Текст книги "Как на ладони (ЛП)"

Автор книги: Алисия Эриан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

После школы Зак предложил мне полистать журналы, и я согласилась. Он сел спиной ко мне на краешек кровати, а я устроилась в кресле. Я очень внимательно прочла все интервью с девушками, надеясь, что они упомянут о чем-нибудь важном, например о начале менструаций. Но они в основном все говорили об одном и том же – как они любят заниматься сексом, или сколько раз в неделю они это делают, и какой цвет волос у мужчин им нравится. Я не отдавала себе отчета в том, что сжимаю ноги, пока Зак не обернулся и не сказал: “Хватит качаться на кресле, оно скрипит”.

Еще девушки рассказывали о том, как они испытывают оргазм, но я не совсем ясно понимала, о чем это они. Наверное, оргазм – это то самое приятное чувство, когда сжимаешь ноги, но вообще-то непонятно, чего тут такого необыкновенного. Хоть это и очень приятно, почти так же, как когда Барри меня брил. Но все равно я не понимала, чему тут так восторгаться.

– Смотри! – воскликнул Зак и протянул мне фотографию смуглой женщины с темно-коричневыми сосками. Сверху была надпись: “Арабская королева”.

– И что?

– Она чурка, как ты!

– Прекрати меня так называть, это невежливо.

Зак забрал у меня журнал и сказал:

– Может, однажды ты тоже попадешь в “Плейбой”. У тебя сиськи большие.

Я помотала головой, а сама вспоминала имена всех тех фотографов из журнала.

– Мой папа думает, что ты симпатичная, – обронил он и уселся на свое обычное место.

– Серьезно?

Зак кивнул.

– Он говорит, что у тебя будет куча поклонников и твоему папаше придется запирать тебя дома.

– Ничего подобного, – обеспокоенно сказала я.

– Поживем, увидим, – ответил Зак.

Когда вечером домой вернулся мистер Вуозо, я нервничала больше, чем обычно.

– Привет, Джасира! – воскликнул он, а я промямлила:

– Спасибо, хорошо.

Зак решил, что ничего смешнее в своей жизни не слышал, и начал хохотать как сумасшедший. Мистер Вуозо тоже засмеялся, но совсем не обидно. Он только сказал:

– Ты меня немножко опередила, но ничего страшного. Я рад, что у тебя все хорошо, – и отправился на кухню.

– Можешь идти домой, – заявил Зак.

– Сама разберусь, когда мне идти, – огрызнулась я.

Дома я пошла взглянуть на свои трусики. Крови было совсем чуть-чуть, но на всякий случай я все же взяла прокладку. Тампон вынимать я пока не собиралась. Я хотела дождаться, когда папа вернется домой, чтобы ходить по дому с тампоном, а он бы ничего не подозревал.

– Прекрати мельтешить перед глазами, – сказал он вечером.

– Извини, – ответила я и села за столик для завтрака.

– Тебе уроки делать разве не надо? – поинтересовался папа. Он стоял за кухонным столом и готовил ужин. Что-то восточное и несъедобное.

– Я уже все сделала.

– Хорошо. Я собирался послушать радио.

– Я не буду мешать.

Папа помялся секунду, а потом спросил:

– Что там с твоей менструацией?

– Все в порядке.

– Боли прекратились?

– Угу.

– У твоей мамы всегда были жуткие боли, – сказал он. – Она так мучалась, прямо умирала от боли.

– Ну, у меня все не так плохо, – ответила я.

– Я всегда считал, что она притворяется. Чтобы привлечь внимание.

Я кивнула. Я не раз видела, как она корчится, и тоже так думала.

– Я не обращал на это внимания, а она бесилась и называла меня бессердечным. А я не бессердечный. Я просто вижу, когда человек лжет.

А я подумала о своем тампоне и о том, что ничего-то он не видит.

– Помоги мне нарубить капусты, – попросил папа. Капустой он называл и овощи, и деньги.

После ужина я пошла в туалет, чтобы вынуть тампон. Он весь пропитался, и кровь капала с него в унитаз. Я обмотала его несколько раз бумагой, а когда спустила воду, слив засорился. Я не знала, что мне делать, поэтому закричала:

– Папа, на помощь!

Он прибежал, увидел, что произошло, и тут же выбежал обратно. А когда вернулся с вантузом в руке, бледно-розовая вода уже лилась на бежевый коврик.

