.

– Я имею право задавать вопросы, касающиеся благополучия моей дочери! – воскликнул папа.

– Джасира уже ответила на ваши вопросы.

– Она врунья, – заявил папа.

– Что-что? – не понял Гил.

– Она постоянно врет.

– Я никогда не ловил Джасиру на лжи, – ответил Гил, – и она всегда была предельно честна со мной и Мелиной.

– Ну-ну, – хмыкнул папа, – это мы еще посмотрим.

– Все, хватит, – решил Гил. – Хватит с меня этих мерзостей. Сейчас мы пойдем есть пахлаву, а потом вы с Тэной уйдете домой.

– Разумеется, – раздраженно бросил папа. – Как вам будет угодно! – Он прошел в мою ванную и захлопнул дверь.

– Пошли, Джасира, – сказал Гил и положил мне руку на плечо, ведя к лестнице. Пока мы спускались, мне было ужасно плохо. Мне казалось, что я должна ему сказать: “Уберите руку! Он прав, я врунья!”

– А где твой папа? – спросила Тэна, как только мы вошли в гостиную.

Судя по всему, они с Томасом уже закончили с посудой. Он снова уселся на пол, а она устроилась на противоположном от Мелины конце дивана.

– В ванной, – ответила я.

– Держи, – сказал Гил, передавая Томасу куртку.

– О, спасибо, – поблагодарил тот.

– Не стоит тебе больше наверх ходить, – добавил Гил.

Томас кивнул:

– Конечно.

– Ну, – сказал Гил, легонько хлопнув руками, – кто хочет кофе?

– Мне без кофеина, если можно, – попросила Тэна.

– Один без кофеина, – повторил Гил.

– Мне тоже! – сказал Томас.

– А ты, Джасира? – спросил Гил.

– Да, спасибо, – ответила я. Мне никто раньше не предлагал кофе. Я всегда думала, что еще слишком маленькая, чтобы пить кофе.

– А я молока выпью, – решила Мелина.

Гил кивнул и отправился на кухню.

Я уселась на диван между Мелиной и Тэной. Мелина протянула руку и погладила меня по голове.

– Все в порядке? – поинтересовалась она.

– Да, – кивнула я.

– Ну и хорошо.

Я взглянула через журнальный столик на Томаса, который улегся на пол. Он скатал куртку в рулон и подложил под голову вместо подушки. Глаза у него были закрыты.

– Ну что, готов идти домой, Томас? – спросила его Мелина.

– Ага, – ответил он, открыв глаза. – Но только после пахлавы.

Тэна кивнула:

– Рифат прекрасно готовит.

Через несколько секунд на лестнице показался папа. Он очень странно выглядел, а в руках у него был зажат кусочек туалетной бумаги.

– Рифат, – окликнула его Мелина, – мы готовы к вашей пахлаве. Впервые за все время я услышала, как она назвала его по имени.

Папа ей не ответил. Он молча спускался по лестнице. Потом он подошел к Томасу, лежащему на полу, и сказал:

– Встань.

– Что? – не понял Томас.

– Встань, – повторил папа.

– Что такое? – спросил Томас, садясь. – Что такое-то?!

Папа развернул туалетную бумагу и оттуда что-то выпало, прямо на колени Томасу.

– Что за хрень! – завопил Томас. – Какая мерзость!

– Это твое, – сказал папа.

Сначала я не поняла, что же это такое, но потом, когда Томас поднял его, я поняла, что это презерватив.

Папа повернулся к Мелине.

– Вы чем им тут позволяете заниматься? – поинтересовался он.

– Ничем! – воскликнула она. – О чем вы? Что это за дрянь?

– Это презерватив! – выкрикнул папа.

– О господи! – выдохнула Мелина, пытаясь встать. Я протянула руку, чтобы помочь, но она ее не заметила.

Гил, наверное, услышал папины крики, и решил выйти из кухни.

– Что случилось? – спросил он.

– Я нашел презерватив в вашем туалете, – заявил папа. – В туалете Джасиры!

– Какой еще презерватив? – не понял Гил.