– Господи боже, – промолвил он и начал прочищать унитаз. На коврик полилась вода с кусочками бумаги, но потом, наконец, туалет прочистился, булькнул недовольно и выплюнул лужицу чистой воды.

– Принеси пакет, – велел папа.

Я убрала в пакет грязную бумагу, а он ткнул пальцем в пол и спросил:

– Это что еще такое?

Я оглянулась и увидела тампон. Он, конечно, был не таким кровавым, как когда я его только вытащила, но все равно было видно, что его использовали.

– Подними, – приказал папа.

Протянув руку, я схватила тампон. Мне не хотелось брать его голыми руками, но папа загородил собой туалетную бумагу.

– Откуда это у тебя? – спросил он.

– Из школы, – начала говорить я, – мальчишки…

– Ты помнишь, что я тебе говорил про тампоны? – перебил папа.

– Что они для замужних женщин.

– А ты разве замужем? – спросил он.

– Нет.

Он посмотрел на меня с секунду, а потом сказал:

– Пошли.

На кухне он открыл шкафчик под раковиной, чтобы я выбросила в мусорку тампон.

– А теперь иди и вынеси ведро, – велел папа.

Я пошла выносить мусор, а когда вернулась, дверь была закрыта. Я позвонила, но он не открывал.

Я даже не знала, что мне теперь делать. Машина тоже была заперта. Я подумала было пойти домой к Вуозо, но побоялась. Мне казалось, что если они узнают, что папа меня не пускает домой, то сразу меня уволят.

В конце концов я пошла прогуляться к бассейну. Там при выходе из раздевалки стоял телефон-автомат, из которого я иногда разговаривала с мамой. Я позвонила ей за ее счет, и она спросила, что еще такое у меня стряслось.

– Меня выгнали, – сказала я и разрыдалась.

– Неужели? – ответила она. – А твой отец только что позвонил и сказал, что ты сбежала.

– Я не сбегала, – возразила я, – он меня выгнал, и я звоню тебе из автомата.

– Где этот автомат? – спросила мама.

– Около бассейна.

– Тебе надо не мне звонить, а отцу. Он понятия не имеет, где ты.

– Но он же меня выгнал!

– Послушай меня, Джасира. Мы обе знаем, что у твоего отца проблемы, он все принимает слишком близко к сердцу. Тебе нужно это учитывать и вести себя соответственно. Если он тебя выгнал, тебе придется подождать, пока он не остынет. Понимаешь? Просто я ведь не могу постоянно отвлекаться на твои звонки. Какой вообще тогда смысл в том, что ты живешь с папой, если все проблемы все равно приходится решать мне?

– Не хочу я тут жить. Я хочу домой.

– Ну же, ты даже не хочешь попытаться?

– Я попыталась. Я старалась, как могла.

– Знаешь, о чем надо тебе думать в такой ситуации? – сказала мама. – Подумай, а почему папа тебя выгнал? Ты думала, почему он так поступил?

– Думала, – соврала я.

– Правда?

– Нет.

– Как ты думаешь, что происходит, когда папа не разрешает тебе пользоваться тампонами, а ты его не слушаешься?

– Да что такого в тампонах?

– Дело ведь не в тампонах, верно? Дело в том, что не надо пользоваться тампонами, если папа против, правда ведь? Это неправильно. Так же неправильно, как бриться, если мама тебе запрещает.

Я промолчала.

– Или просить кого-нибудь еще брить тебя, – добавила она.

– Извини.

– Не хочу об этом говорить.

– Хорошо.

– Вешай трубку и звони папе. Он приедет и заберет тебя.

Трубку я повесила, но папе звонить не стала. Вместо этого я стояла в коридоре между мужской и женской раздевалками, как будто этот коридор и был моим домом. Автомат с газировкой рядом с телефоном жужжал совсем как холодильник. А запах хлорки напомнил мне о “Комете”, которым я чистила свою ванную.

По пути домой я мечтала, чтобы со мной случилось что-нибудь ужасное. Чтобы мое тело нашли после долгих поисков и чтобы моих родителей мучила совесть до самой смерти. Но ничего так и не произошло. Я спокойно дошла до дома. И хотя входная дверь все еще была на запоре, черный ход папа открыл.