– Его презерватив! – воскликнул папа, указывая на Томаса. – Он тут единственный, кому может понадобиться презерватив!

Томас взял со стола салфетку и завернул в нее презерватив, потом встал.

– Куда это ты направился? – гаркнул папа.

– Выброшу это в мусор, – сказал Томас. – Отвратительно, что вы вообще вытащили его из туалета.

– Дай его мне, – потребовал папа.

– Нет, – отказался Томас.

Папа рванулся вперед и выхватил салфетку из его рук.

– Господи! – воскликнул Томас.

– Ты никуда не пойдешь! – заявил папа. – Стой тут! – Потом он перевел взгляд на Мелину. – Я хочу знать, почему вы позволяете моей дочери пользоваться презервативами.

– Нет, – пролепетала Мелина, – я не позволяю. – Впервые, кажется, она выглядела растерянной. Будто не знала, что сказать.

– Тогда почему я нашел это? – упорствовал папа.

– Честно говоря, – призналась Мелина, – я понятия не имею.

– Вы считаете меня монстром! – закричал папа, глядя на Мелину с Гилом. – Вы оба думаете, что я такой ужасный! Но это вы разрешаете моей дочери водить к себе парней и использовать презервативы!

Он весь покраснел и стал мокрым – непонятно, от пота или от слез. Я боялась, что он кого-нибудь ударит, но вообще-то тут ему некого было бить. Если бы он ударил Томаса, тот бы наверняка дал ему сдачи.

– Рифат, – позвала Тэна. Она поднялась с дивана и подошла поближе к папе. – Давай успокоимся, хотя бы на минуту. Пожалуйста.

– Нет! – закричал папа, сбрасывая ее руку со своего плеча. Он повернулся ко мне и сказал: – Иди за вещами. Ты возвращаешься домой. – Когда я не сдвинулась с места, он заорал: – Живо!

– Погодите секунду, – сказал Гил.

– У вас есть фотографии ее ноги, а у меня есть презерватив! – заявил папа. – Если вы покажете полиции фотографии, я покажу им это! Вы тоже монстры. И вы тоже делаете ужасные вещи!

– Послушайте, – заговорил Томас, – мне очень жаль. Это все моя вина. Винить надо только меня.

– Конечно, я виню тебя! – прошипел папа. – Я виню тебя и ее! – Он указал на Мелину.

– Достаточно! – резко заявил Гил. – Успокойтесь. Вы же даже не знаете, что произошло.

– Я прекрасно знаю, что произошло! – кричал папа. – Я знаю, что моя дочь потеряла невинность в этом доме!

– Это неправда, – заметил Томас.

– Заткнись! – заорал папа, потом повернулся ко мне и сказал: – Я же велел тебе идти собираться!

Все молчали. Мелина, Гил, Тэна. Кажется, все они считали, что на этот раз папа оказался прав. И что с ним бесполезно спорить. Наверное, так оно и было. Но только не для меня. Я не хотела возвращаться к нему домой. Я даже представить себе этого не могла. Я не смогла бы снова жить с ним или мамой. Представить то, как я приезжаю к ним в гости, я вполне была в силах. Но в конце я обязательно должна была возвращаться к Гилу и Мелине. К моей раскладной кровати с неудобной штукой посередине. К моей ванной. К моей одежде в бельевом шкафу.

– Я не теряла невинность в этом доме, – сказала я.

– Это случилось у меня, – добавил Томас.

– Нет, – возразила я.

Томас уставился на меня.

– Я потеряла ее в твоем доме, – сказала я папе. – С мистером Вуозо. Он сделал это пальцами. Я не хотела, но он все равно это сделал.

Сказав это, я поняла, что никого больше не хочу видеть. Особенно я не хотела, чтобы кто-нибудь видел меня. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал такое обо мне, и жалела о своих словах. Мое признание было отвратительным – совсем как презерватив, вынутый из туалета. Я повернулась к Дорри и уткнулась в нее лицом и заплакала так, как не плакала никогда в жизни. Дорри начала легонько постукивать меня по лицу, и я обрадовалась, что хоть одна из нас жива.

глава двенадцатая

Мелина плакала. Она говорила, что это все ее вина. Гил убеждал ее, что это не так, и пытался обнять, хотя ее уже обнимала я.

– Не обнимай меня! – плакала она. – Со мной-то ничего не случилось.

Томас поднял с пола куртку, надел ее и заявил, что пошел убивать мистера Вуозо. Гил сказал, что ничего подобного, и встал перед входной дверью. Папа сел в кресло Гила и спрятал лицо за руками. Наверное, ему тоже не хотелось никого видеть. Тэна подошла и положила ему руку на плечо. И вместо того чтобы смотреть на папу, я наблюдала за тем, как сотрясается Тэнина рука у него на плече.

Хорошо, что все вокруг переживали и думали, чья же это вина, и не пытались со мной говорить. Я стыдилась того, что сказала, и того, что теперь все всё знают. Даже перед Томасом, с которым мы занимались постыдными вещами, мне было стыдно.

Какое-то время никто не мог успокоиться. Я сказала, что хочу выпить воды, и ушла на кухню, сев в одиночестве за стол. За мной зашел Томас и спросил, где же моя вода. Он наполнил из-под крана два стакана, сел рядом со мной и сказал:

– Ты должна была мне сказать.

Я ничего не ответила. Он взял мою руку в свою. Кажется, он был спокойней всех – наверное, он был слишком молод, чтобы думать, будто это его вина. Сама-то я вовсе не считала, будто это вина кого-то из взрослых, но меня устраивало, что они сами так думают. Мне нравилось, что им стало плохо, что я их огорошила и заставила плакать. И мне больше не надо ни о чем беспокоиться – пусть теперь взрослые делают это за меня.

Томас мял мою руку, поскребывал каждый мой ноготь кончиком своего ногтя.

– Больно было? – наконец спросил он.

Я кивнула.

– А крови много было?

Я еще раз кивнула.

– Это была моя кровь, – заявил Томас. – Моя, а не его.

Раньше мне бы понравилось, как он это сказал. Как будто я – его собственность. Но теперь у меня это не вызвало никаких эмоций. Я только подумала, что это моя кровь и что Томасу не стоит больше об этом вспоминать.

Потом мы услышали, как взрослые тихо переговариваются в гостиной, и постарались не шуметь, чтобы все расслышать. А они-то этого как раз и не хотели. Мне стало страшно, что они обсуждают, как бы вернуть меня к папе, так что я прошла и встала в дверном проеме между кухней и гостиной.

– О чем вы говорите? – спросила я. Все повернулись ко мне, но никто не ответил. Я чувствовала дыхание Томаса на своей спине. – Теперь я живу тут, – напомнила я, и никто мне не возразил.

Через несколько секунду заговорила Тэна:

– Томас, думаю, мне стоит отвезти тебя домой.

– Почему? – спросил он.

– У тебя мама наверняка волнуется.

– Я не хочу уезжать, – заявил он, и больше никто на эту тему не распространялся.

Все выглядели уставшими и напуганными. Папа больше не прятал лицо в руках. Он отвернулся от меня и уставился в выключенный телевизор. Мелина откинулась на спинку дивана. Гил уже не стоял прямо перед дверью, но держался поблизости, словно вратарь, поджидающий мяч.

– И что теперь будет? – задал вопрос Томас.

Я думала, что сейчас папа заорет и велит ему заткнуться, но он только сказал:

– Нам придется вызвать полицию.

– Зачем? – спросила я, боясь, что мне придется рассказывать все снова людям, которых я даже не знаю.

– Затем, – ответил папа, поворачиваясь ко мне. – То, что сделал этот сукин сын, – противозаконно.

– Но я больше не хочу об этом говорить! – взмолилась я.

– Придется.

Тут Гил сказал ему что-то по-арабски. Голос у него был гораздо громче и строже, чем в тот раз, когда папа говорил гадости про Мелину. Папа окаменел, но в ответ ничего не сказал. Я знала, что Гил меня защищает, и ужасно пожалела, что не понимаю ни слова по-арабски.