глава вторая

Я начала воровать тампоны миссис Вуозо. Она хранила их в туалете в прозрачном стаканчике, в таких еще стоматологи держат специальные шпатели для языка. Я была осторожна и брала всего один или два за неделю, чтобы она ничего не заметила. Я клала тампон в карман джинсов, а потом прятала его в своей ванной за банкой “Комета”. Папа заглянул туда один-единственный раз, как раз тогда, когда прочищал унитаз и выгнал меня из дома. Я тогда вернулась домой и обнаружила, что туалет весь сияет, даже влажный коврик теперь приятно пах свежестью. На полу не осталось ни одного кусочка бумаги, вантуз исчез. Папа сидел у себя за закрытой дверью, но я видела, что свет у него горит. Он не вышел, чтобы на меня наорать. Как, впрочем, и чтобы убедиться, что я уже дома. На следующее утро за завтраком он обратился ко мне всего раз. Сказал: “Передай сахар”.

Когда в октябре у меня началась следующая менструация, тампонов мне хватило уже на весь цикл. Они были больше, чем тот, который дала мне уборщица, и поначалу я никак не могла их вставить. Но в конце концов у меня получилось. На деньги, заработанные у Вуозо, я купила прокладки, но так как я их практически не использовала, то выбрала те, что подешевле.

– Поняла? – сказал папа, когда мы стояли в отделе женской гигиены в аптеке. – Когда тратишь собственные деньги, это совсем другое дело.

Я согласилась с ним, и мне стало хорошо. Каждый раз, когда папа думал, что он все прекрасно понимает, а на самом деле ничего не знал, у меня поднималось настроение.

Больше я никогда не смывала тампоны в туалет. Даже в школе, хотя там унитазы были помощнее. Вместо этого я заворачивала их в бумагу и выбрасывала в мусор, как делала это с прокладками.

В школьном туалете у нас висят такие маленькие металлические коробочки, привинченные к кабинкам, и я любила туда заглядывать. Обычно там ничего не было, но иногда я обнаруживала всякие штуки, которые сама туда не клала.

Я начала разглядывать других девочек в школе, чтобы понять, у кого из них тоже уже начались месячные.

В конце менструации у меня крови почти не было, но я все равно вставляла тампон. И однажды, когда я потянула за ниточку, чтобы его вытянуть, она порвалась. Это было просто ужасно – стоять посреди женского туалета и разглядывать оторвавшуюся нитку. Я не знала, что мне делать. Я не смогла бы засунуть себе туда больше одного пальца зараз, это точно. Для двух просто не хватило бы места. Я села на унитаз и потужилась, как будто собиралась покакать, но безрезультатно.

Весь оставшийся день я ужасно боялась. Мне казалось, что теперь, без ниточки, этот тампон исчезнет во мне навсегда. К тому же я знала, что можно заболеть какой-то гадостью, если слишком долго использовать один и тот же тампон. Дома я померила температуру, но так и не поняла, повышена она или нет. Придя к Вуозо, я попросила Зака, чтобы он потрогал мне лоб, но он заявил, что ни за что на свете не станет до меня дотрагиваться. Я сама прикладывала руку ко лбу, но это было так же бессмысленно, как пытаться унюхать, пахнет ли у тебя изо рта. Вроде бы все было в порядке.

Оставалось надеяться только на “Плейбой”. Каждый раз, когда я его читала, мои трусики становились мокрыми, и я надеялась, что, если тампон станет достаточно влажным, он выскользнет сам. Тем вечером я сжимала ноги усерднее, чем обычно. Я пересматривала все мои любимые фотографии, особенно те, на которых девушки улыбались. Мне нравилось, что они ничего не боятся, хоть и стоят там голые перед мужчиной с камерой.

Одна фотография мне особенно нравилась. На ней была изображена девушка в расстегнутой рубашке в гольф-карте. Она смеялась и была ужасно счастливая, и, кажется, не обращала внимания на то, что она стоит посреди гольф-клуба с голой грудью.

Я попыталась представить себя на ее месте. Как будто бы это я стою с расстегнутой блузкой перед фотографом, а все вокруг пялятся на меня. Стою и, несмотря на все это, улыбаюсь. И чем больше я об этом думала, тем сильнее сжимала ноги. Я понимала, что произвожу много шума, но не могла остановиться. Мне казалось, будто я кого-то догоняю. И если догоню, то мне будет даже лучше, чем сейчас. Не знаю, откуда я это взяла, но я точно знала. А потом случился Он. Оргазм.

Он напомнил мне чувство, которое я испытывала у стоматолога, вдыхая специальную смесь. Все вдруг стало хорошо. Я больше не ненавидела родителей, не переживала из-за жизни в Хьюстоне, даже на застрявший во мне тампон мне стало наплевать. На минуту я снова стала счастлива. Но, в отличие от газа, оргазм долго не продлился. И, когда он закончился, мне стало еще хуже, чем до него, потому что мне хотелось испытывать это чувство сутки напролет.

Я не заметила, что все это время за мной наблюдал Зак.

– Что это с тобой? – спросил он.

– Ничего.

– А чего ты тогда в кресле прыгала?

– Ничего я не прыгала, – возразила я, – мне просто было неудобно.

Он, кажется, не поверил.

– Я сейчас вернусь, – пробормотала я и пошла в ванную. Я села на унитаз и потужилась, но тампон все равно не вышел. Тогда я вернулась в спальню. Я хотела испытать еще один оргазм, но Зак уже убирал обратно все журналы.

– Эй! – воскликнула я, когда он взял журнал с девушкой в гольф-клубе. – Я его читаю!

– Уже пять, – сказал он.

Пять часов были той границей времени, которую я определила для чтения журналов.

– Что, уже? – удивилась я и посмотрела на часы. Он был прав.

– А что это ты делала в ванной? – поинтересовался Зак.

– Ничего.

– Я все слышал. Ты какала.

– Неправда, – возмутилась я, а Зак издал неприличный звук, якобы пародируя меня, но я-то знала, что ничего такого не делала.

– Заткнись, – велела ему я и пошла к шкафу за журналом.

– Эй, никаких журналов после пяти!

– Думаю, надо продлить это время до половины шестого, – решила я.

Все равно мистер Вуозо никогда не приходил раньше шести. Я не была уверена, что смогу дотерпеть до завтра, чтобы испытать еще один оргазм, да еще без помощи журналов.

Зак пожал плечами и тоже взял себе журнал. Мы сели на свои обычные места, и я опять начала скрипеть креслом. Я чувствовала, что Зак на меня смотрит, но мне было наплевать. Я хотела, чтобы мне опять стало хорошо. Испытать оргазм, и во время него думать обо всех неприятностях в моей жизни, и видеть, как они растворяются и не кажутся уже такими страшными. Я думала, что если получу несколько оргазмов один за другим, если буду стремиться к этому приятному чувству, то мне никогда уже не будет плохо.

Когда случился второй оргазм, я захотела добиться третьего. Не то чтобы я очень этого хотела, просто я продолжала твердить себе, что в конце мне станет лучше. Мне пришлось гораздо тяжелее в этот раз. Я сжимала ноги, смотрела на девушку в рубашке, представляла себя на ее месте и снова сжимала ноги. Может, если бы стул так не шумел, мы бы услышали, как открылась входная дверь и пришел мистер Вуозо. Или услышали бы, как он поднимается по лестнице и идет по коридору. Но мы не услышали. Я вообще заметила его только тогда, когда Зак вдруг сказал: “Папа”.

– Что тут происходит? – спросил мистер Вуозо. Он был сам на себя не похож. Вроде та же одежда и прическа, но лицо стало совершенно непроницаемым.

– Ничего, – сказал Зак, закрывая журнал и слезая с кровати.

Я свой тоже закрыла.

– Вам кто разрешал читать мои журналы? – спросил мистер Вуозо.

– Никто, – ответил Зак.

– Тогда почему вы их читали?

– Не знаю, сэр.

– Джасира? – повернулся ко мне мистер Вуозо.

Я встала.

– Да?

– Почему ты читала мои журналы?

– Я не знаю.

– Не знаешь?

Я помотала головой.

– Ты ведь няня. Ты должна знать.

Я кивнула.

– Так почему ты так поступила?

– Я не знаю, – повторила я снова. Казалось, мы обсуждаем это снова и снова, и конца этому разговору не видно.

– Отдай мне журнал, Зак, – сказал мистер Вуозо.

Зак подошел к нему и протянул “Плейбой”.

– А теперь ступай и жди меня у лестницы.