Мелина вздохнула:

– Вы правы, Рифат. Нам придется сообщить полиции.

– Нет! – возразила я.

– Я буду рядом, – пообещала Мелина. – Все время.

Я открыла рот, чтобы крикнуть “нет” еще раз, но папа меня опередил.

– Мелина будет рядом, – успокаивающе сказал он, и я замолкла. Мне не хотелось разрушать возникшую между ними симпатию.

– Позвоним им сейчас? – спросил Гил.

Никто не ответил.

– Или подождем до завтра? – предложил он.

– Не знаю, – пробормотал папа. – Я не в состоянии думать.

– Давайте тогда отложим это до завтра, – заключила Тэна.

Из кухни донесся запах кофе, который, судя по всему, начал выкипать. Странно, что плохое может произойти с человеком, когда вокруг так чудесно пахнет.

– Кофе готов, – отметил Томас.

Все его проигнорировали.

Он пожал плечами и отправился на кухню. Я услышала, как он открывает шкаф и звякает чашками и блюдцами, потом вытаскивает приборы.

– Джасира, помоги мне тут! – крикнул он через пару минут, и вдвоем мы принесли кофе. Мы поставили на столик чашки с кофе, сахар и молоко, но к ним так никто и не прикоснулся. Томас сбегал на кухню и принес оттуда пахлаву. Он снял фольгу, и теперь пахлава красовалась посреди стола, слоеное тесто было поделено на идеальной формы ромбики. Томас попытался разрезать пахлаву лопаточкой, но листочки слоеного теста крошились и ломались. Я думала, что папа заорет на него, велит ему прекратить, но он молчал. Я ждала, что папа скажет ему, что ромбики сначала нужно аккуратно надрезать, а потом спокойно разрезать всю пахлаву, но он молчал. В конце концов, я думала, что папа разозлится на меня, ведь я знала, как раскладывать пахлаву, но не сказала об этом Томасу. Но он только тихо сидел и смотрел, как разваливается по кусочкам результат его упорной работы.

Этим вечером Гил развез всех по домам, даже папу с Тэной – чтобы папа, возвращаясь домой мимо калитки Вуозо, не ворвался к ним в дом. Правда, я-то знала, что он в жизни так бы не поступил. Он не такой, как Томас.

Ночью Мелина спала со мной, с самого вечера. Наверное, она думала, что мне точно приснится кошмар, так что решила прийти заранее.

– Прости меня, – прошептала она, когда мы лежали в темноте.

– За что?

– Я должна была догадаться.

– Я не хотела, чтобы ты знала.

– Нет, хотела, – возразила Мелина.

Я умолкла. Мне надо было обдумать эту мысль.

– Джасира? – позвала она.

– Да?

– А было еще что-то?

Я промолчала.

– Пожалуйста, скажи мне, если он еще что-нибудь с тобой делал.

– Это повредит ребенку, – сказала я.

– Ребенок в порядке.

– Да, – ответила я.

– Сколько раз?

– Один.

– Об этом тебе тоже придется рассказать в полиции.

– А что, если я в тот раз и сама хотела? – спросила я и расплакалась от стыда. Я ведь на самом деле не хотела, просто делала вид, будто хочу. А мистер Вуозо так и скажет в полиции, и все поймут, что так и было.

Мелина прижала меня к себе и прошептала:

– Это не важно. Когда взрослый человек занимается сексом с подростком младше шестнадцати лет, это изнасилование. Даже если этот подросток и сам этого хотел.

– Я на самом деле не хотела, – призналась я, – я просто притворялась.

– Зачем?

– Не знаю.

Она гладила меня по голове, пока я пыталась успокоиться. А это было нелегко, когда она была такой хорошей. Прежде чем уснуть, я призналась:

– А я ненавидела Дорри.

Мелина тихо рассмеялась:

– Да я поняла.

– Но уже не ненавижу, – сказала я, хотя на самом деле все-таки еще чуточку ненавидела.