– Да, сэр, – сказал Зак и выскользнул из комнаты. Мне стало страшно, когда я услышала, с какой скоростью он побежал, хотя никто за ним и не гнался.

– От тебя я такого совсем не ожидал, Джасира, – проговорил мистер Вуозо. Он подошел и забрал у меня журнал. При этом наши руки на мгновение соприкоснулись. Я смотрела, как он убирает журналы в шкаф, а потом закрывает дверь.

– Извините, – сказала я.

– Ты извиняешься? – засмеялся он.

Смех у него был недобрый, и мне захотелось домой.

– Извинений тут недостаточно.

– Наверное, я не очень хорошая няня.

– Это точно, – ответил мистер Вуозо и, повернувшись ко мне, сел на кровать. Он долго смотрел на меня.

– Иди сюда, – наконец сказал он.

Я не шелохнулась. С тех пор как он пришел, я продвинулась уже на сантиметр ближе к двери, и меня это место полностью устраивало.

– Подойди сюда, – повторил он уже спокойнее.

Я посмотрела на дверь и решила уйти. Я очень хотела оттуда уйти. Я сделала еще шаг в направлении выхода, когда услышала его голос:

– Куда это ты?

– Домой.

– Подойди ко мне на секунду, – сказал он.

– Нет.

– Нет? – Он улыбнулся, словно я сказала что-то очень смешное.

– Мне пора, – проговорила я.

– Куда ты пойдешь? – поинтересовался мистер Вуозо.

– Домой, – повторила я. Казалось, он играет со мной в какую-то игру.

– Ну хорошо, – ответил он. – Хорошо. Иди домой.

Я не пошевелилась.

– Иди же, – повторил он.

– А вы папе не скажете?

– Не скажу о чем?

– Что я смотрела ваши журналы.

– Твой папаша гребаный чурка, – сказал он.

Я промолчала.

– Ну, иди домой к своему чурке.

– Пожалуйста, не говорите папе, – попросила я.

– Почему нет?

– Просто не говорите.

– А что мне тогда делать? – спросил мистер Вуозо. – Просто забыть обо всем этом?

– Я больше не буду.

– Не будешь что?

– Не буду смотреть ваши журналы.

– Тебе ведь это нравится?

Я не ответила.

– Наверняка тебе это нравится. Иначе почему бы ты стала их читать, верно?

Я все еще молчала.

– Если скажешь, почему ты их читала, я ничего не расскажу твоему отцу.

Я думала, как же ему это объяснить, но так и не смогла сформулировать.

– Иди сюда, – сказал он.

Я сделала один шаг в его сторону.

– Всего на секунду.

Подойдя к его коленке, я замерла.

– А теперь скажи, что тебе так понравилось в моих журналах?

– Не могу.

– Почему?

– Я не знаю, почему они мне так нравятся.

– Но они ведь тебе нравятся, да?

– Да.

Он протянул руку и положил ее мне на талию. Рука у него была ужасно тяжелая, и я сразу подумала, что он ею часто держит оружие.

– Иди сюда, – сказал мистер Вуозо, поставив меня между своих колен.

Я постояла так минуту, а он начал водить рукой по моим бедрам. Потом протянул руку и дотронулся до моих волос. Он убрал их с лица и заправил прядь мне за ухо. Я уставилась на пол.

– Ты все еще хочешь домой? – спросил он, и я кивнула.

– Хорошо, иди домой.

Я не сдвинулась с места.

– Мне показалось, что ты хотела домой, – сказал он.

Я дернулась, и он отпустил меня. Повернувшись, я пошла к двери, и он меня не остановил. Я спустилась по лестнице, прошла мимо Зака в гостиной, вышла на улицу. Уже оказавшись на ступеньках, я захотела вернуться в дом, но знала, что это невозможно. По крайней мере, до завтра.

Вернувшись домой, я села на унитаз и тужилась изо всех сил, пока из меня не вышел тампон. Я чувствовала, как мои мышцы выталкивают его. Когда тампон упал в унитаз, я подняла его и обернула туалетной бумагой. Я была спасена. Я подумала, что мистер Вуозо сделал мне так хорошо, что все мои внутренности стали почти жидкими. Он был гораздо лучше журналов, и я не могла дождаться, когда же это случится снова.

Вечером домой вернулся папа в превосходном настроении. Одна гречанка с работы пригласила его на ужин в ближайшую субботу, и она была как раз в его вкусе. Трудоголик. Чтобы отпраздновать это событие, мы отправились в пиццерию “У Панжо”, и папа позволил мне даже пару раз отхлебнуть пива из его бокала. Мне нравилось, как после каждого глотка начинала немножко кружиться голова.

По пути домой папа решил рассказать, как он познакомился с мамой, хоть я его об этом и не просила.

– У нее был такой крошечный “фиат”, – начал он, – и она припарковала его в неположенном месте. Стояла и ругалась с парнем, который приехал отбуксировать ее машину. А пока они там гавкались, подошел я, сел в машину и заблокировал двери. А машину с пассажирами эвакуировать нельзя! Ты знала?

Я помотала головой.

– Ну, значит, теперь будешь знать.

Может, это была и неплохая история, но я не хотела ее слушать. Мне не нравилось узнавать о папе всякие хорошие вещи и понимать, что он не всегда был таким противным.

Я боялась, что он начнет мне нравиться, а потом выкинет какой-нибудь трюк (а рано или поздно он обязательно что-нибудь такое отмочит), и это будет как удар под дых.

Дома папа попросил меня об одолжении.

– Каком одолжении? – спросила я. Мне казалось невероятным, что ему от меня что-то нужно.

– Я бы хотел, чтобы ты написала письмо своей бабушке в Бейрут.

– Зачем?

– Потому что она тебя очень любит.

– Да мы же с ней даже незнакомы.

– Это не имеет значения, – отрезал папа. – Она твоя бабушка.

Потом он дал мне бумагу, которую называл “восковкой” – очень тонкая, при любом прикосновении она начинала трещать. Я устроилась за столом в гостиной, а папа уселся рядом.

– “Дорогая бабушка!” – продиктовал он, и я записала. Я не ожидала, что он продиктует мне текст всего письма, и обрадовалась.

– “Я очень по тебе скучаю”, – сказал папа и сделал паузу, чтобы я успела записать. Потом он продолжил: – “Надеюсь, ты счастлива и хорошо себя чувствуешь. Теперь я живу с папой, в Хьюстоне. У нас очень красивый дом”.

Потом мне пришлось написать, что мне очень жаль, что письмо на английском, но что я беру уроки и скоро смогу отвечать ей на французском. В конце письма папа велел написать, что он помолвлен с очень славной девушкой из НАСА.

– Правда? – спросила я.

– Нет.

– А зачем тогда ей так говорить?

– Твоя бабушка не приемлет временных связей. Она будет рада, если узнает, что я собираюсь жениться.

– А если ты не женишься на ней?

– Откуда ты знаешь, может, и женюсь.

На это я не знала, что ответить.

– Вполне возможно, я и женюсь, – сказал папа. – Я очень нравлюсь этой девушке.

– Хорошо, – ответила я.

Мы вернулись к письму.

– А теперь напиши: “Люблю тебя, бабушка” – и поставь подпись.

После этого папа перечитал все письмо заново и сказал, что получилось просто замечательно.

– Твоей бабушке понравится, что ты так чисто все написала, – сказал он.

Потом он достал чистый лист бумаги и начал переводить письмо на арабский. Мне он сказал, что я могу идти, но я осталась посмотреть, как он пишет справа налево. Потом папа поинтересовался, не хочу ли я сама написать свое имя на арабском, и я согласилась. Я-то думала, что он напишет образец на черновике, а я скопирую, но, когда я взяла ручку, он обхватил мою ладонь и стал аккуратно водить ею по бумаге. Конечно, он просто хотел мне помочь, но мне стало так противно, что рука у меня аж одеревенела. Так что, когда мы дописали, папа заявил, что бабушка теперь будет думать, что я идиотка.

Ночью в кровати я сжимала ноги, стараясь получить оргазм только от мыслей о девушке в карте для гольфа. Думала, не получится, но ошиблась. А во время оргазма я думала не о всяких неприятных вещах, а о мистере Вуозо. О его руке на моей талии, о том, как от него приятно пахло и как он отпустил меня домой, когда я захотела уйти. Я вспомнила, что он обозвал папу гребаным чуркой, но это было не важно – я-то все равно ему нравилась.

Следующий день в школе я вся была как на иголках. Представляла, как мы с мистером Вуозо останемся вечером наедине и он снова будет меня трогать. На уроке социологии, пока мистер Микой рассказывал, что когда-то штат Техас был отдельным государством, я сжимала и разжимала под партой ноги. Я старалась не шуметь, и никто даже не заметил, когда у меня случился оргазм. Во время оргазма я посмотрела на Роберта Серлинга – того самого, который приклеил мою прокладку себе на лоб. У него были светлые волнистые волосы, и я вдруг поняла, что он очень симпатичный.

Вечером, когда я пришла к Заку, он сказал, что журналы смотреть мы больше не будем.

– Папа запретил. Сказал, что уберет все в гараж.

– Так, может, пойдем в гараж? – спросила я.

Зак помотал головой.

– Папа сказал, что сразу увидит, были мы там или нет.

– Ну ладно, – нехотя согласилась я.

– Он сказал, ты должна сама понимать, – продолжил Зак.

– Да, должна.

– А я знаю, чем ты там занималась в кресле.

– Чем?

Зак рассмеялся:

– Да ладно, брось прикидываться.

– Ничем я таким не занималась.

Мы пошли играть в бадминтон. Зак впервые не стал швырять воланчик мне в грудь, так что мы даже доиграли партию. Мы уже думали заканчивать, когда случайно забросили воланчик во двор к соседям Зака. Хотели было перелезть через забор, но он оказался слишком высоким. Так что теперь придется ждать, пока соседи не вернутся из свадебного путешествия. Они вселились неделю назад и сразу же укатили в Париж. Я их не видела, а вот Зак уже успел с ними познакомиться. Он сообщил, что девушка довольно симпатичная, а ее муж – очень высокий.

Мы вернулись домой и сели смотреть телевизор. Я старалась вспомнить, чем же мы занимались до того, как обнаружили журналы, но ничего не приходило в голову. Так что я понятия не имела, чем нам теперь заниматься. Попозже я поднялась наверх, чтобы стащить у миссис Вуозо очередной тампон, но их там осталось совсем мало, так что я не рискнула.

Спускаясь вниз, я краем глаза заметила кое-что в спальне родителей Зака. У ножки кровати стоял огромный зеленый вещмешок. Я зашла в комнату и опустилась на колени. Подождала чуть-чуть, убедилась, что ничего не слышно, и расстегнула молнию. В основном там лежала одежда – белые футболки, камуфляжные штаны, ботинки, кроссовки, шорты, ремни. Я засунула руку поглубже, чтобы посмотреть, не спрятано ли между слоями одежды чего-нибудь поинтереснее, и наткнулась на какую-то штуку, запечатанную то ли в пластик, то ли в целлофан. Сначала я подумала, что это конфета, но когда вытащила ее наружу, поняла, что ошибалась. Это были презервативы. Длинная полоска из упаковок. На них было написано “Дюрекс”. “Сверхчувственные и сверхтонкие, для большего наслаждения”. Я оторвала один пакетик, засунула в карман, а остальные убрала обратно. Внизу в гостиной я спросила у Зака, собирается ли его папа куда-то уезжать.

– С чего ты взяла? – спросил он.

– У вас там в спальне вещмешок стоит.

– Это на случай, если в Ираке начнется война, – объяснил Зак.

– А…

– Это может произойти в любой момент. Он должен быть готов.

– И скоро это случится?

– Понятия не имею, – пожал плечами Зак и повернулся обратно к телевизору.

А я села на диван, ощущая какое-то беспокойство. Я ясно поняла, что мистер Вуозо и вправду может умереть. Папа в последнее время постоянно трындел, что война вполне вероятна. Его эта идея приводила в восторг. Он говорил:

– Саддам – типичный задира. Нельзя вторгаться в чужую страну и надеяться, что тебе все сойдет с рук.

Когда вечером вернулся мистер Вуозо, я встала и улыбнулась ему.

– Здравствуйте, – пролепетала я.

Он в ответ не улыбнулся.

– Все в порядке?

Я кивнула.

– Ну и прекрасно, – сказал он и прошел на кухню.

Я не знала, как мне поступить – пойти за ним или сидеть на месте и ждать, когда он сам вернется.

– Ты можешь идти, – сообщил Зак.

– Заткнись, – огрызнулась я и сделала вид, будто смотрю телевизор. Когда через несколько минут стало понятно, что мистер Вуозо не выйдет, я пошла домой.

Дома я поняла, что расстроилась. Мне даже не хотелось испытать оргазм. Я пыталась придумать повод, чтобы вернуться к Вуозо, ничего не придумала, но все равно потащилась к ним. Мне открыл Зак.

– Тебе чего? – удивился он.

– Мне надо поговорить с твоим отцом.

– О чем это?

– Позови его.

Зак посмотрел на меня секунду, потом повернулся и заорал:

– Па-а-а-ап!

– Что? – закричал в ответ мистер Вуозо.

– С тобой тут Джасира хочет поговорить.

Он ничего не ответил, но через пару секунд появился перед дверью.

– Да? – спросил он, стоя позади Зака.

– Можно с вами поговорить, наедине?

Он помолчал, а потом сказал:

– Зак, почему бы тебе не подняться наверх и не заняться уроками?

И Зак ушел, хотя ему явно не хотелось.

– Так в чем дело? – спросил мистер Вуозо, держась за дверную ручку.

Я не знала, что ему ответить. Я-то думала, что он сам что-нибудь скажет (или сделает), как только мы останемся вдвоем.

– Ну, – промямлила наконец я, – я хотела вас поблагодарить. За то, что вы не сказали папе о вчерашнем.

– О вчерашнем? А что было вчера?

Я подняла глаза. Теперь он казался каким-то другим.

– Вчера, – повторила я. – В комнате для гостей.

– Вчера ничего не было, – сказал мистер Вуозо. – Тебе не о чем волноваться.

Я промолчала.

– Ну, это все? – поинтересовался он.

– Наверное.

– Ну и ладушки, – обрадовался он, – до завтра. Хорошего вечера.

После того как он закрыл дверь, я постояла еще немножко на крыльце. А потом пошла домой. Там я заперлась в ванной. Достала презерватив мистера Вуозо и спрятала его за “Кометом”, рядом с тампонами его жены. А потом уселась на краю ванной и разрыдалась. Из школы я знала, для чего нужны презервативы, и знала, что когда мистера Вуозо призовут, его жена не сможет с ним отправиться. А это значило только одно – что он собирался любить других женщин. И я не понимала, почему этой женщиной не могу быть я.

На протяжении целой недели все происходило точно так же. Мистер Вуозо возвращался домой, спрашивал, все ли в порядке, и уходил на кухню. Я не знала, что мне делать. Думала, может, позвонить ему или написать письмо, но так и не придумала, о чем же мне с ним говорить. Может, он и прав. Может, ничего и не было.

В субботу папа решил приодеться, чтобы пойти на свидание, и мы отправились в торговый центр. В “Универмаге Фоули” продавец предложил папе несколько спортивных пиджаков, и он их все перемерил. Папа поинтересовался, как они мне, и я ответила, что да, очень симпатичные, хотя на самом деле это были полные братья-близнецы тех, что уже висели у него в шкафу. В конце концов он выбрал один темно-синего цвета, а к нему голубой галстук в полоску. Я уж было обрадовалась, что мы наконец пойдем домой, но папа заявил, что мне тоже нужно кое-что прикупить.

– Нет, не нужно, – возразила я. В компании папы покупка белья выглядела еще менее привлекательно, чем покупка прокладок. Но папа был настроен решительно и заявил, что у меня уже грудь свисает, так что мне пришлось согласиться. Пока мы шли по торговому центру, я все думала, правда ли у меня грудь уже свисает. У меня все из головы не шло, что для того, чтобы это понять, папе надо было посмотреть на мою грудь.

В отделе женского белья он попросил продавщицу нам помочь. Не удержался подчеркнуть, что у меня грудь свисает, на что она заявила, что мне определенно нужно носить нижнее белье. Потом она взяла сантиметр и измерила меня. Прямо там, перед папой. Мне, конечно, не пришлось снимать майку, но зато она дотронулась рулеткой прямо до моих сосков.

– 70C, – сказала продавщица, а папа от удивления аж присвистнул.

Пока они выбирали мне лифчики, я села в розовое бархатное кресло у касс и стала думать о маме. Когда мы в последний раз вместе ходили по магазинам, она пыталась купить мне бюстгальтер, но я не захотела. В них так неудобно.